Страница:
Ользан молча повесил молоточек на пояс — рукоять инструмента была снабжена тонкой серебряной цепочкой.
— А зачем возвращаться-то? — спросил недоумённо шантирец. — Мы и сами всё принесём сюда, поближе. Где и поделим всё, как полагается.
— Я оговорился, — ответил дарион. — Не «можно», а «нужно». Хозяева глубин охраняют то, что мы ищем. Без меня они не подпустят вас близко.
Путешественники некоторое время смотрели на провал, слабо освещённый изнутри, после чего, один за другим, спрыгнули вниз. Высота была небольшой — чуть больше двух метров.
— Вот это мне нравится, — Бревин указал пальцем вперёд. — Смотрите. Точно так же, как и в том кладбище. Эти проходы никуда не ведут!
И был прав. Сразу после спуска неровный лаз вывел их прямо на начинающийся ниоткуда коридор, ярко освещённый холодным свечением потолка и уходящий, сколько глаз хватало, вперёд. Воздух был пронзительно свежим, разительно отличаясь от прежнего, затхлого и несущего в себе пыль веков, воздуха шахты. Многочисленные боковые проходы разбегались от того, у начала которого они стояли. За их спиной была неровная каменная стена.
— Тоже кусок города, — пояснил шантирец. — Вырезан и брошен здесь. Что за причуды природы!
— Хорошо, если только природы, — сквозь зубы заметил художник, взглянув на молоточек. Тот и не думал светиться. — Мне кажется, что здесь замешано что-то похуже.
Они шли вперёд — за неимением других идей — и их шаги, сколь бы осторожно они ни ступали, звонким эхом отражались от стен и время от времени глухим отзвуком возвращались с самых неожиданных направлений.
Ближайшая пара боковых проходов вела в тупики — в метр глубиной, завершавшиеся такой же каменной стеной. Унэн взглянул вверх и почесал затылок.
— Лучше идти по одному, — предложил он. — Потолок не кажется чрезмерно крепким. Видите вон те трещины?
— Если он рухнет на одного человека, мы всё равно ему уже не сможем помочь, — заметил Бревин. Ему было как-то не по себе.
— Я пойду первым, — заявил Унэн. — Если хоть что-нибудь заметите, немедленно кричите.
И двинулся вперёд, сжимая в ладони онглир .
Он дошёл до следующей пары проходов, заглянул в них и помахал рукой. Бревин и Коллаис двинулись следом. Ользан остался. Что-то выжидающее мерещилось ему совсем близко. Это место менее всего казалось дружелюбным. Что-то очень скверное должно было случиться с минуты на минуту. Он потёр виски. Что именно?
— Давай сюда! — позвал его Бревин. Ользан поднял голову. Все трое стояли шагах в ста от него, у боковых проходов.
Чёрная пелена поплыла перед глазами художника. Опасность! Что-то было совсем рядом. И тут он заметил, как каменная крошка облачками спадает с потолка, как шевелятся плиты прямо над тем местом, где стояли остальные трое…
Он с ужасом представил себе, как плиты высыпаются на них, с пятнадцатиметровой высоты, навсегда погребая под собой… Треск, слышный только ему, заполнял всю голову и мгновения потекли всё медленнее…
— Бегите! — крикнул он, указывая на потолок. Друзья смотрели в его сторону, открыв рот, словно увидели невесть что. — В проход, скорее!!
Тут они очнулись от оцепенения и Ользан, изо всех сил стараясь не думать о подающихся плитах наверху, кинулся вместе со всеми ко второму слева проходу. Чёрный саван покрыл собой почти весь мир перед его глазами и он бежал, руководствуясь скорее памятью, чем зрением…
Его втянули внутрь и повлекли вглубь. Ользан упал и ушиб колено. Тут же позади послышался грохот и волна воздуха ударила в спину. Взметнулось облако неприятной бело-серой пыли.
— Да-а-а, — смог, наконец, произнести Бревин. Припорошенный, как и все, белой каменной пылью, он выглядел комично. — Мне показалось, или камни над головой Олли висели в воздухе?
— Мне тоже показалось, что висели, — проворчал Унэн. — Ты вовремя крикнул, приятель. Нас едва не раздавило.
Он на мгновение замер (Коллаис в это время отряхивала Ользана, а Бревин яростно чистил самого себя) и неожиданно лицо его посерело.
— Наружу! — скомандовал он. — Быстрее! Готовьте оружие!
Спотыкаясь об обломки разбившихся плит, все поспешили наружу. Как и предыдущие боковые проходы, этот был тупиком.
— Что за спешка? — Бревин стоял посреди усыпанного каменной крошкой прохода и озирался. — Чего ты испугался? — Пыль ещё висела в воздухе, придавая ему неприятный сухой вкус.
Они стояли спина к спине; Бревин и Коллаис — с мечами наголо; Ользан — с парой звёзд, монах — с онглиром .
Слабый, едва заметный свист послышался отовсюду. Сверху, сбоку, спереди и сзади. Ользан мельком взглянул на потолок. Похоже, что рухнула вся его часть, что была ненадёжной.
Юркие тени пронеслись над головами путешественников и разделились, окружая их. То ли птицы, подумал Ользан, то ли летучие мыши…
— Ложись! — крикнул ему монах и Ользан упал, перекатившись. Над ним показался крохотный быстро выраставший силуэт и художник запустил в него звездой. Взвилась и вернулась сверкающая молния и нечто, отдалённо напоминавшее птицу, упало рядом с ним, глубоко вонзившись в камень клювом. И оперение, и всё прочее у существа, казалось, были из стали.
Десятки других таких же «пташек» летели к ним с дальней стороны прохода.
И Бревин, и Коллаис, казалось, порой лишь чудом уворачивались от острого, как игла, клюва, направленного им в глаза. Ользан отгонял от себя мрачные видения того, как их всех растерзывают на части эти стремительные и практически неуязвимые противники, уворачиваясь, приседая и перекатываясь, и беспрерывно запуская звёзды. Если бы не их способность отыскивать свою цель, им пришлось бы туго.
Всё кончилось так же неожиданно, как и началось.
Все стояли, тяжело дыша, откашливаясь и глядя друг на друга. Затем, когда давящая тишина в ушах улеглась, они рассмеялись — так, как смеются приговорённые к смерти, когда казнь в который раз откладывают. Ещё один день жизни, даже и такой — он многого стоит.
Одежда их была во многих местах изодрана клювами и повреждена острыми кромками камней, но ран никто не получил. Меч Бревина был зазубрен; от меча Коллаис осталась лишь рукоять да сантиметра два того, что некогда было клинком. Ользан молча вручил ей свой короткий меч, которым почти никогда не пользовался.
