Страница:
– Интересно, о чем же?
– Конец рабочего дня. Этот придурок сейчас выдаст какую-нибудь откровенную галиматью, которую не нужно будет проверять – настолько она дикая. Чтобы не выдернули куда-нибудь еще, посижу здесь. Немного расслаблюсь и покурю. Для проформы задам пару вежливых вопросов, а затем выпровожу его к такой-то матери, предложив позвонить, если вспомнит что-нибудь еще.
– Почти в десятку. – Солти небрежно стряхнул пепел. – Вот только в моем лексиконе нет слова «придурок», я заменяю его на более категоричное – «…».
– Неплохо. Прямо как в сериале про крутых полицейских.
– Да, – легко согласился он. – Когда тебя вместо нормальной работы отправляют вытирать сопли всяким придуркам, то начинаешь чувствовать себя достаточно крутым, чтобы послать всех к такой-то матери.
– Значит, обижают начальники? – Я даже не пытался скрыть иронии.
Его глаза потемнели от гнева, но детектив сдержался.
– Полагаю, небольшой перекур окончен, и мы можем приступить к официальной части, – казенным тоном произнес Солти.
– Да, можете включать камеры. – Я уже понял, что наша беседа не фиксировалась, и оттого полицейский мог позволить себе сорвать накопившуюся за день злость на незнакомом человеке.
– Итак, вы утверждаете, что имеете ценную информацию о преступнике, совершившем сегодня утром несколько убийств.
– В газетах писали о семи.
– Газеты… – Дин чуть было не перешел к своей привычной манере выражать мысли, но, вспомнив о камерах, сдержался. – Газеты… Пишут что угодно, только не факты.
– Однако убийств было семь. Это же очевидно. Семь трупов. Семь гильз. Семь слов. И…
– Вы говорили, что имеете какую-то информацию? – Запас терпения детектива явно подошел к концу.
– Несомненно.
– В таком случае давайте перейдем к делу.
Больше чем уверен: при выключенных камерах парень уже послал бы меня куда подальше.
– Я могу сдать вам убийцу в обмен на небольшую услугу.
– Если речь идет о бесплатной выпивке – можете на меня рассчитывать. – Он коротко хохотнул, но, судя по выражению глаз, ему было совсем не смешно.
– У вас сегодня наверняка побывало с десяток посетителей, которые уверяли, что знают убийцу?
– Два десятка. – Для убедительности он поднял вверх два пальца.
– Готов прозакладывать обещанную выпивку: никто не знал, какого слова недостает в послании долбаного психопата.
– Значит, вы пришли сюда только затем, чтобы поделиться своими соображениями…
– Нет. – Теперь настала моя очередь бесцеремонно оборвать собеседника. – Я пришел сюда, чтобы заключить сделку. Седьмая гильза в качестве аванса. И адрес убийцы в обмен на небольшую услугу.
– Звучит неплохо. – Солти закурил вторую сигарету, и я последовал его примеру. – Но беда в том, что экспертам не понадобится и пяти минут, чтобы вычислить, из какого пистолета она была выпущена.
– Неужели вы считаете меня за идиота, способного взять первую попавшуюся гильзу, нацарапать на ней какое-нибудь слово и заявиться в полицию выдвигать глупые условия?
– Ежедневно через участок проходит множество разных людей. И каждый мнит себя если не самым умным человеком в мире, то одним из первой сотни гениев – точно.
– Давайте отталкиваться от того, что мы оба знаем: отличить настоящую гильзу от любой другой не составит труда. И я предлагаю вам именно настоящую.
Он до сих пор не верил мне. А точнее, боялся поверить. Во-первых, мои слова выглядели слишком фантастичными, чтобы быть похожими на правду, а во-вторых, люди зачастую не верят в крупные выигрыши. Они страстно мечтают сорвать банк, но на уровне подсознания уверены: чудес не бывает, так же как не бывает и джекпотов. Все это не более чем розовая мечта, завернутая в блестящую обертку, чтобы одурачивать наивных простаков.
– Хорошо. Я согласен. Сейчас вы даете мне гильзу. Ее отправляют на экспертизу. Мы выкурим еще по одной сигарете, а затем принесут результат – и разговор либо продолжится, либо закончится. Вас устраивает такой вариант?
– Нет.
– Почему? – Детектив даже не особо удивился, так как ожидал нечто подобное.
– Потому что вы забыли о главном.
– О чем?
– Услуга за услугу. Я сдаю убийцу, а вы исполняете небольшую просьбу.
– Насколько небольшую?
– Сущий пустяк. Мне нужно переговорить с человеком из городской администрации.
– Каким-то конкретным человеком?
– Да.
– Вы можете назвать его имя?
– Пока еще рано об этом говорить.
– Довольно странная просьба, вы не находите?
– Нет.
– А почему вы обратились с такой просьбой ко мне – мелкому винтику огромной полицейской машины?
– Не важно, к кому обращаться. Главное то, что наша беседа записывается. А после того, как вы определите подлинность гильзы, мы продолжим разговор.
– Насколько я понял, вы хотите, чтобы детектив Солти от имени полиции пообещал устроить встречу с человеком из городской администрации?
– Да.
– Хорошо, давайте гильзу, а я сделаю все от меня зависящее, чтобы осуществить ваше желание. Устраивает такое обещание?
– Вполне.
Я вытащил из кармана клочок бумаги с написанным на нем номером ячейки и шифром камеры хранения на центральном вокзале.
– Это что, какая-то игра? – Детектив не пытался скрыть раздражения.
– Нет. Но мы могли не договориться, и тогда я обратился бы к журналистам.
На самом деле я не собирался обращаться к репортерам. И по большому счету обещание детектива не играло особой роли, а улику можно было и вовсе не класть в камеру хранения. Но охотники должны как можно дольше оставаться в неведении относительно моих замыслов. И потому необходимо создать некую дымовою завесу. Отсюда и детские игры в шпионов, повышенная секретность и прочий бред.
– Кстати, а почему вы предпочли обратиться в полицию, а не к репортерам? – Похоже, вопрос детектива был вызван не столько профессиональным интересном, сколько личным. – Ведь если гильза настоящая, можно получить очень хорошие деньги. Торговля сенсациями – один из наиболее прибыльных бизнесов в мире.
