Бир Грег. Хорал забвения

   — Похоже на Землю! — крикнул Майкл. Казалось, ветер заряжен электричеством.
   — Это одна из многих Земель, — ответил Бири, — между твоим миром и Царством. Абанд приводит лошадей сюда.
   Огни, качаясь далеко внизу, соединялись в улицы и здания. Все было зеленоватым — именно такой оттенок преобладал в Межмирье, где бдила на страже сестра Ламии.
   — А сколько всего Земель?
   — Очень много, не сосчитать.
   — И конь их пересекает?
   — На самом деле он только скользит по поверхности Земель, окружающих Царство. Мы можем попасть в одну из них, если сорвемся.
   Огни города исчезли, и все опять перемешалось и утратило ясные очертания. Майкл держался за гриву — будто холодное пламя сжимал. Конь повернул голову, посмотрел на своих седоков. Глаз был мертвенно-голубой, холодный, словно подсвеченная изнутри льдинка. Губы вывернулись и обнажили зубы, острые и длинные, как у тигра. Между Царством и Землей — или Землями — скакун превратился в кошмарного монстра.
   — Приближаемся, — объявил Бири.
   Конь вздрогнул, у него напряглись мышцы. Майкл ощутил это ногами и понял, что скакун решил сменить абанд на обычный аллюр.
   Снова появилось Царство. Конь скакал галопом по каменистому полю с редкими низкорослыми деревцами. Вернулся ночной воздух, холодный и сухой. По небу рассыпались колючие белые звезды.
   Майкл остановил коня.
   — Далеко мы заехали?
   — Пешком сюда не добраться. — Бири соскочил на землю. — Мы не можем въехать на коне в защищенный круг.
   Майкл спешился, и они пошли по полю. В мягкой обуви было трудно ступать по камням. Впереди едва проглядывал освещаемый только звездами холм из земли и камней, очень похожий на курганы, которые Майкл видел в учебниках истории.
   — И у нас такие есть, — сообщил он. — На Земле.
   К холму примыкала каменная арка, вход в нее преграждала круглая плита, наполовину врытая в землю. Бири взялся за левый край плиты, извлек из нее булыжник около шести дюймов в поперечнике, проковырял в нем углубление, точно в комке глины, и несколько раз переложил из руки в руку. Погрузив палец в ямку, сидх зажег в булыжнике яркий белый огонь.
   — Фонарь, — пояснил он.
   На правом краю плиты были прорезаны ряды бороздок. Бири коснулся пальцами нескольких в определенной последовательности. Плита с грохотом ушла в землю.
   — Теперь войдем, — сказал он.
   При свете каменного фонаря появился тоннель, он уходил ярдов на десять в глубь кургана. Пол был вымощен каменными плитами, из стен и потолка торчали корни. Пахло плесенью.
   В центре кургана тоннель сменялся залом диаметром около тридцати футов. Каменные стены блестели от сырости. Кое-где серебристо-белыми космами свисали грибы.
   На каменном постаменте в центре зала покоились два гроба из прозрачного кварца. В каждом лежал скелет. Бири встал около постамента, Майкл зашел с другой стороны.
   — Ты знаешь, кто это? — шепотом спросил Бири, и подземелье отозвалось эхом.
   — Наверно, нет.
   Мощи в левом гробу напоминали слоновую кость и были облачены в прозрачное белое платье. В правом гробу скелет потемнел от старости, его покрывали лишь пыль и лохмотья. Истлевшие пальцы сжимали трость из полированного дерева с бронзовым набалдашником.
   Майкл завершил обход и остановился рядом с Бири.
   — Большинство моих сородичей поносили ее, — проговорил Бири, кончиками пальцев дотрагиваясь до кварца. — По возвращении со звезд у нас было слишком мало сил, чтобы истребить твой народ. Некоторые сидхи, в том числе сам волшебник, являлись людям под видом богов и пытались помешать развитию человечества. Но люди не всегда благоговели перед богами. Они росли, крепчали и постепенно добивались своего. Даже ложь и иллюзии, которыми вас пичкали ложные боги, пошли на пользу, как удобрения цветку.
