Беверли Джо. Жаворонок

   — Это убило бы его отца, — промолвила Лаура.
   — Очень хорошо, — сказал Стивен, — что в Дрейкоме он назвался Джоном Дайером, надеясь установить контакт с капитаном Дайером.
   Лауру пробрала дрожь.
   — До чего же он хитер и предусмотрителен, — заметила она. — Не знаю даже, как обезопасить Гарри. Хорошо бы Джек жил подальше от Колдфорта.
   Стивен взял ее за руку.
   — Я об этом позабочусь, — проговорил он. — Не знаю, удастся ли это сделать при жизни старого лорда, но надеюсь уговорить твоего свекра назначить меня опекуном Гарри.
   — И возможно, он разрешит нам оставаться в Мерримиде до свадьбы. Вряд ли он подозревает Джека в дурных намерениях. Думаю, его испугало это загадочное письмо, и он решил, что мне лучше быть подальше от всего этого.
   — Полагаю, и то и другое, — сказал Стивен. — Он упрям, но не глуп и не лишен интуиции.
   — Если с лордом Колдфортом невозможно будет договориться, существуют способы, позволяющие оказать на него давление, — сказал Николас. — Когда вы намерены пожениться? Не следует с этим тянуть.
   Стивен сказал, что еще не прошел год со дня смерти мужа Лауры.
   — Тогда оставайтесь с родителями, Лаура. Если лорд Колдфорт будет недоволен, любая попытка забрать Гарри с помощью судебных властей займет не меньше месяца или двух, особенно если вмешается Стивен. Почему бы вам не обвенчаться в святое воскресенье, когда положено веселиться? В церковном календаре можно найти точное число, — сказал Николас.
   Дэвид усмехнулся и встал из-за стола.
   — Надо поискать этот календарь в здешней библиотеке.
   — Я помогу, — предложил Николас, поднимаясь.
   — Им просто хочется порыться в книгах, — усмехнулся Стивен, когда они вышли. — А также оставить нас наедине.
   Он пересел на стул рядом с Лаурой и обнял ее. Лаура обвила его шею руками и страстно поцеловала, но тут же отстранилась.
   — Они могут скоро вернуться.
   — Сомневаюсь, — улыбнулся Стивен. — Я думал, ты смелее.
   — Одно дело смелость, другое — правила приличия, — сказала она, ероша его волосы. — Я так и не сказала тебе, какой ты восхитительный возлюбленный.
   Стивен снова прильнул к ее губам. Они не могли оторваться друг от друга. На этот раз о приличиях вспомнил Стивен и отодвинулся от Лауры.
   — Они возвращаются, — тихо произнес он.
   Взглянув на влюбленных, нетрудно было догадаться, чем они тут занимались. Однако виду никто не подал.
   — Воскресенье, пятнадцатого декабря, — объявил Николас.
   — Это будет день радости, — добавила Лаура. — У нас есть чему радоваться, и мы сможем отпраздновать наше первое Рождество в Анкроссе и Мерримиде, Стивен. Мне так не хватало все эти годы домашнего Рождества.
   Стивен улыбнулся ей, потом взглянул на Николаса:
   — Как ты думаешь, сколько «плутов» мы сможем собрать на свадьбу? Праздновать будем в Анкроссе.
   — Домашний праздник. Блестящая идея! — воскликнул Николас. — Пусть преподобный Гардейн видит, какая сильная защита у маленького Гарри. Хотя я всего лишь член палаты общин. Люк и Бет смогут отправиться в путешествие, поскольку ребенку уже полгода, а Люк сможет быть твоим свидетелем. Может, это и не очень прилично — завладеть таким образом наследником герцога, но бывают ситуации, когда это необходимо сделать. А не удастся, нас и граф устроит.
   — Ты имеешь в виду Ли? Хорошая мысль! — Стивен повернулся к Лауре: — Речь идет о графе Чарингтоне.
   — Ого! — воскликнула Лаура.
