Бир Грег. Наковальня звезд

   Мом исчез, а перед Мартином появилась колонка из пяти имён. Любой из этих пяти мог убить Розу. Первое имя, которое бросилось в глаза Мартину, было — Рекс, затем Джакомо, Ариэль и Карл Феникс. Но Мартин не мог оторвать взгляда лишь от одного мерцающего имени — Рекса Дубового Листа.
   Ганс настаивал на том, чтобы именно Мартин руководил похоронной церемонией. Жанетта Нападающий Дракон неожиданно ограничилась краткой и холодной речью, где не было ни слова о Розиных сверхестественных талантах, ни слова о её последователях.
   Вместо этого Жанетта говорила о том, что за время путешествия Роза прошла путь от маленькой неловкой девочки, какой была раньше, до цветущей зрелой женщины.
   Когда она закончила, Мартин почувствовал, что его глаза наполнились слезами. Они лишились последних иллюзий.
   Церемония завершилась, Жанетта и Рекс Дубовый Лист были последними, кто покидал каюту Розы. Выйдя в коридор, Рекс пристально посмотрел на Мартина, глаза его были красными и опухшими, рот потрескавшимся.
   Рекс никогда не был хорошим актёром. Не играл он и сейчас.
   — Слишком много трахался, — объяснил он Мартину своё состояние.
   Каюту Розы закрыли, её тело оставалось внутри. «С глаз долой, из сердца вон» — корабль беззвучно и быстро справился со своей работой, останки Розы исчезли.
   Когда народ разошёлся, к Гансу и Мартину подошла Жанетта.
   — Как мы и договаривались, — сказала она им, — никто из Розиных людей не вступит в бой. Мы хотим остаться в стороне.
   — Я понимаю, — кивнул Ганс.
   — Мы не будем принимать участие в голосовании, мы не хотим быть на «Троянском Коне», мы не будем оказывать вам никакой поддержки.
   — От вас никто и не ждёт этого, — сказал Ганс.
   Жанетта смотрела куда-то между ними. Казалось, за короткий срок она стала намного старше. Медленно поворачиваясь, она задержала взгляд на Гансе, затем пошла прочь.
   Волосы Ганса торчали в разные стороны, как колосья, он постоянно дёргал их, глаза потемнели и заплыли.
   — Ну вот это и позади, — пробормотал он и, обращаясь к Мартину, сказал, — Давай позволим всему идти своим путём.
   Это было то немногое, что ещё мог сделать Мартин.
   Разделение должно было начаться менее, чем через шесть часов.
 
   Мартин стоял рядом с Гансом в учебной комнате. Ганс вновь и вновь просматривал список, — людей, которые вместе с Братьями, сразу же после того, как они достигнут системы Левиафана, должны были отправиться на «Троянском Коне». Вся команда собралась в центре комнаты перед звёздной сферой — за исключением Розиных людей, которые скучились в углу.
   Хаким и Джакомо доложили о наиболее важных результатах исследовательской работы. Затем, даже не заглядывая в список, Ганс начал выкрикивать имена тех, кто входил в состав команды «Троянского Коня».
   Те, кого выкрикивали, улыбались и приветственно поднимали руки. Остальные выглядели разочарованными, правда до тех пор, пока Джимми Японец не произнёс:
   — Ну, что ж… В Долину Смерти отправляются только десять… Мы же будем отдыхать и ждать пинка в задницу.
   Команда зааплодировала. Мартин подумал, — Удивительно, насколько мало изменилась военная риторика, будто бы это передаётся генами.
   — Не десять, а двадцать, — поправил Ганс. — Не забывайте о Братьях.
   Но недоверие к Братьям распространялось с неимоверной скоростью, и Ганс ничего не мог с этим поделать.
   — Ну конечно, мы не забываем, — безо всякого энтузиазма заверил Джимми.
