Браун Лайза. Взаимное притяжение

   Билли отставил снятую сандалию в сторону и поставил ступню Силоу себе на ладонь, слепа шевеля пальцами и щекоча ей подошву. Она отвела взгляд, его глаза жгли ее, и стала смотреть на его плечи, руки… Мощные мускулы не могла скрыть никакая рубашка. Обжигающая страсть – вот что потоком лилось из его глаз.
   Билли Боб опустил голову, и шляпа скрыла от нее его лицо. И тут же она почувствовала на ноге его горячий поцелуй. Быстрое прикосновение, незаметная для сторонних наблюдателей ласка: им мешали широкая спина Билли и его могучие плечи. Она протянула руку и сорвала надоевшую шляпу, мешающую видеть любимое лицо.
   – Хм… Вот это вам, наверное, подойдет, – раздался голос продавца.
   Билли принялся ловко вдевать шнурки в туфли слегка подрагивавшими пальцами. А потом, надев туфлю, он провел ладонью по тыльной стороне ее ноги от ступни до колена. И с удовольствием медленно повторил движение, надев вторую туфлю.
   – Послушайте! – вмешался настырный молодой продавец. – Дайте ей пройтись!
   Билли с сожалением убрал руку и выпрямился.
   Она тоже встала, с его шляпой в руках, настолько ослабевшая от его ласки, что колени у нее слегка подрагивали. «Нет, – подумала она, – пройтись я не смогу».
   – Хорошие туфли. Замечательные.
   – Мне тоже нравятся, – наконец подтвердил и Билли.
   – Вы, наверное, молодожены? – поинтересовался продавец, принимая от Билли Боба деньги за покупку.
   – А как вы догадались? – изумленно спросила Силоу. Продавец усмехнулся, гордый своей проницательностью.
   – Колец у вас, конечно, нет, но для наблюдательного человека это не помеха. Это сразу бросается в глаза, – добавил он сухо.
   Они закупили цыплят и разных гарниров в магазине под названием «Каджун Джоу». А затем деловито обсудили, куда им ехать со всем этим добром. Просто остановиться на обочине?
   – Слишком жарко, – сказал он. – Может быть, в парк?
   – Слишком людно, – возразила она.
   Они поехали на маленькое озеро Энджел, туда, где проходит граница округа Брискин и округа Тобайас, где было тихо и безлюдно, потому что не было места ни на берегу, для палаточного городка, ни на поверхности воды, для водных лыж или виндсерфинга. Здесь обитали только рыболовы да влюбленные. Ни тем, ни другим компания была не нужна.
   Сегодня пустынный участок скалистого берега, на котором раскачивались от ветра кедры и сосны, оккупировали Силоу и Билли. Он расстелил предусмотрительно взятый с собой синий брезент, на котором они и поужинали, глядя на звезды и поеживаясь от вечернего тумана.
   Поев, он стал расстегивать пуговицы на рубашке. Она выронила недоеденную цыплячью ножку.
   – Ты что делаешь?
   Билли бросил рубашку на брезент. В темноте неясно вырисовывался его силуэт.
   – А ты как думаешь?
   – Я думаю… что ты раздеваешься.
   У нее в горле как будто застряла кость. Можно было подумать, что она не выронила цыплячью ногу, а нечаянно проглотила ее.
   – Вы, миссис Силоу Уокер, необыкновенно догадливы! – Он легко поцеловал ее в губы. – Ты пахнешь цыпленком!
   Она услышала, как он расстегивает ремень, потом скидывает один за другим ботинки, а когда послышался шорох снимаемых брюк, она вскочила на ноги. Он стал всматриваться в темноту, стараясь рассмотреть, что она делает.
   – Ты куда? – спокойно спросил он. – Разве ты не будешь со мной купаться?
   – Что? Купаться? Такты собрался купаться? Билли выпрямился перед ней во весь рост. Силоу, конечно, не была уверена, но ей показалось, что…
   – Билли, на тебе что-нибудь надето? Он тихонько рассмеялся.
   – А ты подойди, проверь… Чего боишься? Она сглотнула слюну.