— Неплохие птички, — выдохнул Бревин, наконец. — Что же будет дальше? — Он коснулся одной кончиком сапога. — Откуда они такие взялись?
— Вряд ли случайно, — ответил Унэн. Монах дышал ровно, словно не прыгал только что вокруг, создавая онглиром спасительную завесу. Его оружие, как и обе звезды Ользана, практически не пострадало. — Видите лестницу, вон там, в конце прохода? Похоже, что следующий сюрприз будет там.
И спокойно побрёл, переступая через разбросанные там и сям останки бронированных птиц.
Невидимые глаза по-прежнему смотрели им в затылок. Примерно через сотню шагов им попался первый боковой проход, что завершался дверью. Ользан указал на него, но монах отрицательно покачал головой.
— Чувствую, что главная напасть будет впереди, а не там, — пояснил он. — Так что вперёд и пойдём.
Боковые проходы исчезли; последние сто шагов до лестницы проход был совершенно пуст. Двигались не спеша, прислушиваясь и всматриваясь в стены. Ничего подозрительного, однако, не попадалось.
— Вон они, — указал рукой Бревин, когда путешественники подошли вплотную к первой ступеньке.
Наверху, по обеим сторонам от массивной двустворчатой каменной двери, стояли две огромные каменные фигуры — по две оскалившихся кровожадными усмешками головы; по четыре руки. Не менее трёх метров росту в каждом. Глаза изваяний были сделаны из ярко светящегося материала. Словно четыре пары тихонько тлеющих углей.
Бревин присвистнул.
— Хорошенькое дело, — проговорил он. — Да они ж нас в пыль искрошат.
— Если они оживут, — монах задумчиво посмотрел на изваяния, — надо постараться их уронить. Стоит им спуститься вниз, и нам несдобровать.
Как бы в ответ, глаза существ вспыхнули ярче и они отошли на шаг от стены, подняв каждую руку ладонью вверх. Рты раскрылись шире, каменные челюсти клацнули.
— Началось, — прошептал Бревин.
Никуда они не собирались спускаться.
В каждой ладони возник колючий каменный шар, размером с голову. Доля секунды… и восемь убийственных снарядов со свистом помчались в непрошеных гостей. Те едва лишь успели пригнуться или отпрыгнуть, как пол задрожал от ударов и каменной крошево брызнуло вокруг, больно раня незащищённую кожу.
Ухмылки на уродливых лицах стали шире. Каждое из изваяний переглянулось своими головами и новые шары легли из воздуха в подставленные ладони. Снова свист… и на сей раз один из шаров едва не снёс голову шантирцу.
— Здорово, — прохрипел тот, поспешно поднимаясь. Его сестра, с глазами, расширенными от ужаса, стояла неподалёку. Изваяния играли со своими жертвами — и глаза их, и руки чуть двигались, выбирая упреждение. Сколько мышке ни бегать…
— Олли, — шепнул монах художнику, после того, как они упали рядом после очередного залпа. — Постарайся их отвлечь. Как угодно. Я попробую подняться наверх.
Ользан извлёк пару звёзд и метнул их в широко раскрытые светящиеся глазницы. Руки с колючими гостинцами дрогнули и шары посыпались на пол, поскакали, теряя иглы, вниз. Звезды несколько секунд летали вокруг исполинов, словно рассерженные шершни, касаясь кончиками лучей их лиц и высекая из них искры. Две пары рук одновременно попытались схватить кусачие снаряды и промахнулись. Звёзды вернулись к их владельцу.
Ользан мигнул и понял, что монах преодолел уже половину лестничного пролёта. Он вновь запустил звёзды; вновь несколько секунд жизни, украденной у смерти с шарами в ладонях… Монах змеёй скользнул под ногами у правого изваяния и прижался к косяку двери.
Коллаис вскрикнула и кинулась бежать. Назад, подальше от лестницы. Левый исполин, не обращая внимания на звезду, повелительно взмахнул левыми ладонями и часть потолка осыпалась каменным градом. Коллаис опередила его лишь на миг. Споткнувшись, она едва не упала лицом на острые осколки. Другая пара рук указала вверх и вновь пласт камня ринулся вниз. Бревин уже бежал к сестре; он что было силы толкнул её и упал сам, едва успев откатиться подальше.
Монах застыл в стойке, затем резко повернулся и ударил правое изваяние в спину открытой ладонью. Прежде таким ударом он раскалывал скалы и обращал двери в горсть опилок. Теперь же ничего не случилось. Изваяние стремительно повернулось к противнику, сделало шаг вперёд.
Унэн прижался к стене. Отступать ему было некуда.
Ользан ощутил, как что-то вновь проснулось внутри его сознания. Новая сила, пока ещё безымянная, но пробуждённая к действию отчаянием. Где-то позади него рушился потолок и разлетались осколки — но там, он знал, всё обойдётся.
Каменные кулаки взметнулись над крохотной фигуркой, тщетно пытавшейся увернуться.
Сейчас.
Если вон тот камень, под правой ногой изваяния, исчез бы…
Камень исчез.
Кулаки врезались в дверь, едва не задев скорчившегося монаха. Рёв вырвался из двух каменных глоток, в первый и последний раз. Изваяние оступилось, покачнулось, хватаясь руками за воздух и рухнуло вниз.
Земля содрогнулась от удара и послышался сухой шорох рассыпающихся осколков.
Ользан обернулся.
Шантирцы уже спрятались в проходе.
Оборачиваться ему не следовало. Монах только начинал подниматься на ноги, как второй великан, обернувшись в его сторону, поднял все четыре руки над головой и огромная дубина возникла в них. Торжествующе зарычав, статуя размахнулась, далеко отводя дубину назад…
Если бы дубина стала потяжелее!
После короткой паузы в воздухе мелькнули корявые каменные ступни и миг спустя второй тяжкий удар потряс спокойствие подземелья.
И воцарилась тишина.
— Похоже, что дарион был прав, — заметил Бревин, помогая сестре подняться. — Ей повезло. Чего ты вдруг вздумала бежать?
— И… испугалась, — ответила девушка. Её била мелкая дрожь. Всё лицо и руки были исцарапаны. Когда Ользан подошёл поближе, она вцепилась в его ладонь мёртвой хваткой и уже не отпускала. Ользан опустился рядом.
— Смотри, — шантирец указал на молоточек. Тот светился мягким золотистым свечением. — Похоже, что эта дверь — последнее препятствие. Схожу-ка я за дарионом!
— Нет уж, — монах поправил изрядно пострадавшую накидку и довольно улыбнулся — как будто здесь произошёл не смертельный бой, а добрая беседа. — У меня это получится быстрее.
