Бейль Карен. Яркая звезда любви

   Сандрин опустила голову, понимая, что мать права: Ален никогда не согласится жить в таком месте.
   — Он хороший, мама.
   — Я верю тебе.
   — Он очень милый, благородный человек. Он меня многому научил.
   — Не надо убеждать меня в этом, Сандрин. Ведь тебе с ним жить.
   Сандрин настороженно взглянула на мать.
   — Он тебе не понравился.
   — Я его совсем не знаю, дочка. Откуда мне знать, нравится он мне или нет?
   Сандрин откусила кусочек пирога, смакуя его. Потом она выпила из чашки.
   — Ну а как живут дед и Маленький Медведь?
   — Дедушка стар и болен, но еще держится. А Маленький Медведь… — Проливающая Слезы горько покачала головой. — Он изменился, Сандрин. Теперь он сам не свой.
   — Что ты хочешь сказать?
   — Он стал злым. — Проливающая Слезы помолчала, глядя на стену поверх головы дочери. — После того как ты уехала, он взял жену, и она родила ему сына. Они поехали к людям ее племени, чтобы показать им своего сына…
   — Ну и что? Что же случилось?
   — На них напали охотники из племени Воронов и убили жену и сына. Сам он чуть не погиб, вернулся едва живой.
   — Нет! — закричала Сандрин и в ужасе закрыла лицо руками.
   — С тех пор Маленького Медведя словно подменили. Однажды он ушел в горы, и о нем не было ни слуху ни духу. Я боялась самого худшего. После многих лун он возвратился. Но тот, кто вернулся, был не Маленький Медведь.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Прежний Маленький Медведь ушел, а вернулся совсем другой человек. — Проливающая Слезы погладила пальцами серебряный браслет, который носила много лет. Это был браслет, который сделал Маленький Медведь. — Он увел нескольких молодых воинов в поход против Воронов. Они вернулись со множеством лошадей и скальпов.
   Сандрин глубоко вздохнула.
   — По законам твоего народа это правильно, мама.
   — Я слышала, что он убивал не одних только воинов.
   — Что ты хочешь сказать? — спросила Сандрин напряженным голосом, вся подавшись вперед.
   — Маленький Медведь убивал женщин и детей…
   — Нет, он не мог этого сделать! — ответила Сандрин дрожащим голосом.
   — Тебя здесь долго не было, Сандрин. Ты забываешь, что теперь все иначе. Многое изменилось.
   Проливающая Слезы встала и подошла к печке положить еще несколько поленьев.
   Сандрин смотрела на мать и чувствовала себя неловко. Неужели мать дает ей почувствовать, что она теперь здесь чужая?
   «— Ты сердишься на меня, мама?
   — Да нет, дочка, — возразила Проливающая Слезы, возвращаясь обратно к столу. — Но ты совсем не ешь сладкого пирога. Тогда я сделаю что-нибудь еще…
   Сандрин встала.
   — Мне не хочется есть. Я хочу, чтобы ты со мной поговорила.
   — Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Сандрин взяла ее руки, в свои.
   — Скажи, что ты на меня не сердишься. Пожалуйста.
   Проливающая Слезы нежно погладила дочь по щеке.
   — Я не могу сердиться на тебя, Яркая Звезда. Ты моя дочь. Я люблю тебя. Не твоя вина, что ты принадлежишь двум мирам.
   — Я не собиралась оставаться там так долго. Я знаю, что тебе здесь нужна моя помощь. Извини. — Она крепко обняла мать не в силах сдержать слезы.
   — Не для того я произвела тебя на свет, дочка, чтобы ты делала мою работу. Ты — дитя нашей любви. — Проливающая Слезы положила руки на плечо дочери. — Твоя жизнь — это твоя жизнь, Сандрин, и она никому, кроме тебя, не принадлежит.
   — Мне хотелось бы быть здесь, чтобы помочь тебе и Маленькому Медведю.
   — Ты ничего не можешь сделать для него.
   — А для тебя, мама?
   — Тоже ничего. — Проливающая Слезы поцеловала руки дочери и снова села за стол. — Твой чай остынет.
   — Ты сердилась на отца за то, что он отослал меня в Париж, да? — Сандрин села рядом с матерью. — Ты была против того, чтобы я ехала.
