Страница:
Наконец весь замок подчинился ритму исцеляющего заклятья, но теперь пришла очередь Эллерта содрогнуться от ужаса. На этот раз объектом его страха была не иллюзия, но нечто слишком реальное и пугающее.
«Если они прибегли к таким способам войны, то как мы сможем удержать их?» Здесь, в стенах замка, Эллерту могли помочь лишь Рената с Кассандрой, старая Маргали, лорд Алдаран и Донел, который и так руководил обороной. Эллерт опасался, что враги собираются использовать именно такую тактику: отвлечь защитников замка и атаковать под прикрытием волны удушающего страха. Он покачал головой и отправился на поиски дома Микела. Пора было устраивать военный совет.
— Вы знаете, с чем нам пришлось столкнуться, — сказал Эллерт, поздоровавшись с ним.
Старый лорд кивнул. Темные глаза угрожающе сверкнули из-под тяжелых полуопущенных век.
— Мне показалось, что я снова присутствовал при смерти своей возлюбленной, — сказал он. — В моих ушах звучало проклятье колдуньи, которую я повесил на стене замка тринадцать лет назад. Она предсказала день, когда я прокляну всех богов за то, что не умер бездетным. — Он передернул плечами, встряхнувшись, словно старый ястреб на насесте. — Что ж, предательница умерла, и ее злоба умерла вместе с ней.
Некоторое время оба молчали.
— Мы должны атаковать их, — наконец заявил лорд Алдаран. — Они быстро изнурят нас, если нам придется постоянно быть готовыми к подобным нападениям, и мы не можем только защищаться. Пора отплатить им той же монетой. Как ты знаешь, у нас есть единственное оружие, достаточно сильное, чтобы вразумить их.
— Я ничего не знал о таком оружии, — пробормотал Эллерт. — О чем вы говорите, мой лорд?
— Я говорю о Дорилис, — ответил дом Микел. — Она управляет молниями. Она может поразить их, наслать на них бурю, разрушить их лагерь!
— Мой лорд, должно быть, вы сошли с ума! — негодующе воскликнул Эллерт.
В глазах Алдарана вспыхнуло яростное пламя.
— Мне кажется, ты забываешься, родич!
— Прошу прощения, сир, если я оскорбил вас. Только любовь к вашей дочери и приемному сыну могут послужить мне оправданием. Дорилис еще ребенок. Да, леди Рената и моя жена сделали все возможное, чтобы научить ее владеть и управлять своим даром, но не использовать его во зло. Если вы потребуете от нее направить ларан на уничтожение армий противника, то тем самым разрушите все, сделанное нами. В детстве она дважды убивала, движимая необузданной яростью. Разве вы не понимаете, что использовать ее таким образом… — Эллерт замолчал и вздрогнул от тревожного предчувствия.
— Мы должны сражаться тем оружием, которое у нас есть. — Дом Микел вскинул голову и пронзительно взглянул на собеседника. — Ты ведь не жаловался, когда она сшибла дьявольскую птицу, посланную твоим братом, и не замедлил обратиться к ней за помощью, когда снежная буря едва не похоронила вас в горах. А потом она отразила атаку аэрокаров, начиненных достаточным количеством клингфайра, чтобы обратить замок в дымящиеся руины.
— Все это правда. — Эллерта буквально трясло от желания объяснить свою точку зрения. — Но каждый раз она защищала себя или других от насилия или опасности. Разве вы не видите разницы между обороной и нападением, сир?
— Нет, — ответил лорд Алдаран. — Ибо в этом случае нападение кажется мне единственной защитой, иначе мы можем быть уничтожены в любой момент каким-нибудь еще более ужасным оружием.
Вздохнув, Эллерт привел свой последний аргумент:
— Лорд Алдаран, Дорилис еще не вполне оправилась от пороговой болезни. Когда мы были на пожарной станции, я видел, как быстро использование дара истощило ее силы. Я в самом деле боюсь того, что может произойти, если вы сейчас подвергнете ее огромной нагрузке. Можете ли вы подождать хотя бы до тех пор, пока у нас не останется другого выбора? Несколько дней или даже несколько часов…
Лицо старика исказилось от страха, и Эллерт понял, что он одержал верх — по крайней мере, на некоторое время.
— Мы с Кассандрой снова поднимемся на башню и будем нести стражу, так что теперь они не застанут нас врасплох. Независимо от количества лерони в их лагере они временно исчерпали силы этим заклятьем ужаса. Думаю, им придется отдыхать до следующего дня, прежде чем они попробуют что-нибудь новое.
Предсказание Эллерта подтвердилось. За весь день и большую часть ночи по замку было выпущено лишь несколько десятков стрел. Однако на следующее утро Эллерт, поспав несколько часов, пока Кассандра несла стражу в верхнем чертоге, проснулся от угрожающего отдаленного рокота. Плеснув в лицо холодной водой, чтобы избавиться от остатков сна, он попытался распознать звук. Пушечный выстрел? Гром? Может быть, Дорилис снова испугалась или рассердилась? Неужели Алдаран нарушил свое обещание не прибегать к ее силам без крайней необходимости?
Юноша начал торопливо подниматься по лестнице башни, но ступени внезапно задрожали у него под ногами, и пришлось ухватиться за перила. Ларан неожиданно показал трещины, разбегающиеся по стенам башни, и саму башню, раскалывающуюся и с грохотом рушащуюся вниз.
С побелевшим от ужаса лицом Эллерт ворвался в верхний зал. Кассандра, державшая в ладонях матрикс, испуганно взглянула на него и покачала головой.
— Пошли вниз, — крикнул он. — Нужно немедленно уходить отсюда!
Пока они спускались вниз по лестнице, перед мысленным взором Эллерта снова появились огромные трещины, слух наполнился грохотом осыпающихся ступеней… Кассандра сильно хромала, поэтому Эллерт в конце концов взял ее на руки и пронес последнюю пару пролетов. Задыхаясь, он отпустил ее в просторном коридоре и прислонился к дверному косяку. В следующее мгновение пол под их ногами вздрогнул. Раздался гул, словно при землетрясении. Пол башни, из которой они только что вышли, вздыбился и покрылся сетью трещин. Лестница оторвалась от стены. Сверху начали падать огромные камни, а затем башня развалилась и рухнула с оглушительным грохотом, отдавшимся во всех помещениях замка. Камни каскадом полетели во внутренний двор, на стены и в долину внизу, вызывая по пути обвалы и оползни.
