Больных Александр. Железный замок

   — В чем дело? — спросил Хани, поднимаясь.
   — Никто ничего не знает, — ответил Дъярв. — Кричат о каких-то колдунах и ночных призраках. Но никто не видел нападавших.
   — Куда смотрела охрана?
   — Либо спит, либо мертва.
   Дъярв выдрал секиру из земли и через мгновение пропал в ночной мгле. Хани обнажил меч. Лезвие светилось неяркой зеленью. Опасность была рядом, но вряд ли им грозило что-то серьезное. Хани тоже бросился на поиски врага.
   Не сделав и трех шагов, он увидел бездыханное тело. Воин лежал, схватившись за горло. Хани нагнулся, чтобы рассмотреть тело повнимательней, и отпрянул, преисполненный страха и отвращения. На лице покойника, багровом и распухшем, лежала печать невыразимого ужаса. Черный язык вывалился, глаза остекленели и выкатились из орбит.
   — Яд, — охнул Хани. Ему еще ни разу не приводилось сталкиваться с действием отравы, но угадал он безошибочно. Мерзкий холодок пробежал по спине, заставив волосы на голове зашевелиться. Хани, не дрогнув, встретил бы сверкающий меч или свистящую стрелу, но черное ядовитое жало внушало необоримый ужас.
   А вон еще один труп, еще один… И все такие же распухшие, зловонная пена пузырится в разинутых ртах.
   Хани шарахнулся к костру, едва не влетев прямо в тлеющие угли. Мелькнули несколько неясных теней.
   — Не подходи! — крикнул Хани.
   Но эти двое не обратили на него ни малейшего внимания. Первым был один из воинов Дъярва. Он неловко отмахивался длинным мечом от нападающего. Его движения были слабыми и неверными, словно северянин был пьян. В слабом свете догорающего костра Хани едва сумел разглядеть кошмарное создание. Сначала он принял неприятеля за принцессу — такой маленькой изящной фигурки больше не было ни у кого. Однако, приглядевшись внимательней, убедился в ошибке. Ночной призрак походил на человека — и не был им. Так напоминает хозяина его тень. Вроде бы все на месте, но нет лица, руки мельтешат то здесь, то там…
   Тень! Эта догадка молнией пронзила Хани. Вот кем был призрак!
   Северянин из последних сил отражал удары врага. Руки тени стремительно удлинялись, и не то растопыренная пятерня, не то когтистая лапа тянулась к горлу человека. Несколько раз секира отбрасывала лапу назад, не причиняя ей, однако, вреда. Но один удар запоздал, и рука-лапа вцепилась прямо в лицо человека. Истошный вопль, больше всего похожий на звериный вой, ударил по нервам. Воин рухнул навзничь.
   Тень немного помедлила и повернулась к Хани. Тот облизнул пересохшие губы и взмахнул мечом. Костер за спиной вдруг загорелся ярче. Хани различил, что тень вовсе не черная, как ей полагается. Бесформенная переливающаяся масса складывалась из бесчисленных черных и белых пятнышек, которые каждое мгновение менялись местами, сливались в крупные гранулы и тут же рассыпались.
   Тень шагнула к Хани, тот невольно попятился. Нога подвернулась, и он упал, едва не рухнув на угли. Хани успел подумать, что ему пришел конец, но на пути тени вырос Дъярв. Он кошкой выпрыгнул из темноты, подскочил к огню и левой рукой выхватил из костра пылающую головню.
   Тень замерла в нерешительности, и Дъярв напал на чудовище первым. Лезвие смертоносной секиры пересекло тень сверху донизу, Хани отчетливо видел это. Однако тень не шелохнулась, а ведь человека такой удар разрубил бы надвое… Метнулась ядовитая лапа, но Дъярв ловко отбил выпад головней. И лапа загорелась тусклым синеватым пламенем!