   — Корабль начнёт разделяться через час. Я останусь на «Борзой», Мартин — на «Троянском Коне». И если прежде всё было в руках момов, то вскоре и мы получим свой шанс. — Он замолчал на какое-то время, уткнувшись взглядом в пол, затем продолжил, — моя интуицуия мне подсказывает, — команда напряжённо замерла, — что здесь мы найдём то, что так долго искали. Именно для этого мы и объединились с Братьями — для того, чтобы свершилось Правосудие.
   Я не имею так же складно говорить, как это делали прежние Пэны и не знаю, сумею ли передать словами всё, что чувствую. Да, мы пережили и трагедии… Но сейчас нужно все отложить в сторону. Я не могу бросить дело на полдороге.
   Сегодня, кстати, очередная годовщина того дня, как мы покинули Солнечную систему. И вот, наконец-то, дорога привела нас к убийцам Земли. И я знаю, что я должен делать. И все вы тоже знаете, что вы должны сделать.
   Кажется, он сказал всё, что следовало произнести в этом случае. Осталось только поставить точку.
   — Ну, что ж, вперёд, — сказал он.
 
   Люди и Братья, вся команда «Троянского Коня» собралась в столовой. Мартин сидел, оперевшись на стену, рядом с ним Хаким.
   — Странно, но я не боюсь, — заметил Хаким, лицо его горело, как в лихорадке.
   — Я тоже, — откликнулся Мартин.
   — Но понимаешь, для меня страх был бы уместнее. Но я не боюсь. У меня такое чувство, будто я уже прожил долгую, долгую жизнь. И если написано мне на роду столкнуться лицом к лицу с шайтаном, то, чему быть, того не миновать. Аллах будет добр к нам… — Он сглотнул, — Послушай, тебя не раздражает упоминание имени божьего?
   — Нет, — ответил Мартин и дружески потрепал Хакима по плечу.
   — Я верю, что после смерти Розы Аллах всё же не покинул нас.
   — Конечно же, нет.
   — Аллах ведь любил Землю, и он не может не любить слабых её детей.
   Мартин кивнул. Он увидел, что Ариэль, озираясь, кого-то разыскивает. Он улыбнулся ей, и прочитал в её глазах вопрос, — Где же мне сесть?
   Мартин указал на пустое место рядом с ним. Она села.
   — Я думаю, нам следует провести голосование… кто будет Пэном. После того, как выполним Работу, — неуверенно произнесла Ариэль.
   Мартин рассеянно кивнул.
   — Бедная Роза, — прошептала Ариэль.
   Мартин закрыл глаза. Рядом Хаким бормотал молитвы из Корана. Десять Братьев извивались в центре столовой. Небесный Глаз приблизился к Мартину.
   — Мы мы приносим вам мы наши сожаления по поводу трагедии, — сказал он. — Но мы мы надеямся, что это не сделает вас менее работоспособными.
   — Я ценю ваше сочувствие. — отозвался Мартин.
   Паола приобняла Небестного Глаза:
   — Мы постараемся выполнить нашу работу, как можно лучше.
   Мартин вгляделся в это «лицо», — похожее на обтрёпанный край верёвки с глазами.
   — В прошлом один из вас сказал, что люди знают о смерти и убийствах больше, чем Братья, — сказал Небесный Глаз. — Но это не так. Братья тоже боролись друг против друга, хотя и не тысячи лет, как вы.
   Паола нервно засуетилась рядом с ними.
   — Мы мы так же несём ответственность за эту вендетту, — продолжал Небесный Глаз. — Мы мы тоже согласились, когда мы нам предложили выполнить Работу.
   Он запах чаем и древесным дымком, — комбинацией ароматов, которая была не знакома Мартину.
   — Я рад, что вы с нами рядом, — сказал Мартин.
   — Пока не разрушили мы наш дом, — продолжал Небесный Глаз, — Братья думали, что во всём мире царит согласие. Мы мы предполагали, что другие звезды ничем не отличаются от мы нас.