– Меня не интересуют деньги, я чту букву закона и хочу исполнить давнюю детскую мечту – поговорить с уважаемым человеком из городской администрации. Вас устроит такой ответ?
– Пока – да. Может быть, после мы поговорим еще, а сейчас должен вас оставить.
Я не имел ничего против того, чтобы побыть одному. Очень скоро не будет отбоя от желающих пообщаться с «ценным свидетелем», поэтому нужно использовать последние спокойные минуты. Я вытащил из пачки очередную сигарету, но, вместо того чтобы закурить, глубоко задумался. В голове родилась неожиданная ассоциация – до сих пор мой план был в чем-то схож с зажатой между пальцами сигаретой. Сначала вспышка озарения. Затем огонь (на поражение). Сейчас – дымовая завеса. А в конечном итоге…
От сигареты остается лишь жалкая кучка пепла и смятый окурок.
Хотелось верить, что применительно к жизненной ситуации все сложится по-другому. Блестяще разработанная комбинация завершится успехом. А посыпать голову пеплом будут проклятые охотники, которые наконец-то познают, что такое горечь настоящего поражения.
Самое интересное – ассоциация с сигаретой оказалась пророческой. Только, сидя в комнате для допросов, я об этом еще не знал.
А охотники, может, и посыпали головы пеплом, но при этом не плакали, а скорее смеялись. Потому что та шутка, которую они провернули с ничего не подозревающей жертвой следующим утром, могла развеселить кого угодно. Даже человека с напрочь отсутствующим чувством юмора…
Глава 7
Глава 8
– Конец рабочего дня. Этот придурок сейчас выдаст какую-нибудь откровенную галиматью, которую не нужно будет проверять – настолько она дикая. Чтобы не выдернули куда-нибудь еще, посижу здесь. Немного расслаблюсь и покурю. Для проформы задам пару вежливых вопросов, а затем выпровожу его к такой-то матери, предложив позвонить, если вспомнит что-нибудь еще.
– Почти в десятку. – Солти небрежно стряхнул пепел. – Вот только в моем лексиконе нет слова «придурок», я заменяю его на более категоричное – «…».
– Неплохо. Прямо как в сериале про крутых полицейских.
– Да, – легко согласился он. – Когда тебя вместо нормальной работы отправляют вытирать сопли всяким придуркам, то начинаешь чувствовать себя достаточно крутым, чтобы послать всех к такой-то матери.
– Значит, обижают начальники? – Я даже не пытался скрыть иронии.
Его глаза потемнели от гнева, но детектив сдержался.
– Полагаю, небольшой перекур окончен, и мы можем приступить к официальной части, – казенным тоном произнес Солти.
– Да, можете включать камеры. – Я уже понял, что наша беседа не фиксировалась, и оттого полицейский мог позволить себе сорвать накопившуюся за день злость на незнакомом человеке.
– Итак, вы утверждаете, что имеете ценную информацию о преступнике, совершившем сегодня утром несколько убийств.
– В газетах писали о семи.
– Газеты… – Дин чуть было не перешел к своей привычной манере выражать мысли, но, вспомнив о камерах, сдержался. – Газеты… Пишут что угодно, только не факты.
– Однако убийств было семь. Это же очевидно. Семь трупов. Семь гильз. Семь слов. И…
– Вы говорили, что имеете какую-то информацию? – Запас терпения детектива явно подошел к концу.
– Несомненно.
– В таком случае давайте перейдем к делу.
Больше чем уверен: при выключенных камерах парень уже послал бы меня куда подальше.
– Я могу сдать вам убийцу в обмен на небольшую услугу.
– Если речь идет о бесплатной выпивке – можете на меня рассчитывать. – Он коротко хохотнул, но, судя по выражению глаз, ему было совсем не смешно.
– У вас сегодня наверняка побывало с десяток посетителей, которые уверяли, что знают убийцу?
– Два десятка. – Для убедительности он поднял вверх два пальца.
– Готов прозакладывать обещанную выпивку: никто не знал, какого слова недостает в послании долбаного психопата.
– Значит, вы пришли сюда только затем, чтобы поделиться своими соображениями…
– Нет. – Теперь настала моя очередь бесцеремонно оборвать собеседника. – Я пришел сюда, чтобы заключить сделку. Седьмая гильза в качестве аванса. И адрес убийцы в обмен на небольшую услугу.
– Звучит неплохо. – Солти закурил вторую сигарету, и я последовал его примеру. – Но беда в том, что экспертам не понадобится и пяти минут, чтобы вычислить, из какого пистолета она была выпущена.
– Неужели вы считаете меня за идиота, способного взять первую попавшуюся гильзу, нацарапать на ней какое-нибудь слово и заявиться в полицию выдвигать глупые условия?
– Ежедневно через участок проходит множество разных людей. И каждый мнит себя если не самым умным человеком в мире, то одним из первой сотни гениев – точно.
– Давайте отталкиваться от того, что мы оба знаем: отличить настоящую гильзу от любой другой не составит труда. И я предлагаю вам именно настоящую.
Он до сих пор не верил мне. А точнее, боялся поверить. Во-первых, мои слова выглядели слишком фантастичными, чтобы быть похожими на правду, а во-вторых, люди зачастую не верят в крупные выигрыши. Они страстно мечтают сорвать банк, но на уровне подсознания уверены: чудес не бывает, так же как не бывает и джекпотов. Все это не более чем розовая мечта, завернутая в блестящую обертку, чтобы одурачивать наивных простаков.
– Хорошо. Я согласен. Сейчас вы даете мне гильзу. Ее отправляют на экспертизу. Мы выкурим еще по одной сигарете, а затем принесут результат – и разговор либо продолжится, либо закончится. Вас устраивает такой вариант?
– Нет.
– Почему? – Детектив даже не особо удивился, так как ожидал нечто подобное.
– Потому что вы забыли о главном.
– О чем?
– Услуга за услугу. Я сдаю убийцу, а вы исполняете небольшую просьбу.
– Насколько небольшую?
– Сущий пустяк. Мне нужно переговорить с человеком из городской администрации.
– Каким-то конкретным человеком?
– Да.
– Вы можете назвать его имя?
– Пока еще рано об этом говорить.
– Довольно странная просьба, вы не находите?
– Нет.
– А почему вы обратились с такой просьбой ко мне – мелкому винтику огромной полицейской машины?