   Тень заметалась, заверещала, но огонь разгорался все сильнее. В воздухе поплыл неприятный запах чеснока, повалил густой белый дым, стелющийся по земле. Судорожно дергаясь, тень бросилась наутек. Однако пламя стремительно пожирало ее, и через несколько мгновений только странный белый налет на земле напоминал о случившемся. Дъярв поскреб этот налет пальцем, осторожно лизнул, сморщился и принялся плеваться.
   — Яд! — проворчал он.
   Хани лежал, не в силах шевельнуть рукой. Дъярв брезгливо вытер палец о траву.
   — Огонь! Больше огня! Они боятся пламени!
   — Откуда они взялись? — спросил Хани, сумев наконец подняться.
   — Какое-то черное колдовство. Стража на своих местах и не спит. Они клянутся, что в лагерь не могла проскользнуть и мышь. Значит, измена подкралась изнутри.
   — Смотри! — вскрикнул Хани, когда из темноты появилась еще одна темная фигура и направилась к ним.
   Дъярв молниеносно швырнул головню. Она затрещала и вспыхнула на лету, рассыпая сотни искр. Короткий проблеск обрисовал бледное лицо.
   — Принцесса! — не поверил своим глазам Дъярв.
   Хани, повинуясь безотчетному наитию, поднял меч, свечение которого становилось все ярче. Плавным движением он очертил острием меча круг, зеленый луч коснулся головы Ториль. Принцесса вздрогнула и остановилась. Хани страстно захотелось, чтобы его меч вновь обрел силу, сокрушившую мертвого короля. И действительно — золотая змейка пробежала по зеленому лучу и коснулась лица Ториль. Принцесса вскрикнула и обеими руками закрыла лицо, потом упала ничком.
   — Ты убил ее, — в бешенстве прошипел Дъярв.
   — Нет, — устало ответил Хани. — Мне… холодно… — И ледяная темнота проглотила его.
 
   Когда Хани очнулся, то обнаружил, что лежит у костра, закутанный в меховые плащи. Дъярв и Ториль о чем-то мирно беседуют, а Рюби помешивает в кипящем котелке.
   — Очнулся? — не скрывая радости, спросила она. — Тогда выпей.
   Клокочущее снадобье показалось Хани расплавленным свинцом, так оно обожгло все жилочки, каждый мускул измученного тела. Он с трудом удержался от крика. Рюби, укоризненно качая головой, выговаривала ему, как напроказившему ребенку.
   — Второй раз ты берешься не за свое дело. Я ведь вполне могла и не успеть.
   — Что с принцессой?
   — Все в порядке.
   Услышав, что говорят о ней, Ториль церемонно поклонилась.
   — Я благодарна тебе за спасение. Ты разрушил колдовство, наведенное Орком Великим, и помог мне вырваться из лап мрака. Я полагаю, мой отец по достоинству оценит твой подвиг, титул принца лишь в малой степени вознаградит тебя за страдания.
   Хани поглядел на ее измученное, похудевшее лицо и улыбнулся. Зато Рюби неожиданно сухо ответила:
   — Не думаю, что король сможет наградить его щедрее, чем сделал это он сам. Человек, так щедро расходующий силы души ради других — выше земных наград. Присмотрись.
   Ториль тоже помрачнела.
   — Может, ты и права. Не ради него, а ради самих себя, чтобы не потерять уважение людей, мы с отцом наградим его.
   — Я тоже благодарен тебе, — вмешался Дъярв.
   Хани широко раскрытыми глазами уставился на него, однако так и не понял, что хотел сказать вождь северян. И не понял, чему смеялась Рюби.

9. БИТВА

   Армия двинулась было на юг, к горным крепостям Найклоста, но поход оказался недолгим. На третий день с тревожным клекотом прилетел один из коршунов. Он кружился над головой Рюби, суматошно хлопал крыльями, словно пытался что-то сказать. Дъярв, поглядев на его старания, вытянул руку в прочной кожаной перчатке, и птица уселась прямо к нему на кисть. Коршун вытянул шею, едва не касаясь лица Дъярва, торопливо защелкал клювом и вновь заклекотал. Но Дъярв лишь пожимал плечами, речь птицы оставалась непонятной ему. Зато подошедшая Рюби, когда выслушала крылатого разведчика, заметно встревожилась.
