Ближе к полудню из-под гряды красноватых скал выскочил кролик и побежал по полю наперерез всадникам. Аллану выпал случай на практике увидеть охоту на кроликов с помощью «гипноза». Гипноз проводился с помощью винчестера, который Фрэнсис мгновенно выхватила из кобуры у седла Крапчатого. Девушка вскинула винтовку к плечу. Аллан наблюдал, как ствол медленно поворачивается, следуя за бегущим кроликом. Прогремел выстрел, бедный зверек высоко подпрыгнул и упал без движения.
— В голову, Ал! Наверняка в голову! — воскликнула прелестная охотница и, пришпорив Горчицу, вихрем понеслась к добыче. Когда Аллан подъехал, девушка уже спешилась и подобрала кролика. — Смотри! — гордо заявила Фрэнсис.
Винсент увидел, что пуля действительно попала кролику точно в голову. Из этого кролика они приготовили себе обед, когда остановились на привал. Короткая передышка — и вот всадники уже снова скачут вперед. Аллан спросил у девушки, как она научилась так метко стрелять. Фрэнки задумалась и, прежде чем ответить, некоторое время ехала, внимательно вглядываясь в дорогу под копытами коней.
— Я скажу тебе, Ал, — наконец решилась она. — Когда ты поймал цель на мушку, ты должен очень захотеть попасть. И только тогда спускай курок.
Все ее юное тело трепетало от охотничьего азарта. Аллана это изумляло. В самом деле, в течение сегодняшнего дня он все больше приходил в замешательство, понимая, что Фрэнсис куда умнее его. Этой ночью Аллан получил неопровержимое доказательство того, что она по отношению к нему испытывает только жалость. Они разговаривали. Фрэнсис разоткровенничалась и сказала, что в этих диких землях Аллан явно не на своем месте. Ему лучше вернуться на Восток, в какой-нибудь город, где о таких добропорядочных людях заботится закон. Аллан заметил, что когда девушка упомянула закон, по ее губам скользнула легкая улыбка. Было ясно, что ей-то закон без надобности, а вот Аллан без него пропадет.
Эта ночь была совсем не похожа на предыдущую. Аллан не сомкнул глаз до самого рассвета, жестоко страдая от презрения Фрэнсис. Если он и погружался ненадолго в дремоту, ему снилась дикая дева-кентавр, скачущая по горам. Она сжимала в руках винтовку и заливисто смеялась. Но утром, когда его спутница готовила завтрак, она, словно бы затем, чтобы смутить его еще больше, проявила первые признаки самой настоящей женской слабости.
— Предположим, мы доберемся до Эль-Райдела, а Джима там вдруг не окажется? И никто не будет знать, куда он поехал? Что же мне тогда делать?
Фрэнсис показалась вдруг молодому человеку такой беспомощной, что сердце его сжалось и затрепетало от необъяснимых чувств. Но ее следующее замечание вернуло Аллана к суровой действительности. Аллан спросил, когда предположительно они должны доехать до Эль-Райдела, и в Ответ услышал, что сегодня, чуть позже полудня. Значит, это будет последний день их совместного путешествия. Разве что Джима в Эль-Райделе действительно не окажется. От этой мысли Аллану стало тоскливо. Перед отъездом он предпринял очередную отчаянную попытку объездить Горчицу и завоевать хоть немного уважения Фрэнсис, но у него снова ничего не получилось. Горчица ухитрилась извернуться восьмеркой, и незадачливый наездник в полминуты слетел на землю. Когда он поднялся, девушка не смеялась, а только покачала головой с легким неодобрением.
— Мне никогда не стать наездником! — безнадежно проговорил Аллан.
Фрэнсис холодно заметила:
— Не знаю, не знаю. Дай-ка я ей займусь!
Фрэнки сперва проехала на Горчице тихо, потом принялась погонять ее хлыстом и шпорами. Горчица брыкалась как бешеная. Но после пятиминутной схватки, за которой Аллан мог лишь беспомощно наблюдать со стороны, кобыла вынуждена была признать свое поражение. Девушка спрыгнула с лошади. Эта победа далась ей не так легко, как могло показаться. Лицо Фрэнсис побледнело, глаза блестели. Но она плотно сжала губы и, призвав на помощь все свое самообладание, старалась не шататься, когда подходила к Аллану.
— Теперь ты, — предложила она хрипловатым голосом. — Я думаю, в этой Горчице стало поменьше перца.
Аллан погладил лошадь по дрожащему, покрытому капельками пота боку и вскочил в седло, готовый ко всему. Однако кобыла, к великому удивлению Аллана, даже ни разу не попыталась взбрыкнуть. Горчица прядала ушами, трясла головой и вообще, похоже, смирилась с неизбежным. Ей оказалось достаточно одного преподанного в доступной форме урока хороших манер, и дальнейшее знакомство с хлыстом и шпорами не входило в ее планы. Если утреннее происшествие сломило дух Горчицы, то сам Аллан был просто потрясен. Молодому человеку хотелось выглядеть героем, защитником слабых. А тут приходится, так сказать, принять дар милосердия от дамы сердца! Думая об этом, Аллан стонал про себя.
Все утро они ехали через предгорья и скоро оказались в настоящих горах. Склоны гор густо поросли кедровником. Молодые люди ехали среди гигантских сосен, копыта их лошадей с легким хрустом ступали по толстому ковру опавшей мертвой хвои. К полудню впереди показался Эль-Райдел.
Вниз по западному склону горы проложил свой путь стремительный поток, текущий со снежных вершин. Он был покрыт пеной, белоснежной, как сами горные снега, а там, где он срывался в пропасть, вода рассыпалась облаком мелких брызг. И там, где поток достигал подножия горы, в устье узкой долины, вдоль склонов которой тянулись темные призраки сосен, лежал Эль-Райдел. Эль-Райдел был всего лить небольшим поселком, наверное, не более полусотни домов. Аллан успел пересчитать все крыши, еще когда они были в часе езды от городка.
Всадники быстро поскакали по тропке, ведущей вниз, в долину. Вскоре тропка расширилась, превратившись в настоящую дорогу, выбитую в грунте колесами повозок и лошадиными копытами. И вот они уже пылили по главной улице городка. Перед въездом в собственно городок Фрэнсис натянула поводья и придержала коня.
— В этом городке, — осторожно начала она, вглядываясь в лицо Аллана, — немало суровых парней. Ты действительно уверен, что хочешь сюда попасть, Ал? Эти ребята чаще всего предпочитают беседовать при помощи своих пушек!
