Браун Саймон. Огонь и меч

   – Хм-м-м?
   – Двое из моих учеников, возвращаясь после выполнения своих обязанностей на причалах, нашли его на улице неподалеку отсюда и сразу же вызвали меня.
   – Кто-нибудь еще видел принца?
   – Только здешний капеллан.
   – Очень плохо, – покачал головой Нортем. – Это очень плохо.
   – Мы же наверняка можем положиться на осмотрительность капеллана, ваша милость? И я поговорю с этими учениками.
   Теперь Нортем изучил священника более внимательным взглядом.
   – Вы уверены, что они будут молчать?
   – Я тщательно объяснил им всю серьезность положения; они не скажут об увиденном ни одной живой душе.
   Нортем снова повернулся к Олио.
   – Это уже не впервые.
   – До меня доходили… слухи.
   – Да, слухи эти теперь доходят до всех в Кендре, но никто не знает всей правды.
   – Ваша милость?
   – Не имеет значения. Вам незачем знать.
   – Я ваш секретарь, примас. Если на ваших плечах какое-то ужасное бремя, то я наверняка смогу помочь вам нести его.
   – Предложение щедрое, но я должен отказаться от него. – Он снова повернулся лицом к Поулу и крепко схватил его за плечи. – Как вы понимаете, королева никогда не должна услышать об этом.
   – Это я ее исповедник, ваша милость, а не она мой.
   Примас отпустил его.
   – Да, конечно. Знаю. – Он устало закрыл глаза. – Вы должны оказать мне услугу.
   – Все что угодно.
   – Найдите мага-прелата и попросите его немедля явиться сюда.
   – Эдейтора Фэнхоу? Какое он имеет к этому отношение?
   – Больше никаких вопросов. Я ничего не могу сказать вам об этом. Только пришлите мне прелата.
   – Конечно, ваша милость, – поклонился Поул и вышел.
   Нортем сел на место священника и взял Олио за руку. «Не доверяю я этому человеку, – подумал он и сразу же испытал чувство вины за такие мысли о собственном секретаре, человеке, который некогда был его другом. – Если б я ему позволил, он мог бы снова стать мне другом. Но это было бы слишком опасно».
 
   Олио снова снились дети. Он осматривал все койки в поисках брата. Олио слышал, как голос Линана зовет его, но не мог найти брата. На койках лежали дети, истерзанные болезнями, покрытые язвами и ранами, но он оставлял их без внимания. Чудилось, что комната тянулась целую вечность, койки выстроились тремя четкими рядами, и на каждой лежал ребенок, нуждавшийся в исцелении его силой. Но никакого Линана.
   А затем он заметил, что лица всех детей начинают выглядеть одинаково. Они все стали мальчиками. И сплошь шатенами. Круглоголовыми. Они все стали Линанами, когда ему было лет семь или восемь. Олио вспомнил, как он приглядывал за братишкой, когда тот был в этом возрасте.
   Но лица продолжали меняться. Кожа приобретает цвет слоновой кости, а белки глаз стали золотисто-желтыми.
   – Олио! – взывали дети. – Исцели меня!
   Он перебегал от койки к койке, возлагая руку на каждый лоб, чувствуя, как его собственная жизнь высасывается из него, когда он исцелял каждого Линана.
   Полностью опустошенный, он остановился, медленно падая на колени. Дети поднялись с коек и окружили его, их бледные ручонки тянулись к Ключу Сердца.
   – Нет, Линан, прекрати! – выкрикнул он. Ключ у него на груди горел, словно раскаленное тавро.
   – Нет!..
   Он проснулся с безмолвным криком, все мускулы его тела сплелись в узлы боли, одежда насквозь промокла от пота. Олио вскочил с постели, хватаясь за Ключ, пытаясь оторвать его от своей кожи. Нащупав цепочку, он с силой рванул ее. Ключ так и вылетел у него из-под рубашки. Он прикоснулся к нему, а затем, охнув, выпустил и подул на пальцы. Распахнув рубашку, Олио посмотрел на свою грудь и увидел выжженный напротив сердца знак в виде Ключа. Он сдернул цепочку с шеи и отбросил Ключ. Тот с лязгом упал на пол.
