Браун Лайза. Взаимное притяжение

   Потом они лежали, слушая стук своих сердец, и струя воздуха от вентилятора охлаждала их разгоряченные тела.
   – Мы отправили «Кадиллак» в город. С помощью Томми. Слова Билли прозвучали очень громко в ночной тишине.
   – Да? А я и не заметила. – Силоу положила голову на его плечо.
   Потом молчание тянулось так долго, что он успокоился. Видимо, ей это неинтересно. Но, когда он пошевелился, она подняла голову.
   – Ты отвел машину прямо к… к нему?
   – Нет. Я же сказал, Томми помог. Ты тоскуешь по нему…
   – Не стану лгать, Билли. Он и Лора были самыми близкими мне людьми.
   – Вот именно: были. А теперь у тебя есть я.
   – Конечно. Ты – мой любимый и единственный. Но, понимаешь, мне все-таки хотелось бы сохранить и отца.
   – Все отцы знают, что им предстоит когда-нибудь отдать Дочь другому мужчине. С этим ничего не поделаешь. Таков закон природы, Силоу.
   – Я-то понимаю. А вот почему Сэм не хочет этого понять? Я так злюсь на него, что он такой одинокий и несчастный, – у нее дрогнул голос, как будто она собиралась заплакать.
   – Сам виноват, – холодно заметил Билли.
   – Но я же знаю, что он не хочет мне зла. Если бы он почувствовал, как сильно я тебя люблю, тогда бы он простил! И как много сразу бы приобрел! И дочь, и сына…
   Билли фыркнул.
   – Мечтаешь? Мечтай, мечтай…
   – И еще когда-нибудь он получил бы внуков, – задумчиво протянула она.
   Билли резко приподнялся и оперся о локоть. Силоу лежала перед ним, закутанная в простыню.
   – Ты меня любишь, девочка?
   – Ты же знаешь.
   – Нет, ты скажи.
   – Я люблю тебя, Билли, и никогда не оставлю тебя.
   – Да, ты хорошо ответила. Как настоящая жена. Любой муж вправе ожидать от своей жены верности, даже вопреки воле ее семьи.
   Прошло несколько дней. Все, казалось, идет нормально. Билли много работал: приближался срок поставок по договору. Силоу по утрам помогала Эллен.
   После обеда Билли брал ее с собой, и она смотрела, как он работает, пока солнце не начинало жечь. Тогда они ехали на свое заветное место на озере Энджел, быстро купались, а затем долго занимались любовью.
   Лучшей жизни нельзя было придумать; и Силоу чувствовала себя укрытой от всего света, как вдруг явилась целая толпа гостей. До сих пор ей не приходилось видеть в доме так много народу. Они пришли без предупреждения и удовлетворились кто стаканом чая со льдом, кто кусочком арбуза; двух-трех женщин Силоу видела в церкви; были еще друзья Вилли и – самые горластые – приятели Билли.
   Но только Харольд Белл, их сосед, стал свидетелем ссоры между молодоженами, случившейся после почти трех недель безоблачного счастья. Все началось с одного вопроса:
   – Послушай, Билли, когда ты, наконец, научишь меня водить свой грузовик?
   – Зачем, девочка моя? Я сейчас устал. Давай поедем поплавать, а? Как всегда? – И Билли забросил в кузов два больших полотенца, которые он успел стащить с бельевой веревки.
   – Но надо же мне когда-нибудь научиться? Все умеют: и Эллен, и ты, и даже старый дедушка, а я что, хуже? – заупрямилась Силоу и, следуя по пятам за мужем, остановилась у открытой дверцы со стороны водителя.
   Билли сел за руль.
   – Но если все умеют, значит, всегда будет, кому тебя отвезти, куда ты захочешь.
   Он хотел закрыть дверцу, но Силоу ему не позволила.
   – Я хочу найти работу. Чтобы зарабатывать. Не сидеть у тебя на шее.
   – Ты можешь работать на ферме. Хочешь, я тебе дам работу? Скажи, что тебе больше по душе, и я тебя быстро обучу. Хочешь, веди нашу бухгалтерию, например. Но если, – тут он рассердился, – тебе просто надоела ферма или я, то так и скажи. Прямо. Не напускай туману, черт возьми!
