Бояндин Константин Юрьевич. Осень прежнего мира

   — Что-то он не выглядит чрезмерно признательным, — ядовито заметил Бревин. — Мне кажется, что мы давно бы уже сами всё разузнали, что там в Шантире и как, не выполняя никаких дурацких поручений.
   Остальные промолчали. События разворачивались вовсе не так, как того стоило ожидать и мрачные Коллаис с Бревином принялись рассовывать вещи по «кошелькам».
   Ользан тихонько подошёл к спасённому и тот поднял на него глаза.
   — Возьмите это, — Ользан протянул ему камень, полученный от жреца. Его собеседник вздрогнул и посмотрел на камень совершенно безумными глазами. — Нирату просил передать, что предлагает перемирие.
   — Вы служите Нирату? — спросил пострадавший глухо, не поднимая головы.
   — Нет, — Ользана это тоже начинало выводить из себя. — Мы выполнили просьбу вашего друга. Но, честно говоря, если бы мы знали, как нам на это ответят, то подумали бы, стоит ли с этим связываться.
   И отошёл, не оборачиваясь.
   Они оставили спасённого сидеть у камня (он так и не подошёл к путешественникам, сколько они ни ждали). В конце концов Коллаис вздохнула и обернулась к нахмурившемуся Унэну.
   — Поручение выполнено, — голос её был холодным. — Где здесь ближайший город? Мне не терпится принять ванну, а потом разыскать Рамдарона и сказать, что я думаю о нём и его друзьях.
   — Скажите ему, что все мои усилия оказались напрасны, — послышался голос из-за её спины и, обернувшись, она увидела, что спасённый стоит рядом с ними с виноватым видом.
   — Передайте ему, что Таилег возвращается домой и просит как следует отблагодарить своих спасителей, — добавил он и, коснувшись кольца, исчез с лёгким хлопком.
   — И всё-таки, как в сказках, мне больше нравится, — вздохнул Бревин. — Там в конце обычно награждают грудой сокровищ. Кстати, насчёт ванны — это мысль. Ну что, Унэн, у тебя в рукаве случайно не завалялся бочонок с пивом? У меня от огорчения ужасно пересохло в горле.

История 8. Сокровища

XXIX

   Они соскучились по Оннду так, словно не были в нём десяток лет.
   — Как я раньше не понимал этого! — высказался Бревин. — Я всего две недели провёл в походе, а уже соскучился по цивилизованной жизни.
   — Привыкай, — отозвалась его сестра, которая днями пропадала в лечебнице. — Ты же собирался вернуть себе трон? А без длительных военных походов это у тебя никак не получится. Представь только — грязь, пекло, конное войско, все закованы в латы… Столько возможностей испытать свой дух!
   — Да вы сговорились, — Бревин недовольно скривился. — То наш художественный гений называет все войны без разбору резнёй и отвратительным занятием, то ты теперь во всём видишь только грязь и вонь.
   — При ближайшем рассмотрении именно так и выходит, — заметил Ользан, который вторые сутки занимался реставрацией холста трёхвековой давности. — Просто прежние правители объявляли грязь, болезни и невежество данными свыше и это считалось в порядке вещей. Здесь ты увидел, каким бывает другой порядок вещей, так что придётся тебе переучиваться. Либо то, либо это.
   — Был бы Унэн, мы бы ещё поспорили, — вздохнул шантирец и с сожалением посмотрел на стоявший на столе дымящийся чайник. — Вот уж кто в любой ситуации чувствует себя, как дома…
   Тут было с чем согласиться. Неизвестно, конечно, сколько времени человечек вырабатывал в себе такое состояние духа — на памяти Ользана он один-единственный раз выказал испуг. Когда подействовало его лекарство, что должно было затормозить неуправляемое развитие его, Ользана, талантов. Интересно, подумал вдруг художник и даже отложил в сторону кисти, настолько потрясла его эта мысль, а вдруг он сам не знал, какими могут быть последствия?..