   Хватая воздух раскрытым ртом, Олио скинул ноги с постели, зарылся лицом в ладони и заплакал навзрыд. Он испытывал одновременно и страх, и стыд, и замешательство. Олио не понимал, что с ним происходило. Когда рыдания наконец стихли, он поднял голову и сообразил, что не знает, где находится. Какая-то комнатушка, единственная постель. В нем начал подыматься панический страх, а затем он услышал два голоса, отдаленных, словно эхо воспоминаний.
   Олио нетвердо поднялся на ноги и подошел к двери. Та была слегка приоткрыта, и он прислушался к звукам, доносящимся через щель.
   – На улице, прелат! Вы понимаете, что могло с ним случится?
   Олио знал этот голос. Старческий, с убывающей властностью в нем.
   – Он обещал мне бросить пить.
   Этот голос он тоже знал. Полный раскаяния, отчаяния. Они принадлежали его друзьям, в этом он был уверен. Ему следовало выйти к ним.
   – Мы должны остановить его ради него самого. – Снова стариковский голос. – Он мог умереть. Или упасть с причала. Видит бог…
   – Как? Он не прекратит исцелять, но исцеления изматывают его и вызывают кошмары. Вот потому-то он и пьет.
   – Тогда добейтесь, чтобы он побольше отдыхал.
   – Усталость эта не просто физическая. Ключ словно берет у него не только энергию.
   Это говорил Эдейтор Фэнхоу. Он был хорошим человеком.
   – Что вы имеете в виду?
   А это Гирос Нортем. Тоже хороший человек. И они говорили о нем. Они беспокоились за него. Он сделал что-то не то.
   – Меняется его природа. Могли вы когда-нибудь представить себе, что он сделается таким вот?
   – Нет, конечно же, не мог. И никогда бы не стал содействовать вам с принцем, знай я, что случится такое.
   – Я просто не знаю, что же делать.
   – Мы его остановим, вот что мы сделаем.
   – Но говорю же вам, он НЕ СТАНЕТ останавливаться. Его неудержимо тянет исцелять тех, кто нуждается в его помощи.
   – Ничего, остановится, – решительно заявил, примас. – Мы скажем Ариве.
   – Боже, нет!
   – А что еще мы можем сделать? Нельзя позволять ему продолжать в том же духе.
   Олио сообразил, что говорят о нем. Что же он наделал? Он потряс головой, пытаясь прояснить ее. Что-то воняло. Он отошел от двери, но запах переместился вместе с ним. Он опустил взгляд и посмотрел на себя, снова увидел ожог, а затем заметил пятна на рубашке и штанах. Он обмочился в штаны. И было также еще кое-что. Он чувствовал запах вина. Дешевого, загустевшего вина.
   Он услышал как Эдейтор что-то сказал, но не разобрал слов и вернулся к двери.
   – Закрыть приют! – Теперь говорил уже примас. – Я не могу этого сделать. Слишком много бедняков знает о его существовании, знают, что туда являются умирающие, но уходят полностью исцеленные.
   – Тогда переместите его туда, где Олио не сможет его найти.
   – Да как мы ему помешаем? Он же принц.
   – Тогда с ним все время должен быть кто-то, кому мы доверяем.
   – Кто?
   – Охранник, священник, маг. Не знаю.
   – Он этого не допустит.
   – Допустит, – голос Эдейтора внезапно сделался твердым. – Допустит, или же мы и правда обратимся к Ариве. Он на все согласится, лишь бы мы этого не делали. Его до ужаса пугает мысль, что она может положить конец его целительству или даже заставит отдать ключ.
