Бейкер Мэдлин. Дар любви

   — А ребенок?
   — Продать его не составит проблем.
   Крид сделал шаг вперед. Ему безумно хотелось убить Коултера, но его удерживал направленный на него кольт.
   — Только не вздумай валять дурака, — предупредил Коултер.
   — Отпусти ее, — сказал Крид.
   — Нет.
   — У меня есть кой-какие деньги. Немного. Но я заработаю еще.
   Коултер покачал головой:
   — Нет. Ты пойдешь обратно в тюрьму, а она к тому, кто больше за нее даст. Решено.
   — Рэй, эт-то т-ты? — заплетающимся языком проговорила Роза.
   — Спи, Роза.
   Но она села в постели, протирая глаза. И вдруг увидела Крида.
   — Что это ты делаешь? — спросила она, увидев в руках Коултера револьвер и переводя затуманенный взгляд с Коултера на Крида и потом снова на Коултера.
   — Ничего такого, что касалось бы тебя.
   Роза, пошатываясь, встала с кровати. В этот момент она увидела Джесси.
   — А что здесь делает моя сестра?
   — Пришла тебя навестить. Ты разве не помнишь?
   — Н-нет … нет. — Роза снова посмотрела на Коултера непонимающим взглядом. — Записка… Ты… заставил меня подписать записку.
   — Заткнись, Роза.
   — А поч-чему моя сестра свя… зана?
   — Заткнись, черт тебя побери! Роза не обращала внимания на угрожающий тон Коултера.
   — Я хочу знать, что здесь про…исходит.
   —Он хочет снова отправить меня в тюрьму, — сказал Крид, жестко глядя в глаза Коултера. — А Джесси собирается сдать в бордель, предварительно продав твоего племянника… Или племянницу.
   — Рэй, ты не пос… меешь!
   Коултер посмотрел на нее, как на помешанную.
   — Ты просто дура. Где еще я, по-твоему, достану деньги на твой любимый опиум?
   — Не знаю. Я об этом, ка… жется, не подумала.
   Коултер покачал головой:
   — Ты настолько же уродлива, насколько и глупа.
   Пока Коултер с Розой препирались, осыпая друг друга оскорблениями, Крид мельком взглянул на Джесси и, увидев, что она проснулась, слегка покачал головой, давая понять, чтобы она оставалась лежать спокойно и молча.
   — Я буду делать то, что мне нравится черт возьми! — закричал Коултер.
   — Она моя сестра, — ответила Коултеру Роза — и ты не пос… меешь продавать ее в раб… ство.
   — Она была твоей сестрой, когда мы забирали ее деньги, — напомнил Коултер, открыто глумясь над нею. — До сих пор это тебя, как мне кажется, не беспокоило.
   — Это была т-твоя идея, и ты это знаешь! Я позволила себя уговорить только по… тому, что ты обещал на мне жениться.
   Коултер презрительно хмыкнул:
   — Ну скажи, кто же это в здравом уме женится на шлюхе!?
   Роза отшатнулась, будто ее ударили, но уже решила не отступать от своего.
   — Можешь отп… равить Мэдди… гана обратно в тюрьму, если хочешь. Мне все равно, что ты с ним еде…лаешь. Но ты не посмеешь при… чинить зло ни моей се… стре, ни ее ре… бенку.
   — Я буду делать то, что мне будет угодно, — произнес Коултер, нарочито растягивая каждое слово. — Ты принадлежишь мне и душой, и телом. И если ты сама не хочешь оказаться в борделе на другом краю земли, то не станешь мне мешать.
   Роза изумленно посмотрела на Коултера, и ее лицо стало мертвенно-бледным.
   — Ты этого не еде… лаешь!
   — Я сделаю то, что должен сделать.
   — Мне так жаль, Джес… си, так жаль! — С рыданиями Роза бросилась на кровать, прижав Джесси к себе. — Мне так жаль, так жаль, — повторяла она снова и снова.
   Коултер грязно выругался, глядя на двух раскачивающихся в рыданиях женщин.
   Увидев, что Коултер отвлекся, Крид сделал шаг вперед, но ствол револьвера сразу же уперся ему в грудь.
