Страница:
Ользан пересёк разделяющее их пространство за пять шагов и положил на свободный уголок стола все три конверта. После этого свободного места на столе не осталось.
Хозяин дома повернул к Ользану голову и тот оторопел.
Лицо его было человеческим — только что кожа была чуть сероватой, а глаза — глубоко посаженными. Однако там, где полагалось быть волосам, находились, судя по всему, перья. Человек выглядел так, словно оделся на маскарад гусём. Руки его были одеты в кожаные перчатки. Хорошо хоть, что пальцев пять, подумал юноша почему-то.
Человек или кем он там был смотрел в глаза Ользану ещё несколько секунд. Затем улыбнулся. Зубы тоже были, как у людей.
— Нерлон, — представился он.
— Что, простите? — Ользан был совершенно поглощён мыслями.
— Так меня зовут. Присаживайтесь. Что-нибудь выпьете?
Лицо также не позволило определить, какого пола был его собеседник. Сидел он так, что определить пол по фигуре также не представлялось возможным. Кстати, неожиданно подумал Ользан и ощутил, как кончики ушей чуть покраснели. На кой мне вообще это далось? Какая разница — он это или она?
Позже он подумал, что, видимо, его растерянность была вызвана тем, что существо, с которым он говорил, во многих смыслах вызывало противоречивые эмоции. Разум не сразу смог с этим справиться.
А пока разум был занят, тело вернулось к креслу и уселось, как и прежде.
— С удовольствием, — ответил Ользан, тоже слегка охрипшим голосом и вспомнил, что Бревин не признавал чай за достойный напиток. — Чаю, если можно.
— Разумеется, — ответил Нерлон, но не пошевелился. — Я вижу, вас удивила моя внешность.
— Да, — признался Ользан.
— Могу добавить, что многие до вас вели себя куда более странно, — Нерлон мелодично рассмеялся. А вот смех похож на женский, подумал Ользан. — Однако мы отвлекаемся.
Нерлон наклонился над конвертами и, казалось, принюхался к ним. Затем застыл, глядя в пространство и не обращая ни на что внимания. Вошёл слуга и с лёгким поклоном поставил чашечку на низенький столик у Ользанова кресла. Вторую поставил перед Нерлоном — словно по волшебству, на столе освободилось немного места.
Чай был отменный. Однако тоже с добавками. Юноша ощутил слабый травяной вкус. Он не портил напитка, но заставлял пить его не торопясь — оттенков вкуса было очень много.
— Несомненно, это повторение, — пробормотал Нерлон. Его чёрные глаза вновь уставились на посетителя и неожиданно он спросил: — Рамдарон говорил вам, чем я занимаюсь?
— Нет, — с удивлением ответил Ользан. Он проверяет меня на честность, пришла в голову мысль. Ну ладно. Зачем мне врать-то?
— Я ищу повторения.
— Что? — теперь удивление стало искренним.
— Вы давно живёте в Оннде? — глаза пытливо всматривались в лицо Ользана. Как быстро он меняет темы, подумал Ользан. — Я здесь появляюсь время от времени. В общей сложности — лет семь, наверное. Не считал, честно говоря.
— Тогда вы заметили, что во многих отношениях Оннд и Федерация вообще отличаются от остальных государств. Ощущением — спокойствия, наверное? — хотя, вероятно, можно подобрать и лучшее слово.
— Пожалуй, — осторожно согласился Ользан. Ему был непонятен этот разговор. Что хочет от него это существо?
— Всякая система — в особенности, власть — должна уметь реагировать на изменения мира, если она не хочет гибели. Изменения зачастую совершенно незаметны, пока не становится слишком поздно. Коротко говоря, нет таких повторяющихся явлений, которые не заслуживали бы внимания.
— Кажется, я начинаю понимать, — пробормотал Ользан.
— Превосходно. Ваш случай — также случай повторения. Очень неприятный, надо признать. Простейший способ понять, что происходит — выяснить, кто послал вам эти «письма».
— Боюсь, что это не так-то просто.
— Разумеется, — тон собеседника слегка раздражал тем, что в нём звучали назидательные нотки. — Тем не менее я могу помочь вам отчасти обезопаситься. Рамдарон сказал мне — да это и так очевидно — что вы человек незаурядный и можете сами помочь нам. В качестве ответной услуги.
«Интересно, а что нужно ему?» — подумал Ользан уже с неприязнью. Сейчас тоже даст невероятно опасное, но в высшей степени важное поручение в обмен на…
— Возможно, — ответил Ользан настолько вежливо, насколько смог.
— Благодарю вас. Вот, возьмите. — Нерлон извлёк откуда-то небольшой свёрток. — Это от Рамдарона. Если вы исполните его поручение, то сможете оставить всё это себе.
— А если не смогу?
— Сможете, — Нерлон улыбнулся. — Сможете. Ну, а если случится невероятное и не сможете — тогда вернёте. С вашего позволения, я отлучусь ненадолго.
Ользан вернулся в кресло, положил сверток на тот же столик и допил чай. Превосходный напиток. Спросить, как он его готовит… Впрочем, чего это я?..
— …Ну вот, — закончил Ользан. — А потом он сказал, что я могу посмотреть на его коллекцию. Вот я и задержался немного.
— Ничего себе, немного, — Бревин взглянул на часы. — Мы здесь, значит, бегаем, как проклятые, по магазинам, а он там чаи распивает и вообще приятно проводит время. Здорово, Олли. А потом вы ещё говорите, что я веду себя по-детски.
— Не переживай, — ответил художник. — На прощание он сказал: «заходите, когда представится возможность».
— Серьёзно? — Бревин приподнял удивлённо брови.
— Вполне.
— Хорошая мысль. Перья, говоришь? Ну и ну… Чего только на свете не бывает.
— Ну уж нет, — Коллаис решительно поднялась. — Раз уж собрались ехать, значит ехать. А то ещё на день задержимся, потом ещё на один. Знаю я вас…
— Боги! — воскликнул Ользан неожиданно. — Конверты! Я же забыл у него конверты!
Воцарилось молчание.
— Мне кажется, это не случайно, — выражение лица Коллаис было озабоченным. — Да и нужны ли они тебе, если подумать?
— Да! — воскликнул Бревин. — Свёрток! Что там, внутри?
— И верно, — Ользан хлопнул себя по лбу. Он помахал рукой в воздухе и положил свёрток на стол. Осторожно развернул шелестящую, тонкую бумагу и покачал головой. — Да, скупостью он не страдает.