   Какой-то миг оба собеседника не говорили ни слова, или, если и говорили, то Олио их не слышал. Шаги, идущие к нему. Он торопливо отступил от двери, наткнулся на постель и споткнулся. С глухим стуком сев на пол, он выбросил руки за спину, чтоб не упасть навзничь. Его правая ладонь опустилась на Ключ. Пораженный этим, он оглянулся, и одновременно распахнулась дверь. Он снова посмотрел в ту сторону и увидел мрачные лица глядящих на него примаса и прелата.
   – Он слышал наш разговор, – констатировал Нортем.
   – Но сколь долго?
   – Думаю, п-почти весь, – признался Олио, голос которого мало отличался от хриплого шепота.
   – Что сегодня произошло? – потребовал объяснений Нортем.
   – Я… я не знаю. Д-должно быть, я пил.
   – Ты нарушил слово, – печально промолвил Эдейтор. – Не думал, что ты когда-нибудь сделаешь такое.
   – Я не хотел, – слабо произнес Олио и отвернул от них лицо.
   – Мы собираемся прекратить исцеления, – сказал Нортем.
   – Знаю.
   Он поднял Ключ и надел цепь на шею. Теперь тот холодил ему кожу.
   – Он тебя обжег, – Нортем показал на грудь принца. – Ты знаешь, почему он это сделал? – спросил он у прелата.
   Эдейтор покачал головой.
   – Никто по-настоящему не знает и не понимает всей степени сил Ключа. Им явно никогда не предназначалось быть используемыми так часто, как использовался этот с тех пор, как им владеет его высочество.
   На глазах у Олио снова выступили слезы.
   – Но те дети… Я не мог дать им умереть.
   – Они будут умирать, как всегда умирали дети в этом городе, – заявил ему Нортем. – Как всегда умирали они во всех городах в Гренде-Лир.
   – Пусть приют действует и дальше, – взмолился Олио. – Я буду обходить его стороной, но смогу по-прежнему поддерживать его. Это спасет некоторых больных.
   Нортем задумчиво опустил голову.
   – Отлично, – согласился наконец он. – Но как только я услышу, что вы пользовались Ключом или снова начали пить – сразу закрою-таки его… навсегда.
   Олио как будто весь съежился. Нортему и Эдейтору он сам показался в тот миг таким же потерявшимся ребенком, покинутым и испуганным.

ГЛАВА 10

   Травянистую степь вокруг Верхнего Суака покрыл тонкий слой снега. Скот лизал снег, не нуждаясь в водопое, а потом ел покрытую им пожелтевшую траву. Дыхание скота наполняло неглубокую долину облаками пара. А надо всем этим сияло солнце – далекое и слабое, но желанное зрелище в холодном, пустом голубом небе.
   Линан сидел в седле, пытаясь не улыбаться во весь рот, глядя на силу и богатство объединенных кланов.
   «Я принадлежу к ним», – подумал он.
   Прошло уже немало времени с тех пор, как он в последний раз почувствовал нечеловеческую ярость и жажду, которые посетили его осенью, и с тех пор, как видел какие-либо кошмары о Силоне и ее лесе; и теперь, когда температура снизилась, он мог наслаждаться днем. В первый раз с тех пор, как ему пришлось бежать в Суак Странников, он почувствовал себя цельным и полностью самостоятельным.
   С уколом вины он вспомнил, как обращался с Камалем, но это напомнило ему, что он стал также совершенно независимым. Теперь он сам принимал решения, которые влияли на его будущее. Линан понимал, что повзрослел, и гордился этим.
   А с взрослением пришла и новая ответственность. Из уроков Камаля и Эйджера он усвоил, что его решения влияли не только на него самого; поскольку он принц, его мысли и действия определяют происходящее с теми, кто следовал за ним. Каким-то странным образом понимание этого укрепляло его уверенность; он понимал, что был прав, приехав в Верхний Суак, но это не означало, что Камаль был совсем уж неправ. В конечном счете, его будущее – и будущее его спутников – будет определяться на востоке. Именно туда-то он и должен обратить свой взор.