Кассандра спрятала лицо на груди у Эллерта, дрожа от ужаса. Эллерт почувствовал, что у него подгибаются колени. Они легли на вибрирующий пол. Наконец гул замер в отдалении, и наступила зловещая тишина.
Они медленно поднялись на ноги. Кассандра снова повредила больное колено, и ей приходилось держаться за Эллерта, чтобы не упасть. В молчании они глядели на огромную брешь, затянутую облаком пыли. Еще недавно на этом месте стояла башня — чудо матриксной архитектуры, горделиво тянувшееся к солнцу. Теперь там не было ничего, кроме кучи камней, мусора и штукатурки. Сквозь пролом был виден утренний дождь.
— Что это было, во имя всех богов? — шепотом спросила Кассандра через некоторое время. — Землетрясение?
— Боюсь, что нет, — ответил Эллерт. — Не знаю, что у них там за лерони и какое заклятье они использовали против нас, но мне кажется, даже Корин не мог бы до такого додуматься.
Кассандра фыркнула:
— Ни один матрикс не может сотворить такое!
— Одному технику с матриксом это не под силу, — согласился Эллерт. — Но, имея в своем распоряжении один из огромных матриксных экранов, они могут взорвать ядро планеты, если осмелятся.
«Неужели Дамон-Рафаэль рискнет уничтожить земли, власти над которыми он добивается?» — кричал его разум. Но суровая действительность подсказывала ответ.
Дамон-Рафаэль не постесняется продемонстрировать свою силу на той части мира, которая ему не нужна. Он может пожертвовать частью ради целого, а после этого никто не рискнет противостоять ему.
Скатфелл мог лелеять мстительные замыслы и стремиться занять место своего брата, но сейчас игру вел Дамон-Рафаэль. Скатфелл хотел править в замке Алдаран, а не разрушить его.
Через брешь в стене до них доносились крики и шум внизу. Долг обязывал Эллерта быть там.
— Я должен пойти туда и посмотреть, цел ли Донел, — торопливо сказал он, целуя Кассандру. Проходя по коридору, юноша снова ощутил слабое дрожание пола под ногами. Отголоски прежнего землетрясения или начало нового? Ладно, Кассандра сумеет предупредить женщин без его помощи.
Когда Эллерт вышел во двор, его взору предстала картина невероятного хаоса. Одна из надворных построек оказалась полностью погребена под рухнувшими останками башни. Двенадцать человек и вчетверо большее количество животных погибли в руинах; многих смело обвалом. Дом Микел стоял там, тяжело опираясь на руку Донела. Он был в ночном халате, отороченном мехом, лицо посерело, щеки ввалились. Эллерту показалось, что лорд выглядит на двадцать лет старше, чем прошлым вечером. Старик держался за своего приемного сына, осторожно пробираясь через завалы, преграждавшие путь. Когда он увидел Эллерта, тонкие губы растянулись в пародии на улыбку:
— Благодарение богам, родич. Я боялся, что ты и твоя леди рухнули вместе с башней и разбились насмерть. Леди Кассандра цела? Что, во имя всех демонов Зандру, они сотворили с нами на этот раз? Понадобится полгода, чтобы разобрать этот хаос. Половина молочных животных убита; этой зимой дети останутся без молока.
— Я еще точно не знаю, что произошло, — спокойно ответил Эллерт. — Но мне нужно собрать всех мужчин и женщин, способных пользоваться матриксом, и организовать оборону. Боюсь, мы слишком плохо подготовлены к военным действиям такого рода.
— Ты уверен, брат? — спросил Донел. — Ведь раньше в горах тоже случались землетрясения.
— Это было не землетрясение. Я так же уверен в этом, как если бы Дамон-Рафаэль стоял сейчас передо мной и радовался делу своих рук!
Дом Микел опустился на колени рядом с телом погибшего слуги, чьи переломанные ноги наполовину высовывались из-под огромного каменного блока, упавшего на него сверху.
— Бедный малый, — произнес он. — Но, по крайней мере, его смерть была быстрой. Боюсь, те, кого завалило в конюшнях, приняли более ужасный конец. Донел, пусть стражники похоронят мертвых; сейчас Эллерт больше нуждается в твоем присутствии. Я пришлю к вам всех, кто обладает лараном, если от этого будет хоть какая-то польза.
— Теперь мы не можем собраться в башне, — мрачно сказал Эллерт. — Лорд Алдаран, нам нужно найти помещение, изолированное от эмоций тех, кто расчищает руины.
— Соберитесь в оранжерее на женской половине. Может быть, тишина и соседство цветущих растений создадут для вас подходящую обстановку.
Когда они с Донелом вошли в замок, Эллерт снова ощутил мелкую вибрацию пола и снова задумался о том, что же произошло на самом деле. Его обдало ужасом при воспоминании о том, как Кассандре едва удалось избежать гибели под обломками башни.
— Если бы здесь были наши друзья из Трамонтаны, они бы разобрались, как справиться с этой напастью, — пробормотал Донел.
— Я рад, что их здесь нет, — отозвался Эллерт. — Нельзя втягивать Башни в войну.
Когда они вошли в оранжерею, солнце только начало пробиваться из-за облаков. Его спокойное сияние, свет от солнечных отражателей, разливавшийся повсюду, слабая сырость, к которой примешивался приятный запах цветов и лекарственных трав, странно контрастировали с ужасом, исходившим от собравшихся здесь мужчин и женщин. Здесь были не только Кассандра, Рената, Маргали и Дорилис, но две-три женщины, незнакомые Эллерту, и полдюжины мужчин. Каждый из них имел матрикс, хотя Эллерт сознавал, что лишь некоторые из них имеют незначительные таланты и могут открыть матриксный замок или управлять игрушками вроде планеров. Через некоторое время пришел и сам дом Микел.
Эллерт взглянул на Кассандру. Она работала в Башне дольше, чем он, и, возможно, обладала большим опытом. Он был готов передать ей руководство в проведении поиска, но она покачала головой:
— Тебя учили в Неварсине. Ты лучше меня можешь справиться со страхом и замешательством.
Эллерт не был в этом уверен, но согласился с женой и обвел взглядом лица собравшихся в оранжерее.
— У меня нет времени проверять вас поодиночке и определять уровень вашего мастерства. Мне придется доверять вам. Рената, ты четыре года работала Наблюдающей. Ты должна окружить нас охранным заклятием, ибо сейчас мы откроемся перед теми, кто пытается разрушить замок и уничтожить всех его обитателей. Я собираюсь выяснить, какое оружие они используют против нас и можно ли найти какую-нибудь защиту от него.