   — Интересно, где Унэн? — спросил он, ни к кому особенно не обращаясь.
   — У пристани, — хмыкнул шантирец. — Проповедует. Слушал я его… как он их называет?
   — Сутры, — подсказала его сестра.
   — Вот-вот. Честно говоря, не понял ничего. Игра словами. Как может серьёзный человек заниматься подобным?
   — Важен результат, — ответил художник и, отодвинувшись от стола, потянулся. — Рамдарон не оставлял записок?
   Выяснилось, что не оставлял. С этим вообще была неразбериха. Путешественники вернулись в Оннд девять дней спустя встречи с таинственно ожившим незнакомцем. Почти сразу же их встретил Рамдарон и пообещал, что появится на следующий день. С тех пор прошла неделя.
   Унэн преспокойно занялся сбором милостыни, к чему его друзья уже привыкли и перестали вздрагивать, когда им случалось проходить мимо одетого в жёлтые лохмотья монаха, с улыбкой читающего свои никому не понятные священные тексты. Частенько его не было и по ночам. Впрочем, Коллаис догадывалась, где его носит, поскольку его «научные» трактаты постоянно лежали на столе и время от времени дополнялись.
   Но более всего всех донимало то, что не было новостей. То есть, конечно, город жил своей жизнью. Приходили и уходили корабли, устраивались торжественные шествия, ставились пьесы и день-деньской на площадях выступали бродячие труппы — но у всего этого не было видно никакой цели. И главной неприятностью было, конечно, отсутствие денег. Поскольку Рамдарона не было, шантирец всё чаще подвергался искушению занять у монаха изрядную сумму и… что потом? Стало ясно, что желание нанять армию и идти свергать узурпатора было действительно сказкой, приятной сердцу фантазией. Население центра и юга отвыкло от войн. Набрать и незаметно переместить армию необходимого размера было попросту невозможно — только что нагрянуть с юга, спустившись с гор. Где же найти таких солдат, чтобы были ещё и скалолазами?..
   Тут шантирца осенило и он вспомнил, что тревожило его не так давно в Гилортце.
   — Как звали того скалолаза? — спросил он, с отвращением отхлебнув чая. Организм требовал воды, а денег на вино уже не было. Коллаис, правда, что-то зарабатывала в лечебнице, но занимать денег у неё? До такого шантирец ещё не дожил.
   — Ирентлам, — отозвался Ользан. — Кстати, Унэн сказал, что он жив-здоров и шлёт нам привет. Тебе в особенности, Лаис.
   Девушка подняла голову.
   — Поздно же ты об этом вспомнил, — укоризненно покачала она головой. — Почему ты о нём заговорил? — повернулась она к брату.
   — Он говорил, что к нему было паломничество разнообразных наёмников. Кому могут потребоваться тренированные солдаты, прекрасно перемещающиеся по горам и пещерам?
   Все замолчали, переваривая услышанное.
   — Если мы ещё увидимся с Рамдароном, — медленно произнёс Ользан, — тебе стоит сказать ему об этом.
   Он, вспоминая полушутливое приглашение Нерлона, рискнул прогуляться к нему домой. Там его ждало глубокое потрясение. Дверь открыл недружелюбный скорняк и быстро дал понять, что в этом доме, хвала Элиору и Афамис, живут настоящие люди, а не бог весть кто ещё — и всегда жили, сколько он себя помнит. Хорошо ещё, что силой не выставил.
   После того, как Ользан походил вокруг и осторожно порасспрашивал соседей по улице, лицо его вытянулось сильнее. Кто бы ни был Нерлон, в искусстве маскировки ему было немного равных…
   — Если увидимся, — повторил Бревин. — Нет, я так не могу. Как вы можете пить такое целыми днями? Завтра пойду ещё раз, попытаюсь наняться тренером. Не может быть, чтобы я не мог честно заработать себе на жизнь!
   — А как ты жил раньше? — поинтересовался Ользан, вновь отрываясь от полотна.