   — Мы в одной команде, — Мартин приподнялся и протянул руку. Небесный Глаз устремился навстречу, и Мартин крепко пожал жёсткое плетение верёвок.
   Корабль начал издавать звуки, характерные для разделения корабля, уже хорошо знакомые людям. Дверь распахнулась, и в столовой появились мом и Мать Змей. Вокруг каждого из присутствующих автоматически появились поля — слегка вибрирующие, пастельной окраски. Мартин увидел, как Небесный Глаз, ведомый полями, подтянулся к центру. Люди оставались на своих местах.
   — Через двадцать секунд торможение прекратится, — объявил мом.
   Вновь пришло ощущение невесомости. Мартин машинально проделал упражнения, контролирующие работу желудка и внутреннего уха.
   — Разделение начнётся через пятнадцать секунд, — сказал мом. Мать Змей издала низкие струнные звуки, затем — ударные щелчки.
   Лестничные поля становились все ярче, послышался глухой шум переустраивающегося корабля; росла масса фальшивой материи. У Мартина поднялись волосы на голове. Он вспомнил о гибели разрушающегося корабля, потерявшегося в пустоте бесконечного пространства, вспомнил, как фальшивая материя отлетала, как скорлупа от яйца, вспомнил мумии команды, медленно кружившие, как облака пыли — до их прибытия никем не потревожанные.
   Столовую обволокло. Поля спрессовали их внутри маленького, переустраивающегося пространства. Они теперь занимали спальню «Троянского Коня».
   — Я рассказала Братьям об «Илиаде», — прошептала Паола Мартину и Ариэль. — Они были поражены. Мы выбрали другое имя для корабля — «Двойное Семя», для маскировки, чтобы не пришлось объяснять, почему мы называемся «Троянский Конь».
   Шум усилился скрипящими и скребущими звуками, гудением, как в испытательной трубе. «Троянский Конь — Двойное Семя» освободился от «Борзой» и «Дятла».
   Все три корабля стали самостоятельными в пятидесяти миллиардах километров от Левиафана. Теперь у каждого был свой собственный курс и свой план действий.
   — Суперторможение начнётся через десять секунд, — объявил мом.
   У них было достаточно времени приготовиться, но Мартина внезапно охватил страх, страх стать вечным рабом объёмных полей. Он почувствовал, как поля медленно передвигаются от молекулы к молекуле, тщательно инвентаризируя его тело. Но был ещё страх — страх дожить до того момента, когда корабли в случае удачи вновь воссоединятся, он знал: ложь и обман толкнут команды на преступление.
   — Удачи, — сказала Ариэль.
   Мартин постарался вызвать в памяти приятные воспоминания о Земле, вытеснить ими видения мертвецов.
   Но вместо этого он увидел, с документальной жестокой неумолимостью, как вся команда поглощается фальшивой материей, как все они становятся безтелесными точками в пространстве, подчинёнными внешней силе. Он увидел, как после выполнении Работы они, подобно кораблю «Беглецов Красного Дерева», просто растворяются в безбрежном пространстве.
   Правосудие вершилось ценой их жизней. Фактически, они были никем — просто исполнителями чужой воли, вновь камнем падающими в ярко горящий костёр, грозящий неминуемой смертью.
   Его безголосый стон, как ему показалось, многократным эхом отозвался в окружающем пространстве. Если бы он открыл глаза, то увидел бы своих собратьев, мирно пытающихся хоть чем-нибудь заняться — беседующих или просто сидящих молча в ожидании, когда же все закончится. Однако Мартин предпочитал оставаться в одиночестве ночного кошмара.
   Прошло двадцать два часа.
   За час до окончания суперторможения, как и планировалось, Хаким послал в эфир первое сообщение в окрестности Левиафана. Он создал простой бинарный сигнал, повторяющий число «пи» и десять первых чисел натурального ряда. К Братьям за помощью Хаким не обращался, момы предупредили их, что математика у Братьев весьма необычная и понять их непросто.