Внутри лежали три «кошелька» и четыре массивных браслета — каждый со сложным орнаментом из драгоценных камней.
— Интересно, почему браслетов четыре? — задумчиво спросила девушка, поворачивая браслет и любуясь игрой света. — И сумка лишняя…
— Лишнего не бывает, — глубокомысленно заметил её брат. — Запасные, надо полагать. Слушай, а ведь он ужасно богат, этот Рамдарон! Мне на одну такую сумочку и за год не заработать. Ну Олли, давай, учи, как с ними обращаются.
— Зачем такая спешка? — удивилась Коллаис.
— Как это, зачем? Мне не терпится первый раз в жизни поехать налегке.
Они покинули Оннд через западные ворота.
Когда дорогу обступил лес, признаки цивилизации стали едва различимы. Трудно было поверить, что здесь когда-то всё было иначе. Все, правда, думали о разном.
Ользан постоянно вспоминал свою деревушку и приёмную мать. Она была весьма стара, хотя лицо и не выдавало возраста. Каждую зиму он приезжает к ней в гости, и она не меняется. Что ж, это к лучшему. Ользан уже пережил время, когда сама жизнь и все её проявления казались насмешкой природы: всё равно конец будет один и тот же. Но вопреки всем страхам и снам, которые преследовали его несколько недель, Эльна — так звали приёмную мать — оставалась такой же, никуда не девалась, и это было хорошо… Это по-прежнему хорошо, подумал Ользан, нагибаясь, чтобы ветви не хлестнули его по лицу.
Коллаис вспоминала последние семь месяцев своей жизни. Вначале — в Шантире, благословенной горной стране, оплоте культуры. Теперь, когда даже в Лерее, некогда прославленном и великом городе всерьёз думают о мировом господстве, надежда только на здравомыслие людей. Перебьют ли они остальные расы или же просто потеснят — не имеет значения. Она видела, как вельможи с одинаковым увлечением травили лесных зверей и присутствовали на публичных казнях. Не имеет никакого значения, кто твоя жертва. Хорошо, что одна из знахарок, свободно входившая во дворец, была настоящей целительницей — знатоком магии, что порождается всем живущим. Интересно, сумела ли она бежать?.. Последнее, что Коллаис помнила о Шантире было брюзгливое лицо её дядюшки, когда он — на потеху собравшимся аристократам — решил её дальнейшую судьбу, не оставив никакого выбора… Она тряхнула головой. Её конь был вторым в процессии.
Бревин, ехавший первым, размышлял о том, как может измениться окружающий мир всего за несколько недель. Преданные слуги бросают тебя, сестра отрекается от своей родины, а родина хоронит заживо. Возможно, Лаис и права: тот, кто не терпел серьёзных неудач, не может быть к ним готов. Ну вот, теперь я знаю, что это такое — когда весь мир рушится на голову. И ничего хорошего в этом нет. Он провёл рукой по «кошельку» и вновь поразился — если кто-нибудь узнает, что там помещается разного барахла весом килограммов восемьдесят, то сильно удивится. Потому что «кошелёк» как был невесомым, так и остался. Может, Лаис всё же права и их крошечное государство не стоит того, чтобы приносить ему в жертву всё на свете? Только случайность помешала тому, чтобы они с Лаис действительно исчезли с лица Ралиона. Стоит ли всерьёз бороться с судьбой? Юноша тряхнул головой. Бороду пришлось сбрить, к его огромному неудовольствию. В целях маскировки, будь она четырежды неладна…
Руки его потянули поводья прежде, чем разум оформил увиденное в слова. Остальные также придержали своих коней, собравшись рядом с шантирцем. Тот махнул рукой вперёд.
Там, сидя под деревом, благосклонно улыбался бритый наголо человечек, с круглым улыбающимся лицом… тот же самый. Или родной брат предыдущего. Что за наваждение?
— Ну-ка, посмотрим, — Ользан пустил коня медленно вперёд, осторожно приближаясь к нищему. Тот тихонько что-то шептал себе под нос, не обращая никакого внимания на окружающий мир.
Когда серебряная монетка упала с глухим звоном в его чашу, он только кивнул, произнёс (со странным акцентом) слова благодарности и вновь погрузился в себя.
Шантирцы встретили Ользана недоумёнными взглядами.
— Похоже, ему не очень-то нужно подаяние, — объяснил им художник. — Что-то необычное есть в этом человеке, но я боюсь, что у нас нет времени с ним разбираться.
— Верно, — согласился Бревин и отъехал чуть в сторону, пропуская встречного всадника. — Нам и так придётся ночевать на дороге. Одного раза более чем достаточно.
Когда топот копыт стал неслышим, нищий поднялся на ноги и с сожалением посмотрел вслед. Что за странные люди! Что за странный народ! Одно хорошо — почва для Учения здесь, в Федерации, самая благодатная. По крайней мере за проповеди здесь не побивают камнями и не сажают в яму. И всё же глаза этих зрячих слепы, а уши глухи. Ну что же, терпение побеждает всё.
Он вышел на дорогу и неторопливо побрёл в ту же сторону.
Лагерь они разбили неподалёку от могильного кургана, давно поросшего деревьями. По странному капризу природы, окружающая курган долина была лишена деревьев. Когда путешественники закончили разбивать лагерь, Бревин осмотрелся и критически осмотрел их позицию — три шатра в чистом поле. Подходи и бери голыми руками.
— Кто из вас выбрал это место? — спросил он недовольно. — Может, нам ещё поставить табличку с надписью о том, кто, куда и зачем едет? Да ещё этот курган…
— Что тебе не нравится? — спросил Ользан. — Эти места — чуть ли не самые безопасные на побережье. Я тут останавливался раз пять. Никогда ничего не случалось.
— Вот так бдительность и теряют, — наставительно заметил Бревин. — Если ты такой знающий, где здесь вода?
— Вон там, — Ользан махнул на юг, в сторону далёких скал. — Такая небольшая ямка, в красной глине, выложена кусками гранита.
— Раз ты такой бдительный, — Коллаис рассёдлывала коней, — будешь сторожить первым. Я присмотрю за животными.
— Договорились, — кивнул Бревин. — Ользан, ты будешь вторым. Кстати, нам надо ещё позаботиться о дровах. Куда за ними прикажешь идти?
— На курган, куда же ещё, — художник пожал плечами. — Остальные деревья гораздо дальше.
Шантирец вздрогнул.
— Ну что же… Пойдём посмотрим, что за могильник.