Минут через пятнадцать все пятеро собрались у дверей и сели, тяжело дыша.
— Не могу я так, — поёжилась девушка, извлекая из «кошелька» что-то едкое и принимаясь беспощадно обрабатывать им чужие ссадины и царапины. — Всё равно, что на тигра с голыми руками.
— Мой великий… — начал было Унэн, но споткнулся посреди слова, встретив негодующий взгляд художника. — Ладно. Убедил. Ну что, мастер оружейник — ваша очередь!
Дарион кивнул, с сочувствием наблюдая, как девушка стискивает зубы и протирает тампоном своё лицо. Затем взял в руку молоточек и коротко размахнулся. Гулкое эхо раскатилось вокруг.
— Eddvarin ong Hindanne ! — провозгласил дарион и двери нехотя распахнулись. Бревин успел отметить, что на них не осталось ни царапинки.
И взорам путешественников открылась небольшая круглая комнатка, по колено заваленная разнообразными сокровищами. Шорох и скрежет послышались откуда-то снизу и затихли. Дарион удовлетворённо кивнул и коротко поклонился кому-то невидимому.
— Ну что же, — произнёс он. — Как договорились. Забирайте всё, что понравится.
XXXIII
История 9. Сумерки
XXXIV
— А зачем возвращаться-то? — спросил недоумённо шантирец. — Мы и сами всё принесём сюда, поближе. Где и поделим всё, как полагается.
— Я оговорился, — ответил дарион. — Не «можно», а «нужно». Хозяева глубин охраняют то, что мы ищем. Без меня они не подпустят вас близко.
Путешественники некоторое время смотрели на провал, слабо освещённый изнутри, после чего, один за другим, спрыгнули вниз. Высота была небольшой — чуть больше двух метров.
— Вот это мне нравится, — Бревин указал пальцем вперёд. — Смотрите. Точно так же, как и в том кладбище. Эти проходы никуда не ведут!
И был прав. Сразу после спуска неровный лаз вывел их прямо на начинающийся ниоткуда коридор, ярко освещённый холодным свечением потолка и уходящий, сколько глаз хватало, вперёд. Воздух был пронзительно свежим, разительно отличаясь от прежнего, затхлого и несущего в себе пыль веков, воздуха шахты. Многочисленные боковые проходы разбегались от того, у начала которого они стояли. За их спиной была неровная каменная стена.
— Тоже кусок города, — пояснил шантирец. — Вырезан и брошен здесь. Что за причуды природы!
— Хорошо, если только природы, — сквозь зубы заметил художник, взглянув на молоточек. Тот и не думал светиться. — Мне кажется, что здесь замешано что-то похуже.
Они шли вперёд — за неимением других идей — и их шаги, сколь бы осторожно они ни ступали, звонким эхом отражались от стен и время от времени глухим отзвуком возвращались с самых неожиданных направлений.
Ближайшая пара боковых проходов вела в тупики — в метр глубиной, завершавшиеся такой же каменной стеной. Унэн взглянул вверх и почесал затылок.
— Лучше идти по одному, — предложил он. — Потолок не кажется чрезмерно крепким. Видите вон те трещины?
— Если он рухнет на одного человека, мы всё равно ему уже не сможем помочь, — заметил Бревин. Ему было как-то не по себе.
— Я пойду первым, — заявил Унэн. — Если хоть что-нибудь заметите, немедленно кричите.
И двинулся вперёд, сжимая в ладони онглир .
Он дошёл до следующей пары проходов, заглянул в них и помахал рукой. Бревин и Коллаис двинулись следом. Ользан остался. Что-то выжидающее мерещилось ему совсем близко. Это место менее всего казалось дружелюбным. Что-то очень скверное должно было случиться с минуты на минуту. Он потёр виски. Что именно?
— Давай сюда! — позвал его Бревин. Ользан поднял голову. Все трое стояли шагах в ста от него, у боковых проходов.
Чёрная пелена поплыла перед глазами художника. Опасность! Что-то было совсем рядом. И тут он заметил, как каменная крошка облачками спадает с потолка, как шевелятся плиты прямо над тем местом, где стояли остальные трое…
Он с ужасом представил себе, как плиты высыпаются на них, с пятнадцатиметровой высоты, навсегда погребая под собой… Треск, слышный только ему, заполнял всю голову и мгновения потекли всё медленнее…
— Бегите! — крикнул он, указывая на потолок. Друзья смотрели в его сторону, открыв рот, словно увидели невесть что. — В проход, скорее!!
Тут они очнулись от оцепенения и Ользан, изо всех сил стараясь не думать о подающихся плитах наверху, кинулся вместе со всеми ко второму слева проходу. Чёрный саван покрыл собой почти весь мир перед его глазами и он бежал, руководствуясь скорее памятью, чем зрением…
Его втянули внутрь и повлекли вглубь. Ользан упал и ушиб колено. Тут же позади послышался грохот и волна воздуха ударила в спину. Взметнулось облако неприятной бело-серой пыли.
— Да-а-а, — смог, наконец, произнести Бревин. Припорошенный, как и все, белой каменной пылью, он выглядел комично. — Мне показалось, или камни над головой Олли висели в воздухе?
— Мне тоже показалось, что висели, — проворчал Унэн. — Ты вовремя крикнул, приятель. Нас едва не раздавило.
Он на мгновение замер (Коллаис в это время отряхивала Ользана, а Бревин яростно чистил самого себя) и неожиданно лицо его посерело.
— Наружу! — скомандовал он. — Быстрее! Готовьте оружие!
Спотыкаясь об обломки разбившихся плит, все поспешили наружу. Как и предыдущие боковые проходы, этот был тупиком.
— Что за спешка? — Бревин стоял посреди усыпанного каменной крошкой прохода и озирался. — Чего ты испугался? — Пыль ещё висела в воздухе, придавая ему неприятный сухой вкус.
Они стояли спина к спине; Бревин и Коллаис — с мечами наголо; Ользан — с парой звёзд, монах — с онглиром .
Слабый, едва заметный свист послышался отовсюду. Сверху, сбоку, спереди и сзади. Ользан мельком взглянул на потолок. Похоже, что рухнула вся его часть, что была ненадёжной.
Юркие тени пронеслись над головами путешественников и разделились, окружая их. То ли птицы, подумал Ользан, то ли летучие мыши…
— Ложись! — крикнул ему монах и Ользан упал, перекатившись. Над ним показался крохотный быстро выраставший силуэт и художник запустил в него звездой. Взвилась и вернулась сверкающая молния и нечто, отдалённо напоминавшее птицу, упало рядом с ним, глубоко вонзившись в камень клювом. И оперение, и всё прочее у существа, казалось, были из стали.
