Брэдфорд Барбара Тейлор. Мужчины в ее жизни

   - Да, это так, - со смехом подтвердил Филип. - А в таком случае и платить за ленч должен Пол Макгилл! Считайте себя моими гостями.
   - Очень мило с твоей стороны, - заметил Александр, когда все трое вышли из кабинета и направились к служебному лифту. - Кстати, как долго нам предстоит наслаждаться твоим обществом?
   - До конца октября, а затем я, очевидно, отправлюсь вместе с Полой в Техас. По крайней мере, так она мне сказала перед твоим приходом. "Сайтекс", сам понимаешь. А потом вернусь домой на Рождество.
   - Вот как! - воскликнула Пола. - А мне ты ничего не говорил.
   - Я это решил только сегодня утром, за завтраком. Мама сейчас находится в таком подавленном состоянии, что, пожалуй, мне лучше находиться здесь. Я также согласился в январе поехать с ними в Шамони, покататься на лыжах, и, конечно, они оба очень рады.
   - И я тоже - отличная новость, - расцвел в улыбке Александр. - Мы с Мэгги получили приглашение присоединиться к ним. - Он бросил быстрый взгляд на Полу. - А теперь, когда выясняется, что Филип тоже едет, может, и ты передумаешь?
   - Нет. Когда я соберусь отдыхать, я хочу лежать под лучами горячего солнышка и покрываться темно-коричневым загаром. Катание с гор на лыжах никогда меня особенно не привлекало, как вам обоим хорошо известно.
   Эмили уже ждала их за столиком в ресторане. Черный элегантный костюм очень шел к ее светлым волосам, но тем не менее во всем ее облике ощущалось что-то трагическое. Она посмотрела на брата, кузину и кузена грустными глазами.
   - Скорей бы кончился сегодняшний день, - шепнула она Александру.
   - Ну ладно, Эмили, приободрись, - сказал Александр. - Филип и я только что обсуждали ту же тему с Полой. - Он пожал ей руку. - Бабушка не одобрила бы такого поведения. Помнишь, что она часто повторяла, когда у нас что-нибудь не получалось или складывалось не так? Тогда она говорила: "Забудьте о дне вчерашнем. Думайте о дне завтрашнем и идите вперед, не оглядываясь". Не кажется ли тебе, что нам надо последовать ее совету, особенно сегодня?
   - Да, - призналась Эмили и улыбнулась брату уже более веселой улыбкой.
   - Вот и умница, - заметил он.
   - Я хочу заказать бутылку шампанского, - объявил Филип. - Мы выпьем в память замечательной женщины, которой мы обязаны жизнью, которая обучила нас всему, что мы знаем, и сделала нас теми, кто мы есть.
   Он сделал знак официанту.
   Пока заказ еще не принесли. Пола склонилась к Эмили.
   - У Филипа появилась замечательная идея, как заставить Джонатана снять маску, - прошептала она. - Когда мы выпьем за бабушку, он все тебе расскажет.
   - Очень интересно, - воскликнула Эмили. Ее блестящие зеленые глаза сузились при мысли о грядущем падении Джонатана. - Прекрасная дань памяти бабушке - раскрыть предательство по отношению к ней и расправиться с ним так, как это сделала бы она сама.
   Глава 20
   Джон Кроуфорд, адвокат Эммы и старший партнер в фирме "Кроуфорд, Крейтон, Фиппс и Кроуфорд", быстрым шагом вошел в просторный конференц-зал.
   Он оглянулся и удовлетворенно кивнул. К двадцати четырем стульям, всегда стоявшим вокруг длинного стола красного дерева, пришлось добавить еще пять, так что теперь места должно хватить.
   Джон положил завещание Эммы Харт перед своим местом во главе стола; Несколько мгновений он задумчиво смотрел на внушительных размеров документ. Ему предстояло долгое собрание. К двадцати минутам третьего собрались все, кроме Джима и Уинстона. Пять минут спустя вбежали и они, извинились и пояснили, что попали в пробку на Флит-стрит. Ровно в два тридцать Джон призвал всех к тишине.
