Бояджиева Мила. Сладкий роман

   Стены башни, составленные из огромных камней, когда-то были выбелены, но от побелки остались лишь шелушащиеся лишаи, соседствующие с зелеными пятнами плесени. Пахло как в колодце, сыростью и пустотой. Вдобавок Хладек перевел справку дворецкого о поселившихся в перекрытиях колониях летучих мышей. Ступеньки не казались мне очень надежными, особенно в тех местах, где поддерживающие их костыли свободно ходили в каменных лунках. Чем выше мы поднимались, тем больше молчали. Шутить уже не хотелось, шедший впереди старик тяжело дышал.
   - Может быть, нам лучше вернуться и оставить эту цирковую программу на следующий раз? - предложила я, заметив, что от одного взгляда вниз, в уходящую гулкую темноту, к горлу подкатывает тошнота.
   - Ну что вы, Дикси, это же так интересно! Старик шагает как бойскаут, а вы хнычете, как кисейная барышня. Не портите нам удовольствия, - прошипел кузен мне в спину.
   "Ах, так! Я всегда знала, что горькое лекарство лучше пить залпом", подумала я и оттолкнула Хладека:
   - Извините, я вас немного потревожу! - Кристиан недоуменно прижался к стене, и мы с трудом разминувшись в тесных объятиях, поменялись местами. Со словами: "Извините, господин Рудольф! Я бы хотела поскорее выбраться на свежий воздух!" - я обошла дворецкого.
   Старик мужественно прислонился к поручням, пропуская меня у стены и я почувствовала запах "Кельнской воды", которую таскал с собой по полям сражений Наполеон. Неужели этот старикан бонапартист? Боже, какой сегодня век? - металось в голове, в то время, как ноги, перемахивая через две ступени, несли меня вверх. Не задумываться и не смотреть вниз - вот и весь секрет храбрости. То есть искусственно выпестованной дурости, пренебрегающей опасностью.
   Уф!! Прямо из люка я вынырнула на круглую площадку величиной с танцевальный пятачок в тесном ресторане. Каменный пол, шесть каменных прямоугольных колонн с зубчатым верхом чуть выше человеческого роста. Между ними металлический парапет и длинный флагшток, на верхушке которого трепетал желтый вымпел с изображением башни и какими-то цифрами. Переводя дух, я прильнула к барьеру и вцепившись в поручни, отпрянула назад - голова кружилась, в висках стучало. За спиной, мягко придерживая меня "бесконтактным" объятием, кто-то стоял.
   - Майкл! Вы напугали меня.
   - Это вы устраиваете представление - летите как сумасшедшая! Каково мне - подумают, что хочу избавиться от сестренки и стать единственным наследником! Следи теперь за вами и следи, а то и под суд загремишь!
   - А это идея! У вас ещё есть пара секунд, пока появятся наши друзья. Смотрите, совсем просто, - я прислонилась спиной к парапету и запрокинула вниз голову. - Толкнул ненароком - и остался полным хозяином!
   - Идиотские шутки. - Майкл резко дернул меня за руку и строго посмотрел в глаза. - В вас поразительно сочетается взрослость и инфантилизм. Вы не успели растратить детство, Дикси...
   - Просто бешусь от радости! - Я воздела руки и закружилась в потоке ветра, треплющего мои волосы, над холмами, лугами, над неоглядным, до закругляющегося горизонта, цветущим миром.
   Мимо нас стрелой проносились ласточки.
   - И почему люди не летают? Майкл, вы должны знать, - отчего люди не летают как птицы? Вот так бы вздохнуть глубоко, глубоко, встать на цыпочки...
   - Вы читали Чехова? - голос его прозвучал глухо.
   Он сидел на корточках, прильнув спиной к каменному столбу и сжав ладонями голову. На мизинце, прицепившись дужкой, болтались новые очки. На верхней губе выступили капельки пота.
   - Не открывайте глаза, господин Артемьев, у меня есть нюхательный карандаш с ментолом. Вот так, - вдохните поглубже. - Засуетился над ним подоспевший Кристиан.
