Страница:
Флоси порывисто вскочил:
— Я тоже хочу идти, можно я пойду?.. Ну пожалуйста…
Ивар никогда прежде не слышал, чтобы Флоси говорил: «Пожалуйста!» Юноша был так потрясен, что разрешил Флоси идти с ними. Тут же он начал сожалеть, что поспешил, но брать свои слова назад было уже поздно. Пока Флоси зашнуровывал потуже сапоги и осматривал меч, Ивар и Скапти договаривались, где встречаться после похода в пещеру.
Регин повел их по черному песку к огромным вратам. Они с величайшей осторожностью обогнули бухточку, прижимаясь к скалам, и сбоку подкрались к самим вратам. Гигантские прочные створки под слоем мха покрывала искусная резьба.
Коридор за вратами тускло освещал свет, падавший из щели между створками, и воздух был пропитан странным запахом, смесью гари и разложения. Стены были изукрашены почти стершейся резьбой. Пол из песка и гальки под ногами пришельцев постепенно подымался вверх, точно в любую минуту мог превратиться в ряд ступеней. Песок заглушал их шаги, когда они неторопливо шли вперед, к смутному пятну света.
Коридор вывел в громадную пещеру, чьи своды подпирали каменные колонны. На входе в пещеру с тихим свистом ниспадала завеса воды, придавая свету бледный водянистый отлив, розовый от закатных лучей солнца. В смутном свете видны были изломанная резьба и полуобрушенные балюстрады. Каменная лестница вела вверх, к другим огромным вратам. Ивар шагнул было туда, но Регин резко одернул его и кивнул на вход в пещеру, дав знак помалкивать.
Небольшая сгорбленная фигурка сидела скорчась на самом краю, зачарованно глядя сквозь завесу падающей воды. Длинные, совершенно белые волосы человечка стекали по его плечам, борода лежала на сдвинутых костлявых коленях, узловатые руки были покрыты наростами. Он глядел на воду как зачарованный. Вдруг человечек чуть распрямился и поспешил к опорам для рук, высеченным в скальной стене. Миг — и он совершенно исчез из виду.
Вскоре он вернулся, втащив себя в пещеру на длинных тощих руках. Он присел на корточки; вода струями текла с его волос, бороды и лохмотьев, пока он разглядывал добычу. Это был золотой наруч — подобные вещи можно было встретить только в очень древних собраниях драгоценностей.
Андвари ловко выжал бороду и затрусил к небольшой горке золота: монеты, рукоять меча и прочие мелкие предметы, которые он сегодня выудил из реки. Затем он вернулся к обрыву и снова уселся там, словно дряхлый и несчастный нищий, зачарованно глядя в гремящую под ним воду.
Соглядатаи молчали, не шевелясь. Наконец солнце кануло за скальную стену, и в пещере потемнело. Андвари встал, потянулся и, нагнувшись, стал собирать свою дневную добычу. Согнувшись под ее тяжестью, он заковылял в темноту и начал подниматься по избитым ступенькам. Не обменявшись ни словом, соглядатаи двинулись за ним, как тени, следя за гномом из-за полуобрушенных балюстрад.
Лестница завершилась широкими двустворчатыми дверями с большими ручками в виде колец. Андвари с усилием потянул за одно кольцо и проскользнул в образовавшуюся щель, из которой брызнул оранжевый отсвет огня; затем створка была поспешно прикрыта.
Ивар следовал за Андвари почти до самых дверей. Он осторожно толкнул створку, решив, что они не заколдованные и откроются, когда он того пожелает. С величайшей осторожностью Ивар приоткрыл дверь. Флоси, опустившись на колени, заглянул в щель и сделал знак Ивару открыть дверь пошире.
Чертог, в который они заглядывали, носил следы погибшего величия. Драпировки свисали с высокого потолка, точно старое, прогнившее тряпье, стены позеленели от сырости, и мебель трудами рухляди громоздилась по углам. Все это взгляд Ивара уловил в одно мгновение, а затем все его внимание привлекла картина в центре чертога. Гора блистающего золота возвышалась над крохотной фигуркой Андвари, который сидел в шатком кресле посреди залежей сказочных сокровищ, в беспорядке рассыпанных по полу. Он ел сырую рыбу, кутаясь в рваный и грязный плащ. Затем гном поднялся, глянул на какие-то нехитро сработанные небольшие стрелы и миниатюрную лодочку и уставился на дверь, точно ожидая кого-то.
— Это ты, Имп? — Босые ноги зашлепали к двери. Соглядатаи, скользнув внутрь, скрылись за драпировками. — А мне казалось, дверь я закрыл. Ничто не напоминает так о старости, как шныряющий повсюду юный сорванец. Эх, болван, не надо было вытаскивать его из реки. О нет, нет, нет, надо было, мой милый Имп, сокровище мое несносное, благослови его боги и разрази гром. Да, мы рады, что спасли его, рады, как всегда.
Старый гном закрыл дверь и мгновенье сердито глядел на нее. Ивар, словно зачарованный, не мог оторвать глаз от уродливого создания с морщинистым, хмурым, обсыпанным волосатыми родинками лицом. Один глаз Андвари почти ослеп оттого, что постоянно был скошен, другой — широко раскрыт в горьком негодовании. Мгновение гном тревожно озирался в хаосе около двери, затем заковылял прочь, сдвинув щетинистые брови.
— Старею, старею, — бормотал он. — И здесь ужасно холодно, клянусь чем угодно. — Он поглядел на груду золота с надеждой, словно это была груда углей, и крикнул громче:
— Я говорю, здесь похолодало! Фафнир! Ты что, оглох, старый чайник?
Груда золота зашевелилась, и из нее поднялась чешуйчатая голова и с отвращением зевнула. Дым курился из драконьих ноздрей и из пасти, между розовым языком длиной примерно в ярд и грозным частоколом острых желтых зубов. Фафнир выпрямился, вытягивая длинные когтистые лапы почти к самым ногам Андвари, и выгнул спину, едва не достав до потолка и заметая золото колючим хвостом.
— И что же я, по-твоему, должен делать? — осведомился он, восхищенно разглядывая когти на правой передней лапе.
— Если не можешь хотя бы согреть пещеру, то тебе здесь и делать нечего! — отрезал Андвари. — Что за прок в драконе, если от него и тепла-то не дождешься! Я ведь только ради обогрева тебя держу, хотя ты и здорово разленился за последнее столетие-два. Только в нынешние дни я получаю куда больше дыма, чем огня. По-моему, ты постарел, Фафнир, ужасно постарел.
Фафнир встряхнулся, рассыпав дождь из золотых монет, застрявших в его чешуе:
— Уж не старее тебя. Я дышу, дышу теплом, пока вся зала не задымится, словно очаг, а в твоих старых костях все равно лед вместо костного мозга. Имп открывает двери настежь, пока я насквозь не промерзаю, а ты еще удивляешься, почему в пещере холодно!