   - Сегодня нас собрало вместе печальное событие, но как сказала мне Эмма во время нашей последней встречи в начале августа: "Не стройте печальных мин, когда я умру. Я прожила замечательную жизнь, знала и радость, и горе, мне никогда не приходилось скучать. Так что не тоскуйте обо мне". Однако, прежде чем я перейду к делу, мне хочется сказать, что лично я искренне оплакиваю очень верного и дорогого друга, самую замечательную женщину - хочу поправиться - самого замечательного человека, которого я когда-либо знал. Мне ее очень не хватает.
   Вослед его словам по комнате прошелестел шепоток одобрения. Затем Джон продолжил уже более деловым тоном:
   - Завещание Эммы Харт Лаудер Эйнсли, которую в дальнейшем мы станем называть просто Эмма Харт. - Джон откашлялся и будничным голосом сказал:
   - Перед своей смертью миссис Харт сообщила мне, что ее близким родственникам известны основные положения настоящего завещания, которые она открыла им в апреле 1968 года. Однако, поскольку распоряжение касается судьбы всего ее состояния, а также поскольку есть и другие наследники, я должен огласить завещание полностью. К тому же таковы требования закона. Боюсь, нам предстоит ознакомиться с длинным и сложным документом.
   Джон Кроуфорд зачитал пункты длинного подробного документа, уже известного в общих чертах собравшимся, а потому не вызвавшего особенно заметной реакции. Затем Джон неожиданно отложил завещание и обвел глазами аудиторию; выражение его лица вдруг изменилось. Он расправил плечи и произнес, осторожно подбирая слова:
   - Теперь моим долгом является поставить вас в известность, что Эмма Харт переписала оставшуюся часть завещания.
   В комнате раздались приглушенные вскрики, и большинство присутствующих внутренне напряглись. Кое-кто обменялся встревоженными взглядами. Пола почувствовала у себя на колене ладонь Филипа и бросила на брата быстрый взгляд. Ее темные брови взлетели вверх. Затем она вновь сосредоточила внимание на Джоне Кроуфорде. Он перевернул прочитанную страницу и углубился в следующую.
   Пола физически чувствовала опять сгустившуюся в комнате напряженную атмосферу. Воздух был насыщен ожиданием и предчувствиями. Она вся подобралась, крепко сцепила пальцы рук и принялась ждать неминуемой грозы. "Я всегда в глубине души знала, что так и случится, - подумала Пола. - Подсознательно я не сомневалась, что бабушка обязательно припасет для нас пару сюрпризов". Она с нетерпением ждала продолжения событий.
   В зале царила гробовая тишина.
   Двадцать восемь пар глаз, не отрываясь, смотрели на адвоката.
   Наконец Джон оторвался от бумаг. Он снова оглядел всех, отмечая про себя выражение лиц каждого в отдельности. На некоторых были написаны страх и волнение, на других - жадный интерес, и лишь некоторые казались просто заинтригованными. Он улыбнулся и принялся читать громким голосом:
   - "Я, Эмма Харт Лаудер Эйнсли, в дальнейшем именуемая Эмма Харт, настоящим заявляю, что дополнения к моему завещанию, датированные двадцать пятым апреля года от Рождества Христова 1969, сделаны мною в здравом уме и твердой памяти. Также я свидетельствую и подтверждаю, что указанные дополнения написаны мной по собственному желанию и на меня не оказывалось никакого давления ни с чьей стороны".
   Джон перевернул страницу и после короткой паузы продолжил:
   - "Дополнение первое. Я завещаю Шейну Десмонду Ингэму О'Нилу, внуку моего старинного и дорогого друга Блэки О'Нила, бриллиантовое кольцо, подаренное мне его покойным дедом. Также я завещаю Шейну О'Нилу картину под названием "Вершина Мира", также полученную мною от его деда. Далее, я передаю Шейну О'Нилу сумму в один миллион фунтов стерлингов в виде фонда, который я создала для него. Эти подарки я делаю Шейну в знак любви к нему и в благодарность за его неизменную преданность и любовь ко мне.