   Майкл отвернулся - он решительно не хотел запускать свой крупный нос в ингалятор Хладека.
   - Пустяки. Я давно не бегал. Уже все прошло. - Он встал и склонился за барьером, будто так легче дышалось.
   - Хорошо еще, что я догадался отослать старика вниз. Он признался, что уже десять лет не забирался на Вайсертурм... Красота! - огляделся вокруг Кристиан. - А у меня только два деда, и оба - не бароны, - вздохнул он, сразу погрустнев.
   Наверно, все время думает, почему это ему, бойкому, расторопному, смышленому, с этаким бежево-розовым шелковым бантиком у воротничка - не везет. А фартит черт знает кому - российскому недотепе, купившему вчера джинсы на дешевой распродаже, и дамочке, которая и без того, одним своим прекрасным местом, может подцепить любого музейного аристократа.
   - А у вас, Дикси, наверно шесть цилиндров. Неслись вверх, как Анита Экберг в "Сладкой жизни"... - проворчал Майкл, отдышавшись.
   - Ну вот, поняла, вы похожи на Мастрояни, когда он изображает чудаков! Ну, знаете, таких растерянных, чудаковатых гениев, ? обрадовалась я.
   - Последнее, точно, про меня... - Майкл грустно улыбнулся и опустил близорукие глаза.
   - Ну ладно, господа, я могу считать экскурсию завершенной. - Хладек радовался, будто речь шла о его наследстве. Наверно он получает приличный процент от подобных операций. - Я могу помочь спуститься кому-либо из вас? - Чувствуя себя юным и спортивным, он победно посмотрел на "хозяев".
   - Отнесите, пожалуйста, меня вниз, - попросил Майкл. - Фрау Девизо, вы не понадобитесь. Она собирается воспользоваться выросшими крыльями.
   Майкл совершил прощальный панорамный обзор своих владений и подмигнул мне:
   - А знаешь, сестренка, как шутка эта история с наследством не так уж плоха.
   ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!
   Еще в замке мы подумывали о том, чтобы отметить это событие вечером в ресторанчике, но по дороге я не в шутку размечталась о кровати. Нет, не в смысле сексуальной разрядки - об одиноком спокойном сне в своем довольно комфортабельном номере.
   По-моему, предложение разойтись по домам мужчины встретили с облегчением, и мы расстались на Опернплац, откуда каждому было удобно добираться восвояси. Майкл нырнул в метро, я, отказав в проводах весьма огорченному этим обстоятельством Кристиану, остановила такси и через пятнадцать минут плескалась под горячим душем. От этого занятия меня оторвал телефонный звонок того рода, для которого заранее готовишь длинное ругательство.
   - Сол?.. Вытащил меня из ванны, чертяка. Что случилось? Отчего трезвонишь, как на пожаре? Ах, да, я и забыла. Ты бы обалдел, - сказочный замок! Конечно, весь в "пыли веков", но Буше и Рембрандт и прочие исторические раритеты целехоньки! Спасибо, хотя ещё рано поздравлять. Теперь мы должны с кузеном отправиться в Москву. Представляешь, удовольствие? Нет, не очень противный. Квазимодо тоже умел вызывать расположение дам, особенно, в исполнении Энтони Куина. Что? Погоди, Сол, я хотя бы оботрусь и присяду, на редкость сногсшибательный день...
   Я воспользовалась паузой, чтобы быстренько отреагировать на фразу Сола. Но соображать сегодня мне, видимо, было противопоказано. Усевшись на диван, я тупо уставилась в трубку: Соломон уверял, что намерен заснять всю эту историю, которой я должна придать романтический характер.
   - И к чему вам такое? Убеждена, что это совсем не тот случай. Наследство, конечно... Но, понимаешь... Что значит "не обязательно заходить далеко"? Какова вообще моя задача: совратить Майкла, скомпрометировать, убрать с дороги или просто оставить с подарком нереализованной страсти на всю жизнь?.. Не знаю, сколько ему лет...