   – Не кричи на меня! Я не потому хочу найти работу!
   – Раз я не понимаю, так объясни мне! – Он вылез из машины и так хлопнул дверью, что затряслась вся кабина.
   – Я хочу тебе помочь, Билли! Я ничего не понимаю в сельском хозяйстве. Но зато я понимаю кое в чем другом и могу хорошо зарабатывать! – Она с трудом сдерживала слезы и вдруг ткнула ему кулаком в живот. – Но я, наверное, зря стараюсь! Потому что ты… ты… просто ничего не понимаешь!
   Билли молча смотрел ей вслед, а она, ничего не видя от слез, быстро шла по ступеням прямо на стоявшего перед ней мужчину. Большой и грузный, он не успел увернуться, и она со всего маху налетела на него. Он подхватил ее.
   – Осторожно, – сказал мужчина. – Так недолго и упасть. Силоу оттолкнула его и исчезла с глаз так быстро, что мужчина успел заметить только стройные загорелые ноги. Хлопнула дверь, и воцарилась тишина.
   – Хм, – озадаченный гость тяжело спустился с лестницы. – Приветствую тебя, Билли Боб.
   – Мистер Белл… – трудно было бедному Билли сосредоточиться на разговоре, потому что ему очень хотелось пуститься вдогонку за женой, бросить ее на кровать и почувствовать, как ее тело отвечает на его ласку, а рот приоткрывается навстречу его поцелуям. – Давно вас не было видно.
   – Не хотел тебя беспокоить. Ты, я слышал, женился. Мистер Белл одевался щеголевато, в ковбойском стиле, и, несмотря на зрелый возраст, он сохранил привлекательность в глазах женщин. Он трижды женился, но сейчас опять был свободен и искал сексуальных приключений.
   – Да… вы уже видели мою жену.
   – Красивая женщина! Скажу тебе честно, я сразу не поверил, что ты женился, когда мне сказали, да… Но теперь я убедился собственными глазами, да… Вы женаты! Нет никаких сомнений! Это видно за версту!
   Одуревший от жары, лишенный душевного равновесия, Билли не был склонен выслушивать остроты Белла по поводу своей семейной жизни. Его не оставляло беспокойство, что Сэм сделает еще какую-нибудь гадость и заберет к себе Силоу. Поэтому он чувствует себя не в своей тарелке. Отсюда и все его ошибки.
   – Я вам нужен?
   – Э-э-э… Да. Во-первых, я насчет того коня. Я ходил смотреть на него в конюшню, но она пуста. Конь, наверное, на пастбище?
   – Сожалею, но продавать его не буду, – сказал Билли без обиняков.
   – Я так и думал. Но я не теряю надежды, сынок. Мы об этом еще поговорим. – Белл поднял руку и сдвинул ковбойскую шляпу на затылок; ладонь у него была большая, как лопата, на широком запястье блеснули массивные золотые часы. – Помнишь Рози, мою собаку? Час или два назад ее сбила машина. Я считал, насмерть, но она оказалась жива. Мы перетащили ее к тебе в конюшню. Я бы попросил тебя, Билли, пойти посмотреть ее.
   – А доктор Сандерс?
   – Его нет. Он уехал на какую-то конференцию. На три недели. Остался только ты. Посмотришь? Или ты занят?
   Билли Боб с тоской посмотрел на грузовик с двумя припасенными полотенцами, на дом, где, наверное, плакала Силоу, и подумал о том, что не так он хотел провести этот день.
   – Нет, я не занят, – вздохнул он.
   Одиноко сидела она в кресле-качалке на заднем дворе. Уже давно стемнело, а его все не было.
   Чудесно пахла свежескошенная трава, а розы источали такой густой запах, что, казалось, его можно было пить.
   Когда он пришел, Силоу подвинулась и освободила ему место рядом с собой, подобрав под себя ногу. Кресло жалобно закряхтело под его тяжестью. Они помолчали. Каждый хотел сначала дать высказаться другому.