Он снова посмотрел на людей, разделявших с ним частицу силы, великого дара Доменов. Неужели все они состоят в отдаленном родстве с древними богами, будучи тем или иным образом связаны с генетической программой, изобретенной наследниками Хастура и Кассильды? Или все люди обладают этой силой, дремлющей в их крови? До сих пор ему приходилось полагаться только на равных себе, на близких родичей. Теперь его судьба находилась в руках простолюдинов, и это тревожило его. Эллерт боялся доверять им, но у него не оставалось выбора.
Сначала он связал свой разум с Кассандрой, затем с Донелом, потом начал поочередно присоединять других участников круга, улавливая при этом их эмоции. Страх, гнев, отчужденность, стеснение, вызванное необычной обстановкой… Дорилис вошла в контакт, и он болезненно ощутил ее ярость, направленную на нападавших. Потом погрузился в объединенное осознание и потянулся вовне, направляя луч поиска…
Казалось, прошло очень много времени, прежде чем связь распалась. Эллерт поднял голову; его лицо окаменело от напряжения.
— Они используют против нас не природный самоцвет, а искусственный матрикс, специально выращенный техниками из Башни. С помощью своего устройства они могут изменять уровень естественной вибрации горных пород, на которых стоит замок.
Приложив руку к стене, он ощутил слабую дрожь, отражавшую сотрясения в недрах горы.
Дом Микел был небрит; его лицо под неопрятной седой щетиной имело мертвенно-бледный оттенок.
— Они сровняют замок с землей, — пробормотал он. — Никого не останется в живых. Неужели нет никакой защиты, Эллерт?
— Не знаю. Даже вместе мы вряд ли сможем противостоять матриксу такого размера. Мы можем наложить связующее заклятье на толщу скал под нами. Не знаю, удержится ли оно. Наших объединенных сил может не хватить, похоже, это единственная надежда.
Дорилис вскочила на ноги. Она пришла в оранжерею, не позаботившись о приличиях, одетая лишь в длинную ночную рубашку и домашние туфли. Распущенные волосы тяжелой медной волной падали ей на плечи, сверкая рыжеватыми искорками.
— Я придумала кое-что получше! — воскликнула она. — Я могу разбить их заклятье, правда, отец! Донел, пошли со мной!
Находясь в каком-то оцепенении, Эллерт смотрел, как она вышла из комнаты. В группе мужчин и женщин, присоединившихся к матриксному кругу, послышался шепот: «Королева бурь».
— Это она, наша волшебница, наша маленькая леди. Она может вызвать бурю и отправить в преисподнюю всех лиходеев, что собрались внизу.
Эллерт снова воззвал к дому Микелу.
— Мой лорд… — начал он.
Старый лорд Алдаран медленно покачал головой:
— Я не вижу другого выхода, родич. Или это, или немедленная капитуляция.
Эллерт опустил глаза, зная, что дом Микел говорит правду.
Поднявшись на высокий бастион, где уже стояли Дорилис с Донелом, он заметил, как потемнело еще недавно ясное небо. Отовсюду наползли облака. Дорилис воздела руки к небесам, ее рот раскрылся в беззвучном крике. Буря грянула над их головами, словно вырвавшись на волю из первозданного хаоса. Чудовищные молнии раскололи небо. Хлынул ливень, скрывший из виду лагерь противника, но за стеной дождя, за беспрестанным грохотом грома и ослепительными вспышками молний Эллерт ощущал с помощью ларана, что творилось внизу.
Потоки воды хлынули на лагерь у подножия горы. Гром оглушил людей и животных, наполняя сердца ужасом. Молния ударила в шатер, где работники матриксного крута сидели перед своим огромным искусственным самоцветом. Больше половины лерони сгорело заживо или умерло на месте от удара током. Тяжелый, плотный дождь, пополам с градом, начал методично сравнивать лагерь с землей, забираясь под каждую скалу или дерево, где люди могли найти укрытие. Удары молний вспарывали палатки и укрепления, ярясь в необузданном бешенстве.
Никогда в жизни Эллерт не видел такой грозы. Кассандра прильнула к нему, спрятав голову у него на груди и рыдая от страха. Эллерт чувствовал небывалую опустошенность, словно буря бушевала в его теле, но лицо дома Микела светилось жестоким торжеством. Час за часом старый лорд стоял на крепостной стене, наблюдая, как стихия сеет смерть и разрушения в лагере Скатфелла и Дамона-Рафаэля.
Потом буря начала стихать. Гром ворчал, как огромное умирающее животное, дождь постепенно слабел. Когда грязно-серые облака расползлись в стороны, открывая участки чистого неба, Эллерт посмотрел вниз, в долину. Там стояла цепенящая, глухая тишина. Несколько шатров, пораженных молниями, продолжали пылать рядом с бурными потоками, прорывшими новые русла и затопившими дно долины. Внизу не было заметно никаких признаков жизни.
Дорилис, с неестественно бледным лицом, покачнулась и упала на руки Донела. Он поднял потерявшую сознание девушку и осторожно унес внутрь.
«Она спасла нас, — подумал Эллерт. — Но какой ценой?»
«Если они прибегли к таким способам войны, то как мы сможем удержать их?» Здесь, в стенах замка, Эллерту могли помочь лишь Рената с Кассандрой, старая Маргали, лорд Алдаран и Донел, который и так руководил обороной. Эллерт опасался, что враги собираются использовать именно такую тактику: отвлечь защитников замка и атаковать под прикрытием волны удушающего страха. Он покачал головой и отправился на поиски дома Микела. Пора было устраивать военный совет.
— Вы знаете, с чем нам пришлось столкнуться, — сказал Эллерт, поздоровавшись с ним.
Старый лорд кивнул. Темные глаза угрожающе сверкнули из-под тяжелых полуопущенных век.
— Мне показалось, что я снова присутствовал при смерти своей возлюбленной, — сказал он. — В моих ушах звучало проклятье колдуньи, которую я повесил на стене замка тринадцать лет назад. Она предсказала день, когда я прокляну всех богов за то, что не умер бездетным. — Он передернул плечами, встряхнувшись, словно старый ястреб на насесте. — Что ж, предательница умерла, и ее злоба умерла вместе с ней.
Некоторое время оба молчали.
— Мы должны атаковать их, — наконец заявил лорд Алдаран. — Они быстро изнурят нас, если нам придется постоянно быть готовыми к подобным нападениям, и мы не можем только защищаться. Пора отплатить им той же монетой. Как ты знаешь, у нас есть единственное оружие, достаточно сильное, чтобы вразумить их.