   - Посмотри в паспорт. Да это и неважно, - горячился Сол. - Вообще, это уже детали, которые заиграют сами, когда ты выстроишь основное действие. Понимаешь? Этот мужик заинтересовал "фирму". Может выйти отличный сюжет. От тебя ничего не требуется, - слегка покрутись перед ним и всякое такое. А, не мне тебя учить! Действуй, я вылетаю.
   - Постой, у него, кажется, послезавтра кончается виза.
   - Тогда приготовь на завтра что-нибудь горяченькое. Да нет, ты не поняла, - ни в коем случае не постель. Речь идет о лирическом чувстве... А значит, - тянуть и тянуть, пока не взвоет.
   Я в задумчивости повесила трубку. То им подавай "грязный бордельчик", то "Лебединое озеро". Кстати, что у нас сегодня в опере? Пролистала газету, задержавшись над объявлениями концертов. Нет, лучше в оперу. "Травиата", старенький спектакль с молодежным составом. Сойдет. Я отыскала в справочнике отель кузена.
   - Майкл? Это Дикси, извините. Можете обтереться, я подожду. Как в мыле? Хорошо, жду. - Вытащила мужика из-под душа, конечно, ему до своей гостиницы ехать дальше, да ещё на метро.
   - Алло? Блиц-помыв российского аристократа и австрийского барона завершен? Вы в самом деле успели ополоснуться? А если так, то пора одевать фрак. Нас ждут в Опере.
   Вместо восторженных благодарностей я услышала растерянное мычание.
   - У вас уже назначено свидание? Или вы не прихватили бабочку?
   - Как вы догадались? Я хотел... но думаю, зачем... Разве нельзя пойти в моем черном костюме?
   - Отлично. Этот черный костюм как раз для "Травиаты". Спектакль идет без возобновления двадцать лет, так сказать, патриарх сцены. В ложу-бенуар не пойдем, а то задохнемся от пыли.
   - Вам действительно мой костюм показался таким старым?
   - Признайтесь, что вы придерживаете его для посещения похорон
   - И свадеб!
   - Жуткая фантазия! Ну, хоть на собственной свадьбе вы были...
   - Я был в нем. Костюм я приобрел к собственной свадьбе, семнадцать лет назад. Это имеет отношение к визиту в Оперу? - обиделся он.
   - Имеет. Я срочно должна отыскать свой подвенечный наряд. Жаль, в Париж слетать не успею... Ладно, времени совсем мало. Встречаемся у центрального входа того самого здания, которое вы полтора часа назад определили стилем исторического ренессанса. Постарайтесь меня узнать - я буду в декольте и с клешней краба на шее.
   Опрометчивое заявление насчет декольте... Вечернее платье я, конечно, прихватила, - таков уж джентльменский набор путешествующей парижанки: одежда для любви, одежда для удовольствия, одежда для развлечения с любовью и удовольствием. Но мой вечерний туалет был не из тех, что попадают в описания светской хроники. Для "Травиаты" и гида русского кузена сойдет. А вот будут ли билеты? Туристический сезон уже начался, правда, спектакль старый. Я забивала себе голову глупостями, нарочно отодвигая необходимость обдумать указания Сола, сводящиеся к следующему: заморочить мужику голову, но не тащить в постель. Ну что же, два дня в таком режиме я выдержу, а потом вернусь домой и позвоню Чаку.
   ВЛЮБЛЕННАЯ ТРАВИАТТА
   Майкла я увидела сразу. Его невозможно было не заметить среди респектабельных людей, толкущихся у входа. Некоторые дамы умудрились накинуть меха. Мои плечи были абсолютно голы. Правда, небрежно через одно из них переброшен шелковый кружевной платок, такой огромный, что тяжелые кисти чуть не волочились по мостовой. В него можно будет закутаться и двоим, если вдруг после спектакля выпадет снег. Черное кружево, черное, гладкое, удлиненное платье с открытыми плечами и будто свалившимися ниже запястий длинными рукавами. В качестве украшений, конечно, жемчуг - скромно и прилично. Рядом с таким кавалером было бы странным стараться привлечь к себе внимание. Но когда я выпорхнула из такси, чуть не прищемив дверцей кисти платка, на помощь мне бросились сразу два господина из ряда приличных вечерних прохожих, и стоило бы моему глазу лишь слегка стрельнуть легкомыслием, оба они, не раздумывая, последовали бы за роскошной незнакомкой.