   – А чего мне бояться? Прошлой ночью я успела тебя рассмотреть… со всех сторон.
   – И как? Не испугалась? Мне очень интересно, ты хорошо смотрела? Как следует? Снова посмотреть не хочешь?
   Он положил ей руки на плечи и решительно привлек к себе. Силоу попыталась упереться руками, но ее собственные руки, казалось, хотели совершенно другого и не слушались ее. Они помнили тепло его кожи и стремились вновь ощутить его. Ее дыхание на секунду прервалось, а пальцы сами нащупали его плечи и погладили их, продолжив свой путь по мускулистой груди. Ее тело как будто зажило своей жизнью, не подчиняясь воле и рассудку. Будто это не она прижалась щекой к его груди, обхватив руками его бедра.
   – Билли Боб! Ты же голый!
   Он обнял ее раньше, чем она успела отодвинуться.
   – Ты можешь позвать на помощь, – шепнул он ей прямо в ухо и коснулся мочки языком. – Тут хорошее эхо. Клэнси Грин, наверное, сразу прибежит тебя спасать. Он здесь поблизости каждые выходные ловит рыбу. И не он один.
   – Почему ты думаешь, что я хочу, чтобы меня спасали? – шепнула она и снова обняла его, подняв голову вверх, чтобы встретить его глаза, едва видимые в темноте. – Разве я не знала, что меня ожидает, когда уговорилась провести вечер с таким необузданным, как ты, человеком?
   – Я стараюсь быть как все, Силоу, – серьезно сказал он. – Я, как и все, работаю в поте лица своего, чтобы заработать себе кусок хлеба. А если я был до сих пор необузданным, так это оттого, что у меня не было тебя.
   – Билли! Наверное, никто другой не смог бы произнести такую речь, стоя рядом со мной голышом, – тут она хотела посмеяться, но вместо этого всхлипнула, – и заставить меня так расчувствоваться!
   Он поднял ее левую руку к своим губам и перецеловал каждый пальчик, немного задержавшись на безымянном.
   – Тот продавец с шаловливыми ручонками кое в чем был прав. Тебе нужно кольцо.
   – Тебя тоже не мешает окольцевать. И выбрать кольцо пошире, чтоб издалека было видно, что ты уже в, ловушке.
   – В следующий приезд и купим, хорошо? Из чистого золота, чтоб дожить до золотой свадьбы, – сказал он, лаская языком ее безымянный палец.
   Она подставила ему всю ладонь.
   – Силоу, – шепнул он. – Может, сначала искупаемся?
   – Нет! Потом!

Глава 18

   Его разбудило громкое пение птиц и прохладный ветерок, принесший с собой запах роз и настурций. Сквозь дремоту Билли сначала никак не мог сообразить, откуда у него в спальне столько солнечных зайчиков и почему солнце светит не с той стороны. Всегда вроде бы светило слева, а сейчас – справа. Но потом вспомнил, и тотчас нега разлилась по его телу. Он в комнате Силоу! Лежит в ее кровати. В ее объятиях. Это она греет ему бок, это ее волосы щекочут ему нос, это ее рука лежит у него на груди.
   Билли повернулся, чтобы посмотреть на нее. Но она тоже повернулась во сне, в сторону от него, как будто специально спрятав лицо. Они лежали рядом, вместе, под одним одеялом, их ноги тесно переплетались.
   При ясном свете он различил еще заметный след, который оставил на ее груди три дня тому назад. Всего три дня, а кажется, что прошла целая жизнь.
   Билли Боб прикрыл глаза ладонью и приглушенно застонал. Они вчера чуть не поссорились!
   – Я хочу спать с тобой. Если ты меня отвергнешь, мне будет очень обидно, – доказывал он, стоя в темноте на заднем крыльце и удивляясь, как это они могут спорить из-за пустяков, только что, вернувшись с озера, где познали, казалось, подлинное единение между мужчиной и женщиной. – Пусть это будет твоя комната, я не возражаю. Я не хочу, чтобы ты думала, что я не даю тебе проходу, поэтому пойдем лучше ко мне.