   Дополнение номер два. Я завещаю Миранде О'Нил, внучке моего друга Блэки О'Нила, все остальные драгоценности, подаренные мне ее дедом за все годы нашего с ним знакомства. Список драгоценностей прилагается. Далее, я завещаю Миранде сумму в размере пятисот тысяч фунтов стерлингов в виде фонда. Тем самым я выражаю благодарность за ее привязанность и любовь ко мне, а также отдаю должное моей дорогой Лауре Спенсер О'Нил, ее бабке.
   Дополнение номер три. Я завещаю моему внучатому племяннику, Уинстону Джону Харту, внуку моего любимого брата Уинстона, имение под названием "Гнездо цапли" в Скарборо, графство Йоркшир, а также сумму в один миллион фунтов стерлингов в виде фонда, подобного упомянутым выше. Также я завещаю Уинстону Харту пятнадцать процентов моих акций в моей новой газетной компании "Консолидейтед ньюспейперс интернэшнл", которую мы с ним организовали в марте 1969 года. Я делаю вышеуказанные дары Уинстону Харту в знак любви к нему и в благодарность за его любовь, преданность и неизменную многолетнюю верность и в связи с его женитьбой на моей внучке Эмили ради блага их обоих, а также их будущих детей".
   Тут Джон остановился, отпил воды из стакана и, прекрасно ощущая сгустившуюся напряженную атмосферу, поспешно продолжил:
   - "Дополнение номер четыре. Я завещаю Джеймсу Артуру Фарли, мужу моей внучки Полы Фарли, десять процентов моих акций в "Консолидейтед ньюспейперс интернэшнл". Они являются личным даром Джиму Фарли и никоим образом не связаны с фондами, учрежденными для моих правнуков Лорна и Тессы. Тем самым я выказываю благодарность за его преданность мне и моим интересам в Йоркширской объединенной газетной компании, а также выражаю привязанность к нему.
   Дополнение номер пять. Моей внучатой племяннице Вивьен Харт, внучке моего дорогого брата Уинстона, и моей племяннице Розамунде Харт Эллсуорси, дочери моего дорогого брата Фрэнка, я завещаю каждой по пятьсот тысяч фунтов стерлингов в виде фондов, учрежденных на их имя. Таким образом я выражаю мою неизменную привязанность к ним обеим и чту память моих братьев.
   Дополнение номер шесть. Я завещаю моей внучке Поле Макгилл Эмори Фарли и моему внуку Филипу Макгиллу Эмори мою нью-йоркскую квартиру на Пятой авеню и мой дом на Белгрейв-сквер, которыми им надлежит владеть совместно. Я делаю эти подарки Поле и Филипу, поскольку вышеупомянутые резиденции были куплены для меня их дедом, Полом Макгиллом. После долгих и тщательных размышлений я пришла к выводу, что по праву указанные дома должны принадлежать внукам Пола Макгилла. Поэтому я изменила первоначальное распоряжение, сформулированное в моем завещании от 1968 года.
   Дополнение номер семь. Я завещаю моей внучке Поле Макгилл Эмори Фарли всю оставшуюся часть моего состояния, включая сюда все автомобили, одежду, меха и деньги на моих текущих счетах. Далее, я завещаю Поле Фарли все имущество моей личной компании "Э.Х. инкорпорейтед". Указанное имущество состоит из принадлежащей лично мне недвижимости, моих личных акций и денежных счетов. Все указанное имущество оценивается в сумму шесть миллионов восемьсот девяносто пять тысяч фунтов стерлингов шесть шиллингов и шесть пенсов".
   Адвокат поднял голову и объявил:
   - Здесь заканчивается завещание Эммы Харт Лаудер Эйнсли. Остается только...
   - Подождите! - заорал Джонатан и вскочил, трясясь от гнева. Его лицо стало белее полотна, глаза грозили вот-вот выскочить из орбит. - Я собираюсь оспаривать завещание! По первоначальному завещанию квартира на Пятой авеню отходила ко мне, и я имею на нее все права! Я собираюсь...