— Это дело другое. Я помню, что закрыл дверь. — Андвари огляделся в полумраке, освещенном лишь приглушенным сиянием Фафнировой чешуи. — Здесь вот-вот могут появиться воры. Ты не перетрудился, охраняя сокровища.
— Чушь! Я так никого и не видел прошлой ночью. Говорю тебе, я испепелил мерзавцев, во всяком случае кого-то из них. Если они сегодня снова будут шнырять вокруг, уж я понагоняю на них страху!
Фафнир проволок к дверям свое объемистое брюхо, клацая и лязгая, точно груда доспехов. Соглядатаи ускользнули с его пути и затаились.
Андвари следовал за драконом, пронзительно крича:
— Слушай, наглый кусок пепла и сажи! Ты найдешь этих грабителей и отгонишь их от моих сокровищ! Вот именно, моих, потому что так оно и есть! Это я ныряю в реку за каждым кусочком золота, и я скорее побросаю его назад в воду, чем позволю кому-то взять хоть кусочек! Это и к тебе относится, да еще как!
— Сдохнешь ты когда-нибудь, старый карлик? — огрызнулся дракон и, переваливаясь к дверям, с ненавистью взмахнул хвостом. Вдруг он замер, принюхиваясь, и соглядатаи, затаившиеся за валом из старых кресел, похолодели.
— Я за версту чую запах альвов, и именно сейчас я, сдается, его почувствовал. И твой бесценный Имп здесь ни при чем.
— Подумаешь! Да ты не учуял бы и полсотни магов, даже если б они восседали прямо у тебя на носу. Чушь! Пошевеливайся, старый чайник!
Андвари с яростью захлопнул двери за драконом и заковылял назад к своему шаткому креслу и скудной трапезе, что-то злобно ворча себе под нос и трясясь от озноба в своем грязном и рваном плаще.
Ивар бесшумно отворил двери толчком. Миг — и они сбежали вниз по ступенькам и пересекли пещеру. Добежав до выхода, они услышали, как Фафнир пыхтит, отдувается и гремит крыльями. С небывалым усилием он наконец оторвался от земли и с грохотом взмыл в небо. В клубах смертоносного огня и дыма Фафнир поднялся выше — точно взошло чудовищное черно-красное солнце — и полетел зигзагами вниз вдоль речного каньона, выискивая добычу.
Когда он исчез из виду, с гребня горы неподалеку подал им знак Эйлифир. Разведчики, стараясь держаться так, чтобы не попасться на глаза Фафниру, если ему взбредет в голову вернуться, вскарабкались на скалу, где поджидал их Эйлифир.
Все альвы, забившись в небольшую расщелину, ждали их возвращения с крайним нетерпением.
— Ну, видели вы что-нибудь? — горячо вопрошал Скапти. — Видели золото?
— Еще как! — воскликнул Флоси с воодушевлением. — Золото! Целую гору золота, на которой клубочком свернулся Фафнир, точно кошка в лукошке; а посреди золота восседал старый Андвари и охранял его с грудой ржавых мечей. Веселенькое дельце, ничего не скажешь! Если б мы воровали золото монетку за монеткой под самым носом у Андвари, который зорок, как полсотни орлов, столетие-полтора мы бы на это истратили. Я уж не говорю о Фафнире, а он размером с корабль, когти у него точно серпы, а зубы — ножи. Я и представить себе не мог, что он такая громадина. Глаза у него размером с круглый шлем, не меньше.
— Ну-ну, ты преувеличиваешь, — заметил Регин, хладнокровно набивая свою трубку. — Фафнир стар, очень стар. Это видно по тому, как много он выдыхает дыма. Драконы к старости теряют почти весь огонь и дымят, точно старые печи. Его не так-то трудно будет прикончить.
Ивар медленно покачал головой:
— Все его тело покрыто металлическими пластинами с полфута толщиной, а кроме когтей и зубов у него есть еще ядовитый шип на кончике хвоста. Его не так-то легко убить, особенно без Глима. Может быть, нам напасть на него, когда он будет спать, и всем разом покончить с ним?
Альвы с неподдельным ужасом уставились на него.
— Но для того, чтобы убить дракона, нужна особая Сила, — пробормотал Финнвард. — Сила у нас, конечно, есть, но совсем не такая!
— Но ее довольно, чтобы наколдовать комету, — напомнил Ивар. — Разве ее не хватит, чтобы справиться с драконом?
Скапти энергично покачал головой:
— Убивать драконов — это занятие для героев, а не для пожилых альвов, которые едва только осознали смутные пределы своей Силы. Это тебя, Ивар, судьба избрала для такого подвига.
— Ну так пусть судьба и позаботится о том, чтобы мой меч был перекован, если ей, конечно, хочется, чтобы вы все-таки заплатили виру! — сердито огрызнулся Ивар.
Воцарилась мрачная тишина; все сидели молча, уткнувшись подбородками в колени. Постепенно все взоры обратились к Регину, который потягивал трубку, не сводя глаз с водопада.
— Пора Регину поломать над этим голову, — решительно объявил Скапти. — Если хочет получить кольцо Орд, пускай поработает мозгами.
— Постараюсь, — вздохнул Регин. — Да только сейчас я в таком же затруднении, как и вы.
— Мы можем перековать меч, — шевельнувшись, произнес Эйлифир. Ни у кого не хватило сил возражать ему.
Они расположились на ночлег в небольшой пещере среди скал. Там было тесно и дымно, но, по крайней мере, сухо и подальше от глаз Фафнира. Ивар, стоявший первую стражу, видел огненный полет дракона и чуял его смрадное дыхание. Наконец Фафнир, хлопая крыльями, вернулся к водопаду и с оглушительным шлепком плюхнулся на землю. Из укрытия Ивар слышал, как дракон отдувается. Долгое время Фафнир валялся, точно груда чешуи, постанывая и подвывая, и шкура его, раскалившись от перегрева, отливала жарким алым светом. Ивар жалел, что у него нет меча, — вот сейчас бы самое время атаковать Фафнира! Наконец дракон грузно поднялся на лапы и заковылял к пещере. Струи воды, ниспадавшей с карниза, шипели, попадая на его раскаленную чешую. Остаток ночи прошел спокойно.
На следующий день, пока у всех еще была жива в памяти злоба и мощь Фафнира, начался совет. Они долго спорили, и наконец Регин вскочил, схватившись за посох и оглядывая спутников воспаленными красными глазами.
— Вижу я, остается только одно, — заявил он. — Любой ценой перековать меч Элидагрима. Только он способен убить чудовище. Клянусь, я это сделаю, даже если поплачусь жизнью!
— Нет! — тотчас воскликнули хором Скапти и Эйлифир. Скапти встал и зашагал взад-вперед, нещадно терзая ухо.
— Эйлифир говорит, что мы сами можем перековать меч. Не знаю, прав он или нет. Но мы не хотим, чтобы этот меч стоил кому-нибудь жизни, — я разумею Регина Довольно и одного погибшего мага. Так чего же вы ждете, парни? Флоси, ты ведь ученик Регина; скажи нам, какой нужен огонь, чтобы расплавить Даинов металл.