   Сигнал согласовывался с маскировочной скоростью корабля. Он должен достигнуть миров Левиафана спустя двадцать три часа. «Троянский Конь — Двойное Семя» к этому моменту будет находиться всего в двадцати двух миллиардах километров от системы и станет легко распознаваемым для обитателей планет.
   Момы проинформировали их, что с «Борзой» и «Дятлом» всё в порядке, они действуют по плану.
   Мартин выслушал робота, кивком подтвердил, что он всё понял, и снова закрыл глаза, до сих пор не веря в свою реальность.
   Ариэль коснулась его руки:
   — Ты не выглядишь счастливым, — заметила она.
   — Меня измучили кошмары, — объяснил он, встряхивая головой.
   — Но ты же не спал.
   — Не имеет значения.
   — Хочешь поговорить?
   — О чём?
   — О том, что будет потом.
   Он улыбнулся:
   — Потом, когды мы выполним Работу? Или потом, когда закончится торможение?
   — Обо всём, — ответила она.
   Мартин теперь уже окончательно открыл глаза и с силой потёр их, чтобы получше все рассмотреть. Он до сих пор все видел, словно в тумане, включая и Ариэль, опёршуюся на локоть всего лишь в метре от него, — её лицо было расплывчатым, глаза выделялись неотчётливо. Мартин сделал усилие, чтобы расслышать, что она говорит.
   — Венди сошьют себе новые платья. Мы обручимся с планетой. Скажи, ты думал об этом?
   Он отрицательно покачал головой.
   — А я думала. Мне хотелось бы, чтобы всё было уже позади, — расслабиться, сидя под палящим солнцем… и не тревожиться ни о чём. Как ты думаешь, люди на Земле так и делали?
   — Предполагаю.
   — Интересно, буду ли я хорошей матерью? Для своих детей, я имею в виду.
   — Возможно.
   — Я только недавно впервые задумалась об этом. Мои мысли… Я слишком долго была ребёнком, мне трудно представить, что мы выросли.
   — Ариэль, я что-то плохо соображаю сейчас. Давай, поговорим позже, хорошо?
   — Как хочешь. Но ты ведь можешь и не отвечать. Просто выслушай.
   — Ты знаешь, сейчас я не в состоянии даже выслушать.
   — Хорошо, — согласилась она, — я подожду. Но мы ведь долгое время будем очень заняты.
   — Это отлично, — сказал Мартин. — Значит, не будет времени думать.
   — И ты слышишь голос? — Она шла по следу. — Я понимаю, мой вопрос звучит глупо, это могла бы спросить Роза. И всё же, скажи, ты слышишь голос, который рассказывает тебе, что случится?
   — Нет.
   — А я слышу. Мы уцелеем, Мартин.
   — Отлично.
   — Все, я молчу, — она легла на спину и положила руки на живот. Мартин посмотрел на неё сверху вниз.
   — Она не такая хорошенькая, как Тереза, — сказал ему внезапно возникший рядом с ним Теодор. — Но она искренная. И она умная. Это — не самый худший выбор.
   — Заткнись, — прошипел Мартин.
   Ариэль открыла глаза., но взгляд её был безжизненным.
   — Что ты сказал?
   — Это я не тебе, — ответил Мартин. Он скользнул вниз и вытянулся рядом с ней. Затем повернулся и обнял её. Ариэль напряглась, затем вздохнула и расслабилась. Повернувшись лицом, она пристально вгляделась в него.
   — Я знаю, что я не такая хорошенькая, как Тереза, — Ариэль была уязвлена его вялостью.
   — Ш-ш-ш…
   — Да, вы были отличной парой.
   Он потрепал её по плечу и прошептал:
   — Спи.
   Она пододвинулась ближе и сжала его руку своими длинными пальцами.