Десятки других таких же «пташек» летели к ним с дальней стороны прохода.
И Бревин, и Коллаис, казалось, порой лишь чудом уворачивались от острого, как игла, клюва, направленного им в глаза. Ользан отгонял от себя мрачные видения того, как их всех растерзывают на части эти стремительные и практически неуязвимые противники, уворачиваясь, приседая и перекатываясь, и беспрерывно запуская звёзды. Если бы не их способность отыскивать свою цель, им пришлось бы туго.
Всё кончилось так же неожиданно, как и началось.
Все стояли, тяжело дыша, откашливаясь и глядя друг на друга. Затем, когда давящая тишина в ушах улеглась, они рассмеялись — так, как смеются приговорённые к смерти, когда казнь в который раз откладывают. Ещё один день жизни, даже и такой — он многого стоит.
Одежда их была во многих местах изодрана клювами и повреждена острыми кромками камней, но ран никто не получил. Меч Бревина был зазубрен; от меча Коллаис осталась лишь рукоять да сантиметра два того, что некогда было клинком. Ользан молча вручил ей свой короткий меч, которым почти никогда не пользовался.
— Неплохие птички, — выдохнул Бревин, наконец. — Что же будет дальше? — Он коснулся одной кончиком сапога. — Откуда они такие взялись?
— Вряд ли случайно, — ответил Унэн. Монах дышал ровно, словно не прыгал только что вокруг, создавая онглиром спасительную завесу. Его оружие, как и обе звезды Ользана, практически не пострадало. — Видите лестницу, вон там, в конце прохода? Похоже, что следующий сюрприз будет там.
И спокойно побрёл, переступая через разбросанные там и сям останки бронированных птиц.
Невидимые глаза по-прежнему смотрели им в затылок. Примерно через сотню шагов им попался первый боковой проход, что завершался дверью. Ользан указал на него, но монах отрицательно покачал головой.
— Чувствую, что главная напасть будет впереди, а не там, — пояснил он. — Так что вперёд и пойдём.
Боковые проходы исчезли; последние сто шагов до лестницы проход был совершенно пуст. Двигались не спеша, прислушиваясь и всматриваясь в стены. Ничего подозрительного, однако, не попадалось.
— Вон они, — указал рукой Бревин, когда путешественники подошли вплотную к первой ступеньке.
Наверху, по обеим сторонам от массивной двустворчатой каменной двери, стояли две огромные каменные фигуры — по две оскалившихся кровожадными усмешками головы; по четыре руки. Не менее трёх метров росту в каждом. Глаза изваяний были сделаны из ярко светящегося материала. Словно четыре пары тихонько тлеющих углей.
Бревин присвистнул.
— Хорошенькое дело, — проговорил он. — Да они ж нас в пыль искрошат.
— Если они оживут, — монах задумчиво посмотрел на изваяния, — надо постараться их уронить. Стоит им спуститься вниз, и нам несдобровать.
Как бы в ответ, глаза существ вспыхнули ярче и они отошли на шаг от стены, подняв каждую руку ладонью вверх. Рты раскрылись шире, каменные челюсти клацнули.
— Началось, — прошептал Бревин.
Никуда они не собирались спускаться.
В каждой ладони возник колючий каменный шар, размером с голову. Доля секунды… и восемь убийственных снарядов со свистом помчались в непрошеных гостей. Те едва лишь успели пригнуться или отпрыгнуть, как пол задрожал от ударов и каменной крошево брызнуло вокруг, больно раня незащищённую кожу.
Ухмылки на уродливых лицах стали шире. Каждое из изваяний переглянулось своими головами и новые шары легли из воздуха в подставленные ладони. Снова свист… и на сей раз один из шаров едва не снёс голову шантирцу.
— Здорово, — прохрипел тот, поспешно поднимаясь. Его сестра, с глазами, расширенными от ужаса, стояла неподалёку. Изваяния играли со своими жертвами — и глаза их, и руки чуть двигались, выбирая упреждение. Сколько мышке ни бегать…
— Олли, — шепнул монах художнику, после того, как они упали рядом после очередного залпа. — Постарайся их отвлечь. Как угодно. Я попробую подняться наверх.
Ользан извлёк пару звёзд и метнул их в широко раскрытые светящиеся глазницы. Руки с колючими гостинцами дрогнули и шары посыпались на пол, поскакали, теряя иглы, вниз. Звезды несколько секунд летали вокруг исполинов, словно рассерженные шершни, касаясь кончиками лучей их лиц и высекая из них искры. Две пары рук одновременно попытались схватить кусачие снаряды и промахнулись. Звёзды вернулись к их владельцу.
Ользан мигнул и понял, что монах преодолел уже половину лестничного пролёта. Он вновь запустил звёзды; вновь несколько секунд жизни, украденной у смерти с шарами в ладонях… Монах змеёй скользнул под ногами у правого изваяния и прижался к косяку двери.
Коллаис вскрикнула и кинулась бежать. Назад, подальше от лестницы. Левый исполин, не обращая внимания на звезду, повелительно взмахнул левыми ладонями и часть потолка осыпалась каменным градом. Коллаис опередила его лишь на миг. Споткнувшись, она едва не упала лицом на острые осколки. Другая пара рук указала вверх и вновь пласт камня ринулся вниз. Бревин уже бежал к сестре; он что было силы толкнул её и упал сам, едва успев откатиться подальше.
Монах застыл в стойке, затем резко повернулся и ударил правое изваяние в спину открытой ладонью. Прежде таким ударом он раскалывал скалы и обращал двери в горсть опилок. Теперь же ничего не случилось. Изваяние стремительно повернулось к противнику, сделало шаг вперёд.
Унэн прижался к стене. Отступать ему было некуда.
Ользан ощутил, как что-то вновь проснулось внутри его сознания. Новая сила, пока ещё безымянная, но пробуждённая к действию отчаянием. Где-то позади него рушился потолок и разлетались осколки — но там, он знал, всё обойдётся.
Каменные кулаки взметнулись над крохотной фигуркой, тщетно пытавшейся увернуться.
Сейчас.
Если вон тот камень, под правой ногой изваяния, исчез бы…
Камень исчез.
Кулаки врезались в дверь, едва не задев скорчившегося монаха. Рёв вырвался из двух каменных глоток, в первый и последний раз. Изваяние оступилось, покачнулось, хватаясь руками за воздух и рухнуло вниз.
Земля содрогнулась от удара и послышался сухой шорох рассыпающихся осколков.
Ользан обернулся.
Шантирцы уже спрятались в проходе.