   — Возможно, нам также удастся убедить герцога Равена, — добавил Николас, — осчастливить нас своим присутствием. Весь округ будет стоять на ушах.
   В разговор вмешался Дэвид Керслейк:
   — Широко известный почти граф бледнеет в сравнении с такими знатными особами, но если мое присутствие желательно, я с удовольствием присоединюсь. У меня личные претензии к викарию за организацию пожара. Кроме того, должен признаться, мне весьма любопытно встретиться с вашими друзьями.
   Лаура никак не могла избавиться от мысли, которая постоянно ее мучила.
   — Мне все же хочется, чтобы Джек жил подальше от Колдфорта. Гарри в любом случае придется приезжать туда, особенно когда он повзрослеет.
   Мужчины слушали ее очень внимательно.
   — Что ты имеешь в виду? — спросил Стивен.
   — Когда Гарри станет виконтом, он, или его опекун, или другое доверенное лицо будут владеть тем местом, где теперь живет Джек Гардейн. И у него можно будет отобрать его жилище.
   — Это вызовет осуждение людей, — возразил Стивен.
   — Не вызовет, — заявила Лаура, — если мы найдем Джеку лучшее жилье в другом месте.
   — Тогда это будет выглядеть как награда, — заметил Стивен, — а награды он не заслуживает. Пусть бы жил в каком-нибудь бедном городском приходе.
   — Ты прав. Но его всегда будет мучить совесть. По-моему, он испугался последствий, к которым привел его поступок. К тому же Эмма и дети не должны страдать, они ни в чем не виноваты. И если удастся найти им жилье на севере, Эмма будет счастлива находиться неподалеку от своих родных.
   — У тебя очень доброе сердце, Лаура, — сказал Стивен с улыбкой. — То, что ты предлагаешь, вполне осуществимо.
   — На этот счет мы уже договорились, — вмешался Николас. — Остались только наши загадочные приезжие. Не успокоюсь, пока не выясню, кто они такие.
   — А где они сейчас? — спросила Лаура.
   — Их вчера провели в отдельную комнату, — ответил Стивен. — Никто из нас не был в состоянии беседовать с ними. Мы с Николасом принесли им сегодня еду, воду для умывания и одежду. На всякий случай прихватили оружие, но услышали от них только слова благодарности. Мне показалось, что Г.Г. — это хорошо загримированная женщина.
   — Нет-нет, — возразила Лаура. — Дайер скорее мужчина. Он, конечно, выглядит хрупким, у него тонкие изнеженные руки, но это руки мужчины, они значительно больше моих.
   — Согласен, — сказал Стивен, однако в голосе его звучало сомнение. Видимо, он, как и Лаура, заметил что-то странное.
   — Не думаю, что Фарук — араб, — сказала Лаура. — Прошлой ночью, без тюрбана, при зареве пожара, он выглядел настоящим англичанином. Но зачем ему этот маскарад? Неужели они притворяются, будто были в рабстве? С какой целью? И почему намерены вымогать деньги у лорда Колдфорта?
   — Возможно, они встретились с Генри Гардейном в Средиземноморье до его гибели, — высказал предположение Стивен, хотя сомневался в этом.
   — Проще всего спросить их самих, — произнес Николас. — Мы смирили свое любопытство и решили подождать вас, Лаура.
   — Именно ты должна принять решение, — заявил Стивен.
   — Почему? — нахмурившись, спросила Лаура. — Теперь это уже не может повлиять на судьбу Гарри и Колдфорта.
   — Ошибаешься. Это как-то связано с Колдфортом. Что-то в письме убедило старого лорда в том, что они действительно связаны с Генри Гардейном. — Стивен встал и подал руку Лауре. — Пойдем к ним, попробуем узнать истину.
   Все встали.
   — Они в комнате Джессона, — сказал Дэвид. — Там на стенах нарисованы лабиринты, и это весьма символично. Если не возражаете, я предоставлю вам возможность докапываться до истины, а сам отправлюсь в Дрейком, чтобы помочь навести там порядок.