   – Но я же никогда не говорила, что запрещаю тебе заходить ко мне, правда? – возразила Силоу и потянула его за собой.
   В доме было темно, светила только одна лампа. Кто-то зажег ее в комнате Силоу. Она тускло светила сквозь листья, загораживавшие окно. И когда Силоу, ведя Билли за руку, открыла дверь, у нее вырвался вздох восхищения. Эллен навела идеальный порядок и убрала комнату цветами. Простыня и пододеяльник сверкали снежной белизной, около лампы на столе стояли две вазы. Одна была с дикими розами, а вторая – с букетом полевых цветов. Красные розы красиво смотрелись на фоне синего комода, а букет поскромнее распространял вокруг себя чудесный запах лугов.
   Было видно, что даже старый Вилли внес свой вклад: прежний стул он заменил своим любимым креслом-качалкой, а на кресле покоилась подушка с дивана в гостиной.
   – Билли! – со слезами на глазах прошептала она, оглядываясь на него.
   Он тоже почувствовал благодарность к заботливым родным, но усмехнулся.
   – Да-а! Такого старания я даже не припомню. Видишь? Они хотят показать, что любят тебя. Не суди их строго, если тебе что-то не понравилось, они делают все от чистого сердца.
   – Разве это только для меня? По-моему, и для тебя тоже.
   – Вполне возможно. Дед говорит, что спать раздельно – это недопустимая глупость с моей стороны. Но что я могу поделать, если ты этого хочешь?
   – Нет, ты меня не понял, я совсем не этого хочу! Я хочу, чтобы у нас был свой уголок, понимаешь? Только твой и мой. Я не хочу никого обижать, но мне кажется, что мы никогда не сможем, вести себя так же, как, например, на озере, если за стенкой будет спать твоя мама.
   Билли Боб с лукавой усмешкой взглянул на нее.
   – Да уж, если ты будешь кричать также, как на озере, никакие стены не спасут.
   – Неправда, я не кричала!
   – Не кричала, потому что я не давал, – сказал он и большим пальцем провел по ее губам, расплывшимся в смущенной улыбке. – Да, совсем забыл. У меня ведь для тебя тоже кое-что есть. Не то чтобы свадебный подарок, а так… Чтобы здесь было попрохладнее, – загадочно сказал он. – Подожди, я – мигом.
   Она подождала, а затем смотрела, как он устанавливает в окне большой синий вентилятор. Через минуту лопасти завертелись, разгоняя воздух, полный цветочных и лесных запахов, направляя струю холодного воздуха прямо на постель.
   – Мне нравится ветер, – сказал Билли, стоя у окна.
   – Спасибо, Билли, – она подошла к нему, обняла, положила голову ему на плечо. – Значит, ты тоже не терял надежды остаться здесь на ночь?
   – У нас ведь медовый месяц. Конечно, по традиции мы должны были бы…
   – И у тебя хватает совести жаловаться? После всего, что было на озере? Ты же валишься с ног, Билли! А ну-ка, марш в постель!
   – Не понимаю, чего я так устал? – пожал плечами Билли, присаживаясь на одеяло. – В среду, конечно, я почти не спал. А какой дурак будет спать в свою первую брачную ночь? Да еще рядом с такой женщиной, как ты? – полусонно пробормотал он, падая головой на подушку.
   Силоу проснулась в залитой солнечным светом комнате и полежала несколько минут, прислушиваясь к своим ощущениям.
   Вот так же она лежала вчера вечером рядом с мгновенно провалившимся в сон Билли.
   Поток воздуха, пущенный вчера новым вентилятором, помог ей лучше понять, насколько различны ее мир и мир Билли. Ей казалось, что лопасти вентилятора несли воздух из другой Вселенной, с совершенно другими запахами и звуками, незнакомыми и странными. Она чужая в этой Вселенной, неопытная и беззащитная. Слушая гул вентилятора, она вспоминала тот день, когда ей довелось увидеть, как Билли возился в их саду. Как умело и старательно он работал! Любовно и тщательно.