   – Ты права. Если хочешь работать – работай, – это было сказано так устало и виновато, что больше слов и не требовалось, но Билли продолжил: – То есть я прошу прощения. Это, конечно, не дело, что у тебя нет того, чего ты хочешь… Машины, кольца, например. А я в данный момент не могу купить тебе всего… к моему большому сожалению.
   – Хорошо, что ты не обломал никому бока со злости, – примирительно сказала она. – У тебя, наверное, кулаки чесались?
   – Это у тебя чесались! – весело ответил он, вздохнув с облегчением. – До сих пор бок побаливает.
   – Я тут же вернулась и хотела полечить твои раны, но услышала, как сосед просит тебя посмотреть собаку.
   – Знаешь, я еще нуждаюсь в неотложной помощи. Полечи меня, пожалуйста. – Его зубы блеснули в темноте. Но, когда она потянулась к нему, Билли Боб ее отстранил. – Ой, прости, девочка. Подожди меня немного. Я только душ приму. Я такой грязный.
   Скрипнула дверь. Это дедушка вышел на крыльцо, чтобы выкурить вечернюю трубку.
   – Рози пришлось усыпить. – Голос Билли звучал глухо и печально.
   Она, утешая, погладила его по колену.
   – Белл не винит тебя?
   – Не винит. Он предлагает мне снова работать с ним на родео, – Билли вспомнил об этом и рассмеялся, но тут же снова стал серьезным и грустным. – Рози была слишком старая. Но она, по крайней мере, не очень мучилась. Я мог только сделать ей укол и гладить по голове.
   – Гладить ты хорошо умеешь, – Силоу потянулась к нему, как мотылек к огню, и положила голову ему на колени. – Погладь меня. Это ничего, что ты грязный.
   Билли удивился, но высвободил руку и стал ласково гладить ее по спине.
   – Знаешь, Билли, отчего мне так хорошо? Мы научились мириться. Ты извинился, а Сэм вот никогда не извинялся, – у нее потекли слезы. – И я тоже извинюсь! Прости меня, Билли, пожалуйста! Я жалею о том, что сказала тебе обидные слова.
   Она протиснула руки ему между колен. У него перехватило дыхание. Ее пальцы продвигались дальше.
   – Си-лоу!
   – Я слышала, что говорил Белл про твое призвание. Он прав. У тебя такие ласковые руки. Уж я-то знаю…

Глава 19

   Серым облачным утром Билли выехал с фермы. Он вел грузовик с прицепом, полным фруктовых саженцев.
   Силоу еще спала, она даже не пошевелилась в ответ на его поцелуи, и он надеялся вернуться домой уже к вечеру, хотя предстояло проделать немалый путь до соседнего штата.
   Рискованное предприятние увенчалось полным успехом. Несколько лет он надеялся найти рынок сбыта, и вот, в конце концов, его надежды оправдались. Теперь, наверное, дело пойдет. На месте вырытых деревьев он посадит новые саженцы и будет ухаживать за ними не покладая рук. У него хватит терпения, выдержки, умения. Это должно принести деньги.
   Если постараться, этих денег может хватить до весны и даже еще останется. Можно будет купить что-нибудь. Машину для Силоу, например.
   Начался дождь, несколько мелких капель упало на ветровое стекло; вдалеке на фоне серого неба мелькнула изогнутая молния.
   – Я уже сказал, – прогудел похожий на быка охранник, стоявший на страже огороженного забором большого магазина. – Нет тебя в списке. Нет Уильяма Роберта Уокера.
   – Послушай, – Билли смотрел в окошечко, за которым сидел страж ворот, – я привез деревья. У меня контракт есть! – Он, нервничая, с трудом вынул мятую бумагу из кармана. – Вот, смотри!
   Охранник уткнул свой нос-картошку в контракт. Порыв ветра вырвал листок из его рук, и Билли Бобу пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы подхватить на лету важный документ.
   – Ну ладно, – неохотно протянул охранник. – Я позвоню начальству. Тут явно какая-то ерунда.
   Билли стал ждать, опираясь плечом о деревянную будку. Рубашка постепенно намокала от дождя. До него доносились невнятные обрывки телефонного разговора.