   — Я не смогу отправить тебя обратно в тюрьму, если ты нечаянно подохнешь, — сказал Коултер. — Мне-то все равно, понял? В объявлении о награде говорится: живым или мертвым.
   Крид замер. Он не нужен Джесси мертвым, он знал это, хотя и такой, как сейчас, он не мог принести ей никакой пользы.
   И вдруг Роза встала, плача и закрыв лицо ладонями. Она шла к Коултеру, неудержимо трясясь и пошатываясь. Обхватив Коултера за руку, она снова стала умолять не продавать Джесси и ее ребенка.
   Теряя равновесие, Коултер попытался отшвырнуть розу, и в этот момент Крид прыгнул на него, протягивая скованные наручниками руки к револьверу.
   Джесси вскрикнула и, соскочив с кровати, бросилась на револьвер и закрыла собой Крида.
   Грохот выстрела был оглушителен. Джесси, шатаясь, попятилась назад. На ее плече быстро расплывалось ярко-красное пятно.
   С яростным криком Роза набросилась на Коултера. Второй выстрел прозвучал глухо. Роза, падая, потянула Коултера за собой.
   Крид вырвал револьвер из рук Коултера и ударил его тяжелой рукояткой по голове. В следующее мгновение, развернувшись на каблуках, он уже взводил курок револьвера навстречу подручным Коултера, появившимся в распахнувшейся двери.
   Крид выстрелил дважды, и оба они рухнули один за другим. Наступила тишина. Он немного подождал, прислушиваясь, не слышно ли в коридоре шагов. Но, поскольку в этом салуне револьверная стрельба, по-видимому, считалась обычным явлением, никто не прибежал посмотреть, что случилось наверху.
   Засунув кольт за пояс, Крид наклонился над Коултером и нашел у того в кармане ключ от наручников. Сняв железки, он обнял Джесси и отвел с ее лица прядь растрепавшихся волос.
   — Джесси? Джесси, ты меня слышишь?
   Ее дрожащие ресницы приоткрылись, и она попыталась улыбнуться.
   — Ты жив…
   — Маленькая дурочка! Тебя же могли убить.
   — Люблю… тебя…— прошептала она, и ее голова откинулась на его руку.
   Он осторожно опустил ее на пол и расстегнул корсаж. Кровь хлестала из рваной раны на правом плече у самой шеи. «Задето только плечо, — с облегчением подумал он. — Слава Богу». Оторвав оборку от ее нижней юбки, он разорвал ее надвое. Один кусок ткани приложил к ране, чтобы остановить кровотечение, а другим перебинтовал плечо. Потом, совершенно не желая оставлять Джесси, он все же поднялся и оттащил Коултера в другой конец комнаты, замкнув его же наручники на запястьях вывернутых назад рук. Сделав это, он закрыл и запер дверь. Потом подошел к Розе осмотреть ее рану. С первого же взгляда он понял, что выстрел был смертелен.
   — Джесси?..
   — С ней все будет в порядке, — сказал Крид, накладывая на рану Розы кусок ткани и прибинтовывая его еще одной оторванной от юбок Джесси полоской.
   — Мне нужна… бумага.
   — После.
   — Нет… сейчас. Должна написать… признание.
   — Признание?
   — Я видела… все, что случилось… с Гарри.
   — Ты была там?
   Роза кивнула.
   — Видела все, — она закрыла глаза. — Бумага… в ящике стола.
   Быстрым движением Крид достал бумагу, нашел чернильницу и ручку.
   — Ты… пиши, что я говорю… Я под… пишу.
   Через пятнадцать минут Роза, как смогла, подписала бумагу.
   — Скажи Джесси… что я виновата перед ней… пусть простит за все…— Скажу обязательно.
   — Скажи ей… не надо меня… ненавидеть…
   Крид кивнул головой.
   — Холодно…— прошептала Роза. — Так… холодно…
   Крид со вздохом обнял ее и прижал к себе. Он держал и качал ее, как ребенка, пока с ее губ не отлетел последний вздох и она не затихла у него на руках.