 
   «Троянский Конь» закончил суперторможение, скорость его снизилась до десяти процентов световой. Объёмные поля исчезли. Команда отдохнула пять дней, затем корабль приступил к более мягкому торможению, для того, чтобы войти в систему.
   Первый ответ на их сигнал пришёл от четвёртой планеты, — легко расшифровываемый, близкий по коду к посланию Хакима. Начальные двенадцать чисел были представлены в двоичной системе.
   Мартин ознакомился с посланием, сдерживая изумление. Простое подтверждение получения сигнала без каких-либо заключений и приглашений.
   Просто предосторожность в лесу, полном волков. Или величайшее доверие, смешанное с покорностью…
   Хаким отправил другое послание, на этот раз с образцами голосов людей и Братьев, произносящих приветствия, и со своим собственным, считывающим числа и знакомящим со списком физических и математических констант.
   Мартин съел луковый суп и кусок пирога, и начал просматривать снимки четвёртой планеты. Огромная, тёмного цвета, с длинными полосами облаков, широкими чернеющими океанами и светло-серыми материками.
   — Когда другие корабли закончат суперторможение?
   «Дятел» через пятьдесят четыре минуты, «Борзая» на час позже, — ответил Хаким. — Мы можем связаться по «ноучу» с ними прямо сейчас, если ты, конечно, хочешь.
   — Ни к чему, — бросил Мартин. — Позволим им для начала получше скрыться. И нам нужно время, чтобы поработать над своей маскировкой и порепетировать.
   — Звучит так, будто бы мы действительно собираемся играть в игру, как когда-то в школе, — заметила Эйрин, приближаясь, чтобы получше рассмотреть четвёртую планету.
   — Нам следует подойти поближе, — сказал Мартин. Он огляделся и уверился в том, что, как он и предполагал, Братья скрылись от суперторможения, которое они переносили тяжелее, чем люди. Братья нуждались в двух часах отсутствия, чтобы привести себя в порядок.
   Наконец, появился Небесный Глаз и подошёл к Паоле. Он пах чем-то экзотическим, а чем конкретно Мартин не мог определить, — возможно, вином, корицей и горячей смолой.
   — Мы готовы, — сообщил Небесный Глаз.
   «Двойное Семя» несколько видоизменял свою форму, люди и Братья делали последние декоративные мазки.
   В спальне поместили гамаки для людей и круглые спальные места для Братьев — серию обручей, внутри которых можно было расплести косы и повесить верёвки, зацепясь клешнями.
   Шелковистый и Паола служили переводчиками, когда Братьев вводили в курс дела.
   — Четыре дня мы отведём под репетицию, — сказал Мартин. — Хаким и Точный Глаз будут постоянно следить за нашими изменениями. Каждые двенадцать часов мы планируем проводить короткие совместные совещания. Если в какой-то момент кто-то из вас будет свободен от своих обязанностей, он имеет право немного отдохнуть. Ариэль и Паола вместе с Бешеной Скоростью будут коордионировать действия.
   — Бешеная Скорость просит переменить ему имя, — сообщила Паола. — Он хочет называться Продолжительное Скольжение. Это более подходит ему. И более благородно.
   — Не возражаю, — отозвался Мартин. Он последовал за Хакимом и Небесным Глазом в так называемый «кабинет ноучевой связи» — небольшое помещение, изолированное от внешних помех. Это была пустая кабина, в которой могли поместится только трое.
   Вначале Небесный Глаз контактировал с «Дятлом». Связь была чёткой, без помех. Шелковистый перевёл Братьям текст: « Мы мы в безопасности и до сих пор объединены в гигантскую косу. Быстрой вам работы и непоколебимой отваги.
   Послание с «Борзой» было очень кратким, но таким же оптимистичным: «Мы на планируемой орбите. Спрятались, — передавал Джакомо. — Все в нетерпении. Удачи!
   — В Джакомо пропал поэт, — сухо заметила Эйрин. — Мы превозойдем их ожидания.