Флоси обвел взглядом круг напряженных лиц:
— Вы и вправду думаете, что мы с этим справимся? Хватит у нас на это выучки? Вспомните, ведь я был так глуп и легкомыслен, что убил выдру вопреки приказу.
Ивар извлек обломки Глима из ножен:
— Я думаю — справитесь.
— И я, — добавил Регин. — Я не смогу помочь вам, но знаю, что у вас достанет Силы.
— Значит, мы это сделаем! — яростно вскричал Финнвард, схватив за руку Скапти и хлопая по ладоням остальных. Даже старый ворчливый Эгиль просиял и потирал руки, точно ему не терпелось приступить к работе.
— Прежде всего надо перевести руны, — сказал Регин. — Эйлифир, как ты разбираешься в рунах?
— Сносно, — ответил Эйлифир, взяв обломки и соединив их, чтобы прочесть руны.
Флоси оглядел пещеру и объявил, что она вполне подходит для кузни, а прочие с ним тотчас согласились.
— Либо нас разорвет на кусочки, — жизнерадостно заметил он, — либо мы задохнемся от жары, но по крайней мере один из нас должен дотянуть до того, чтобы вручить Ивару готовый меч. Может, это будет и последнее наше свершение, но, клянусь Одином и Асгардом, наилучшее. Все спустились в кузню, кроме Ивара и Регина, и взяли с собой меч. Регин едва мог усидеть на месте.
— Если бы я только достаточно очистился, чтобы им помочь!.. Но, боюсь, клинок расколется, если в нем будут мои чары. Что ж это они так тянут? Еще даже огня не развели.
После долгого молчания, когда в пещере все еще не зажегся огонь, у Регина так истощилось терпение, что он уже готов был ворваться в кузню.
— Как долго! — бормотал он, обеспокоенно поглядывая на солнце, склонявшееся к закату. — Они уже должны были завершить заклинание. Не может быть, чтобы оно тянулось так долго, Ивар. Чует мое сердце, что-то неладно!
В этот самый миг слабый алый отсвет окрасил камни пещеры. Становясь все сильнее, он превратился в поток глубокого красного света, изливавшегося из кузни и рассеивавшего сумерки. Даже Фафнир старательно облетел стороной это место, отправляясь на ночную охоту.
Ближе к рассвету Скапти растолкал Ивара и сообщил, что меч залит в форму и теперь охлаждается. С наступлением дня завел свою песню молот и пел, не уставая, пять дней. Когда один альв уставал, его тотчас сменял другой, пока меч не стал от рукояти до острия дивно тонким, совершенно прямым и гибельно острым.
К полудню шестого дня альвы вышли из пещеры, закопченные, измазанные сажей, но торжествующие. Скапти протянул Ивару меч в ножнах.
— Ты первым обнажишь новый Глим, — промолвил он. — Надо бы сказать речь, но так уж и быть, пощажу вас всех и забуду об этом. Ну вот он, Ивар, твой меч. Он немного больше прежнего и без украшений. Когда ты убьешь Фафнира, мы запечатлеем на нем дракона и всю историю меча. Обнажи его, Ивар, и испытай.
Ивар медленно вынул из ножен длинный изящный клинок. Он был красив простой и строгой красотой, точно луч солнечного света, в котором пляшут пылинки. Рукоять осталась такой же, как в ту пору, когда мечом владел Элидагрим.
— И он не сломается, — пробормотал Ивар, то ли спрашивая, то ли утверждая. В горле у него стоял комок восторга, смешанного со страхом. Меч в его руке казался хрупким, как камышинка, и небывало легким.
На закопченных лицах альвов блеснули довольные ухмылки.
— А ты попробуй, — радостно хихикнул Эгиль.
Ивар, холодея от боязни и надежды, поднял меч обеими руками. Клинок отозвался шепотом, когда он опустил его, и с чистым ясным звуком врезался в валун. Брызнули каменные осколки, но Глим не растрескался и не погнулся. Ни царапинки не было на его блистающем лезвии, зато валун рассыпался в крошево.
Альвы не завопили от восторга, а лишь заухмылялись и закивали, точно эта сцена их ничуть не удивила. Регин торжественно пожал им руки, одному за другим, поздравил и высказал свое восхищение.
— Но это еще не все, — продолжал Флоси. — Тебе ведь нужен щит, чтобы заслониться от огненного дыхания Фафнира. Щит, который не расплавится и не сгорит. — Он вручил Ивару блестящий щит из легкого металла и скромно поклонился. — Я сделал его сам, — добавил Флоси, покуда Ивар любовался щитом.
Наконец наступило неизбежное молчание. Все смотрели на Ивара с нетерпением и некоторой опаской.
Вопрос, которого избегали все, задал Регин:
— Ну и когда же ты намерен вызвать Фафнира на бой?
Ивар в прошедшие дни вряд ли думал о чем-то другом.
— Я встречусь с ним на закате, когда он выползет из пещеры.
— Сегодня вечером? — с дрожью в голосе осведомился Финнвард.
— Да, — сказал Ивар, — сегодня вечером. Чем раньше, тем лучше. А теперь, если вы не против, я хотел бы побыть один. Пока не придет время.
— Я тоже хочу идти, можно я пойду?.. Ну пожалуйста…
Ивар никогда прежде не слышал, чтобы Флоси говорил: «Пожалуйста!» Юноша был так потрясен, что разрешил Флоси идти с ними. Тут же он начал сожалеть, что поспешил, но брать свои слова назад было уже поздно. Пока Флоси зашнуровывал потуже сапоги и осматривал меч, Ивар и Скапти договаривались, где встречаться после похода в пещеру.
Регин повел их по черному песку к огромным вратам. Они с величайшей осторожностью обогнули бухточку, прижимаясь к скалам, и сбоку подкрались к самим вратам. Гигантские прочные створки под слоем мха покрывала искусная резьба.
Коридор за вратами тускло освещал свет, падавший из щели между створками, и воздух был пропитан странным запахом, смесью гари и разложения. Стены были изукрашены почти стершейся резьбой. Пол из песка и гальки под ногами пришельцев постепенно подымался вверх, точно в любую минуту мог превратиться в ряд ступеней. Песок заглушал их шаги, когда они неторопливо шли вперед, к смутному пятну света.
Коридор вывел в громадную пещеру, чьи своды подпирали каменные колонны. На входе в пещеру с тихим свистом ниспадала завеса воды, придавая свету бледный водянистый отлив, розовый от закатных лучей солнца. В смутном свете видны были изломанная резьба и полуобрушенные балюстрады. Каменная лестница вела вверх, к другим огромным вратам. Ивар шагнул было туда, но Регин резко одернул его и кивнул на вход в пещеру, дав знак помалкивать.