   Поднявшись, он отнес Розу на кровать и закрыл простыней.
   Сунув в карман сложенную пополам бумагу с признанием Розы, он поднял Джесси на руки и, прижимая к себе, направился к ближайшему врачу.

Глава ТРИДЦАТАЯ

   Крид ходил из угла в угол по приемному покою клиники, ожидая результатов осмотра: его мысли были в полном беспорядке. Роза умерла, но все-таки успела подписать бумагу, в которой говорилось, что она была свидетельницей той перестрелки, в которой он был обороняющейся стороной. Но сейчас для него это не имело большого смысла, потому что Джесси ранена, у нее кровотечение. И она рожает.
   Он нервно провел рукой по волосам и отошел к окну, чтобы хоть как-то отвлечься. Уже шесть часов прошло с того момента, как он принес ее к врачу. Шесть часов! Проклятие!
   Отвернувшись от окна, он начал снова ходить по приемной, каждый раз замирая на месте, когда там, за дверью, раздавался ее вскрик — ослабевший и полный боли от стараний произвести на свет их ребенка.
   «А что, если она умрет? Как я буду жить, зная, что она погибла по моей вине?
   А что, если умрет ребенок? Сможет ли Джесси хоть когда-нибудь простить меня?»
   Крид остановился и поднял руки. Откинув голову назад и прикрыв глаза, он прошептал:
   — Вакан Танка, пожалуйста, не дай ей умереть. Неважно, что случится со мной, но, пожалуйста, не дай ей умереть.
   Он долго стоял так, мысленно повторяя эту молитву снова и снова и вздрагивая от частых вскриков Джесси. «Пожалуйста…»
   Прошел еще час, и ему показалось, что от долгого ожидания его нервы оголились. Потеряв над собой контроль, он распахнул дверь и ворвался в операционную.
   Врач строго посмотрел на него, удивленный внезапным вторжением.
   Джесси тоже скосила глаза в сторону двери. Ее лицо блестело от выступившего пота и было совершенно бескровным, таким же белым, как укрывавшая ее простыня, под глазами чернели круги, волосы стали влажными.
   — Крид…— Она попыталась протянуть к нему руку, но у нее не хватило силы даже поднять ее.
   — Извините, мистер Маклин, но вам придется выйти.
   Джесси слабо покачала головой:
   — Не надо…
   Двумя большими шагами он пересек пространство до стола и, оказавшись рядом, взял ее руку.
   — Мистер Маклин!..
   — Помолчите, доктор. Я остаюсь.
   — Это противоречит всем правилам. Мужчинам нельзя присутствовать при родах.
   — Но вы же здесь.
   — Я — врач.
   — А я — отец. — Крид упрямо посмотрел врачу в глаза, явно бросая вызов запрету, лишающему его права остаться.
   Со вздохом тот был вынужден сдаться.
   — Хорошо, сэр. Если вы настаиваете на том, чтобы остаться, то возьмите кусок ткани и оботрите лицо и шею своей жены.
   — С удовольствием, док, — сказал Крид. Он обмакнул кусок ткани в чашу с водой, слегка отжал и провел им по лицу и шее Джесси.
   — Так легче?
   — О, да.
   Вдруг Джесси схватила его за руку, ее тело выгнулось, каждый мускул напрягся: начались схватки. Глухой стон вырвался из ее горла.
   — Держись, любимая.
   Она кивнула, когда боль отступила.
   — Тебе надо скакать на боли, милая.
   — Скакать? — Она с удивлением посмотрела на gero глазами, полными боли и слабости.
   — Да. Представь, что под тобой дикий мустанг. Не сопротивляйся боли, а скачи на ней.
   — Я не могу. — Ее дрожащие веки опустились. — Я так устала, Крид, так устала.
   — Давай, Джесси, ты сможешь. Попытайся. Ради меня. — Он улыбнулся, глядя на нее и лаская ее щеку. — Мне очень хочется поскорее увидеть нашего малыша.
   Его близость и ободряющие слова придали ей новых сил.
   По прошествии двадцати минут она родила девочку с красным сморщенным личиком и черными волосиками.