   – Да. Мистер Дженсен… он тут рвет и мечет… да, сам приехал… Нужен Дженсен. Да, не меньше…
   Дженсен оказался крупным, неопрятным мужчиной с таким большим круглым животом, что можно было подумать, что он проглотил мяч, и с волосами, которых, казалось, никогда не касалась расческа. Тяжелые очки плотно сидели на носу, будто приклеенные к переносице. Говорил он грубо и бесцеремонно.
   – Мистер Уокер? Я – представитель компании. Мы отказываемся от ваших поставок.
   – Как?! – не поверил Билли. – Но у меня контракт, подписанный Луисом…
   – Да, Луис Абрахамс. Знаю. У вас контракт на поставку деревьев раз в месяц с июня по ноябрь, так?
   – Да. Сегодня двадцатое – срок поставок, указанный в контракте.
   – В контракте указано также, что, если мы не удовлетворены качеством поставок, мы вправе разорвать наши отношения, так? Вот мы и не удовлетворены качеством тех деревьев, которые вы нам уже поставили. Поэтому берите свой товар и езжайте откуда приехали.
   Дженсен собрался уходить, но Билли успел уже выйти из столбняка и схватил его за руку.
   – Что значит «не удовлетворены»? Где вы найдете лучше?
   – Ничего не знаю, Уокер. – Дженсен вырвал свою руку. – Может быть, ваши деревья слишком маленькие. Или, наоборот, слишком большие. Или чересчур зеленые. Если хотите письменный отказ, пожалуйста, мы вам напишем по всей форме. Хотите?
   – Значит, товар здесь ни при чем? – промелькнула догадка у Билли.
   – Это я здесь ни при чем, – пожал плечами Дженсен. – Хотите подать на нас в суд? У вас есть деньги на адвоката? Но даже если есть, вы все равно проиграете. Мы все равно найдем какой-нибудь изъян, будьте уверены. – Дженсен повернулся к охраннику. – Метьюз! Закрывай за мной ворота! Мистера Уокера не пускать!
   В конце концов, Билли Боб нашел закусочную «Макдоналдс» с достаточно большой автомобильной стоянкой, на которой смог уместиться его грузовик вместе с прицепом. Там стоял телефон без козырька, и пришлось ему под усилившимся дождем одной рукой держать перед собой контракт, на котором был написан телефон Абрахамса, а второй рукой – набирать его номер, прижимая трубку к уху плечом.
   – Мне нужен Луис Абрахамс, – сказал он телефонистке. – Кто ему звонит? Скажите, Дженсен.
   Он соврал без всяких угрызений совести. Билли был зол и полон решимости. Ему необходимо продать деревья! Слишком многое зависит от этого!
   – Да? – ответил знакомый голос с характерным для Среднего Запада легким растягиванием гласных; Билли узнал заказчика, тот был родом из Канзаса.
   – Мистер Абрахамс, я хочу знать, почему разорвали контракт с Уильямом Робертом Уокером. Последовала небольшая пауза.
   – Кто это?
   – Уильям Роберт Уокер. Я соврал, потому что чувствую, что здесь дело нечисто. Я уверен, что у меня хороший товар. Тогда в чем дело? Я хочу знать!
   Последовала еще одна небольшая пауза.
   – Понимаете, мистер Уокер. Я только недавно работаю в фирме. Понимаете… то, что я вам сейчас скажу… это сугубо конфиденциально… при свидетелях я не повторю и даже откажусь от своих слов, но, как я понимаю, кто-то специально ставит вам палки в колеса… Какой-то очень большой человек из вашего родного штата.
   У Билли пересохло в горле. На стене около телефона была надпись: «Энн дает всем. Звоните». Буквы и цифры плясали у него перед глазами.
   – Кто? – прохрипел Билли, уже догадываясь, каков будет ответ.
   – Не знаю… Единственное могу сказать, что слышал, как какой-то шутник говорил, что это ваш тесть.
   Конечно, деревья он все-таки продал. Но за полцены. И за три дня. За три сумасшедших дня гонки по дорогам трех штатов: Арканзас, Луизиана и даже Теннеси. Он предлагал свой товар всем подряд: прохожим, проезжим, фермерам, торговцам. На обочине дорог, на улицах городов и поселков.
