Страница:
— В школе Тулкари ни одна живая душа не откликается, — злился он, — и в Гильдии тоже словца не обронят. Вот и говори потом о губительной лености! Глупее нет занятия, чем пользоваться этими дурацкими шарами, но старый Тулк настаивает, чтобы с ними не расставались, — верно, подглядывает за нами, когда делать нечего, старая перечница! Он все еще требует… Ха! Что это? Сдается, я кого-то подцепил!»— Туманная сердцевина шара забурлила клубами дыма. Альвы уставились на шар, точно опасаясь, что он вот-вот взорвется. Ивар подкрался ближе и через плечо Гизура заглянул внутрь. Его мгновенно приковала прихотливая пляска цветов и едва различимых видений. Ему привиделось лицо; губы шевелились, обращаясь к нему с речью, и юноша придвинулся, чтобы лучше разобрать ее. Гизур заметил это и тотчас отдернул шар, быстро сунув его в сумку.
— Ивар, ты спятил! Разве ты не знаешь, что можно потерять разум, заглядевшись в такую штуку?
Растерянно моргая, Ивар покачал головой:
— Нет, не знал — до сих пор. Гизур, я видел кого-то, и он говорил со мной. Я уверен, что он сказал: «Иди налево».
— В самом деле? — Гизур придвинулся к нему. — Это точно? Ты что-нибудь расслышал?
— Нет конечно, но четко почувствовал именно это.
Гизур поглядел на левый поворот. Помолчав, он сказал:
— Мне привиделось то же самое.
— Ну так идем! — воскликнул Флоси. — Что вам еще нужно? Призрак? Гром с ясного неба? Вряд ли старина Элидагрим рассылает особые приглашения тем, кто явился обчистить его могилу.
Скапти ткнул его локтем в бок:
— Флоси, в тебе уважения не больше, чем в свинье. Разве можно здесь говорить такое?.. Я, собственно, хотел сказать, что нельзя полагаться на неизвестно чьи слова, принимая такое важное решение. Ты уж прости, Ивар, но ведь всем известно, как легко можно подчинить себе мысли скиплинга.
— Так, значит, мне только почудилось, что я кого-то видел? — осведомился Ивар. — Может, нам идти вправо? Таково твое последнее слово?
— Что ты, совсем нет. Мне и стоять-то здесь неуютно, не то что выбирать путь, — мирно отозвался Скапти.
— Я тоже кое-что прозрел, — добавил Финнвард. — Я не хочу идти ни направо, ни налево.
— Мы могли бы разделиться, — предложил Эгиль. — Послать по обеим дорогам разведчиков, и откуда никто не вернется — значит, там неверный путь. Предлагаю послать туда Флоси.
Они долго спорили, но так и не смогли прийти ни к какому решению. Скорее, дело шло к кулачной потасовке.
— Стойте! — взревел Гизур, когда стычка была в разгаре. — Если так хотите, мы можем сидеть здесь, пока мхом не зарастем. Кто-то должен принять решение и отвечать за него. Даже маг не в силах всего предусмотреть. Так что довольно грызни, и собирайте вещи, пока Лоример не сделал выбор за нас.
При одном упоминании о Лоримере в этом проклятом месте у Ивара мурашки пробежали по спине, а спорщики, как по волшебству, стихли. Они торопливо взвалили на спины мешки и потуже затянули шнуровку на сапогах.
— Куда идем? — спросил Скапти.
— Влево, — кратко ответил Гизур и зашагал вперед, в такт каждому шагу пристукивая по земле посохом. Прочие не осмелились протестовать и поспешили за ним, держась поближе друг к другу. Флоси несколько раз наступал то на пятки, то на плащ Финнварда, и толстяк резким тоном посоветовал ему держаться подальше.
К концу следующего дня они оказались перед входом во второй круг. Сделали привал: без огня, по приказу Гизура, жевали сушеную рыбу, ягоды и йотунские сухари. Как назло, в довершение всего этого с середины дня моросил мелкий дождь, и сырой промозглый туман прохватил их до костей. Никто, однако, не осмелился пожаловаться на жизнь, хотя Эгиль время от времени бросал как бы невзначай, что, мол, становится сыро. Ивар помалкивал о том, что над правой частью Лабиринта как будто ясное небо. Кроме него заметил это один Эйлифир, который только загадочно пожал плечами и теснее завернулся в свой отсыревший плащ.
Вопреки обещаниям, расчетам и угрозам Гизура, дождь со зловредным постоянством сыпал всю ночь. Занялось пасмурное утро, и путники без промедления устремились во второй круг. Непогода следовала за ними по пятам. Лишь единожды Ивар увидал разрыв в тучах — почти перед закатом, когда они добрались до входа в третий круг; но левый поворот увел их от синего неба в опостылевшие объятья измороси. Этой ночью они ночевали в третьем круге. Поскольку за весь день ни разу не увидели солнца, Гизур смягчился и позволил развести костер, так что они, по крайней мере, спали с сухими ногами.
На следующий день добрались до пятого круга. Гизур торжествовал, альвы были полны опасений, а Ивар задумчиво помалкивал.
— Завтра мы будем в центре Лабиринта, — объявил Гизур. — Ничья нога не ступала там с тех пор, как лег в могилу древний король. А потом мы покинем Лабиринт с другой стороны и выйдем на прямую дорогу в пещеру Андвари, к сокровищам. Золото, серебро, алмазы…
— Дракон, — вставил Финнвард.
— Монеты, золотые цепи, венцы…
— И дракон, — повторил Финнвард, уже настойчивей.
— Скипетры, мечи, наручи…
— Клыки, когти, огненное дыхание, — вмешался Флоси, которому всегда доставляло удовольствие смотреть, как Финнвард стонет и трясется от страха. — Клочья, кровь, обугленная плоть…
— Ох, да заткнись ты! — Финнвард отвесил Флоси тумака и огляделся, надеясь, что его смелость была всеми замечена.
— Дракон — это дело Ивара, — сказал Эгиль. — Нам-то о чем беспокоиться? Меня больше заботит, как бы поскорее пройти к центру Лабиринта и добыть меч, а затем и выбраться отсюда. В списке моих забот дракон покуда занимает только второе место.
— Этот Лабиринт — дурное, лиходейское место, — заметил Финнвард, завершив свои слова глубоким вздохом. Он покачал головой, мучимый недобрыми предчувствиями.