   Увидев меня, Майкл рванулся, как собака, ожидавшая хозяина, и разве что не завизжал от радости. В его руке была маленький ирис на длинном стебле.
   - Вот. Не знал, какие цветы вы предпочитаете.
   - Камелии. Естественно, сегодня - камелии!
   - Фу, дубина, - искренне огорчился он, хлопнув себя по лбу и взъерошив едва поднимающуюся над ним волнистую поросль. - Маргарита Дюплесси украшала этими цветами себя и свои покои в любое время года, даже когда стала больна, бедна и нелюбима... - Он вдруг в недоумении уставился на мою шею. А где крабья клешня?
   - Пошутила. Это амулет, влияющий на скорость передвижения. С его помощью я одолела сегодня Белую башню. Но, видимо, в Опере бега отменяются.
   - Со мной ни в чем нельзя быть уверенным. Ведь упустил же я из виду камелии!
   - Майкл! - я схватила и сжала его руку, тоскливо заглянув в глаза. Майкл! Это невозможно забыть! Нет, не про камелии. Про наш замок! Теперь мы сможет украшать свои покои чем захотим, - клавесинами, ирисами, геральдическими лютиками.
   Мы радостно засмеялись и обнялись, как играющие дети.
   - Дикси, постойте! Смотрите сюда, - Майкл за руку оттащил меня на край тротуара и восторженно уставился на фасад Оперы. - Видите? Лоджии украшены фрагментами из оперы Моцарта "Волшебная флейта". Построено здание в 1861 году - как раз, когда в России было отменено крепостное право, то есть практически рабство! А пять скульптур наверху аллегорически изображают пять муз искусства. Вы помните, как их зовут, Дикси?
   - Что за экзамен, Майкл! Я всего лишь киноактриса и знаю Аполлона, Бахуса и Венеру.
   - Грация, Комедия, Фантазия, Героика и Любовь! - торжественно доложил Майкл. - А вам не кажется...
   - Кажется, что мы опоздаем на спектакль, - оторвала я его от интересной лекции, направляясь в кассу
   К счастью, аншлаг явно не намечался. Остались билеты из самых дорогих и неудобных. Майкл приуныл у плана зрительного зала с указанием цен над каждой зоной.
   - Дикси, мне так хочется погулять по Вене, честное слово. "Травиату" я хорошо знаю... - взмолился он.
   - Что, жадничаете, кузен? Пожалуйста, ложу номер 7, - сказала я кассирше.
   - Постойте, что вы делаете! Я купил эти очки... Ах, зачем я только подошел к прилавку с джинсами! Там, прямо у моего отеля целый базар дешевых вещей... - заметался в панике некредитоспособный наследник поместья.
   Я расплатилась и торжественно повертела перед носом кузена билетиками.
   - Во-первых, мне хочется покутить (мелькнула мысль приложить эти билеты в "финансовый отчет" Солу), во-вторых, нельзя сидеть в таком костюме где-нибудь на галерке. А, в-третьих, это серьезно - я теперь чертовски богата!
   - Перестаньте, перестаньте, Дикси! Вы спугнете фортуну. Мне все время кажется, что вот-вот сообщат о какой-нибудь ошибке... Ведь все это не может произойти со мной... Я - неудачник. И это известно всем.
   - Ничего себе! Мне кажется, мужчины, глазеющие сейчас на вашу даму, думают обратное! Вы даже не оценили мое платье...
   - Платье, платье... Чудесное платье, - рассеянно проговорил Майкл, озирался вокруг. Мы поднимались по широкой парадной лестнице, миновав роскошное фойе с буфетными столиками, на которых среди ваз, полных разнообразной фуршетной закуски красовались ведерки с шампанским. Вовсе стороны расходились залы с витринами, хранящие музейные ценности сценические костюмы, балетные туфельки, дирижерские палочки знаменитостей.