   — Это уже не имеет значения.
   — Нет, имеет. Мне важно знать, что ты думаешь. Я теперь взрослая, и будь откровенной со мной.
   — Я сердилась на твоего отца за то, что он отсылает тебя, потому что знала — если ты уедешь туда, то никогда не вернешься к нам.
   — Мама…
   Проливающая Слезы остановила ее жестом.
   — Но было бы не правильно удерживать тебя здесь, ограничивать тебя только нашим небольшим мирком.
   — Но я же вернулась, мама.
   — Да, ты вернулась, и ты счастлива. Ты взрослая женщина и вправе сама все решать.
   Сандрин чувствовала в словах матери недовольство, которого раньше никогда не замечала. Ей казалось, что это она была тому причиной. Послышались голоса отца и Алена. Ей же хотелось побыть подольше с матерью.
   Дверь распахнулась.
   — На улице холодает, — проговорил Люк, подходя к Сандрин. Он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Сразу видно, что мое решение послать тебя в Париж было самым удачным в моей жизни. — Он распрямился. — Не затопить ли камин, жена?
   Сандрин поймала выражение неудовольствия на лице матери. Она встала и направилась к камину.
   — Я тебе помогу, мама. — проговорила она, доставая поленья из ящика.
   — Ну уж нет, молодая леди, — проговорил Люк, отбирая у нее поленья. — Ты слишком хорошо одета для такой работы. Мы не хотим, чтобы ты испортила такое хорошее платье.
   — Но это всего лишь платье, папа, — возразила Сандрин, нагибаясь к ящику. Она отдала поленья матери и отказалась отойти.
   — Ваша дочь очень упряма, месье Ренар. Она меня совсем не слушается. Люк засмеялся.
   — Она вообще никогда не отличалась послушанием.
   Сандрин обернулась.
   — Будьте любезны в моем присутствии говорить со мной, а не обо мне, — проговорила она раздраженно. — И не приказывай матери, что ей надо делать, словно она твоя рабыня, папа. Если ты хочешь произвести впечатление на Алена, то лучше не надо.
   — Сандрин, я вовсе не собирался огорчать тебя. Просто твоя мать привычна к этой работе.
   — А я нет? — гневно продолжала Сандрин. — Что ж ты думаешь, если я провела пять лет в Париже, то забыла, как носят дрова? — Сандрин взяла полено из рук матери и бережно обняла ее за плечи. — Ты что, думаешь я забыла, что моя мать Черноногая и что во мне тоже течет кровь Черноногих?
   — Сандрин, я все-таки твой отец, а ты грубишь мне. А как же твой жених? Подумай об Алене!
   — А что Ален? Ты боишься, что он не женится на мне, потому что я полукровка?
   — Сандрин! — закричал Люк. — Никогда не говори так о себе.
   — Хватит, дочка, — проговорила Проливающая Слезы, тихо и нежно пожимая руку дочери.
   — Нет, вовсе нет. Мама, дай нашу одежду — я переоденусь. Мы должны навестить дедушку.
   — Ты не сделаешь этого, черт побери! — пробормотал Люк, отрицательно качая головой.
   — Я поеду с тобой, Сандрин, — успокоительно проговорил Ален.
   — Нет, я хочу съездить с матерью.
   — Но не опасно ли это? — спросил Ален, глядя на Люка.
   — Да, это опасно, и я запрещаю.
   — Ты не можешь этого запретить, отец. Я уже взрослая.
   Сандрин прошла в свою комнату, открыла гардероб. Вытащила одну из своих прежних одежек. Быстро сняла дорогой наряд и надела костюм из мягкой кожи. Она не слишком изменилась за пять лет, разве что чуть подросла и пополнела в груди, но костюм все равно сидел на ней отлично. Потом сбросила свои парижские ботинки и надела доходящие до колен мокасины. Распустила волосы, быстро зачесала их назад, стянув ремешком из сыромятной кожи. Затем взяла тяжелый буйволовый плащ — нашла его на дне гардероба. Набросив его на плечи, Сандрин пошла было в гостиную, но что-то остановило ее. Ах, кольцо, которое ей подарил Ален! Она сняла его и положила в ящик. Сверкающий изумруд сейчас неуместен. Сандрин прошла в кухню. Отец и Ален стояли у печи. Отец смотрел на огонь. Заметив ее, он повернулся.