   Она считала, что мы должны жить в мире с людьми, но приближенные наотрез отказались осуществлять ее планы. Она была царицей и очень сильной чародейкой, поэтому никто не решался открыто бороться с ней. В поисках решения она отправилась странствовать по Земле. Вскоре приближенные министры сумели убедить большинство сидхов, что царица безумна и путешествие — доказательство тому, что, как уже часто бывало с другими сидхами, рассудок волшебницы не выдержал ее магической силы.
   Тогда она призвала своих верных последователей и создала Совет Элеу. Другие сидхи старались подчинить себе человечество, а Совет Элеу, напротив, распространял среди людей знания. Тонн веками внушал вам образы богов — Яхве, Ваала и других, а царица помогала людям развить их собственную духовность. Тонн оказался сильнее.
   В конце концов царица объявила, что полюбила человека. Ради этой любви она отказалась от союза с мужчиной своего народа.
   Бири говорил без тени иронии и, похоже, вовсе не считал свои откровения самоуничижительными.
   — Даже ее последователи признают, что она тогда потеряла рассудок, но царица действительно любила человека, и когда он умер, поместила его тело сюда. Еще тысячу лет Совет Элеу и царица пытались возвысить человечество до нашего уровня, чтобы сидхи могли принять людей, как равных. Но энтузиазм царицы умер вместе с ее супругом. Потом она сама скончалась, и ее похоронили рядом с возлюбленным, — не в почетной гробнице и не в дереве, где она могла бы передавать свою мудрость.
   Тонн основал Черный Орден, чтобы расстроить ее планы, и поставил во главе Таракса. Черный Орден, Малн, срывал все планы Совета Элеу. По сей день они враждуют, Совет Элеу вынужден действовать тайно.
   — Это Элми и Аски, — сказал Майкл.
   Бири кивнул.
   — Адонна — дрянной бог, — продолжал он. — И год от году его характер портится все больше. Я не могу служить ему. Я должен перейти на сторону тех, кто против него, против Мална.
   — Ты хочешь помочь людям?
   — Кажется, мне не остается ничего иного. — Бири мрачно усмехнулся.
   — Журавлихи — дочери Элми?
   — У Элми и Аски было сорок детей, первые гибриды. Двадцать из них вступили в брак с людьми, у них родились дети.
   — Это было давно?
   — Такое случалось и девять земных тысячелетий назад, и восемьдесят лет назад. Те, в ком меньше одной восьмой крови сидхов, смертны, но еще способны к кое-какому волшебству. Их дети расселяются по Земле, и некоторые достигли тысячелетнего возраста, пережили многие поколения потомков.
   Давным-давно Элми обитала в прекрасном саду за высокими каменными стенами. Она обратилась за помощью к Волшебнику-Змею, последнему из древних людей.
   Майкл прищурился.
   — Ты что-то знаешь об этом? — спросил Бири, посмотрев на него с удивлением.
   Майкл глядел на скелет в сияющем платье и не мог произнести ни слова, глаза заволокла мутная пелена. Ему казалось, будто всю жизнь он слышал разные отрывки чудесной и печальной истории, а теперь узнал ее всю, от начала и до конца.

Глава тридцать вторая

   Они возвращались тем же путем. Майкл почти не замечал игры огней. Целиком уйдя в свои мысли, он держался за гриву коня.
   Едва ли то, о чем поведал ему Бири, можно было услышать на Земле, на уроках истории. Майкл подозревал, что ему открылась лишь часть истины, возможно, даже совсем небольшая.
   Конь остановился на краю каньона, неподалеку от кострища, и рыл землю копытом. Клыки у него исчезли. Майкл соскочил с коня и посмотрел на Бири.
   — Я тебе не верю, — заявил Майкл.
   На лице у Бири не дрогнул ни один мускул.