Аллан почувствовал себя настолько униженным, что долго не решался взглянуть девушке в глаза.
— Я решил, — хрипло ответил он.
Они бок о бок пронеслись по городку и остановились у старой, некрашеной развалюхи довольно больших размеров, поперек фасада которой висела криво прибитая вывеска, гласившая: «Гостиница „Империя“.
— Джим здесь жил! — воскликнула девушка. — Отсюда он отправлял мне почту. На конвертах была пометка «Империя»!
— Подожди здесь, — сказал Аллан и, спрыгнув с лошади, направился внутрь гостиницы.
Похоже, «Империя» переживала нелегкие времена. На веранде не прохлаждалось ни одного бездельника, в коридоре, который одновременно служил прихожей, не было ни души, кроме тучного мужчины, который сидел, откинувшись в кресле и положив вытянутые ноги в крепких башмаках на высокую печку, расположенную на уровне его лица в самом центре комнаты.
— Я хотел бы видеть содержателя этой гостиницы, — произнес Аллан самым вежливым голосом.
Толстый мужчина заложил большие пальцы за широкие ленты подтяжек, пересекавшие его грудь и глубоко врезавшиеся в мягкое тело на плечах.
— Это я и есть, — ответил он.
— Тогда, — продолжил Аллан, — вы, наверное, можете сообщить некоторые интересующие меня сведения.
— Может быть, — последовал ответ.
— Мне нужно найти Джима Джонса, — сказал Аллан.
Хозяин гостиницы пинком открыл лязгнувшую дверцу, потом пинком закрыл ее, но с ответом не торопился.
— Мне нужно найти Джима Джонса, — повторил Аллан немного настойчивее.
— Ты, наверное, его приятель? — В голосе толстяка прозвучали зловещие нотки. Он безуспешно пытался повернуть голову к Аллану — мешали складки жира на пухлой шее.
Характер у Аллана, как мы видели, был мягкий и доброжелательный, нежный, как мед с молоком. Но сейчас в нем стало нарастать раздражение.
— Так вы можете сообщить мне, где находится Джим Джонс? — в третий раз спросил он.
— А кто этим интересуется?
— Девушка. Его сестра, — ответил Аллан.
Хозяин гостиницы не спешил отвечать даже после такого пояснения. Но через пару минут все же задумчиво произнес:
— Пусть все дружки Джима Джонса отправляются в преисподнюю, да и он не задерживается на этом свете — туда ему и дорога!
Красная пелена застлала Аллану глаза, как будто он через закрытые веки смотрел на полуденное солнце. Он наклонился, положил руки на подлокотники кресла, в котором развалился хозяин гостиницы, и легко поднял его в воздух. Встряхнул и поставил на место. Потом еще раз повторил свой вопрос. Толстяк побагровел от негодования, его лицо налилось кровью, а большая пухлая рука легла на рукоятку кольта. Однако он не спешил вынимать револьвер из кобуры.
Он вдруг осознал тот факт, что вес его — а он недавно проверял это с помощью весов — составляет приблизительно двести восемьдесят фунтов. Кресло, в котором он устроился, весит еще около двадцати. А парень, который склонился над ним, поднял весь этот невероятный груз так легко, как будто толстяк был тряпичной куклой, а не живым существом из мяса, костей и жира. Хозяин гостиницы немного поразмыслил над этим фактом и малость побледнел.
— С чего бы это тебе интересоваться Джимом Джонсом? — спросил он Аллана, внимательно и настороженно изучая его лицо. Это лицо не могло принадлежать человеку, привыкшему к насилию. Глаза, смотревшие на него сверху вниз, были добрыми и мягкими, как глаза семнадцатилетней девушки, еще не научившейся не доверять жестокому окружающему миру.
— Я уже сказал, что сестра Джима здесь и спрашивает о нем, — ответил Аллан.
— Черт меня побери, терпеть не могу, когда леди пускается в дальний путь понапрасну, — произнес толстяк, — но только она сюда приехала зря, и это так же верно, как то, что меня звать Билл Хоудж. Джима Джонса ей здесь не найти.
— Но ведь он здесь был, не так ли?
— Ну был.
— Однако теперь он уехал, верно?
— Уехал.
— Знаете ли вы, где он сейчас?
— Если бы я знал, разве я сидел бы здесь?! Нет, сэр, я бы во весь опор скакал туда, где он скрывается, и скакал бы не один, а с шерифом и дюжиной других джентльменов из этого городка, которым до смерти хочется повидаться с Джимом!
Радостное, исполненное надежд лицо Фрэнсис всплыло в памяти Аллана, и он с грустью спросил, что такого натворил ее брат.
— Да ничего особенного, только что свалил от меня, не заплатив за месяц за комнату и еду. Да еще подстрелил парнишку шерифа, Чарли, и едва не убил его, да потом еще заставил нас попусту гонять лошадей, пока мы его ловили, и свел коня у Хэнка Муна, а теперь наверняка связался с шайкой кровожадных ублюдков Гарри Кристофера. А так он не сделал ничего такого, о чем стоило бы говорить!
Глава 7
Глава 8
— В голову, Ал! Наверняка в голову! — воскликнула прелестная охотница и, пришпорив Горчицу, вихрем понеслась к добыче. Когда Аллан подъехал, девушка уже спешилась и подобрала кролика. — Смотри! — гордо заявила Фрэнсис.
Винсент увидел, что пуля действительно попала кролику точно в голову. Из этого кролика они приготовили себе обед, когда остановились на привал. Короткая передышка — и вот всадники уже снова скачут вперед. Аллан спросил у девушки, как она научилась так метко стрелять. Фрэнки задумалась и, прежде чем ответить, некоторое время ехала, внимательно вглядываясь в дорогу под копытами коней.
— Я скажу тебе, Ал, — наконец решилась она. — Когда ты поймал цель на мушку, ты должен очень захотеть попасть. И только тогда спускай курок.
Все ее юное тело трепетало от охотничьего азарта. Аллана это изумляло. В самом деле, в течение сегодняшнего дня он все больше приходил в замешательство, понимая, что Фрэнсис куда умнее его. Этой ночью Аллан получил неопровержимое доказательство того, что она по отношению к нему испытывает только жалость. Они разговаривали. Фрэнсис разоткровенничалась и сказала, что в этих диких землях Аллан явно не на своем месте. Ему лучше вернуться на Восток, в какой-нибудь город, где о таких добропорядочных людях заботится закон. Аллан заметил, что когда девушка упомянула закон, по ее губам скользнула легкая улыбка. Было ясно, что ей-то закон без надобности, а вот Аллан без него пропадет.