   — Надо поговорить, Сандрин.
   — Мы поговорим, когда я вернусь. Она подошла к Алену, делая вид, что не замечает, как он удивлен ее новым обликом.
   — Извини, что я тебя оставляю на время, Ален, но я должна навестить дедушку и двоюродного брата.
   — Может быть, мне поехать с тобой, дорогая?
   — Нет, я хочу поехать с мамой. Я не видела ее пять лет. Пожалуйста, пойми меня правильно.
   — Я постараюсь, дорогая, — проговорил Ален, целуя ее в щеку. Руки его коснулись ее талии.
   Сандрин ощутила тепло его прикосновения и поняла, что ее свободный наряд возбудил его: ведь он привык видеть женщин, скрытых под несколькими слоями тканей. А ее кожаный наряд только подчеркивал фигуру. Сандрин подошла к отцу.
   — Я слышала французский пять лет. Теперь я чувствую потребность пообщаться с народом моей матери. Ты понимаешь?
   Люк неохотно кивнул в ответ.
   — Я никогда не думал о твоей матери, как о рабыне. Ты же это знаешь, Сандрин.
   — Тогда ты хорошо сделаешь, если скажешь ей об этом, папа, — мягко проговорила Сандрин, целуя его. Когда в комнату вошла Проливающая Слезы, Сандрин взяла ее за руку и сказала отцу. — Мы вернемся через денек-другой. У вас двоих будет время поближе познакомиться друг с другом.
   Сандрин пошла в конюшню. Там она закрепила плащ на плечах, пока кузнец, мистер Килер, седлал лошадей. Он засыпал ее вопросами о Париже, и Сандрин отвечала ему смеясь, когда он недоверчиво качал головой. Поблагодарив его, она направилась к изгороди, ведя лошадей под уздцы. Мать уже ждала ее там. Сев на лошадей, они поехали на север. Сандрин заметила, что мистер Килер положил винтовку в притороченный к седлу мешок. Черноногая она или нет, но на индейских территориях всегда существует опасность.
   Сандрин и Проливающая Слезы ехали молча, но только сейчас, впервые с той минуты, как она увидела мать, Сандрин чувствовала себя спокойно и уверенно. На лице матери тоже была только умиротворенность.
   Холодный воздух обжигал легкие, но дышалось хорошо. Сандрин так не хватало здешних зим, не хватало чистой снежной пелены, покрывающей землю. Она часто вспоминала, как сидела с родителями у огня, пила горячий чай, играла в карты или читала книги. Париж был развлечением, а дом был здесь.
   Они проезжали через сосняк, сбивая снег с густых веток. Сандрин увидела оленьи следы и представила себе, как это животное прыгало по снегу. Она подняла голову и глубоко вздохнула. В холодном воздухе чувствовался едва уловимый запах древесного дыма.
   Как давно она не сидела у костра своего деда!
   Сандрин направила лошадь вслед за матерью по виднеющемуся между деревьями следу. Она ездила по этой тропе сколько себя помнила, и это узнавание доставляло ей удовольствие. Они ехали через заснеженный лес, пока не пропал этот след. Черноногие всегда меняли свой путь в деревню: иногда ехали прямо, иногда кружили, чтобы сбить со следа врагов.
   Сандрин почувствовала, как оживилась мать задолго до того, как показались вигвамы дедушкиной деревни. От костров вился вверх дымок, женщины мелькали между хижинами, дети играли несмотря на мороз. Боевые лошади были стреножены рядом с вигвамами, другие были в загоне за деревней.
   Внезапно громко залаяли собаки, и так же внезапно появились вооруженные мужчины. Узнав Проливающую Слезы и Сандрин, мужчины взглянули на них с любопытством и исчезли так же быстро, как и появились. Навстречу вышли женщины и остановились в ожидании. Когда Сандрин слезла с лошади, они окружили ее, обнимали, улыбались и спрашивали, что же там, за» большой водой «. Сандрин рассказала им как могла о большой деревне с вигвамами, выстроенными из камня, об одеждах, которые носят тамошние женщины, помня, что женщины племени Черноногих тоже любят цветастые одежды и украшения. Вдруг Сандрин увидела, как к их группе приближается какая-то женщина. Вот она остановилась, а затем побежала вперед. Это была Рыжая Олениха.