   — То есть, об Аски и Элми ты, наверно, сказал правду. Тебе нет смысла искажать историю сидхов. И ты знаешь, я кое-что слышал о вашем прошлом от других. Но мне не верится, что изменил Адонне.
   Бири иронически улыбнулся.
   — Но ты все-таки еще не потерял надежду?
   — Я не исключаю такую возможность, — поправил Майкл. — Но очень уж гладко выходит. Каждый хочет, чтобы я пошел к Изомагу. Только Бан Часов сказала, что я только пешка в игре двух сил — Совета Элеу и Мална. Кажется, я ей верю.
   — Она достойная женщина. — Бири кивнул с уважением.
   — И я думаю, мне пора действовать самостоятельно, — продолжал Майкл. — Я хочу вернуться в Земли Пакта.
   — Их уже не существует, — сказал Бири. — Твоих сородичей и гибридов переправили в другие места. Они теперь живут в специальных общинах.
   — То есть в концлагерях. Хорошо, проводи меня в какой-нибудь лагерь.
   — Их хорошо охраняют. Таракс не хочет, чтобы еще кто-нибудь вроде тебя привлек внимание Совета Элеу.
   — Но мы вместе могли бы…
   — Я изменил Адонне. — Бири решительно покачал головой. — Но не пойду против сородичей.
   — Но ведь ты хочешь служить Совету. Это можно делать, помогая людям.
   Бири промолчал.
   — А что, если Черный Орден как раз хочет, чтобы я пошел к Изомагу? Меня выпустили из Иралла, и это очень подозрительно.
   — А чего ждет от тебя Совет?
   — Не знаю.
   — Кто больше всех мешал тебе?
   — Сидхи, которые ненавидят людей.
   — Малн.
   — Ну, не знаю… — пробормотал Майкл, опять чувствуя, что запутался.
   — Это же очевидно.
   — Тогда почему Таракс не расправился со мной, когда была возможность? Я не очень силен. Любой сидх может меня убить. Даже ты, прямо сейчас, стоит только поднять палец.
   — Может быть, ты не так слаб, как думаешь.
   — Не так? — усмехнулся Майкл. — Ты проковырял дыру в булыжнике и зажег огонь. А я умею только греться.
   Бири спешился и присел на корточки у края обрыва, глядя на каньон. При свете звезд юный сидх в одеянии с красными рукавами казался наполовину бесплотным, верхняя часть его тела как будто парила над каньоном, водруженная на серый постамент.
   — Ты называешь себя поэтом. Сидхи издавна почитали поэтов.
   — Мне шестнадцать лет… теперь, наверно, семнадцать. За всю жизнь я написал пять-шесть сравнительно приличных стихотворений, если не меньше. В Царстве вообще почти не писал. Только иногда в голове звучал чей-то голос, он подсказывал или просто сочинял за меня. Я скорее пешка, чем поэт.
   — Так что же ты собираешься делать?
   — Может, останусь прямо здесь или буду путешествовать с Николаем и Беком. Сначала посмотрю, на что я способен, а уж потом решу. — Он умолк, потом добавил тихо: — Судя по всему, на Кларкхэма рассчитывать не стоит. Неизвестно даже, человек ли он, и волнует ли его судьба людей.
   Бири кивнул.
   — Если ты пешка, позволят ли тебе остаться в стороне? Ведь кто-то тобой манипулирует.
   Майкл смутился. Он сел рядом с сидхом на краю обрыва и свесил ноги.
   — По крайней мере, не буду вести себя, как глупый щенок.
   — Возможно, ты очень нужен Тараксу или Совету. И если бросишь им вызов, тебе придется иметь дело с очень могущественными силами.
   — Что же делать?
   — Ничего особенного. Продолжай тренироваться. Доучись.
   — Журавлихи исчезли, и вряд ли я их смогу отыскать.
   — Я могу заняться с тобой, — предложил Бири. — Попробуем сейчас, пока они спят. — Он указал на Николая и Бека. — А потом ты решишь, как быть.