   — Попытайтесь убрать Джека оттуда, пока он не наговорил лишнего.
   Кивнув, Дэвид вышел, а они поднялись наверх и прошли по странному полутемному коридору. Стивен ключом открыл дверь, и все трое зашли в комнату. Разрисованные лабиринтами стены производили странное впечатление, но Лауру интересовала лишь загадка, связанная с двумя незнакомцами. Фарук стоял у кровати, на которой лежал его молодой друг. Они касались друг друга, казалось, молодой человек не может находиться вдали не то от своего защитника, не то от своего хозяина.
   Никаких сомнений не оставалось относительно того, кем на самом деле был Фарук. В бриджах, рубашке и сюртуке он выглядел настоящим англичанином, который слишком долго находился под тропическим солнцем. Где? В Алжире, в рабстве? Почему же его молодой друг так бледен?
   Молодой человек был одет в такую же одежду, и, взглянув на него, Лаура еще раз убедилась в том, что это мужчина. Несмотря на бледность лица и нежные руки, у него были широкие мужские плечи и мужская фигура. Он улыбнулся ей какой-то странной улыбкой, и это заставило Лауру смутиться.
   — Вы очаровательны, миссис Пенфолд, — сказал он ей.
   — На самом деле я миссис Гардейн, — призналась Лаура, заметив, как при этих словах вздрогнул Фарук, после чего внимательно посмотрел на нее.
   А она острым взглядом художника словно впервые увидела его. И моментально поняла, что напрасно пыталась «состарить» портрет Генри Гардейна, основываясь на рассказах о слабом, болезненном капитане Дайере. Ничего болезненного не было в облике этого человека.
   — Вы и есть Генри Гардейн! — воскликнула потрясенная открытием Лаура.
   Он ничего не ответил. Заговорил Стивен:
   — Вот и последний штрих в этой загадке. Кстати, сэр, мое имя Стивен Болл, а это мой друг, мистер Делейни. Не представите ли вы нам вашего приятеля? — И поскольку Генри молчал, Стивен добавил: — Поверьте, мы не желаем вам зла, совсем наоборот. .
   — Мне трудно в это поверить, — произнес Генри на прекрасном английском языке, на таком, каким он говорил, когда Лаура слушала его через стенку.
   Но теперь ей казалось, что небольшой акцент или просто необычная интонация звучали в его словах. Девять лет он не был на родине, думала Лаура, пытаясь забыть все свои предыдущие предположения и непредвзято, по-новому взглянуть на молодого виконта. Почему этот англичанин столько лет жил в варварской стране, если мог освободиться раньше? И почему, как спрашивал Николас, он решил вернуться именно теперь? У него ведь не было необходимости ждать, пока британские моряки освободят его. Несмотря на все эти вопросы, у нее голова кружилась от счастья. Генри Гардейн жив, теперь ее сын не является наследником Колдфорта, и ему не грозит опасность.
   — Я уверен, сэр, — говорил в это время Стивен, — вам пришлось жить в таком обществе, где правда не в чести. Но здесь это не так. Если только вы не совершили серьезное преступление, даю вам слово, что и вы, и ваш приятель будете в безопасности.
   — Уверяю вас, — вмешался Николас, — вы можете ему доверять. Вы можете доверять любому из нас.
   Генри Гардейн кивнул:
   — В Дрейкоме люди говорят о сэре Стивене Болле с огромным уважением.
   Лаура улыбнулась Стивену, видя, что тот смутился.
   — Мы не сможем помочь вам, если не будем знать правду, — сказал Стивен. — Почему вы пытались вымогать деньги у лорда Колдфорта, когда все, чем он владеет, в действительности принадлежит вам?
   Лаура заметила, как капитан Дайер схватил Генри за руку. Его бледная рука выделялась на загорелой руке Генри.
   — Ты ничего не сказал мне об этом, Телло.