Коллаис придирчиво осмотрела онндских коней. Покупают они их, что ли? Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь в Оннде разводил лошадей. Да ещё способных преодолевать длительные расстояния. Её конь, Алмаз, был одним из лучших в Шантире; кроме того, даже спасаясь от преследования, она не посмела пожертвовать им. Это была последняя память о доме. Она помотала головой. Положительно, ей вредно думать о Шантире. Настроение портится удивительно быстро. Как будто одного Риви ей мало…
— Ничего себе холмик, — уважительно покачал головой Бревин, едва они поднялись на курган. — Сколько же здесь народу полегло? — Он потрогал ствол ближайшего дуба. Судя по толщине, дерево росло здесь не меньше столетия. Сколько лет федерации? Шесть тысяч? По сравнению с Шантиром это, конечно, глубокий старик. Что было здесь до того, как возвели этот курган?
— Около трёх тысяч, — пояснил Ользан, поднимая отдельные сухие ветви и высматривая, нет ли целого сухого дерева. Всякий раз, когда он здесь останавливался, такое дерево находилось. Курган, правда, не очень большой… — Здесь были в первый раз перебиты шартские кочевники. Все их селения были сожжены неделю спустя.
— Должно быть, это была героическая битва, — произнёс шантирец несколько торжественно, помогая художнику рассекать высохший ствол на поленья. — Сейчас-то время куда более спокойное.
— Это была резня, — холодно ответил Ользан, вытирая пот со лба. — После того, как нападавшие перебили оборонительный отряд, они настолько озверели, что двинулись без отдыха дальше и перерезали всё живое. Если хочешь, я зачитаю тебе отрывки об этом героическом событии.
— Слушай, неужели ты позволяешь себе отзываться так обо всех битвах? — спросил шантирец оскорблённо. — Что, по-твоему, в сражениях не бывает ничего героического?
— Не бывает, — ответил Ользан. До лагеря было примерно пятнадцать минут ходьбы. С грузом — чуть подольше… — Героическими они становятся только впоследствии. Когда за дело берутся историографы. Тут и великие битвы появляются, и славные подвиги. Ты сам-то сражался хоть раз? Я имею в виду настоящую войну, не турниры, конечно.
— Не довелось, — ответил шантирец.
— Мой тебе совет — не торопись, — продолжил Ользан. — Я знаю, что говорю. Моих родителей зарезали точно в такой же героической битве. Совсем недавно. Два королька повздорили из-за полосы каменистой земли и сгоряча перебили пять сотен мирных жителей.
Остаток пути Бревин молчал.
— Что не поделили на этот раз? — спросила Коллаис, переводя взгляд с одного мрачного лица на другое.
— Олли считает, что ничего величественного в войнах не бывает, — неохотно пояснил Бревин. — Я знаю, что ты с ним заодно, так что давай я сразу сдамся. Сил у меня сегодня нет с вами обоими пререкаться.
Капитуляция была принята без возражений и вскоре последовала примирительная трапеза.
Бревин просидел половину ночи, но ничто не нарушало спокойствия. У Лаис в шатре долго горел свет. Читает она там, что ли? Он немного опасался той жадности, с которой сестра читала книги в последнее время. Оно понятно, книги в Шантире не очень-то жаловали. А здесь, наоборот, почти нет менестрелей и искусных рассказчиков. Театр какой-то… нет, всё же надо попробовать всё это, так сказать, для пробы. Неважно, вернётся ли он в Шантир, ляжет ли в могилу при попытке сделать это, или откажется от такой затеи.
Вот только чая он никогда не будет пить.
Ользан просидел вторую половину ночи без особого труда. Для него самым неприятным временным периодом был второй час ночи: время, пересидев которое, бодрствовать до утра было проще. Он слушал, как изредка ухают редкие в этих местах совы, шуршат в траве все те, для кого дневной свет — непереносимая угроза. Стоило человеку уйти отсюда, как природа тут же отобрала всё, принадлежавшее ей изначально. Так что царь природы царствует, только пока у него хватает сил подавлять настоящего хозяина…
Из раздумий его вывел неторопливый стук деревянных подошв. Пешеход? В этих местах? Странно. Святилищ поблизости нет, только что этот пилигрим направляется на юго-западное побережье. Кто бы это мог быть?
В тёмной, быстро теплеющей синеве он отчётливо разглядел фигуру человека, который вышел из-за поворота. Ользан примёрз к месту от изумления, когда разглядел потрёпанную жёлто-оранжевую накидку, сверкающую, как зеркало, макушку и невозмутимую улыбку. А ведь и комплекцией подходит, подумал он ошарашено. Что за шутки! Так теперь принято обращать на себя внимание?
«Нищий» приветливо помахал ему рукой и неторопливо ушёл по дороге, которая петлёй огибала курган. Ользан не стал будить своих друзей. Всё равно они увидят своего назойливого сопровождающего, куда ж ему деться!
Однако, он ошибался. Достигнув к вечеру окраин Паэрона, они так и не встретили вечно улыбающегося «попрошайку» и без особых приключений устроились на ночлег в первом попавшемся постоялом дворе. На вновь пришедших никто не обратил внимания: видимо, потому, что сюда, как в Оннд, приходили люди (и нелюди, к слову сказать) самых неожиданных профессий, привычек и происхождения.
XIX
Хозяин дома повернул к Ользану голову и тот оторопел.
Лицо его было человеческим — только что кожа была чуть сероватой, а глаза — глубоко посаженными. Однако там, где полагалось быть волосам, находились, судя по всему, перья. Человек выглядел так, словно оделся на маскарад гусём. Руки его были одеты в кожаные перчатки. Хорошо хоть, что пальцев пять, подумал юноша почему-то.
Человек или кем он там был смотрел в глаза Ользану ещё несколько секунд. Затем улыбнулся. Зубы тоже были, как у людей.
— Нерлон, — представился он.
— Что, простите? — Ользан был совершенно поглощён мыслями.
— Так меня зовут. Присаживайтесь. Что-нибудь выпьете?
Лицо также не позволило определить, какого пола был его собеседник. Сидел он так, что определить пол по фигуре также не представлялось возможным. Кстати, неожиданно подумал Ользан и ощутил, как кончики ушей чуть покраснели. На кой мне вообще это далось? Какая разница — он это или она?
Позже он подумал, что, видимо, его растерянность была вызвана тем, что существо, с которым он говорил, во многих смыслах вызывало противоречивые эмоции. Разум не сразу смог с этим справиться.
А пока разум был занят, тело вернулось к креслу и уселось, как и прежде.
— С удовольствием, — ответил Ользан, тоже слегка охрипшим голосом и вспомнил, что Бревин не признавал чай за достойный напиток. — Чаю, если можно.