   Силоу подняла его руку к лунному свету, лившемуся из окна. Какие у него твердые ладони, длинные пальцы. Вот рука, которая умеет зажечь в женщине огонь и потом долго поддерживать его.
   Настоящий, земной, естественный мужчина – вот кто такой Билли! Он любит, дерется и плачет от всей души. А Сэм отгородился от земных страстей, променяв их на деньги. Его дом – с искусственным климатом и звуконепроницаемыми окнами – лишен жизни. Даже сад выглядит каким-то ненастоящим, чересчур ухоженным, как будто искусственным.
   Она с детства была оторвана от природной среды. А сейчас дикая природа совсем близко – рукой подать! Поэтому ей было немного страшно спать с открытыми окнами, даже рядом с Билли. Страшно, ново, но очень интересно!
   Словно услышав ее мысли, в темноте громко и резко закричал пересмешник. Силоу прислушалась к птице, размышляя о преимуществах и недостатках двух способов существования: образ жизни Сэма – более спокойный и надежный, но и тусклый, неинтересный. Билли живет ярче и насыщенней, ближе к природе. Хотя, пожалуй, крик пересмешника, например, она, предпочла бы слушать издалека.
   – Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?
   Слова Силоу испугали Эллен. Она вздрогнула и с испугом уставилась на, казалось, выросшую как из-под земли высокую девушку. Через секунду мать Билли пришла в себя, но смущение ее до конца не исчезло.
   – Помочь? Да… Не знаю… Я хочу приготовить завтрак, – неуверенно сказала она, поглядев на помидоры, которые только что начала резать. По кухне разносился запах свежесваренного кофе.
   – Я, правда, плохо готовлю, – призналась Силоу, подходя к столу. – Лора познакомила меня с несколькими рецептами, но большой практики у меня нет. Она сказала… – слишком поздно Силоу осознала, что нельзя вслух произнести то, что говорила ей Лора: «У тебя всегда будет прислуга, девочка, зачем тебе тратить время на ерунду?»
   – … что дочери Сэма Пеннингтона никогда не придется готовить? – сама догадалась Эллен.
   Силоу смутилась.
   – Да, что-то вроде этого. Но она ошиблась, правда? – Эллен не ответила, возвратившись к прерванному занятию. – Да! Спасибо за комнату. Там так красиво. Мне было очень приятно.
   Эллен молча подошла к мойке. Потом повязала фартук и сказала:
   – Пожалуйста, и ты тоже постарайся, чтобы моему Вилю было хорошо.
   Силоу оперлась о стул.
   – Я очень постараюсь, мисс Уокер. Но не все от меня зависит, – она улыбнулась. – Билли иногда бывает таким…
   – Да, у него есть больные места, – перебила Эллен. – Если вы знаете историю его жизни, то вы знаете, что я имею в виду. А вы вроде бы должны знать. Вы знакомы с семьей Сьюэллов, – она говорила с трудом и избегала встречаться с Силоу взглядом.
   – Я знаю, что Билли – сын судьи Сьюэлла, но вы не были за ним замужем, – ответила Силоу, не зная, что еще сказать.
   – И вы, тем не менее, предпочли его Майклу?
   Эллен показала, что ей тоже кое-что известно про Силоу.
   – Я полюбила Билли, когда мне было восемнадцать. Но мой отец был против нашей любви.
   – И так и остался против?
   – Да. Я обручилась с Майклом, потому что думала, что никогда не смогу быть с Билли. Но вскоре я убедилась, что для меня никто не сможет его заменить.
   – А если и с ним ничего не выйдет?
   – Тогда мне никто не нужен. Я люблю только его.
   Ее ответ понравился Эллен, которая одобрительно посмотрела на невестку, прежде чем снова склониться над мойкой.
   – Билли тоже любит только тебя, – произнесла она, чуть улыбнувшись. – Это с ним впервые. Даже Блэйк не смогла его так зацепить.
   Силоу слегка поморщилась, и Эллен смутилась. – Я, наверное, не то что-то сказала. Э-э-э, я лучше займусь завтраком. Вы поможете мне?