   Мне приходилось крепко держать кузена под руку, кидавшегося то туда, то сюда, как выведенная на прогулку собачка.
   В ложе мы оказались одни. Внизу, в партере, среди пестрого ковра вечерних платьев с порхающими над ним мотыльками вееров словно побитые молью плеши зияли пустые кресла.
   - У вас странные духи, - принюхался, пододвигая ко мне кресло, Майкл.
   - А у вас - странное чувство юмора. Это моющая жидкость с дустом, которой опрыскивают драпировки. Приблизьте-ка свой натренированный нос вот сюда. - Я подставила шею. - Что?
   - По-моему, "Коко Шанель". Только вы явно не злоупотребляете духами.
   Я прищурилась на моего загадочного спутника:
   - И Буше вы узнаете с полувзгляда, и Верди любите, с клавесинами на короткой ноге, и Феллини вам известен, и в парфюмерии вы спец. У самого тоже одеколон от Кристиана Диора, и очки себе выбрал не самые плохие. А костюмы такие вам специально выдают в КГБ, чтобы разыгрывать легковерных иностранцев. "Мол, российские мы ребята, консерваторы, скромняги".
   - А вы неплохо информированы, - усмехнулся он. - Любите фильмы про Джеймса Бонда и русских шпионов?
   Ни за что не проговорюсь, что уже лет пять дружу с российской эмигранткой из Риги, и знаю куда больше о его родине, чем успела выложить.
   - Вот, кажется, начинают! - он подался вперед, высматривая дирижера, раскланивающегося публике.
   Люстры медленно погасли, светились лишь занавес и оркестровая яма, в которой зарождалась и росла, набирая мощь, нестареющая, щемяще знакомая музыка. Кузен замер за моим плечом, стало ясно, что в подобном священном самозабвении он собирается провести весь спектакль. Я подавила зевок и унеслась в свои мысли, рассеяно глядя на сцену..
   В покоях куртизанки вовсю гуляет "полусвет" - хохочут и поют подвыпившие гости Виолетты, сияют свечи, звенят бокалы, ломятся от бутафорских яств и цветов массивные серебряные вазы. За хором, изображающем нарядную публику, ходуном ходит матерчатый задник вместе с нарисованными на нем колоннами и окнами. На авансцену выдвигаются герои для исполнения дуэта, оба с бокалами в руках и хорошо заметным под игривой непринужденностью волнением. Они совсем молоды и я вижу, как сверкают в лучах прожектора глаза певицы. Ее голос рассыпается хрустальными колокольчиками, а рука, протянутая Альфреду, слегка дрожит. Да она влюблена! Меня не проведешь - эта девочка без ума от своего партнера. Парень совсем не плох и если бы не грубый сценический грим, придающий его облику нечто гомосексуальное, не эти алые губы и подведенные глаза, он мог бы, наверно, вызывать какие-то чувства... Я прислушалась - в голосе певца ощущался трепет подлинного чувства! Мне захотелось поделиться своими впечатлениями с соседом. Майкл сидел вполоборота к бархатному барьеру чуть сзади меня, так что я не видела его лица.
   - Господин Артемьев, Майкл! - шепнула я.
   Никакого ответа. Может быть, русский гость уснул, утомленный впечатлениями и музыкой? Я насторожилась. Нет, слушаем, чуть посапываем... Что это? Или я ослышалась - из уст Майкла вырвалось возмущенное хрюканье.
   - Солист не взял верхнее "до"? Или у хористки стрелка на колготках? Оглянулась к москвичу я.
   Майкл покраснел как школьник, застуканный со шпаргалкой.
   - Оркестр очень приличный, хотя в программе сказано, что сегодня занят почти сплошь молодой состав. Дирижер крепкий, педантичный, но без полета. Хотя, возможно, ещё оперится. Легкость, свобода чаще всего приходят с опытом. И солистка вполне тянет. Пусть не добирает вокала, зато хорошенькая и что-то живое в глазах, вроде даже влюбленность...