   — Глазам своим не верю, — проговорила она, кладя руки на плечи Сандрин.
   — Какая ты красивая. — Сандрин глядела на миловидное лицо Рыжей Оленихи. Потом обняла подругу и погладила ее волосы. — Мне тебя недоставало. Мне не хватало наших разговоров.
   — Мне тоже тебя не хватало, сестрица, — проговорила Рыжая Олениха. — Как ты изменилась, Яркая Звезда.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Ты была девочкой, когда уезжала от нас, а вернулась женщиной.
   — Это плохо? — спросила Сандрин. Рыжая Олениха покачала головой.
   — Нет, это хорошо. Но есть еще что-то. Сандрин с недоумением смотрела на подругу.
   — В твоих глазах. Яркая Звезда, грусть, которой раньше не было.
   Сандрин отвела взгляд — ну вот, сначала мать, теперь Рыжая Олениха. Неужели все заметили, что она изменилась?
   — Ладно, расскажи-ка мне о каноэ, на котором ты переехала через» большую воду «, — попросила Рыжая Олениха.
   Сандрин улыбнулась, так как все женщины подошли к ней поближе.
   — Это каноэ, на котором может поместиться целая деревня. — Женщины смотрели на нее с недоверием. — И на нем есть несколько уровней. — Сандрин вытянула руку над головой. — Здесь верх, место, где вы можете гулять и смотреть на воду. А вот здесь, — Сандрин держала руку около головы, но чуть ниже, — здесь место, где спят. — Сандрин опустила руку до земли. — А внизу место, где держат еду и другие запасы.
   — Как долго ты была на» большой воде «, Яркая Звезда!
   — Когда Сандрин ответила, то услышала, как женщины удивленно вздохнули.
   — Пойдем, дочка, — сказала Проливающая Слезы, беря Сандрин под локоть. — Ты сможешь рассказать о своих приключениях позже. А теперь надо навестить дедушку.
   — Я зайду в твой вигвам, — пообещала Сандрин Рыжей Оленихе уходя.
   — Они готовы стоять здесь весь день, — проговорила мать. — Иногда я думаю, делают ли они вообще что-нибудь.
   Сандрин улыбнулась и взяла ее за руку. Они подошли к вигваму, и Сандрин подождала, пока мать попросит разрешения войти. Она стояла и разглядывала нарисованное на шкурах, которыми была покрыта хижина, синее солнце и множество батальных сцен.
   — Заходи, дочка, и приведи с собой мою внучку.
   Они вошли. Внутри было тепло и пахло сосной. Сандрин подошла к деду.
   — Можно сесть с тобой, дедушка?
   — Да, внучка, садись.
   — Я оставлю вас вдвоем, чтобы вы вновь узнали друг друга. — Сказав это. Проливающая Слезы тихо вышла.
   Ночное Солнце посмотрел на Сандрин, лицо его было бесстрастно.
   — Тебе не жарко в этом плаще?
   — Да, дедушка.
   — Тогда сними его.
   Сандрин сбросила плащ и скрестила ноги под собой.
   — Мне не хватало тебя, дедушка. Ночное Солнце молча наклонил голову.
   — Ну, как там другой твой народ?
   — Это добрые люди.
   — И ты нашла то, что искала?
   — Я ничего не искала, дедушка.
   — Тогда зачем ты туда ездила?
   — Я хотела увидеть родителей своего отца. Если бы я выросла там, я бы захотела приехать сюда, чтобы встретиться с тобой. Понимаешь?
   — Понимаю, девочка. Я старый, но не глупый.
   Сандрин улыбнулась.
   — Ты — что угодно, но глупый — никогда.
   — Расскажи о том месте, откуда пришел твой отец.
   Сандрин глубоко вздохнула.
   — Я долго плыла через» большую воду»к тому месту, которое зовется Парижем. Это большая деревня, самая большая, которую ты можешь себе представить. И все вигвамы сделаны из камня. Некоторые настолько высокие и большие, что могут вместить пятьдесят человек, которые могут там спать.