   Генри заговорил, не глядя на него:
   — Это не имело значения, Дес. И сейчас ничего не значит. Мне не нужен ни титул, ни поместье, нам нужны только деньги. Почему я не могу получить часть того, что принадлежит мне по праву? — Холодным, недобрым взглядом он обвел всех присутствовавших. — Думаю, лорд Колдфорт согласится заплатить часть, чтобы сохранить все остальное.
   — Почему же вы прямо не сказали об этом лорду? — удивилась Лаура. — Зачем предлагали ему убить законного владельца титула?
   Некое подобие улыбки появилось на лице Генри.
   — Наверное, я слишком долго прожил в стране, где предпочтительны обходные пути. Казалось, так будет проще. Чтобы никто не знал о том, что Генри Гардейн все еще жив.
   — Вы действовали, полагая, что ваши родственники бесчестные люди, — заметил Стивен. — Видимо, имея на то основания. Но вы ошиблись. Ваш кузен поджег гостиницу.
   — Гэл? — с возмущением воскликнул Генри.
   — Нет, Гэл мертв. Миссис Гардейн — вдова Гэла.
   — Значит, Джек? Он ведь учился на священника.
   — Да. Он викарий в церкви Святого Эдвина. И, несмотря на это, решился на поджог. — Стивен вкратце рассказал о том, что произошло.
   — Как большинство таких людей, — заговорил Николас, — он попал в беду. Вам трудно было бы с ним договориться, но, думаю, когти его притупились и теперь ему не до этого.
   — Повторяю, я ни о чем не хочу с ним договариваться. Не собираюсь претендовать на титул. Все, чего я хочу, точнее, чего мы хотим, — добавил он, взглянув на приятеля, которого держал за руку, — это деньги, которые позволят нам тихо и спокойно жить в одном из уголков Земли.
   Посмотрев на их сжатые руки, уловив интонацию в тоне Генри, Лаура наконец все поняла.
   — О! — воскликнула она, не успев сдержать свои эмоции и покраснев от этого. — Нет-нет, я ничуть не сконфужена, я просто удивилась. — Услышав смех Стивена, Лаура обернулась к нему: — Ты хочешь сказать, что все знал?
   — Нет, — ответил Стивен, — не точно. — Он подмигнул и обратился к молодым людям: — Прошу простить меня, но, пытаясь выяснить истину, мы приобрели прибор, позволяющий слышать разговоры через стенку. Прошлой ночью мне пришлось ночевать в комнате, примыкающей к вашей спальне.
   Генри выглядел возмущенным, Дес рассмеялся. Лаура тоже улыбнулась, не переставая удивляться тому, что такие разные мужчины смогли найти друг друга.
   — Уверяю вас, — продолжал Стивен, — я прекратил слушать, как только понял, в чем дело. До этого я предполагал, что одним из вас была загримированная женщина. Я ведь никогда не видел вас, сэр, — добавил он, глядя на более молодого человека.
   — Я рад, что у вас больше нет сомнений на этот счет, — сказал Дес.
   В нем поразительно сочетались красота и мужественность, и это продолжало удивлять Лауру.
   — Я уже узнала многое, но кое-что остается для меня загадкой. Может быть, вы назовете свое имя? Если я правильно расслышала, Дес?
   Бросив вопросительный взгляд на Генри, молодой человек сказал:
   — Если хотите, могу объяснить. Дес — это уменьшительное от «Дездемона».
   Разгадана еще одна загадка.
   — Теперь понятно. Имя, которое мы слышали, было Отелло. Мавр и его белокурая жена.
   Это открытие заставило Лауру смутиться, особенно когда она вспомнила то, что слышала через стенку. Она, конечно, знала, что некоторые мужчины предпочитают любовников-мужчин. Она даже была знакома с некоторыми из них. Но никогда не думала о таких отношениях как о форме брака.
   Их беседа была прервана стуком в дверь, которую открыл Николас. Тоненькая горничная, сделав реверанс, сообщила:
   — Приехал мистер Уотком, он разыскивает своих дочерей.

Глава 45

   Запаниковав, Лаура взглянула на Стивена:
   — Совсем забыла об отце. Настало время объяснить ему все.