   – Конечно. Только покажите, что надо делать. У нас много общего, миссис Уокер. Мы с вами обе любим Билли. Мне очень хотелось бы подружиться с вами.
   – Мне тоже. Зовите меня Эллен. Мне так будет приятней.
   – А вы называйте меня на «ты», – улыбнулась Силоу свекрови.
   Она провела с мужем весь день. Утром они отправились в конюшню, где ее внимание сразу привлек гнедой конь.
   – Это тот самый жеребенок, поранившийся о колючую проволоку, о котором ты рассказывал тем летом?
   Билли улыбнулся коню и погладил его по носу.
   – Тот самый, тот самый! Красавцем стал!
   Даже – на непросвещенный взгляд Силоу конь был хоть куда.
   – Жаль, что такой конь киснет без дела, – с сожалением сказал Билли, глядя вслед Чейзу, скачущему к двери навстречу долгожданной свободе. – Он создан для родео.
   Из конюшни они направились в душную и жаркую теплицу.
   Джимми, помощник Билли, не сводил глаз с Силоу, и Билли отправил его работать в сад.
   – Парень просто помешан на девушках, – объяснил Билли. – И мне бы очень не хотелось увольнять его только за то, что он пялится на тебя. Он хороший работник.
   Она несогласно покачала головой, убирая с лица пряди выбившихся из прически волос. На щеке красовалась полоска грязи.
   – Парень просто сильно удивлен. Не каждый же день великий Билли Боб Уокер женится.
   – Ты хочешь сказать, не каждый день сюда спускается с облаков сказочная принцесса?
   – Какая я принцесса…
   – Ну не скажи. Единственная и ненаглядная дочь Сэма Пеннингтона! Его бы, наверное, удар хватанул, если б он тебя сейчас увидел, правда?
   Билли оглядел Силоу, одетую в его большую футболку и широкие черные шорты, которые она вчера купила во время их похода по магазинам.
   – Нет, он железный человек, – ответила Силоу и сменила тему: – Слушай, а почему мама называет тебя Виль?
   Он вырыл рукой в мягкой земле длинную ямку, осторожно поставил в нее принесенные им бегонии и стал медленно закапывать их.
   – Мне было шесть, – начал он, не прерывая работы, – Джошуа Дэвидсон – один парень из третьего класса – назвал меня «ублюдком». Я не знал, что это значит, но понял, что это очень обидно. Я вернулся домой – в первый свой школьный день – весь в слезах. Мама объяснила мне, что имел в виду Джошуа. Я не очень понял. Больше всего меня потрясло то, что мама заплакала. И тогда на следующий день я ударил его в лицо и разбил ему нос. Господи, как меня потом высекли! Директор чуть с меня шкуру не спустил, – Билли, захваченный воспоминаниями, даже на секунду прервал работу. – Так я приобрел скандальную репутацию. Я ведь никому не сказал, за что так жестоко обошелся с Джошуа, но с тех пор он держал язык за зубами, по крайней мере, при мне. Когда мама узнала, что я натворил, и сказала, что понимает меня, но что я все равно не смогу избить всех, что настоящий мужчина должен уметь держать себя в руках. Еще она сказала, что хочет, чтобы я вырос настоящим мужчиной, и в память об этом дне будет называть меня взрослым именем. С тех пор и зовет.
   Билли Боб вылил воду на только что посаженные растения и ногой отодвинул в сторону пустую корзину, любуясь результатами своей работы. Потом он провел по ее щеке испачканным в земле пальцем.
   – Вот так гораздо лучше. Симметричней. Теперь у тебя измазаны обе щеки, – пошутил он. – Как, по-твоему, я повзрослел с тех пор?
   – А как же? Раньше дрался из-за дразнилок, а теперь – из-за женщин. Это более уважительная причина, правда?
   – Мне было все равно, из-за чего драться. Просто силы было некуда девать. А теперь есть куда. Теперь у меня есть ты.
   – Неужели ты не будешь больше драться?
   – Теперь – только из-за тебя. Если встречу кого-нибудь из твоих прежних дружков… Признайся, Силоу! Много их у тебя, было? – мягко спросил он, наклонившись над ней так, что они соприкоснулись носами.