Оборачиваться ему не следовало. Монах только начинал подниматься на ноги, как второй великан, обернувшись в его сторону, поднял все четыре руки над головой и огромная дубина возникла в них. Торжествующе зарычав, статуя размахнулась, далеко отводя дубину назад…
Если бы дубина стала потяжелее!
После короткой паузы в воздухе мелькнули корявые каменные ступни и миг спустя второй тяжкий удар потряс спокойствие подземелья.
И воцарилась тишина.
— Похоже, что дарион был прав, — заметил Бревин, помогая сестре подняться. — Ей повезло. Чего ты вдруг вздумала бежать?
— И… испугалась, — ответила девушка. Её била мелкая дрожь. Всё лицо и руки были исцарапаны. Когда Ользан подошёл поближе, она вцепилась в его ладонь мёртвой хваткой и уже не отпускала. Ользан опустился рядом.
— Смотри, — шантирец указал на молоточек. Тот светился мягким золотистым свечением. — Похоже, что эта дверь — последнее препятствие. Схожу-ка я за дарионом!
— Нет уж, — монах поправил изрядно пострадавшую накидку и довольно улыбнулся — как будто здесь произошёл не смертельный бой, а добрая беседа. — У меня это получится быстрее.
Минут через пятнадцать все пятеро собрались у дверей и сели, тяжело дыша.
— Не могу я так, — поёжилась девушка, извлекая из «кошелька» что-то едкое и принимаясь беспощадно обрабатывать им чужие ссадины и царапины. — Всё равно, что на тигра с голыми руками.
— Мой великий… — начал было Унэн, но споткнулся посреди слова, встретив негодующий взгляд художника. — Ладно. Убедил. Ну что, мастер оружейник — ваша очередь!
Дарион кивнул, с сочувствием наблюдая, как девушка стискивает зубы и протирает тампоном своё лицо. Затем взял в руку молоточек и коротко размахнулся. Гулкое эхо раскатилось вокруг.
— Eddvarin ong Hindanne ! — провозгласил дарион и двери нехотя распахнулись. Бревин успел отметить, что на них не осталось ни царапинки.
И взорам путешественников открылась небольшая круглая комнатка, по колено заваленная разнообразными сокровищами. Шорох и скрежет послышались откуда-то снизу и затихли. Дарион удовлетворённо кивнул и коротко поклонился кому-то невидимому.
— Ну что же, — произнёс он. — Как договорились. Забирайте всё, что понравится.
XXXIII
— Вы не шутите? — ошарашено спросил Бревин. — Всё, что сочтём нужным? А если я заберу всё, что здесь вижу?
Дарион пожал плечами.
— Я рассчитываю на то, что вы поделитесь со мной — хотя бы тем, что вам самим не подойдёт. А так, берите хоть всё. Поверьте, что мне не нужно здесь ни золота, ни камней.
— Что же вам нужно? — спросил Бревин, всё ещё недоумевая.
Дарион вновь пожал плечами.
— Там видно будет.
В комнате было на что посмотреть. Мечи и кольчуги, браслеты и амулеты. Всё, что угодно. Были и откровенно сломанные, изъеденные временем и сыростью предметы — но совсем немного. Бревин достал четвёртый, до сих пор не использованный «кошелёк» и положил его рядом.
— Так… — бормотал он, открывая шкатулки, рассматривая некогда богатые одежды, ныне лежавшие грудой лохмотьев. — Ничего интересного… и здесь тоже… так… Ну ладно. Нас тут пять — поделим поровну. Все старались, не так ли?..
Ользан поднял шкатулку, которую Бревин отверг и предоставил шантирцу и монаху продолжать сортировать добро. Похоже, что эйфория вытеснила в голове у Бревина всё остальное. Он, без сомнения, уже видел себя одетым в неуязвимую кольчугу, скачущим в Шантир во главе славной и непобедимой армии.
Ользан едва не споткнулся о покрытый зеленоватой плёнкой тяжёлый медный жезл, увенчанный прозрачным набалдашником. Толстая спираль вилась по всей длине жезла. Юноша перешагнул через жезл и подошёл к дариону.
— Похоже, что вы обратили внимание на это, — он открыл шкатулку. Коллаис, которая быстро остыла к виду сокровищ, подошла и встала рядом.
В шкатулке была только пыль да горстка небольших камушков, напоминавших кусочки гранита. Узор на их поверхности едва заметно менялся.
Ользан высыпал содержимое шкатулки на ладонь и камушки, соприкоснувшись с его рукой, засветились ярче. Тепло потекло от них, разливаясь по всему телу.
— Как интересно! — воскликнула девушка, прикасаясь пальцем к одному из камушков. — Словно живые.
— Ungvarin , — тихонько произнёс дарион и камушки разгорелись, словно маленькие солнца. — Они и есть живые. Живые камни, Ungvarin , величайшие сокровища земли.
Ользан молча протянул ладонь дариону и светящиеся кусочки пересыпались в ладонь дариона. Тот достал массивную шкатулку из своего мешка и осторожно открыл её. Непроницаемо-чёрное бархатное покрытие выстилало её изнутри.
— Это первые жители нашего мира, — объяснил дарион, понизив голос. Бревин и монах не обращали на остальных внимания, увлечённо разглядывая какие-то монеты. — Пока они живы, ему ничто не угрожает. В последнее время их очень трудно отыскать. Я благодарен вам, потому что, только отданные по доброй воле, камни остаются живыми. Так они и погибали — их крали, обманом выменивали, уничтожали ради алхимических опытов. Эти, конечно, не последние, но отыскать остальные непросто.
— Чем же они замечательны? — спросила девушка, не в силах оторвать глаз от переливающихся камней.
— Дайте-ка мне серебряную монетку, — попросил дарион и Коллаис повиновалась. Номвиллер прикоснулся к монетке одним из камушков и монета, вспыхнув, словно раскалённая добела, постепенно остыла и превратилась в полупрозрачный, слабо просвечивающий диск.
— Митралл ! — ахнула Коллаис.
— Совершенно верно, — кивнул дарион. — Но камни должны ощущать заботу. Их возможности велики, но ограничены — как и всем, им нужен отдых. Если обычный камушек положить рядом с Ungvarin , то он унаследует их свойства только многие столетия спустя. Вероятно, так и случилось. Возьмите, — он протянул по яркому солнышку Ользану и Коллаис и те бережно приняли их. — Носите их рядом с телом и не забывайте, что они — живые.
Откуда-то дарион извлёк две тонкие серебряные цепочки и мгновения спустя — Ользан с Коллаис не успели опомниться — оба камня висели на полупрозрачных митралловых цепочках. Переглянувшись, они одели цепочки и спрятали камни под одеждой. Медальон Коллаис разгорелся, словно новая звезда, когда камень коснулся его.