   — Должен признаться, — сказал Генри не без ехидства, — весьма любопытно, почему вдова моего кузена, загримированная, живет в гостинице со своим любовником.
   Лаура схватила Стивена за руку до того, как он успел ответить Генри.
   — Не бросайте камни в наш огород, сэр. Мы еще можем вам понадобиться.
   — Ошибаетесь, у меня есть хорошее оружие против вас.
   — Не более опасное, чем наше, — мрачным тоном возразил Стивен, — наш грех не предусматривает смертную казнь.
   Генри вздрогнул, будто от удара. Дес побледнел.
   — Теперь вы понимаете, почему я не могу стать лордом Колдфортом? Я не расстанусь с Десом. Я не могу жениться и произвести на свет наследника, — говорил Генри, положив руку на плечо любовника. — Мы зашли слишком далеко и пережили слишком много, чтобы расстаться.
   — Но…
   Николас не дал Стивену договорить:
   — Не сейчас, Стивен. Вы с Лаурой должны успокоить ее отца и получить его благословение. Мы оставим мистера Гардейна с его другом, дадим им возможность все спокойно обсудить и поговорим позже. — Повернувшись к Генри, Николас добавил: — Думаю, ваш друг будет чувствовать себя более уверенно, если назовет свое настоящее имя.
   — Вероятно, вы правы, — согласился тот и посмотрел на приятеля: — Какое имя ты хотел бы использовать, Дес?
   — Не то, которое мне дали при рождении. Мне нравится имя Дес.
   — Может быть, Эган Деспард? — предложила Лаура. — Так я предположила, когда услышала краткое имя Дес. Ваша анаграмма была весьма удачной.
   — Мы любим этим заниматься, у меня это хорошо получается, — сказал Дес и привел несколько примеров.
   Дайер по-прежнему казался Лауре болезненным, избалованным ребенком.
   — Что с ним будет? — взволнованно спросила она Стивена, когда они вышли из комнаты, торопясь к ее отцу. — Мне кажется, он совершенно не приспособлен к жизни в нашем мире.
   — Думаю, Гардейн позаботится о нем. Ты не шокирована?
   Она остановилась и внимательно посмотрела на Стивена:
   — Разве вчера ночью я не доказала, что не являюсь стеснительной барышней? Я всегда вела себя честно, выполняла брачные обеты, но леди Жаворонок более легкомысленна.
   Улыбнувшись, он привлек ее к себе и нежно поцеловал.
   — Мне не на что жаловаться, но я должен привыкнуть. Наберись терпения.
   Лаура прижалась к Стивену.
   — А отец? — спросил Стивен.
   Лаура выпрямилась и поправила платье.
   — Он ждет. И не дай Бог, если он заподозрит, что мы целовались.
   — Конечно. Но, — добавил он тихо, — вряд ли у меня хватит терпения ждать этого радостного воскресенья в декабре.
   Она улыбнулась, покраснела, но не от смущения, а от возникшего у нее желания.
   — У меня тоже не хватит. Но мы обязательно что-нибудь придумаем.
   Отца они нашли в гостиной.
   Мистер Уотком был явно взволнован и раздражен.
   — Что все это значит, Лаура?
   Вздохнув, Лаура стала рассказывать о том, что с ней произошло, не обмолвившись ни единым словом о своих отношениях со Стивеном. Однако отец сосредоточил все внимание на том, что совершил Джек Гардейн.
   — Какой ужас! — воскликнул мистер Уотком. — Ты веришь в то, что Гардейн поджег гостиницу, Лаура?
   — Безусловно, — ответила Лаура.
   — В этом нет никаких сомнений, сэр, — поддержал ее Стивен. — Гостиницу в Дрейкоме поджег именно он.
   — Трудно в это поверить. Но рыться в чужом столе, дочка…
   — Не сделай я этого, одному Богу известно, что могло бы случиться, отец.
   — Но почему ты сразу не рассказала об этом нам? Ведь мы тебе не чужие.