Эта ночь была совсем не похожа на предыдущую. Аллан не сомкнул глаз до самого рассвета, жестоко страдая от презрения Фрэнсис. Если он и погружался ненадолго в дремоту, ему снилась дикая дева-кентавр, скачущая по горам. Она сжимала в руках винтовку и заливисто смеялась. Но утром, когда его спутница готовила завтрак, она, словно бы затем, чтобы смутить его еще больше, проявила первые признаки самой настоящей женской слабости.
— Предположим, мы доберемся до Эль-Райдела, а Джима там вдруг не окажется? И никто не будет знать, куда он поехал? Что же мне тогда делать?
Фрэнсис показалась вдруг молодому человеку такой беспомощной, что сердце его сжалось и затрепетало от необъяснимых чувств. Но ее следующее замечание вернуло Аллана к суровой действительности. Аллан спросил, когда предположительно они должны доехать до Эль-Райдела, и в Ответ услышал, что сегодня, чуть позже полудня. Значит, это будет последний день их совместного путешествия. Разве что Джима в Эль-Райделе действительно не окажется. От этой мысли Аллану стало тоскливо. Перед отъездом он предпринял очередную отчаянную попытку объездить Горчицу и завоевать хоть немного уважения Фрэнсис, но у него снова ничего не получилось. Горчица ухитрилась извернуться восьмеркой, и незадачливый наездник в полминуты слетел на землю. Когда он поднялся, девушка не смеялась, а только покачала головой с легким неодобрением.
— Мне никогда не стать наездником! — безнадежно проговорил Аллан.
Фрэнсис холодно заметила:
— Не знаю, не знаю. Дай-ка я ей займусь!
Фрэнки сперва проехала на Горчице тихо, потом принялась погонять ее хлыстом и шпорами. Горчица брыкалась как бешеная. Но после пятиминутной схватки, за которой Аллан мог лишь беспомощно наблюдать со стороны, кобыла вынуждена была признать свое поражение. Девушка спрыгнула с лошади. Эта победа далась ей не так легко, как могло показаться. Лицо Фрэнсис побледнело, глаза блестели. Но она плотно сжала губы и, призвав на помощь все свое самообладание, старалась не шататься, когда подходила к Аллану.
— Теперь ты, — предложила она хрипловатым голосом. — Я думаю, в этой Горчице стало поменьше перца.
Аллан погладил лошадь по дрожащему, покрытому капельками пота боку и вскочил в седло, готовый ко всему. Однако кобыла, к великому удивлению Аллана, даже ни разу не попыталась взбрыкнуть. Горчица прядала ушами, трясла головой и вообще, похоже, смирилась с неизбежным. Ей оказалось достаточно одного преподанного в доступной форме урока хороших манер, и дальнейшее знакомство с хлыстом и шпорами не входило в ее планы. Если утреннее происшествие сломило дух Горчицы, то сам Аллан был просто потрясен. Молодому человеку хотелось выглядеть героем, защитником слабых. А тут приходится, так сказать, принять дар милосердия от дамы сердца! Думая об этом, Аллан стонал про себя.
Все утро они ехали через предгорья и скоро оказались в настоящих горах. Склоны гор густо поросли кедровником. Молодые люди ехали среди гигантских сосен, копыта их лошадей с легким хрустом ступали по толстому ковру опавшей мертвой хвои. К полудню впереди показался Эль-Райдел.
Вниз по западному склону горы проложил свой путь стремительный поток, текущий со снежных вершин. Он был покрыт пеной, белоснежной, как сами горные снега, а там, где он срывался в пропасть, вода рассыпалась облаком мелких брызг. И там, где поток достигал подножия горы, в устье узкой долины, вдоль склонов которой тянулись темные призраки сосен, лежал Эль-Райдел. Эль-Райдел был всего лить небольшим поселком, наверное, не более полусотни домов. Аллан успел пересчитать все крыши, еще когда они были в часе езды от городка.
Всадники быстро поскакали по тропке, ведущей вниз, в долину. Вскоре тропка расширилась, превратившись в настоящую дорогу, выбитую в грунте колесами повозок и лошадиными копытами. И вот они уже пылили по главной улице городка. Перед въездом в собственно городок Фрэнсис натянула поводья и придержала коня.
— В этом городке, — осторожно начала она, вглядываясь в лицо Аллана, — немало суровых парней. Ты действительно уверен, что хочешь сюда попасть, Ал? Эти ребята чаще всего предпочитают беседовать при помощи своих пушек!
Аллан почувствовал себя настолько униженным, что долго не решался взглянуть девушке в глаза.
— Я решил, — хрипло ответил он.
Они бок о бок пронеслись по городку и остановились у старой, некрашеной развалюхи довольно больших размеров, поперек фасада которой висела криво прибитая вывеска, гласившая: «Гостиница „Империя“.
— Джим здесь жил! — воскликнула девушка. — Отсюда он отправлял мне почту. На конвертах была пометка «Империя»!
— Подожди здесь, — сказал Аллан и, спрыгнув с лошади, направился внутрь гостиницы.
Похоже, «Империя» переживала нелегкие времена. На веранде не прохлаждалось ни одного бездельника, в коридоре, который одновременно служил прихожей, не было ни души, кроме тучного мужчины, который сидел, откинувшись в кресле и положив вытянутые ноги в крепких башмаках на высокую печку, расположенную на уровне его лица в самом центре комнаты.
— Я хотел бы видеть содержателя этой гостиницы, — произнес Аллан самым вежливым голосом.
Толстый мужчина заложил большие пальцы за широкие ленты подтяжек, пересекавшие его грудь и глубоко врезавшиеся в мягкое тело на плечах.
— Это я и есть, — ответил он.
— Тогда, — продолжил Аллан, — вы, наверное, можете сообщить некоторые интересующие меня сведения.
— Может быть, — последовал ответ.
— Мне нужно найти Джима Джонса, — сказал Аллан.
Хозяин гостиницы пинком открыл лязгнувшую дверцу, потом пинком закрыл ее, но с ответом не торопился.
— Мне нужно найти Джима Джонса, — повторил Аллан немного настойчивее.
— Ты, наверное, его приятель? — В голосе толстяка прозвучали зловещие нотки. Он безуспешно пытался повернуть голову к Аллану — мешали складки жира на пухлой шее.