Небольшая сгорбленная фигурка сидела скорчась на самом краю, зачарованно глядя сквозь завесу падающей воды. Длинные, совершенно белые волосы человечка стекали по его плечам, борода лежала на сдвинутых костлявых коленях, узловатые руки были покрыты наростами. Он глядел на воду как зачарованный. Вдруг человечек чуть распрямился и поспешил к опорам для рук, высеченным в скальной стене. Миг — и он совершенно исчез из виду.
Вскоре он вернулся, втащив себя в пещеру на длинных тощих руках. Он присел на корточки; вода струями текла с его волос, бороды и лохмотьев, пока он разглядывал добычу. Это был золотой наруч — подобные вещи можно было встретить только в очень древних собраниях драгоценностей.
Андвари ловко выжал бороду и затрусил к небольшой горке золота: монеты, рукоять меча и прочие мелкие предметы, которые он сегодня выудил из реки. Затем он вернулся к обрыву и снова уселся там, словно дряхлый и несчастный нищий, зачарованно глядя в гремящую под ним воду.
Соглядатаи молчали, не шевелясь. Наконец солнце кануло за скальную стену, и в пещере потемнело. Андвари встал, потянулся и, нагнувшись, стал собирать свою дневную добычу. Согнувшись под ее тяжестью, он заковылял в темноту и начал подниматься по избитым ступенькам. Не обменявшись ни словом, соглядатаи двинулись за ним, как тени, следя за гномом из-за полуобрушенных балюстрад.
Лестница завершилась широкими двустворчатыми дверями с большими ручками в виде колец. Андвари с усилием потянул за одно кольцо и проскользнул в образовавшуюся щель, из которой брызнул оранжевый отсвет огня; затем створка была поспешно прикрыта.
Ивар следовал за Андвари почти до самых дверей. Он осторожно толкнул створку, решив, что они не заколдованные и откроются, когда он того пожелает. С величайшей осторожностью Ивар приоткрыл дверь. Флоси, опустившись на колени, заглянул в щель и сделал знак Ивару открыть дверь пошире.
Чертог, в который они заглядывали, носил следы погибшего величия. Драпировки свисали с высокого потолка, точно старое, прогнившее тряпье, стены позеленели от сырости, и мебель трудами рухляди громоздилась по углам. Все это взгляд Ивара уловил в одно мгновение, а затем все его внимание привлекла картина в центре чертога. Гора блистающего золота возвышалась над крохотной фигуркой Андвари, который сидел в шатком кресле посреди залежей сказочных сокровищ, в беспорядке рассыпанных по полу. Он ел сырую рыбу, кутаясь в рваный и грязный плащ. Затем гном поднялся, глянул на какие-то нехитро сработанные небольшие стрелы и миниатюрную лодочку и уставился на дверь, точно ожидая кого-то.
— Это ты, Имп? — Босые ноги зашлепали к двери. Соглядатаи, скользнув внутрь, скрылись за драпировками. — А мне казалось, дверь я закрыл. Ничто не напоминает так о старости, как шныряющий повсюду юный сорванец. Эх, болван, не надо было вытаскивать его из реки. О нет, нет, нет, надо было, мой милый Имп, сокровище мое несносное, благослови его боги и разрази гром. Да, мы рады, что спасли его, рады, как всегда.
Старый гном закрыл дверь и мгновенье сердито глядел на нее. Ивар, словно зачарованный, не мог оторвать глаз от уродливого создания с морщинистым, хмурым, обсыпанным волосатыми родинками лицом. Один глаз Андвари почти ослеп оттого, что постоянно был скошен, другой — широко раскрыт в горьком негодовании. Мгновение гном тревожно озирался в хаосе около двери, затем заковылял прочь, сдвинув щетинистые брови.
— Старею, старею, — бормотал он. — И здесь ужасно холодно, клянусь чем угодно. — Он поглядел на груду золота с надеждой, словно это была груда углей, и крикнул громче:
— Я говорю, здесь похолодало! Фафнир! Ты что, оглох, старый чайник?
Груда золота зашевелилась, и из нее поднялась чешуйчатая голова и с отвращением зевнула. Дым курился из драконьих ноздрей и из пасти, между розовым языком длиной примерно в ярд и грозным частоколом острых желтых зубов. Фафнир выпрямился, вытягивая длинные когтистые лапы почти к самым ногам Андвари, и выгнул спину, едва не достав до потолка и заметая золото колючим хвостом.
— И что же я, по-твоему, должен делать? — осведомился он, восхищенно разглядывая когти на правой передней лапе.
— Если не можешь хотя бы согреть пещеру, то тебе здесь и делать нечего! — отрезал Андвари. — Что за прок в драконе, если от него и тепла-то не дождешься! Я ведь только ради обогрева тебя держу, хотя ты и здорово разленился за последнее столетие-два. Только в нынешние дни я получаю куда больше дыма, чем огня. По-моему, ты постарел, Фафнир, ужасно постарел.
Фафнир встряхнулся, рассыпав дождь из золотых монет, застрявших в его чешуе:
— Уж не старее тебя. Я дышу, дышу теплом, пока вся зала не задымится, словно очаг, а в твоих старых костях все равно лед вместо костного мозга. Имп открывает двери настежь, пока я насквозь не промерзаю, а ты еще удивляешься, почему в пещере холодно!
— Это дело другое. Я помню, что закрыл дверь. — Андвари огляделся в полумраке, освещенном лишь приглушенным сиянием Фафнировой чешуи. — Здесь вот-вот могут появиться воры. Ты не перетрудился, охраняя сокровища.
— Чушь! Я так никого и не видел прошлой ночью. Говорю тебе, я испепелил мерзавцев, во всяком случае кого-то из них. Если они сегодня снова будут шнырять вокруг, уж я понагоняю на них страху!
Фафнир проволок к дверям свое объемистое брюхо, клацая и лязгая, точно груда доспехов. Соглядатаи ускользнули с его пути и затаились.
Андвари следовал за драконом, пронзительно крича:
— Слушай, наглый кусок пепла и сажи! Ты найдешь этих грабителей и отгонишь их от моих сокровищ! Вот именно, моих, потому что так оно и есть! Это я ныряю в реку за каждым кусочком золота, и я скорее побросаю его назад в воду, чем позволю кому-то взять хоть кусочек! Это и к тебе относится, да еще как!
— Сдохнешь ты когда-нибудь, старый карлик? — огрызнулся дракон и, переваливаясь к дверям, с ненавистью взмахнул хвостом. Вдруг он замер, принюхиваясь, и соглядатаи, затаившиеся за валом из старых кресел, похолодели.
— Я за версту чую запах альвов, и именно сейчас я, сдается, его почувствовал. И твой бесценный Имп здесь ни при чем.
— Подумаешь! Да ты не учуял бы и полсотни магов, даже если б они восседали прямо у тебя на носу. Чушь! Пошевеливайся, старый чайник!
Андвари с яростью захлопнул двери за драконом и заковылял назад к своему шаткому креслу и скудной трапезе, что-то злобно ворча себе под нос и трясясь от озноба в своем грязном и рваном плаще.