   Не мог он вернуться домой, не продав все до единого дерева.
   Дважды он звонил домой.
   – Я в Арканзасе, – говорил он, ссылаясь на «поломки в грузовике», обещая скоро быть дома.
   – Я люблю тебя, – отвечала Силоу.
   – Я тоже люблю тебя, девочка моя. Черти б взяли твоего отца!
   Ночевал Билли в кабине, распахнув двери, чтобы было прохладнее, почти не замечая надоедливых комаров. Каждую ночь он смотрел на деревья, которых постепенно становилось все меньше и меньше, и сам себе давал клятву: Пеннингтону его не сломить. Он одолеет и банкира, и судью. Он должен победить. Он заработает на жизнь и себе, и своей семье, и все они будут счастливы. Он обязательно что-нибудь придумает. Он постарается быть достойным такой женщины, как Силоу.
   Билли Боб вернулся домой каким-то странным. Силоу это сразу заметила. Она со всех ног радостно бросилась к нему, а он обнял ее как-то вяло, без энтузиазма, так что она даже обиделась.
   Что-то угнетало его, и даже она не могла отвлечь его от тяжелых дум. Ночью Билли на короткое время принадлежал ей, но едва все закончилось, как он снова погрузился в себя. Она спала тревожно и, когда проснулась незадолго до рассвета, в самое темное время суток, вдруг увидела, что он сидит на краю кровати, обхватив голову руками.
   – Билли? – прошептала она. Он вздрогнул и обернулся.
   – Силоу? Ты, почему не спишь?
   – А с тобой что, Билли, ты не заболел?
   – Нет. Просто не спится.
   – Ты меня обманываешь, – сказала она, нащупав в темноте его колено. – Я чувствую, с тобой что-то происходит.
   – Ничего особенного. Устал, заботы одолевают, – он накрыл ладонью ее пальцы. – У тебя кольца до сих пор нет. Ничего, скоро будет. Обещаю. – Он встал с кровати. – Черт возьми! Обещаю, обещаю… Одни обещания. Ты, наверное, уже устала ждать, да?
   – Это все неважно. Главное – это то, что ты обещал в Мемфисе на нашей свадьбе… Помнишь? – Она сонно улыбнулась ему.
   Он взял со стула джинсы.
   – Я проветрюсь немного, а ты спи. Спи, хорошо?
   Два дня спустя, когда Билли Боб завтракал, в программе новостей показали судью Сьюэлла, взмахом руки приветствующего толпу на митинге в Хаттисберге. Диктор комментировал триумфальное предвыборное турне кандидата в губернаторы, шумно и с помпой путешествующего от одного округа к другому.
   Билли Боб не донес до рта чашку кофе. Эллен подошла к нему и легонько похлопала по плечу. Он накрыл руку матери своей ладонью. Дедушка встал и ушел из кухни.
   Таким людям, как Сьюэлл и Пеннингтон, все сходит с рук, потому что такие люди, как Эллен, и дед, и все другие, молчат. Эта мысль подстегнула его и побудила к действию. Под вечер он приехал в пыльный и сонный, как всегда, Суитуотер.
   Весь день Билли вспоминал слова, которые до сих пор старался как можно скорее забыть. Но не забыл. То, что сказал ему Сьюэлл во время их свидания наедине в тюремной камере, наверное, навсегда останется в его памяти.
   – Небольшая отсидка в тюрьме тебе совершенно не повредит. Ну что тебе стоит? Репутация твоя от этого не пострадает. Будущность тоже. Иное дело – Майкл. Для него это будет падение в бездну. А для тебя? Всего лишь возможность хорошо заработать!
   В краткой ответной речи Билли Боб в образных и эмоциональных выражениях дал судье совет, что тот может сделать с деньгами, предназначенными для его подкупа. Он не сорвался и не закричал, вел себя вполне достойно. И теперь не дрогнет перед Пеннингтоном. Они думают, что если у них больше денег, то им все дозволено?