— Что, опять прозрение? Вот мука-то! — простонал Флоси. — Финнвард, ты становишься занудой. Было куда веселее, когда ты пугался всякой треснувшей ветки. Как хлопотно, должно быть, иметь Силу! Вечно подозреваешь недоброе, и никакой тебе радости жизни. Меня вполне устраивает мое нетронутое невежество — без занудной ответственности… — Он еще что-то болтал, но никто его не слушал. И меньше всего Ивар, который смотрел на восток, где различимы были краешек чистого неба и свет заходящего солнца. В тысячный раз рисовал он на песке изображение Лабиринта — шесть концентрических разомкнутых кругов. Прутиком он отмечал путь, которым они шли, а затем, для сравнения, — маршрут с правыми поворотами. Выходило, что у центрального круга два входа: один на севере, другой на юге. Левые повороты должны привести к северному входу. Отчего-то Ивара это тревожило. Север означал холод и зимнюю тьму, и Бирна говорила ему, что там правят тролли, инистые великаны и черные альвы. Но ведь Лабиринт на юге Скарпсея, сказал он себе, и север здесь ничего не значит. Он перечеркнул круги и впился взглядом в землю, хмурясь и размышляя. Гизур никогда не одобрит его замысла, но он просто обязан узнать, что скрывается за южным входом.
Утром Ивар проснулся раньше всех. Была стража Флоси, но он сладко спал, сжимая свой меч, и потому был даже опаснее, чем если бы бодрствовал. Хорошо зная чуткость Флоси; Ивар издалека обошел его, держа в руках закостеневшие от холода сапоги. Гизур не шевельнулся; он спал тяжелым сном, свернувшись у погасшего костра. Мгновение Ивар глядел на него, думая, что до перехода через Вапнайокулл маг проснулся бы и вскочил от одного шороха плаща Ивара, задевшего мешок Эгиля. Печальное открытие — сила Гизура все еще не возродилась в прежней мощи.
Чтобы дать понять, куда он отправился, Ивар сложил из камешков знак в виде наконечника стрелы. Острие указывало вправо, на восток. Затем он быстро зашагал прочь и скоро совсем исчез за валунами и кустарником.
— Ивар, ты спятил! Разве ты не знаешь, что можно потерять разум, заглядевшись в такую штуку?
Растерянно моргая, Ивар покачал головой:
— Нет, не знал — до сих пор. Гизур, я видел кого-то, и он говорил со мной. Я уверен, что он сказал: «Иди налево».
— В самом деле? — Гизур придвинулся к нему. — Это точно? Ты что-нибудь расслышал?
— Нет конечно, но четко почувствовал именно это.
Гизур поглядел на левый поворот. Помолчав, он сказал:
— Мне привиделось то же самое.
— Ну так идем! — воскликнул Флоси. — Что вам еще нужно? Призрак? Гром с ясного неба? Вряд ли старина Элидагрим рассылает особые приглашения тем, кто явился обчистить его могилу.
Скапти ткнул его локтем в бок:
— Флоси, в тебе уважения не больше, чем в свинье. Разве можно здесь говорить такое?.. Я, собственно, хотел сказать, что нельзя полагаться на неизвестно чьи слова, принимая такое важное решение. Ты уж прости, Ивар, но ведь всем известно, как легко можно подчинить себе мысли скиплинга.
— Так, значит, мне только почудилось, что я кого-то видел? — осведомился Ивар. — Может, нам идти вправо? Таково твое последнее слово?
— Что ты, совсем нет. Мне и стоять-то здесь неуютно, не то что выбирать путь, — мирно отозвался Скапти.
— Я тоже кое-что прозрел, — добавил Финнвард. — Я не хочу идти ни направо, ни налево.
— Мы могли бы разделиться, — предложил Эгиль. — Послать по обеим дорогам разведчиков, и откуда никто не вернется — значит, там неверный путь. Предлагаю послать туда Флоси.
Они долго спорили, но так и не смогли прийти ни к какому решению. Скорее, дело шло к кулачной потасовке.
— Стойте! — взревел Гизур, когда стычка была в разгаре. — Если так хотите, мы можем сидеть здесь, пока мхом не зарастем. Кто-то должен принять решение и отвечать за него. Даже маг не в силах всего предусмотреть. Так что довольно грызни, и собирайте вещи, пока Лоример не сделал выбор за нас.
При одном упоминании о Лоримере в этом проклятом месте у Ивара мурашки пробежали по спине, а спорщики, как по волшебству, стихли. Они торопливо взвалили на спины мешки и потуже затянули шнуровку на сапогах.
— Куда идем? — спросил Скапти.
— Влево, — кратко ответил Гизур и зашагал вперед, в такт каждому шагу пристукивая по земле посохом. Прочие не осмелились протестовать и поспешили за ним, держась поближе друг к другу. Флоси несколько раз наступал то на пятки, то на плащ Финнварда, и толстяк резким тоном посоветовал ему держаться подальше.
К концу следующего дня они оказались перед входом во второй круг. Сделали привал: без огня, по приказу Гизура, жевали сушеную рыбу, ягоды и йотунские сухари. Как назло, в довершение всего этого с середины дня моросил мелкий дождь, и сырой промозглый туман прохватил их до костей. Никто, однако, не осмелился пожаловаться на жизнь, хотя Эгиль время от времени бросал как бы невзначай, что, мол, становится сыро. Ивар помалкивал о том, что над правой частью Лабиринта как будто ясное небо. Кроме него заметил это один Эйлифир, который только загадочно пожал плечами и теснее завернулся в свой отсыревший плащ.
Вопреки обещаниям, расчетам и угрозам Гизура, дождь со зловредным постоянством сыпал всю ночь. Занялось пасмурное утро, и путники без промедления устремились во второй круг. Непогода следовала за ними по пятам. Лишь единожды Ивар увидал разрыв в тучах — почти перед закатом, когда они добрались до входа в третий круг; но левый поворот увел их от синего неба в опостылевшие объятья измороси. Этой ночью они ночевали в третьем круге. Поскольку за весь день ни разу не увидели солнца, Гизур смягчился и позволил развести костер, так что они, по крайней мере, спали с сухими ногами.
На следующий день добрались до пятого круга. Гизур торжествовал, альвы были полны опасений, а Ивар задумчиво помалкивал.
— Завтра мы будем в центре Лабиринта, — объявил Гизур. — Ничья нога не ступала там с тех пор, как лег в могилу древний король. А потом мы покинем Лабиринт с другой стороны и выйдем на прямую дорогу в пещеру Андвари, к сокровищам. Золото, серебро, алмазы…
— Дракон, — вставил Финнвард.
— Монеты, золотые цепи, венцы…
— И дракон, — повторил Финнвард, уже настойчивей.
— Скипетры, мечи, наручи…
— Клыки, когти, огненное дыхание, — вмешался Флоси, которому всегда доставляло удовольствие смотреть, как Финнвард стонет и трясется от страха. — Клочья, кровь, обугленная плоть…
— Ох, да заткнись ты! — Финнвард отвесил Флоси тумака и огляделся, надеясь, что его смелость была всеми замечена.