   Ночное Солнце наклонил голову, как бы в глубоком раздумье.
   — А люди там похожи на здешних белых людей?
   — Да, они все говорят по-французски.
   — А есть там Черноногие?
   — Нет, дедушка, Черноногих я там не видела.
   — Это очень плохо. Я слышал, что некоторые из наших племен кочуют далеко. И они могут поехать через «большую воду».
   — Не думаю, что нашему народу там понравится, дедушка. Там совсем не так, как здесь.
   — И люди твоего отца приняли тебя?
   — Да, приняли.
   — Это хорошо. И ты там хорошо ела? Сандрин расплылась в улыбке.
   — Да, дедушка, я хорошо ела. Но иногда мне так хотелось отведать свежеподжаренного мяса оленя, как его умеют готовить только наши люди.
   Ночное Солнце поглядел на Сандрин.
   — Подвинься поближе, я хочу рассмотреть тебя получше.
   Сандрин придвинулась поближе к деду. Он пробежал пальцами по ее лицу.
   — Ты не утратила своей красоты. Яркая Звезда.
   — Спасибо, дедушка…
   — Налей нам супа, — приказал Ночное Солнце, откидываясь на спинку своего сиденья.
   Сандрин взяла две плошки и налила в них супа из висящего над очагом котла. Передав одну из них деду, она уселась на прежнее место, держа в руках свою плошку. Потягивая горячую жидкость, она наслаждалась супом и разговором с дедом.
   — Хороший суп?
   — Да, дедушка, очень хороший.
   — Ты слышала о Маленьком Медведе? — спросил он, ставя плошку перед собой.
   — Мама рассказывала мне. Он здесь?
   — Да, в своем вигваме.
   — Можно его повидать?
   — Можешь попытаться, но не думаю, что из этого что-нибудь хорошее получится. Он сам не свой, с тех пор как потерял жену и сына.
   — Правда то, о чем говорила мама? Маленький Медведь убивал женщин и детей? — Сандрин смотрела на деда и заметила на его лице следы усталости.
   — Я слышал, что это правда.
   — Но ты не знаешь точно?
   — Никто не знает. Только Маленький Медведь.
   — Я хочу увидеть его.
   — Не жди, что он будет тебе рад. Я думаю, что будет наоборот.
   — Он мой двоюродный брат, моя кровь, — проговорила Сандрин голосом, полным решимости. — Я хочу помочь ему, если смогу.
   — Делай то, что ты должна, Яркая Звезда. Но не позволяй, чтобы его злоба коснулась тебя.
   — Хорошо, дедушка.
   — Иди.
   Сандрин подняла свой плащ и набросила на плечи.
   — Ищи Маленького Медведя на краю деревни. Он не любит, когда кто-то ходит около его жилища. На своем вигваме он нарисовал медведя с сердцем, пронзенным стрелой.
   — Спасибо, дедушка, — проговорила Сандрин, поднимая полог, закрывающий выход, и опуская его за собой. Она поплотнее завернулась в свой плащ и пошла по деревне, изредка останавливаясь поговорить с теми, кого знала. Наконец она остановилась на краю селения.
   Хижина Маленького Медведя стояла далеко «стороне от других. Дым не вился из дыры в крыше. Сандрин заколебалась. Здесь ли он? И если да, то впустит ли ее внутрь?
   — Маленький Медведь, это я. Яркая Звезда. Можно войти?
   Не услышав ответа, она еще раз попросила разрешения войти. Подождав, она откинула полог и шагнула внутрь. Было темно, холодно, и затхлый запах говорил, что огонь не зажигался здесь несколько дней.
   — Маленький Медведь, ты здесь? Сандрин взглянула на отверстие в крыше, пытаясь что-либо различить в полутьме. Потом увидела чей-то силуэт.
   — Маленький Медведь, — мягко проговорила она, подходя к нему. — Можно поговорить с тобой…
   С замиранием сердца она встала перед ним на колени. Маленький Медведь по-прежнему молчал и не двигался. Сандрин откинулась на пятки назад и решила не уходить, пока не поговорит с ним.