   - Будьте так добры, присядьте, Джонатан, - холодно бросил адвокат, смерив его убийственным взглядом. - Я еще не закончил.
   Кипя гневом, Джонатан подчинился, но все же не удержался, чтобы не воскликнуть:
   - Папа! Неужели тебе нечего сказать? Робин, тоже злой как черт, тем не менее покачал головой и сделал сыну знак помолчать. Кроуфорд продолжал:
   - Я как раз собирался зачитать последнее заявление, сделанное миссис Харт в конце ее завещания. Сейчас я приступаю к чтению и вынужден просить воздержаться от подобных бестактных выходок. Итак, последнее заявление миссис Харт:
   "Я искренне убеждена, что справедливо, честно и должным образом распорядилась принадлежащим мне материальным имуществом. Я от всей души надеюсь, что мои наследники понимают, почему одним из них достается большее наследство, нежели другим.
   Однако на случай, если кто-то из моих наследников сочтет, что его обманули или обошли другие члены семьи, должна еще раз подчеркнуть ошибочность такого мнения. Далее, если кто-нибудь из моих родных попытается оспорить настоящее завещание, я должна самым решительным образом предостеречь их от такого шага. Еще раз подтверждаю, что на меня никогда и никто не оказывал никакого давления. Никто, кроме моего адвоката Джона Кроуфорда, не знал о дополнениях и изменениях, которые я решила сделать по собственной воле. Также должна подчеркнуть, что не являюсь слабоумной и мое душевное состояние совершенно нормально. К настоящему документу, который является моим окончательным и последним завещанием, прилагаются четыре письменных заключения, подписанные четырьмя врачами. До дня подписания завещания я не знала никого из указанных врачей, и все они лица абсолютно незаинтересованные. Два терапевта и два психиатра осмотрели меня утром и днем двадцать пятого апреля 1969 года, перед подписанием настоящего завещания, которое произошло вечером того же дня. Заключения содержат результаты осмотра, и они подтверждают, что я нахожусь в прекрасной физической форме и отличном здоровье, что я умственно здорова и ничто не влияет на мою дееспособность.
   Итак, мне остается подтвердить, что мое завещание окончательное, не подлежит никаким сомнениям и его совершенно бесполезно оспаривать в судебном порядке. Распорядительницей завещания я назначаю мою любимую и преданную дочь Дэзи Макгилл Эмори, а Генри Россистера из "Торгового банка Россистера" и Джона Кроуфорда из фирмы "Кроуфорд, Крейтон, Фиппс и Кроуфорд" - сораспорядителями".
   Джон замолчал и откинулся на спинку стула в ожидании начала шторма.
   Шторм разразился незамедлительно.
   Все заговорили одновременно. Джонатан вскочил на ноги и едва ли не бегом пустился по длинному проходу к Джону Кроуфорду с таким видом, будто хотел наброситься на юриста с кулаками. Его отец Робин тоже встал со стула, как и Сара. Все они, тоже с искаженными гневом лицами, напустились на Джона, не скрывая охватившей их ярости.
   Джонатан совсем потерял контроль над собой. Он орал, что О'Нилы пролезли на его место, что Пола и Филип украли его наследство. Сара рыдала. Ее мать Джун поспешила к ней, обняла и постаралась успокоить, тщетно пытаясь скрыть свое собственное глубокое разочарование.
   Брайан О'Нил тоже не усидел на месте. Он подошел к Дэзи и, в качестве единственного присутствующего в зале представителя своей семьи, заявил, что О'Нилы не желают принимать подарки Эммы ввиду измышлений Джонатана.
   Вокруг Полы бушевали страсти. Джим, сидевший перед ней, обернулся и сказал:
   - Как мило со стороны бабушки завещать мне акции новой газетной компании!
   - Да, - отозвалась Пола. От ее взгляда не ускользнули ни его сияющие глаза, ни довольная улыбка.
