Браун Саймон. Огонь и меч

   – Сейчас да, но самые древние наши предания как раз о море. Мы много веков назад пришли из-за моря.
   – Какого моря?
   – Разделяющего.
   – Вы прибыли из Дальнего Королевства?
   – Кто может сказать, что правда, а что миф в тех древних преданиях?
   – А они враг или союзник вашего клана?
   – Союзник, с самых недавних пор. Они были первым кланом, побежденным отцом Кориганы в ходе войны за объединение всех кланов под его началом. С тех пор они всегда оставались преданными.
   Что-то в голосе Гудона заставило Дженрозу гадать, действительно ли он считает, что клан Океана всегда оставался верным союзником. Но прежде, чем она смогла задать еще какие-либо вопросы, они уже ехали меж высоких стреловииков, и их кобылы, которые наконец почуяли воду сквозь наполнявший всю округу запах скота, ускорили шаг. По мере продвижения деревья становились все гуще, а любое свободное пространство между ними занимали высокие кусты. Тропу теперь стали пересекать тени ветвей и листьев.
   Первым увиденным ими намеком на Суак был проблеск лазури, сверкающей сквозь зелень. Когда они подъехали ближе, стреловники начали редеть, сменяясь пальмами и папоротниками. Во все стороны брызнули птицы с ярким оперением. Начали появляться постоянные дома из глиняных кирпичей, построенные наподобие тех, которые Дженроза видела в Суаке Странников.
   – А какому клану принадлежит этот суак?
   – Никакому. Те, кто постоянно здесь живет, не похожи на других четтов. Они не держат никакого своего скота.
   – Тогда чем же они живут?
   – Получают десятину от наведывающихся зимой кланов и имеют кое-какую прибыль от торговли. Травы для выпечки хлеба у них в избытке, здешние деревья дают самые сочные плоды, а в озере полно рыбы. По сравнению с той жизнью, какой живет большинство четтов, здесь живется легко.
   Они достигли берега озера и спешились. Их окружили улыбающиеся дети, которые взяли у них поводья лошадей и увели их на водопой. А вокруг Кориганы собрались взрослые, по большей части с глиняными блюдами, заваленными едой. Дженроза наблюдала за тем, как Коригана старательно взяла и съела что-нибудь с каждого блюда. Когда королева касалась блюда, его владелец дотрагивался до ее руки или на мгновение накрывал ее своей.
   – Они приветствуют ее на свой лад, – пояснил Дженрозе Гудон. – Деля с ними еду, она обязуется защищать их.
   – Они проделывают это со всеми предводителями кланов?
   Гудон кивнул.
   – Поэтому у них нет врагов, и все кланы знают, что никакой другой клан не может забрать суак и не пускать их туда зимой.
   Когда Коригана закончила, местные затянули песню, протяжное завывание, которое волнообразно подымалось и опускалось.
   – Похоже, они очень довольны этим, – заметила Дженроза.
   – Верно. Потому что однажды настал год, когда отец Кориганы не принял еду, – голос Гудона сделался мрачным.
   – Он забрал у этих людей суак?
   – Не в смысле прямого захвата – но отказавшись защищать его, он бросил вызов всем кланам, которые не заключили с ним союз. Вызов, который они не могли оставить без внимания. В ту зиму произошла самая большая и самая страшная битва нашей гражданской войны. Пало много воинов.
   – И что произошло?
   – Отец Кориганы стал королем, – просто ответил Гудон.
   – Значит всякий, кто против Кориганы, может сделать то же самое?
   – Только если его поддержит достаточно много кланов.
   Пение прекратилось, и одна из местных, слегка согбенная от возраста женщина с седыми как дым волосами, выступила вперед, протягивая в приветствии руки. Коригана взяла их в свои. Женщины обменялись несколькими словами, которых Дженроза не расслышала в силу своей отдаленности, а затем рука об руку прошли к одному из домов и исчезли в нем. Местные начали расходиться. Сопровождающие Коригану разбились на мелкие группы, большинство которых уселось на землю или пошло к краю озера посмотреть на воду. Дженроза и Гудон присоединились к Линану, Камалю, Эйджеру и Макону.