   Его лучистая улыбка в темноте была жутковатой. У Майкла побежали мурашки по спине.
   — А если я решу пойти против Совета?
   — Я еще сам твердо не знаю, кому служить. Может быть, ты мне в этом поможешь.
   Майкл задумался.
   — А что, если Таракс явится за тобой, попытается вернуть?
   — Зачем? Я ему не нужен. И не нужен Адонне. Я всего лишь еще один недовольный сидх. Они не станут тратить время на месть. Только жалкие отщепенцы вроде Элионса занимаются таким глупостями.
   Майкл встал и подошел к коню.
   — Тогда учи меня.
   — Начнем сейчас, — сказал Бири, поднимаясь.

Глава тридцать третья

   Возможно, эта ночь была самой длинной в истории Царства. Для Майкла она растянулась на века… и оказалась более чем неприятной. Бири отвел его в сторону от каньона, на середину широкой песчано-каменистой пустоши.
   — Прежде всего тебе нужно понять, что ты один, — начал Бири. — Для посвященного сидха его одиночество закрепляется убийством коня. Расправа над самым близким спутником — ужасное испытание, ничто не вызывает более сильного потрясения.
   — Я должен убить коня? — спросил Майкл. Ему внезапно стало не по себе.
   — Нет, твои чувства к нему слишком слабы и неопределенны. Ты не вырос вместе с ним. Мафок Мар не выбирал для тебя скакуна, когда ты был еще ребенком. Конь не сопровождал тебя повсюду с юных лет. Найди кого-нибудь другого.
   — Может быть, еще одну теневую личность?
   Бири недовольно покачал головой.
   — Это меня не касается.
   Звезды светили достаточно ярко, тени были заметны.
   — Для волшебства не надо мечей и разных безделушек. Все это придумали люди, они одержимы технологиями. На самом деле магия заключается только в уме. Из всех разумных существ сидхи самые бесчестные и ненадежные, но они обладают одной ценной способностью: умением концентрироваться. Если им что-то нужно, они сосредоточиваются на этом полностью.
   Бири сел на траву и жестом велел Майклу сделать то же.
   — Ты одинок. Ты — единственное существо в мироздании. О существовании других тебе ничего доподлинно неизвестно. В этом люди не отличаются от сидхов, хотя и имеют души. Все мы вечно одиноки.
   Майкл недоуменно качнул головой.
   — А как же дружба, любовь?
   — У мужчин-сидхов любви не бывает. Но дело даже не в этом. Кого вы, люди, любите на самом деле? Реальную личность или воображаемое существо? Вас привлекает в другом человеке внешность или то, что он делает для вас, не так ли?
   — Но ведь должны существовать другие люди. Кого-то мы любим, кого-то нет.
   — Есть только ты. Больше никого нет. Жизнь одинока, и любовь одинока.
   — Но тогда и ты не существуешь. Никто не существует.
   — Мы все одиноки. Такова особенность нашего бытия. Истинной общности не ведает никто. Даже сидхи. Конечно, мы умеем проникать в ауру друг к другу, обладаем внешним и внутренним видением, но одиночества нам не избежать. Никогда нельзя во всем полагаться на других. Нельзя абсолютно верить в других… Ведь ты одинок.
   Бири исчез, оставив Майкла на траве. В одиночестве.
   Майкл, сорвав травинку, созерцал ее, чувствуя внутри пустоту и смерть. «Если я уникальный, единственный, и меня не поддерживает никто и ничто во всей вселенной, даже внутренняя реальность… Если и ум мой одинок, и в нем звучит только один голос, а все остальное — иллюзия…»
   После жуткого ощущения пустоты явилась умиротворенная тишина. Не в первый раз на Майкла обрушивались опустошительные откровения, которые сменялись беспредельным невозмутимым покоем.
   Сколько еще ему предстояло пережить таких откровений, иллюзорных и недолговечных?