   Лаура старалась не смотреть на Стивена.
   — Я тогда еще не была уверена, у меня не было доказательств, а без доказательств ты не стал бы предпринимать никаких действий. — Лаура молила Бога, чтобы отец ей поверил, и, кажется, ей удалось его убедить.
   — Хорошо еще, что у тебя хватило ума загримироваться. А если бы тебя узнали, девочка?!
   — Мы были весьма осторожны, и видишь, это позволило нам вернуться друг к другу. Надеюсь, ты дашь нам свое благословение. Мы собираемся в декабре обвенчаться.
   Мистер Уотком не скрывал своей радости.
   — Это замечательно, ведь ты будешь недалеко от нас, моя милая. Вам придется привести Анкросс в должный вид, Стивен.
   После этих слов оба мужчины какое-то время обсуждали практические вопросы. Потом отец обеспокоенно взглянул на дочь:
   — Тебе предстоит сложная жизнь, Лаура, принимая во внимание политическую деятельность Стивена и необходимость управлять двумя поместьями. Люди, присланные лордом Колдфортом, говорили, что лорд очень плох. Неудивительно, если у него такой сын. Ведь поджог — это преступление. Гарри может стать виконтом даже раньше, чем ты предполагаешь.
   Лауре совсем этого не хотелось, и она все еще не теряла надежды уговорить Генри принять титул. А отцу сказала:
   — Вместе со Стивеном мы, я думаю, справимся.
   — Даже если он станет премьер-министром? — спросил отец. — Об этом ходят упорные слухи.
   Стивен покачал головой:
   — Я к этому не стремлюсь. К тому же немало воды утечет, прежде чем бескомпромиссный реформатор сможет занять такой пост в этой стране.
   Лаура обрадовалась, услышав эти слова. Она с радостью будет его партнером в политике, но стать премьер-министром — значит взвалить на свои плечи непосильное бремя ответственности.
   Мистер Уотком встал.
   — Думаю, мне лучше вернуться в особняк Керслейк. Мне не очень нравится этот мрачный замок, но сэр Натаниель Керслейк обещал рассказать мне кое-что интересное о выращивании фасоли. Тебе стоило бы поехать со мной, Лаура.
   Лаура снова почувствовала себя школьницей, однако возразила:
   — Я приеду чуть позднее. Я обещала Гарри. Но мне надо здесь закончить некоторые дела.
   Отец не стал допытываться, что за дела, кивнул и вышел из комнаты.
   — Надо попытаться уговорить Генри вернуть себе свой титул, — сказала Лаура.
   — Не думаю, что нам это удастся, он настроен решительно.
   — Но будет нечестно, если Гарри станет виконтом, — нахмурившись, произнесла Лаура, — Я уж не говорю об опасности, которая ему угрожает.
   Стивен лишь пожал плечами.
   — Давай продолжим наш разговор, я позову остальных. И помни, «плуты» могут отбить у Джека охоту причинять вред Гарри. К тому же, я полагаю, он в шоке после событий в Дрейкоме.
   В ожидании Стивена Лаура осматривала комнату и пришла к выводу, что она какая-то необычная. В ней было всего одно маленькое окно, и даже утром приходилось зажигать лампу.
   Ей казалось, что должен существовать какой-то способ уговорить Генри Гардейна принять принадлежащий ему титул. Конечно, его интимные отношения с мужчиной затрудняли ситуацию. Ведь, как сказал Стивен, содомский грех карается смертной казнью.
   Лаура вспомнила аналогичную ситуацию с титулованными особами. Их не повесили, но заковали в колодки. Толпа была буквально разъярена, одного из них до смерти забили камнями, даже охрана не помогла.
   Но если никто не будет об этом знать…
   В комнату вошли Николас и Генри, Генри нес на руках Деса. Положив молодого человека на диван, Генри сказал:
   — Давайте сразу проясним главное. Я ни в коем случае не буду играть роль лорда Колдфорта.