Характер у Аллана, как мы видели, был мягкий и доброжелательный, нежный, как мед с молоком. Но сейчас в нем стало нарастать раздражение.
— Так вы можете сообщить мне, где находится Джим Джонс? — в третий раз спросил он.
— А кто этим интересуется?
— Девушка. Его сестра, — ответил Аллан.
Хозяин гостиницы не спешил отвечать даже после такого пояснения. Но через пару минут все же задумчиво произнес:
— Пусть все дружки Джима Джонса отправляются в преисподнюю, да и он не задерживается на этом свете — туда ему и дорога!
Красная пелена застлала Аллану глаза, как будто он через закрытые веки смотрел на полуденное солнце. Он наклонился, положил руки на подлокотники кресла, в котором развалился хозяин гостиницы, и легко поднял его в воздух. Встряхнул и поставил на место. Потом еще раз повторил свой вопрос. Толстяк побагровел от негодования, его лицо налилось кровью, а большая пухлая рука легла на рукоятку кольта. Однако он не спешил вынимать револьвер из кобуры.
Он вдруг осознал тот факт, что вес его — а он недавно проверял это с помощью весов — составляет приблизительно двести восемьдесят фунтов. Кресло, в котором он устроился, весит еще около двадцати. А парень, который склонился над ним, поднял весь этот невероятный груз так легко, как будто толстяк был тряпичной куклой, а не живым существом из мяса, костей и жира. Хозяин гостиницы немного поразмыслил над этим фактом и малость побледнел.
— С чего бы это тебе интересоваться Джимом Джонсом? — спросил он Аллана, внимательно и настороженно изучая его лицо. Это лицо не могло принадлежать человеку, привыкшему к насилию. Глаза, смотревшие на него сверху вниз, были добрыми и мягкими, как глаза семнадцатилетней девушки, еще не научившейся не доверять жестокому окружающему миру.
— Я уже сказал, что сестра Джима здесь и спрашивает о нем, — ответил Аллан.
— Черт меня побери, терпеть не могу, когда леди пускается в дальний путь понапрасну, — произнес толстяк, — но только она сюда приехала зря, и это так же верно, как то, что меня звать Билл Хоудж. Джима Джонса ей здесь не найти.
— Но ведь он здесь был, не так ли?
— Ну был.
— Однако теперь он уехал, верно?
— Уехал.
— Знаете ли вы, где он сейчас?
— Если бы я знал, разве я сидел бы здесь?! Нет, сэр, я бы во весь опор скакал туда, где он скрывается, и скакал бы не один, а с шерифом и дюжиной других джентльменов из этого городка, которым до смерти хочется повидаться с Джимом!
Радостное, исполненное надежд лицо Фрэнсис всплыло в памяти Аллана, и он с грустью спросил, что такого натворил ее брат.
— Да ничего особенного, только что свалил от меня, не заплатив за месяц за комнату и еду. Да еще подстрелил парнишку шерифа, Чарли, и едва не убил его, да потом еще заставил нас попусту гонять лошадей, пока мы его ловили, и свел коня у Хэнка Муна, а теперь наверняка связался с шайкой кровожадных ублюдков Гарри Кристофера. А так он не сделал ничего такого, о чем стоило бы говорить!
Глава 7
РОКОВАЯ ОШИБКА АЛЛАНА
Когда Аллан возвращался к Фрэнсис Джонс, его переполняла странная смесь ощущений — внешнее уныние и внутреннее ликование. Это ликование, конечно, было чистейшим эгоизмом, но теперь Аллан был уверен, что у него еще остается шанс доказать Фрэнсис, что он настоящий мужчина, несмотря на все свои недостатки. И еще ее брат не разлучит его с девушкой прямо сейчас. Фрэнсис достаточно было взглянуть на его лицо. Она соскользнула с Крапчатого и бросилась навстречу Аллану.
— Что случилось? — воскликнула она дрожащим от волнения голосом. — Что-то не так? Джим не ранен?
— Нет. Он цел и невредим, — успокоил ее Аллан самым бодрым тоном, на который был способен.
Но Фрэнсис отступила назад, застонав, как от сильной боли.
— Значит, случилось что-то худшее, — проговорила она. — Джим вконец распустился и устроил погром? Я угадала?
— Произошло небольшое недоразумение…
— И он удрал из города. Я знаю! Наш па тоже был такой, но он рано женился и сумел остепениться. А теперь все, что не сделал когда-то отец, совершает Джим и… и… лучше бы мне на свет не родиться!
Ее горе было таким бурным, что Аллан даже не пытался как-нибудь успокоить девушку. Горести большинства женщин казались молодому человеку похожими на детские печали — они вызывали жалость, может быть, сочувствие, но никогда не были по-настоящему трагичны. Но Фрэнсис Джонс страдала, как страдают мужчины. Ни слезинки не скатилось из ее глаз, но все тело девушки дрожало, голос был хриплым, горло сдавливали сдерживаемые рыдания.
Но вот боль немного притупилась, девушка оперлась о перила крыльца, все еще потрясенная, измученная, отчаявшаяся.
— Что же мне делать? — произнесла она, обращаясь скорее к самой себе, чем к Аллану.
— Нам лучше всего будет остановиться здесь, — сказал парень. — У нас нет никаких шансов найти Джима. Если бы кто-нибудь в Эль-Райделе узнал, где сейчас твой брат, они немедленно поехали бы ловить его. Поэтому конечно же никто здесь не сообщит нам то, что нас интересует. Остается только ждать здесь и надеяться, что Джим узнает, где ты находишься, и попытается встретиться с тобой. По-моему, это логично.
Фрэнсис удивленно взглянула на Аллана, пораженная рассудительностью, которой она от него совсем не ожидала. Это было самое естественное, что Фрэнки могла сейчас сделать, поэтому она кивнула.
— За исключением того, что мне придется продать Крапчатого, чтобы оплатить гостиницу.
— У меня достаточно денег, чтобы заплатить за двоих, — возразил Аллан.
— Я не приму подачки, — холодно ответила девушка.
— Это не подачка, Фрэнсис. Когда Джим приедет, он вернет мне деньги.
И Фрэнки согласилась. По крайней мере, ничего лучшего она предложить не могла. Аллан помог девушке донести тюк с ее шерстяным одеялом и снаряжением до комнаты, которую Билл Хоудж выделил для нее с нескрываемым недовольством. У входа Фрэнсис остановилась, одной рукой взявшись за ручку двери, а другой легонько тронув Аллана за плечо и заглянув ему в глаза.