— Я ничего не знал о таком оружии, — пробормотал Эллерт. — О чем вы говорите, мой лорд?
— Я говорю о Дорилис, — ответил дом Микел. — Она управляет молниями. Она может поразить их, наслать на них бурю, разрушить их лагерь!
— Мой лорд, должно быть, вы сошли с ума! — негодующе воскликнул Эллерт.
В глазах Алдарана вспыхнуло яростное пламя.
— Мне кажется, ты забываешься, родич!
— Прошу прощения, сир, если я оскорбил вас. Только любовь к вашей дочери и приемному сыну могут послужить мне оправданием. Дорилис еще ребенок. Да, леди Рената и моя жена сделали все возможное, чтобы научить ее владеть и управлять своим даром, но не использовать его во зло. Если вы потребуете от нее направить ларан на уничтожение армий противника, то тем самым разрушите все, сделанное нами. В детстве она дважды убивала, движимая необузданной яростью. Разве вы не понимаете, что использовать ее таким образом… — Эллерт замолчал и вздрогнул от тревожного предчувствия.
— Мы должны сражаться тем оружием, которое у нас есть. — Дом Микел вскинул голову и пронзительно взглянул на собеседника. — Ты ведь не жаловался, когда она сшибла дьявольскую птицу, посланную твоим братом, и не замедлил обратиться к ней за помощью, когда снежная буря едва не похоронила вас в горах. А потом она отразила атаку аэрокаров, начиненных достаточным количеством клингфайра, чтобы обратить замок в дымящиеся руины.
— Все это правда. — Эллерта буквально трясло от желания объяснить свою точку зрения. — Но каждый раз она защищала себя или других от насилия или опасности. Разве вы не видите разницы между обороной и нападением, сир?
— Нет, — ответил лорд Алдаран. — Ибо в этом случае нападение кажется мне единственной защитой, иначе мы можем быть уничтожены в любой момент каким-нибудь еще более ужасным оружием.
Вздохнув, Эллерт привел свой последний аргумент:
— Лорд Алдаран, Дорилис еще не вполне оправилась от пороговой болезни. Когда мы были на пожарной станции, я видел, как быстро использование дара истощило ее силы. Я в самом деле боюсь того, что может произойти, если вы сейчас подвергнете ее огромной нагрузке. Можете ли вы подождать хотя бы до тех пор, пока у нас не останется другого выбора? Несколько дней или даже несколько часов…
Лицо старика исказилось от страха, и Эллерт понял, что он одержал верх — по крайней мере, на некоторое время.
— Мы с Кассандрой снова поднимемся на башню и будем нести стражу, так что теперь они не застанут нас врасплох. Независимо от количества лерони в их лагере они временно исчерпали силы этим заклятьем ужаса. Думаю, им придется отдыхать до следующего дня, прежде чем они попробуют что-нибудь новое.
Предсказание Эллерта подтвердилось. За весь день и большую часть ночи по замку было выпущено лишь несколько десятков стрел. Однако на следующее утро Эллерт, поспав несколько часов, пока Кассандра несла стражу в верхнем чертоге, проснулся от угрожающего отдаленного рокота. Плеснув в лицо холодной водой, чтобы избавиться от остатков сна, он попытался распознать звук. Пушечный выстрел? Гром? Может быть, Дорилис снова испугалась или рассердилась? Неужели Алдаран нарушил свое обещание не прибегать к ее силам без крайней необходимости?
Юноша начал торопливо подниматься по лестнице башни, но ступени внезапно задрожали у него под ногами, и пришлось ухватиться за перила. Ларан неожиданно показал трещины, разбегающиеся по стенам башни, и саму башню, раскалывающуюся и с грохотом рушащуюся вниз.
С побелевшим от ужаса лицом Эллерт ворвался в верхний зал. Кассандра, державшая в ладонях матрикс, испуганно взглянула на него и покачала головой.
— Пошли вниз, — крикнул он. — Нужно немедленно уходить отсюда!
Пока они спускались вниз по лестнице, перед мысленным взором Эллерта снова появились огромные трещины, слух наполнился грохотом осыпающихся ступеней… Кассандра сильно хромала, поэтому Эллерт в конце концов взял ее на руки и пронес последнюю пару пролетов. Задыхаясь, он отпустил ее в просторном коридоре и прислонился к дверному косяку. В следующее мгновение пол под их ногами вздрогнул. Раздался гул, словно при землетрясении. Пол башни, из которой они только что вышли, вздыбился и покрылся сетью трещин. Лестница оторвалась от стены. Сверху начали падать огромные камни, а затем башня развалилась и рухнула с оглушительным грохотом, отдавшимся во всех помещениях замка. Камни каскадом полетели во внутренний двор, на стены и в долину внизу, вызывая по пути обвалы и оползни.
Кассандра спрятала лицо на груди у Эллерта, дрожа от ужаса. Эллерт почувствовал, что у него подгибаются колени. Они легли на вибрирующий пол. Наконец гул замер в отдалении, и наступила зловещая тишина.
Они медленно поднялись на ноги. Кассандра снова повредила больное колено, и ей приходилось держаться за Эллерта, чтобы не упасть. В молчании они глядели на огромную брешь, затянутую облаком пыли. Еще недавно на этом месте стояла башня — чудо матриксной архитектуры, горделиво тянувшееся к солнцу. Теперь там не было ничего, кроме кучи камней, мусора и штукатурки. Сквозь пролом был виден утренний дождь.
— Что это было, во имя всех богов? — шепотом спросила Кассандра через некоторое время. — Землетрясение?
— Боюсь, что нет, — ответил Эллерт. — Не знаю, что у них там за лерони и какое заклятье они использовали против нас, но мне кажется, даже Корин не мог бы до такого додуматься.
Кассандра фыркнула:
— Ни один матрикс не может сотворить такое!
— Одному технику с матриксом это не под силу, — согласился Эллерт. — Но, имея в своем распоряжении один из огромных матриксных экранов, они могут взорвать ядро планеты, если осмелятся.
«Неужели Дамон-Рафаэль рискнет уничтожить земли, власти над которыми он добивается?» — кричал его разум. Но суровая действительность подсказывала ответ.
Дамон-Рафаэль не постесняется продемонстрировать свою силу на той части мира, которая ему не нужна. Он может пожертвовать частью ради целого, а после этого никто не рискнет противостоять ему.