   «Мне нужны две вещи. Армия и воля воспользоваться ей».
   Последняя, как ему думалось, у него имелась, и теперь пришла пора заняться получением первой.
   К нему приближались два всадника, разрушая его уединение. Он желал бы остаться один, но они все равно ехали к нему. Вскоре он узнал Коригану, но второго всадника опознал, лишь когда они подъехали намного ближе. Это был Терин, молодой вождь клана Дождя и верный союзник Кориганы. Тут Линан вспомнил, как упомянул при Коригане о желании встретиться с Терином – но он вовсе не имел в виду, что хочет увидеться с ним этим самым утром.
   – Коригана сказала, что вы хотели меня видеть, ваше величество, – проговорил немного запыхавшийся Терин.
   Линан открыл было рот, собираясь попросить вождя не называть его «ваше величество», но передумал. Он просил о том же Коригану и Гудона, притом не один раз, и все без толку. И вместо этого поблагодарил:
   – Спасибо, что приехал.
   Терин выглядел удивленным, словно просьба Линаиа о встрече была приказом, который он должен выполнять, и не требовала никакой благодарности. Подобная мысль расстраивала Пинана.
   – Прошлой ночью Эйнон спросил у тебя, сталкивался ли кто-нибудь из вашего клана с наемниками.
   – Совершенно верно, ваше величество. Насколько мне известно, никто из моего клана с ними не сталкивался.
   – А не замечали ли вы чего-нибудь странного, происходящего за границей? Каких-нибудь передвижений войск или другой военной деятельности?
   Терин задумчиво наморщил лоб.
   – Нет… – Он умолк. – Хотя осенью мы потеряли двух дозорных, патрулирующих ту часть нашей территории.
   – Что с ними случилось? – спросил Линан.
   Терин пожал плечами.
   – Каждый клан теряет каких-то дозорных, наткнувшихся на волков или вспугнувших секача-карака. Я отправил воинов отыскать их, но они вернулись ни с чем, не найдя даже их лошадей.
   – А редко бывает, чтобы пропадали не только всадники, но и лошади?
   – Такое случается, но не часто. Кобылы умеют найти дорогу обратно к клану.
   – Может, те дозорные что-то увидели, – предположила Коригана.
   – Возможно.
   – Что от меня требуется? – спросил Терин.
   – Насколько скоро ваш клан может без опаски покинуть Верхний Суак?
   – Не раньше, чем еще через два месяца, ваше величество, но если прикажете нам выехать, мы отправимся завтра же…
   – Нет. Я не стану подвергать опасности ваш клан.
   Терин просто кивнул, но лицо его выразило явное облегчение.
   – Но я могу отправить небольшой отряд. Пусть захватят запасных лошадей с припасами.
   – Что ты задумал? – спросила у Линана Коригана.
   – Мне нужно знать, что же происходит на границе. Нужно выяснить, собираются ли наемники совершить набег в Океаны Травы. Если собираются и намерены сделать свой ход весной, наверняка будут какие-то признаки этого.
   – Мои всадники смогут их обнаружить, – заверил его Терин. – Они знают ту местность лучше кого угодно, и если будут знать, что именно им надо высматривать, их не захватят врасплох.
   – Они не должны ввязываться в бой, – поспешил уточнить Линан. – Мне нужны сведения.
   – А что, если возникнет возможность захватить пленника? – спросила Коригана.
   – Хорошо, пусть захватывают, если смогут это сделать, не встревожив врага.
   – Смогут, ваше величество, – уверенно сказал Терин.
   – Получится ли выехать завтра?
   – Я сегодня же отправлю два отряда, – усмехнулся Терин. – Через неделю они будут уже на границе.
   Линан невольно усмехнулся в ответ. Энтузиазм молодого вождя оказался заразительным.
   – Спасибо, Терин.