   Травинка в руке… И она, и Майкл, оба были одиноки. Одиноки вдвоем.
   И земля Царства одинока. Одинока вместе с травинкой. В сознании текли слова, доводы, они беспрестанно меняли форму и значение, а может, и вовсе не имели никакого значения. Лишь ощутив внезапную сильную боль, он расстался с ними.
   — Я люблю слова, — пробормотал Майкл. — Они для меня вроде коня. Я езжу на них, пользуюсь ими. Но убить не могу. Даже когда от них никакого толку.
   Свою зависимость от слов он теперь осознавал вполне.
   И тут вдруг одиночество стало совершенно ясным без слов, мыслей и значений.
   Истинного одиночества можно достичь только одним способом: быть единым со всем и всеми…
   У целой вселенной — единственный голос.
   Все существа в одном — вот что такое одиночество.
   Майкл понял суть приемов, которым обучали его Журавлихи. «Быть в одиночестве — значит искусно скрываться от всех».
   Теперь он мог усовершенствовать эту формулу: «Одиночество — не что иное, как отрешенность от потребностей». Он готов был бесконечно долго обходиться без воды и пищи.
   «Я просто сражаюсь с тенями. В одиночестве у меня нет врагов и не с кем сражаться. Не нужно никакой борьбы. Это же безумие — сражаться, когда ты один».
   Майкл положил травинку и взглянул на звезды. Бири помог ему последовательно и постепенно возвести эту постройку. Теперь она начала рушиться. Удивительно, даже забавно. Как он мог поверить в такую чушь? Впрочем, рушилась только умозрительная постройка, но не связанные с ней ощущения покоя и уверенности. Они сохранились.
   С помощью сидха Майкл построил лодку, переправился через реку, а когда ступил на берег, лодка рассыпалась в прах.
   Сзади подошел Бири.
   — Это все неправда, — заявил Майкл. — Тут нет никакого смысла.
   — Такова твоя позиция, — ответил Бири по-каскарски. — Она как вывеска над воротами. Для сидха одиночество — это экстаз. И абсурд. Ты не должен верить нам… и нашим учениям.
   — Значит, вообще нельзя верить?
   — Никогда не верь учителю.
   Похоже, он не шутил. Майкл сомневался, что вполне постиг суть этого учения, но оно приносило очевидные плоды. И если благодаря ему сидхи ведут столь своеобразную жизнь — мужчины отдельно от женщин, — с таким учением едва ли следует связываться.
   Но, как бы там ни было, теперь Майкл чувствовал в себе гораздо больше сил и уверенности.
   Они спустились в каньон, первым шел Майкл.
   Небо на востоке светлело. Долгая ночь наконец завершилась. Когда они подошли к ночлегу, Николай и Бек еще спали. Костер совсем потух. Бири остановился и, отвернувшись от спящих, посмотрел на реку.
   — Что собираешься делать? — спросил Майкл.
   Николай проснулся, перевернулся на спину и осовело уставился на сидха.
   — Кто это? — пробормотал он и тяжело поднялся.
   Бек сел. Сидх не обратил на них внимания.
   — Наверно, пойду к Изомагу, — проговорил Бири.
   — Мы как раз туда и направляемся, — сообщил Николай и взглянул на Майкла.
   — Не обязательно, — возразил Майкл. — Зачем туда идти?
   Бири изобразил свою зловещую улыбку. Николай вздрогнул и попятился.
   — Господи, у него же плащ посвященных Мална!
   — У Изомага, похоже, можно кое-что узнать, — ответил Бири Майклу. — И кто-то должен туда сходить, если ты не хочешь. К тому же это недалеко. — Он показал в сторону реки. — Она впадает в море. Владения Изомага — в дельте.
   Он повернулся и зашагал прочь.
   — Где вы были? — спросил Николай, недоуменно взирая на Майкла.
   — Точно не знаю, — честно ответил Майкл.
   Силуэт Бири растворился в тенях у стены каньона. Когда рассвело, Майкл его нигде не увидел.