Скатфелл мог лелеять мстительные замыслы и стремиться занять место своего брата, но сейчас игру вел Дамон-Рафаэль. Скатфелл хотел править в замке Алдаран, а не разрушить его.
Через брешь в стене до них доносились крики и шум внизу. Долг обязывал Эллерта быть там.
— Я должен пойти туда и посмотреть, цел ли Донел, — торопливо сказал он, целуя Кассандру. Проходя по коридору, юноша снова ощутил слабое дрожание пола под ногами. Отголоски прежнего землетрясения или начало нового? Ладно, Кассандра сумеет предупредить женщин без его помощи.
Когда Эллерт вышел во двор, его взору предстала картина невероятного хаоса. Одна из надворных построек оказалась полностью погребена под рухнувшими останками башни. Двенадцать человек и вчетверо большее количество животных погибли в руинах; многих смело обвалом. Дом Микел стоял там, тяжело опираясь на руку Донела. Он был в ночном халате, отороченном мехом, лицо посерело, щеки ввалились. Эллерту показалось, что лорд выглядит на двадцать лет старше, чем прошлым вечером. Старик держался за своего приемного сына, осторожно пробираясь через завалы, преграждавшие путь. Когда он увидел Эллерта, тонкие губы растянулись в пародии на улыбку:
— Благодарение богам, родич. Я боялся, что ты и твоя леди рухнули вместе с башней и разбились насмерть. Леди Кассандра цела? Что, во имя всех демонов Зандру, они сотворили с нами на этот раз? Понадобится полгода, чтобы разобрать этот хаос. Половина молочных животных убита; этой зимой дети останутся без молока.
— Я еще точно не знаю, что произошло, — спокойно ответил Эллерт. — Но мне нужно собрать всех мужчин и женщин, способных пользоваться матриксом, и организовать оборону. Боюсь, мы слишком плохо подготовлены к военным действиям такого рода.
— Ты уверен, брат? — спросил Донел. — Ведь раньше в горах тоже случались землетрясения.
— Это было не землетрясение. Я так же уверен в этом, как если бы Дамон-Рафаэль стоял сейчас передо мной и радовался делу своих рук!
Дом Микел опустился на колени рядом с телом погибшего слуги, чьи переломанные ноги наполовину высовывались из-под огромного каменного блока, упавшего на него сверху.
— Бедный малый, — произнес он. — Но, по крайней мере, его смерть была быстрой. Боюсь, те, кого завалило в конюшнях, приняли более ужасный конец. Донел, пусть стражники похоронят мертвых; сейчас Эллерт больше нуждается в твоем присутствии. Я пришлю к вам всех, кто обладает лараном, если от этого будет хоть какая-то польза.
— Теперь мы не можем собраться в башне, — мрачно сказал Эллерт. — Лорд Алдаран, нам нужно найти помещение, изолированное от эмоций тех, кто расчищает руины.
— Соберитесь в оранжерее на женской половине. Может быть, тишина и соседство цветущих растений создадут для вас подходящую обстановку.
Когда они с Донелом вошли в замок, Эллерт снова ощутил мелкую вибрацию пола и снова задумался о том, что же произошло на самом деле. Его обдало ужасом при воспоминании о том, как Кассандре едва удалось избежать гибели под обломками башни.
— Если бы здесь были наши друзья из Трамонтаны, они бы разобрались, как справиться с этой напастью, — пробормотал Донел.
— Я рад, что их здесь нет, — отозвался Эллерт. — Нельзя втягивать Башни в войну.
Когда они вошли в оранжерею, солнце только начало пробиваться из-за облаков. Его спокойное сияние, свет от солнечных отражателей, разливавшийся повсюду, слабая сырость, к которой примешивался приятный запах цветов и лекарственных трав, странно контрастировали с ужасом, исходившим от собравшихся здесь мужчин и женщин. Здесь были не только Кассандра, Рената, Маргали и Дорилис, но две-три женщины, незнакомые Эллерту, и полдюжины мужчин. Каждый из них имел матрикс, хотя Эллерт сознавал, что лишь некоторые из них имеют незначительные таланты и могут открыть матриксный замок или управлять игрушками вроде планеров. Через некоторое время пришел и сам дом Микел.
Эллерт взглянул на Кассандру. Она работала в Башне дольше, чем он, и, возможно, обладала большим опытом. Он был готов передать ей руководство в проведении поиска, но она покачала головой:
— Тебя учили в Неварсине. Ты лучше меня можешь справиться со страхом и замешательством.
Эллерт не был в этом уверен, но согласился с женой и обвел взглядом лица собравшихся в оранжерее.
— У меня нет времени проверять вас поодиночке и определять уровень вашего мастерства. Мне придется доверять вам. Рената, ты четыре года работала Наблюдающей. Ты должна окружить нас охранным заклятием, ибо сейчас мы откроемся перед теми, кто пытается разрушить замок и уничтожить всех его обитателей. Я собираюсь выяснить, какое оружие они используют против нас и можно ли найти какую-нибудь защиту от него.
Он снова посмотрел на людей, разделявших с ним частицу силы, великого дара Доменов. Неужели все они состоят в отдаленном родстве с древними богами, будучи тем или иным образом связаны с генетической программой, изобретенной наследниками Хастура и Кассильды? Или все люди обладают этой силой, дремлющей в их крови? До сих пор ему приходилось полагаться только на равных себе, на близких родичей. Теперь его судьба находилась в руках простолюдинов, и это тревожило его. Эллерт боялся доверять им, но у него не оставалось выбора.
Сначала он связал свой разум с Кассандрой, затем с Донелом, потом начал поочередно присоединять других участников круга, улавливая при этом их эмоции. Страх, гнев, отчужденность, стеснение, вызванное необычной обстановкой… Дорилис вошла в контакт, и он болезненно ощутил ее ярость, направленную на нападавших. Потом погрузился в объединенное осознание и потянулся вовне, направляя луч поиска…
Казалось, прошло очень много времени, прежде чем связь распалась. Эллерт поднял голову; его лицо окаменело от напряжения.
— Они используют против нас не природный самоцвет, а искусственный матрикс, специально выращенный техниками из Башни. С помощью своего устройства они могут изменять уровень естественной вибрации горных пород, на которых стоит замок.
Приложив руку к стене, он ощутил слабую дрожь, отражавшую сотрясения в недрах горы.
Дом Микел был небрит; его лицо под неопрятной седой щетиной имело мертвенно-бледный оттенок.