   — Помяни нечисть — она тут как тут.
   — О ком ты? — поинтересовался Дъярв.
   — О Лосте, вечном и неизменном в семнадцатом воплощении, Флоунинге благородном. — Обычно спокойная и уравновешенная Рюби не скрывала раздражения.
   — Но ведь мы сами ищем его.
   — Ищем. Однако если он движется нам навстречу с целой армией, то беседа может получиться совсем иной, чем нам хотелось бы.
   — Интересная новость, — присвистнул Хани.
   Дъярв ненадолго задумался.
   — Не знаю, что на уме у Лоста, не берусь даже пытаться угадать. Но придется на всякий случай изготовиться к сражению, ведь проще сдвинуть горы, чем жителей Найклоста выманить из их теснин. Однако ведь вышли же… Да еще целой армией. Даже если Лост задумал напасть на кого-то другого, и то я не уверен, что ему не захочется опробовать свои силы в деле. Его армия несколько веков просидела в крепостях, он наверняка пожелает дать ей маленький урок. Впрочем, я подозреваю, что он идет навстречу именно нам. Но я не мальчишка, которого можно застать врасплох. Если Лост желает иметь сражение, он его получит.
   Хани этот воинственный настрой показался не слишком оправданным, и он счел нужным возразить:
   — Не следует спешить. Ведь мы своими приготовлениями вполне можем сами подтолкнуть Лоста к нападению, хотя сейчас он такого намерения не имеет. Может, он ищет не противников, а союзников.
   — Хотела бы я, чтобы это было так, — недоверчиво качнула головой Рюби. — Я очень сильно опасаюсь, что Лост ищет встречи именно с нами. И армию прихватил с собой не для того, чтобы устроить парад в нашу честь.
   — Все ясно, — подвел итог Дъярв. — Будем готовиться к бою.
   — Однако я хочу, чтобы мне позволили вначале поговорить с ними, — торопливо вставил Хани.
   — Конечно, — усмехнулся Дъярв. — Ведь я не собираюсь нападать первым.
   А когда на следующий день коршуны сообщили, что армия Лоста, вначале шедшая на северо-восток, круто повернула и теперь движется наперерез им, отпали последние сомнения относительно намерений Лоста. Следовало ждать битвы, совершенно не нужной ни северянам, ни Найклосту. Настойчивость Хани, упорно добивавшегося разрешения попытаться кончить дело миром, вызывала лишь презрительные усмешки Дъярва. Хани понемногу начал сомневаться: а не мираж ли корона Дъярва, не носит ли он на самом деле связку черепов? Но стараниями Рюби, которую Дъярв заметно побаивался, такое разрешение Хани получил. «Когда враг найдется, и если он не нападет немедленно», — уточнил Дъярв.
 
   Хани не мог надивиться переменам в своих спутниках. Раньше Дъярв смахивал на бесшабашного предводителя разбойничьей ватаги, а сейчас обернулся предусмотрительным и осторожным полководцем, не потеряв при этом отчаянной смелости. Полководцем расчетливым, умным и одновременно холодным и безжалостным. Когда Хани, не выдержав обстоятельных прикидок, какая часть армии потребна для отвлечения бронированной кавалерии Лоста и сколько из них в живых останется, попробовал возмутиться, Дъярв жестко оборвал его:
   — Если я буду думать о каждом человеке, то наверняка проиграю сражение. Для полководца нет понятия «человек», есть только «воин». Начни думать о своих солдатах как о людях, и придется для большей безопасности просто сдать их всех в плен. Поговаривают, что иногда пленным сохраняют жизнь. Говорят, — сквозь зубы процедил, точно выплюнул, он. — А у воина нет права на жизнь. У него нет многих прав обычного человека. Зато взамен отобранных появляются новые права, например — убивать. Не только право, но и обязанность. И право умереть по приказу своего командира, во имя и на благо Родины.