— Разумеется, — ответил Нерлон, но не пошевелился. — Я вижу, вас удивила моя внешность.
— Да, — признался Ользан.
— Могу добавить, что многие до вас вели себя куда более странно, — Нерлон мелодично рассмеялся. А вот смех похож на женский, подумал Ользан. — Однако мы отвлекаемся.
Нерлон наклонился над конвертами и, казалось, принюхался к ним. Затем застыл, глядя в пространство и не обращая ни на что внимания. Вошёл слуга и с лёгким поклоном поставил чашечку на низенький столик у Ользанова кресла. Вторую поставил перед Нерлоном — словно по волшебству, на столе освободилось немного места.
Чай был отменный. Однако тоже с добавками. Юноша ощутил слабый травяной вкус. Он не портил напитка, но заставлял пить его не торопясь — оттенков вкуса было очень много.
— Несомненно, это повторение, — пробормотал Нерлон. Его чёрные глаза вновь уставились на посетителя и неожиданно он спросил: — Рамдарон говорил вам, чем я занимаюсь?
— Нет, — с удивлением ответил Ользан. Он проверяет меня на честность, пришла в голову мысль. Ну ладно. Зачем мне врать-то?
— Я ищу повторения.
— Что? — теперь удивление стало искренним.
— Вы давно живёте в Оннде? — глаза пытливо всматривались в лицо Ользана. Как быстро он меняет темы, подумал Ользан. — Я здесь появляюсь время от времени. В общей сложности — лет семь, наверное. Не считал, честно говоря.
— Тогда вы заметили, что во многих отношениях Оннд и Федерация вообще отличаются от остальных государств. Ощущением — спокойствия, наверное? — хотя, вероятно, можно подобрать и лучшее слово.
— Пожалуй, — осторожно согласился Ользан. Ему был непонятен этот разговор. Что хочет от него это существо?
— Всякая система — в особенности, власть — должна уметь реагировать на изменения мира, если она не хочет гибели. Изменения зачастую совершенно незаметны, пока не становится слишком поздно. Коротко говоря, нет таких повторяющихся явлений, которые не заслуживали бы внимания.
— Кажется, я начинаю понимать, — пробормотал Ользан.
— Превосходно. Ваш случай — также случай повторения. Очень неприятный, надо признать. Простейший способ понять, что происходит — выяснить, кто послал вам эти «письма».
— Боюсь, что это не так-то просто.
— Разумеется, — тон собеседника слегка раздражал тем, что в нём звучали назидательные нотки. — Тем не менее я могу помочь вам отчасти обезопаситься. Рамдарон сказал мне — да это и так очевидно — что вы человек незаурядный и можете сами помочь нам. В качестве ответной услуги.
«Интересно, а что нужно ему?» — подумал Ользан уже с неприязнью. Сейчас тоже даст невероятно опасное, но в высшей степени важное поручение в обмен на…
— Возможно, — ответил Ользан настолько вежливо, насколько смог.
— Благодарю вас. Вот, возьмите. — Нерлон извлёк откуда-то небольшой свёрток. — Это от Рамдарона. Если вы исполните его поручение, то сможете оставить всё это себе.
— А если не смогу?
— Сможете, — Нерлон улыбнулся. — Сможете. Ну, а если случится невероятное и не сможете — тогда вернёте. С вашего позволения, я отлучусь ненадолго.
Ользан вернулся в кресло, положил сверток на тот же столик и допил чай. Превосходный напиток. Спросить, как он его готовит… Впрочем, чего это я?..
— …Ну вот, — закончил Ользан. — А потом он сказал, что я могу посмотреть на его коллекцию. Вот я и задержался немного.
— Ничего себе, немного, — Бревин взглянул на часы. — Мы здесь, значит, бегаем, как проклятые, по магазинам, а он там чаи распивает и вообще приятно проводит время. Здорово, Олли. А потом вы ещё говорите, что я веду себя по-детски.
— Не переживай, — ответил художник. — На прощание он сказал: «заходите, когда представится возможность».
— Серьёзно? — Бревин приподнял удивлённо брови.
— Вполне.
— Хорошая мысль. Перья, говоришь? Ну и ну… Чего только на свете не бывает.
— Ну уж нет, — Коллаис решительно поднялась. — Раз уж собрались ехать, значит ехать. А то ещё на день задержимся, потом ещё на один. Знаю я вас…
— Боги! — воскликнул Ользан неожиданно. — Конверты! Я же забыл у него конверты!
Воцарилось молчание.
— Мне кажется, это не случайно, — выражение лица Коллаис было озабоченным. — Да и нужны ли они тебе, если подумать?
— Да! — воскликнул Бревин. — Свёрток! Что там, внутри?
— И верно, — Ользан хлопнул себя по лбу. Он помахал рукой в воздухе и положил свёрток на стол. Осторожно развернул шелестящую, тонкую бумагу и покачал головой. — Да, скупостью он не страдает.
Внутри лежали три «кошелька» и четыре массивных браслета — каждый со сложным орнаментом из драгоценных камней.
— Интересно, почему браслетов четыре? — задумчиво спросила девушка, поворачивая браслет и любуясь игрой света. — И сумка лишняя…
— Лишнего не бывает, — глубокомысленно заметил её брат. — Запасные, надо полагать. Слушай, а ведь он ужасно богат, этот Рамдарон! Мне на одну такую сумочку и за год не заработать. Ну Олли, давай, учи, как с ними обращаются.
— Зачем такая спешка? — удивилась Коллаис.
— Как это, зачем? Мне не терпится первый раз в жизни поехать налегке.
Они покинули Оннд через западные ворота.
Когда дорогу обступил лес, признаки цивилизации стали едва различимы. Трудно было поверить, что здесь когда-то всё было иначе. Все, правда, думали о разном.
Ользан постоянно вспоминал свою деревушку и приёмную мать. Она была весьма стара, хотя лицо и не выдавало возраста. Каждую зиму он приезжает к ней в гости, и она не меняется. Что ж, это к лучшему. Ользан уже пережил время, когда сама жизнь и все её проявления казались насмешкой природы: всё равно конец будет один и тот же. Но вопреки всем страхам и снам, которые преследовали его несколько недель, Эльна — так звали приёмную мать — оставалась такой же, никуда не девалась, и это было хорошо… Это по-прежнему хорошо, подумал Ользан, нагибаясь, чтобы ветви не хлестнули его по лицу.