   Крид сидел рядом, держа жену за руку, пока врач занимался ребенком, освобождая его от последа. Потом он передал девочку Джесси.
   — Она красивая, — прошептал Крид, осмелившись потрогать пальцем пушистые волосы дочери. — Такая же красивая, как и ты.
   — Ты не переживаешь, что это не мальчик? — спросила Джесси.
   — Да нет же, черт возьми, — сказал Крид, улыбаясь. — Мальчишки ни к черту не годятся. Это всем известно.
   — Крид, а что там случилось? Где Роза?
   — Она ушла.
   — Ушла?
   Он выругался про себя, страстно желая не говорить ей печальную правду — ни сейчас, ни потом, когда она поправится.
   — Крид?
   — Она ушла от нас, умерла. Умерла, спасая тебя и нашу малышку.
   — Нет!
   Он сжал ее руку.
   — Мне искренне жаль, что это случилось, любимая.
   Две огромные слезы скатились по щекам Джесси.
   — Мне очень жаль, — снова произнес Крид, не зная, как и чем ее можно успокоить.
   Джесси посмотрела на него:
   — Ты не будешь возражать, если мы назовем малышку Розой?
   Крид сокрушенно вздохнул. Ему до черта не хотелось называть дочь именем проститутки, пусть она даже и была сестрой Джесси. Но бросив взгляд на Джесси, он понял— отказать ей он не сможет.
   — Как ты пожелаешь, любимая, — сказал он, прижимая губы к ее руке. — Сейчас тебе надо хорошенько отдохнуть, хорошо?
   Джесси кивнула:
   — Ты не уйдешь?
   — Нет.
   Она улыбнулась. Ее ресницы сомкнулись, и она уснула.
   — Мэддиган.
   Он оглянулся. В дверях рядом с врачом стоял шериф с направленным на Крида револьвером. Двое его помощников стояли позади, вооруженные ружьями.
   — Крид Мэддиган? — спросил шериф.
   — Да.
   — Вы арестованы.
   — За что?
   — За убийство. Я хочу, чтобы вы отдали мне оружие спокойно и без всяких штучек.
   Крид окинул взглядом помощников шерифа — оба средних лет, солидные и опытные. Левой рукой он вытянул из-за пояса револьвер и подал шерифу рукояткой вперед.
   — Повернитесь и заложите руки за голову. Крид выполнил команду. Его взгляд задержался на Джесси и ребенке. За свою жизнь он сделал не так уж много правильных вещей, но зато дал жизнь очень красивому ребенку. Глядя на свою дочь, мирно спящую в объятиях матери, он почувствовал, как сжимается горло.
   Шериф нацепил ему на запястье наручники и, выведя на улицу, отконвоировал в тюрьму.
   Крид нервно вышагивал по узкой камере, вконец расстроенный и полный гнева: «Проклятие! Я обязан выбраться отсюда».
   Он передал шерифу показания, подписанные Розой, я попросил его телеграфировать об этом судье Пэкстону. Но шериф Брик Камерон даже не счел нужным признать показания Розы документом, полагая, что это подделка. В его городе Мэддиган убил двоих мужчин, а вполне возможно, и женщину. Поэтому шериф хотел добиться справедливости. А тот факт, что двое убитых были темными личностями без очевидных средств к существованию, совсем не казался ему значительным. Имела место перестрелка. Три человека погибли. Рэй Коултер обвиняет Крида Мэддигана в нападении. Этого Брику Камерону было достаточно, чтобы составить обвинительное заключение. Он отнюдь не собирался отправлять Крида в Гаррисон, чтобы тот нес ответственность за убийство Гарри Коултера. Он хотел отдать его в руки правосудия здесь, в Сан-Франциско. Так было нужно шерифу.
   Дверь в конце коридора распахнулась, и Крид перестал ходить из угла в угол. Через несколько мгновений перед его камерой, покачивая головой, стояла Энни Росс.
   — Ну, мистер Маклин, похоже, вы попали в полосу невезения.
   — Да, мэм. Но зовут меня Мэддиган, Крид Мэддиган.