— Дракон — это дело Ивара, — сказал Эгиль. — Нам-то о чем беспокоиться? Меня больше заботит, как бы поскорее пройти к центру Лабиринта и добыть меч, а затем и выбраться отсюда. В списке моих забот дракон покуда занимает только второе место.
— Этот Лабиринт — дурное, лиходейское место, — заметил Финнвард, завершив свои слова глубоким вздохом. Он покачал головой, мучимый недобрыми предчувствиями.
— Что, опять прозрение? Вот мука-то! — простонал Флоси. — Финнвард, ты становишься занудой. Было куда веселее, когда ты пугался всякой треснувшей ветки. Как хлопотно, должно быть, иметь Силу! Вечно подозреваешь недоброе, и никакой тебе радости жизни. Меня вполне устраивает мое нетронутое невежество — без занудной ответственности… — Он еще что-то болтал, но никто его не слушал. И меньше всего Ивар, который смотрел на восток, где различимы были краешек чистого неба и свет заходящего солнца. В тысячный раз рисовал он на песке изображение Лабиринта — шесть концентрических разомкнутых кругов. Прутиком он отмечал путь, которым они шли, а затем, для сравнения, — маршрут с правыми поворотами. Выходило, что у центрального круга два входа: один на севере, другой на юге. Левые повороты должны привести к северному входу. Отчего-то Ивара это тревожило. Север означал холод и зимнюю тьму, и Бирна говорила ему, что там правят тролли, инистые великаны и черные альвы. Но ведь Лабиринт на юге Скарпсея, сказал он себе, и север здесь ничего не значит. Он перечеркнул круги и впился взглядом в землю, хмурясь и размышляя. Гизур никогда не одобрит его замысла, но он просто обязан узнать, что скрывается за южным входом.
Утром Ивар проснулся раньше всех. Была стража Флоси, но он сладко спал, сжимая свой меч, и потому был даже опаснее, чем если бы бодрствовал. Хорошо зная чуткость Флоси; Ивар издалека обошел его, держа в руках закостеневшие от холода сапоги. Гизур не шевельнулся; он спал тяжелым сном, свернувшись у погасшего костра. Мгновение Ивар глядел на него, думая, что до перехода через Вапнайокулл маг проснулся бы и вскочил от одного шороха плаща Ивара, задевшего мешок Эгиля. Печальное открытие — сила Гизура все еще не возродилась в прежней мощи.
Чтобы дать понять, куда он отправился, Ивар сложил из камешков знак в виде наконечника стрелы. Острие указывало вправо, на восток. Затем он быстро зашагал прочь и скоро совсем исчез за валунами и кустарником.
Глава 17
Центральный круг, с отвесными неприступными стенами, маячил по левую руку, наполовину скрытый туманом. Ущелье, по которому шел Ивар, было некогда ложем порядочных размеров ручья, пробившего себе дорогу меж острых скальных отрогов. Ивар принужден был смотреть под ноги, и частенько ему приходилось карабкаться вверх по крутым порожкам бывших водопадов и обходить стороной темные лужи.
Он шел всего лишь час, когда впереди замаячил южный вход. Даже издалека Ивар хорошо разглядел, что было по ту сторону входа, — славная равнина, со всех сторон окруженная стенами из черного камня, что поросли мхом и вьюнками. Посреди равнины возвышался курган, выложенный по кромке камнями, которые составляли изображение корабля. Ивар никогда прежде не видел такого мирного и покойного места. Он ожидал увидеть здесь какую-то стражу, но могильный курган ожидал его, не проявляя никакой воинственности.
Ивар помчался к последнему входу, воображая, как все рассердятся и удивятся, когда он вернется с мечом. Он не думал, что будет трудно открыть могилу Элидагрима и отыскать меч. Сам Элидагрим давно уже обратился в прах, говорил он себе, и совсем не страшно раскапывать могилу при свете дня.
Дорога все круче вела вверх, и мох скользил под ногами, так что пришлось Ивару замедлить бег и внимательно поглядывать под ноги, а где и хвататься руками. Подняв голову, он обнаружил, что вход ничуть не приблизился. Наоборот, он словно удалялся, отступая в отроги окружавших его гор. Ивар прибавил ходу, злясь неизвестно на что и прекрасно понимая, что слишком долго он отсутствовал, и Гизур, верно, будет вне себя от гнева. Не сдаваясь, Ивар с трудом пробивался вперед. Чем дальше он забирался, тем труднее становилась дорога.
Наконец он осел на землю, тупо воззрившись на стену шестого круга. Ворота попросту исчезли! Ивар помотал головой, пытаясь убедить себя, что просто каким-то образом их просмотрел. Ущелье перед ним загромождали камни и колючие деревья, и обратная дорога тоже обещала немало приятного. Горестно вздохнув, Ивар начал спускаться. Случайно оглянувшись, он увидел, что вход снова понемногу возникает в отдалении, дразня его видом могилы Элидагрима, надежно укрытой чарами в своем величии.
Он не ошибся, представляя себе гнев Гизура. Маг встретил его на середине обратного пути. Возвращение в лагерь ознаменовалось горячей и бесконечной обвинительной речью, которой Ивар внимал покорно, понимая теперь, как опасно повернуть вспять заклятье на середине его, а ведь именно это он и пытался сделать, пойдя против правил Лабиринта. Он не сомневался, что, если бы забрел немного дальше, уже никогда не сумел бы найти дорогу назад.
— Я совсем забыл о магии Лабиринта, — сокрушенно промолвил он. — Забыл, что это не просто горы.
— Забывчивость есть дорога к смерти, — фыркнул Гизур. — Впрочем, хуже всего то, что ты ушел из лагеря тайком. Финнвард и Скапти решили, что ты покинул нас, оставив одних перед гневом Свартара.
— Прости, — пробормотал Ивар. — Но, во всяком случае, я хотя бы издали поглядел на могилу — там, за южным входом…
Лицо Гизура посерело.
— Могилу? — шепотом переспросил он.
— Я, конечно, не смог до нее добраться, но… Пальцы Гизура впились в его руку:
— Ты уверен, что, пойдя этим путем, увидел могилу?
— Да, уверен. Зрение у меня неплохое, и я не склонен к игре воображения. Вокруг кургана был каменный круг в форме корабля, а макушка кургана была плоской, как и положено королевским могилам.
Гизур на миг отвернулся, вперив невидящий взгляд в показавшийся как раз впереди лагерь. Альвы явно наслаждались отсутствием мага. Они развели большой костер и ели жареную колбасу — все, кроме осмотрительного Эйлифира, который нес стражу.