Ивар бесшумно отворил двери толчком. Миг — и они сбежали вниз по ступенькам и пересекли пещеру. Добежав до выхода, они услышали, как Фафнир пыхтит, отдувается и гремит крыльями. С небывалым усилием он наконец оторвался от земли и с грохотом взмыл в небо. В клубах смертоносного огня и дыма Фафнир поднялся выше — точно взошло чудовищное черно-красное солнце — и полетел зигзагами вниз вдоль речного каньона, выискивая добычу.
Когда он исчез из виду, с гребня горы неподалеку подал им знак Эйлифир. Разведчики, стараясь держаться так, чтобы не попасться на глаза Фафниру, если ему взбредет в голову вернуться, вскарабкались на скалу, где поджидал их Эйлифир.
Все альвы, забившись в небольшую расщелину, ждали их возвращения с крайним нетерпением.
— Ну, видели вы что-нибудь? — горячо вопрошал Скапти. — Видели золото?
— Еще как! — воскликнул Флоси с воодушевлением. — Золото! Целую гору золота, на которой клубочком свернулся Фафнир, точно кошка в лукошке; а посреди золота восседал старый Андвари и охранял его с грудой ржавых мечей. Веселенькое дельце, ничего не скажешь! Если б мы воровали золото монетку за монеткой под самым носом у Андвари, который зорок, как полсотни орлов, столетие-полтора мы бы на это истратили. Я уж не говорю о Фафнире, а он размером с корабль, когти у него точно серпы, а зубы — ножи. Я и представить себе не мог, что он такая громадина. Глаза у него размером с круглый шлем, не меньше.
— Ну-ну, ты преувеличиваешь, — заметил Регин, хладнокровно набивая свою трубку. — Фафнир стар, очень стар. Это видно по тому, как много он выдыхает дыма. Драконы к старости теряют почти весь огонь и дымят, точно старые печи. Его не так-то трудно будет прикончить.
Ивар медленно покачал головой:
— Все его тело покрыто металлическими пластинами с полфута толщиной, а кроме когтей и зубов у него есть еще ядовитый шип на кончике хвоста. Его не так-то легко убить, особенно без Глима. Может быть, нам напасть на него, когда он будет спать, и всем разом покончить с ним?
Альвы с неподдельным ужасом уставились на него.
— Но для того, чтобы убить дракона, нужна особая Сила, — пробормотал Финнвард. — Сила у нас, конечно, есть, но совсем не такая!
— Но ее довольно, чтобы наколдовать комету, — напомнил Ивар. — Разве ее не хватит, чтобы справиться с драконом?
Скапти энергично покачал головой:
— Убивать драконов — это занятие для героев, а не для пожилых альвов, которые едва только осознали смутные пределы своей Силы. Это тебя, Ивар, судьба избрала для такого подвига.
— Ну так пусть судьба и позаботится о том, чтобы мой меч был перекован, если ей, конечно, хочется, чтобы вы все-таки заплатили виру! — сердито огрызнулся Ивар.
Воцарилась мрачная тишина; все сидели молча, уткнувшись подбородками в колени. Постепенно все взоры обратились к Регину, который потягивал трубку, не сводя глаз с водопада.
— Пора Регину поломать над этим голову, — решительно объявил Скапти. — Если хочет получить кольцо Орд, пускай поработает мозгами.
— Постараюсь, — вздохнул Регин. — Да только сейчас я в таком же затруднении, как и вы.
— Мы можем перековать меч, — шевельнувшись, произнес Эйлифир. Ни у кого не хватило сил возражать ему.
Они расположились на ночлег в небольшой пещере среди скал. Там было тесно и дымно, но, по крайней мере, сухо и подальше от глаз Фафнира. Ивар, стоявший первую стражу, видел огненный полет дракона и чуял его смрадное дыхание. Наконец Фафнир, хлопая крыльями, вернулся к водопаду и с оглушительным шлепком плюхнулся на землю. Из укрытия Ивар слышал, как дракон отдувается. Долгое время Фафнир валялся, точно груда чешуи, постанывая и подвывая, и шкура его, раскалившись от перегрева, отливала жарким алым светом. Ивар жалел, что у него нет меча, — вот сейчас бы самое время атаковать Фафнира! Наконец дракон грузно поднялся на лапы и заковылял к пещере. Струи воды, ниспадавшей с карниза, шипели, попадая на его раскаленную чешую. Остаток ночи прошел спокойно.
На следующий день, пока у всех еще была жива в памяти злоба и мощь Фафнира, начался совет. Они долго спорили, и наконец Регин вскочил, схватившись за посох и оглядывая спутников воспаленными красными глазами.
— Вижу я, остается только одно, — заявил он. — Любой ценой перековать меч Элидагрима. Только он способен убить чудовище. Клянусь, я это сделаю, даже если поплачусь жизнью!
— Нет! — тотчас воскликнули хором Скапти и Эйлифир. Скапти встал и зашагал взад-вперед, нещадно терзая ухо.
— Эйлифир говорит, что мы сами можем перековать меч. Не знаю, прав он или нет. Но мы не хотим, чтобы этот меч стоил кому-нибудь жизни, — я разумею Регина Довольно и одного погибшего мага. Так чего же вы ждете, парни? Флоси, ты ведь ученик Регина; скажи нам, какой нужен огонь, чтобы расплавить Даинов металл.
Флоси обвел взглядом круг напряженных лиц:
— Вы и вправду думаете, что мы с этим справимся? Хватит у нас на это выучки? Вспомните, ведь я был так глуп и легкомыслен, что убил выдру вопреки приказу.
Ивар извлек обломки Глима из ножен:
— Я думаю — справитесь.
— И я, — добавил Регин. — Я не смогу помочь вам, но знаю, что у вас достанет Силы.
— Значит, мы это сделаем! — яростно вскричал Финнвард, схватив за руку Скапти и хлопая по ладоням остальных. Даже старый ворчливый Эгиль просиял и потирал руки, точно ему не терпелось приступить к работе.
— Прежде всего надо перевести руны, — сказал Регин. — Эйлифир, как ты разбираешься в рунах?
— Сносно, — ответил Эйлифир, взяв обломки и соединив их, чтобы прочесть руны.
Флоси оглядел пещеру и объявил, что она вполне подходит для кузни, а прочие с ним тотчас согласились.
— Либо нас разорвет на кусочки, — жизнерадостно заметил он, — либо мы задохнемся от жары, но по крайней мере один из нас должен дотянуть до того, чтобы вручить Ивару готовый меч. Может, это будет и последнее наше свершение, но, клянусь Одином и Асгардом, наилучшее. Все спустились в кузню, кроме Ивара и Регина, и взяли с собой меч. Регин едва мог усидеть на месте.
— Если бы я только достаточно очистился, чтобы им помочь!.. Но, боюсь, клинок расколется, если в нем будут мои чары. Что ж это они так тянут? Еще даже огня не развели.
После долгого молчания, когда в пещере все еще не зажегся огонь, у Регина так истощилось терпение, что он уже готов был ворваться в кузню.