   — Меня всегда интересовал Изомаг, — проговорил Николай. — Трагическая, а может быть, и зловещая фигура.
   Они рвали фрукты с кустов у реки.
   — Только есть ли смысл рисковать ради любопытства?
   — Возможно, это опасно, — согласился Бек.
   Николай нахмурился и откусил от маленькой груши.
   — Тогда давайте останемся здесь или вернемся в Земли Пакта… Ах да, их ведь уже нет.
   — Сидх, по крайней мере, знает, где искать ответы на свои вопросы, — заметил Бек.
   Майкл с сомнением покачал головой.
   — Но мне, может быть, нужны совсем другие ответы. Или вообще не нужно ответов. И я не знаю, зачем он идет к Кларкхэму.
   — Возможно, Кларкхэм расскажет ему о Совете. Или нам.
   — Значит, вы оба хотите идти дальше, искать Кларкхэма?
   Бек немного подумал и кивнул. Николай пожал плечами.
   — Я где угодно устроюсь, лишь бы никто из Мална обо мне не пронюхал.
   — Тогда вам нужно идти к Кларкхэму. А я решу позднее.
   Майкл с полными карманами фруктов направился обратно к кострищу. Николай поспешил за ним.
   — Эй, Майкл, в чем дело? Что вам сказал сидх? Вы как-то изменились…
   В самом деле, Майкл больше не ощущал потребности в чьем-либо обществе или совете. Царивший в душе покой, который принесло ему учение Бири, постепенно сменялся отвращением.
   Майкл остановился, увидев, что оставленный ими костер разросся до гигантских размеров.
   — Братья, — послышался приглушенный голос, и из-за костра вышел Шахпур со сложенными на груди руками, с ног до головы — в белом. — Нам сообщили, что вы нуждаетесь в провожатых.
   Из-за ближайшего валуна появились Харка, Тик и Дур. Майкл оглянулся: сзади размеренным твердым шагом приближался Бек.
   — Они все заодно, — озабоченно проговорил Николай.
   — Изомаг приветствует вас в окрестностях Занаду, — объявил Шахпур.
   Николай ахнул.
   — Это же великолепно! — Он всплеснул руками. — Теперь у тебя нет выбора. И у меня тоже.

* * *

   Харка устало поздоровался с Майклом и сел на песчаном берегу, Тик и Дур встали рядом. Двое молодых сидхов как будто нервничали, только Бек и Харка держались непринужденно. Последний, вероятно, иначе не мог. Аура Шахпура оставалась недоступной.
   — Мы, разумеется, наблюдали за вами, — признался Харка.
   Когда Майкл попытался заглянуть в его память, он не противился, но пустота в ней пугала не меньше, чем обилие чудовищных образов в ауре Шахпура.
   — Меня не нужно охранять, — заявил Майкл.
   — Изомаг считает иначе. Пока ты находился в Землях Пакта и владениях сидхов, от него мало что зависело. И все же он велел нам встретить тебя в горах и даже решился послать Бека в Иньяс Трай. Теперь, когда ты рядом с его владениями, у нас больше возможностей. Мы поможем тебе, если понадобится.
   — Харка имеет в виду, что мы должны исполнить волю Изомага и благополучно доставить тебя в Занаду, — пояснил Шахпур.
   Сидхи, хотя и занимали низкое положение в иерархии, обладали кое-какими способностями. Майкл определил это легким прикосновением к их ауре и понял: улизнуть не удастся. Силу он по-прежнему ощущал в себе, но не ту, которую можно применить немедленно. Учение Бири каким-то образом привело в расстройство все способности Майкла. Будь поблизости Бири, силы, по крайней мере, сравнялись бы. Но теперь сопротивляться не имело смысла.
   — Именно к этому я и стремился с самого начала, — слукавил Майкл. — Принуждать меня не надо.
   — Отлично, — кивнул Харка. — Изомаг будет очень рад. Его, как ты догадываешься, посещают нечасто.