   — Чего тебе надо. Яркая Звезда? — безжизненным голосом проговорил Маленький Медведь.
   — Прошло уже пять зим, как я видела тебя последний раз. Я соскучилась.
   — А я — нет. Уходи!
   Сандрин была благодарна темноте в хижине:
   Маленький Медведь не мог видеть, как его слова ранили ее.
   — Я не уйду, пока ты меня не прогонишь. Сейчас Сандрин уже отчетливо видела лицо двоюродного брага, и ей казалось, что он постарел.
   — Я не хочу, чтобы ты была здесь. Это мое жилище. Уважай мои желания и уходи.
   — Я знаю, что это твой вигвам. Маленький Медведь, но я твоя двоюродная сестра.
   — Я люблю тебя. Я твоей крови.
   Сандрин ждала его ответа. Наступившая тишина почти физически давила на нее, — Тебе не надо было возвращаться из деревни за» большой водой «. Здесь плохое место.
   — Здесь мой дом. Маленький Медведь. И для меня нет другого дома. У меня нет другой семьи.
   Сандрин сама удивилась волнению в своем голосе.
   — Эти белые не изменили тебя, и ты осталась такой же упрямой, как и была.
   Сандрин затаила дыхание: она вдруг осознала, что он начал разговаривать с ней.
   — Ты знаешь, что я всегда была настойчивой, когда мне чего-нибудь хотелось.
   — И чего же тебе хочется, сестра?
   — Я хочу, чтобы ты поговорил со мной. Расскажи мне о своей утрате.
   Сандрин уселась рядом с Маленьким Медведем на плаще, скрестив ноги.
   — Тебе все уже рассказали, разве не так? Мне нечего добавить.
   — Я никогда не знала твоей жены и сына. Расскажи мне о них.
   — Я не хочу о них рассказывать. Я хочу, чтобы ты ушла. Яркая Звезда. — Голос у Маленького Медведя стал резким, и это разозлило Сандрин.
   — Я же тебе сказала, что не уйду.
   — Тогда уйду я, — проговорил Маленький Медведь, поднимаясь, но вдруг покачнулся. Сандрин подалась к нему и поддержала, бережно усаживая на пол.
   — Когда ты ел в последний раз?
   — Меня не интересует еда.
   — Ив вигваме так холодно, что можно замерзнуть. А может, ты этого и добиваешься? — Сандрин встала. — Я не позволю тебе убить себя, Маленький Медведь, — проговорила она, направляясь к двери.
   — Можешь не возвращаться, Яркая Звезда.
   — Ты не можешь мне запретить, — возразила Сандрин.
   Она побежала обратно в деревню. Вошла в вигвам своего деда, не спрашивая разрешения, подошла к корзинам, стоявшим у стены, взяла одну и наполовину заполнила золой, которую собрала с края очага. С помощью палочек она достала из огня несколько крупных углей и бросила их на золу. Затем наполнила дровами вторую корзинку, и только потом взглянула в сторону деда, который тихо сидел и наблюдал за ней: уголки его губ чуть дрогнули в улыбке.
   — Можно я возьму немного супа, дедушка?
   — Ты можешь взять все, что тебе вздумается, внучка, — удивленно ответил Ночное Солнце. — Маленький Медведь либо убьет тебя, либо скажет спасибо.
   — Я не собираюсь умирать, и мне не надо его благодарности, — проговорила Сандрин, наливая черпаком суп в маленький горшочек.
   — Возьми еще сушеных ягод.
   — Спасибо, дедушка.
   Она подняла обе корзины и взяла горшочек.
   — Яркая Звезда, — тихо проговорил Ночное Солнце, — твое присутствие согревает мне сердце.
   — Спасибо, дедушка, — ответила Сандрин, улыбнувшись.
   Она снова направилась в конец деревни, не обращая внимания на взгляды женщин, мимо которых проходила. Конечно, они знали историю Маленького Медведя, видели его, пробирающегося к своему одинокому жилищу. Вероятно, они боялись его.