— Как долго! — бормотал он, обеспокоенно поглядывая на солнце, склонявшееся к закату. — Они уже должны были завершить заклинание. Не может быть, чтобы оно тянулось так долго, Ивар. Чует мое сердце, что-то неладно!
В этот самый миг слабый алый отсвет окрасил камни пещеры. Становясь все сильнее, он превратился в поток глубокого красного света, изливавшегося из кузни и рассеивавшего сумерки. Даже Фафнир старательно облетел стороной это место, отправляясь на ночную охоту.
Ближе к рассвету Скапти растолкал Ивара и сообщил, что меч залит в форму и теперь охлаждается. С наступлением дня завел свою песню молот и пел, не уставая, пять дней. Когда один альв уставал, его тотчас сменял другой, пока меч не стал от рукояти до острия дивно тонким, совершенно прямым и гибельно острым.
К полудню шестого дня альвы вышли из пещеры, закопченные, измазанные сажей, но торжествующие. Скапти протянул Ивару меч в ножнах.
— Ты первым обнажишь новый Глим, — промолвил он. — Надо бы сказать речь, но так уж и быть, пощажу вас всех и забуду об этом. Ну вот он, Ивар, твой меч. Он немного больше прежнего и без украшений. Когда ты убьешь Фафнира, мы запечатлеем на нем дракона и всю историю меча. Обнажи его, Ивар, и испытай.
Ивар медленно вынул из ножен длинный изящный клинок. Он был красив простой и строгой красотой, точно луч солнечного света, в котором пляшут пылинки. Рукоять осталась такой же, как в ту пору, когда мечом владел Элидагрим.
— И он не сломается, — пробормотал Ивар, то ли спрашивая, то ли утверждая. В горле у него стоял комок восторга, смешанного со страхом. Меч в его руке казался хрупким, как камышинка, и небывало легким.
На закопченных лицах альвов блеснули довольные ухмылки.
— А ты попробуй, — радостно хихикнул Эгиль.
Ивар, холодея от боязни и надежды, поднял меч обеими руками. Клинок отозвался шепотом, когда он опустил его, и с чистым ясным звуком врезался в валун. Брызнули каменные осколки, но Глим не растрескался и не погнулся. Ни царапинки не было на его блистающем лезвии, зато валун рассыпался в крошево.
Альвы не завопили от восторга, а лишь заухмылялись и закивали, точно эта сцена их ничуть не удивила. Регин торжественно пожал им руки, одному за другим, поздравил и высказал свое восхищение.
— Но это еще не все, — продолжал Флоси. — Тебе ведь нужен щит, чтобы заслониться от огненного дыхания Фафнира. Щит, который не расплавится и не сгорит. — Он вручил Ивару блестящий щит из легкого металла и скромно поклонился. — Я сделал его сам, — добавил Флоси, покуда Ивар любовался щитом.
Наконец наступило неизбежное молчание. Все смотрели на Ивара с нетерпением и некоторой опаской.
Вопрос, которого избегали все, задал Регин:
— Ну и когда же ты намерен вызвать Фафнира на бой?
Ивар в прошедшие дни вряд ли думал о чем-то другом.
— Я встречусь с ним на закате, когда он выползет из пещеры.
— Сегодня вечером? — с дрожью в голосе осведомился Финнвард.
— Да, — сказал Ивар, — сегодня вечером. Чем раньше, тем лучше. А теперь, если вы не против, я хотел бы побыть один. Пока не придет время.
Глава 25
Оставив спутников, Ивар вышел из пещеры и спустился на песчаную арену у подножия водопада. Там некуда было бы уйти от Фафнира; с одной стороны высились отвесные скалы, с другой — зияла пропасть, в которой ярилась река, изрыгаясь из тесноты каменной чаши у подножья водопада. У Ивара мелькнула мысль, что, если его меч не справится с работой, придется ему выбирать между гибелью в огне или в воде.
Он стал так, чтобы, когда дракон выползет из пещеры, первым попасться ему на глаза. Наблюдая, как солнце.медленно сползает к западу, Ивар сжимал в руке кинжал Бирны и думал обо всех приключениях, которые привели его сюда, на это место. Думал он и о родителях, оставшихся в Безрыбье, — узнали ли они о том, что он исчез из дома Бирны. Скорее всего, решил он, люди сочли его и Бирну жертвами какого-нибудь несчастья — то ли они в темноте свалились в расщелину, то ли их убили разбойники. А еще он думал о Гизуре.
Ждать ему пришлось не долго. Едва небо потемнело, как появился дракон. Он кашлял и отфыркивался сажей, болезненно моргая своими светящимися глазами. Тяжело вздыхая, Фафнир выбрался из пещеры и остановился, протирая глаза тыльной стороной чешуйчатых лап. Для пробы он выдохнул облачко пламени и тут же так закашлялся, что Ивару оставалось лишь надеяться, что дракон задохнется до смерти, и дело с концом. Густой черный дым сочился из-под чешуи чудовища.
Ивар обнажил меч и шагнул вперед из-за укрытия меж камней:
— Добрый вечер, дракон.
Фафнир изумленно фыркнул и широко раскрыл глаза. Футах в пятидесяти от него, у самого порога его жилища, стоял какой-то ничтожный человечишка, который держался оскорбительно и угрожающе. Ворчание вырвалось из самой глубины груди Фафнира, и смертоносный хвост заметался.
— Знаешь ли ты, кто я? — прогремел он. — Я — Фафнир, сильнейший среди сильных и могущественнейший среди могущественных! От моего голоса трепещет земля! Как осмелился ты пробраться в мои владения? И что тебе здесь нужно?
Фафнир принял величественную позу, наполовину распустив крылья и изогнув когтистые лапы, а шею выгнув так, что голова почти касалась груди.
— Мы пришли за золотом, — отвечал Ивар, вытянув перед собой меч. — Оно по праву принадлежит мертвым альвам или же, во всяком случае, живым, которые употребят его во благо. Нам нужно золото, чтобы укрепить мир между льесальвами и черными гномами.
— И ты думаешь, мы отдадим вам золото ради блага народов, до которых нам нет никакого дела? — с ворчанием осведомился дракон.
— Это сделать проще, чем убивать тебя, — отвечал Ивар, взмахнув мечом. — А я непременно убью тебя, если ты попытаешься преградить нам дорогу к золоту.
— Боюсь, что этот бой окажется неравным. Такую мелочь я мог бы запросто прикончить одним ударом.
Ивар закрутил меч над головой, и тот пропел уверенную и властную песнь.
— Неравного боя не будет, не надейся! Этот меч принадлежал Элидагриму, а теперь он мой и дан мне именно для этого поединка. Будешь ты защищать золото, Фафнир, или позволишь нам забрать его миром?
Фафнир слегка умерил свой воинственный пыл:
— Да стоит ли золото того, чтобы за него погибать? Пускай себе старый Андвари платит за него своей жизнью, если уж ему угодно каждый день рисковать ею, прыгая в ледяную воду за каждой монеткой. Если хочешь, забирай это золото прямо сейчас. Кликни своих друзей, чтобы вышли из укрытия, и забирайте золото. — Дракон неуклюже развернулся, показав Ивару колючий гребень брони на спине.