   Она слегка покраснела.
   – У нас в школе были очень строгие порядки, Билли. Учениц сразу выгоняли только за одно тайное посещение танцев. У нас был самый строгий устав во всем штате. Сэм постарался выбрать для меня учебное заведение по своему вкусу. Он звонил почти каждый вечер, чтобы убедиться, что я на месте.
   – Надо же! Нашлось все-таки и в Сэме что-то хорошее, – пошутил Билли. – Но ни за что не поверю, что такую красотку могли бы уберечь от всех соблазнов даже монастырские стены. Итак, Силоу, я слушаю. Сколько?
   – Несколько, – дерзко ответила Силоу.
   – Ты же сказала, что у вас была очень строгая школа, – проговорил он с угрозой в голосе.
   – Но не настолько, Билли! – поддразнила его Силоу.
   – Ну, так сколько? Четыре? Пять?! Шесть?!!
   – Какой, однако, у тебя темперамент! – восхищенно прошептала она.
   – А ты об этом не знала?
   – Ну и что ты мне сделаешь, если я целовала всех подряд? Вот так! – Силоу, к удивлению Билли, сама приникла к нему и поцеловала его в губы. Потом коснулась ладонями его щек, таких же измазанных, как ее собственные.
   – Или вот так! – Она провела своим язычком по его губам. Он задохнулся и… потянулся к ней.
   – Извини. Я не знал… э-э-э… что ты занят… Да… Я, пожалуй, пойду.
   Она повернулась и успела заметить красного от смущения Джимми, быстро выскочившего из дверей.
   – Я его убью! – пробормотал Билли, откидывая назад волосы.
   – Похоже, теперь все вокруг узнают, чем мы занимаемся в теплице, – с притворным смущением произнесла Силоу.
   Билли, однако, не испытывал по этому поводу никакой скорби.
   – Да хоть весь штат!
   На следующее утро во время завтрака Эллен нерешительно предложила невестке:
   – Силоу, ты не хотела бы пойти со мною в церковь? Билли, сидевший рядом с женой, замер, не успев донести до рта чашку кофе. Дед подмигнул ему.
   – Баптисты – хваткие ребята. Правда, внучек? На щеках у Эллен проступил слабый румянец.
   – Я просто давно хочу, чтобы кто-нибудь составил мне компанию. Вы же не соглашаетесь. Но я никого не заставляю. Если Силоу не хочет – я не обижусь.
   – Мама, а ты не подумала, что Силоу не баптистка?
   – Я не знаю, кто я, – вмешалась Силоу. – Сэм посылал меня в методистскую воскресную школу, училась я в колледже церкви Христовой. А потом взяла и вышла замуж за баптиста, – она с улыбкой повернулась к Билли. – Мы с отцом никогда не ходили в церковь. Но у меня был дядя, Дэвид, брат отца, очень набожный. Он оставил все совместно нажитые деньги и поехал миссионером в Южную Африку. И умер там. Сэм говорил, что он был тихим, скромным человеком. Я его никогда не видела. А отец жертвует на церковь достаточно, но не ходит на проповеди. У него не хватает времени даже на всех своих партнеров по бизнесу и по политике.
   – Похоже, он хочет, чтобы все были совершенными? – догадался Вилли Уокер.
   – Да. Все. Даже дочь, – подтвердила его догадку Силоу. Вилли бросил взгляд на притихшего внука.
   – В таком случае ему, наверное, очень одиноко, потому что в мире нет и не может быть совершенства, – предположил старик.
   – Вы правы. Он очень одинок, – снова подтвердила Силоу, склонив голову над тарелкой с яичницей и беконом.
   Билли почесал в затылке.
   – Мам, слушай, по-моему, сегодня дед учит жить не нас, а Сэма Пеннингтона.
   – Не надо никого учить жить. Каждый живет так, как считает нужным, – сказала Эллен своему отцу.
   – Вот и Сэм говорит также, – сказала Силоу, и тень сожаления промелькнула на ее лице. – Я бы не отказалась сходить с вами в церковь, если только Билли ничего не нужно.