   – Все прошло хорошо, – сказал Макон.
   – Кто была та старая женщина? Местный вождь? – спросила Дженроза.
   – Херита. Она их старейшая и потому говорит от имени всех. А вождя как такового у них нет.
   – А что Коригана и Херита сказали друг другу? – спросил у брата Гудон.
   – Коригана спросила о других вождях. Херита сказала, что еду приняли все, но кое-кто из них казался мрачным.
   – Это нехорошая новость, – молвил Камаль.
   – В этой жизни хватает причин быть мрачным, – указал Гудон. – Но, да, мы могли бы надеяться на лучший знак.
   – Кто может сегодня явиться на это собрание? – спросил Камаль.
   – Мы все, но только во второй круг.
   – Второй круг?
   – Первый круг – внутренний круг – для вождей. Сопровождающие, те пятьдесят воинов, которых они могут привести с собой, образуют вокруг второй круг.
   – Сопровождающие будут при оружии?
   – А ты когда-нибудь видел четта без него?
   Камаль покачал головой.
   – А бывает так, что подобные собрания заканчиваются кровопролитием?
   – Иной раз бывает, но между вождями – никогда, только между их сопровождающими. И с тех пор, как отец Кориганы стал королем, такого насилия не бывало ни разу.
   – Вы так и не назвали его по имени, – сказал Линан.
   – Кого, маленький господин?
   – Отца Кориганы.
   Гудон пристально посмотрел на принца.
   – Имя его много значит для нас, четтов, даже для четтов из его родного клана. Оно означает единство и цель. А также означает борьбу и кровопролитие. Мы употребляем его только когда вынуждены.
   – Можно мне узнать, как его звали?
   Гудон кивнул.
   – Его звали Линан.
 
   Уже почти стемнело. Коригана и ее свита направились к собранию из двух кругов. Дженроза и Камаль прошли в хвост группы и недолго – слишком недолго для них обоих – подержались за руки.
   – Жаль, у нас не нашлось больше времени побыть наедине, – сказала Дженроза.
   – Это было довольно трудно и тогда, когда мы были только с кланом Белого Волка, – рассмеялся Камаль. – А теперь мы со всем народом четтов… – Он с досадой покачал головой.
   – Возможно нам удастся вызваться добровольцами в дозор, – предположила она. – В котором будем только мы вдвоем и шатер.
   Камаль обдумал это предложение.
   – Думаешь, нам понадобится много чего разведывать?
   – Это уж будет зависеть от того, что мы ищем.
   – Да, я это понимаю. Нам понадобится карта или, проводник-четт?
   – Я и так уже знаю дорогу, – заявила она.
   – Ну, это полезно.
   Когда группа проходила мимо различных лагерей кланов, оказываемый ей прием колебался от непринужденных приветствий до сумрачного молчания.
   – Думаешь, Коригане сегодня будет грозить опасность?
   – Почти наверняка. Меня больше волнует безопасность Линана. Он не понимает, во что ввязывается.
   – А кто-нибудь из нас понимает?
   Камаль пожал плечами.
   – Возможно, никто из нас, с тех пор, как мы бежали из Кендры. – Он чуть выдвинул из ножен меч и задвинул его обратно.
   Дженроза рискнула снова взять его за руку.
   – Пожалуйста, будь осторожен. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
 
   Собрание проходило в стороне от суака, в конце неглубокой длинной долины, где теперь обитали все семнадцать крупных кланов четтов и десятки мелких. Явиться решили почти тридцать вождей, в большинстве случаев – сопровождаемые пятьюдесятью воинами. Первый круг уселся вокруг пылающего костра. Второй круг, заполненный более чем тысячей воинов, сбился потесней; люди в нем стояли, чтобы занимать поменьше места. Линан и его спутники находились поблизости от внутреннего края этого круга, но темнота помогала маскироваться; только рост Камаля выделял его из толпы, но все внимание было сосредоточено на вождях.