   Филип, располагавшийся по ее левую руку, постучал ее по плечу и склонился к ней поближе. Пола искоса посмотрела на брата. Они обменялись долгим понимающим взглядом. Пола пыталась сохранять серьезность, но это давалось ей с трудом. Она изо всех сил сжала губы, чтобы не расхохотаться.
   - Наша бабушка, как обычно, подумала обо всем. Какой гениальный ход приложить к завещанию заключения врачей. Недовольные ничего не смогут изменить - Эмма Харт крепко-накрепко связала им руки.
   Филип кивнул.
   - Да, но от них следует ждать неприятностей, попомни мои слова. С другой стороны, зная бурный темперамент Джонатана, можно представить, что неожиданный поворот событий заставит его совершать необдуманные и поспешные поступки. И, возможно, мы сможем раскрыть его предательство раньше, чем мы думали.
   - Будем надеяться. Может, и бабушка понимала это тоже. Не сомневаюсь, что она действительно решила оставить нам дома Макгилла именно потому, что мы его внуки, но не стоит забывать, как умна и изобретательна она была. - Пола не смогла сдержать довольной ухмылки. - Ты должен согласиться, что последнее слово осталось за Эммой Харт.
   - Я бы назвал это не словом, а целой речью, - засмеялся Филип.
   Дэзи отодвинула стул и быстро обошла вокруг стола. Она наклонилась к Поле.
   - Бедный Джон... Его кроют почем зря и совершенно несправедливо. Завещание ведь написала мама, а не он. Он всего лишь семейный адвокат. Не могла бы ты положить конец их мерзкому поведению? Лаудеры и Эйнсли совсем потеряли контроль над собой.
   - Может, папа что-нибудь скажет? - пробормотала Пола.
   - Нет, - твердо отозвалась Дэзи. - Эмма Харт назначила тебя главой семьи. Тебе и наводить порядок. Извини, но таково положение вещей.
   Пола кивнула и встала со стула.
   - Прошу всех минутку помолчать.
   Ей, человеку по натуре сдержанному, было трудно обращаться к такому большому собранию людей, но, когда никто из возмутителей спокойствия даже не взглянул в ее сторону, она с размаху стукнула кулаком по столу.
   - Заткнитесь! Все! И садитесь по местам! Эйнсли и Лаудеры с враждебным видом уставились на нее, и, хотя никто из них не отошел от Джона Кроуфорда, все же гомон стих.
   - Благодарю вас, - сказала Пола более спокойным тоном, но металл в ее голосе слышался отчетливо. Она распрямилась во весь рост, и ее природные величавость и властность вмиг отрезвили всех собравшихся.
   - Как вы смеете устраивать подобные безобразные сцены, - резко бросила она. - Вы все просто отвратительны. По-моему, вам следовало бы проявить хоть какое-то уважение к Эмме Харт. Прошло всего лишь несколько недель после ее смерти, а вы уже, как шакалы, грызетесь над ее костями. - Взгляд Полы обратился на стоящих бок о бок Джонатана и Сару. - Моя бабушка знала, что делала, и, на мой взгляд, она еще проявила слишком большую щедрость по отношению к некоторым членам нашей семьи. - Пола крепко сжала спинку стула и продолжала почти что угрожающим тоном:
   - Не советую никому даже и думать о том, чтобы оспорить завещание Эммы Харт. Потому что в противном случае я буду драться до последнего - даже если мне придется пожертвовать всем своим временем и всеми своими деньгами.
   Собравшиеся не сводили с нее глаз. Большинство смотрели на Полу с восхищением, некоторые - с осуждением, но все они не могли не ощущать исходившую от нее силу власти.
   Уинстон придвинулся поближе к Эмили и легонько прикоснулся к ее руке.
   - Посмотри-ка на нее, - прошептал он. - Вот оно, живое воплощение Эммы Харт. По-моему, легенда продолжается.