   — А со мной как быть? — осведомился Николай.
   — Все, кто помогает человеческому детенышу, будут радушно приняты в Занаду. Отправимся сейчас, или тебе нужно отдохнуть после… утомительной ночи?
   — Я вполне отдохнул, — заявил Майкл.
   Николай расправил плечи и кивнул.
   — Отлично. Путешествие будет нетрудным. Поздно вечером окажемся на месте. Конечно, если бы все могли ехать верхом… — Харка с завистью посмотрел на коня. — Но увы. Бек позаботится об эпоне…
   На протяжении десяти миль стены каньона постепенно поднимались, он превращался в глубокую сумрачную теснину. Берега реки поросли мхами и папоротниками, некоторые достигли большой высоты, и под их густым пологом все тонуло в зеленой мгле. Река углублялась, и вскоре ее ширина уже не превышала тридцати футов.
   В прозрачных водах Майкл видел риверинов, они сверкали, как форель, унося к морю охапки камней и тростника.
   Поздним вечером путники достигли конца каньона. Здесь его стены резко обрывались, дальше река, расширяясь, протекала по лесистой долине. По берегам уже ползли клубы тумана, небо напоминало нечто среднее между сливочным маслом и полированной бронзой. Деревья в этом бронзовом сиянии стали бледны, как призраки. Облака с золотистыми краями роняли длинные тени.
   Долина плавно опускалась к огромному спокойному морю. Зеркально-гладкое, оно отражало небеса, добавляя к их густой синеве чуть-чуть своего мрака.
   В красноватых лучах заката Майкл и его спутники шли вдоль реки, минуя прибрежные купы деревьев. Воды со вздохами и шелестом перекатывались по широкому каменистому руслу. Майклу было невдомек, как риверины преодолевают этот участок реки, где глубина не превышает нескольких дюймов.
   Харка неутомимо шагал в вечернем сумраке. Сильно заросшая тропа была плохо заметна даже при хорошем освещении, но ничто не смущало мертвенно-бледного сидха. За ним на некотором расстоянии следовали Бек, Тик и Дур. Шахпур, чья поступь была почти бесшумна, держался ближе к Майклу.
   Майкл думал о Харке. Что-то знакомое было в его пустоте… Но Майкл никогда не встречал сидха с таким недугом, как у Харки. Если эти существа — слуги Кларкхэма, они, вероятно, подверглись воздействию какой-то магии, вроде геа… Но разве не-сидх способен подчинить себе сидхов?
   Майкл изобретал все новые планы побега и отказывался от них. Причудливая смесь злости и растерянности бродила в душе. Зачем Бири внушил ему свою странную, жуткую философию? Чтобы загнать в тупик? Если так, ему это удалось.
   Приближался морской берег, и Николай все чаще проявлял беспокойство. Наконец лес остался позади, по небу расстелилась перламутровая лента и осветила путь. Путники брели по песку к безмятежному морю.
   — В темноте к Занаду приближаться опасно даже желанным гостям, — сказал Харка. — Переночуем здесь.
   Майкл прошел несколько ярдов по кромке берега, к нему присоединился Николай. Остальные не пытались их задержать. Майкл нагнулся и погрузил руки в зеркальную гладь. Возникла рябь, пойманную ей перламутровую ленту отнесло на несколько ярдов от берега. Вода была не холодна и не тепла. Майкл поднес к губам мокрый палец. Соленость едва ощущалась, и вообще, вкусом вода напоминала минеральную.
   — Можете что-нибудь сделать? — прошептал Николай.
   Майкл отрицательно покачал головой.
   — Зачем? Вы же хотели сюда попасть. И я тоже, вначале.
   — Но вы передумали.
   — Мое решение изменилось, но, может, не я его изменил. Откуда мне знать? Если это сделал не я, то сопротивляться нет смысла. Возможно, единственная задача провожатых — заставить нас сделать то, что нужно нам.