— Я думаю, у моих друзей хватит здравого смысла не показываться тебе на глаза, — ответил Ивар. — Не такие мы глупцы, чтобы верить слову дракона. Ты уже пытался нас убить, даже не потрудившись узнать, кто мы такие и что нам нужно, и потому я сильно сомневаюсь, что ты отдашь нам золото без боя.
Фафнир глянул на него через плечо:
— Для меня это золото — хлам, не больше. Мне нет дела до него, я на нем только сплю, и это не самое мягкое в мире ложе. Все, что я хочу, — чтобы меня оставили в покое, так что зови сюда своих друзей, если тебе и впрямь так нужно золото.
— Нет. Я тебе не верю. Решим это дело вдвоем, Фафнир: уйти или погибнуть; и мне нет дела до того, что выберешь ты.
Фафнир испустил тяжелый дымный вздох и расправил крылья, точно собираясь взлететь. Затем стремительно, как молния, со щелчком взметнулся его колючий хвост, вооруженный смертоносным шипом. Ивар едва успел нанести удар и отпрянуть прочь. Кончик хвоста был отрублен, и из раны хлестнула ядовитая кровь. Дракон пронзительно взревел и развернулся к Ивару, изрыгая огонь и дым. Ивар отразил пламя щитом Флоси и, метнувшись к дракону, врубился в огромную заднюю лапу Фафнира, как терьер хватает за ногу коня. Массивная чешуя была разрублена одним ударом, который рассек и сухожилия, а Ивар бросился прочь в тот самый миг, когда дракон повернулся, чтобы схватить его. Эта рана замедлила движения дракона, но подхлестнула его ярость. Дым и огонь, бурля, хлестали из его пасти, чешуя отливала вишнево-красным цветом гнева. Каждую его атаку Ивар успешно отражал, а Фафниру доставалось лишь несколько серьезных ран и множество мелких. Он попытался ударить Ивара когтистой лапой и потерял несколько когтей.
Ивар прятался за щитом от бушующего вокруг пламени. Глаза его слезились от дыма, на одной руке появился небольшой ожог, но больше ничего серьезного. Фафнир попятился отдышаться, бешено глядя на Ивара, из его зияющих ран сочился дым. Он был на диво вынослив. Рана на груди, для другого смертельная, у него лишь исторгла фонтан огня и как будто ничуть его не ослабила.
После двух новых стычек Ивар начал гадать, что же еще нужно сделать, чтобы убить дракона. Фафнир только смеялся над своими ранами и попытался зубами ухватить меч. Ивар вовремя успел отдернуть руку с мечом и не дать дракону проделать эту штуку. Ничего не оставалось, как погибнуть, — или быть убитым драконом, или рекой. Фафнир уже несколько раз пытался прижать Ивара к обрыву, под которым бесновалась река, но Ивар счастливо избежал этой угрозы и, храбро бросившись на Фафнира, отогнал его назад. Меч, казалось, сам сражался в его руке, точно Элидагрим незримо вел его. Ивар знал, что его отяжелевшая рука не может полностью владеть мечом.
Фафнир снова помешкал, хрипя и булькая, и через плечо украдкой глянул на обрыв, оказавшийся теперь за его спиной. Тотчас же Ивар осознал величайший ужас, который дракон испытывал перед водой. Суженными, горящими ненавистью глазами Фафнир впился в Ивара и прорычал:
— Это наша последняя схватка, мой вороватый болтливый приятель. И ты, и твой проклятый меч очень скоро упокоитесь на дне Дрангарстрома!
Ивар не ответил, и тогда дракон обрушил на него ливень огня, так что щит раскалился и его почти невозможно было держать; но Ивар не бросил щита, а, держа его перед собой, подступал к дракону. Фафнир был зажат между ним и рекой.
Дракон тотчас же разгадал его намерения. Очертя голову он с яростью бросился на Ивара, скрежеща когтями и клацая зубами в отчаянном бешенстве. Ивар не отступил, сознавая еще яснее, чем прежде, что мечом управляет не только его сила, и дивясь тому, как ловко и проворно отбивает меч атаки Фафнира.
В конце концов Фафнир начал отступать. Он сделал еще несколько отчаянных бросков, которые Ивар, продвигаясь вперед, легко отразил. Наконец Фафнир остановился на краю обрыва, ревя в последнем вызове и хлеща себя хвостом по бокам. Вода, бурлившая внизу, вплескивалась так, что брызги долетали до его раскаленной чешуи и с шипением испарялись, точно на горячих углях, а это еще больше разъярило Фафнира. Приняв оборонительную позицию, он без конца поливал Ивара пламенем, — не понятно, откуда оно бралось, думал Ивар. Пламя волнами накатывалось на него, обжигая кожу там, где она не была прикрыта одеждой.Щит, который он сжимал в руке, стал вдруг невероятно горячим, таким горячим, что удержать его было невозможно, и Ивар, отшвырнув щит, увидел, что он почти расплавился. Тогда он занес меч, словно дротик, над головой и изо всей силы метнул в разинутую пасть Фафнира. Меч проткнул огнедышащую глотку, и Фафнир завизжал и отшатнулся, безуспешно пытаясь когтями выдернуть меч. Сверкающее острие Глима пронзило его хребет и вышло наружу.
Он стал так, чтобы, когда дракон выползет из пещеры, первым попасться ему на глаза. Наблюдая, как солнце.медленно сползает к западу, Ивар сжимал в руке кинжал Бирны и думал обо всех приключениях, которые привели его сюда, на это место. Думал он и о родителях, оставшихся в Безрыбье, — узнали ли они о том, что он исчез из дома Бирны. Скорее всего, решил он, люди сочли его и Бирну жертвами какого-нибудь несчастья — то ли они в темноте свалились в расщелину, то ли их убили разбойники. А еще он думал о Гизуре.
Ждать ему пришлось не долго. Едва небо потемнело, как появился дракон. Он кашлял и отфыркивался сажей, болезненно моргая своими светящимися глазами. Тяжело вздыхая, Фафнир выбрался из пещеры и остановился, протирая глаза тыльной стороной чешуйчатых лап. Для пробы он выдохнул облачко пламени и тут же так закашлялся, что Ивару оставалось лишь надеяться, что дракон задохнется до смерти, и дело с концом. Густой черный дым сочился из-под чешуи чудовища.
Ивар обнажил меч и шагнул вперед из-за укрытия меж камней:
— Добрый вечер, дракон.
Фафнир изумленно фыркнул и широко раскрыл глаза. Футах в пятидесяти от него, у самого порога его жилища, стоял какой-то ничтожный человечишка, который держался оскорбительно и угрожающе. Ворчание вырвалось из самой глубины груди Фафнира, и смертоносный хвост заметался.