   Глава 21
   Шейн и Пола пересекли терминал авиакомпании "Бритиш эйруэйз" в аэропорту Кеннеди, поднялись на эскалаторе на второй этаж и вошли в зал ожидания для пассажиров первого класса. Там они наконец нашли тихий уголок. Шейн помог ей снять пелерину из меха дикой норки, затем скинул свое драповое пальто и бросил его на ближайший стул.
   - Давай выпьем чего-нибудь, - предложил он. - У тебя еще есть время до вылета.
   - С удовольствием. Спасибо, милый. Шейн улыбнулся ей и поспешил к бару в противоположном конце зала ожидания.
   Пола не отрываясь следила за ним. Как он красив! Такой уверенный в себе, решительный, сильный. Выражение ее лица смягчилось, глаза смотрели на него с бесконечной любовью. За год, прошедший с начала их романа, ее чувство к нему только окрепло. Теперь он настолько вошел в ее жизнь, что без него она чувствовала себя потерянной и живой только наполовину. Он не переставал удивлять ее. Хотя Пола знала его всю жизнь, раньше она не осознавала, насколько он надежен в любой критической ситуации. Он был ей предан до мозга костей, и его преданность распространялась на все, что он считал важным. Сила его характера порой даже пугала ее. "Он выкован из стали", - подумала Пола.
   Когда Шейн возвратился с бокалами. Пола встретила его любящим взглядом. Он улыбнулся в ответ, вручил ей водку с тоником и уселся рядом.
   Они чокнулись, и Шейн сказал:
   - За наступающий месяц! За начало нового года!
   - За 1971 год! - подхватила Пола.
   - Это будет наш год, дорогая. С Джимом все наконец решится. Ты станешь свободна и только подумай - в январе ты снова сюда вернешься. Совсем скоро. Мы можем начать строить планы на будущее. Наконец-то.
   - Как замечательно, - отозвалась она, но в ее блестящих глазах мелькнула тень тревоги. Шейн заметил это и насупился.
   - Что-то мне не нравится выражение твоего лица. В чем дело?
   Пола с веселым смехом покачала головой.
   - Ничего. Я испытаю огромное облегчение, когда наконец переговорю с Джимом и все с ним улажу. Он приводит меня в отчаяние своим нежеланием признать, что наши отношения зашли в тупик. Как страус, он прячет голову в песок. Я знаю ты, наверное, считаешь, что я не слишком хорошо ему все объясняла. Но трудно говорить с тем, кто отказывается тебя слушать. - Она сжала его ладонь в своих. - Извини. Я опять принялась за старое, и в сотый раз одно и то же.
   - Ничего. Я все понимаю. Но по возвращении ты с ним разберешься. - С ухмылкой Шейн добавил:
   - Тебе надо загнать его в комнату, закрыть дверь на ключ, а ключ выбросить. Тогда ему придется тебя выслушать.
   - В случае необходимости именно так я и поступлю. Честное слово. Конечно, сейчас не самое подходящее время, ведь до Рождества осталось только две недели. С другой стороны, наверное, не бывает подходящего времени для разговора о разводе. Такие ситуации не бывают простыми.
   - Верно. - Он с озабоченным видом наклонился к ней поближе. - Я знаю, что тебе придется нелегко. Как мне хотелось бы оказаться в Англии, рядом, на тот случай, если тебе понадоблюсь. Но мне необходимо лететь на острова. Однако, он замолчал и внимательно посмотрел на нее, - я примчусь в Лондон немедленно, если ты не сможешь справиться одна.
   - Знаю. Но я справлюсь. Правда, Шейн. - После небольшой паузы Пола добавила:
   - Спасибо за минувший месяц. Все было чудесно. Постоянное общение с тобой сотворило просто чудо. Сейчас я чувствую себя намного лучше, чем по приезде в Англию в ноябре... Лучше во всех отношениях.
   - И я тоже. И знаешь. Пола, ведь если задуматься, весь месяц прошел для тебя под знаком удачи. Ты возобновила контракт с Дейлом Стивенсом, нанесла поражение Мэрриотту Ватсону по стольким спорным вопросам. Еще бы тебе не испытывать облегчения. И, возможно, твой успех - предвестник счастливого будущего. В прошлом тебе пришлось испытать много горьких минут.