— Они сровняют замок с землей, — пробормотал он. — Никого не останется в живых. Неужели нет никакой защиты, Эллерт?
— Не знаю. Даже вместе мы вряд ли сможем противостоять матриксу такого размера. Мы можем наложить связующее заклятье на толщу скал под нами. Не знаю, удержится ли оно. Наших объединенных сил может не хватить, похоже, это единственная надежда.
Дорилис вскочила на ноги. Она пришла в оранжерею, не позаботившись о приличиях, одетая лишь в длинную ночную рубашку и домашние туфли. Распущенные волосы тяжелой медной волной падали ей на плечи, сверкая рыжеватыми искорками.
— Я придумала кое-что получше! — воскликнула она. — Я могу разбить их заклятье, правда, отец! Донел, пошли со мной!
Находясь в каком-то оцепенении, Эллерт смотрел, как она вышла из комнаты. В группе мужчин и женщин, присоединившихся к матриксному кругу, послышался шепот: «Королева бурь».
— Это она, наша волшебница, наша маленькая леди. Она может вызвать бурю и отправить в преисподнюю всех лиходеев, что собрались внизу.
Эллерт снова воззвал к дому Микелу.
— Мой лорд… — начал он.
Старый лорд Алдаран медленно покачал головой:
— Я не вижу другого выхода, родич. Или это, или немедленная капитуляция.
Эллерт опустил глаза, зная, что дом Микел говорит правду.
Поднявшись на высокий бастион, где уже стояли Дорилис с Донелом, он заметил, как потемнело еще недавно ясное небо. Отовсюду наползли облака. Дорилис воздела руки к небесам, ее рот раскрылся в беззвучном крике. Буря грянула над их головами, словно вырвавшись на волю из первозданного хаоса. Чудовищные молнии раскололи небо. Хлынул ливень, скрывший из виду лагерь противника, но за стеной дождя, за беспрестанным грохотом грома и ослепительными вспышками молний Эллерт ощущал с помощью ларана, что творилось внизу.
Потоки воды хлынули на лагерь у подножия горы. Гром оглушил людей и животных, наполняя сердца ужасом. Молния ударила в шатер, где работники матриксного крута сидели перед своим огромным искусственным самоцветом. Больше половины лерони сгорело заживо или умерло на месте от удара током. Тяжелый, плотный дождь, пополам с градом, начал методично сравнивать лагерь с землей, забираясь под каждую скалу или дерево, где люди могли найти укрытие. Удары молний вспарывали палатки и укрепления, ярясь в необузданном бешенстве.
Никогда в жизни Эллерт не видел такой грозы. Кассандра прильнула к нему, спрятав голову у него на груди и рыдая от страха. Эллерт чувствовал небывалую опустошенность, словно буря бушевала в его теле, но лицо дома Микела светилось жестоким торжеством. Час за часом старый лорд стоял на крепостной стене, наблюдая, как стихия сеет смерть и разрушения в лагере Скатфелла и Дамона-Рафаэля.
Потом буря начала стихать. Гром ворчал, как огромное умирающее животное, дождь постепенно слабел. Когда грязно-серые облака расползлись в стороны, открывая участки чистого неба, Эллерт посмотрел вниз, в долину. Там стояла цепенящая, глухая тишина. Несколько шатров, пораженных молниями, продолжали пылать рядом с бурными потоками, прорывшими новые русла и затопившими дно долины. Внизу не было заметно никаких признаков жизни.
Дорилис, с неестественно бледным лицом, покачнулась и упала на руки Донела. Он поднял потерявшую сознание девушку и осторожно унес внутрь.
«Она спасла нас, — подумал Эллерт. — Но какой ценой?»
28
Было уже за полдень, когда в лагере Скатфелла начали появляться признаки жизни. Высоко в горах все еще угрожающе погромыхивало: Дорилис в беспокойном забытьи снилась жестокая битва.
«Рената говорила, что Дорилис пользуется энергетическим потенциалом самой планеты, — подумал Эллерт. — Теперь я могу этому поверить. Но может ли она без вреда для себя пережить воздействие такой огромной энергии, протекающей через ее тело? Не лучше ли, в конце концов, было капитулировать, отдавшись на милость Скатфелла и Дамона-Рафаэля? Какой должна быть отцовская любовь, способная подвергнуть ребенка столь ужасному испытанию?»
Вскоре гром затих вдали. Кассандра, на чьем попечении находилась Дорилис, доложила о том, что девушка проснулась, немного поела и погрузилась в нормальный сон. И все-таки Эллерт ощущал близкое присутствие чего-то недоброго. Ему казалось, что бесконечные молнии по-прежнему вспыхивают вокруг замка. Донел тоже выглядел встревоженным. Хотя он руководил работой по расчистке завалов и погребению погибших, он то и дело возвращался в замок, на цыпочках подходил к двери комнаты Дорилис и прислушивался к ее дыханию. Когда Рената наконец нашла его, он поспешно отвел глаза, всем своим видом показывая, что не хочет говорить с ней.
«Что случилось с Донелом? — в страхе подумала она. — Неужели его развратила мысль об огромной силе сестры?»
В два часа пополудни на дороге, ведущей к замку, появился парламентер, с трудом пробиравшийся через нагромождение валунов и потоки воды. Сообщение было передано Донелу, который немедленно явился к дому Микелу.
— Отец, твой брат из Скатфелла прислал парламентера, спрашивая, может ли он прийти и обсудить с тобой свое положение.
Сузившиеся глаза Алдарана сверкнули торжеством, но его голос звучал спокойно:
— Передай лорду Скатфеллу, что я готов выслушать его.
Через некоторое время Ракхел из Скатфелла пешком поднялся по тропе, сопровождаемый лишь оруженосцем. Донел, вышедший навстречу, чтобы проводить его к лорду Алдарану, удостоился лишь мимолетного презрительного взгляда, но тем не менее Скатфелл выглядел побежденным, и все понимали, что он пришел обсуждать условия капитуляции. Слишком мало осталось от его армии, а ужасное оружие Дамона-Рафаэля сгинуло навеки. Донел знал, что Скатфелл попытается спасти то малое, что у него еще осталось.
Лорд Алдаран подготовил приемный зал для встречи с братом. Он вошел туда рука об руку с Дорилис. Донел вспомнил тот день, когда они последний раз виделись в этом месте. Скатфелл выглядел постаревшим, согнувшимся под тяжестью сокрушительного поражения. Он гневно блеснул глазами в сторону Донела и Дорилис, переодевшейся в парадное голубое платье, но, когда было произнесено имя Эллерта, выражение его лица изменилось. Несмотря на то, что Эллерт был объявлен мятежником и преступником, Скатфелл все же смотрел на него с традиционным уважением, близким к благоговению, как полагалось смотреть младшему дворянину на лорда из рода Хастуров.