— Сумерки скоро кончатся, — дарион осторожно пересыпал остальные камни в шкатулку и спрятал её. — Новый день будет самым тёплым и солнечным. Но прошу вас — никому не слова.
Его собеседники закивали, взявшись за руки.
Сортировка сокровищ, делёж и упаковка заняли немало времени. Ользан помог Бревину и Унэну упаковывать добычу и поднял жезл, о который не так давно споткнулся. Присмотрелся к нему повнимательнее.
— Спираль-то светится! — указала Коллаис. Действительно, верхний виток спирали слабо мерцал.
— Где-то я видел такое, — дарион попросил жезл и неожиданно… исчез. Коллаис ахнула, но дарион вновь возник, удовлетворённо кивая.
— Вам вновь повезло, Ользан, — признал он. — Это тоже редкость. Игрушка наших родственников, Дандарионов. Кальарт , средство для мгновенного перемещения в пространстве.
— А куда? — спросил подошедший Бревин. — Мы всё поделили, Номвиллер. Всё поровну. Можно собираться назад.
— Благодарю вас, — дарион вручил жезл художнику и добавил. — Куда угодно. Или почти куда угодно. Я не помню, как он восполняет свои ресурсы. Что-то очень простое — подержать подольше на солнце, например. А для перемещения достаточно представить себе, куда вам надо. Хлоп — и вы уже там.
— И сколько раз можно так переместиться? — недоверчиво спросил Бревин, озадаченно почёсывая подбородок. — Везёт тебе, Олли! Всё время находишь самое интересное!
— Не знаю, — дарион присмотрелся к жезлу и вернул его. — Пока что — не более десятка раз. Чем больше витков светится, тем больше ресурсов.
— Ну что? — Ользан поднял жезл над головой и оглядел изрядно опустевшую комнату. — Все готовы возвращаться? Первая остановка — Дварн. — Коллаис взяла его за руку и зажмурилась.
Несколько минут спустя в комнате никого не было. Свет, что источался стенами прохода и сокровищницы, начал меркнуть и вскоре воцарилась полная и непроницаемая тьма.
Дарион пожал плечами.
— Я рассчитываю на то, что вы поделитесь со мной — хотя бы тем, что вам самим не подойдёт. А так, берите хоть всё. Поверьте, что мне не нужно здесь ни золота, ни камней.
— Что же вам нужно? — спросил Бревин, всё ещё недоумевая.
Дарион вновь пожал плечами.
— Там видно будет.
В комнате было на что посмотреть. Мечи и кольчуги, браслеты и амулеты. Всё, что угодно. Были и откровенно сломанные, изъеденные временем и сыростью предметы — но совсем немного. Бревин достал четвёртый, до сих пор не использованный «кошелёк» и положил его рядом.
— Так… — бормотал он, открывая шкатулки, рассматривая некогда богатые одежды, ныне лежавшие грудой лохмотьев. — Ничего интересного… и здесь тоже… так… Ну ладно. Нас тут пять — поделим поровну. Все старались, не так ли?..
Ользан поднял шкатулку, которую Бревин отверг и предоставил шантирцу и монаху продолжать сортировать добро. Похоже, что эйфория вытеснила в голове у Бревина всё остальное. Он, без сомнения, уже видел себя одетым в неуязвимую кольчугу, скачущим в Шантир во главе славной и непобедимой армии.
Ользан едва не споткнулся о покрытый зеленоватой плёнкой тяжёлый медный жезл, увенчанный прозрачным набалдашником. Толстая спираль вилась по всей длине жезла. Юноша перешагнул через жезл и подошёл к дариону.
— Похоже, что вы обратили внимание на это, — он открыл шкатулку. Коллаис, которая быстро остыла к виду сокровищ, подошла и встала рядом.
В шкатулке была только пыль да горстка небольших камушков, напоминавших кусочки гранита. Узор на их поверхности едва заметно менялся.
Ользан высыпал содержимое шкатулки на ладонь и камушки, соприкоснувшись с его рукой, засветились ярче. Тепло потекло от них, разливаясь по всему телу.
— Как интересно! — воскликнула девушка, прикасаясь пальцем к одному из камушков. — Словно живые.
— Ungvarin , — тихонько произнёс дарион и камушки разгорелись, словно маленькие солнца. — Они и есть живые. Живые камни, Ungvarin , величайшие сокровища земли.
Ользан молча протянул ладонь дариону и светящиеся кусочки пересыпались в ладонь дариона. Тот достал массивную шкатулку из своего мешка и осторожно открыл её. Непроницаемо-чёрное бархатное покрытие выстилало её изнутри.
— Это первые жители нашего мира, — объяснил дарион, понизив голос. Бревин и монах не обращали на остальных внимания, увлечённо разглядывая какие-то монеты. — Пока они живы, ему ничто не угрожает. В последнее время их очень трудно отыскать. Я благодарен вам, потому что, только отданные по доброй воле, камни остаются живыми. Так они и погибали — их крали, обманом выменивали, уничтожали ради алхимических опытов. Эти, конечно, не последние, но отыскать остальные непросто.
— Чем же они замечательны? — спросила девушка, не в силах оторвать глаз от переливающихся камней.
— Дайте-ка мне серебряную монетку, — попросил дарион и Коллаис повиновалась. Номвиллер прикоснулся к монетке одним из камушков и монета, вспыхнув, словно раскалённая добела, постепенно остыла и превратилась в полупрозрачный, слабо просвечивающий диск.
— Митралл ! — ахнула Коллаис.
— Совершенно верно, — кивнул дарион. — Но камни должны ощущать заботу. Их возможности велики, но ограничены — как и всем, им нужен отдых. Если обычный камушек положить рядом с Ungvarin , то он унаследует их свойства только многие столетия спустя. Вероятно, так и случилось. Возьмите, — он протянул по яркому солнышку Ользану и Коллаис и те бережно приняли их. — Носите их рядом с телом и не забывайте, что они — живые.
Откуда-то дарион извлёк две тонкие серебряные цепочки и мгновения спустя — Ользан с Коллаис не успели опомниться — оба камня висели на полупрозрачных митралловых цепочках. Переглянувшись, они одели цепочки и спрятали камни под одеждой. Медальон Коллаис разгорелся, словно новая звезда, когда камень коснулся его.
— Сумерки скоро кончатся, — дарион осторожно пересыпал остальные камни в шкатулку и спрятал её. — Новый день будет самым тёплым и солнечным. Но прошу вас — никому не слова.
Его собеседники закивали, взявшись за руки.