   Хани выдержал его холодный взгляд, не опустив глаз, и упрямо поджал губы. Подумал и возразил:
   — Может, ты сочтешь меня трусом. Не знаю. Я докажу, что я не трус. Но я также докажу тебе, что сила оружия не есть высшая сила.
   Теперь настал черед Дъярва задуматься.
   — Как знать, — сказал он после долгой паузы. — Не уверен. Сопротивляться злу без оружия… Красиво. Особенно это понравится именно злодеям. А мне предстоят лишние хлопоты, ведь потребуется уберечь тебя, — он сожалеюще поглядел на Хани. — Право распоряжаться чужими жизнями — тяжелый груз, не каждому он по плечу. И обязанностей у полководца куда больше, чем у простого воина. Единственное, в чем мне хотелось бы тебя заверить: если ты считаешь, что предстоящее радует меня — ты жестоко ошибаешься. Это тяжкий долг, и я обязан выполнить его наилучшим образом. Я предпочел бы строить, а не разрушать, но обстоятельства решили за меня.
 
   Как сообщили добровольные воздушные разведчики, до подхода армии Лоста оставалось еще три дня, и эти три дня Дъярв использовал наилучшим образом. Он тщательно выбрал место будущего сражения. Дъярв ни на миг не поверил в миролюбие Флоунинга и собирался по-своему решить проблему Найклоста, решить раз и навсегда. Главной ударной силой армии Закрытого королевства была тяжелая рыцарская конница, поэтому Дъярв нашел поле, поросшее частым можжевельником. Вроде бы и открытое, оно, тем не менее, не позволяло раскатиться бронированной массе, чтобы набрать сокрушающую силу для удара. Справа расположение армии северян прикрывало болото. Дъярв лично проверил, можно ли пробраться через него, и вернулся мокрый до нитки, весь перепачканный вонючей тиной, но довольный до невозможности. Его веселью не помешало сообщение, что дозор вновь заметил таинственную тень, кружащую над лагерем.
   — Ерунда, — пренебрежительно отмахнулся он. — Во-первых, нам не от кого прятаться. А во-вторых — пусть смотрит получше, все равно я обману их.
   — Как? — неосторожно спросил Хани.
   Дъярв мгновенно посерьезнел и обжег его подозрительным взглядом.
   — А вот этого я не скажу. Если мои замыслы станут известны моей шапке, я немедленно сожгу ее. Тайна, известная двоим, уже не тайна.
   Хани пришлось удовольствоваться тем, что знали и другие — то есть ничем.
   Густой лес, в который упиралось левое крыло северной армии, вызвал раздраженное ворчание Дъярва. Северяне недолюбливали темные чащобы, им постоянно казалось, что из-за ближайшего дерева на них вот-вот навалится неведомая нечисть. Их леса, редкие и продутые колючими вьюгами, ничуть не походили на дремучие заросли елей. Но… Дъярву требовался именно такой лес, продраться сквозь который не сумеют ни конный, ни пеший, и он смирил свои чувства.
   Отдав приказ армии отдыхать и готовиться, сам Дъярв с вечера пропал. Ни Рюби, ни Хани так и не узнали, где он был и что делал. На все вопросы Дъярв только разводил руками и поднимал очи горе. Однако лицо его осунулось, воспаленные глаза были обведены черными тенями. Похоже, он всю ночь провел без сна.
   — Сегодня мы увидим врага, — угрюмо сообщил он. — Это будет тяжелый день для всех нас.
   Когда поднявшееся над темно-зеленой стеной леса солнце своими первыми лучами осветило поле, Хани решил, что у него начались видения. Ему померещилось, будто на поле вырос за ночь диковинный лес, острые прутья встали стеной.
   Подбежал Дъярв.
   — Началось! — бросил он со злой радостью.
   — Что началось?
   — Ты ослеп? Не видишь, они пришли.