— Ал, — сказала она. — Ты честный парень. Самый честный из всех, кого я когда-либо встречала.
И проскользнула в комнату, захлопнув дверь перед самым его носом, прежде чем Аллан успел что-нибудь сказать в ответ. Между тем у него в кармане было только двенадцать долларов, на которые им двоим предстояло здесь прожить неопределенное время. А цены в горах, должно быть, довольно высокие. За отсутствием более надежного источника информации Аллан отправился прямиком к Биллу Хоуджу.
Хоудж на вопрос о работе только уставился на парня маленькими, заплывшими жиром глазками.
— И какую же работу ты можешь выполнять? — поинтересовался он. — Умеешь ли ты обращаться с топором, ручной дрелью или домкратом? А может быть, ты когда-нибудь пас скот? Или…
— Я не имею ни малейшего представления обо всем этом, — признался Аллан. — Но если найдется работа, требующая лишь усердия и крепких рук, то это как раз для меня. Можно ли в окрестностях Эль-Райдела найти такую работу?
Билл Хоудж не поверил ему. Казалось невероятным, чтобы человек, который чисто говорит по-английски и смотрит прямо в глаза собеседнику, действительно согласился бы на грязную работу. Поэтому Хоудж решил, что мудрее всего будет подмигнуть молодому человеку и сказать, что работу такого рода вполне можно будет найти… со временем.
— Кто хочет найти работу, — сказал он, — обязательно ее найдет. А те, кто ищет неприятностей на свою голову, — добавил он многозначительно, — тем более получат то, что им причитается.
После этого мудрого замечания Аллан некоторое время стоял, погруженный в раздумья. Потом пожал плечами и пошел в городок, на поиски заработка. Но слухи распространялись здесь с потрясающей, просто невероятной скоростью. И никто, по-видимому, не нуждался в работнике с парой сильных рук. Аллан зашел к кузнецу, который на чем свет стоит ругал бестолкового помощника, заставляя его покрепче держать щипцы, пока сам кузнец будет работать молотом.
— Может быть, вы возьмете в помощники другого парня? — спросил Аллан, остановившись в дверном проеме.
— Парня? — громыхнул голос кузнеца, пожилого мужчины с гривой седых волос, которые казались почти черными из-за осевшей на них копоти. — В наши дни больше нет настоящих парней. Люди старой закалки совсем перевелись. А за теперешних я бы и ломаного гроша не дал.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — спокойно сказал Аллан.
Кузнец кивком послал помощника к горну с куском железа, над которым они трудились.
— Не понимает он! — усмехнулся кузнец. Седина в волосах давала ему право на некоторую вольность в выражениях. — Ты такой же, как вся остальная нынешняя молодежь. И ты даже не хочешь понимать. Трудовой пот не в чести у теперешней молодежи. Старики всю жизнь гнули спину и воспитали толпу бестолковых тунеядцев, которым все подавай за так. Какого роста был твой отец?
Аллан никак не ожидал такого вопроса, но ответил, что ростом его отец был чуть выше шести футов.
— Вот так-то! В нем было шесть футов! А ты? Старая история — все вырождается. Никого вокруг, одни коротышки! Только сорняки теперь растут до неба! Взгляни вон туда, возле двери. Я был совсем молодым, когда поставил сюда этот бочонок. Тогда он был так же полон до краев обрезками железа, как и сейчас. Мне не было и тридцати, а Эль-Райдел тогда был только крохотным поселком. Так вот, сэр. Я вытащил этот бочонок из фургона, в котором его привезли, голыми руками и поставил туда, где он стоит по сей день. Разве есть в наши дни в Эль-Райделе человек, способный хотя бы сдвинуть бочонок с места? Где теперь найдешь такого мужчину?
При этих словах по телу Аллана заструилось ощущение разбуженной мощи, согревая мышцы. Он наклонился и обхватил бочонок руками. Его мышцы напряглись, плечи дрогнули, потом расправились, и бочонок стал подниматься, вырванный из своего извечного места в полу, вместе с налипшими на дно комьями влажной земли. Аллан поднял груз до уровня груди. Вдруг дно бочонка проломилось, и на пол дождем посыпались обрезки железа.
Кузнец подскочил на месте, не сдержав возгласа удивления. Он застыл в шаге от Аллана, потрясенно уставившись на парня, который только что изорвал в клочья всю гордость геркулесовской юности кузнеца. Ведь в те давние времена о богатырской силе кузнеца ходили легенды и люди приезжали за много миль, чтобы взглянуть на него. А в том, что сделал этот парень, кузнец словно вновь воочию увидел мощь, которой некогда был одарен он сам и которую похитила у него коварная старость. Кузнец посмотрел на Аллана так, словно это была вина самого парня. Но печалился он недолго. Плохое настроение быстро ушло. Потому что кузнец, как и большинство людей, которые зарабатывают на жизнь собственным трудом, для кого проклятие Адама воплощается совершенно реальным потом, был чрезвычайно честен. И теперь он только кивнул, глядя на молодого человека.
— Нет правил без исключений, — сказал он беззлобно. — Но чего, собственно, ты хочешь от меня?
— Работы, — сказал Аллан.
Кузнец усмехнулся и покачал головой:
— Я слышал, что о тебе говорят, парень. Дружку Джима Джонса не нужна та работа, какую я могу предложить. Плачу я маловато.
И кузнец выпроводил Аллана. Тот побрел обратно в гостиницу. Дела сейчас обстояли действительно скверно. Денег Аллана могло хватить не больше чем на пару дней, учитывая, что ему нужно содержать не только себя, но и девушку. За ужином они сидели вдвоем в дальнем конце длинного стола, который предназначался для постояльцев «Империи». Аллан не посвятил девушку в неутешительные результаты своих сегодняшних исследований. Кроме них, за столом сидело еще с полдюжины людей. Манеры у них были такие же грубые, как и их одежда, но Аллан не мог не восхищаться их тактичностью. Все они сгорали от любопытства, так интересовала их сестра Джима Джонса. Но мужчины осмеливались разглядывать девушку только украдкой. В любом другом месте на нее бы глазели хотя бы из-за ее прелестного личика, но здесь с ней обращались так церемонно, словно она была почтенной пожилой леди! Аллан восхищался тактом местных парней. Но он почти не обращал на них внимания. Он сам был целиком и полностью занят Фрэнки, которая улыбалась ему через стол. Ал восторгался ее грацией, ее узкими запястьями и изящными пальчиками. Он преклонялся и перед здравым рассудком Фрэнки, который удерживал ее от малейших упоминаний о том, как она тревожится за брата. Его имя ни разу не сорвалось с ее губ, даже тень беспокойства ни разу не затмила ее взгляда. И, несмотря на ее резковатые манеры и раскованное поведение, Аллан сейчас видел в девушке то же, что и раньше, — аромат и блеск самого изящества.