– Не важно, к кому обращаться. Главное то, что наша беседа записывается. А после того, как вы определите подлинность гильзы, мы продолжим разговор.
– Насколько я понял, вы хотите, чтобы детектив Солти от имени полиции пообещал устроить встречу с человеком из городской администрации?
– Да.
– Хорошо, давайте гильзу, а я сделаю все от меня зависящее, чтобы осуществить ваше желание. Устраивает такое обещание?
– Вполне.
Я вытащил из кармана клочок бумаги с написанным на нем номером ячейки и шифром камеры хранения на центральном вокзале.
– Это что, какая-то игра? – Детектив не пытался скрыть раздражения.
– Нет. Но мы могли не договориться, и тогда я обратился бы к журналистам.
На самом деле я не собирался обращаться к репортерам. И по большому счету обещание детектива не играло особой роли, а улику можно было и вовсе не класть в камеру хранения. Но охотники должны как можно дольше оставаться в неведении относительно моих замыслов. И потому необходимо создать некую дымовою завесу. Отсюда и детские игры в шпионов, повышенная секретность и прочий бред.
– Кстати, а почему вы предпочли обратиться в полицию, а не к репортерам? – Похоже, вопрос детектива был вызван не столько профессиональным интересном, сколько личным. – Ведь если гильза настоящая, можно получить очень хорошие деньги. Торговля сенсациями – один из наиболее прибыльных бизнесов в мире.
– Меня не интересуют деньги, я чту букву закона и хочу исполнить давнюю детскую мечту – поговорить с уважаемым человеком из городской администрации. Вас устроит такой ответ?
– Пока – да. Может быть, после мы поговорим еще, а сейчас должен вас оставить.
Я не имел ничего против того, чтобы побыть одному. Очень скоро не будет отбоя от желающих пообщаться с «ценным свидетелем», поэтому нужно использовать последние спокойные минуты. Я вытащил из пачки очередную сигарету, но, вместо того чтобы закурить, глубоко задумался. В голове родилась неожиданная ассоциация – до сих пор мой план был в чем-то схож с зажатой между пальцами сигаретой. Сначала вспышка озарения. Затем огонь (на поражение). Сейчас – дымовая завеса. А в конечном итоге…
От сигареты остается лишь жалкая кучка пепла и смятый окурок.
Хотелось верить, что применительно к жизненной ситуации все сложится по-другому. Блестяще разработанная комбинация завершится успехом. А посыпать голову пеплом будут проклятые охотники, которые наконец-то познают, что такое горечь настоящего поражения.
Самое интересное – ассоциация с сигаретой оказалась пророческой. Только, сидя в комнате для допросов, я об этом еще не знал.
А охотники, может, и посыпали головы пеплом, но при этом не плакали, а скорее смеялись. Потому что та шутка, которую они провернули с ничего не подозревающей жертвой следующим утром, могла развеселить кого угодно. Даже человека с напрочь отсутствующим чувством юмора…
Глава 7
Через полчаса вошел детектив, и по изменившемуся выражению его лица я понял: Солти уже в курсе того, что перед ним находится человек, способный разрешить самую большую проблему города. При этом не исключено, что он сам и является этой проблемой. В полицейской практике достаточно часто встречались случаи, когда преступник выдавал себя за свидетеля с целью ввести в заблуждение следствие.
Экспертиза подтвердила подлинность гильзы, оказавшейся выпущенной из того же самого пистолета, что и шесть предыдущих. Теперь у следствия появились улика и важный свидетель. Кроме того, стало известно недостающее слово из середины предложения. Обращение, адресованное напуганным жителям мегаполиса, выглядело следующим образом: «Проклятый город накроет печальный саван, имя которому…»
Я намеренно не завершил предложение, чтобы заинтриговать публику. В каждом послании, будь то короткая любовная записка или длинный доклад, обязательно должна присутствовать интрига. Когда ее нет, текст становится пустым и бессодержательным. Именно определенная недосказанность рождает самый большой общественный интерес.
Правила дешевого пиара придуманы не мной. Я всего лишь следовал им, не более того. Любопытство, замешанное на страхе, – достаточно крепкий коктейль, чтобы ударить в голову сильнее любого шампанского.
Толпа жаждала хлеба, крови и зрелищ – и получила желаемое…
– Скоро приедут следователи из центра. – Детектив Солти не пытался скрыть разочарование.
У него забирали особо ценного свидетеля. Большие шишки из управления решили взять дело в свои руки и получить кусок сладкого пирога. А ему, как обычно, достанутся крошки с праздничного стола.
– Я не буду разговаривать с ними.
– Боюсь, вы недопонимаете ситуацию.
– Наоборот. Прекрасно понимаю. Скажу больше. Мне известно, что, начиная с того момента, как вы определили подлинность гильзы, я автоматически перешел из разряда обычных свидетелей в главные подозреваемые. А сейчас за нашей беседой внимательно следят несколько человек, среди которых находится психолог. Поэтому мои слова обращены даже не лично к вам, детектив, а ко всем присутствующим. Именно для них хотелось бы сделать короткое заявление.
Я несколько раз быстро затянулся и продолжил:
– Не важно, подозревают меня или нет. То, что я подобрал гильзу и проследил маньяка до его жилища, может быть принято на веру или отвергнуто. Я буду молчать до тех пор, пока вы не выполните условия нашего договора. Предупреждаю сразу – мне известно о «сыворотке правды» и других намного более сильнодействующих препаратах. Но перед тем, как соберетесь вколоть мне это дерьмо, потрудитесь провести тест. Мой организм крайне неадекватно реагирует на любые наркотики. Не исключен вариант, при котором полиция потеряет единственного свидетеля, способного пролить свет на личность убийцы.
Я глубоко затянулся и только после того, как выдохнул струю дыма, продолжил:
– Да, а чтобы у вас не возникало желания выбить информацию какими-нибудь не слишком законными силовыми путями, хочу кое-что показать…
С равнодушным видом, как будто речь шла о безобиднейшем пустяке, я поднес тлеющую сигарету к шее и медленно затушил ее о себя.
– Меня не слишком волнует боль. Последнее время она стала неотъемлемой составляющей моей жизни.
Не знаю, как отреагировали наблюдатели за стеной, но детектив Солти отнесся к демонстрации более чем спокойно. Опытного полицейского вообще трудно удивить, а сидящий напротив меня человек явно имел солидный стаж работы.