   Терин склонил голову, развернул лошадь и ускакал галопом к себе в лагерь.
   Коригана подъехала ближе к Линану.
   – Что ты задумал?
   – Задумал? В данный момент ничего. Я понятия не имею, что же замышляют наемники, если они и правда хоть что-то замышляют. Но, думаю, чем раньше мы дадим четтам повод волноваться, тем скорее они объединятся под твоим знаменем.
   – Они объединятся вокруг тебя, чем бы ни обернулось дело, – уверенно ответила Коригана.
   – Нет, – покачал головой Линан. – Неожиданность, которую мы преподнесли им на собрании прошлой ночью, скоро увянет, и некоторые из вождей, настроенные против тебя, поймут, что сопротивляться мне совсем не опасно. Я ведь не привел с собой никакой армии, а восточные дела для них не имеют значения.
   Коригана подумала над словами Линана и кивнула.
   – Возможно, ты прав. Но воины Терина могут вернуться со сведениями лишь через несколько недель, если вообще доставят какие-то сведения.
   – Значит, тем временем мы должны чем-то занять кланы.
   – Каким образом? Они и так уже заняты зимними хлопотами.
   – Значит, они должны быть заняты еще больше, – решил Линан. – Мы должны обучить их. Нам надо создать армию.
 
   Два круга редко созывали дважды за одну зиму, но ни один из вождей не отказал в просьбе Линану. Собрание устроили вскоре после того, как рассвело, и первый круг нетерпеливо сошелся погреться вокруг центрального костра.
   Когда Херита призвала Линана выступить, он сразу объявил о своем намерении.
   – Наемники представляют для четтов настоящую угрозу. Многие помнят, что они сделали кланам до войны с работорговцами. Мы должны помешать вернуться тем временам. А сделать это можно только одним способом – выступить против наемников раньше, чем они выступят против нас.
   На это никто не возразил, раздалось даже несколько одобрительных криков.
   – Для того, чтобы армия четтов воевала действенно, она должна быть обучена сражаться как единое целое.
   Его слова встретили ошеломленным молчанием.
   – Обучены? – переспросила через некоторое время Акота. – МЫ? Обучены сражаться?
   – Да, – спокойно ответил Линан.
   – Но мы же четты, – сказала она, явно сбитая с толку подобной идеей. – Мы обучены быть воинами, как только достаточно вырастаем для езды верхом, а это случается еще до того, как научаемся ходить.
   – Тем не менее, чтобы сражаться с наемниками, сражаться на востоке, вам понадобится обучение; и для войны с Аривой, если наемников против вас направляет она, вам необходимо обучаться.
   Акота, похоже, хотела продолжить, но покачала головой. И вместо нее поднялся другой вождь.
   – Меня зовут Катан, и я вождь клана Океана.
   Херита взглянула на Линана, и тот кивнул Катану, разрешая продолжать.
   – Чему нас, собственно, может научить по части боев кто-то там с востока?
   – Никто не сомневается в превосходстве четтов по части смелости и мастерского владения луком и саблей, – чуть улыбнулся Линан. – Думаю, в этом отношении с четтами не может соперничать никто на всем континенте Тиир.
   – Тогда о каком же обучении ты толкуешь?
   – Отличные бойцы не обязательно делаются отличными солдатами.
   – Это всего лишь слова, – насмешливо бросил Катан.
   – Это не просто слова. – Камаль выступил вперед, встав рядом с Линаном. – Я видел, что происходит, когда обученная армия сражается с необученной толпой. Дело всегда кончается резней. Никакой боец, независимо от его личной храбрости или умения владеть оружием, не может тягаться с обученным солдатом.
   – Я могу доказать обратное, – выпятил грудь Катан.
   Линан с миг посмотрел на него, окидывая вождя взглядом, а затем согласился:
   – Отлично. Что ты предлагаешь?
   – Мое боевое мастерство против самого лучшего солдата с востока. Я вызываю на бой Камаля Аларна.