   — Раньше! — воскликнул шантирец. — Раньше я мог наняться телохранителем, пойти разворошить какое-нибудь осиное гнёздышко, если за него платили. А что сказал Рамдарон? Сидите тихо, ничем не занимайтесь. Вот и сижу. Плесенью скоро покроюсь…
   Во входную дверь постучали.
   — О боги, — простонал шантирец. — Если это опять бродячие торговцы… Ну-ка, дайте-ка, хоть душу отведу.
   Он решительно вышел из комнаты и с грохотом сбежал по лестнице. Раздался скрип открываемой двери… и пауза. Затем снова шаги, уже не такие быстрые.
   Первым в комнату вошёл Рамдарон, сияющий и довольный. Вторым была какая-то фигура, чью голову скрывал капюшон. Завершал процессию ошарашенный Бревин. Он закрыл дверь и встал рядом, глядя на гостей.
   Фигура сняла с себя капюшон, и взорам искателей приключений предстал сдержанно улыбающийся… Нерлон.
   — Вы, я вижу, нас не ждали, — Рамдарон огляделся и, спросив разрешения, уселся в ближайшем к окну кресле. — Коллаис, если вас не затруднит… чего-нибудь горячего. У нас сейчас будет разговор. Ользан, если не трудно, задёрните немного шторы — Нерлон у нас не в ладах с солнечным светом.
   — Преувеличиваешь, — отозвался Нерлон своим мелодичным голосом. — Я же не вампир, в конце концов. Благодарю, Ользан. Ну что, все в сборе? — добавил он, когда девушка вернулась с чайными принадлежностями. — С каких новостей начнём? Есть хорошие, и есть плохие.
   — С плохих, — немедленно отозвался Бревин.
   — Как хотите, — немедленно ответил Нерлон, не обращая внимания на то, что шантирцы смотрят на него, раскрыв рот от изумления. Не каждый день увидишь подобную шевелюру.
   Что-то коснулось правой руки Коллаис, лежавшей на подлокотнике. Она осторожно опустила её и нащупала тёплую, с парой настороженных треугольных ушей голову. Её обладатель, судя по всему, нисколько не возражал, чтобы его по ней погладили.
   Рамдарон подмигнул кому-то у её кресла и, повернувшись так, чтобы видеть всех присутствующих, начал.
   — Первая плохая новость — что на вас начали охоту, мои дорогие. Если бы вы знали, сколько предлагают за ваши головы, то поняли бы, насколько до сих пор себя недооценивали.
   Мы узнали немало нового, после того как чистильщики распотрошили лабораторию близ Паэрона. Не забудьте туда как-нибудь заехать, король Паэрона велел выплатить вам солидную премию. Возможно, не очень большую для князя Шантира, — хитрая улыбка в сторону Бревина, — но достаточную для безбедной жизни.
   — Сколько? — шёпотом спросил Бревин, но сестра сердито дёрнула его за рукав, продолжая поглаживать прислонившегося к её ноге невидимого кота. Ощущение было очень необычным.
   — Это уже хорошая новость, — перебил Нерлона Рамдарон. — Нам удалось обнаружить и разнести полтора десятка подобных лабораторий. Всё благодаря вам, коллеги. За это, естественно, вас и приговорили.
   — К чему? — спросил Ользан. Ему на какое-то мгновение стало сильно не по себе.
   Рамдарон пожал плечами.
   — Фантазия у подобных личностей богатая. Лучше им не попадаться… собственно, для этого мы сюда и пришли. Не всё сразу, речь зайдёт и об этом.
   — Раз уж речь пошла о хорошем, — продолжал Нерлон, отхлебнув чая и одобрительно шевельнув бровями, — то и здесь есть достижения. Мы схватили всех «почтальонов», что разносили по три конверта, и обезвредили много других любителей «сюрпризов». Так что война теперь начнётся не скоро, и времени для передышки будет побольше.
   — Что за война? — удивился шантирец. — Я уже дважды слышал о какой-то войне.