— Это что-то значит, Гизур? — спросил Ивар. Маг ссутулился, и его пальцы, сжимавшие посох, побелели.
— Да. Это значит, что нам придется вернуться. Вот именно, вернуться к самому началу и пойти другой дорогой. Впрочем, погоди… может быть, мы сумеем изменить направление у входа в третий круг. Там был перекресток… Да, я уверен, что если мы вернемся к тому месту, то все исправим. И чем быстрее мы вернемся, тем скорее узнаем это. И еще, Ивар… — маг задержал свой стремительный шаг, — забудь, что я выговаривал тебе за сегодняшнее своевольство. Если б ты не увидел ворота, мы никогда не смогли бы выбраться отсюда. Может, мы и так не выберемся, но все равно ты был прав, а я — не прав. Так-то, не каждый день ты услышишь от мага подобное признание.
Известие ошеломило альвов, но они были так испуганы, что даже и не спорили. Гизур пояснил, что им предстоит точь-в-точь по собственным следам вернуться ко входу в третий круг, в надежде, что, если они не сойдут с пути, чары не развеются. Альвы собрались с небывалой быстротой и трусцой последовали за Гизуром, спеша поскорее покинуть проклятое место. Впереди находился Скапти, а Ивар и Эйлифир замыкали шествие.
Время от времени Гизур останавливался и сверялся с различными магическими приспособлениями. Неизменно он объявлял ложью все их показания и с раздражением запихивал обратно в карман. Ивар думал, что всякий раз маг становится все озабоченнее, но Гизур ни единым словом не развеял гнетущее и неотвязное предчувствие злого рока.
— Вход должен быть недалеко, — в десятый раз повторял Гизур. — Разрази меня гром, если он не совсем близко!
Но входа не было. Эгиль брел все медленнее, да и тяжелое хрипение Финнварда означало, что далеко он не уйдет. Ивар уже готов был предложить вернуться, когда Гизур заметил впереди вход. Переход, который вчера занял у них несколько часов, теперь обошелся в целый день. Добравшись до ворот, путники плюхнулись на землю и в удрученном молчании созерцали непривлекательный вид маячившего впереди четвертого круга. Туман залег у самой земли, непостижимо завиваясь спиралями, и воздух припахивал чем-то неприятным. В лучах заходящего солнца картина казалась еще менее отрадной.
— Заночуем здесь, — сказал Гизур. — По крайней мере, здесь сухо и не утонем в грязи по уши.
— Не помню, чтобы эти места были такие… гм, болотистые, — осмелился заметить Финнвард. — Впрочем, это только лишний раз доказывает, какая у меня слабая память. Верно? — Он вымученно засмеялся, и из глуби четвертого круга отозвался чей-то хриплый крик. Не только Финнвард ахнул от страха.
— Это всего-навсего лягушки, — проговорил Ивар, когда сердце перестало колотиться.
Никто не ответил. Все глаза были устремлены на тропинку, терявшуюся в сумерках. На этот раз трапеза не принесла обычного успокоения. Путники сгрудились у нещадно коптящего костерка, который разжег Гизур, причем не без труда, и скоро один за другим заснули, уткнувшись друг в друга. Гизур бодрствовал у огня, с головой уйдя в магические книги, и, когда Ивар предложил ему отдохнуть, резко отказался. Ивар дремал и, то и дело просыпаясь, видел, что Эйлифир и Скапти бодрствуют. Совсем стемнело, а Гизур все сидел, листая страницы, исписанные бесконечными рунами.
Настало утро, и отряд храбро углубился в туманные дебри четвертого круга. Не прошло и часа, как земля под ногами сменилась грязью, стремительно превращаясь в гнилую воду и липкий ял.
— Мы не вернемся назад, к центру! — прорычал Гизур, бредущий чуть в стороне от остальных, пробуя дорогу посохом и яростно поглядывая по сторонам. — Кто или что устраивает все эти шуточки — придется ему разочароваться. Да пусть болотная вода покроет нас с головой, пусть все здешние твари явятся сюда — мы будем идти вперед, назло этим злосчастным чарам!
Финнвард брел, испуская горестные стоны. Он держался за край плаща Эгиля и большую часть пути проделал, зажмурив глаза. Открыл он их, испугавшись, лишь тогда, когда отряд наткнулся на груду поваленных деревьев, преградивших тропу, — их искривленные корни тянулись к путникам, словно стремясь оплести и удержать. На сей раз никто уже не брал на себя труд заметить, что ничего подобного здесь прежде не было.
На их счастье, болото не становилось глубже. Они шлепали по грязи до полудня, но никто так и не проголодался. Вскоре после полудня Флоси обнаружил разрыв в скальной стене и приветствовал это зрелище радостным воплем.
Гизур остановился, хмуро разглядывая проход:
— Это не может быть вход. Чем мы ближе к началу, тем шире должны становиться круги. Шли мы, если помните, не так уж быстро. Ворота должны показаться только к закату… или даже к завтрашнему утру.
Альвы непонимающе глянули на него.
— Можно, конечно, пройти мимо, — сказал Скапти. — И тогда придется нам совершить целый полукруг, пока мы не найдем другие ворота на нужной стороне. Если же мы сейчас войдем, быть может, следующий вход вернет нас назад опять в глубь Лабиринта. Должно быть, то, что мы пошли назад, слишком многое изменило, Гизур. Мне это все совсем не нравится.
— Если не сказать худшего! — Эгиль выдернул из болота ногу со звучным «чвяк!». — По мне, так давайте рискнем. Мне обрыдла эта болотная муть. Еще немного — и у меня на ногах отрастут перепонки.
Гизур поглядел на Ивара и Эйлифира:
— Ну, что вы скажете? Идем мы туда или нет? Эйлифир тотчас кивнул:
— Как бы здесь, в болоте, дела не пошли совсем худо. Болота, как тебе известно, — излюбленное пристанище чародеев, в особенности Лоримера. Я бы не удивился, если б это оказалась та самая трясина, где Регин отыскал Лоримера. — Он говорил шепотом, но услышали его все.
В следующем круге, на вид по крайней мере, было сухо. Путники подошли ко входу и устроили привал, чтобы отдохнуть и просушить у костерка промокшие сапоги. К тому времени настроение у всех было подавленное. Даже Флоси так упал духом, что не мог завязать ссоры. Гизур решил, что у них в запасе еще несколько часов пути, пока совсем не стемнеет, и путники, натянув полусырые сапоги, вошли в третий круг. Здесь было тихо и сумрачно, и ничто как будто не мешало их продвижению. Настороженные и бдительные, они шли через третий круг, пока солнце не исчезло за иззубренным скалистым краем Лабиринта. Поскольку день еще не кончился, у них оставалось время на путь в сумерках — до полной темноты. По счастью, дорога была ровная, и почти везде можно было сыскать подходящее местечко для стоянки. Альвы почти приободрились, и Флоси даже вернулся к своей обычной язвительности.