   Члены обоих кругов одобрительно взревели.
   – Принимаю, – ответил Камаль.
   Снова одобрительный рев. Камаль высоко поднял голову и расправил плечи, положив руку на меч. Линан вдруг почувствовал себя маленьким рядом с этим великаном. Даже Катан словно сделался мельче, но не отказался от своего вызова.
   Линан подождал, пока шум не поутих, и коротко отрубил:
   – Нет.
   – Малыш, да кто же еще?.. – уставился на него Камаль, разинув рот.
   – Эйджер.
   Эйджер вышел вперед и встал по другую сторону от Линана, скаля зубы, будто дружелюбный дурень.
   – Это глупость! – вспылил Катан. – Победа над твоим горбуном ничего не докажет!
   – С другой стороны, если мой горбун все-таки победит тебя, это докажет все. – Линан положил руку на плечо Эйджера. – Капитан Пармер обучен как солдат, а не просто как боец. Он сражался во время Невольничьей войны, командуя кендрийскими копьеносцами. В бою я без колебаний доверил бы ему свою жизнь.
   – Ты берешь свой вызов назад, Катан? – спросила Херита достаточно громко, чтобы услышали оба круга.
   – Нет, – пробурчал вождь.
   Херита повернулась к Эйджеру.
   – Тебе брошен вызов, Эйджер Пармер. Какое оружие?
   – Катан может драться любым оружием по своему выбору, – небрежно обронил Эйджер и похлопал по сабле у себя на боку. – А я буду драться вот этим.
   – Так же, как и я, – согласился Катан.
   Первый круг расширился, освобождая пространство для бойцов.
   – А правила? – спросила Херита.
   – Я не допущу боя насмерть, – заявил Линан.
   И Катан, и Эйджер согласились.
   – Тогда проигрывает первый, потерявший оружие? – предложила Херита.
   – Первый, кому пустят кровь, – выдвинул свое условие Катан.
   Херита посмотрела на Эйджера, и тот кивнул.
   – Отлично. Первый, кому пустят кровь. Если кого-либо из противников случайно убьют, другой заплатит семье погибшего пять голов скота, включая быка не старше четырех лет.
   – Я заплачу за Эйджера, – вызвался из второго круга Гудон.
   Эйджер улыбнулся Гудону в знак благодарности и обнажил саблю.
   Катан, явно еще недовольный тем, что его втянули в нечестный бой, обнажил свою. Противники встали в десяти шагах против друг друга.
   – Начали, – скомандовала Херита.
   Катан сразу же бросился вперед, вращая над головой саблей. Эйджер же вместо того, чтобы отступить, быстро пригнулся и сделал выпад. Звякнули клинки – и сабля Катана внезапно взвилась в воздух. Она упала, вонзившись в землю, дрожа подобно камышинке.
   – Оно и к лучшему, что мы деремся до первой крови, – легко обронил Эйджер.
   Катан выругался вслух, выдернул саблю и снова двинулся на горбуна, хотя и осторожней, чем прежде. На каждый шаг Катана вперед Эйджер отвечал шагом назад. Линан следил за боем с веселым пониманием, поскольку и сам не раз бился один на один с капитаном.
   Катан с раздражением сделал выпад. Эйджер с легкостью отбил клинок, а затем сблизился с противником на шаг, сделал полувыпад и чиркнул лезвием сабли по руке Катана, оставив длинный порез. Катан зарычал и отступил, зажимая порез свободной рукой; между пальцев у него сочилась кровь.
   – Вот и все, – заключил Эйджер с легким удовлетворением, вытирая клинок и убирая оружие в ножны.
   – Поединок окончен, – объявила Херита. – Победил капитан Эйджер Пармер. Катан из клана Океана потерпел поражение.
   – Никто не сомневается в смелости или мастерстве Катана, – обратился к обоим кругам Линан. – Но теперь все вы не могли не видеть, что подготовка Эйджера – несмотря на его горб и единственный глаз – дала ему преимущество.