Коллаис вспоминала последние семь месяцев своей жизни. Вначале — в Шантире, благословенной горной стране, оплоте культуры. Теперь, когда даже в Лерее, некогда прославленном и великом городе всерьёз думают о мировом господстве, надежда только на здравомыслие людей. Перебьют ли они остальные расы или же просто потеснят — не имеет значения. Она видела, как вельможи с одинаковым увлечением травили лесных зверей и присутствовали на публичных казнях. Не имеет никакого значения, кто твоя жертва. Хорошо, что одна из знахарок, свободно входившая во дворец, была настоящей целительницей — знатоком магии, что порождается всем живущим. Интересно, сумела ли она бежать?.. Последнее, что Коллаис помнила о Шантире было брюзгливое лицо её дядюшки, когда он — на потеху собравшимся аристократам — решил её дальнейшую судьбу, не оставив никакого выбора… Она тряхнула головой. Её конь был вторым в процессии.
Бревин, ехавший первым, размышлял о том, как может измениться окружающий мир всего за несколько недель. Преданные слуги бросают тебя, сестра отрекается от своей родины, а родина хоронит заживо. Возможно, Лаис и права: тот, кто не терпел серьёзных неудач, не может быть к ним готов. Ну вот, теперь я знаю, что это такое — когда весь мир рушится на голову. И ничего хорошего в этом нет. Он провёл рукой по «кошельку» и вновь поразился — если кто-нибудь узнает, что там помещается разного барахла весом килограммов восемьдесят, то сильно удивится. Потому что «кошелёк» как был невесомым, так и остался. Может, Лаис всё же права и их крошечное государство не стоит того, чтобы приносить ему в жертву всё на свете? Только случайность помешала тому, чтобы они с Лаис действительно исчезли с лица Ралиона. Стоит ли всерьёз бороться с судьбой? Юноша тряхнул головой. Бороду пришлось сбрить, к его огромному неудовольствию. В целях маскировки, будь она четырежды неладна…
Руки его потянули поводья прежде, чем разум оформил увиденное в слова. Остальные также придержали своих коней, собравшись рядом с шантирцем. Тот махнул рукой вперёд.
Там, сидя под деревом, благосклонно улыбался бритый наголо человечек, с круглым улыбающимся лицом… тот же самый. Или родной брат предыдущего. Что за наваждение?
— Ну-ка, посмотрим, — Ользан пустил коня медленно вперёд, осторожно приближаясь к нищему. Тот тихонько что-то шептал себе под нос, не обращая никакого внимания на окружающий мир.
Когда серебряная монетка упала с глухим звоном в его чашу, он только кивнул, произнёс (со странным акцентом) слова благодарности и вновь погрузился в себя.
Шантирцы встретили Ользана недоумёнными взглядами.
— Похоже, ему не очень-то нужно подаяние, — объяснил им художник. — Что-то необычное есть в этом человеке, но я боюсь, что у нас нет времени с ним разбираться.
— Верно, — согласился Бревин и отъехал чуть в сторону, пропуская встречного всадника. — Нам и так придётся ночевать на дороге. Одного раза более чем достаточно.
Когда топот копыт стал неслышим, нищий поднялся на ноги и с сожалением посмотрел вслед. Что за странные люди! Что за странный народ! Одно хорошо — почва для Учения здесь, в Федерации, самая благодатная. По крайней мере за проповеди здесь не побивают камнями и не сажают в яму. И всё же глаза этих зрячих слепы, а уши глухи. Ну что же, терпение побеждает всё.
Он вышел на дорогу и неторопливо побрёл в ту же сторону.
Лагерь они разбили неподалёку от могильного кургана, давно поросшего деревьями. По странному капризу природы, окружающая курган долина была лишена деревьев. Когда путешественники закончили разбивать лагерь, Бревин осмотрелся и критически осмотрел их позицию — три шатра в чистом поле. Подходи и бери голыми руками.
— Кто из вас выбрал это место? — спросил он недовольно. — Может, нам ещё поставить табличку с надписью о том, кто, куда и зачем едет? Да ещё этот курган…
— Что тебе не нравится? — спросил Ользан. — Эти места — чуть ли не самые безопасные на побережье. Я тут останавливался раз пять. Никогда ничего не случалось.
— Вот так бдительность и теряют, — наставительно заметил Бревин. — Если ты такой знающий, где здесь вода?
— Вон там, — Ользан махнул на юг, в сторону далёких скал. — Такая небольшая ямка, в красной глине, выложена кусками гранита.
— Раз ты такой бдительный, — Коллаис рассёдлывала коней, — будешь сторожить первым. Я присмотрю за животными.
— Договорились, — кивнул Бревин. — Ользан, ты будешь вторым. Кстати, нам надо ещё позаботиться о дровах. Куда за ними прикажешь идти?
— На курган, куда же ещё, — художник пожал плечами. — Остальные деревья гораздо дальше.
Шантирец вздрогнул.
— Ну что же… Пойдём посмотрим, что за могильник.
Коллаис придирчиво осмотрела онндских коней. Покупают они их, что ли? Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь в Оннде разводил лошадей. Да ещё способных преодолевать длительные расстояния. Её конь, Алмаз, был одним из лучших в Шантире; кроме того, даже спасаясь от преследования, она не посмела пожертвовать им. Это была последняя память о доме. Она помотала головой. Положительно, ей вредно думать о Шантире. Настроение портится удивительно быстро. Как будто одного Риви ей мало…
— Ничего себе холмик, — уважительно покачал головой Бревин, едва они поднялись на курган. — Сколько же здесь народу полегло? — Он потрогал ствол ближайшего дуба. Судя по толщине, дерево росло здесь не меньше столетия. Сколько лет федерации? Шесть тысяч? По сравнению с Шантиром это, конечно, глубокий старик. Что было здесь до того, как возвели этот курган?
— Около трёх тысяч, — пояснил Ользан, поднимая отдельные сухие ветви и высматривая, нет ли целого сухого дерева. Всякий раз, когда он здесь останавливался, такое дерево находилось. Курган, правда, не очень большой… — Здесь были в первый раз перебиты шартские кочевники. Все их селения были сожжены неделю спустя.
— Должно быть, это была героическая битва, — произнёс шантирец несколько торжественно, помогая художнику рассекать высохший ствол на поленья. — Сейчас-то время куда более спокойное.
— Это была резня, — холодно ответил Ользан, вытирая пот со лба. — После того, как нападавшие перебили оборонительный отряд, они настолько озверели, что двинулись без отдыха дальше и перерезали всё живое. Если хочешь, я зачитаю тебе отрывки об этом героическом событии.