— Ого! — воскликнул Ивар, указывая вперед. — Глазам не верю… но я вижу ворота!
Все тотчас остановились и впились глазами в скальную стену впереди. Разрыв в ней, достаточно далекий, заволакивала синеватая дымка, но что это за разрыв, было совершенно ясно.
— Нет, — сказал сам себе Гизур, сделав несколько шагов вперед. — Это просто не может быть вход… или выход. Это, видимо, внешние ворота, но ведь вы все помните, что от них до второго круга мы шли целый день. А теперь мы одолели два круга за неполных четыре часа.
Скапти вцепился зубами в кончик бороды:
— Тогда что же делать? Вот он, вход, прямо перед нами. Нельзя миновать его, нельзя оставаться здесь, и никак нельзя возвращаться — тогда мы опять окажемся в центре Лабиринта.
Эгиль скорчил зловещую гримасу:
— Вот так, видно, все здесь и погибали — ходили, ходили вокруг да около, искали нужные ворота и не находили…
— Замолчи! — вскричал Финнвард, обеими руками зажимая уши. — У меня и без твоей помощи достаточно страшных мыслей.
— Тихо! — приказал Скапти, поскольку Эгиль уже пускался в излюбленные разглагольствования о том, что-де корень всех злосчастий — Флоси, убивший выдру. — Флоси, конечно, виноват в том, что нарушил приказ, но нечестно всю жизнь поминать ему это. Особенно если учесть, что ты, Эгиль, ничем его не лучше.
Ивар, не вмешиваясь в спор, двинулся вперед, чтобы поближе приглядеться к воротам. Они странным образом влекли его, и в нем загорелось нестерпимое желание поскорее увидеть, что же там внутри. Ворота почти силой притягивали его, хотел он идти или нет. Вдруг он услышал собственные слова:
— Надо бы взглянуть на них. Уж это-то мы можем сделать?
Гизур нагнал его в тот самый миг, когда оба они увидели, что же находится за воротами. Потрясенные, они глядели внутрь — но не на внешний, самый большой круг Лабиринта, а на самый его центр. В недобрых сумерках он казался еще мрачнее и грознее обычного. Они видели заросшие травой развалины, могилы — несколько больших, длинных и множество маленьких и круглых. Вокруг высились скальные стены, казавшиеся в сумерках каменными великанами, что склонились друг к другу, заговорщически перешептываясь.
— Мы вернулись к самому центру! — ахнул Скапти.
Гизур рывком обернулся к альвам, застывшим с вытаращенными глазами:
— К другим воротам, живо! Нечего глядеть, бегом!
Альвов охватила запоздалая паника, и весь отряд сломя голову помчался к предыдущим воротам, которые находились примерно в полумиле отсюда. Гизур бежал сзади, нещадно подгоняя отставших — чаще всего Финнварда, который пыхтел, хрипел и спотыкался всякий раз, когда выворачивал голову, пытаясь разглядеть, нет ли за ними погони.
Ворота замаячили впереди совершенно неожиданно, но они были не с той стороны. По приказу Гизура все остановились, а он, выйдя вперед, горящими глазами заглянул за ворота.
— Не то, — сказал он хрипло. — Пройдем мимо и посмотрим, что из этого выйдет.
Настороженно держа посох обеими руками, он погнал спутников перед собой. Ивар бросил взгляд за плечо и увидел в воротах все ту же унылую картину, что была за предыдущим входом. Только сейчас она казалась еще мрачнее и неприветливей.
В молчании спутники шагали так быстро, насколько позволяли сумерки. Туман, поднимаясь от земли, клубился у их колен. Гизур нащупывал дорогу посохом, бормоча заклинания и проклятия, но ни те ни другие успеха не имели. Небольшая холодная луна сияла над вершинами гор, равнодушно взирая с высоты на Лабиринт.
Финнвард протяжно застонал:
— Гизур, мы в западне. Лабиринт хочет, чтобы мы шли туда, где развалины и могильные курганы. Какая-то лиходейская сила мешает нам уйти. Мы никогда не покинем Лабиринт, если не подчинимся ему.
Флоси начал было насмехаться над ним, но Эйлифир остановил его и тихо проговорил:
— Финнвард совершенно прав. Какая бы сила ни управляла Лабиринтом, она желает встретиться с нами в его центре. Быть может, для нас это единственный путь наружу. В центре должны быть два выхода. Если мы войдем в один и выйдем в другой, поворачивая все время только налево, мы выберемся из Лабиринта с другой стороны.
— И начнем все сначала, — прибавил Ивар, невзирая на стоны Финнварда.
Гизур выслушал их и кивнул, соглашаясь, в глазах его разгорался гневный огонь.
— Кто бы ни прибегал к этому презренному обману, заплатит с лихвой за свою наглость! Штопать ему носки в подземельях царства Хель нитками из собственной шкуры! Вперед, мои храбрые воины! Отыщем этого презренного негодяя и покажем ему, что такое настоящие колотушки!
Они побрели назад, ко входу в центр, едва переставляя ноги от усталости. Без колебаний Гизур первым прошел ворота и остановился на приличном расстоянии от ближайших могильников. Все это место в ширину было не больше полумили, прикинул Ивар, разглядывая за рассыпанными в беспорядке могильниками выход на другой стороне, еле различимый в сумерках. Здесь царило безмолвие, пропитанное скорбью, и болотной сырости было больше, чем он согласился бы стерпеть.
— Осторожно! — крикнул вдруг Гизур, хватая его за руку, и указал на провал в земле, зиявший у самых ног Ивара. — Похоже на шахту или канал для воздуха. Их здесь может быть больше, так что гляди под ноги. Полагаю, это сделали черные альвы — судя по смелости, с какой они провертели дыры на земле Йотунсгарда, не говоря уже о таком приятном местечке, как это — Он вдруг содрогнулся неведомо от какого холода.
Эгиль, Финнвард и Флоси ни на шаг не отходили друг от друга.
— Мы дальше не пойдем, — объявил Флоси. — В этом месте таится зло, Гизур.
— Слушайте! — Маг вскинул руку, и все несколько мгновений напряженно вслушивались в безлюдную тишину, сгрудившись спиной к ледяному ветру. — Никого, во всяком случае, так кажется, — продолжал маг, опираясь на посох. — Ну что ж, поищем прибежище где-нибудь в развалинах и поглядим, что будет дальше. Я готов ко встрече с кем бы то ни было.