   - А по-моему, все это зрелище - жуткая архаика! Так и несет нафталином. Заметили, бедняжка Виолетта чуть не завалила кулису. Все дрожит, качается, и такая пыль витает - брр! - Мне почему-то стало обидно, что Майкл заметил влюбленность актрисы.
   - Вы киношница. Там, конечно, все чище, натуральнее. Документ крупного плана. Точность детали. А вот возьмите, дотяните эту концовку в дуэте... Хорошо! Молодцы, чисто, точно! - Он захлопал как раз в нужный момент, на долю секунды опередив зал.
   Вообще, создавалось впечатление, что Майклу, как по сценарию, было известно, где ставить точки, где замереть, а где и пошептаться.
   - Дикси, - шепнул он мне в щеку, - откуда такое имя? "Dixi de visu" это же что-то похожее на латинскую фразу, означающую "высказывание очевидца", если не ошибаюсь.
   - Ну, вас ничем не удивишь. Девизо - фамилия моего деда, француза. И отец, конечно, как человек чрезвычайно начитанный и окончивший с медалями несколько учебных заведений, не мог удержаться, чтобы не назвать своего ребенка Дикси. С юмором у него было неспокойно. Вообще Эрик шутить не любил, и другим не давал.
   - А Дикси Девизо вышло очень красиво. Хорошо, что не родился мальчик. К нему бы из-за одного имени приставали "голубые" - звучит гордо, но с тайным призывом.
   - Вы действительно так думаете? Нет, не по поводу призывности моего имени. Вы думаете, что иметь дочерей приятно? - взвилась я, задетая за живое.
   - Я имел ввиду вполне конкретную дочь - вас, Дикси. И убежден, что для любых родителей это большой приз.
   Майкл дотронулся до моей руки, придерживающей на колене ирис.
   - Дайте цветок. Я специально выбрал желтый, в честь нашего фамильного геральдического лютика. - Он отломил стебель и, аккуратно воткнул цветок узел моих стянутых на затылке волос. - А теперь вы - "дама с желтым ирисом". Дикси, давайте сбежим?
   - Вы, кажется, были в восторге от постановки? - обомлела я.
   - А вас раздражала пыль. Надеюсь, на улицах не слишком свежо? Я оставил дома автомобиль.
   ГУЛЯТЬ ТАК ГУЛЯТЬ!
   На улицах было великолепно. И почему-то шкодливо на душе, как-будто прогуляла урок. Именно, - прогуляла и сбежала в Пратер.
   - Майкл, у меня идея - я провожу вас домой, - сказала я нарочито-интимным голосом, насладившись метнувшимся в его глазах страхом. Страхом недоверия. И чтобы совсем не сбивать с толку беднягу, добавила, Мы пойдем кататься на каруселях. Ведь Пратер у вас под боком, а мне неловко ходить в такие места одной.
   - У вас нет детей? - серьезно спросил Майкл.
   Я со вздохом пожала плечами.
   - Тогда на сегодняшний вечер я вас удочеряю. Или нет, буду вашим заботливым дядюшкой. Сам-то я, наверно, спасую перед опасностью рассмотрел уже, какие там жуткие пыточные аппараты громыхают... И еще: в метро мы не поедем. В Вене чудесное метро, но я не видел там ни одной женщины в вечернем туалете. Тем более, такой ослепительной.
   Майкл остановил такси и назвал адрес. Мы чинно разместились на заднем сидении.
   - Для дядюшки вы выглядите слишком старомодно. Пожилые джентльмены здесь, как правило, форсят - предпочитают светлые, яркие тона, клетку, пестрые галстуки, элегантную стрижку. Принято подкрашивать седину и никого не возмутит маникюр, конечно, без цветного лака.
   - Действительно, старость беспомощна и требует особого ухода. Тогда жалость и брезгливость сменяется уважением и даже определенным эстетическим чувством. Я успел заметить местных дам. Язык не поворачивается назвать их старушками. Право же, это даже красиво: достоинство долголетия.
   - А молодых? Вы замечаете молодых? - на повороте я слегка пододвинула к нему бедро и навалилась плечом.