   — Самая гнусная, — поморщился Рамдарон. — Война людей против людей. Лерей не шутил, когда объявил, что на Ралионе нет места для нечеловеческих рас. А остальные расы не примут участия в этой войне.
   — Даже если на них нападут? — недоверчиво спросила Коллаис.
   — Если нападут, тогда совсем другой разговор.
   — Позвольте, — вступил Ользан. — Что значит, самая гнусная? Неужели война людей против нелюдей… прошу прощения, Нерлон! Разве такая война чем-то лучше?
   — Далеко не все люди хотят силой переделывать мир, — объяснил Рамдарон. — Поэтому с ними будут воевать, чтобы попытаться склонить их на свою сторону. В этом смысле такая война — самая гнусная.
   — Так, значит, все эти письма… интриги, .. попытки обучения наёмников…
   — Постойте, — Нерлон оживился. — Каких, извините, наёмников?
   Бревин рассказал.
   Пришедшие обменялись взглядами.
   — Ещё один кусочек мозаики, — заметил Рамдарон. — По-прежнему укладывается в прежнюю схему.
   — Вы продолжаете говорить загадками, — не выдержала девушка. — Нельзя ли хотя бы немного подробнее? Что за лаборатории? Какие чистильщики? О чём вообще идёт речь?
   Рамдарон вздохнул и прикрыл глаза на несколько секунд.
   — Ну хорошо. Я расскажу вам достаточно, чтобы можно было сделать выводы. Раз уж мы начали сотрудничать, придётся раскрыть кое-какие карты…
   На лице у Нерлона появилось озабоченное выражение, он поглядел на Коллаис и, кивнув чему-то, откинулся в кресле.
   В доме стояла тишина, и только с улицы доносились голоса прохожих.
   — Не секрет, что более двух сотен лет мы живём без войн, — начал Рамдарон. — Теперь, однако, ситуация ухудшается. Северные государства, там, где живут почти одни только люди, вновь заявили о необходимости передела мира — им становится тесно, им не хватает ресурсов и так далее. Примечательно, что заявляют это Люди.
   — Не вижу ничего странного, — пожал плечами Бревин. — Все государства растут. Все рано или поздно ощущают нехватку ресурсов. Война — нормальный выход из положения. По крайней мере, так меня учили.
   — Древняя точка зрения, — кивнул Рамдарон. — Найдите тех, чьё имущество сгорело или было разграблено во время войн, чьи родственники погибли или попали в рабство, чьи Храмы осквернены или разрушены — найдите таких и попробуйте убедить их, что война необходима и неизбежна.
   Шантирец промолчал.
   — Одним словом, мы стараемся по мере сил найти другие выходы в подобных ситуациях. В частности, не допускать, чтобы насаждалась вражда между различными расами. У нас и без того отношения не всегда гладкие.
   — Кто это «мы»? — спросила Коллаис. — Вы уже не первый раз так говорите.
   — Некогда существовало особое сообщество, координировавшее использование магии и её изучение.
   — Совет Магов, — кивнул Ользан. — Но это было тысячу лет назад. Я слышал, что он распался.
   — Отчасти это так, — произнёс Нерлон. — Часть из нас считает, что всё, что существует, достойно продолжения своего существования. Что нет лучших рас и худших рас. Что каждый вид животного и растения имеет такие же права на существование, что и разумные существа.
   — А, друиды, — разочарованно протянул Бревин. — Если так жить, то ни дерева не срубить, ни города нового не построить — всё равно придётся кого-нибудь уничтожать. Куда же деваться людям?
   — Можно так же спросить, куда деваться ольтам, дарионам, всем остальным.
   — Вот для этого война и нужна. Потому что и люди, и все прочие как плодились, так и будут плодиться.
   — Вам, возможно, покажется это странным, — возразил Нерлон, — но население всех рас, кроме людей, не растёт уже две тысячи лет. Именно поэтому никто не хочет воевать на стороне людей.