   Первой выступила Херита, у которой не было ни клана, ни свиты, и приветствовала всех собравшихся в Верхнем Суаке как желанных гостей; затем она спросила, не желает ли кто выступить. Линан ожидал, что Коригана заявит о своем праве выступить первой, но та осталась сидеть и ничего не сказала. Даже Херита вопросительно посмотрела на нее, но после короткой паузы снова спросила, не хочет ли кто-нибудь выступить.
   – Что делает Коригана? – спросил у Гудона Линан.
   – Выжидает, хочет посмотреть, кто посмеет забрать себе ее привилегию, – пояснил Гудон. – Если противники хорошо организованы, то возглавлять их будет какой-то один вождь клана, и она или он обязательно ухватится за такую возможность. И Коригана хочет знать, кто же это.
   Но ни один вождь не откликнулся на зов Хериты. Херита вернулась на свое место, встав рядом с Кориганой.
   – Моя королева, не выступите ли вы перед своим народом? – Этот призыв повторили, словно эхо, и некоторые из вождей.
   Коригана медленно поднялась на ноги.
   – Я принимаю честь выступить первой.
   Из второго круга раздалось несколько приветственных криков, и не только со стороны ее свиты.
   – С востока поступили новости, – начала она, и голос ее, сильный и решительный, разнесся по всему собранию. – Вернулись наемники.
   На самый краткий миг внезапно наступила тишина, а затем все собрание разразилось яростным гамом. Несколько вождей вскочили на ноги и кричали, некоторые встревоженно, а некоторые – гневно отрицая сказанное.
   – А, вот теперь мы видим, кто против нее, – порадовался Гудон.
   Коригана подождала, пока шум несколько поутихнет.
   – Мой народ сражался с ними. Тридцать наемников было убито.
   – Чьих наемников? – потребовал ответа мужской голос. Все взгляды обратились на вождя по другую сторону костра от Кориганы. Он был рослым для четта, широкоплечим и с сильными руками. Лицо его изрыли оспины и глубокие морщины, а нос над широким ртом с тонкими губами был приплюснут.
   – Рендла, – ответила Коригана.
   – Откуда ты знаешь? С ними был Рендл?
   – Нет, но тебе же известно, Эйнон, у меня есть свои источники сведений и за пределами Океанов Травы.
   – Твои шпионы, – выпалил Эйнон.
   – Это вождь клана Лошади, – прошептал Гудон на ухо Камалю. – Его отец был самым решительным и сильным противником отца Кориганы и потерпел здесь, у Верхнего Суака, поражение в последней великой битве. Совсем не удивительно, что он противостоит Коригане.
   – МОИ шпионы? – холодно переспросила Коригана. – НАШИ шпионы.
   – Мы нисколько не нуждались в них до… – Эйнон дал окончанию фразы повиснуть в воздухе, но все знали, что он хотел сказать: до того, как отец Кориганы объединил четтов.
   – До войны с работорговцами? – Коригана сделала вид, будто не поняла намека. – Возможно, именно поэтому мы и пострадали так жестоко от рук Рендла и ему подобных.
   – О, красиво сработано, – восхитился Эйджер. – Она вывернула все наизнанку.
   – Рендл в первую очередь и прежде всего наемник, – произнес другой голос. На ноги поднялся еще один вождь, женщина. Она выглядела такой же старой, как Херита, но обладала более прямой осанкой. – Его присутствие в Океанах Травы еще не означает, что он вернулся захватывать рабов.
   – Акота, – сообщил Линану Гудон. – Вождь клана Луны.
   – Еще один старый враг?
   – Нет, но этот клан издавна отличается ярой независимостью. Его воины всегда сомневаются в том, чего они сами не видели.