   — Садитесь, пожалуйста, Гардейн, — сказал Стивен, когда они с Николасом уселись. — Вы не подсудимый.
   Генри сел. Видно было, что он нервничает. Дес улыбнулся и взял приятеля за руку, стараясь его успокоить.
   — Расскажите нам вашу историю, и это поможет нам вас понять. И тогда мы вам сможем помочь.
   — А почему вы хотите помочь нам?
   — Мы живем в филантропическом обществе, — ответил Николас, — и всегда рады помочь спасенным из рабства, а также несостоявшимся виконтам.
   Генри внимательно посмотрел на Николаса и снова спросил:
   — Почему?
   — Справедливости ради и еще потому, что мне хочется побольше узнать о жизни в арабском мире.
   — Не подлизывайся к нему, — проворчал Стивен, — тебе не удастся его одурачить.
   Эта полушутливая фраза сняла общее напряжение. И Генри, наконец, успокоился.
   — Нашу историю быстро не расскажешь, — предупредил он.
   — Мы никуда не торопимся. Генри пожал плечами и заговорил:
   — Думаю, вам известно, что я отправился в путешествие по Средиземному морю, хотя в то время это было рискованно. Я хотел побывать в Греции и Египте, поскольку интересовался античностью.
   Плыл я на корабле «Мэри Вудсайд», капитан надеялся попасть в Оттоманскую империю и привезти оттуда дорогие товары. Дес служил на корабле стюардом. — Генри с нежностью коснулся руки Деса. — Его настоящее имя Исайя Уиссет.
   Дес подмигнул и рассмеялся.
   Генри улыбнулся и продолжил:
   — Я всегда относился к нему с уважением, несмотря на юный возраст. В свои тринадцать, почти ребенок, он убежал из дома, чтобы попасть на корабль. Дес был обучен грамоте, но никогда ничего не читал, кроме Библии, и понятия не имел об устройстве мира. Это потрясло меня. Я стал читать с ним другие книги, обучал географии, истории и другим предметам. И вдруг обнаружил в себе призвание учителя. Мы сумели прорваться сквозь британскую и французскую блокаду, но попали в сильный шторм, — продолжал Генри. — Корабль затонул, некоторые спаслись на лодках. А мы попали в руки пиратов. Не буду утомлять вас подробностями. Все было как обычно, об этом писали газеты.
   — Мы удивлялись, — прервал его Стивен, — почему вы не заявили о себе как об английском джентльмене, за которого могли заплатить выкуп.
   — В лодке я оказался в одной ночной рубашке и нисколько не походил на джентльмена. Конечно, я мог попытаться доказать свое происхождение, но не хотел оставлять Деса. Он был белокурым и очень красивым, и пираты продали его в гарем.
   Хотя Лаура не считала себя наивной, она не сразу сообразила, о чем идет речь. Не сразу догадалась, что на Востоке существуют мужские гаремы.
   — Дес не смирился со своей судьбой, — продолжал Генри, — ему было всего тринадцать, и он плакал и кричал, тоскуя без меня. Абдул Алим, тот, кто купил мальчика, сначала бил его, но не смог сломить и тогда купил меня, чтобы я успокоил его любимца. Меня держали, как собаку, во дворе, но все-таки кормили. Десу разрешали общаться со мной, но только под наблюдением охраны, и не разрешали прикасаться друг к другу.
   — А вы не могли назвать свое имя, постараться, чтобы вас выкупили, а потом выкупить мальчика? — спросил Стивен.
   — Это было исключено. Абдул Алим никогда не отпускал своих рабов. Даже не продавал. За ненадобностью просто убивал. Поэтому я вынужден был остаться.
   Лаура внимательно посмотрела на него:
   — А ваш отец? Известие о вашей гибели разбило его сердце.
   Генри долго не поднимал глаз, потом, наконец, взглянул на Лауру:
   — Рано или поздно это все равно произошло бы. Я не мог скрывать свои наклонности вечно, а он никогда бы с этим не смирился. Он ведь был Гардейн.