«Какой, на хрен, работы?! – оборвал я ровный ход своих умозаключений. – О каком опыте идет речь, если этого мужчины не существует в реальности? И он – не более чем плод моего воображения, как и весь этот … город? С таким же успехом можно нарисовать человека на листе бумаги и сказать: у него большой жизненный опыт».
Одним словом, полный бред.
Хотя… Если художник обладает талантом, то может, что называется, вдохнуть душу в свое творение.
Одно из двух – или мой перекачанный наркотиками мозг стал сверхгениальным, смоделировав целый город с несколькими миллионами обитателей – у каждого собственная жизнь и история. Или эта реальность – что-то непостижимое. В любом случае в столь ответственный момент, когда на кону стоит осуществление грандиозного плана, не стоит отвлекаться на неразрешимые загадки.
– Ну а теперь, – как ни в чем не бывало продолжил я, – давайте вернемся к тому, на чем мы остановились. Итак, я не буду разговаривать ни с кем, кроме детектива Солти. Если полицейское управление к завтрашнему обеду хочет отрапортовать о блестящей операции по задержанию опаснейшего убийцы, то ему придется выполнить мою просьбу.
– Скажите, с кем именно вы хотите поговорить, и мы попытаемся сделать все возможное. – Голос детектива звучал подчеркнуто доброжелательно.
Обычно так разговаривают с буйными сумасшедшими, после того как наденут на них смирительную рубашку.
Сказать по правде, тон мне не слишком понравился, поэтому ответ прозвучал намного более резко, чем следовало.
– Я буду вести переговоры только завтра утром.
Детектива не удивила сигарета, затушенная о шею, но мое последнее заявление вызвало откровенное недоумение.
– Что?
– Завтра утром, – безапелляционным тоном повторил я.
– Простите, но зачем ждать так долго? Ведь встречу можно устроить прямо сейчас.
Честное слово, лучше бы он говорил без всей этой лживой приторной вежливости.
– Условие не обсуждается.
– А может быть…
– Нет. Никаких компромиссов.
У меня имелось несколько веских доводов в пользу того, чтобы тянуть время. Во-первых, ночью может не работать заведение, куда я отчаянно стремился попасть. Во-вторых, никто не пойдет навстречу подозреваемому, пока не будет стопроцентно уверен, что другого выхода нет. А в-третьих, я все еще надеялся ввести в заблуждение охотников. Ночь, проведенная в полицейском участке, по замыслу должна стать дымовой завесой, способной сбить с толку убийц. Во всяком случае, мне хотелось в это верить.
– Боюсь, ваши слова будут интерпретированы как нежелание помочь следствию.
– Детектив, – я посмотрел ему прямо в глаза, – неужели вы думаете, что человек, способный превратить свое тело в некое подобие пепельницы, – я поднес к шее только что прикуренную сигарету и вновь затушил ее, – будет принимать во внимание такие глупости, как интерпретация слов?
Не исключено, что до сих пор кто-то сомневался в моем сумасшествии. Но после второй затушенной сигареты сомнения исчезли. А вместе с ними окрепла уверенность, что я – именно тот самый маньяк, след которого безуспешно пытались взять в течение целого дня.
– Полагаю, такой человек не будет принимать во внимание вообще ничего.
– Ну вот видите. – Я растянул губы в широкой улыбке. – Вы же умный малый.
Солти не стал улыбаться в ответ, ограничившись отрывистой фразой:
– Вижу, нам не удастся договориться по-хорошему.
– И по-плохому тоже. – Мои глаза лучились вполне искренним весельем. – Либо вы в точности выполняете мои условия, либо разговора не получится.
Главная ошибка людей, считающих себя хозяевами положения, заключается в том, что их уверенность в собственном превосходстве базируется на ложных предпосылках. Наш случай оказался лишним тому подтверждением. Я не оставил полицейским выхода, спровоцировав их на решительные действия. А напыщенные самовлюбленные болваны, считающие себя самыми умными, выступили в роли подопытных крыс. Они бежали по лабиринту, полагая, будто обладают свободой выбора. Хотя на самом деле никакой свободы не было и в помине. Их побуждениями и действиями манипулировали.
Я просчитал действия противника на три хода вперед, но не испытывал особой радости от того, что выступаю в роли хозяина лабиринта. Расписанная как по нотам комбинация являлась частью плана, не более того.
После похода в магазин за продуктами никто не приходит в дикий восторг, вернувшись домой с покупками. То же самое можно сказать и про меня – шаг за шагом я продвигался к намеченной цели.
Ссылаясь на какую-то малоизвестную поправку в законе о бла-бла-бла полномочиях в экстренных случаях, они вкололи мне «PiX8». Препарат, известный также как «Песня жаворонка». Турбореактивная гадость была модифицированным вариантом «сыворотки правды». Но, в отличие от прародительницы, она вытаскивала из подсознания на свет божий не только всю правду о настоящем, но и давным-давно позабытые тайны.
«Хорошие парни» считали себя хозяевами положения. Свято уверенные в том, что имеют на это основания.
Вначале действительно все шло как обычно – несколько стандартных «разогревающих» вопросов, на которые я ответил предельно честно. А затем произошло неожиданное. Без какой бы то ни было причины подследственный откинулся на спинку стула и принялся рвать на себе одежду, оглашая комнату безумными криками, постепенно перерастающими в нечеловеческий вой.
И вот тогда чертовы умники не на шутку переполошились. Никогда прежде «PiX8» не приводил к таким побочным эффектам. Однако люди, вколовшие мне «Песню», вряд ли смогут объяснить вышестоящему начальству и городским властям подобные тонкости.
Я честно предупредил о неадекватной реакции на любые наркотические препараты. Но меня не послушали, будучи уверенными, что «PiX8» безвреден. Запись допроса покажет – следователи были в курсе возможных осложнений и тем не менее пошли на неоправданный риск.
В обычной ситуации инцидент можно было бы замять или сослаться на стечение роковых обстоятельств. Но эта ситуация не принадлежала к разряду обычных. Так как непосредственно касалась городских властей. А значит, ни о каком стечении обстоятельств речи не было. Налицо грубый просчет, за который в любом случае придется отвечать.