— Слушай, неужели ты позволяешь себе отзываться так обо всех битвах? — спросил шантирец оскорблённо. — Что, по-твоему, в сражениях не бывает ничего героического?
— Не бывает, — ответил Ользан. До лагеря было примерно пятнадцать минут ходьбы. С грузом — чуть подольше… — Героическими они становятся только впоследствии. Когда за дело берутся историографы. Тут и великие битвы появляются, и славные подвиги. Ты сам-то сражался хоть раз? Я имею в виду настоящую войну, не турниры, конечно.
— Не довелось, — ответил шантирец.
— Мой тебе совет — не торопись, — продолжил Ользан. — Я знаю, что говорю. Моих родителей зарезали точно в такой же героической битве. Совсем недавно. Два королька повздорили из-за полосы каменистой земли и сгоряча перебили пять сотен мирных жителей.
Остаток пути Бревин молчал.
— Что не поделили на этот раз? — спросила Коллаис, переводя взгляд с одного мрачного лица на другое.
— Олли считает, что ничего величественного в войнах не бывает, — неохотно пояснил Бревин. — Я знаю, что ты с ним заодно, так что давай я сразу сдамся. Сил у меня сегодня нет с вами обоими пререкаться.
Капитуляция была принята без возражений и вскоре последовала примирительная трапеза.
Бревин просидел половину ночи, но ничто не нарушало спокойствия. У Лаис в шатре долго горел свет. Читает она там, что ли? Он немного опасался той жадности, с которой сестра читала книги в последнее время. Оно понятно, книги в Шантире не очень-то жаловали. А здесь, наоборот, почти нет менестрелей и искусных рассказчиков. Театр какой-то… нет, всё же надо попробовать всё это, так сказать, для пробы. Неважно, вернётся ли он в Шантир, ляжет ли в могилу при попытке сделать это, или откажется от такой затеи.
Вот только чая он никогда не будет пить.
Ользан просидел вторую половину ночи без особого труда. Для него самым неприятным временным периодом был второй час ночи: время, пересидев которое, бодрствовать до утра было проще. Он слушал, как изредка ухают редкие в этих местах совы, шуршат в траве все те, для кого дневной свет — непереносимая угроза. Стоило человеку уйти отсюда, как природа тут же отобрала всё, принадлежавшее ей изначально. Так что царь природы царствует, только пока у него хватает сил подавлять настоящего хозяина…
Из раздумий его вывел неторопливый стук деревянных подошв. Пешеход? В этих местах? Странно. Святилищ поблизости нет, только что этот пилигрим направляется на юго-западное побережье. Кто бы это мог быть?
В тёмной, быстро теплеющей синеве он отчётливо разглядел фигуру человека, который вышел из-за поворота. Ользан примёрз к месту от изумления, когда разглядел потрёпанную жёлто-оранжевую накидку, сверкающую, как зеркало, макушку и невозмутимую улыбку. А ведь и комплекцией подходит, подумал он ошарашено. Что за шутки! Так теперь принято обращать на себя внимание?
«Нищий» приветливо помахал ему рукой и неторопливо ушёл по дороге, которая петлёй огибала курган. Ользан не стал будить своих друзей. Всё равно они увидят своего назойливого сопровождающего, куда ж ему деться!
Однако, он ошибался. Достигнув к вечеру окраин Паэрона, они так и не встретили вечно улыбающегося «попрошайку» и без особых приключений устроились на ночлег в первом попавшемся постоялом дворе. На вновь пришедших никто не обратил внимания: видимо, потому, что сюда, как в Оннд, приходили люди (и нелюди, к слову сказать) самых неожиданных профессий, привычек и происхождения.
XIX
— Ну что, сразу начнём ходить по трактирам в поисках приключений или сначала устроим экскурсию? — бодро осведомился Бревин, чувствовавший себя просто превосходно — двор был хоть и неказистым, нона редкость уютным.
— Конечно, экскурсию, — поджала губы Коллаис. — Не забудь, кстати, переодеться. Ты у нас наёмник-любитель, а не аристократ с севера. Олли, тебе тоже надо выглядеть попроще.
— Ни к чему, — возразил Ользан, допивая чай. Хвала богам, здесь он был вкусным. — Ты увидишь, что здесь столько всякого народу, что можно разгуливать нагишом, не привлекая внимания.
— Как скажешь, — Коллаис поднялась из-за стола. — Встречаемся в два часа, здесь же. Риви, проследи, чтобы позаботились о конях.
— Нет, ты смотри! — Бревин был возмущён до глубины души. — Что, так теперь и будет? Риви туда, Риви сюда?
— Почему бы тебе не сделать вид, что это твоя собственная идея? — предложил художник. — Единственное спасение для тебя — найти работёнку покровавее и поопаснее. Вот там ты будешь несомненным командиром.
— Ладно, шутник, — Бревин смог-таки улыбнуться. — Ты у нас самый умный, тебе и искать…
Ользан вышел на улицу и вдохнул полной грудью. Воздух здесь был не в пример суше, хотя океан был ненамного дальше. Впрочем, как магия ни развивалась, а погоду предсказывать так и не научились. Неспроста, наверное.
Озёр на материке великое множество; Паэрон — один из городов, стоящих у озера. Этим он выгодно отличался от многих других городов Юга: две реки стекали с близлежащих гор и питали озеро; одна река уносила его воды дальше, впадая в небольшой залив. Озеро носило то же имя, что и город и было глубоким, пресным и холодным. В прошлом, защищённый двумя быстрыми реками с запада и востока, город был неприступной крепостью. В отличии от Оннда, Паэрон не брали ни разу. Во времена последних битв с кочевниками население города порой сокращалось в десятки раз, но не сдавалось.
Горы поблизости — всего каких-то шестьдесят километров — изобиловали минералами и алхимическими реагентами и тем привлекали сюда множество торговцев. Рудники, правда, в незапамятные времена были отобраны у дарионов, но последние давно уже не предъявляли на них претензий. Наверное, потому, что сами составляли изрядную долю населения — а некоторые даже работали на рудниках.
Ользан припомнил, что мраморные шахты возле Оннда и к северу от столицы Федерации были в основном местом каторги. Здешние же рудники были почётным местом работы, куда не каждый мог попасть. Многие века разработок их привели к тому, что образовались целые подземные поселения, но признаков истощения пока не наблюдалось: при умелой добыче запасов должно было хватить ещё не на один десяток веков. Так, по крайней мере, предсказывали дарионы, а кому, как не дарионам, лучше знать земные недра?..