   – Кем бы ни был Рендл, в прошлом он занимался ремеслом работорговца; откуда нам знать, что он не вернулся к нему? – требовательно спросила Коригана, задавая этот вопрос всему первому кругу.
   – Но великая королева в Кендре не позволит работорговцам снова взяться за старое, – возразил еще один вождь, вставая, чтобы привлечь внимание. – Она обещала нам, что они никогда не вернутся!
   Раздался громкий ропот согласия со стороны многих вождей и их сопровождающих.
   – Великая королева умерла! – объявила Коригана.
   Возражавший вождь застыл. Акота осела на землю. Даже Эйнон выглядел озадаченным.
   – Умерла? – переспросил он. – Когда?
   – В начале лета, – ответила Коригана.
   – Но ее сын потерпит работорговцев не больше, чем она…
   – Берейма был убит еще до того, как его короновали. Ныне Грендой-Лир правит его сестра Арива.
   Теперь сел даже Эйнон.
   – Заговорив, ты каждый раз наносишь нам удар, – хрипло произнесла Херита. – Твои шпионы сообщили тебе об этом?
   – Для таких новостей шпионы мне не нужны. Как вам известно, территория моего клана граничит с Суаком Странников. Новости о смерти Ашарны и ее сына общеизвестны.
   Тут сразу же встала Акота.
   – Но Арива – или кто угодно из детей Ашарны – никогда не позволит работорговцам снова заняться прежним делом.
   – Арива – не Ашарна, – ровным тоном ответила Коригана. – Мне известно, что Рендл и другие уполномочены ее властью.
   – С какой целью? – спросила Акота. – И кто другие?
   – Для охраны границы с Хаксусом – или, во всяком случае, так говорит Арива. А кто другие? Да хотя бы Джес Прадо.
   Вожди и их сопровождающие снова разразились громкими криками, некоторые в тревоге, а некоторые – отрицая слова Кориганы. Теперь уже все вожди вскочили на ноги и гомонили одновременно.
   – Хаксус не воюет с Грендой-Лир! – выкрикнул один из вождей. – Зачем Ариве использовать наемников вместо собственных войск?
   – Тут кто-то лжет! – громогласно объявил Эйнон, и все остальные голоса умолкли. – Либо Арива, либо Коригана! И я знаю, которой королеве я верю!
   – Так-то ты верен нашей королеве? – бросила Акота прежде, чем Коригана успела что-нибудь сказать.
   – Нашей королеве? – хрипло рассмеялся Эйнон. – Которой?
   – Ты отлично знаешь, что я говорю о Коригане. И я снова спрашиваю, что же это за верность?
   Эйнон показал на Коригану.
   – Скорее тебе следовало спросить: что же это за королева? – Он повернулся лицом ко второму кругу и, говоря, медленно поворачивался, широко раскинув руки, как бы охватывая всех слушателей. – Эта девушка унаследовала свой титул! Она его не заслужила! Ей известно, что некоторые кланы не приветствуют ее, и объединить нас всех и увлечь за собой она может только одним способом: заставив нас подумать, будто вернулись работорговцы. Нет никаких работорговцев! Нет никаких наемников! Есть только Коригана, бледная тень того, чем когда-то был ее отец!
   – А чего хотел бы ты? – требовательно спросила Коригана. – Нового правителя на мое место? Кого-нибудь вроде тебя самого?
   Эйнон повернулся лицом прямо к ней и покачал головой.
   – Я не желал бы в Океанах Травы никакого короля или королевы. Хватит и одной королевы в далекой Кендре. Других нам не надо.
   – Со времен наших отцов мир сильно изменился, – ответила Коригана. – Мы не можем рассчитывать на подмогу из Кендры. Теперь, со смертью Ашарны, мы не можем рассчитывать даже на то, что Кендра будет сколь-нибудь доброжелательно смотреть на нас. Мы ДОЛЖНЫ объединиться!