   Только теперь Хани уразумел, что видит не молодые деревца, а бесчисленные копья в руках вражеских воинов. Он невольно потянулся к мечу, с которым не расставался ни днем, ни ночью.
   Дъярв улыбнулся, однако его улыбка больше напоминала волчий оскал.
   — Их вдвое больше, чем нас. Но мы поборемся.
   По его приказу северяне построились в три линии. В центре Дъярв расположил свою гвардию, закованную в железо с головы до ног. Воинам был дан строжайший приказ: самим боя не начинать, ждать наступления противника. А сам Дъярв неожиданно отказался от излюбленной привычки и бросился в первую линию. Более того, он даже не надел шлем, предпочтя корону.
   Солнце поднялось выше, залив ярким светом равнину, и теперь Хани разглядел получше, кто стоит против них. Кавалеристы в сверкающих полированных панцирях и глухих шлемах грузно сидели на огромных конях, покрытых попонами из железной сетки. Хани ожидал, что над стальным клином будут развеваться разноцветные флажки, что щиты рыцарей будут украшены разнообразными гербами, но рыцарская кавалерия Найклоста выглядела иначе. Все рыцари имели черные щиты с маленьким белым крестом в правом верхнем углу, длинные тяжелые копья украшали одинаковые черные вымпелы. Такое сочетание черного цвета и сверкающей стали выглядело особенно зловеще.
   Там, где лес переходил в густой кустарник, куда пускать кавалерию было совершенно бессмысленно, стояла пехота. Та же сверкающая сталь, те же черные щиты. Чуть поодаль, на невысоком холме, развевалось знамя самого Лоста — большое черное полотнище с золотым крестом в углу. Вокруг знамени ровными рядами стояла гвардия.
   — Главное — выдержать первый удар рыцарской кавалерии, — озабоченно сказал Дъярв стоящим рядом Хани и Рюби. — Они постараются опрокинуть наше правое крыло и зайти с тыла. Но если они увязнут в сече, стоя на месте — они погибли.
   — Ты уверен, что твои люди выдержат? — спросила Рюби.
   — Нет, — прямо ответил Дъярв. — Именно поэтому я прошу тебя держать Черный Меч под рукой. Не хочется, но следует быть готовым пустить его в ход.
   — Это скверно кончится для посмевшего обнажить страшное оружие.
   — Я приму эту тяжесть на себя, — мрачно ответил Дъярв.
   — С Черным Мечом уже не справились двое.
   — Ты могла заметить, что я даже близко не подходил к повозке, где он хранится. Для меня меч совсем не так важен, как может казаться. Это всего лишь оружие, способное принести победу над врагом. Но не более!
   Рюби невольно оглянулась на свой шатер, куда приказала перенести меч, потом кивнула.
   — Будь по-твоему. Но помни о том, что для тебя самого он опаснее, чем для врагов.
   — Становится тепло, — Хани мотнул подбородком в сторону солнца, которое действительно начало припекать.
   — И отлично. — Дъярв довольно потер ладони. — Чем жарче, тем лучше. Эти глупцы в своих доспехах будут чувствовать себя, как морковь в кастрюле, поставленной на огонь. Я буду ждать до тех пор, пока они не сварятся.
   А солнце разошлось вовсю. Северяне, расположившиеся на опушке, чувствовали себя гораздо вольготней, чем армия Лоста, оказавшаяся на самом солнцепеке. Но по каким-то причинам Лост тоже не торопился начинать. Тяжелое молчание повисло в воздухе.
   С холма вдруг взлетело туманное облачко и стремительно понеслось вперед. Оно закрутилось прямо над головами, долетел противный тонкий писк, показавшийся Хани знакомым.
   — Туманный нетопырь?! — поразилась Рюби. — Откуда?
   — Еще одно творение Хозяина Тумана, — недовольно проворчал Дъярв. — Это многое объясняет и рассеивает последние сомнения, если они у кого-либо и остались.