Впрочем, разорванная на груди одежда и дикие крики оказались только прелюдией к основному действию. Самое интересное началось через двадцать минут после инъекции. Неожиданный отказ даже одной почки чреват непредсказуемыми последствиями. А после того как у меня отказали обе, следователи горько пожалели об опрометчивом шаге с «PiX8». Теперь речь шла не о получении информации, а ни больше ни меньше, как о спасении жизни особо ценного свидетеля.
Пациента срочно переправили в ближайший госпиталь и подключили к искусственной почке. Врачи очень неприятно удивились при виде свежераспоротого бока пациента. И хотя полицейские полностью отрицали причастность к инциденту, а также пытались сохранить в тайне личность больного, но… Им это не удалось. Кто-то из своих же слил информацию налево. И уже через полтора часа у стен больницы дежурили четыре телевизионных бригады и около полусотни репортеров. Журналисты ожидали громкого заявления о поимке маньяка.
Но власти даже при всем желании не могли ничего сообщить. Вместо того чтобы пойти на честную сделку, они сделали ставку на грубую силу. И просчитались, чуть было не потеряв единственного человека, способного вывести полицию на след убийцы.
Маньяка, накрывшего проклятый город печальным саваном, имя которому…
Экспертиза подтвердила подлинность гильзы, оказавшейся выпущенной из того же самого пистолета, что и шесть предыдущих. Теперь у следствия появились улика и важный свидетель. Кроме того, стало известно недостающее слово из середины предложения. Обращение, адресованное напуганным жителям мегаполиса, выглядело следующим образом: «Проклятый город накроет печальный саван, имя которому…»
Я намеренно не завершил предложение, чтобы заинтриговать публику. В каждом послании, будь то короткая любовная записка или длинный доклад, обязательно должна присутствовать интрига. Когда ее нет, текст становится пустым и бессодержательным. Именно определенная недосказанность рождает самый большой общественный интерес.
Правила дешевого пиара придуманы не мной. Я всего лишь следовал им, не более того. Любопытство, замешанное на страхе, – достаточно крепкий коктейль, чтобы ударить в голову сильнее любого шампанского.
Толпа жаждала хлеба, крови и зрелищ – и получила желаемое…
– Скоро приедут следователи из центра. – Детектив Солти не пытался скрыть разочарование.
У него забирали особо ценного свидетеля. Большие шишки из управления решили взять дело в свои руки и получить кусок сладкого пирога. А ему, как обычно, достанутся крошки с праздничного стола.
– Я не буду разговаривать с ними.
– Боюсь, вы недопонимаете ситуацию.
– Наоборот. Прекрасно понимаю. Скажу больше. Мне известно, что, начиная с того момента, как вы определили подлинность гильзы, я автоматически перешел из разряда обычных свидетелей в главные подозреваемые. А сейчас за нашей беседой внимательно следят несколько человек, среди которых находится психолог. Поэтому мои слова обращены даже не лично к вам, детектив, а ко всем присутствующим. Именно для них хотелось бы сделать короткое заявление.
Я несколько раз быстро затянулся и продолжил:
– Не важно, подозревают меня или нет. То, что я подобрал гильзу и проследил маньяка до его жилища, может быть принято на веру или отвергнуто. Я буду молчать до тех пор, пока вы не выполните условия нашего договора. Предупреждаю сразу – мне известно о «сыворотке правды» и других намного более сильнодействующих препаратах. Но перед тем, как соберетесь вколоть мне это дерьмо, потрудитесь провести тест. Мой организм крайне неадекватно реагирует на любые наркотики. Не исключен вариант, при котором полиция потеряет единственного свидетеля, способного пролить свет на личность убийцы.
Я глубоко затянулся и только после того, как выдохнул струю дыма, продолжил:
– Да, а чтобы у вас не возникало желания выбить информацию какими-нибудь не слишком законными силовыми путями, хочу кое-что показать…
С равнодушным видом, как будто речь шла о безобиднейшем пустяке, я поднес тлеющую сигарету к шее и медленно затушил ее о себя.
– Меня не слишком волнует боль. Последнее время она стала неотъемлемой составляющей моей жизни.
Не знаю, как отреагировали наблюдатели за стеной, но детектив Солти отнесся к демонстрации более чем спокойно. Опытного полицейского вообще трудно удивить, а сидящий напротив меня человек явно имел солидный стаж работы.
«Какой, на хрен, работы?! – оборвал я ровный ход своих умозаключений. – О каком опыте идет речь, если этого мужчины не существует в реальности? И он – не более чем плод моего воображения, как и весь этот … город? С таким же успехом можно нарисовать человека на листе бумаги и сказать: у него большой жизненный опыт».
Одним словом, полный бред.
Хотя… Если художник обладает талантом, то может, что называется, вдохнуть душу в свое творение.
Одно из двух – или мой перекачанный наркотиками мозг стал сверхгениальным, смоделировав целый город с несколькими миллионами обитателей – у каждого собственная жизнь и история. Или эта реальность – что-то непостижимое. В любом случае в столь ответственный момент, когда на кону стоит осуществление грандиозного плана, не стоит отвлекаться на неразрешимые загадки.
– Ну а теперь, – как ни в чем не бывало продолжил я, – давайте вернемся к тому, на чем мы остановились. Итак, я не буду разговаривать ни с кем, кроме детектива Солти. Если полицейское управление к завтрашнему обеду хочет отрапортовать о блестящей операции по задержанию опаснейшего убийцы, то ему придется выполнить мою просьбу.
– Скажите, с кем именно вы хотите поговорить, и мы попытаемся сделать все возможное. – Голос детектива звучал подчеркнуто доброжелательно.
Обычно так разговаривают с буйными сумасшедшими, после того как наденут на них смирительную рубашку.
Сказать по правде, тон мне не слишком понравился, поэтому ответ прозвучал намного более резко, чем следовало.
– Я буду вести переговоры только завтра утром.
Детектива не удивила сигарета, затушенная о шею, но мое последнее заявление вызвало откровенное недоумение.
– Что?
– Завтра утром, – безапелляционным тоном повторил я.
– Простите, но зачем ждать так долго? Ведь встречу можно устроить прямо сейчас.
Честное слово, лучше бы он говорил без всей этой лживой приторной вежливости.
– Условие не обсуждается.
– А может быть…
– Нет. Никаких компромиссов.