   — Быть того не может, — отрезал Бревин.
   — Вас же не удивляет, что, скажем, крысы не плодятся так, что вытесняют всё остальное?
   — Естественно. Во-первых, хищники, а во-вторых, мор…
   Бревин осёкся и не окончил фразу.
   — Именно, — кивнул Рамдарон.
   Шантирец не сразу осознал, что означает услышанное им.
   — Так это что — все остальные…
   — Нет, — ответил Рамдарон. — Мы сами. Мы сами себе мор, хищники и добыча. Причём, как правило, так поступают те, кто гордятся своей цивилизованностью. Остатки диких племён живут в равновесии с природой.
   — Отвратительно, — содрогнулась Коллаис.
   — Вполне с вами согласен, — Нерлон был само спокойствие. — Но мы отвлеклись. Итак, наши оппоненты — лабораторию которых вы помогли захватить — развивают за последнее время очень бурную деятельность. Готовятся могучие средства ведения войны. Алхимические составы — яды, возбудители ужасных болезней, одурманивающие средства; ведутся эксперименты по превращению людей и других рас в оружие уничтожения; организуются беспорядки у тех, с кем намерены воевать…
   — Но ведь всё это запрещено! — воскликнул Ользан. — Когда закончилась война у Шести Башен, всё это было признано недостойным и запрещено, и принято всеми государствами.
   — Запрещено. Но очень эффективно. Моя работа состоит в том, чтобы улавливать отклонения от нормы и закономерности, — пояснил Нерлон и скрестил пальцы у ладоней. — Ничто не может быть совершенно случайным. Я узнаю обо всём, и, при достаточно долгом размышлении, очень многое укладывается в одну и ту же схему. Как, скажем, истории с тремя конвертами.
   — То есть как это? — не понял Бревин. — Вы изучаете всё ? Вообще всё, что происходит в Оннде? Немыслимо!
   — Не в Оннде, — поправил Нерлон. — Во всей Федерации. А что немыслимо — я ведь, как вы заметили, отличаюсь от вас, — и провёл рукой по голове. — Это утомительно, не стану спорить. Но вы живы — и отчасти это моё достижение. Разве это плохо?
   — Вы что-то говорили об охоте, которая за нами организована. Кто её начал?
   — Я думал, что вы догадываетесь, — произнёс Рамдарон.
   Шантирцы некоторое время смотрели друг на друга.
   — Посол! — воскликнула Коллаис.
   — Верно, — подтвердил Нерлон. — Он вообще причиняет нам немало хлопот. Теперь, правда, когда во всех своих провалах он обвиняет вас, — палец в перчатке указал на Ользана, — нам несколько проще действовать. А вам надо будет в самом ближайшем времени скрыться из Оннда. Лучше вообще из Федерации.
   — Опять! — с тоской простонал Бревин. — Не привыкли мы к странствиям.
   — Что поделать, — пожал плечами Рамдарон. — По мере сил мы будем вам помогать. Конечно, если речь не пойдёт о вмешательстве во внутренние дела другого государства, — добавил он и надежда, появившаяся на лице Бревина, тут же растаяла. — Кстати, вот то, что я обещал, — и на стол легла увесистая тетрадь, сшитая из вороха листов самого разного размера.
   — А если просто отсидеться в городе? — с надеждой спросил Ользан.
   — Как пожелаете, — Рамдарон встал. — Мой совет — отправиться в путь, и желательно в какую-нибудь глушь. Война, судя по всему, неизбежна, но чем больше наших оппонентов мы успеем обезвредить, тем быстрее затянутся её раны.
   Всем стало не по себе. Нерлон встал и накинул капюшон.
   — Скажите, — спросила Коллаис, — а разве заниматься подобными вещами — это не задача правителей? А не кого-то ещё?
   — Совершенно с вами согласен, — ответил Рамдарон и помахал рукой. — Мы ещё увидимся.
   Что-то потёрлось о ногу Коллаис и исчезло. Только пыль закружилась над полом.