   Нетопырь едва не цеплял крыльями наконечники копий, однако Дъярв запретил стрелять в него. Наконец мерзкая тварь улетела. Снова потянулись томительные минуты.
   — Скучная битва, — процедил Дъярв. — Неужели я ошибся во Флоунинге, и он окажется самым обыкновенным трусом? Это было бы крайне огорчительно. Особенно, если учесть, что придется каждую минуту помнить о его армии, висящей у нас на пятках.
   Хрипло взревели вражеские трубы, под знаменем Лоста началось непонятное движение. Все невольно покрепче сжали оружие, ожидая нападения, но с холма поскакали только два всадника.
   — Вот видишь, — обрадовался Хани, — они желают договориться по-хорошему.
   — Очень сомневаюсь, — скривился Дъярв, — хотя не стану мешать твоим переговорам.
   По его приказу ряды гвардейцев расступились, пропуская посланцев. Каждый из них держал за лезвие обнаженный меч. При виде оружия гвардейцы Дъярва предостерегающе подняли тяжелые секиры. На лице старшего посланника проступила презрительная усмешка.
   — Хвала вечности, в Найклосте нет новостей, — хором произнесли посланцы.
   — Сомнительно, — мотнул головой Дъярв. — Какое «нет», если вы покинули пределы Закрытого королевства.
   — Не мне решать сие. Мой повелитель, Лост вечный и неизменный в семнадцатом воплощении Флоунинг благородный, послал меня, старшего герольда Найклоста, к предводителю бунтовщиков. С кем мне говорить?
   — Со мной, — сухо ответил Дъярв, не выказывая раздражения дерзкими речами герольда.
   — Моими устами говорит первый маршал Нетцльбек, а его устами говорит сам Лост. Если вы намерены сражаться — сражайтесь. Если у вас не хватает оружия — Лост посылает вам эти мечи, чтобы вы обрели хоть каплю смелости.
   — Посланники одновременно слаженным движением швырнули мечи, и те воткнулись в землю перед Дъярвом. — Если вы хотите мира — покоритесь и убирайтесь с дороги Лоста, вечного и неизменного.
   Гвардейцы Дъярва возмущенно зашумели, они были готовы броситься на наглеца и зарубить его, однако сам Дъярв остался совершенно невозмутим, даже скучающе улыбнулся и ответил герольду ровным, спокойным голосом:
   — У нас хватает своих мечей, так что можете забрать эти обратно. Наши мечи, пожалуй, посильнее.
   Он кивнул Хани, и тот, поняв, что от него требуется, немедленно извлек свой меч из ножен. Лезвие полыхнуло пронзительной зеленью, но посланники не смутились.
   — Напрасно вы пытаетесь запугать нас колдовскими штучками. В распоряжении Лоста имеется много волшебных предметов, однако он не считает нужным пускать их в ход по пустякам. Так что лучше и вам не хвастаться зря.
   — Я постараюсь сам решить, что для меня лучше, — Дъярв едва не зевнул, показывая, что этот разговор ему наскучил донельзя.
   — Так что мне передать моему повелителю, Лосту вечному и неизменному?
   — немного помедлив, спросил герольд.
   — Что еще до заката ко всем своим многочисленным титулам он добавит еще один. «Последний», — равнодушно произнес Дъярв.
   Кровь бросилась герольду в лицо.
   — Ты оскорбляешь моего повелителя.
   — Тебе была оказана великая честь, с тобой соизволил разговаривать наследник короны Скъельдингов, — отвернувшись в сторону, сказал Дъярв. — Когда тебя приволокут скрученным к моим ногам, не забудь напомнить об этом, и тебе сохранят жизнь. Что же касается твоего самозваного повелителя, пусть он лучше бежит, пока не поздно. Я милостив и даю слово, что его не будут преследовать и разыскивать.
   Герольд посмотрел на Дъярва выкатившимися глазами, потом рванул поводья, заставив коня повернуться на месте, и поскакал назад. Он проделал это так внезапно, что его спутник лишь с опозданием бросился вдогонку.