   – Ты обучишь нас всех драться так же, как горбун? – раздался голос из второго круга. – Как шмыгающий в траве жук?
   Некоторые рассмеялись, но большинство четтов остались безмолвными; они отлично понимали – Эйджер более чем доказал свое мастерство в честном бою.
   – Пешим, в рукопашном бою, никто из нас не сможет драться лучше, чем Эйджер, – без гнева ответил Линан. – Но Камаль обучит вас кавалерийскому бою.
   – Не сочтите за неуважение к Камалю Аларну, – сказала Акота, – но мы и так уже воины-всадники.
   – И это будет огромным преимуществом для армии, – ответил Линан. – Но Камаль обучит избранных как ударную кавалерию.
   – Мы потеряем мобильность, – указал еще один четт из второго круга.
   – Хорошо обученная кавалерия никогда не теряет своей мобильности, – возразил Камаль.
   Тут поднялся Эйнон, и Херита кивнула, разрешая ему говорить.
   – Насколько большой будет эта армия?
   – Сперва все кланы сообща выделят по десять своих воинов, – ответил Линан. – Эти десять помогут обучить десять других, и так далее до тех пор, пока каждый клан не даст армии число, равное одному из его Рогов. Это оставит каждому клану более чем достаточно воинов для защиты своих семей и скота.
   – А кто будет ею командовать? – уточнил Эйнон. – Коригана?
   – Я не буду ею командовать, – ответила ему Коригана. – Командиром будет Линан Розетем.
   – Но ты будешь состоять в ней.
   – Да, Эйнон, но и ты тоже сможешь, если пожелаешь.
   – В качестве кого? – спросил Эйнон. – Я не дам опустить себя до дозорного.
   Со стороны первого круга раздался громыхающий ропот согласия. Линан подошел к Эйнону и пристально посмотрел в его покрытое шрамами лицо.
   – Ни один хороший командир не станет попусту растрачивать способности такого опытного вождя, как ты.
   Эйнон отвел взгляд. Вид жесткой, белой как снег кожи принца вызывал у него дрожь.
   – Как и должно быть, – быстро сказал он.
   Херита подождала, не пожелают ли высказаться какие-то другие вожди, но никто не поднялся воспользоваться этим правом.
   – Похоже, ты получишь свою армию, – сказала Линану Херита.
 
   Дженрозе просто не верилось, что эти маленькие каменные горны могут создавать такой жар. Верхний Суак покрыло слоем снега в несколько пальцев толщиной, но в этой части деревни снег таял, прежде чем долетал до земли. Она наблюдала за тем, как раздетые до пояса четты разравнивали граблями угольные слои, качали небольшие меха в виде рогов, забирали докрасна раскаленные ковши, наполненные расплавленной сталью, и разливали ее по формам. С того момента, как два круга согласились с Линаном на создание армии, кланы занимались отливкой оружия – сабель, наконечников копий и стрел, в том числе новых мечей и наконечников копий по планам, составленным Камалем и Эйджером.
   В Кендре ей доводилось бывать в большой литейной мастерской, управляемой Теургией Огня, и хотя ее устройство производило впечатление, создаваемая ей жара не шла ни в какое сравнение с той, что вызывали эти примитивные четтские горны.
   Дженроза заметила одну четтку, склонившуюся к устью горна, но, казалось, не принимавшую никакого участия в кипевшей вокруг нее работе. Ее лицо, шея и маленькие груди блестели от пота, а глаза были плотно закрыты, словно она на чем-то сосредоточилась. Дженроза пригляделась повнимательней и увидела, что губы четтки шевелятся.
   «Это магичка», – с удивлением подумала Дженроза. Она знала, что у четтов были шаманы, практики магии, на которых мастера Теургии посматривали свысока. Но Дженроза ощущала уверенность, что эта женщина была не просто шаманкой.