У меня имелось несколько веских доводов в пользу того, чтобы тянуть время. Во-первых, ночью может не работать заведение, куда я отчаянно стремился попасть. Во-вторых, никто не пойдет навстречу подозреваемому, пока не будет стопроцентно уверен, что другого выхода нет. А в-третьих, я все еще надеялся ввести в заблуждение охотников. Ночь, проведенная в полицейском участке, по замыслу должна стать дымовой завесой, способной сбить с толку убийц. Во всяком случае, мне хотелось в это верить.
– Боюсь, ваши слова будут интерпретированы как нежелание помочь следствию.
– Детектив, – я посмотрел ему прямо в глаза, – неужели вы думаете, что человек, способный превратить свое тело в некое подобие пепельницы, – я поднес к шее только что прикуренную сигарету и вновь затушил ее, – будет принимать во внимание такие глупости, как интерпретация слов?
Не исключено, что до сих пор кто-то сомневался в моем сумасшествии. Но после второй затушенной сигареты сомнения исчезли. А вместе с ними окрепла уверенность, что я – именно тот самый маньяк, след которого безуспешно пытались взять в течение целого дня.
– Полагаю, такой человек не будет принимать во внимание вообще ничего.
– Ну вот видите. – Я растянул губы в широкой улыбке. – Вы же умный малый.
Солти не стал улыбаться в ответ, ограничившись отрывистой фразой:
– Вижу, нам не удастся договориться по-хорошему.
– И по-плохому тоже. – Мои глаза лучились вполне искренним весельем. – Либо вы в точности выполняете мои условия, либо разговора не получится.
Главная ошибка людей, считающих себя хозяевами положения, заключается в том, что их уверенность в собственном превосходстве базируется на ложных предпосылках. Наш случай оказался лишним тому подтверждением. Я не оставил полицейским выхода, спровоцировав их на решительные действия. А напыщенные самовлюбленные болваны, считающие себя самыми умными, выступили в роли подопытных крыс. Они бежали по лабиринту, полагая, будто обладают свободой выбора. Хотя на самом деле никакой свободы не было и в помине. Их побуждениями и действиями манипулировали.
Я просчитал действия противника на три хода вперед, но не испытывал особой радости от того, что выступаю в роли хозяина лабиринта. Расписанная как по нотам комбинация являлась частью плана, не более того.
После похода в магазин за продуктами никто не приходит в дикий восторг, вернувшись домой с покупками. То же самое можно сказать и про меня – шаг за шагом я продвигался к намеченной цели.
Ссылаясь на какую-то малоизвестную поправку в законе о бла-бла-бла полномочиях в экстренных случаях, они вкололи мне «PiX8». Препарат, известный также как «Песня жаворонка». Турбореактивная гадость была модифицированным вариантом «сыворотки правды». Но, в отличие от прародительницы, она вытаскивала из подсознания на свет божий не только всю правду о настоящем, но и давным-давно позабытые тайны.
«Хорошие парни» считали себя хозяевами положения. Свято уверенные в том, что имеют на это основания.
Вначале действительно все шло как обычно – несколько стандартных «разогревающих» вопросов, на которые я ответил предельно честно. А затем произошло неожиданное. Без какой бы то ни было причины подследственный откинулся на спинку стула и принялся рвать на себе одежду, оглашая комнату безумными криками, постепенно перерастающими в нечеловеческий вой.
И вот тогда чертовы умники не на шутку переполошились. Никогда прежде «PiX8» не приводил к таким побочным эффектам. Однако люди, вколовшие мне «Песню», вряд ли смогут объяснить вышестоящему начальству и городским властям подобные тонкости.
Я честно предупредил о неадекватной реакции на любые наркотические препараты. Но меня не послушали, будучи уверенными, что «PiX8» безвреден. Запись допроса покажет – следователи были в курсе возможных осложнений и тем не менее пошли на неоправданный риск.
В обычной ситуации инцидент можно было бы замять или сослаться на стечение роковых обстоятельств. Но эта ситуация не принадлежала к разряду обычных. Так как непосредственно касалась городских властей. А значит, ни о каком стечении обстоятельств речи не было. Налицо грубый просчет, за который в любом случае придется отвечать.
Впрочем, разорванная на груди одежда и дикие крики оказались только прелюдией к основному действию. Самое интересное началось через двадцать минут после инъекции. Неожиданный отказ даже одной почки чреват непредсказуемыми последствиями. А после того как у меня отказали обе, следователи горько пожалели об опрометчивом шаге с «PiX8». Теперь речь шла не о получении информации, а ни больше ни меньше, как о спасении жизни особо ценного свидетеля.
Пациента срочно переправили в ближайший госпиталь и подключили к искусственной почке. Врачи очень неприятно удивились при виде свежераспоротого бока пациента. И хотя полицейские полностью отрицали причастность к инциденту, а также пытались сохранить в тайне личность больного, но… Им это не удалось. Кто-то из своих же слил информацию налево. И уже через полтора часа у стен больницы дежурили четыре телевизионных бригады и около полусотни репортеров. Журналисты ожидали громкого заявления о поимке маньяка.
Но власти даже при всем желании не могли ничего сообщить. Вместо того чтобы пойти на честную сделку, они сделали ставку на грубую силу. И просчитались, чуть было не потеряв единственного человека, способного вывести полицию на след убийцы.
Маньяка, накрывшего проклятый город печальным саваном, имя которому…
Глава 8
В семь утра пациент наконец пришел в сознание и, несмотря на слабость, потребовал встречи с детективом Солти. В полицейском управлении не стали дважды наступать на одни и те же грабли. Это было не только глупо, но и, как показала практика, опасно.
Спустя пятнадцать минут дверь открылась и на пороге возник старый знакомый. Судя по воспаленным глазам и мятой одежде, Солти не спал всю ночь.
– Ну и как? Получил от начальства по самое не хочу? – После того как полиция использовала «сыворотку правды», я имел право быть грубым.
Вопрос относился к разряду болезненных, но детектив, что называется, умел держать удар.
– Да, мы пересмотрели позицию в отношении ваших условий.
– Хорошо. Тогда у нас есть шанс договориться. В течение ближайшего часа мне нужно встретиться с доверенным лицом мэра.
– С кем именно?