— Что ж, брат мой, — наконец произнес лорд Алдаран. — Многое произошло между нами с тех пор, как ты последний раз стоял в этом зале. Я и не чаял снова увидеть тебя здесь. Теперь скажи: почему ты явился сюда? Ты хочешь сдаться и просишь у меня пощады за бунт против моего законного правления?
Скатфелл тяжело сглотнул.
— Разве у меня есть выбор? — с горечью отозвался он. — Твоя дочь-колдунья рассеяла мои армии и убила моих людей так же, как моего старшего сына. Никто из живущих не может противостоять такому чародейству! Я пришел искать компромисса.
— Почему я должен идти с тобой на компромисс, Ракхел? Почему бы мне не лишить тебя земель и титула, которым ты владеешь лишь моей милостью, и не выгнать тебя из Алдарана голым и воющим, как побитого пса, или же повесить на крепостной стене в назидание остальным предателям и бунтовщикам?
— Я не одинок, — заявил Ракхел из Скатфелла. — У меня есть союзник, который может оказаться не по зубам ни тебе, ни твоему отродью. Мне ведено передать, что если я не вернусь до захода солнца, Дамон-Рафаэль разнесет эту гору вдребезги и замок Алдаран обрушится тебе на голову. Думается, сегодня утром ты уже испытал на себе частицу его могущества. Люди и армии могут быть разбиты и рассеяны, но если ты хочешь, чтобы колдовство превратило нашу землю в бесплодную пустыню, то вина за это будет лежать на тебе, а не на мне. Однако лорд Дамон-Рафаэль не имеет намерения уничтожать вас сейчас, когда вы познакомились с его силой. Он просит лишь о возможности поговорить со своим братом без оружия, на нейтральной земле, разделяющей наши армии. Разговор должен состояться сегодня до заката.
— Эллерт Хастур — мой гость, — ответил лорд Алдаран. — Должен ли я вверить его жизнь вероломству его брата?
— Вероломству? — На лице Скатфелла отразилось искреннее негодование. — В роду Хастуров? Он хочет помириться со своим братом так же, как и я, Микел, хотел бы помириться с тобой. — Он неуклюже опустился на одно колено. — Ты одержал верх надо мной, Микел. Я уведу войска. Знай также, что я непричастен к разрушению твоей башни. Я возражал против этого, но лорд Дамон-Рафаэль пожелал испытать свою власть на северных землях.
— Я верю тебе. — Алдаран с печалью смотрел на младшего брата. — Отправляйся домой, Ракхел. Уходи с миром. Я прошу тебя лишь об одном: поклянись честью перед мужем моей дочери, что ты никогда не поднимешь на него руку или оружие, ни открыто, ни тайно. Если ты поклянешься в свете заклятья правды, то сможешь жить в Скатфелле до конца своих дней, не боясь меня или моих людей.
Скатфелл вскинул голову. Его лицо исказили ненависть и презрение.
«Отцу не следовало так давить на него, — подумал Донел, наблюдавший за этой сценой. — Неужели он думает, что я не смог бы самостоятельно удержать Алдаран после его кончины?»
Однако Скатфелл, судя по всему, был готов капитулировать.
— Зови свою лерони и твори заклятье правды, — жестко сказал он. — Я и помыслить не мог о том, что ты решишь подвергнуть меня такому унижению, брат.
Послали за Маргали. Пока длилось ожидание, лорд Скатфелл беспокойно переминался с ноги на ногу. Когда пожилая лерони вошла в приемный чертог, он начал было опускаться на колени перед Донелом и Дорилис, но потом остановился.
— Нет! — выкрикнул Ракхел, вскочив на ноги. — Дать клятву никогда не поднимать руку на ублюдка из Рокравена и на твое дьявольское отродье? Пусть Зандру заберет его первым! Я избавлю землю от их чародейства!
В его руке блеснул кинжал. Донел встревоженно вскрикнул и бросился вперед, закрывая сестру своим телом, но его голос потонул в пронзительном вопле Дорилис. Голубая молния с шипением ударила в комнате. Скатфелл упал; его тело выгнулось дугой в короткой агонии и осталось лежать неподвижно. Половина лица обуглилась, обнажая кость.
В зале наступила мертвая тишина. Некоторое время все молчали, потрясенные случившимся.
— Он хотел убить Довела! — выкрикнула Дорилис. — Он хотел убить нас обоих. Ты видел кинжал!
Она закрыла лицо руками. Донел, борясь с тошнотой, сдернул с себя плащ и накрыл им обгоревшее тело.
— Нет позора в убийстве клятвопреступника, стремящегося к злодеянию даже под предлогом капитуляции, — хрипло произнес Микел Алдаранский. — На тебе нет вины, дочь.
Однако он покинул высокое кресло и спустился в зал. Склонившись над телом Скатфелла, он откинул плащ с его лица.
— О брат мой, — прошептал он. — Как мы дошли до этого?
«Рената говорила, что Дорилис пользуется энергетическим потенциалом самой планеты, — подумал Эллерт. — Теперь я могу этому поверить. Но может ли она без вреда для себя пережить воздействие такой огромной энергии, протекающей через ее тело? Не лучше ли, в конце концов, было капитулировать, отдавшись на милость Скатфелла и Дамона-Рафаэля? Какой должна быть отцовская любовь, способная подвергнуть ребенка столь ужасному испытанию?»
Вскоре гром затих вдали. Кассандра, на чьем попечении находилась Дорилис, доложила о том, что девушка проснулась, немного поела и погрузилась в нормальный сон. И все-таки Эллерт ощущал близкое присутствие чего-то недоброго. Ему казалось, что бесконечные молнии по-прежнему вспыхивают вокруг замка. Донел тоже выглядел встревоженным. Хотя он руководил работой по расчистке завалов и погребению погибших, он то и дело возвращался в замок, на цыпочках подходил к двери комнаты Дорилис и прислушивался к ее дыханию. Когда Рената наконец нашла его, он поспешно отвел глаза, всем своим видом показывая, что не хочет говорить с ней.
«Что случилось с Донелом? — в страхе подумала она. — Неужели его развратила мысль об огромной силе сестры?»