Как всякий старинный город, Паэрон выглядел на редкость хаотично. Центральные здания — башня-резиденция короля и его министров, а также библиотека, она же университет и алхимические лаборатории — были видны ещё до въезда в город. Все остальные здания были низенькими. Как и прочие государства Федерации, Паэрон рос довольно медленно: история быстро наказывает тех, кто расширяется, не думая о последствиях.
К западу от Паэрона начинались пустынные места — прерии и собственно пустыни, песчаные и каменистые. Ущелья и трещины, невероятных очертаний скалы и прочие естественные образования служили достаточно трудным препятствием для вторжения с запада и юго-запада. Прежде и там обитали кочевники — но последние их остатки, не пожелавшие принять цивилизацию, медленно угасали среди неприветливых, иссушённых солнцем и ветром скал.
Это была западная граница Федерации.
Пойду-ка я в библиотеку, решил Ользан. Здесь, говорят, немало архивов. Иногда полезно в них покопаться. Тем более, что время пока терпит. Он заплатил входную плату (две серебряных монетки — для граждан Федерации, как обычно, скидка была существенной) и после некоторых блужданий отыскал каталог.
Его служитель был древен, как сама библиотека.
— Нет, сударь, — хранитель архивов медленно покачал белой, как снег, головой. — У нас действительно богатое собрание всевозможных сочинений, но на руки мы выдаём только копии. Уж извините, если это вас не устраивает. Лично Его Величество или Его министры должны дать мне подобное распоряжение.
— Что же мне тогда делать? — спросил Ользан обескураженно. Нечего было и думать, что здесь может помочь взятка, какой бы облик она ни приняла. То, что годилось для ленивых и корыстолюбивых стражников на границах, здесь могло привести к катастрофе.
— Возьмите копию, — предложил хранитель и извлёк солидный фолиант; к немалому изумлению художника, печатный а не рукописный. Стало быть, последние достижения не обходили стороной даже такие консервативные учреждения. — Правда, и копии не все я могу дать вам. Но те, что упомянуты в этих трёх томах, — старик с лёгкостью извлёк ещё два тома, укладывая их рядом, — все могут быть ваши. Последняя неприятная новость, сударь, та, что копии довольно дороги.
— Что ж, — заключил Ользан, открывая первый том. — Выбирать не приходится. Но я могу потратить много часов на поиски. Может быть, вы что-нибудь порекомендуете?
— С удовольствием, — кивнул хранитель. — Что вас интересует?
— Магия, — ответил Ользан. — История магических искусств. Современная не очень интересна: о ней можно узнать во многих других местах. Мне хотелось бы прочесть о том, что считается забытым, устаревшим и всё такое прочее.
— Большинство этих документов доступны немногим, — покачал головой старик. — Однако кое-что я вам найду. Подождите вон там, пожалуйста — там есть, где присесть.
Сидя в тёмном углу, куда не падали цветные пятна света, сочившегося сквозь узкие витражи, Ользан с интересом наблюдал, как архивариус быстро написал несколько строчек на листе бумаги и положил его в массивный металлический ящик, стоявший рядом на мощной железной стойке.
Несколько минут спустя он открыл ящик, словно заправский фокусник и извлёк на свет с десяток свитков, книг и разрозненных листов.
— Прошу вас, сударь, — позвал хранитель. — Не забудьте указать своё имя вот здесь.
Колокольчик тихонько звякнул над дверью.
Коллаис вошла в скромную на вид алхимическую лавку и глаза её разбежались.
Торговые ряды Шантра, столицы Шантира и в недавнем прошлом — её родного дома, изобиловали сотнями всевозможных магических изделий: оружие и боеприпасы; лекарства и яды; снаряжение и произведения искусства — выбор был велик. В Оннде каждая из алхимических лавок вмещала больше, чем ряды Шантра.
Здесь, судя по всему, выбор был больше, нежели во всём Оннде. Комнаты анфиладой уходили вглубь здания; кругом возвышались витрины и стеллажи. Было чисто и уютно — как и в Оннде, здешние торговцы во многих случаях считали своим долгом угостить особо ценных клиентов или просто поговорить с ними в непринуждённой обстановке.
Однако хозяин заведения потряс девушку более всего. Об ольтах, дарионах и прочих ближайших родственниках людей она знала немало. Гораздо меньше — о некоторых рептилиях, что, по утверждениям некоторых, не уступали Людям в разуме и способностях. Сказки и легенды о драконах, оборотнях, зловещих духах и нежити для неё оставались сказками, пока жизнь не смогла доказать обратного.
Хозяин — или хозяйка? — смотрел на неё парой кошачьих глаз и лицом весьма и весьма напоминал крохотных четвероногих спутников человека. Дальше лица сходство распространялось весьма условно: обладатель покрытой жёстким мехом головы стоял на двух ногах и руки выглядели вполне по-человечески. Только что когти были почти чёрными — даже аккуратно подстриженные, они производили впечатление.
Интересно, а хвост у него есть? — почему-то подумала девушка и едва не прыснула со смеху: ей представилось, как изменится лицо этого… существа, если она об этом спросит.
— К вашим услугам, сударыня, — отозвался хозяин мягким вкрадчивым голосом. — Поражены обилием товара?
— Конечно, экскурсию, — поджала губы Коллаис. — Не забудь, кстати, переодеться. Ты у нас наёмник-любитель, а не аристократ с севера. Олли, тебе тоже надо выглядеть попроще.
— Ни к чему, — возразил Ользан, допивая чай. Хвала богам, здесь он был вкусным. — Ты увидишь, что здесь столько всякого народу, что можно разгуливать нагишом, не привлекая внимания.
— Как скажешь, — Коллаис поднялась из-за стола. — Встречаемся в два часа, здесь же. Риви, проследи, чтобы позаботились о конях.
— Нет, ты смотри! — Бревин был возмущён до глубины души. — Что, так теперь и будет? Риви туда, Риви сюда?
— Почему бы тебе не сделать вид, что это твоя собственная идея? — предложил художник. — Единственное спасение для тебя — найти работёнку покровавее и поопаснее. Вот там ты будешь несомненным командиром.
— Ладно, шутник, — Бревин смог-таки улыбнуться. — Ты у нас самый умный, тебе и искать…
Ользан вышел на улицу и вдохнул полной грудью. Воздух здесь был не в пример суше, хотя океан был ненамного дальше. Впрочем, как магия ни развивалась, а погоду предсказывать так и не научились. Неспроста, наверное.