– Мэр, так же как и президент, фигура скорее декоративная. Обычно ему помогает команда аналитиков. Мне нужен тот человек, к профессиональному мнению которого глава города прислушается.
– В таком случае не проще ли поговорить с самим мэром?
– Я уже пытался взывать к здравому смыслу полиции – и чуть не умер. Нет. Необходим именно умный человек, а не считающий себя умным. Вы понимаете, в чем разница?
– Разумеется.
– В таком случае, действуйте. Да, чуть не забыл. Ваше присутствие при разговоре обязательно. Даже очень умного человека иногда нужно убеждать. Уверен, ваша поддержка будет как нельзя более кстати.
Наверняка Солти считал меня психопатом, но упустить шанс попасть на первые полосы газет было бы с его стороны в высшей степени глупо.
– Еще какие-нибудь пожелания?
– Нет.
Я устало закрыл глаза, ясно давая понять – разговор окончен.
К счастью, у полиции хватило такта не беспокоить ослабевшего пациента до прибытия парламентера, уполномоченного вести переговоры от лица мэра.
Я не спал, пребывая в некоем пограничном состоянии между сном и явью, поэтому очнулся от легкого прикосновения к плечу. Детектив привел меня в чувство незадолго до появления человека, представляющего интересы главы города.
Вошедший сразу же представился, но я не запомнил его длинное имя, а переспрашивать не стал.
– Итак, о чем бы вы хотели попросить мэра?
Подобный тип людей я знаю: они не привыкли ходить вокруг да около, точно знают, чего хотят, и умеют добиваться поставленной цели в предельно сжатые сроки.
– «Попросить» – не слишком удачное слово.
– Согласен. Тогда сформулируем вопрос по-другому: чего вы хотите в обмен на информацию об убийце?
– Двадцатиминутную поездку по городу.
– И это все? – Человек, представляющий интересы мэра, даже не пытался скрыть удивления.
Детектив сидел в противоположном углу палаты, и я не мог видеть его лицо, но готов был прозакладывать свою никчемную жизнь, что многозначительный взгляд полицейского говорил: «Я же вас предупреждал, что этот малый – тот еще псих».
– Нет, не все. Мне нужна инкассаторская машина класса S5, группа сопровождения из восьми-десяти киборгов и два боевых вертолета, контролирующих перемещение кортежа с воздуха.
– Вы собираетесь на войну? – Сам по себе вопрос звучал достаточно глупо, но в контексте разговора напрашивался в первую очередь. – Если не ошибаюсь, S5 относится к классу…
– Это не война, – жестко перебил я собеседника. – Автомобиль подобного класса необходим для того, чтобы доставить меня живым и невредимым к месту назначения.
– Хорошо. – Видимо, аналитик оставил попытки понять мотивы человека, страдающего явным расстройством психики. – Но зачем нужны киборги и боевые вертолеты? S5 – настоящая передвижная крепость. В ней можно чувствовать себя безопасно.
– Давайте я сам буду решать, что безопасно, а что – нет.
– Вы вправе решать все, что угодно, но в таком случае мы не договоримся.
– Детектив! – Я повернул голову в сторону полицейского. – Уверен, вы считаете меня сумасшедшим, но, скорее всего, успели заметить: я не блефую, твердо стою на своем и отвечаю за каждое слово.
– Да, это так.
– Отлично. – Мой взгляд вновь обратился к советнику мэра. – В таком случае у нас всего два варианта. Или вы принимаете мое заявление и в точности выполняете условия, или я ничего не скажу. Пройдет еще три-четыре часа, и сведения о маньяке не будут стоить ломаного гроша. Город потрясет очередная волна убийств, которая аукнется вашему боссу на предстоящих перевыборах. Также не исключен вариант, что рано или поздно информация просочится в прессу. Представляю заголовки газет. Что-нибудь наподобие такого: «Мэр все знал» или «Заговор молчания властей». Не мне вам объяснять, каковы будут последствия таких публикаций. Речь пойдет уже не о том, остаться или не остаться на второй срок, а о гораздо более серьезных вещах.
– У вас чересчур богатое воображение. – Он по-прежнему пытался сохранить хорошую мину при плохой игре.
Но я отказал ему даже в этой возможности:
– Главное, чтобы у вас хватило воображения представить и осознать последствия скоропалительного решения. Или вы договариваетесь со мной и через три часа рапортуете прессе о блестящем взаимодействии властей и полиции, или пожинаете кровавый урожай. До тех пор, пока умный и осторожный убийца не совершит какую-нибудь нелепую ошибку.
– Все говорит о том, что вы и есть человек, которого мы ищем.
Несмотря на достаточно серьезное обвинение, я снисходительно улыбнулся и тоном умудренного жизнью родителя ответил несмышленому юнцу:
– Детектив Солти неоднократно убеждался – блефовать не в моих правилах. Будь я преступником, то и в этом случае позаботился бы, чтобы убийства не прекратились даже после моего ареста. Заказать конченому наркоману двух-трех человек – легче легкого. А представьте, если наркоманов окажется пять или десять? Тогда речь пойдет не о послании из семи-восьми слов, а о целой кровавой поэме. Как вам такой вариант? Во время предвыборной гонки злопамятные оппоненты мэра не преминут разыграть эту беспроигрышную карту. Я прямо-таки слышу их голоса, дрожащие от печали. Они призывают вспомнить и почтить память тех, кто пал от руки жестокого убийцы. Мы с вами знаем: сладкоголосыми подонками будет двигать не жалость, а корысть. Но избиратели, словно малые дети, падки на слезные истории. Им хочется верить, что пестрая карнавальная мишура и предвыборные обещания – чистая правда.
Было очевидно: подобный вариант развития событий собеседнику не понравился.
– Мне нечего терять и нечего бояться. И вы не выбьете показаний ни под пытками, ни под наркотиками. – Я, что называется, дожимал клиента. – Пожалуйста, сообщите ответ мэра в ближайшие полчаса. Но помните – время работает на убийцу. Протянете слишком долго – и даже я буду не в силах помочь.
Спустя пятнадцать минут дверь открылась и на пороге возник старый знакомый. Судя по воспаленным глазам и мятой одежде, Солти не спал всю ночь.
– Ну и как? Получил от начальства по самое не хочу? – После того как полиция использовала «сыворотку правды», я имел право быть грубым.