   — Странная она какая-то, — задумчиво произнесла девушка, едва Ользан запер дверь за посетителями. — У неё страшно усталый вид.
   — У кого это? — не понял Бревин.
   — У Нерлон, естественно.
   — С чего ты взяла, что это женщина?
   — По-моему, это очевидно.
   Бревин взглянул на художника, но тот пожал плечами.
   — Понятия не имею, — пояснил Ользан. — Да и какая разница?
   — Разницы-то никакой, — шантирец почесал подбородок, — но у меня не возникало сомнений, что это мужчина. С чего бы это?
   Бревин сидел, погружённый в изучение оставленной Рамдароном тетради, когда дверь распахнулась и в комнату вошёл чрезвычайно недовольный Унэн.
   — Что, уже ушли? — спросил он сердито.
   — Кто? — спросил Бревин, не оборачиваясь, а Ользан кивнул.
   — Так я и знал, — монах уселся в кресло и шумно вздохнул. — Я думаю — столько времени по душам не говорили, сейчас в тёплой компании… нет, он ловит меня на углу и говорит: «Сунь, оставайся на улице, следи за домом»! Отличная карьера — в сторожа! Ну: сам виноват, вино мы выпьем без него.
   — Они посоветовали нам убраться из города подальше, — заметил Ользан. — Вот и думаем — куда деваться? Кстати, Унэн, не безопаснее ли просто в городе отсидеться?
   — Ну нет уж, — Бревин стоически допил остатки чая и встал. — Я готов ещё пускаться в путешествия, когда мне советуют, но отсиживаться и бездействовать — ни за что. Вот, кстати, новости из Шантира. Не очень хорошие.
   — Что там? — спросила его сестра.
   — Шантир сдался Лерею, — он оглядел слушателей и поправился. — Заключил с ним военный союз, что в своей сути одно и то же.
   Все замолчали.
   — Это что, наш дорогой дядя? — недоверчиво спросила Коллаис. — Да он мог сто лет выдерживать их осаду. Что такого ему могли предложить?
   — Понятия не имею, — пожал плечами её брат. — Это, кстати, не самое худшее. Во-первых, они начали мобилизацию. Во-вторых, ближайшие соседи Шантира не сегодня — завтра вступят в этот союз. Одним словом, мне позарез нужно домой. — Он швырнул тетрадь на стол и Коллаис немедленно взяла её.
   — Домой, — покачал головой Унэн. — Тебе, никак, захотелось поскорее свести счёты с жизнью. Самозванца, который объявляет себя законным претендентом на престол, в военное время… — он махнул рукой и презрительно усмехнулся.
   — Что бы ты предложил мне? — спросил шантирец свирепо. — До конца дней скрываться от наёмников дядюшки и его союзников, пока, наконец, меня и Лаис не прихлопнут?
   — Скрываться, — кивнул монах. — Но скрываться в нужном направлении. Никто не подумает искать вас поблизости от Шантира. Почему бы нарушить все правила и не податься в том направлении прямым путём?
   — А разве нас не смогут найти? — удивилась Коллаис. — Я-то считала, что магия позволит найти всех на любом расстоянии.
   — Тогда вы давно бы уже погибли. А может, нужны вашим недругам живыми. Сомневаюсь, конечно, что в этот самый момент они слушают наш разговор и читают мысли, но в принципе следить за нами не так уж и трудно. Мы ведь не особенно и скрываемся.
   — То, что рано или поздно найдут, несомненно, — отмахнулся Бревин. — Потому-то и нужно не отдавать инициативу.
   — Вот и отлично, — потёр Унэн руки. — Я как раз нашёл вам достаточно интересное приключение. Притом, с прогулкой в сторону Шантира.
   — Это на тебя похоже, — заметила Коллаис, отрываясь от тетради. — И что это за приключение?
   — То, что вам нужно, — ответил человечек и взглянул на настенные часы. — Много золота в конце, много достопримечательностей по дороге. Ну и я, конечно, — надо же за вами кому-нибудь приглядывать. Ну так что скажете?