Озёр на материке великое множество; Паэрон — один из городов, стоящих у озера. Этим он выгодно отличался от многих других городов Юга: две реки стекали с близлежащих гор и питали озеро; одна река уносила его воды дальше, впадая в небольшой залив. Озеро носило то же имя, что и город и было глубоким, пресным и холодным. В прошлом, защищённый двумя быстрыми реками с запада и востока, город был неприступной крепостью. В отличии от Оннда, Паэрон не брали ни разу. Во времена последних битв с кочевниками население города порой сокращалось в десятки раз, но не сдавалось.
Горы поблизости — всего каких-то шестьдесят километров — изобиловали минералами и алхимическими реагентами и тем привлекали сюда множество торговцев. Рудники, правда, в незапамятные времена были отобраны у дарионов, но последние давно уже не предъявляли на них претензий. Наверное, потому, что сами составляли изрядную долю населения — а некоторые даже работали на рудниках.
Ользан припомнил, что мраморные шахты возле Оннда и к северу от столицы Федерации были в основном местом каторги. Здешние же рудники были почётным местом работы, куда не каждый мог попасть. Многие века разработок их привели к тому, что образовались целые подземные поселения, но признаков истощения пока не наблюдалось: при умелой добыче запасов должно было хватить ещё не на один десяток веков. Так, по крайней мере, предсказывали дарионы, а кому, как не дарионам, лучше знать земные недра?..
Как всякий старинный город, Паэрон выглядел на редкость хаотично. Центральные здания — башня-резиденция короля и его министров, а также библиотека, она же университет и алхимические лаборатории — были видны ещё до въезда в город. Все остальные здания были низенькими. Как и прочие государства Федерации, Паэрон рос довольно медленно: история быстро наказывает тех, кто расширяется, не думая о последствиях.
К западу от Паэрона начинались пустынные места — прерии и собственно пустыни, песчаные и каменистые. Ущелья и трещины, невероятных очертаний скалы и прочие естественные образования служили достаточно трудным препятствием для вторжения с запада и юго-запада. Прежде и там обитали кочевники — но последние их остатки, не пожелавшие принять цивилизацию, медленно угасали среди неприветливых, иссушённых солнцем и ветром скал.
Это была западная граница Федерации.
Пойду-ка я в библиотеку, решил Ользан. Здесь, говорят, немало архивов. Иногда полезно в них покопаться. Тем более, что время пока терпит. Он заплатил входную плату (две серебряных монетки — для граждан Федерации, как обычно, скидка была существенной) и после некоторых блужданий отыскал каталог.
Его служитель был древен, как сама библиотека.
— Нет, сударь, — хранитель архивов медленно покачал белой, как снег, головой. — У нас действительно богатое собрание всевозможных сочинений, но на руки мы выдаём только копии. Уж извините, если это вас не устраивает. Лично Его Величество или Его министры должны дать мне подобное распоряжение.
— Что же мне тогда делать? — спросил Ользан обескураженно. Нечего было и думать, что здесь может помочь взятка, какой бы облик она ни приняла. То, что годилось для ленивых и корыстолюбивых стражников на границах, здесь могло привести к катастрофе.
— Возьмите копию, — предложил хранитель и извлёк солидный фолиант; к немалому изумлению художника, печатный а не рукописный. Стало быть, последние достижения не обходили стороной даже такие консервативные учреждения. — Правда, и копии не все я могу дать вам. Но те, что упомянуты в этих трёх томах, — старик с лёгкостью извлёк ещё два тома, укладывая их рядом, — все могут быть ваши. Последняя неприятная новость, сударь, та, что копии довольно дороги.
— Что ж, — заключил Ользан, открывая первый том. — Выбирать не приходится. Но я могу потратить много часов на поиски. Может быть, вы что-нибудь порекомендуете?
— С удовольствием, — кивнул хранитель. — Что вас интересует?
— Магия, — ответил Ользан. — История магических искусств. Современная не очень интересна: о ней можно узнать во многих других местах. Мне хотелось бы прочесть о том, что считается забытым, устаревшим и всё такое прочее.
— Большинство этих документов доступны немногим, — покачал головой старик. — Однако кое-что я вам найду. Подождите вон там, пожалуйста — там есть, где присесть.
Сидя в тёмном углу, куда не падали цветные пятна света, сочившегося сквозь узкие витражи, Ользан с интересом наблюдал, как архивариус быстро написал несколько строчек на листе бумаги и положил его в массивный металлический ящик, стоявший рядом на мощной железной стойке.
Несколько минут спустя он открыл ящик, словно заправский фокусник и извлёк на свет с десяток свитков, книг и разрозненных листов.
— Прошу вас, сударь, — позвал хранитель. — Не забудьте указать своё имя вот здесь.
Колокольчик тихонько звякнул над дверью.
Коллаис вошла в скромную на вид алхимическую лавку и глаза её разбежались.
Торговые ряды Шантра, столицы Шантира и в недавнем прошлом — её родного дома, изобиловали сотнями всевозможных магических изделий: оружие и боеприпасы; лекарства и яды; снаряжение и произведения искусства — выбор был велик. В Оннде каждая из алхимических лавок вмещала больше, чем ряды Шантра.
Здесь, судя по всему, выбор был больше, нежели во всём Оннде. Комнаты анфиладой уходили вглубь здания; кругом возвышались витрины и стеллажи. Было чисто и уютно — как и в Оннде, здешние торговцы во многих случаях считали своим долгом угостить особо ценных клиентов или просто поговорить с ними в непринуждённой обстановке.
Однако хозяин заведения потряс девушку более всего. Об ольтах, дарионах и прочих ближайших родственниках людей она знала немало. Гораздо меньше — о некоторых рептилиях, что, по утверждениям некоторых, не уступали Людям в разуме и способностях. Сказки и легенды о драконах, оборотнях, зловещих духах и нежити для неё оставались сказками, пока жизнь не смогла доказать обратного.
Хозяин — или хозяйка? — смотрел на неё парой кошачьих глаз и лицом весьма и весьма напоминал крохотных четвероногих спутников человека. Дальше лица сходство распространялось весьма условно: обладатель покрытой жёстким мехом головы стоял на двух ногах и руки выглядели вполне по-человечески. Только что когти были почти чёрными — даже аккуратно подстриженные, они производили впечатление.
Интересно, а хвост у него есть? — почему-то подумала девушка и едва не прыснула со смеху: ей представилось, как изменится лицо этого… существа, если она об этом спросит.
— К вашим услугам, сударыня, — отозвался хозяин мягким вкрадчивым голосом. — Поражены обилием товара?