В два часа пополудни на дороге, ведущей к замку, появился парламентер, с трудом пробиравшийся через нагромождение валунов и потоки воды. Сообщение было передано Донелу, который немедленно явился к дому Микелу.
— Отец, твой брат из Скатфелла прислал парламентера, спрашивая, может ли он прийти и обсудить с тобой свое положение.
Сузившиеся глаза Алдарана сверкнули торжеством, но его голос звучал спокойно:
— Передай лорду Скатфеллу, что я готов выслушать его.
Через некоторое время Ракхел из Скатфелла пешком поднялся по тропе, сопровождаемый лишь оруженосцем. Донел, вышедший навстречу, чтобы проводить его к лорду Алдарану, удостоился лишь мимолетного презрительного взгляда, но тем не менее Скатфелл выглядел побежденным, и все понимали, что он пришел обсуждать условия капитуляции. Слишком мало осталось от его армии, а ужасное оружие Дамона-Рафаэля сгинуло навеки. Донел знал, что Скатфелл попытается спасти то малое, что у него еще осталось.
Лорд Алдаран подготовил приемный зал для встречи с братом. Он вошел туда рука об руку с Дорилис. Донел вспомнил тот день, когда они последний раз виделись в этом месте. Скатфелл выглядел постаревшим, согнувшимся под тяжестью сокрушительного поражения. Он гневно блеснул глазами в сторону Донела и Дорилис, переодевшейся в парадное голубое платье, но, когда было произнесено имя Эллерта, выражение его лица изменилось. Несмотря на то, что Эллерт был объявлен мятежником и преступником, Скатфелл все же смотрел на него с традиционным уважением, близким к благоговению, как полагалось смотреть младшему дворянину на лорда из рода Хастуров.
— Что ж, брат мой, — наконец произнес лорд Алдаран. — Многое произошло между нами с тех пор, как ты последний раз стоял в этом зале. Я и не чаял снова увидеть тебя здесь. Теперь скажи: почему ты явился сюда? Ты хочешь сдаться и просишь у меня пощады за бунт против моего законного правления?
Скатфелл тяжело сглотнул.
— Разве у меня есть выбор? — с горечью отозвался он. — Твоя дочь-колдунья рассеяла мои армии и убила моих людей так же, как моего старшего сына. Никто из живущих не может противостоять такому чародейству! Я пришел искать компромисса.
— Почему я должен идти с тобой на компромисс, Ракхел? Почему бы мне не лишить тебя земель и титула, которым ты владеешь лишь моей милостью, и не выгнать тебя из Алдарана голым и воющим, как побитого пса, или же повесить на крепостной стене в назидание остальным предателям и бунтовщикам?
— Я не одинок, — заявил Ракхел из Скатфелла. — У меня есть союзник, который может оказаться не по зубам ни тебе, ни твоему отродью. Мне ведено передать, что если я не вернусь до захода солнца, Дамон-Рафаэль разнесет эту гору вдребезги и замок Алдаран обрушится тебе на голову. Думается, сегодня утром ты уже испытал на себе частицу его могущества. Люди и армии могут быть разбиты и рассеяны, но если ты хочешь, чтобы колдовство превратило нашу землю в бесплодную пустыню, то вина за это будет лежать на тебе, а не на мне. Однако лорд Дамон-Рафаэль не имеет намерения уничтожать вас сейчас, когда вы познакомились с его силой. Он просит лишь о возможности поговорить со своим братом без оружия, на нейтральной земле, разделяющей наши армии. Разговор должен состояться сегодня до заката.
— Эллерт Хастур — мой гость, — ответил лорд Алдаран. — Должен ли я вверить его жизнь вероломству его брата?
— Вероломству? — На лице Скатфелла отразилось искреннее негодование. — В роду Хастуров? Он хочет помириться со своим братом так же, как и я, Микел, хотел бы помириться с тобой. — Он неуклюже опустился на одно колено. — Ты одержал верх надо мной, Микел. Я уведу войска. Знай также, что я непричастен к разрушению твоей башни. Я возражал против этого, но лорд Дамон-Рафаэль пожелал испытать свою власть на северных землях.
— Я верю тебе. — Алдаран с печалью смотрел на младшего брата. — Отправляйся домой, Ракхел. Уходи с миром. Я прошу тебя лишь об одном: поклянись честью перед мужем моей дочери, что ты никогда не поднимешь на него руку или оружие, ни открыто, ни тайно. Если ты поклянешься в свете заклятья правды, то сможешь жить в Скатфелле до конца своих дней, не боясь меня или моих людей.
Скатфелл вскинул голову. Его лицо исказили ненависть и презрение.
«Отцу не следовало так давить на него, — подумал Донел, наблюдавший за этой сценой. — Неужели он думает, что я не смог бы самостоятельно удержать Алдаран после его кончины?»
Однако Скатфелл, судя по всему, был готов капитулировать.
— Зови свою лерони и твори заклятье правды, — жестко сказал он. — Я и помыслить не мог о том, что ты решишь подвергнуть меня такому унижению, брат.
Послали за Маргали. Пока длилось ожидание, лорд Скатфелл беспокойно переминался с ноги на ногу. Когда пожилая лерони вошла в приемный чертог, он начал было опускаться на колени перед Донелом и Дорилис, но потом остановился.
— Нет! — выкрикнул Ракхел, вскочив на ноги. — Дать клятву никогда не поднимать руку на ублюдка из Рокравена и на твое дьявольское отродье? Пусть Зандру заберет его первым! Я избавлю землю от их чародейства!
В его руке блеснул кинжал. Донел встревоженно вскрикнул и бросился вперед, закрывая сестру своим телом, но его голос потонул в пронзительном вопле Дорилис. Голубая молния с шипением ударила в комнате. Скатфелл упал; его тело выгнулось дугой в короткой агонии и осталось лежать неподвижно. Половина лица обуглилась, обнажая кость.
В зале наступила мертвая тишина. Некоторое время все молчали, потрясенные случившимся.
— Он хотел убить Довела! — выкрикнула Дорилис. — Он хотел убить нас обоих. Ты видел кинжал!
Она закрыла лицо руками. Донел, борясь с тошнотой, сдернул с себя плащ и накрыл им обгоревшее тело.
— Нет позора в убийстве клятвопреступника, стремящегося к злодеянию даже под предлогом капитуляции, — хрипло произнес Микел Алдаранский. — На тебе нет вины, дочь.
Однако он покинул высокое кресло и спустился в зал. Склонившись над телом Скатфелла, он откинул плащ с его лица.
— О брат мой, — прошептал он. — Как мы дошли до этого?