   Перед самым закрытием в операционном зале «Народного банка» было совершенно пусто. Из кассиров оставалась только одна Рита. Она дежурно улыбнулась, оторвавшись от пересчета банкнот, услышав его шаги по кафельному полу. Когда она узнала Билли, ее улыбка застыла и стала немного неестественной, а глаза расширились от удивления.
   Билли Боб не ответил на ее улыбку и пошел к двери. Но не к той, что вела на улицу, а к той, за которой была лестница на верхние этажи здания банка.
   – Подождите! Мистер… мистер Уокер! Туда нельзя! Мы закрываемся!
   Но он быстро захлопнул стальную дверь, заглушившую голос.
   Найти кабинет Сэма не составило большого труда. Табличка с фамилией «Пеннингтон» была видна издалека. Буквы большие, золотые. Еще бы! Важная шишка.
   У дверей его кабинета стояло четыре стола. Три из них были пусты, а за четвертым, самым большим, сидела женщина и смеялась, разговаривая с кем-то по селектору. Она не смогла сразу оборвать смех и на секунду выражение на ее лице было довольно забавным: страх, проступавший сквозь смех.
   – Кто вы? Мистер Пеннингтон не принимает! Я вызову охрану!
   Но Билли уже оказался в кабинете.
   Пеннингтон сидел с толстой вонючей сигарой во рту и говорил по телефону. Он не сразу заметил постороннего. А когда заметил, не сразу среагировал.
   Когда Пеннингтон, не сводя взгляда с Билли, положил трубку телефона, рука у него заметно дрожала, хотя по его виду нельзя было сказать, что он очень обеспокоен. Билли не сдерживал своих чувств, и весь дрожал от гнева, сверля противника яростным взглядом.
   Вслед за Билли в комнату вбежала Мэри Уотсон.
   – Простите, сэр, но он ворвался силой! Я уже вызвала охрану.
   Пеннингтон погасил сигару о массивную пепельницу.
   – Погодите, Мэри. Кажется, Уокер хочет высказаться. У меня тоже есть, что ему сказать.
   Мэри постояла немного, поколебалась, но потом все-таки нехотя ушла и плотно прикрыла за собой дверь.
   – Какого черта, Пеннингтон?! Вы хотели подловить меня с «Кадиллаком». Вы помешали мне продать деревья. Зачем вы мешаете нам жить?
   – А может, это ты мешаешь мне жить? – быстро возразил Пеннингтон.
   – Я люблю ее. И она любит меня. Мы не виноваты, что это вам не нравится. Мы полюбили не для того, чтобы досадить вам. А вы специально…
   – А ты не специально? Ты не преследовал мою дочь? Ты не выбирал себе жену? Ты был не волен в своем выборе, да?
   – Да! Скажу честно, что, будь моя воля, я бы предпочел, чтобы она не была вашей дочерью. И мне было бы лучше, и ей. Вы говорите, что я женился на ней из-за денег? Но мы же от вас не требуем ни цента! Мы можем обойтись без вашей помощи. Или это вам тоже не по нраву?
   – Мне не нравится, что ты забрал у меня Силоу.
   – Рано или поздно все равно кто-нибудь забрал бы. Разве не так?
   – Мне, знаешь ли, далеко не безразлично, кто именно! Приличный человек или уличный гуляка. Солидный бизнесмен или грязный фермер. Из хорошего общества или… из неблагополучной семьи.
   – Со временем я тоже смогу стать приличным человеком. А что касается моей семьи… Спросите о ней у своего любимого Сьюэлла. Он приехал к нам на ферму с благотворительной миссией в пользу бедных. И нашел себе одну бедную… по вкусу. Она верила каждому его слову и не хотела слышать про него ничего плохого. Она поверила только своему отцу, когда тот разузнал все про этого хлыща: и про его жену, и про ребенка. А Сьюэлл, когда обман раскрылся, все равно хотел продолжать свидания. Вам не стыдно за своего приятеля, Пеннингтон? Удивляюсь, как люди слепы! Неужели они не понимают, кого выбирают себе в губернаторы? Ну что ж, если не понимают, значит, он их достоин, как и они его.