Вопрос относился к разряду болезненных, но детектив, что называется, умел держать удар.
– Да, мы пересмотрели позицию в отношении ваших условий.
– Хорошо. Тогда у нас есть шанс договориться. В течение ближайшего часа мне нужно встретиться с доверенным лицом мэра.
– С кем именно?
– Мэр, так же как и президент, фигура скорее декоративная. Обычно ему помогает команда аналитиков. Мне нужен тот человек, к профессиональному мнению которого глава города прислушается.
– В таком случае не проще ли поговорить с самим мэром?
– Я уже пытался взывать к здравому смыслу полиции – и чуть не умер. Нет. Необходим именно умный человек, а не считающий себя умным. Вы понимаете, в чем разница?
– Разумеется.
– В таком случае, действуйте. Да, чуть не забыл. Ваше присутствие при разговоре обязательно. Даже очень умного человека иногда нужно убеждать. Уверен, ваша поддержка будет как нельзя более кстати.
Наверняка Солти считал меня психопатом, но упустить шанс попасть на первые полосы газет было бы с его стороны в высшей степени глупо.
– Еще какие-нибудь пожелания?
– Нет.
Я устало закрыл глаза, ясно давая понять – разговор окончен.
К счастью, у полиции хватило такта не беспокоить ослабевшего пациента до прибытия парламентера, уполномоченного вести переговоры от лица мэра.
Я не спал, пребывая в некоем пограничном состоянии между сном и явью, поэтому очнулся от легкого прикосновения к плечу. Детектив привел меня в чувство незадолго до появления человека, представляющего интересы главы города.
Вошедший сразу же представился, но я не запомнил его длинное имя, а переспрашивать не стал.
– Итак, о чем бы вы хотели попросить мэра?
Подобный тип людей я знаю: они не привыкли ходить вокруг да около, точно знают, чего хотят, и умеют добиваться поставленной цели в предельно сжатые сроки.
– «Попросить» – не слишком удачное слово.
– Согласен. Тогда сформулируем вопрос по-другому: чего вы хотите в обмен на информацию об убийце?
– Двадцатиминутную поездку по городу.
– И это все? – Человек, представляющий интересы мэра, даже не пытался скрыть удивления.
Детектив сидел в противоположном углу палаты, и я не мог видеть его лицо, но готов был прозакладывать свою никчемную жизнь, что многозначительный взгляд полицейского говорил: «Я же вас предупреждал, что этот малый – тот еще псих».
– Нет, не все. Мне нужна инкассаторская машина класса S5, группа сопровождения из восьми-десяти киборгов и два боевых вертолета, контролирующих перемещение кортежа с воздуха.
– Вы собираетесь на войну? – Сам по себе вопрос звучал достаточно глупо, но в контексте разговора напрашивался в первую очередь. – Если не ошибаюсь, S5 относится к классу…
– Это не война, – жестко перебил я собеседника. – Автомобиль подобного класса необходим для того, чтобы доставить меня живым и невредимым к месту назначения.
– Хорошо. – Видимо, аналитик оставил попытки понять мотивы человека, страдающего явным расстройством психики. – Но зачем нужны киборги и боевые вертолеты? S5 – настоящая передвижная крепость. В ней можно чувствовать себя безопасно.
– Давайте я сам буду решать, что безопасно, а что – нет.
– Вы вправе решать все, что угодно, но в таком случае мы не договоримся.
– Детектив! – Я повернул голову в сторону полицейского. – Уверен, вы считаете меня сумасшедшим, но, скорее всего, успели заметить: я не блефую, твердо стою на своем и отвечаю за каждое слово.
– Да, это так.
– Отлично. – Мой взгляд вновь обратился к советнику мэра. – В таком случае у нас всего два варианта. Или вы принимаете мое заявление и в точности выполняете условия, или я ничего не скажу. Пройдет еще три-четыре часа, и сведения о маньяке не будут стоить ломаного гроша. Город потрясет очередная волна убийств, которая аукнется вашему боссу на предстоящих перевыборах. Также не исключен вариант, что рано или поздно информация просочится в прессу. Представляю заголовки газет. Что-нибудь наподобие такого: «Мэр все знал» или «Заговор молчания властей». Не мне вам объяснять, каковы будут последствия таких публикаций. Речь пойдет уже не о том, остаться или не остаться на второй срок, а о гораздо более серьезных вещах.
– У вас чересчур богатое воображение. – Он по-прежнему пытался сохранить хорошую мину при плохой игре.
Но я отказал ему даже в этой возможности:
– Главное, чтобы у вас хватило воображения представить и осознать последствия скоропалительного решения. Или вы договариваетесь со мной и через три часа рапортуете прессе о блестящем взаимодействии властей и полиции, или пожинаете кровавый урожай. До тех пор, пока умный и осторожный убийца не совершит какую-нибудь нелепую ошибку.
– Все говорит о том, что вы и есть человек, которого мы ищем.
Несмотря на достаточно серьезное обвинение, я снисходительно улыбнулся и тоном умудренного жизнью родителя ответил несмышленому юнцу:
– Детектив Солти неоднократно убеждался – блефовать не в моих правилах. Будь я преступником, то и в этом случае позаботился бы, чтобы убийства не прекратились даже после моего ареста. Заказать конченому наркоману двух-трех человек – легче легкого. А представьте, если наркоманов окажется пять или десять? Тогда речь пойдет не о послании из семи-восьми слов, а о целой кровавой поэме. Как вам такой вариант? Во время предвыборной гонки злопамятные оппоненты мэра не преминут разыграть эту беспроигрышную карту. Я прямо-таки слышу их голоса, дрожащие от печали. Они призывают вспомнить и почтить память тех, кто пал от руки жестокого убийцы. Мы с вами знаем: сладкоголосыми подонками будет двигать не жалость, а корысть. Но избиратели, словно малые дети, падки на слезные истории. Им хочется верить, что пестрая карнавальная мишура и предвыборные обещания – чистая правда.
Было очевидно: подобный вариант развития событий собеседнику не понравился.
– Мне нечего терять и нечего бояться. И вы не выбьете показаний ни под пытками, ни под наркотиками. – Я, что называется, дожимал клиента. – Пожалуйста, сообщите ответ мэра в ближайшие полчаса. Но помните – время работает на убийцу. Протянете слишком долго – и даже я буду не в силах помочь.