   — Мэддиган! — всплеснула руками Энни. — Боже правый.
   Крид схватился за решетку:
   — Вы видели Джесси? С ней все в порядке?
   — Она чувствует себя нормально. Еще немного слаба от потери крови, но поправляется.
   — А малышка?
   Энни прижала руки к своей обширной груди.
   — Чудесный ребенок. Просто восхитительный.
   — Скажите, Джесси знает, что я здесь?
   — Боюсь, что да. Шериф Камерон разговаривал с ней сегодня утром. Он расспрашивал о том, что случилось в комнате мистера Коултера, и заставил ее подписать заявление.
   — Она все еще в клинике?
   — Да. Доктор хочет подержать ее подольше, еще хотя бы недельку, пока она не наберется сил. После родов и ранения, она как пушинка на ветру. Но вы не волнуйтесь, мистер Мэддиган. Я присмотрю за ней и буду проверять, хорошо ли о ней заботятся. А когда доктор Поттер скажет, что все в порядке, она сможет вернуться ко мне в пансион.
   — А что слышно о Коултере?
   — Он все еще в больнице с тяжелым сотрясением мозга. Уайт говорит, что мистер Коултер большую часть времени проводит, рассказывая тем, кто готов его слушать, как вы вломились в его комнату, разыскивая свою жену, а когда она заявила, что не хочет уходить с вами, применили силу. По его словам, Роза пыталась ему помочь, но вы ее застрелили. А когда попытались вмешаться друзья мистера Коултера, вы застрелили и их.
   — Проклятье, — пробормотал Крид и почувствовал со стороны Энни осуждение. — Извините меня, мэм.
   — Я вовсе и не думала, что все случилось так, как говорит Коултер, — сказала Энни Росс.
   — Все было совсем не так. Но, послушайте, Энни, мне позарез нужно, чтобы вы кое-что сделали для меня.
   — Если смогу.
   — Я хочу попросить вас отправить телеграмму судье Пэкстону. В ней надо указать, что я получил подписанные показания от свидетеля, присутствовавшего при перестрелке в Гаррисоне. Сообщите ему, что я здесь и что мне нужна помощь.
   — Это я смогу сделать.
   — Будьте благословенны, Энни, — сказал Крид, но от охватившего его чувства благодарности его голос прозвучал грубовато. — Простите, что я вам соврал, но…— Крид пожал плечами.
   — Но вы подумали, что я не сдам комнату человеку который находится в розыске, — прямо сказала Энни Росс. — Возможно, вы были правы.
   — Вы очень хорошая женщина, Энни.
   — Не заговаривайте мне зубы красивыми словами, Крид Мэддиган. Что вы хотите, чтобы я передала Джесси?
   — Просто скажите ей, что я…— Крид сглотнул. Ему было трудно передать Джесси свои чувства обычными словами, а тем более через Энни Росс.
   — Я передам, — сказала Энни Росс, глядя на него полными понимания и сочувствия глазами. — Может быть, вам что-нибудь принести?
   — Был бы вам весьма признателен за смену белья и бритву. — Крид улыбнулся ей. — Ну еще, может быть, пирог с напильником внутри.
   Энни Росс с удовольствием рассмеялась.
   — Я попробую что-нибудь сделать. И не беспокойтесь понапрасну, слышите? Все будет в полном порядке.
   Крид кивнул в знак согласия, но в глубине души он все же опасался, что все надежды окажутся напрасными.
   Прошло девять дней. Он коротал время, вышагивая из угла в угол с упорством помешанного. Желание обнять Джесси, убедиться в том, что она здорова, терзало его и угнетало сверх всякой меры. А его дочурка— ей ведь исполнилось уже девять дней, а он так и не подержал ее на руках, а видел лишь однажды, да и то очень мало.
   Он остановился и, прижавшись лбом к толстым и холодным прутьям решетки, зажмурился и глубоко вздохнул.
   «Помоги мне, Вакан Танка, помоги мне найти точку опоры, чтобы стать частью великого круга жизни. Даруй мне мир, к которому я стремлюсь».
   —Джесси…— Он прошептал дорогое имя, а открыв глаза, увидел ту, о которой грезил.