После ужина они вдвоем сидели на веранде, в самом дальнем углу. Подальше от рокочущих мужских голосов. Говорили мало. Девушка тревожилась за брата, а в груди Аллана нарастало невыразимое чувство удовлетворения оттого, что они с Фрэнки все больше и больше сближаются. Молодой человек видел, что Фрэнсис чувствует себя с ним легко и уютно, что она уже начала привыкать к нему. Один раз как-то девушка даже сказала:
— Вообще-то, Ал, мне кажется, что женщина все-таки существо довольно слабое…
Аллан мог закончить недоговоренную фразу так, как ему больше по вкусу, и он ее закончил. Когда Фрэнсис пожелала молодому человеку доброй ночи и ушла наверх, он остался сидеть на веранде, погруженный в раздумья. Аллан смотрел на причудливые контуры горных вершин, врезающиеся в небо в окружении белых призрачных звезд. Вслушивался в отдаленный рокот водопада в каньоне Эль-Райдел — низкий вибрирующий звук, который ощущался скорее даже не слухом, а сознанием.
Через некоторое время Аллан пошел прогуляться. У него на сердце было столько всего, что он не мог держать свои мысли при себе и чувствовал, что если не уйдет отсюда, то вот-вот примется изливать душу первому встречному. Молодой человек несколько раз прошелся перед фасадом гостиницы, потом повернулся и вошел в тень деревьев, которых с этой стороны дома было довольно много. И тут он обнаружил, что отсюда видно окно комнаты Фрэнсис. Сделав это открытие, Ал затрепетал от счастья. Он отсчитал нужное окно — третье от угла здания, сейчас совершенно темное, без малейшего проблеска света изнутри. А в следующий момент Аллан увидел силуэт мужчины, карабкающегося по стене гостиницы. Незнакомец еще не успел забраться высоко и мог бы направляться к любому из полудюжины окон. Но для Аллана имело значение только то, что как раз над головой ночного гостя находилось окно Фрэнсис.
Аллан даже не подумал о том, чтобы позвать на помощь. Да он и не смог бы закричать, даже если бы захотел: ему сдавило горло от гнева и ярости. Он бросился к гостинице, схватил непрошеного гостя за ногу, когда тот нащупывал новую опору, и сдернул его на землю.
Упавший с криком вскочил, и в звездном свете тускло блеснула сталь. Больше Аллан ничего разглядеть не успел. Самый ловкий и быстрый стрелок не успеет выхватить свой револьвер прежде, чем ударит сокрушительный кулак. И кулак Аллана уже летел к цели. Незнакомца отшвырнуло на несколько шагов. Револьвер выстрелил, но пуля ушла в небо, не причинив Аллану вреда. А потом Аллан схватил противника.
Он не мог ни о чем думать, кроме того, что этот парень наверняка хотел залезть в окно комнаты Фрэнсис. Эта мысль наполняла Аллана диким желанием разорвать мерзавца на части. Он сдавил врага еще крепче и почувствовал, как тот обмяк. Тем временем со стороны входа в гостиницу послышался шум голосов и топот бегущих ног. Из-за угла выбежала толпа постояльцев и окружила место схватки. Они сгрудились вокруг Аллана и подняли его с земли. Аллан встал, не выпуская из рук свою жертву.
— Джим Джонс! — раздался чей-то крик. — Это же Джим Джонс, шериф!
Услышав это имя, Аллан чуть не потерял сознание. Он отшатнулся и разжал руки. Шериф, невысокий человечек с клочковатой седой бородкой, склонился над лежащим на земле телом. Аллан услышал, как тот пробормотал:
— А я-то думал, этот парень — дружок Джонса. Знаете, ребята, если бы мы не подоспели вовремя, он бы его так отделал, что вешать тут было бы уже нечего! — Он выпрямился и взглянул на Аллана. — Ты получишь за это положенное вознаграждение, сынок, — произнес шериф почти торжественно. — Так вот какую игру ты разыграл с девчонкой!
Аллан не мог выдавить ни слова. Она тоже так решит! Она тоже подумает, что Аллан обманул ее, вынудив стать приманкой, чтобы получить вознаграждение, назначенное за голову ее брата!
— Что случилось? — воскликнула она дрожащим от волнения голосом. — Что-то не так? Джим не ранен?
— Нет. Он цел и невредим, — успокоил ее Аллан самым бодрым тоном, на который был способен.
Но Фрэнсис отступила назад, застонав, как от сильной боли.
— Значит, случилось что-то худшее, — проговорила она. — Джим вконец распустился и устроил погром? Я угадала?
— Произошло небольшое недоразумение…
— И он удрал из города. Я знаю! Наш па тоже был такой, но он рано женился и сумел остепениться. А теперь все, что не сделал когда-то отец, совершает Джим и… и… лучше бы мне на свет не родиться!
Ее горе было таким бурным, что Аллан даже не пытался как-нибудь успокоить девушку. Горести большинства женщин казались молодому человеку похожими на детские печали — они вызывали жалость, может быть, сочувствие, но никогда не были по-настоящему трагичны. Но Фрэнсис Джонс страдала, как страдают мужчины. Ни слезинки не скатилось из ее глаз, но все тело девушки дрожало, голос был хриплым, горло сдавливали сдерживаемые рыдания.
Но вот боль немного притупилась, девушка оперлась о перила крыльца, все еще потрясенная, измученная, отчаявшаяся.
— Что же мне делать? — произнесла она, обращаясь скорее к самой себе, чем к Аллану.
— Нам лучше всего будет остановиться здесь, — сказал парень. — У нас нет никаких шансов найти Джима. Если бы кто-нибудь в Эль-Райделе узнал, где сейчас твой брат, они немедленно поехали бы ловить его. Поэтому конечно же никто здесь не сообщит нам то, что нас интересует. Остается только ждать здесь и надеяться, что Джим узнает, где ты находишься, и попытается встретиться с тобой. По-моему, это логично.
Фрэнсис удивленно взглянула на Аллана, пораженная рассудительностью, которой она от него совсем не ожидала. Это было самое естественное, что Фрэнки могла сейчас сделать, поэтому она кивнула.
— За исключением того, что мне придется продать Крапчатого, чтобы оплатить гостиницу.