   — Слишком общее описание, — задумчиво произнёс Бревин, осматривая клинок своего меча. — И притом, на что мы будем собираться?
   — Ах да, — монах пошарил по рукавам и извлёк два крупных изумруда. — Вот, Рамдарон просил передать. На текущие расходы.
   — Какая прелесть! — воскликнула девушка, взяв один из камней и глядя сквозь него на лампу. И размер, и качество камня были более чем превосходными.
   — А я знаю одного знакомого ювелира, — засмеялся неожиданно Бревин, — который купит их и совершенно случайно забудет о налоге. И всё же, Унэн, как насчёт подробностей?
   — Темнеет, — указал монах в окно. — Давай сначала прогуляемся к твоему знакомому ювелиру, а затем я позову кой-кого, кто расскажет тебе о подробностях?
   — Ещё кого-то? — возмущённо спросил шантирец. — Ну нет, Унэн, тебя одного вполне достаточно. Притом, зачем делиться с кем бы то ни было?
   — Можно и без него, — как-то очень легко согласился Унэн. — Только он — единственный, кто знает туда дорогу. Собственно, он и попросил найти не слишком трусливых искателей приключений.
   — Это меняет дело, — Бревин спрятал изумруд в «кошелёк». — Лаис, давай второй камушек.
   — Ещё чего, — отозвалась та, не оборачиваясь. — Считай, что я начала собирать свою коллекцию драгоценностей.
   — Не говори ерунды, — поморщился её брат. — Камни дали нам на всех четверых, я так понял.
   — Вот и прекрасно, — Коллаис улыбнулась и повернулась к Ользану. — Олли, ты не будешь возражать, если наш с тобой камушек полежит пока у меня?
   Ювелир задержал их ненадолго.
   — Ну, Унэн, это уже чересчур! — ворчал шантирец, когда они входили в комнату. — Мало того, что мы ходим исключительно туда, куда ты скажешь, так ты ещё и торговаться за меня вздумал.
   — Сколько он тебе предлагал? — спросил вместо ответа человечек.
   — Три, — неохотно ответил шантирец.
   — А сколько ты получил?
   — Восемнадцать, — признался тот.
   — И ты ещё недоволен? — покачала головой Коллаис. — Да я бы на твоём месте поучилась у Унэна, как надо торговаться.
   — Я недоволен тем, что он, — кивок в сторону монаха, — взял от этого одну шестую.
   Монах закатил глаза.
   — Риви, — ответил он сладким голосом. — Я рад, что это задело тебя за живое. Иначе ты никогда ничему на научишься. Но, если ты так возмущён, я оставлю нам три тысячи, соберу остальное, отнесу ювелиру и отдам.
   Бревин только засопел и махнул рукой.
   Тут же раздался негромкий стук в дверь.
   — Вот и он, — кивнул головой Унэн. — Ну что же, встречайте нового знакомого. Он вам понравится.
   Дверь отворился и вошёл приземистый, широкоплечий человек, с которым все уже встречались на оружейной ярмарке в Гилортце. Всё было тем же самым, даже небольшая шляпа на макушке. Бревин ошарашено посмотрел на серебряный молоточек на поясе и пышные бакенбарды оружейника и покачал головой.
   — Мир тесен, мастер Шунлам Халларз, — произнёс он, слегка наклоняя голову. — Не думал, что встречу вас здесь.
   — О! — воскликнул незнакомец. Голос у него был крайне низким. — Вы встречались с моим братом! Что же, это превосходно. Тогда у меня не осталось сомнений, что я обратился к правильным людям. Меня зовут Номвиллер Халларз. Оружейник и кузнец из Дварна.
   — Польщён, — Бревин пожал предложенную руку и подивился, насколько силён её обладатель. Номвиллер снял свою крохотную шляпу и низко поклонился Коллаис. Выглядело это комично, но ни у кого не возникло желания посмеяться.