* * *

   Хаким, Мартин, Паола и Небесный Глаз встретились во вновь оборудованном помещении командного пункта. На смотровой панели на фоне абсолютной тьмы легко можно было различить мерцание теперь уже не столь далёких звёзд.
   — Это великолепно, — воскликнул Хаким, дотрагиваясь до новой переборки, так отличающейся стилем от архитектуры момов. — Подобный корабль мог бы быть сделан и людьми, прошу извинения у Братьев!
   — Мы мы чувствуем, что если просто путешествовать к звёздам, то можно иметь такой корабль, — сказал Небесный Глаз.
   Хаким кивнул, удовлетворённый:
   — Но временами нам всё-таки придётся пользоваться дистационной связью момов…
   Изображение четвёртой планеты в звёздной сфере росло. Мартин подошёл поближе. Теперь достаточно ясно можно было рассмотреть, что это газовый гигант, — пятнистый с голубыми и зелёными пятнами, около пятьдесяти тысяч километров в диаметре, на его орбитах вращалась двадцать одна луна, возможно, и более. Во внешней атмосфере в зоне высокого давления дрейфовали странные космические станции, диаметром около сотни километров, похожие на иглоподобные исследовательские зонды. Из центра каждой космической станции сквозь кольцо вырывалась яркая реактивная струя, огнём сверкающая в чистой внешней атмосфере. Выстреливающие гиперболические дуги плазмы с такого расстояния походили на остывшие волоски накала в электрической лампочке.
   — Газ — это хорошо, — заметил Мартин. — И всего лишь десятки тысяч километров от нас. Да, интересно… газ поднимается из глубин, каким-то образом спрессовывается, ускоряется вот в этих кольцах и выводится на орбиту. Впечатляюще.
   — Они демонстрируют технологию преобразования материи прямо здесь, — поразился Хаким. — Они даже не скрывают этого. Таким образом, они создают материю, пригодную для использования именно здесь, на данной глубине. И заметьте, мы видим только конец длинной цепочки технологий, которые они уже освоили.
   Небесный Глаз зашуршал и запах камфорой и сосной.
   Картина на сфере поменялась. Теперь на ней появилась другая планета, номер двенадцать, — та, что была на полмиллиарда километров ближе к звезде. Это была каменистая планета, диаметром в десять тысяч километров. С этой дистанции уже просматривались огромные массивы белоснежной поверхности, а также тёмно-коричневой с рассеянными рыжеватыми пятнами.
   — Точное заключение можно сделать на расстоянии около четырёхсот километров, — сказал Хаким. — Скорее всего, это скалы и лёд. Хотя поверхостная температура планеты позволяет также предположить, что это твёрдые аммиак и метан, а в атмосфере, судя по всему, нитроген и аргон… Да, небольшой набор компанентов…
   Внезапно планета потемнела, словно иллюминацию накрыла тень. Затем, внутри тени появилась тонкие линии света, похожие на струйки расплавленного серебра, растекающегося по поверхности углеродной сажи. Линии замыкались в круги и овалы, вычерчивая контуры огромных спиралей. Густота линий увеличивалась, внутри толстых спиралей появлялись более тонкие, пока вся планета не замерцала горячим серебром. Но внезапно окраска снова переменилась — не только цвета, но и детали.
   Дженнифер не к месту захихикала, зажимая ладошкой себе рот.
   — Извините, — прохрипела она.
   — Чёрт побери, что это было? — воскликнул Георг Демпси.
   Ошеломлённый, Хаким поспешил ознакомиться со свежим химическим анализом состава планеты и её атмосферы.
   — Чисто аргоновая, беспримесная атмосфера. Поверхность представляется, в основном, силикатной — прекрасный песок, возможно, небольшие скалы. Зелёные куски поверхности очень холодны, намного холоднее, чем на других планетах — всего четыре или пять градусов по Кельвину.