   – Против кого? – поинтересовался Эйнон. И повернулся к одному из вождей, молодому парню, который судя по его виду, и бриться-то начал совсем недавно. – Терин! Территория твоего клана ближе всего к Хаксусу! Твой народ подвергался набегам каких-нибудь наемников?
   Терин неуверенно покачал головой и беспомощно посмотрел на Коригану. Он явно не дружил с Эйноном, понял Линан; несомненно, потому-то Эйнон и выбрал именно его: если даже союзники Кориганы не могли подтвердить ее слов, то с какой стати еще кому-либо верить им?
   Линан двинулся было вперед, но тут тяжелая рука схватила его за локоть. Он оглянулся через плечо и увидел Камаля.
   – Это слишком опасно, малыш, – яростно прошептал Камаль.
   А Гудон схватил его за другую руку.
   – Он прав, ваше величество.
   Эйнон снова повернулся лицом ко второму кругу.
   – Кто-нибудь видел тех наемников? – Ему никто не ответил. – Неужели никто не выступит в поддержку Кориганы? – В голосе его явственно слышалась насмешка.
   – Королеву поддержит ее клан! – крикнул Гудон.
   Отпустив руку Линана, он шагнул из второго круга вперед.
   – Кто выступает? – требовательно спросила Херита.
   – Я Гудон, сын Катеры Правдоречицы, родич королевы Кориганы.
   – Гудон? – переспросил с подозрением в голосе Эйнон. – О тебе много лет не было ни слуху, ни духу. Откуда нам знать, что это ты? Выйди на свет!
   Гудон широким шагом подошел к костру и снял шляпу. Херита, Эйнон и Акота подошли поближе и внимательно пригляделись к его лицу.
   – Я не уверена, – сказала Херита.
   – Возможно, это вовсе не он, – предположил Эйнон.
   – Это он, – уверенно заявила Акота. – Я знала Правдоречицу, и это точно ее сын.
   По двум кругам пролетел, словно ветерок по степи, ропот голосов.
   – Похоже, он хорошо известен, – пробормотал Эйджер.
   – Где ты был все это время? – спросила Акота.
   – На востоке, – невесело улыбнулся Эйнону Гудон. – Я был одним из тех самых шпионов Кориганы. Именно я и принес известие о Рендле и Прадо. Они снова в седле.
   – Это нелепо! – гневно бросил Эйнон. – Если он сын Правдоречицы, это еще не значит, что и его речь правдива! Он просто червь, пресмыкающийся у ног Кориганы!
   Рука Гудона опустилась к эфесу меча.
   – Я не пресмыкаюсь ни у чьих ног, – холодно отчеканил он.
   – Здесь ни к чему оскорбления или угрозы, – выпалила Акота, и они с Херитой встали между Эйноном и Гудоном. Эйнон отступил на шаг, нарочито держа руки подальше от оружия, и Гудон тоже убрал руку с эфеса.
   – Я немного погорячился, – признал Эйнон и снова повернулся ко второму кругу. – Но если мы не верим Коригане, то с какой стати нам верить ее родичу? Еще раз спрашиваю, видел ли кто-нибудь тех наемников? И я спрашиваю об этом не у членов клана Белого Волка, так как нам известно, в чем они заинтересованы.
   Тут Линан так быстро выступил вперед, что вырвался из захвата Камаля прежде, чем великан успел плотнее сжать руку.
   – Ради бога, малыш! – прошипел Камаль, но Линан проигнорировал его. Он вышел полностью на свет костра. Шляпа отбрасывала густую тень на лицо и скрывала его черты. Эйнон и другие вожди повернулись к нему. Гудон застонал. Коригана подошла к нему и еле слышно прошептала:
   – Линан ты не обязан этого делать!
   Линан посмотрел ей прямо в глаза.
   – Я сделал выбор, решив ехать в Верхний Суак. И теперь я обязан заставить этот выбор оправдать себя.