— Ты думаешь, это Лоример? — спросил Ивар, нагоняя Гизура.
Маг обходил со своим посохом развалины старой башни, навершием посоха освещая закопченные камни и куски обугленного дерева. От башни осталась лишь стена по плечо человека, и за ней, хотя и с трудом, можно было скрыться от вездесущего ветра. Гизур огляделся и счел, что этого довольно.
— Право слово, Ивар, не рискну угадывать. Во всяком случае, не здесь. Признаюсь, силы, таящиеся в этом месте, для меня совершенно недостижимы. Несомненно лишь, что здесь сокрыто могущественное зло, иначе оно не привлекло бы черных альвов. Быть может, это и есть врата царства мертвых Хель.
— Я боялся и прежде, — сказал Ивар, с несчастным видом оглядываясь по сторонам, — но сейчас, Гизур, я боюсь, как никогда.
— Чепуха, — не слишком убежденно ответил маг. — Это всего лишь древние могильники… быть может. Никто не будет рад ночевке в таком месте, разве что какой-нибудь свихнувшийся любитель старых костей. Мне вот только сырость не по душе. Меня все время трясет от холода.
Путники скорчились под сомнительным прикрытием развалин, а Гизур между тем расхаживал взад-вперед, словно часовой. Эгиль и Финнвард прижались спиной к спине, обнажив мечи, — точь-в-точь два старых пса, что скалят зубы, ощетиня шерсть, надеясь, что одно это сможет их защитить.
Он шел всего лишь час, когда впереди замаячил южный вход. Даже издалека Ивар хорошо разглядел, что было по ту сторону входа, — славная равнина, со всех сторон окруженная стенами из черного камня, что поросли мхом и вьюнками. Посреди равнины возвышался курган, выложенный по кромке камнями, которые составляли изображение корабля. Ивар никогда прежде не видел такого мирного и покойного места. Он ожидал увидеть здесь какую-то стражу, но могильный курган ожидал его, не проявляя никакой воинственности.
Ивар помчался к последнему входу, воображая, как все рассердятся и удивятся, когда он вернется с мечом. Он не думал, что будет трудно открыть могилу Элидагрима и отыскать меч. Сам Элидагрим давно уже обратился в прах, говорил он себе, и совсем не страшно раскапывать могилу при свете дня.
Дорога все круче вела вверх, и мох скользил под ногами, так что пришлось Ивару замедлить бег и внимательно поглядывать под ноги, а где и хвататься руками. Подняв голову, он обнаружил, что вход ничуть не приблизился. Наоборот, он словно удалялся, отступая в отроги окружавших его гор. Ивар прибавил ходу, злясь неизвестно на что и прекрасно понимая, что слишком долго он отсутствовал, и Гизур, верно, будет вне себя от гнева. Не сдаваясь, Ивар с трудом пробивался вперед. Чем дальше он забирался, тем труднее становилась дорога.
Наконец он осел на землю, тупо воззрившись на стену шестого круга. Ворота попросту исчезли! Ивар помотал головой, пытаясь убедить себя, что просто каким-то образом их просмотрел. Ущелье перед ним загромождали камни и колючие деревья, и обратная дорога тоже обещала немало приятного. Горестно вздохнув, Ивар начал спускаться. Случайно оглянувшись, он увидел, что вход снова понемногу возникает в отдалении, дразня его видом могилы Элидагрима, надежно укрытой чарами в своем величии.
Он не ошибся, представляя себе гнев Гизура. Маг встретил его на середине обратного пути. Возвращение в лагерь ознаменовалось горячей и бесконечной обвинительной речью, которой Ивар внимал покорно, понимая теперь, как опасно повернуть вспять заклятье на середине его, а ведь именно это он и пытался сделать, пойдя против правил Лабиринта. Он не сомневался, что, если бы забрел немного дальше, уже никогда не сумел бы найти дорогу назад.
— Я совсем забыл о магии Лабиринта, — сокрушенно промолвил он. — Забыл, что это не просто горы.
— Забывчивость есть дорога к смерти, — фыркнул Гизур. — Впрочем, хуже всего то, что ты ушел из лагеря тайком. Финнвард и Скапти решили, что ты покинул нас, оставив одних перед гневом Свартара.
— Прости, — пробормотал Ивар. — Но, во всяком случае, я хотя бы издали поглядел на могилу — там, за южным входом…
Лицо Гизура посерело.
— Могилу? — шепотом переспросил он.
— Я, конечно, не смог до нее добраться, но… Пальцы Гизура впились в его руку:
— Ты уверен, что, пойдя этим путем, увидел могилу?
— Да, уверен. Зрение у меня неплохое, и я не склонен к игре воображения. Вокруг кургана был каменный круг в форме корабля, а макушка кургана была плоской, как и положено королевским могилам.
Гизур на миг отвернулся, вперив невидящий взгляд в показавшийся как раз впереди лагерь. Альвы явно наслаждались отсутствием мага. Они развели большой костер и ели жареную колбасу — все, кроме осмотрительного Эйлифира, который нес стражу.
— Это что-то значит, Гизур? — спросил Ивар. Маг ссутулился, и его пальцы, сжимавшие посох, побелели.
— Да. Это значит, что нам придется вернуться. Вот именно, вернуться к самому началу и пойти другой дорогой. Впрочем, погоди… может быть, мы сумеем изменить направление у входа в третий круг. Там был перекресток… Да, я уверен, что если мы вернемся к тому месту, то все исправим. И чем быстрее мы вернемся, тем скорее узнаем это. И еще, Ивар… — маг задержал свой стремительный шаг, — забудь, что я выговаривал тебе за сегодняшнее своевольство. Если б ты не увидел ворота, мы никогда не смогли бы выбраться отсюда. Может, мы и так не выберемся, но все равно ты был прав, а я — не прав. Так-то, не каждый день ты услышишь от мага подобное признание.
Известие ошеломило альвов, но они были так испуганы, что даже и не спорили. Гизур пояснил, что им предстоит точь-в-точь по собственным следам вернуться ко входу в третий круг, в надежде, что, если они не сойдут с пути, чары не развеются. Альвы собрались с небывалой быстротой и трусцой последовали за Гизуром, спеша поскорее покинуть проклятое место. Впереди находился Скапти, а Ивар и Эйлифир замыкали шествие.
Время от времени Гизур останавливался и сверялся с различными магическими приспособлениями. Неизменно он объявлял ложью все их показания и с раздражением запихивал обратно в карман. Ивар думал, что всякий раз маг становится все озабоченнее, но Гизур ни единым словом не развеял гнетущее и неотвязное предчувствие злого рока.