   Когда Сандрин снова шла к хижине Маленького Медведя, она предполагала, что он может уйти. Но к ее огромному облегчению он сидел на прежнем месте. Сандрин быстро разожгла костер в яме с помощью углей и сухой бересты. Она подкладывала все более крупные поленья, пока огонь не разгорелся вовсю. Потом подняла валявшийся в стороне треножник, поставила его над огнем, подвесила на нем горшок с супом. Стала искать плошки и нашла несколько разбитых. В свете разгоревшегося костра она увидела, в каком запущенном состоянии было жилище. Все выглядело так, словно здесь жили звери, а не ее брат. Разогрев воду, она сняла плащ и села.
   — Ну вот, наконец-то я вижу твое лицо.
   — А зачем тебе надо его видеть?
   — Я не собираюсь играть с тобой словами, Маленький Медведь. — Протянув руку, Сандрин коснулась его руки. — Ты много выстрадал, и мое сердце болит за тебя. Но ты должен жить.
   Маленький Медведь посмотрел на Сандрин, и его черные глаза наполнились злобой.
   — Скажи мне, мудрая, зачем мне жить? Какие для этого причины?
   Сандрин пропустила мимо ушей колкости Маленького Медведя.
   — Ты должен жить потому, что воину не подобает убивать себя. Это путь труса.
   Сандрин выдержала его взгляд, полный ненависти.
   — Зачем ты пришла сюда? Ты ведь даже не одна из нас.
   — Я — Черноногая так же, как и ты.
   — Нет, ты — полукровка, а полукровка — больше белая, чем Черноногая.
   Сандрин испугала горечь, звучавшая в голосе Маленького Медведя. Но она продолжала.
   — Да, я — полукровка, но я не трусиха. А вот что с тобой? Где мой храбрый брат? — гневно спрашивала она.
   — Он все еще здесь, — тихо ответил Маленький Медведь.
   — Где?
   — Он со своей женой и сыном. Он никогда не покидал их.
   Впервые Сандрин услышала в голосе Маленького Медведя печаль.
   — Вероятно, настало время отпустить их от себя. Маленький Медведь. 0 — ни теперь покоятся, это ты страдаешь.
   Она взяла руку Маленького Медведя в свои.
   — Расскажи мне о них.
   Маленький Медведь посмотрел на Сандрин. Затем его глаза устремились куда-то вдаль. Когда он заговорил, его голос шел словно из глубины души, из части ее, выеденной болью.
   — Ее звали Пятнистый Олень. Она была из племени пайганов, с юга. Мы встретились весной на Танце Солнца. Твоя мать расхваливала меня, рассказывая, что я выдержал пытку Танца Солнца — Маленький Медведь заколебался, словно что-то припоминая. — Она была очень милая, а глаза у нее словно плясали.
   Сандрин смотрела на Маленького Медведя и ей показалось, что на секунду он улыбнулся.
   — Пятнистый Олень все время спрашивала меня об этой пытке, потому что ее братья должны были пройти через это. Мы долго говорили, и я рассказал ей о Танце Солнца, о том, как я тогда стад мужчиной. Мне казалось, что мы никогда не сможем наговориться. Летом мы поженились, а следующей весной родился наш сын.
   — Как его назвали? — спросила Сандрин.
   — Мы еще не успели назвать его, он был слишком мал. Но он был бы ловким и сильным, — проговорил Маленький Медведь. — Мы с Пятнистым Оленем решили взять нашего сына, чтобы показать его народу. Мы шли на юг, вдоль реки. Однажды мы остановились на ночь под высокими деревьями. Мы смеялись, глядя, как наш сын хватал все ручонками, а глазенками следил за всем вокруг.
   Мы простояли лагерем у реки двое суток и на третий день пошли дальше. К концу дня стало ясно, что нас кто-то преследует. Я видел признаки этого и раньше и должен был быть настороже. Мы пытались укрыться, но нас было двое, а их, Воронов, было много. И они были вооружены. Нас окружили возле скалы, за которой мы укрылись. Пятнистый Олень была убита сразу, — голос Маленького Медведя стал едва слышимым… — Стрела пронзила ей грудь. Я пытался защитить ребенка, но Вороны схватили меня и отняли сына. Один из них побежал с ним вниз по склону горы. Я видел, как он выпал из рук похитителя. Когда я, подбежал, склонился над тельцем и поднял его, то жизнь уже покинула его.