   Он восстановил дистанцию, когда машина вырулила на ровное место.
   - Сколько вам лет, Михаил Семенович?
   Майкл в испуге схватился за грудь. Пошарив в верхнем кармане, с облегчением вздохнул:
   - Уж подумал, что забыл в джинсах паспорт. Меня предупредили, что за границей нужно всегда иметь документ при себе. Тем более, что я сопровождаю даму в такое сомнительное место.
   Я ловко выхватила из его рук красненькую книжечку с гербом Советского Союза. Майкл протянул руку за своим документом, но я не выпустила добычу.
   - Нет уж, приличная дама должна хоть что-что знать о человеке, делящем с ней крышу замка.
   Я раскрыла паспорт и присмотрелась к фотографии. Было темновато, но не рассмеяться я не могла: на меня смотрело испуганное лицо молодого Пьера Ришара в ореоле вьющихся волос.
   - Это что, школьная фотография после выпускного бала?
   - Позапрошлогодняя. Фотографировался для поездки в Словакию. А бланки ещё не успели заменить на российские, - протокольным голосом возразил он и отобрал паспорт.
   Но я успела рассмотреть дату рождения. Моему "дядюшке" Майклу было всего сорок лет. Нет, вернее, исполнится в декабре. Значит, Козерог и на пять лет моложе Сола...
   - Вы почему-то сразу решили, что я кандидат в пенсионеры и не составлю конкуренции как наследник. Долго ли проскрипит старичок! - Майкл расправил плечи, одернул пиджак и, заглянув в переднее зеркальце, поправил очки. Ничего, ничего. Это я от волнения так плохо выгляжу. Вот начну бегать по аллейкам нашей усадьбы, плавать в фонтане, а по ночам, при луне, играть на клавесине... Потом загуляю и в один прекрасный день представлю "племяшке Дикси" симпатичную девушку.
   - А жену бросите? Или передадите товарищу?
   - С чего вы взяли, что я женат? Может быть, русские носят кольца всегда? Вообще-то я - наполовину еврей.
   - Вам прямо к центральному входу парка? - осведомился шофер.
   - Да, пожалуйста, - ответила я и протянула сто тридцать шиллингов.
   Майкл взял у меня бумажки, порылся в кошельке и добавил ещё 20. Потом достал записную книжку и что-то чиркнул.
   - Записали номер машины на случай, если выболтали государственную тайну? - Я вышла, с удовольствием вдыхая запах ярмарки, детского праздника.
   Аттракционы сияли огнями, все громыхало, светилось и пело. Толпа гуляющих двигалась к входу в парк, над которым в синем ночном небе крутилось гигантское колесо обозрения - символ и гордость Пратера. На выстроившихся вдоль аллеи лотках продавали всякую всячину, возбуждающую аппетит.
   - Ой, тут есть даже соленые огурцы! - Удивился почему-то Майкл, засмотревшись на кисленькую снедь.
   - Здесь это обязательное лакомство. Для тех, кого мутит после всех этих цирковых приключений. Вы не страдаете морской болезнью, Майкл?
   - Я люблю соленые огурцы. Если они здесь выдаются в качестве антирвотного средства, я готов прокрутиться в какой-нибудь из тех отвратительных мясорубок. - Прищуренные глаза кузена опасливо устремились к вертящимся в сиянии разноцветных огней аттракционам.
   Гремели, перебивая друг друга, динамики - песенки, мяуканье, электронные завывания Кинг-Конга и шум морского ветра. Что-то металлическое лязгало, угрожающе свистело: идиотский клоунский хохот, усиленный динамиками, сменялся плачем. Маленькая девочка рядом с нами дернула за руку маму:
   - Мицы лучше остаться в машине, боюсь, его может стошнить, - с опаской показала она на игрушечного кота.
   Майкл потянул меня в темные кусты в стороне от центральной аллеи, по которой в обе стороны двигалась толпа, хрустя поп-корном, облизывая леденцы или мороженное. Я зацепилась каблуком о траву и чуть не упала.