— Вход должен быть недалеко, — в десятый раз повторял Гизур. — Разрази меня гром, если он не совсем близко!
Но входа не было. Эгиль брел все медленнее, да и тяжелое хрипение Финнварда означало, что далеко он не уйдет. Ивар уже готов был предложить вернуться, когда Гизур заметил впереди вход. Переход, который вчера занял у них несколько часов, теперь обошелся в целый день. Добравшись до ворот, путники плюхнулись на землю и в удрученном молчании созерцали непривлекательный вид маячившего впереди четвертого круга. Туман залег у самой земли, непостижимо завиваясь спиралями, и воздух припахивал чем-то неприятным. В лучах заходящего солнца картина казалась еще менее отрадной.
— Заночуем здесь, — сказал Гизур. — По крайней мере, здесь сухо и не утонем в грязи по уши.
— Не помню, чтобы эти места были такие… гм, болотистые, — осмелился заметить Финнвард. — Впрочем, это только лишний раз доказывает, какая у меня слабая память. Верно? — Он вымученно засмеялся, и из глуби четвертого круга отозвался чей-то хриплый крик. Не только Финнвард ахнул от страха.
— Это всего-навсего лягушки, — проговорил Ивар, когда сердце перестало колотиться.
Никто не ответил. Все глаза были устремлены на тропинку, терявшуюся в сумерках. На этот раз трапеза не принесла обычного успокоения. Путники сгрудились у нещадно коптящего костерка, который разжег Гизур, причем не без труда, и скоро один за другим заснули, уткнувшись друг в друга. Гизур бодрствовал у огня, с головой уйдя в магические книги, и, когда Ивар предложил ему отдохнуть, резко отказался. Ивар дремал и, то и дело просыпаясь, видел, что Эйлифир и Скапти бодрствуют. Совсем стемнело, а Гизур все сидел, листая страницы, исписанные бесконечными рунами.
Настало утро, и отряд храбро углубился в туманные дебри четвертого круга. Не прошло и часа, как земля под ногами сменилась грязью, стремительно превращаясь в гнилую воду и липкий ял.
— Мы не вернемся назад, к центру! — прорычал Гизур, бредущий чуть в стороне от остальных, пробуя дорогу посохом и яростно поглядывая по сторонам. — Кто или что устраивает все эти шуточки — придется ему разочароваться. Да пусть болотная вода покроет нас с головой, пусть все здешние твари явятся сюда — мы будем идти вперед, назло этим злосчастным чарам!
Финнвард брел, испуская горестные стоны. Он держался за край плаща Эгиля и большую часть пути проделал, зажмурив глаза. Открыл он их, испугавшись, лишь тогда, когда отряд наткнулся на груду поваленных деревьев, преградивших тропу, — их искривленные корни тянулись к путникам, словно стремясь оплести и удержать. На сей раз никто уже не брал на себя труд заметить, что ничего подобного здесь прежде не было.
На их счастье, болото не становилось глубже. Они шлепали по грязи до полудня, но никто так и не проголодался. Вскоре после полудня Флоси обнаружил разрыв в скальной стене и приветствовал это зрелище радостным воплем.
Гизур остановился, хмуро разглядывая проход:
— Это не может быть вход. Чем мы ближе к началу, тем шире должны становиться круги. Шли мы, если помните, не так уж быстро. Ворота должны показаться только к закату… или даже к завтрашнему утру.
Альвы непонимающе глянули на него.
— Можно, конечно, пройти мимо, — сказал Скапти. — И тогда придется нам совершить целый полукруг, пока мы не найдем другие ворота на нужной стороне. Если же мы сейчас войдем, быть может, следующий вход вернет нас назад опять в глубь Лабиринта. Должно быть, то, что мы пошли назад, слишком многое изменило, Гизур. Мне это все совсем не нравится.
— Если не сказать худшего! — Эгиль выдернул из болота ногу со звучным «чвяк!». — По мне, так давайте рискнем. Мне обрыдла эта болотная муть. Еще немного — и у меня на ногах отрастут перепонки.
Гизур поглядел на Ивара и Эйлифира:
— Ну, что вы скажете? Идем мы туда или нет? Эйлифир тотчас кивнул:
— Как бы здесь, в болоте, дела не пошли совсем худо. Болота, как тебе известно, — излюбленное пристанище чародеев, в особенности Лоримера. Я бы не удивился, если б это оказалась та самая трясина, где Регин отыскал Лоримера. — Он говорил шепотом, но услышали его все.
В следующем круге, на вид по крайней мере, было сухо. Путники подошли ко входу и устроили привал, чтобы отдохнуть и просушить у костерка промокшие сапоги. К тому времени настроение у всех было подавленное. Даже Флоси так упал духом, что не мог завязать ссоры. Гизур решил, что у них в запасе еще несколько часов пути, пока совсем не стемнеет, и путники, натянув полусырые сапоги, вошли в третий круг. Здесь было тихо и сумрачно, и ничто как будто не мешало их продвижению. Настороженные и бдительные, они шли через третий круг, пока солнце не исчезло за иззубренным скалистым краем Лабиринта. Поскольку день еще не кончился, у них оставалось время на путь в сумерках — до полной темноты. По счастью, дорога была ровная, и почти везде можно было сыскать подходящее местечко для стоянки. Альвы почти приободрились, и Флоси даже вернулся к своей обычной язвительности.
— Ого! — воскликнул Ивар, указывая вперед. — Глазам не верю… но я вижу ворота!
Все тотчас остановились и впились глазами в скальную стену впереди. Разрыв в ней, достаточно далекий, заволакивала синеватая дымка, но что это за разрыв, было совершенно ясно.
— Нет, — сказал сам себе Гизур, сделав несколько шагов вперед. — Это просто не может быть вход… или выход. Это, видимо, внешние ворота, но ведь вы все помните, что от них до второго круга мы шли целый день. А теперь мы одолели два круга за неполных четыре часа.
Скапти вцепился зубами в кончик бороды:
— Тогда что же делать? Вот он, вход, прямо перед нами. Нельзя миновать его, нельзя оставаться здесь, и никак нельзя возвращаться — тогда мы опять окажемся в центре Лабиринта.
Эгиль скорчил зловещую гримасу:
— Вот так, видно, все здесь и погибали — ходили, ходили вокруг да около, искали нужные ворота и не находили…
— Замолчи! — вскричал Финнвард, обеими руками зажимая уши. — У меня и без твоей помощи достаточно страшных мыслей.