Сортировка сокровищ, делёж и упаковка заняли немало времени. Ользан помог Бревину и Унэну упаковывать добычу и поднял жезл, о который не так давно споткнулся. Присмотрелся к нему повнимательнее.
— Спираль-то светится! — указала Коллаис. Действительно, верхний виток спирали слабо мерцал.
— Где-то я видел такое, — дарион попросил жезл и неожиданно… исчез. Коллаис ахнула, но дарион вновь возник, удовлетворённо кивая.
— Вам вновь повезло, Ользан, — признал он. — Это тоже редкость. Игрушка наших родственников, Дандарионов. Кальарт , средство для мгновенного перемещения в пространстве.
— А куда? — спросил подошедший Бревин. — Мы всё поделили, Номвиллер. Всё поровну. Можно собираться назад.
— Благодарю вас, — дарион вручил жезл художнику и добавил. — Куда угодно. Или почти куда угодно. Я не помню, как он восполняет свои ресурсы. Что-то очень простое — подержать подольше на солнце, например. А для перемещения достаточно представить себе, куда вам надо. Хлоп — и вы уже там.
— И сколько раз можно так переместиться? — недоверчиво спросил Бревин, озадаченно почёсывая подбородок. — Везёт тебе, Олли! Всё время находишь самое интересное!
— Не знаю, — дарион присмотрелся к жезлу и вернул его. — Пока что — не более десятка раз. Чем больше витков светится, тем больше ресурсов.
— Ну что? — Ользан поднял жезл над головой и оглядел изрядно опустевшую комнату. — Все готовы возвращаться? Первая остановка — Дварн. — Коллаис взяла его за руку и зажмурилась.
Несколько минут спустя в комнате никого не было. Свет, что источался стенами прохода и сокровищницы, начал меркнуть и вскоре воцарилась полная и непроницаемая тьма.
История 9. Сумерки
XXXIV
— Что может быть проще? — негодовал Бревин. — С таким жезлом мы в момент облетим весь Шантир и решим все проблемы.
— Какие все? — спросила его сестра. — Что толку летать туда-сюда? У тебя есть план действий?
— Конечно, — шантирец уселся и продолжил уже более спокойным тоном. — Для начала потолковать с дядюшкой.
— И получить нож в спину, — Коллаис встала и постучала пальцами по столу. — Успокойся, Риви. Никакое колдовство, даже самое мощное, не сможет победить в сочетании с поспешностью. Ты хочешь в Шантир? Изволь. Придумай, что и как ты там будешь делать и я… — она взглянула на Ользана, — и мы поможем тебе. Хотя бы для того, чтобы ты успокоился и отстал.
К их изумлению, Бревин неожиданно угомонился.
— Договорились, — кивнул он. — Ловлю на слове.
Сестра пожала плечами.
— Кстати, — напомнил он, — нас по-прежнему ищут. Если нужно в город, позовите Унэна. Он там, внизу, обед готовит. — И вышел из комнаты.
Ользан приводил в порядок оружие. Из сокровищницы им всем досталось по мечу — все они были украшены непонятными символами. Художник выбрал себе клинок покороче, чуть выгнутый дугой, с прозрачным семигранным камнем, врезанным в рукоять. У всех мечей по обеим сторонам клинка бежала серо-синяя лента орнамента; все были отлично сбалансированы и не потеряли заточки.
После этого то оружие, которое ковали городские кузнецы для местных стражей и простых жителей показалось Ользану нелепым и никудышным. То, что висело у него слева на поясе, могло бы по праву считаться произведением искусства. Теперь придётся следить — есть места, где небезопасно ходить открыто, если носишь хоть что-нибудь ценное.
Транспортный жезл был тщательно отполирован и целыми днями лежал под яркими солнечными лучами; постепенно всё большая часть спирали набирала свечение. Путешественники каждую неделю перебирались в один из соседних городков, неизменно придерживаясь Центра. Сейчас их гостеприимным хозяином был Веннелер — ближайший к Шести Башням город на берегу одноимённого озера. На той стороне озера в ясную погоду виднелись руины — остатки старого, Восточного Веннелера, разрушенного при последнем штурме башен. Ещё дальше виднелись дремучие леса, простиравшиеся на десятки километров и угрожающе воздетые к небесам верхушки самих башен.
Восемь раз за прошедший месяц Сунь Унэн вскакивал — иногда среди ночи — и всем приходилось срочно собираться, расплачиваться и отбывать. После недавних событий никто уже не сомневался в шестом чувстве монаха — шутить с его предупреждениями не стоило.
…Время шло и постепенно удавалось совершать короткие вылазки. Ользан написал два портрета местного правителя в городке Сентаор, после чего удостоился, к большому неудовольствию монаха, торжественного ужина вместе с семьёй князя. Поблизости от Федерации и Алтиона никто не жил в тревоге: либо боги, либо смертные следили, чтобы ничто подолгу не тревожило простых людей. Впрочем, не только их.
Коллаис, Ользан и Унэн брели по базару; жезл был всё время при них. Несмотря на сравнительное спокойствие города, никто не мог поручиться, что таинственные преследователи не настигнут их здесь, прямо среди бела дня, при большом скоплении народа. Веннелер был краем, где наиболее всего почиталась жизнь во всех её проявлениях — отсюда изобилие друидов и целителей, безбедная жизнь в краю, что некогда был каменистой пустыней. Год за годом увеличивался плодородный слой и поговаривали даже, что здешние урожаи иногда не уступают прославленным полям Алтиона, что кормили весь наземный мир.
Монаху изрядно надоела роль няньки — но он с лихвой окупал долгие дни бездействия, читая проповеди и поражая публику своей ловкостью. Действительно, не каждому человеку было дано ловить пролетавшие мимо арбалетные стрелы. Не каждый мог лёгким прикосновением обращать булыжник в каменный порошок и взбираться с голыми руками на отполированный деревянный столб. Так что центром внимания был неизменно Унэн — что, в общем-то, устраивало остальных. Ему самому, как он неоднократно повторял, опасность не грозила. К смерти были приговорены только шантирцы и их приятель-художник. Непонятно, правда, кем.
Ользан вздрогнул, увидев в толпе прорицателя и, рядом с ним — того самого человека с обожжённым и изуродованным лицом. Тот по-прежнему стоял рядом, наблюдая за тем, как предсказатель с сосредоточенным видом вещает о будущем. Публика подходила к нему в основном потехи ради. Прорицателя — пожилого человека с короткой седой бородкой и узким, вытянутым лицом, это устраивало. Хоть и малыми порциями, а в его кошельке денег прибавлялось.