   — Вот теперь они обязательно атакуют нас, — усмехнулся Дъярв. — Если он точно передаст Лосту все сказанное, атакуют немедленно.
   — Ты хотел этого? — спросил Хани.
   — Да.
   С холма долетел рев труб.
 
   Как и предсказывал Дъярв, Лост начал сражение ударом тяжелой кавалерии. По сигналу колыхнулась колючая линия копий, они склонились вперед. Сначала медленно, а потом все быстрее, с каждым мигом набирая скорость, покатилась стальная стена. Хани почудилось, что начинается землетрясение и земля готова проглотить его — так она дрогнула под копытами тысяч огромных коней. Казалось, нет силы, способной противостоять удару железного молота.
   Но северяне были закаленными воинами, ведь они свою жизнь проводили в стычках со слугами Хозяина Тумана и в набегах на южные берега. Они сомкнули большие прямоугольные щиты в сплошную стену, выставили длинные копья, уперев их тупые концы в землю.
   Хани с замиранием сердца следил, как сверкающая железная лавина накатывается на северян, и невольно вскрикнул, когда столкнулись эти две силы. Ему показалось, что страшный грохот потряс все окрест, словно огромная волна обрушилась на гранитную скалу. Именно так грохотало море, когда Десятикрылый пытался сокрушить Наговорный Камень. Точно сотни маленьких, но смертоносных молний, засверкали мечи, с жалобным ржанием и визгом опрокинулись несколько коней, однако человеческих голосов не было слышно в общем ужасающем гуле. Да и самих людей невозможно было различить в мельтешении схватки. Лишь когда человек, обливаясь кровью, пытаясь слабеющими руками зажать страшные раны, неверными шагами отбегал прочь, чтобы тут же рухнуть в луже дымящейся крови, только тогда становилось видно отдельного человека. Смерть делала его заметным.
   Побледнев, Хани повернулся к Дъярву, но того, похоже, беспокоило совершенно иное.
   — Не выдержат, — зло прошипел он.
   И действительно, под напором конной лавины правое крыло армии северян начало постепенно отодвигаться назад. Воины не отступали, они умирали на месте, однако сверкающие мечи истачивали ряды северян, как бурный прибой точит хрупкий камень. Сначала клокочущие волны выгрызают в кажущейся несокрушимой стене глубокие язвы, потом по утесам расползаются змеящиеся трещины, и в одночасье, совершенно внезапно для стороннего наблюдателя, огромный камень рассыпается ворохом мелкого щебня, тут же поглощенного бурлящей пеной прибоя.
   Именно это произошло с правым флангом. От него осталось лишь несколько островков, где еще кипел бой. Дъярв хотел было двинуть на помощь центр, но в этот момент вторая железная громада атаковала его армию. Лост был опытным полководцем, он сразу понял, что надо связать боем свежие силы северян, не дать им оказать помощь дрогнувшему участку.
   Однако в центре рыцари Найклоста не добились заметного успеха, прежде всего потому, что им пришлось подниматься по склону холма, и стальная волна потеряла разбег. Кроме того, Дъярв собрал в центре самых сильных, лучше вооруженных воинов. Резко щелкали огромные луки, гудели тетивы, свистели длинные стрелы — это лучники, расставленные на самой вершине холма, встретили атакующих смертоносным ливнем. Первые ряды рыцарей были буквально скошены, и следовавшие за ними проскакали по еще трепещущим в агонии телам. Проскакали, чтобы напороться на воткнутые в землю тяжелые копья.
   Затрещали разбиваемые мощными ударами доспехи и шлемы, и сразу стало ясно, что здесь атака Лоста захлебнулась. Рыцари были вынуждены принять совершенно невыгодный для них бой на месте, к тому же северяне стояли выше их, а бить сверху вниз куда удобней. Но и здесь кровь лилась рекою. Рыцари умели драться, и каждая смерть оплачивалась очень дорого.