— Тихо! — приказал Скапти, поскольку Эгиль уже пускался в излюбленные разглагольствования о том, что-де корень всех злосчастий — Флоси, убивший выдру. — Флоси, конечно, виноват в том, что нарушил приказ, но нечестно всю жизнь поминать ему это. Особенно если учесть, что ты, Эгиль, ничем его не лучше.
Ивар, не вмешиваясь в спор, двинулся вперед, чтобы поближе приглядеться к воротам. Они странным образом влекли его, и в нем загорелось нестерпимое желание поскорее увидеть, что же там внутри. Ворота почти силой притягивали его, хотел он идти или нет. Вдруг он услышал собственные слова:
— Надо бы взглянуть на них. Уж это-то мы можем сделать?
Гизур нагнал его в тот самый миг, когда оба они увидели, что же находится за воротами. Потрясенные, они глядели внутрь — но не на внешний, самый большой круг Лабиринта, а на самый его центр. В недобрых сумерках он казался еще мрачнее и грознее обычного. Они видели заросшие травой развалины, могилы — несколько больших, длинных и множество маленьких и круглых. Вокруг высились скальные стены, казавшиеся в сумерках каменными великанами, что склонились друг к другу, заговорщически перешептываясь.
— Мы вернулись к самому центру! — ахнул Скапти.
Гизур рывком обернулся к альвам, застывшим с вытаращенными глазами:
— К другим воротам, живо! Нечего глядеть, бегом!
Альвов охватила запоздалая паника, и весь отряд сломя голову помчался к предыдущим воротам, которые находились примерно в полумиле отсюда. Гизур бежал сзади, нещадно подгоняя отставших — чаще всего Финнварда, который пыхтел, хрипел и спотыкался всякий раз, когда выворачивал голову, пытаясь разглядеть, нет ли за ними погони.
Ворота замаячили впереди совершенно неожиданно, но они были не с той стороны. По приказу Гизура все остановились, а он, выйдя вперед, горящими глазами заглянул за ворота.
— Не то, — сказал он хрипло. — Пройдем мимо и посмотрим, что из этого выйдет.
Настороженно держа посох обеими руками, он погнал спутников перед собой. Ивар бросил взгляд за плечо и увидел в воротах все ту же унылую картину, что была за предыдущим входом. Только сейчас она казалась еще мрачнее и неприветливей.
В молчании спутники шагали так быстро, насколько позволяли сумерки. Туман, поднимаясь от земли, клубился у их колен. Гизур нащупывал дорогу посохом, бормоча заклинания и проклятия, но ни те ни другие успеха не имели. Небольшая холодная луна сияла над вершинами гор, равнодушно взирая с высоты на Лабиринт.
Финнвард протяжно застонал:
— Гизур, мы в западне. Лабиринт хочет, чтобы мы шли туда, где развалины и могильные курганы. Какая-то лиходейская сила мешает нам уйти. Мы никогда не покинем Лабиринт, если не подчинимся ему.
Флоси начал было насмехаться над ним, но Эйлифир остановил его и тихо проговорил:
— Финнвард совершенно прав. Какая бы сила ни управляла Лабиринтом, она желает встретиться с нами в его центре. Быть может, для нас это единственный путь наружу. В центре должны быть два выхода. Если мы войдем в один и выйдем в другой, поворачивая все время только налево, мы выберемся из Лабиринта с другой стороны.
— И начнем все сначала, — прибавил Ивар, невзирая на стоны Финнварда.
Гизур выслушал их и кивнул, соглашаясь, в глазах его разгорался гневный огонь.
— Кто бы ни прибегал к этому презренному обману, заплатит с лихвой за свою наглость! Штопать ему носки в подземельях царства Хель нитками из собственной шкуры! Вперед, мои храбрые воины! Отыщем этого презренного негодяя и покажем ему, что такое настоящие колотушки!
Они побрели назад, ко входу в центр, едва переставляя ноги от усталости. Без колебаний Гизур первым прошел ворота и остановился на приличном расстоянии от ближайших могильников. Все это место в ширину было не больше полумили, прикинул Ивар, разглядывая за рассыпанными в беспорядке могильниками выход на другой стороне, еле различимый в сумерках. Здесь царило безмолвие, пропитанное скорбью, и болотной сырости было больше, чем он согласился бы стерпеть.
— Осторожно! — крикнул вдруг Гизур, хватая его за руку, и указал на провал в земле, зиявший у самых ног Ивара. — Похоже на шахту или канал для воздуха. Их здесь может быть больше, так что гляди под ноги. Полагаю, это сделали черные альвы — судя по смелости, с какой они провертели дыры на земле Йотунсгарда, не говоря уже о таком приятном местечке, как это — Он вдруг содрогнулся неведомо от какого холода.
Эгиль, Финнвард и Флоси ни на шаг не отходили друг от друга.
— Мы дальше не пойдем, — объявил Флоси. — В этом месте таится зло, Гизур.
— Слушайте! — Маг вскинул руку, и все несколько мгновений напряженно вслушивались в безлюдную тишину, сгрудившись спиной к ледяному ветру. — Никого, во всяком случае, так кажется, — продолжал маг, опираясь на посох. — Ну что ж, поищем прибежище где-нибудь в развалинах и поглядим, что будет дальше. Я готов ко встрече с кем бы то ни было.
— Ты думаешь, это Лоример? — спросил Ивар, нагоняя Гизура.
Маг обходил со своим посохом развалины старой башни, навершием посоха освещая закопченные камни и куски обугленного дерева. От башни осталась лишь стена по плечо человека, и за ней, хотя и с трудом, можно было скрыться от вездесущего ветра. Гизур огляделся и счел, что этого довольно.
— Право слово, Ивар, не рискну угадывать. Во всяком случае, не здесь. Признаюсь, силы, таящиеся в этом месте, для меня совершенно недостижимы. Несомненно лишь, что здесь сокрыто могущественное зло, иначе оно не привлекло бы черных альвов. Быть может, это и есть врата царства мертвых Хель.
— Я боялся и прежде, — сказал Ивар, с несчастным видом оглядываясь по сторонам, — но сейчас, Гизур, я боюсь, как никогда.
— Чепуха, — не слишком убежденно ответил маг. — Это всего лишь древние могильники… быть может. Никто не будет рад ночевке в таком месте, разве что какой-нибудь свихнувшийся любитель старых костей. Мне вот только сырость не по душе. Меня все время трясет от холода.
Путники скорчились под сомнительным прикрытием развалин, а Гизур между тем расхаживал взад-вперед, словно часовой. Эгиль и Финнвард прижались спиной к спине, обнажив мечи, — точь-в-точь два старых пса, что скалят зубы, ощетиня шерсть, надеясь, что одно это сможет их защитить.