   — Крид, прости меня. Я бы пришла раньше, если б смогла.
   — Джесси! — Он протянул руки сквозь прутья и обхватил ее, нежно притягивая к себе. — Ох, девочка ты и представить себе не можешь, как я рад тебя видеть!
   Она целовала его, обвив шею руками и стремясь к нему и душой и телом.
   — Крид…— шептала она, обнимая его за плечи
   — Где наша малышка?
   — С ней Энни.
   — Как она?
   — Она превосходно себя чувствует, Крид. У нее твои глаза. В следующий раз я ее непременно принесу
   — Нет! — он покачал головой. — Я не хочу, чтобы она бывала здесь, Джесси.
   — С тобой все в порядке? — Она слегка отодвинулась, чтобы получше его разглядеть.
   — Я хорошо себя чувствую, когда ты со мною. Как ты сама? Как твое плечо?
   — Получше. Не надо за меня волноваться, Крид. Со мной все будет хорошо. Плечо немного побаливает и я быстро утомляюсь. Но в целом все хорошо.
   Она прижалась к его лицу и закрыла глаза. Ей было так хорошо в его объятиях, так приятно было слышать его голос.
   — Что мы будем делать? Я знаю, как ты ненавидишь сидеть взаперти.
   — Энни уже отправила телеграмму Пэкстону?
   Джесси кивнула.
   — Он прислал короткий ответ, где сообщил, что изучит это дело. Прошло уже пять дней, но пока никаких новостей. — Она откинула голову и посмотрела на него. — А что будет, если они отправят тебя назад в Гаррисон?
   — Не знаю. Наверное, очередное заседание суда. Даже если они признают меня невиновным в убийстве, мне придется отсидеть срок за побег из тюрьмы Кэнон-сити.
   — Но если тебя признают невиновным, это уже не будет иметь большого значения.
   — Черт возьми, хотелось бы надеяться, что ты права. Но нет смысла беспокоиться о том, что будет там, пока мы не разберемся с грязью, которую заварил Коултер здесь, и пока не выведем его на чистую воду. Джесси кивнула. Она уже пыталась выспросить у щерифа, что же все-таки происходит, но он уклонился от прямого ответа, сказав только, что «изучит дело».
   — Тебе пора идти, любимая, — сказал Крид, — ты выглядишь утомленной.
   — Не хочу уходить, еще немного.
   — Я тоже не хочу, чтобы ты уходила, но…
   Джесси прижалась к его губам и почувствовала быстрый ответный поцелуй. Она не ощущала решетки, впившейся в ее полные молока груди и саднящую боль в плече. Ей было просто необходимо почувствовать прикосновение и силу его рук, чтобы по-прежнему быть уверенной в его любви. Она подавляла в себе желание расплакаться, чтобы излить свои страхи, и ужасно боялась, что люди не поверят в заявление Розы, что Коултер найдет способ убедить присяжных в том, что это Крид убил ее сестру и тех двоих.
   Она стряхнула слезы с ресниц, стараясь не показывать своего беспокойства. Но что-либо скрыть от него было невозможно. Она чувствовала это по его объятиям, слышала в нежных словах, которые он шептал ей на ушко.
   Крид оторвался от нее с шутливой улыбкой и указал на грудь. Взглянув вниз, Джесси увидела на корсаже влажное пятно.
   — Пришло время кормления, — нежно прошептала она.
   — Тогда тебе тем более пора. Поцелуй за меня дочурку.
   — Обязательно.
   Он крепко обнял ее и с неохотой выпустил из объятий.
   — Я люблю тебя, — сказала Джесси.
   — Я знаю.
   — Приду завтра.
   Крид кивнул, будучи не в силах вымолвить ни слова: спазм сдавил горло. Сжав кулаки, он с тоской смотрел, как Джесси уходит от него по тюремному коридору. У самого выхода она остановилась, помахала ему рукой и вышла.