   – Они там как следует, посмотрят на тебя. Перво-наперво разглядят, какая ты, а потом посмотрят, не повредил ли я тебе что-нибудь, – со смехом сказал он.
   – Билли! – укорила сына Эллен. – Перестань ее пугать. В Церковь ходят хорошие люди. Силоу, я выйду из дома в половине десятого. Пойдем, если хочешь. Я буду очень рада.
   Мужская половина семьи Уокеров некоторое время молча работала в своем киоске, раскладывая фрукты, перетирая их, пополняя запасы.
   – Знаешь что, внучек? Зря ты отпустил жену.
   – Чего?
   – Сдается мне, тебе еще раз понадобится алиби. Томми опять пожаловал.
   Билли вскочил на ноги в тот самый момент, когда шериф остановил машину напротив киоска.
   – Привет.
   Никто не ответил на приветствие гостя. Он поднял руки.
   – Ладно-ладно. Я все сейчас скажу. У меня плохие новости. Где Силоу?
   – Ушла в церковь, – медленно ответил Билли. – Это ее старик, наверное, подстроил нам какую-то гадость, да?
   – Его «Кадиллак» у вас?
   – Да, в сарае. В целости и сохранности. Я хотел отвезти его в город, но вот не собрался. Может, сегодня выберу время.
   – Не трогай машину, Билли. Этот старый дурак отнес в дорожную полицию заявление, что его «Кадиллак» угнали. Если ты поведешь машину и тебя поймают… Тогда опять придется тебе лежать на нарах.
   – «Кадиллак» украли? Ну, дает! Кто украл? Его собственная дочь? – Билли изо всех сил стукнул кулаком по столбу, который поддерживал крышу.
   – Ты его пойми, Билли! Он страдает и мечется как сумасшедший, крушит все, что попадется на глаза. А ты, как ни крути, имеешь отношение к его несчастьям, правда ведь? Он хочет хоть как-то тебя поддеть.
   – И ты его не отговорил? – сурово спросил Вилли Уокер.
   – Я только вчера узнал. Он хочет отобрать «Кадиллак», чтобы дочери жизнь усложнить. Чтобы она раскаялась и вернулась, но без него, – Томми кивнул на Билли.
   – Она не вернется! – гневно сказал Билли. – Передай ему.
   – Ну, уж нет, избави меня Бог. Я только возьму на буксир «Кадиллак» и доставлю ему на дом. И сотру с машины все отпечатки пальцев. Она в сарае, говоришь?
   – Подожди. А как там дело сынка Сьюэлла? – крикнул в спину шерифа Вилли.
   – А!.. Понимаешь, Джулиард теперь считает, что ошибался. После того, как люди судьи поработали с ним. Теперь он утверждает, что не помнит, кто его сбил. Газетам тоже заткнули рот. Я слышал, что Пеннингтон оплатил лечение Джулиарда и его банковский счет, конечно, тоже не пострадал, – Томми невесело ухмыльнулся. – Знаешь, Вилли, за последние дни меня все чаще посещают мысли об отставке.
   Пока шериф возился с машиной, Вилли тихо говорил внуку:
   – Я так и знал. Этот Пеннингтон – настоящая сволочь. Хочет вернуть дочь и готов ради этого на все. Но не говори ей о машине. Пусть думает, что мы сами отправили ее в город.
   – Да, если она узнает, это будет большой удар для нее, – согласился Билли. – Она его еще любит.
   – А ты знаешь что, Билли? Сдерживайся. Не перегибай палку, когда говоришь о Пеннингтоне. Не ругай его. Лучше вообще ничего не говори о нем. Отправили «Кадиллак» в город – и баста. Хорошо?
   – Я ему не позволю забрать Силоу. И она сама не пойдет! – упрямо сказал Билли и вернулся к работе, ругаясь сквозь зубы.
   В ту ночь он любил ее долго и страстно, крепко держа в своих объятиях. Настолько крепко, что она пошевелиться не могла. В конце концов, она даже запротестовала.