   – И несмотря на мои слова, к костру все же выходит еще один из клана Кориганы, – громко воскликнул Эйнон. – Ее сопровождающее слишком преданны ей, но у них не слишком хорошо со слухом.
   Многие в обоих кругах рассмеялись, глядя на появившуюся перед ними невысокую фигурку.
   – Я рожден не в клане Белого Волка, – достаточно громко для того, чтоб его расслышали все в первом круге, произнес Линан. – И я видел наемников.
   – Тогда в каком же клане ты рожден? – все еще шутливым тоном осведомился Эйнон.
   – В клане, который ты хорошо знаешь, Эйнон. В клане Пустельги.
   – Никогда не слышал об этой пустельге, – заявил Эйнон. – И определенно не знаю никакого похожего клана.
   – Ты знаешь его под другим именем.
   – Скажи-ка сперва, мой маленький четт, под каким именем мы должны знать ТЕБЯ?
   – Меня зовут Линан.
   Лицо Эйнона сделалось кислым.
   – Это не смешно. Никакой четт не может быть назван Линаном после того, как скончался последний, кто так звался. – Со стороны всех вождей послышался ропот общего согласия. – Имя его пользуется у нас любовью.
   – А я не четт.
   ЭЙнон был слишком поражен, чтобы говорить, однако Херита задала законный вопрос:
   – Если ты не четт, то какое право ты имеешь выступать перед двумя кругами? – Она повернулась к Коригане. – Неужели ты столь легко нарушишь нашу традицию?
   – У меня есть такое право, – заявил Линан прежде, чем Коригана успела ответить, и, сняв шляпу, вынул из-под пончо Ключ Единения. Свет костра отражался отблесками от его белой кожи и Ключа. Он услышал, как все вокруг ахнули.
   – Узнаете? – спросил он.
   – Никогда его не видела, – пробормотала Акота, – но я его знаю. Все четты знают его, он был символом верховной власти Ашарны над нами.
   – Ключ Единения, – онемевшими губами произнес Эйнон. – Как он мог попасть к тебе?.. – Голос его стих, когда он понял правду.
   – Я Линан Розетем, и морской ястреб – герб моей семьи. Как сын королевы Ашарны я имею право быть выслушанным двумя кругами. И как сын Элинда Чизела, рожденного от матери-четтки, я имею право быть выслушанным двумя кругами. И как вернувшийся Белый Волк я имею право быть выслушанным двумя кругами.
 
   В последовавшем за его словами оглушительном реве Эйджер повернулся к Камалю и сказал:
   – Он становится большим умельцем по этой части, не правда ли?
   Камаль хмыкнул, но не мог отрицать радости, вдруг зазвучавшей в криках окружающих его четтов.
   – Я бы не удивился, если б нашлось пророчество, предсказывающее такое вот явление Линана народу, – продолжал Эйджер.
   – А если не найдется, – бросил Камаль, – то мы всегда можем сочинить его.
   Они наблюдали за тем, как Линан стоял, освещаемый огнем костра, подняв Ключ Единения, дабы его было видно всем в двух кругах. Коригана стояла перед ним. На лице ее явственно читалось облегчение. Гудон двинулся встать рядом с обоими, улыбка у него на лице соперничала шириной с рекой Гелт. Но Эйджер с Камалем наблюдали за Эйноном; именно его реакция определит, что же произойдет дальше.
   Эйнон обвел взглядом второй круг, прислушиваясь к приветственным и взволнованным крикам. Он подошел к Линану – ив собрании воцарилось настороженное молчание.
   Линан не отступил перед ним, надменно глядя на вождя. Оказавшись от него не более чем в двух шагах, Эйнон склонил голову. Какой-то миг больше ничего не происходило, затем Акота и Херита встали перед Линаном и тоже поклонились. А затем выразил почтение каждый из вождей в первом круге. Когда поклонился последний, все четты во втором круге тоже склонили головы.
   – Впечатляюще, – пробормотал себе под нос Эйджер.