   – Тебе бы в проповедники пойти, Уокер. Уж очень проникновенно говоришь. Но не будь так строг к судье. Он, по крайней мере, не брал у женщин денег, чтобы выйти из тюрьмы! А ты? Как тебе удалось раскрутить Силоу на три с половиной тысячи, а?
   Пеннингтон в целом сохранял напряженное спокойствие тигра перед прыжком, но не смог полностью скрыть торжества. Краска залила лицо Билли. Откуда он узнал?
   – Это наше семейное дело.
   – Нет, не семейное. Тогда она еще не была твоей женой, правда? Да, да. Мне многое удалось про вас узнать. Я звонил в Мемфис, я проанализировал все ваши банковские счета: и твои, и ее. Я знал от Томми, что ты каким-то удивительным образом заплатил штраф. Это она заплатила за тебя. И сразу же вышла замуж. Наверное, ее принудили к этому особые обстоятельства, да? – Пеннингтон встал, подошел к окну. Его бешенство выдавал только голос. – Ты принудил ее выйти замуж, Уокер? Ты поставил ее в безвыходное положение?
   Билли не сразу смог заговорить.
   – Плохо же вы знаете собственную дочь! Я не коснулся ее до того, как мы поженились. Силоу самая чистая и прекрасная женщина, каких я только встречал на свете! Я счастлив, что Силоу – моя жена, и сделаю все, чтобы и она была счастлива. Не мешайте нам.
   Стоявший у окна Сэм долго молчал. Он дважды начинал фразу и, наконец, выговорил:
   – Она вспоминала обо мне?
   – Силоу не вернется к вам. Никогда, – с твердостью сказал Билли Боб, а потом ответил: – Но ей грустно, что вы прогнали ее. Это я вам говорю от ее имени. А теперь добавлю от себя: если вы не оставите своих попыток причинить нам зло, оно рикошетом вернется к вам. Мы уедем. Далеко. И вы никогда больше не увидите свою дочь.
   Пеннингтон быстро обернулся. У него было серое лицо.
   – Не пугай меня. У тебя еще молоко на губах не обсохло. Где тебе тягаться со мной. Я знаю твое слабое место, Уокер. Ты хочешь выбиться в люди. У тебя есть цель в жизни! У тебя есть мечта!
   У старика мстительно загорелись глаза.
   – Ну и что такого, Пеннингтон? Что в этом плохого? Вы тоже, наверное, сорок лет назад, когда работали на консервной фабрике, хотели выбиться в люди, так ведь? При чем здесь Силоу?
   – Сейчас узнаешь. Я раскусил тебя. Ты не просто так женился на Силоу. Это первый пункт твоего плана. Ты хочешь доказать что-то своему отцу. Сьюэллы не дают тебе спокойно спать по ночам. Я навел о тебе справки, парень, – после паузы продолжил он. – И, надо сказать, ты меня сильно удивил. Оказывается, тебя хорошо знают в университете штата Миссисипи.
   – Что же здесь удивительного? Мне что, запрещено учиться в университете?
   – Не запрещено, конечно… Но, я думаю, очень затруднительно.
   Билли не собирался обсуждать с ним свои личные проблемы. Хотя старик был, конечно, прав. Учиться – очень трудно. И требует денег. Закончить университет – это была недосягаемая мечта Билли Боба. За четыре года ему удалось прослушать не так много курсов.
   Пеннингтон между тем продолжал:
   – Но твоя учеба близится к концу, правда? И что дальше? Ветеринария? Ты уже наверняка знаешь про школу в Старквилле? Каждый год там принимают по тридцать студентов, конкурс туда бешеный. Тебе уже двадцать восемь – староват. Ты уже обременен семьей. И – о ужас! – ты побывал в тюрьме! Стоит лишь мне шепнуть на ухо кому следует одно только слово – и ты навсегда потеряешь надежду работать по призванию…
   – Значит, это будет ваша следующая пакость? – У Билли гулко застучало сердце.
   – Я пока ничего не сделал. Я просто хочу показать тебе, что ты полностью у меня в руках.
   – А если я уеду? Вместе с Силоу? Тогда что? – Билли не понимал, откуда у него взялись силы говорить спокойно; колени у него дрожали.