— У меня достаточно денег, чтобы заплатить за двоих, — возразил Аллан.
— Я не приму подачки, — холодно ответила девушка.
— Это не подачка, Фрэнсис. Когда Джим приедет, он вернет мне деньги.
И Фрэнки согласилась. По крайней мере, ничего лучшего она предложить не могла. Аллан помог девушке донести тюк с ее шерстяным одеялом и снаряжением до комнаты, которую Билл Хоудж выделил для нее с нескрываемым недовольством. У входа Фрэнсис остановилась, одной рукой взявшись за ручку двери, а другой легонько тронув Аллана за плечо и заглянув ему в глаза.
— Ал, — сказала она. — Ты честный парень. Самый честный из всех, кого я когда-либо встречала.
И проскользнула в комнату, захлопнув дверь перед самым его носом, прежде чем Аллан успел что-нибудь сказать в ответ. Между тем у него в кармане было только двенадцать долларов, на которые им двоим предстояло здесь прожить неопределенное время. А цены в горах, должно быть, довольно высокие. За отсутствием более надежного источника информации Аллан отправился прямиком к Биллу Хоуджу.
Хоудж на вопрос о работе только уставился на парня маленькими, заплывшими жиром глазками.
— И какую же работу ты можешь выполнять? — поинтересовался он. — Умеешь ли ты обращаться с топором, ручной дрелью или домкратом? А может быть, ты когда-нибудь пас скот? Или…
— Я не имею ни малейшего представления обо всем этом, — признался Аллан. — Но если найдется работа, требующая лишь усердия и крепких рук, то это как раз для меня. Можно ли в окрестностях Эль-Райдела найти такую работу?
Билл Хоудж не поверил ему. Казалось невероятным, чтобы человек, который чисто говорит по-английски и смотрит прямо в глаза собеседнику, действительно согласился бы на грязную работу. Поэтому Хоудж решил, что мудрее всего будет подмигнуть молодому человеку и сказать, что работу такого рода вполне можно будет найти… со временем.
— Кто хочет найти работу, — сказал он, — обязательно ее найдет. А те, кто ищет неприятностей на свою голову, — добавил он многозначительно, — тем более получат то, что им причитается.
После этого мудрого замечания Аллан некоторое время стоял, погруженный в раздумья. Потом пожал плечами и пошел в городок, на поиски заработка. Но слухи распространялись здесь с потрясающей, просто невероятной скоростью. И никто, по-видимому, не нуждался в работнике с парой сильных рук. Аллан зашел к кузнецу, который на чем свет стоит ругал бестолкового помощника, заставляя его покрепче держать щипцы, пока сам кузнец будет работать молотом.
— Может быть, вы возьмете в помощники другого парня? — спросил Аллан, остановившись в дверном проеме.
— Парня? — громыхнул голос кузнеца, пожилого мужчины с гривой седых волос, которые казались почти черными из-за осевшей на них копоти. — В наши дни больше нет настоящих парней. Люди старой закалки совсем перевелись. А за теперешних я бы и ломаного гроша не дал.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — спокойно сказал Аллан.
Кузнец кивком послал помощника к горну с куском железа, над которым они трудились.
— Не понимает он! — усмехнулся кузнец. Седина в волосах давала ему право на некоторую вольность в выражениях. — Ты такой же, как вся остальная нынешняя молодежь. И ты даже не хочешь понимать. Трудовой пот не в чести у теперешней молодежи. Старики всю жизнь гнули спину и воспитали толпу бестолковых тунеядцев, которым все подавай за так. Какого роста был твой отец?
Аллан никак не ожидал такого вопроса, но ответил, что ростом его отец был чуть выше шести футов.
— Вот так-то! В нем было шесть футов! А ты? Старая история — все вырождается. Никого вокруг, одни коротышки! Только сорняки теперь растут до неба! Взгляни вон туда, возле двери. Я был совсем молодым, когда поставил сюда этот бочонок. Тогда он был так же полон до краев обрезками железа, как и сейчас. Мне не было и тридцати, а Эль-Райдел тогда был только крохотным поселком. Так вот, сэр. Я вытащил этот бочонок из фургона, в котором его привезли, голыми руками и поставил туда, где он стоит по сей день. Разве есть в наши дни в Эль-Райделе человек, способный хотя бы сдвинуть бочонок с места? Где теперь найдешь такого мужчину?
При этих словах по телу Аллана заструилось ощущение разбуженной мощи, согревая мышцы. Он наклонился и обхватил бочонок руками. Его мышцы напряглись, плечи дрогнули, потом расправились, и бочонок стал подниматься, вырванный из своего извечного места в полу, вместе с налипшими на дно комьями влажной земли. Аллан поднял груз до уровня груди. Вдруг дно бочонка проломилось, и на пол дождем посыпались обрезки железа.
Кузнец подскочил на месте, не сдержав возгласа удивления. Он застыл в шаге от Аллана, потрясенно уставившись на парня, который только что изорвал в клочья всю гордость геркулесовской юности кузнеца. Ведь в те давние времена о богатырской силе кузнеца ходили легенды и люди приезжали за много миль, чтобы взглянуть на него. А в том, что сделал этот парень, кузнец словно вновь воочию увидел мощь, которой некогда был одарен он сам и которую похитила у него коварная старость. Кузнец посмотрел на Аллана так, словно это была вина самого парня. Но печалился он недолго. Плохое настроение быстро ушло. Потому что кузнец, как и большинство людей, которые зарабатывают на жизнь собственным трудом, для кого проклятие Адама воплощается совершенно реальным потом, был чрезвычайно честен. И теперь он только кивнул, глядя на молодого человека.
— Нет правил без исключений, — сказал он беззлобно. — Но чего, собственно, ты хочешь от меня?
— Работы, — сказал Аллан.
Кузнец усмехнулся и покачал головой:
— Я слышал, что о тебе говорят, парень. Дружку Джима Джонса не нужна та работа, какую я могу предложить. Плачу я маловато.