   – Да, – признал Камаль и невольно почувствовал немалую гордость достижением Линана. – Я бы сделал это не так, но именно так все и следовало сделать.
   Дженроза одной рукой обняла Камаля за талию.
   – Ты привык к тому, как делаются дела на востоке, при королевском дворе. А Линан, похоже, инстинктивно понимает, как надо вести себя с четтами.
   – Ну, возможно, это объясняет, почему он не добился никакого успеха дома, в Кендре, – сказал Эйджер. – Линан в душе варвар.
   От слов Эйджера у Камаля по спине пробежал холодок.
   – Ради всего королевства надеюсь, что ты ошибаешься.

ГЛАВА 8

   Фрейма разбрасывал по выгулу последнюю связку корма, когда увидел приближающуюся по южной дороге группу всадников. Он быстренько поразмыслил и сообразил, что до того, как они подъедут, не успеет добраться до дома и достать свой меч. Однако в хлеву имелись вилы, а против конного врага они могли оказаться сподручней, чем меч. Он кликнул своих пятерых коров, и те лениво побрели через выгул заняться кормом. Притворяясь таким же равнодушным ко всему окружающему, как и его скотина, Фрейма небрежно подошел к хлеву, открыл лишь одну из старых скрипучих деревянных дверей, убедился, что вилы в пределах досягаемости, и принялся ждать гостей.
   Один всадник скакал галопом впереди остальных. Он увидел Фрейму, но не обратил на него внимания и вместо этого объехал кругом двор, заглядывая в окна и за углы. На всаднике были хорошие кожаные доспехи с твердым и сверкающим от дубления нагрудником, а в пристегнутых к седлу ножнах покоился длинный кавалерийский меч. Когда всадник остановился перед хлевом, то посмотрел на Фрейму с чем-то, похожим на любопытство.
   – Привет, друг, – поздоровался Фрейма.
   Всадник кивнул, но не ответил.
   – Надеюсь, вы подъехали просто за водой или купить немного яиц.
   Всадник покачал головой и показал на остальную группу, шестерых всадников, въезжающих теперь в ворота фермы.
   «Против семерых особо не повоюешь, – подумал Фрейма. – Но если я сейчас разделаюсь с этим, то по крайней мере немного рассчитаюсь за себя».
   Он прислонился к двери хлева и схватился правой рукой за вилы.
   – Одна из ваших лошадей хромает, – сказал он.
   Незнакомец оглянулся через плечо, и как только он отвернулся, Фрейма быстро двинулся вперед, вскидывая и разворачивая вилы.
   – Постой, Фрейма! – крикнул резкий голос, и фермер заколебался. Всадник, которого Фрейма собирался насадить на вилы, стремительно обернулся с уже выхваченным мечом в руке. Прежде чем Фрейма успел что-либо сделать, вилы выкрутили у него из рук.
   – Божья погибель, ну и быстрый же ты, – выругался Фрейма, ожидая, что меч вонзится ему в шею. Но всадник лишь усмехался, глядя на него.
   К этому времени к хлеву подъехали и другие всадники. Один из них спешился и медленно снял черные перчатки.
   – С возрастом ты стал менее проворным, друг мой, – усмехнулся приезжий.
   Фрейма уставился на незнакомца.
   – Не верю своим глазам. Проклятый Джес Прадо.
   Прадо подбоченился и расхохотался.
   – Видел бы ты цвет своего лица. Можно подумать, будто я призрак.
   – Я думал, это МНЕ предстоит стать призраком, – огрызнулся Фрейма и махнул рукой в сторону других всадников. – А кто твои друзья?
   – Моя охрана.
   – Охрана? И с каких же это пор фермеру в Арранской долине нужна охрана?
   – Новости здесь по-прежнему ходят медленнее, чем труп, – покачал головой Прадо. – Я уже свыше полугода как уехал из долины.
   – Уехал? Куда? Кто же приглядывает за твоей фермой?