   - Ты помог мне преодолеть их, Шейн. Правда. Ты оказал мне такую поддержку. Сейчас я сильна, как никогда, благодаря тебе, твоей любви и пониманию. А говоря о "Сайтекс"... - Ее голос дрогнул. - Я знаю, ты не станешь смеяться над моими словами, ведь в глубине души ты такой же суеверный кельт... - Она снова замолчала, не отрывая глаз от его лица.
   - Я никогда над тобой не смеюсь. Ну, давай, рассказывай.
   - Ты и сам знаешь... За последние четырнадцать месяцев на нас свалилось столько проблем... Смерть Мин и все те неприятности в Ирландии; нарастающие подозрения бабушки относительно Джонатана; злобное поведение Сары по отношению ко мне и ее интриги с целью заполучить модные салоны. Нарастающие трудности и внутренние склоки в "Сайтекс", не говоря уж об аварии самолета Джима и его нервном срыве. Неожиданная смерть Блэки, последующий уход бабушки и отвратительные скандалы в нашей семье вокруг ее завещания. - Она поджала губы. - Порой мне кажется, что кто-то напустил порчу на меня или, точнее, на всю семью Эммы.
   Шейн взял ее за руку.
   - В общем-то тебе досталось более чем достаточно. Но давай сохранять объективность. Во-первых, Блэки умер в восемьдесят четыре года, а Эмма - в восемьдесят один, так что их смерть не явилась очень уж неожиданной. И они умерли без мучений, прожив долгую и плодотворную жизнь. Во-вторых, что касается завещания, ты успешно заткнула рот крикунам. Ты разрешила многие из возникших в "Сайтекс" проблем, а Эмма подавила в зародыше интриги Сары против тебя. Джим поправился. Энтони и Салли поженились, они счастливы, и у них родился чудесный мальчик. Что же касается твоего брака, то, согласись, он был обречен.
   Он обнял ее, поцеловал в щеку, затем сделал шаг назад и заглянул в такое родное лицо Полы.
   - Так как насчет того, чтобы суммировать все положительные события? Блэки и Эмма имели возможность отпраздновать ее восьмидесятую годовщину и провели замечательные восемь месяцев, путешествуя вокруг света. Изумрудная Стрела выиграла Большие национальные скачки, к огромной радости деда. Эдвина помирилась с Эммой, которая успела увидеть свадьбу Эмили и Уинстона и Александра и Мэгги. Так что помимо плохого произошло и много хороших событий.
   - О, Шейн, ты абсолютно прав. Какую ерунду я наговорила.
   - Вовсе нет, и, как ты верно заметила, я очень суеверен. И все же я стараюсь видеть положительные стороны жизни. Их всегда можно найти, если захотеть. - Выражение его лица слегка изменилось, и он устремил на нее насмешливый взгляд своих темных глаз. - Когда, позвонив мне тем октябрьским вечером после чтения завещания Эммы, ты сказала, что она назначила меня одним из своих наследников, поскольку любила как родного и из-за своей многолетней дружбы с дедом. И я знаю, что ты постоянно повторяешь это, но... - Он замолчал, достал сигареты из кармана, закурил. Пару секунд он пускал дым, глядя в пространство.
   Сгорая от любопытства. Пола внимательно посмотрела на него и спросила:
   - К чему ты клонишь, Шейн?
   - Меня мучает один вопрос: не было ли у Эммы и других соображений, точнее, еще одного соображения?
   - Какого?
   - Возможно, Эмма знала о нас с тобой.
   - О, Шейн, я так не думаю! - вскричала Пола, бросив на него ошарашенный взгляд. - Я уверена, что тогда она как-нибудь намекнула бы мне. Ты же знаешь о том, как дружны мы были с бабушкой. И уж Блэки-то она бы точно сказала. Тут у меня нет никаких сомнений, а он, в свою очередь, завел бы разговор с тобой. Ни за что на свете он бы не удержался.