   Телеграмма от Пэкстона пришла через два дня. Крид дважды перечитал лаконичное послание. Пэкстон повторно просмотрел все материалы по делу об убийстве Гарри Коултера, но пока откладывает свое решение в связи с предстоящим судом в Сан-Франциско. Если Крида осудят в Калифорнии, то отпадет необходимость принимать какие-либо меры в случае с Коултером в. Гаррисоне. Если же его признают невиновным, то обязаны будут препроводить обратно в Гаррисон для повторного слушания дела.
   Крид не удержался от крепкого ругательства, скомкал бумажку и швырнул ее в угол. Проклятье!
   Суд должен был состояться через четыре дня. Крид прикинул, что четверги обычно самые спокойные дни во Фриско, так что в зале вряд ли соберется много публики.
   Три дня назад он встречался со своим адвокатом и обрисовал ему все обстоятельства, многократно повторив свой рассказ. Его защитник Маркус Фидер делал при этом многочисленные пометки.
   Криду хотелось верить, что суд будет справедливым, но он никак не мог забыть, как проходил процесс в Гаррисоне. Единственным положительным обстоятельством в нынешнем положении Крида было то, что адвокат Фидер поверил своему подзащитному и сказал, что не сомневается в его невиновности. Но теперь им обоим надо убедить в этом судью и двенадцать присяжных заседателей. Эта мысль вызывала у Крида скептическую гримасу: «Их иногда называют равными судье, этих присяжных, значит, надо убедить тринадцать судей».
   Джесси навещала его каждый день точно так же, как делала, когда-то в Гаррисоне. Приходя к нему, она старалась выглядеть оптимисткой, всегда улыбалась, но он-то знал, что на самом деле, видя его за решеткой, ей хочется плакать. Однажды, придя во второй половине дня, она принесла ему печенье. Ее заботливость, нескончаемое сострадание и преданность настолько трогали его, что в ее присутствии он с трудом подавлял душившие его слезы, понимая, что если он проявит слабость, все пропало.
   За день до суда она принесла ребенка, чтобы он мог повидать свою дочь. Крид, не отрываясь, во все глаза смотрел на дочурку. Ее личико уже не было ни красным, ни морщинистым. Она показалась ему самым красивым ребенком на свете. Малышка смотрела на него немигающим взглядом черных глаз, и ему показалось, что она заглядывает ему прямо в душу. В это мгновение он пожалел обо всем зле и жестокости, которые совершил.
   Он погладил ее щечку, и маленькая рука обхватила его палец, завладев сердцем Крида.
   — Джесси…— Он посмотрел на жену, не в силах словами выразить нахлынувшие на него чувства.
   — Я понимаю, — сказала Джесси, смахивая навернувшиеся на глаза слезы. — Понимаю.
   Теперь, сидя в зале суда в наручниках, Крид держался только воспоминаниями о малютке и жене.
   Он бесстрастно выслушал все обвинения против себя, зачитанные судьей.
   Обвинитель вначале сделал красноречивое заявление, требуя признать его виновным, а затем вызвал для дачи показаний своего единственного свидетеля — Рэя Коултера.
   Крид не удержался от брезгливой гримасы, увидев, как этот лицемер, одетый в темно-синий с иголочки костюм и накрахмаленную рубашку с черным галстуком-шарфом, пытался выставить себя невинной жертвой. Его волосы были гладко зачесаны назад, а голову нарочито опоясывала белоснежная повязка.
   Его привели, к присяге, и он тихим и смиренным голосом начал излагать, как миссис Мэддиган пришла проведать свою сестру и как Крид ворвался к ним в комнату и пытался силой утащить свою жену. Опасаясь за жизнь и здоровье миссис Мэддиган, он, Коултер, попытался ее защитить. И именно в этот момент Крид Мэддиган выхватил револьвер. В последовавшей за этим потасовке Мэддиган выстрелил в обеих сестер, а потом застрелил Боба Сайкса и Тома Гиллиса, когда те попытались прийти женщинам на помощь.
   Обвинитель поблагодарил Коултера, а затем, так как у него больше не было свидетелей, повторил свои утверждения о том, что Крид Мэддиган представлял собой угрозу законопослушным гражданам Сан-Франциско, а потому должен быть признан виновным в убийстве и повешен.