И кузнец выпроводил Аллана. Тот побрел обратно в гостиницу. Дела сейчас обстояли действительно скверно. Денег Аллана могло хватить не больше чем на пару дней, учитывая, что ему нужно содержать не только себя, но и девушку. За ужином они сидели вдвоем в дальнем конце длинного стола, который предназначался для постояльцев «Империи». Аллан не посвятил девушку в неутешительные результаты своих сегодняшних исследований. Кроме них, за столом сидело еще с полдюжины людей. Манеры у них были такие же грубые, как и их одежда, но Аллан не мог не восхищаться их тактичностью. Все они сгорали от любопытства, так интересовала их сестра Джима Джонса. Но мужчины осмеливались разглядывать девушку только украдкой. В любом другом месте на нее бы глазели хотя бы из-за ее прелестного личика, но здесь с ней обращались так церемонно, словно она была почтенной пожилой леди! Аллан восхищался тактом местных парней. Но он почти не обращал на них внимания. Он сам был целиком и полностью занят Фрэнки, которая улыбалась ему через стол. Ал восторгался ее грацией, ее узкими запястьями и изящными пальчиками. Он преклонялся и перед здравым рассудком Фрэнки, который удерживал ее от малейших упоминаний о том, как она тревожится за брата. Его имя ни разу не сорвалось с ее губ, даже тень беспокойства ни разу не затмила ее взгляда. И, несмотря на ее резковатые манеры и раскованное поведение, Аллан сейчас видел в девушке то же, что и раньше, — аромат и блеск самого изящества.
После ужина они вдвоем сидели на веранде, в самом дальнем углу. Подальше от рокочущих мужских голосов. Говорили мало. Девушка тревожилась за брата, а в груди Аллана нарастало невыразимое чувство удовлетворения оттого, что они с Фрэнки все больше и больше сближаются. Молодой человек видел, что Фрэнсис чувствует себя с ним легко и уютно, что она уже начала привыкать к нему. Один раз как-то девушка даже сказала:
— Вообще-то, Ал, мне кажется, что женщина все-таки существо довольно слабое…
Аллан мог закончить недоговоренную фразу так, как ему больше по вкусу, и он ее закончил. Когда Фрэнсис пожелала молодому человеку доброй ночи и ушла наверх, он остался сидеть на веранде, погруженный в раздумья. Аллан смотрел на причудливые контуры горных вершин, врезающиеся в небо в окружении белых призрачных звезд. Вслушивался в отдаленный рокот водопада в каньоне Эль-Райдел — низкий вибрирующий звук, который ощущался скорее даже не слухом, а сознанием.
Через некоторое время Аллан пошел прогуляться. У него на сердце было столько всего, что он не мог держать свои мысли при себе и чувствовал, что если не уйдет отсюда, то вот-вот примется изливать душу первому встречному. Молодой человек несколько раз прошелся перед фасадом гостиницы, потом повернулся и вошел в тень деревьев, которых с этой стороны дома было довольно много. И тут он обнаружил, что отсюда видно окно комнаты Фрэнсис. Сделав это открытие, Ал затрепетал от счастья. Он отсчитал нужное окно — третье от угла здания, сейчас совершенно темное, без малейшего проблеска света изнутри. А в следующий момент Аллан увидел силуэт мужчины, карабкающегося по стене гостиницы. Незнакомец еще не успел забраться высоко и мог бы направляться к любому из полудюжины окон. Но для Аллана имело значение только то, что как раз над головой ночного гостя находилось окно Фрэнсис.
Аллан даже не подумал о том, чтобы позвать на помощь. Да он и не смог бы закричать, даже если бы захотел: ему сдавило горло от гнева и ярости. Он бросился к гостинице, схватил непрошеного гостя за ногу, когда тот нащупывал новую опору, и сдернул его на землю.
Упавший с криком вскочил, и в звездном свете тускло блеснула сталь. Больше Аллан ничего разглядеть не успел. Самый ловкий и быстрый стрелок не успеет выхватить свой револьвер прежде, чем ударит сокрушительный кулак. И кулак Аллана уже летел к цели. Незнакомца отшвырнуло на несколько шагов. Револьвер выстрелил, но пуля ушла в небо, не причинив Аллану вреда. А потом Аллан схватил противника.
Он не мог ни о чем думать, кроме того, что этот парень наверняка хотел залезть в окно комнаты Фрэнсис. Эта мысль наполняла Аллана диким желанием разорвать мерзавца на части. Он сдавил врага еще крепче и почувствовал, как тот обмяк. Тем временем со стороны входа в гостиницу послышался шум голосов и топот бегущих ног. Из-за угла выбежала толпа постояльцев и окружила место схватки. Они сгрудились вокруг Аллана и подняли его с земли. Аллан встал, не выпуская из рук свою жертву.
— Джим Джонс! — раздался чей-то крик. — Это же Джим Джонс, шериф!
Услышав это имя, Аллан чуть не потерял сознание. Он отшатнулся и разжал руки. Шериф, невысокий человечек с клочковатой седой бородкой, склонился над лежащим на земле телом. Аллан услышал, как тот пробормотал:
— А я-то думал, этот парень — дружок Джонса. Знаете, ребята, если бы мы не подоспели вовремя, он бы его так отделал, что вешать тут было бы уже нечего! — Он выпрямился и взглянул на Аллана. — Ты получишь за это положенное вознаграждение, сынок, — произнес шериф почти торжественно. — Так вот какую игру ты разыграл с девчонкой!
Аллан не мог выдавить ни слова. Она тоже так решит! Она тоже подумает, что Аллан обманул ее, вынудив стать приманкой, чтобы получить вознаграждение, назначенное за голову ее брата!
Глава 8
НА ПОМОЩЬ
Они подняли безвольное тело Джима Джонса, отнесли его в гостиницу и уложили на веранде. Шериф защелкнул на запястьях пленника наручники и быстро обыскал его. У Джима Джонса не оказалось при себе ничего, кроме пары револьверов. Обезоружив и связав Джонса, шериф и его подручные явно почувствовали себя значительно свободнее. Но даже теперь они не успокоились. Аллан с удивлением наблюдал, как по улицам растревоженного городка взад и вперед сновали люди, будто ожидая, что в любой момент на них может напасть отряд, явившийся на выручку Джиму Джонсу. Сам Аллан сидел и смотрел на молодого человека, лежащего без сознания. Не могло быть никаких сомнений, что они с Фрэнсис — родственники. У парня были такие же правильные и красивые черты лица, такие же тонкие, четко очерченные губы. Глаза — такие же большие, с длинными ресницами и такой же, как у Фрэнсис, решительный подбородок. И вьющиеся белокурые волосы. Но если Фрэнки казалась тонкой и хрупкой даже для женщины, ее брат был довольно крупным мужчиной, высоким и сильным. Его могучее и гибкое тело выглядело внушительно даже в полной неподвижности, беспомощно распростертое на полу. Шею молодого человека покрывали багровые пятна — следы железной хватки Аллана.