— Я видел его раньше, — шепнул художник, незаметно для окружающих показывая своим спутникам человека со шрамами. — В Дварне. Он и там стоял возле прорицателя.
— Ну-ка, посмотрим, — монах ловко проделал путь к прорицателю, аккуратно разрезая толпу, словно острый нож — тонкую ткань. Спустя какую-то минуту друзья вплотную приблизились к знатоку будущего и встали так, чтобы человек со шрамом их не видел. Выслушали несколько полных неизвестной мудрости советов прорицателя, данных забавляющимся зевакам и переглянулись. Обычный шарлатан. Что в нём особенного?
— Достопочтенная госпожа, — ладонь неожиданно обхватила запястье Коллаис и та от неожиданности чуть приблизилась к прорицателю. Тот смотрел ей в глаза, вид у него был обеспокоенный.
Монах и Ользан шагнули следом и вся их маскировка пошла прахом. Ользан увидел, как обожжённое лицо повернулось в его сторону, и понял, что узнан. Впрочем, взор глаз на уродливом лице тут же обратился к гадателю.
— Какие все? — спросила его сестра. — Что толку летать туда-сюда? У тебя есть план действий?
— Конечно, — шантирец уселся и продолжил уже более спокойным тоном. — Для начала потолковать с дядюшкой.
— И получить нож в спину, — Коллаис встала и постучала пальцами по столу. — Успокойся, Риви. Никакое колдовство, даже самое мощное, не сможет победить в сочетании с поспешностью. Ты хочешь в Шантир? Изволь. Придумай, что и как ты там будешь делать и я… — она взглянула на Ользана, — и мы поможем тебе. Хотя бы для того, чтобы ты успокоился и отстал.
К их изумлению, Бревин неожиданно угомонился.
— Договорились, — кивнул он. — Ловлю на слове.
Сестра пожала плечами.
— Кстати, — напомнил он, — нас по-прежнему ищут. Если нужно в город, позовите Унэна. Он там, внизу, обед готовит. — И вышел из комнаты.
Ользан приводил в порядок оружие. Из сокровищницы им всем досталось по мечу — все они были украшены непонятными символами. Художник выбрал себе клинок покороче, чуть выгнутый дугой, с прозрачным семигранным камнем, врезанным в рукоять. У всех мечей по обеим сторонам клинка бежала серо-синяя лента орнамента; все были отлично сбалансированы и не потеряли заточки.
После этого то оружие, которое ковали городские кузнецы для местных стражей и простых жителей показалось Ользану нелепым и никудышным. То, что висело у него слева на поясе, могло бы по праву считаться произведением искусства. Теперь придётся следить — есть места, где небезопасно ходить открыто, если носишь хоть что-нибудь ценное.
Транспортный жезл был тщательно отполирован и целыми днями лежал под яркими солнечными лучами; постепенно всё большая часть спирали набирала свечение. Путешественники каждую неделю перебирались в один из соседних городков, неизменно придерживаясь Центра. Сейчас их гостеприимным хозяином был Веннелер — ближайший к Шести Башням город на берегу одноимённого озера. На той стороне озера в ясную погоду виднелись руины — остатки старого, Восточного Веннелера, разрушенного при последнем штурме башен. Ещё дальше виднелись дремучие леса, простиравшиеся на десятки километров и угрожающе воздетые к небесам верхушки самих башен.
Восемь раз за прошедший месяц Сунь Унэн вскакивал — иногда среди ночи — и всем приходилось срочно собираться, расплачиваться и отбывать. После недавних событий никто уже не сомневался в шестом чувстве монаха — шутить с его предупреждениями не стоило.
…Время шло и постепенно удавалось совершать короткие вылазки. Ользан написал два портрета местного правителя в городке Сентаор, после чего удостоился, к большому неудовольствию монаха, торжественного ужина вместе с семьёй князя. Поблизости от Федерации и Алтиона никто не жил в тревоге: либо боги, либо смертные следили, чтобы ничто подолгу не тревожило простых людей. Впрочем, не только их.
Коллаис, Ользан и Унэн брели по базару; жезл был всё время при них. Несмотря на сравнительное спокойствие города, никто не мог поручиться, что таинственные преследователи не настигнут их здесь, прямо среди бела дня, при большом скоплении народа. Веннелер был краем, где наиболее всего почиталась жизнь во всех её проявлениях — отсюда изобилие друидов и целителей, безбедная жизнь в краю, что некогда был каменистой пустыней. Год за годом увеличивался плодородный слой и поговаривали даже, что здешние урожаи иногда не уступают прославленным полям Алтиона, что кормили весь наземный мир.
Монаху изрядно надоела роль няньки — но он с лихвой окупал долгие дни бездействия, читая проповеди и поражая публику своей ловкостью. Действительно, не каждому человеку было дано ловить пролетавшие мимо арбалетные стрелы. Не каждый мог лёгким прикосновением обращать булыжник в каменный порошок и взбираться с голыми руками на отполированный деревянный столб. Так что центром внимания был неизменно Унэн — что, в общем-то, устраивало остальных. Ему самому, как он неоднократно повторял, опасность не грозила. К смерти были приговорены только шантирцы и их приятель-художник. Непонятно, правда, кем.
Ользан вздрогнул, увидев в толпе прорицателя и, рядом с ним — того самого человека с обожжённым и изуродованным лицом. Тот по-прежнему стоял рядом, наблюдая за тем, как предсказатель с сосредоточенным видом вещает о будущем. Публика подходила к нему в основном потехи ради. Прорицателя — пожилого человека с короткой седой бородкой и узким, вытянутым лицом, это устраивало. Хоть и малыми порциями, а в его кошельке денег прибавлялось.
— Я видел его раньше, — шепнул художник, незаметно для окружающих показывая своим спутникам человека со шрамами. — В Дварне. Он и там стоял возле прорицателя.
— Ну-ка, посмотрим, — монах ловко проделал путь к прорицателю, аккуратно разрезая толпу, словно острый нож — тонкую ткань. Спустя какую-то минуту друзья вплотную приблизились к знатоку будущего и встали так, чтобы человек со шрамом их не видел. Выслушали несколько полных неизвестной мудрости советов прорицателя, данных забавляющимся зевакам и переглянулись. Обычный шарлатан. Что в нём особенного?
— Достопочтенная госпожа, — ладонь неожиданно обхватила запястье Коллаис и та от неожиданности чуть приблизилась к прорицателю. Тот смотрел ей в глаза, вид у него был обеспокоенный.
Монах и Ользан шагнули следом и вся их маскировка пошла прахом. Ользан увидел, как обожжённое лицо повернулось в его сторону, и понял, что узнан. Впрочем, взор глаз на уродливом лице тут же обратился к гадателю.