   — Я надеюсь, Джакомо тоже видит это, — сказала Дженнифер. Она никак не могла справиться со своими руками, которые безостановочно касались то плеч, то локтей, то колений. Дженнифер выглядела сильно испуганной. — Если Ганс ищет доказательств, что все это иллюзия…
   — Давайте не будем делать преждевременных выводов, — перебил её Мартин.
   Дженнифер снова захихикала.
   Следующая планета, — та, что занимала тот же квадрант системы Левиафана, что и предыдущая, имела орбиту чуть менее ста пятидесяти миллионов километров от звезды. Температура поверхности позволяла предполагать на ней наличие жидкостей. Неяркая, красновато-коричневая, окружённая тонкой атмосферой, эта планета имела бугорчатую структуру. Несмотря на диаметр более двадцати одной тысячи километров, очертания планеты были замечательно неровными.
   — О, посмотрите, сейчас они снова вырисовываются в выгодном свете, — сказала Паола, — Как высоки эти… Какой они высоты?
   — Несколько сотен километров, — ответил Хаким. — Десятки тысяч их. Может быть, это станции обслуживания?
   — Мы обнаружили какие-нибудь признаки того, что планеты обмениваются информацией? — поинтересовалась Дженнифер.
   — Искусственной радиации не обнаружено, — сказал Хаким. — Те незначительные вспышки, которые можно различить в межпланетном пространстве, очень похожи на солнечные, хромосферные. На протяжении нескольких световых месяцев эта богатая планетами система оставалась абсолютно спокойной.
   Итак, они и не прячутся, но в то же время и не привлекают внимание. Действительно, интересно, что за общение между мирами?
   — Я мы видим множество кораблей, что как зерна в прибрежном фрукте, — заметил Небесный Глаз. — Десятки миллионов кораблей поднимается, и столько же падают вниз. Возле каждого мира — движение кораблей, кроме двенадцатого. Его орбиты пусты. Четвёртая планета наиболее посещаемая.
   — А заметили ли вы ещё какую-нибудь связь, кроме передвижения кораблей? — спросил Мартин.
   — Таких следов нет, — ответил Небесный Глаз. — Но если они пользуются «ноучем», конечно, мы мы не можем обнаружить этого.
   Мартин задумчиво потёр нос.
   — Давайте отправим два послания, одно зо другим, видео, сопровождаемое речевым комментарием людей и Братьев. Закодированные картинки в полярной и прямоугольной системе координат: изображения нашего корабля, Братьев — в смонтированном и размонтированном виде, людей — обнажённых мужчин и женщин. Необходимо показать нашу реальную связь с ближайшими звёздами. Нашу фиктивную похожесть, конечно…
   — Послание «путешественников», — улыбнулась Паола. Она все объяснила Братьям. Шелковистый уже изучил всю эту историю.
   Когда послания были составлены, Мартин ознакомил всех с их содержанием. Шелковистый и Паола быстро перевели все на язык Братьев. Небесный Глаз предложил:
   — Давайте добавим полный набор символов каждого языка.
 
   Они прождали двенадцать часов. Первый ответ пришёл от четвёртой планеты, когда дистанция между «Двойным Семенем» и Левиафаном составляла шести миллиардов километров. Это было десять картин на видео с координатной сеткой. Мом быстро раскодировал одно за другим.
   Картины показывали пять различных существ. Команда рассматривала портреты — один за другим. Первым типом были существа четырёхногие, грациозные и привлекательно выглядящие, с длинными изящными шеями, на которых располагалась коротконосая голова с двумя выпученными глазами. При некотором допущении, они могли сойти за более уменьшенную версию сауроподов с корабля «Беглецы Красного Дерева».
   — Где у них руки? — спросила Эйрин Ирландка.
   Никто не ответил ей. Второй тип стоял на двух массивных, почти слоновьих ногах, с бочкообразными телами, снабжёнными двумя комплектами многопальцевых рук.