— Знаешь ли ты, кто я? — прогремел он. — Я — Фафнир, сильнейший среди сильных и могущественнейший среди могущественных! От моего голоса трепещет земля! Как осмелился ты пробраться в мои владения? И что тебе здесь нужно?
Фафнир принял величественную позу, наполовину распустив крылья и изогнув когтистые лапы, а шею выгнув так, что голова почти касалась груди.
— Мы пришли за золотом, — отвечал Ивар, вытянув перед собой меч. — Оно по праву принадлежит мертвым альвам или же, во всяком случае, живым, которые употребят его во благо. Нам нужно золото, чтобы укрепить мир между льесальвами и черными гномами.
— И ты думаешь, мы отдадим вам золото ради блага народов, до которых нам нет никакого дела? — с ворчанием осведомился дракон.
— Это сделать проще, чем убивать тебя, — отвечал Ивар, взмахнув мечом. — А я непременно убью тебя, если ты попытаешься преградить нам дорогу к золоту.
— Боюсь, что этот бой окажется неравным. Такую мелочь я мог бы запросто прикончить одним ударом.
Ивар закрутил меч над головой, и тот пропел уверенную и властную песнь.
— Неравного боя не будет, не надейся! Этот меч принадлежал Элидагриму, а теперь он мой и дан мне именно для этого поединка. Будешь ты защищать золото, Фафнир, или позволишь нам забрать его миром?
Фафнир слегка умерил свой воинственный пыл:
— Да стоит ли золото того, чтобы за него погибать? Пускай себе старый Андвари платит за него своей жизнью, если уж ему угодно каждый день рисковать ею, прыгая в ледяную воду за каждой монеткой. Если хочешь, забирай это золото прямо сейчас. Кликни своих друзей, чтобы вышли из укрытия, и забирайте золото. — Дракон неуклюже развернулся, показав Ивару колючий гребень брони на спине.
— Я думаю, у моих друзей хватит здравого смысла не показываться тебе на глаза, — ответил Ивар. — Не такие мы глупцы, чтобы верить слову дракона. Ты уже пытался нас убить, даже не потрудившись узнать, кто мы такие и что нам нужно, и потому я сильно сомневаюсь, что ты отдашь нам золото без боя.
Фафнир глянул на него через плечо:
— Для меня это золото — хлам, не больше. Мне нет дела до него, я на нем только сплю, и это не самое мягкое в мире ложе. Все, что я хочу, — чтобы меня оставили в покое, так что зови сюда своих друзей, если тебе и впрямь так нужно золото.
— Нет. Я тебе не верю. Решим это дело вдвоем, Фафнир: уйти или погибнуть; и мне нет дела до того, что выберешь ты.
Фафнир испустил тяжелый дымный вздох и расправил крылья, точно собираясь взлететь. Затем стремительно, как молния, со щелчком взметнулся его колючий хвост, вооруженный смертоносным шипом. Ивар едва успел нанести удар и отпрянуть прочь. Кончик хвоста был отрублен, и из раны хлестнула ядовитая кровь. Дракон пронзительно взревел и развернулся к Ивару, изрыгая огонь и дым. Ивар отразил пламя щитом Флоси и, метнувшись к дракону, врубился в огромную заднюю лапу Фафнира, как терьер хватает за ногу коня. Массивная чешуя была разрублена одним ударом, который рассек и сухожилия, а Ивар бросился прочь в тот самый миг, когда дракон повернулся, чтобы схватить его. Эта рана замедлила движения дракона, но подхлестнула его ярость. Дым и огонь, бурля, хлестали из его пасти, чешуя отливала вишнево-красным цветом гнева. Каждую его атаку Ивар успешно отражал, а Фафниру доставалось лишь несколько серьезных ран и множество мелких. Он попытался ударить Ивара когтистой лапой и потерял несколько когтей.
Ивар прятался за щитом от бушующего вокруг пламени. Глаза его слезились от дыма, на одной руке появился небольшой ожог, но больше ничего серьезного. Фафнир попятился отдышаться, бешено глядя на Ивара, из его зияющих ран сочился дым. Он был на диво вынослив. Рана на груди, для другого смертельная, у него лишь исторгла фонтан огня и как будто ничуть его не ослабила.
После двух новых стычек Ивар начал гадать, что же еще нужно сделать, чтобы убить дракона. Фафнир только смеялся над своими ранами и попытался зубами ухватить меч. Ивар вовремя успел отдернуть руку с мечом и не дать дракону проделать эту штуку. Ничего не оставалось, как погибнуть, — или быть убитым драконом, или рекой. Фафнир уже несколько раз пытался прижать Ивара к обрыву, под которым бесновалась река, но Ивар счастливо избежал этой угрозы и, храбро бросившись на Фафнира, отогнал его назад. Меч, казалось, сам сражался в его руке, точно Элидагрим незримо вел его. Ивар знал, что его отяжелевшая рука не может полностью владеть мечом.
Фафнир снова помешкал, хрипя и булькая, и через плечо украдкой глянул на обрыв, оказавшийся теперь за его спиной. Тотчас же Ивар осознал величайший ужас, который дракон испытывал перед водой. Суженными, горящими ненавистью глазами Фафнир впился в Ивара и прорычал:
— Это наша последняя схватка, мой вороватый болтливый приятель. И ты, и твой проклятый меч очень скоро упокоитесь на дне Дрангарстрома!
Ивар не ответил, и тогда дракон обрушил на него ливень огня, так что щит раскалился и его почти невозможно было держать; но Ивар не бросил щита, а, держа его перед собой, подступал к дракону. Фафнир был зажат между ним и рекой.
Дракон тотчас же разгадал его намерения. Очертя голову он с яростью бросился на Ивара, скрежеща когтями и клацая зубами в отчаянном бешенстве. Ивар не отступил, сознавая еще яснее, чем прежде, что мечом управляет не только его сила, и дивясь тому, как ловко и проворно отбивает меч атаки Фафнира.
В конце концов Фафнир начал отступать. Он сделал еще несколько отчаянных бросков, которые Ивар, продвигаясь вперед, легко отразил. Наконец Фафнир остановился на краю обрыва, ревя в последнем вызове и хлеща себя хвостом по бокам. Вода, бурлившая внизу, вплескивалась так, что брызги долетали до его раскаленной чешуи и с шипением испарялись, точно на горячих углях, а это еще больше разъярило Фафнира. Приняв оборонительную позицию, он без конца поливал Ивара пламенем, — не понятно, откуда оно бралось, думал Ивар. Пламя волнами накатывалось на него, обжигая кожу там, где она не была прикрыта одеждой.Щит, который он сжимал в руке, стал вдруг невероятно горячим, таким горячим, что удержать его было невозможно, и Ивар, отшвырнув щит, увидел, что он почти расплавился. Тогда он занес меч, словно дротик, над головой и изо всей силы метнул в разинутую пасть Фафнира. Меч проткнул огнедышащую глотку, и Фафнир завизжал и отшатнулся, безуспешно пытаясь когтями выдернуть меч. Сверкающее острие Глима пронзило его хребет и вышло наружу.