Брэнд Макс. Опасная игра

   После этого места ручей внезапно успокаивался, привольно раскидывался вширь, а стены каньона послушно раздвигались, давая ему место. Словно по волшебству, Харри-Крик из ревущего зверя превращался в ласково мурлыкающего котенка и весело бежал вперед, торопясь выбраться на равнину, чтобы потом ринуться сломя голову вниз, в такое же мрачное и темное ущелье, а там, потеряв голову от ярости, вновь оглушительно рычать и беситься, точно попавший в ловушку раненый лев.
   Промокший до костей, безумно усталый, чувствующий, как мучительно ноет все его тело, Кид сейчас любовался его спокойным течением, как любой сильный и смелый человек стремится насладиться редкой мирной передышкой между мгновениями смертельной опасности.
   Но для него все еще только начиналось.
   Он заставил себя пройти через это только для того, чтобы добраться до той грани, за которой и начинался настоящий риск. При этом Малыш отчетливо понимал: из всех сумасшедших выходок, которые он позволил себе за всю свою жизнь, эта, которую он затеял сейчас, — самая опасная.
   Ибо попади он в лапы головорезов Диксона — ему конец. Ни сила его рук, ни меткий глаз, никогда его не подводившие, не смогут ему помочь.
   И пусть в одиночку он может справиться с любым из них, на мгновение, на десятую долю секунды раньше выхватив револьвер, пусть он попадает в бычий глаз чаще, чем кто бы то ни было из бандитов, все то, что в других обстоятельствах, в схватке один на один могло означать для него жизнь и победу, теперь не стоило почти ничего — настолько очевидным было превосходство наемников Диксона.
   Что ж, ему оставалось только надеяться на свою ловкость и умение подкрадываться к врагу бесшумно, словно краснокожий, желающий проникнуть незамеченным в лагерь бледнолицых.
   Подумав об этом, Кид тяжело вздохнул и с угрюмым видом двинулся вперед, к самому выходу из каньона. Там, где берег был усыпан галькой, можно было легко спуститься к самой воде.
   Отсюда ему было превосходно видно все, что происходило в ущелье. Он видел облако пыли, лениво поднимающееся к равнодушным звездам в том месте, где все еще беспокойно кружил измученный жаждой скот. До него доносилось тоскливое мычание, похожее на однообразный, жалобный вой несчастных умирающих животных. И стоило Киду лишь услышать этот звук, как все остальное, даже бешено ревущий ручей, показалось ему не важным.
   Он еще раз посмотрел в ту сторону, где слабо мерцал крохотный алый огонек — пламя костра, вокруг которого грелись его враги. Потом повернул голову туда, где темные очертания холмов образовывали волнообразную линию на фоне бархатной синевы неба, и усмехнулся: уж конечно, здешним холмам никогда не доводилось быть свидетелями того, что произойдет здесь этой ночью!
   Прищурившись, Малыш низко наклонился, так, что голова его чуть было не коснулась воды, и обвел испытующим взглядом оба берега.
   Он оказался как раз там, куда стремился, — внутри огороженного пространства. Тут и там, куда бы он ни бросил взгляд, тускло поблескивала колючая проволока, из которой была сделана изгородь. Вдалеке Кид заметил темный силуэт одного из бандитов — часовой расхаживал вдоль берега взад и вперед.
   Потом Кид увидел, как один из сидевших возле костра встал и, пройдя через лагерь, подошел к ручью. Он пригляделся. Это был Диксон. Скорее всего, негодяй наслаждался грязным делом, которое ему было поручено, а может быть, мрачно радовался, слушая стоны измученных жаждой коров.
   И вдруг перед глазами Малыша встала совсем другая картина — пустыня, выбеленная солнцем, и две несчастные коровы, похожие на ходячие скелеты, обтянутые кожей. Шатаясь под бременем непосильной ноши, они покорно плетутся вперед.
   Не раздумывая Кид шагнул в поток, бурливший у его ног.

Глава 34
КИД ПРОБИРАЕТСЯ В ЛАГЕРЬ

   Он старался, чтобы вода, которая теперь поднималась не больше чем на три-четыре фута, не замочила револьвер. Однако течение, хотя оно и казалось в этом месте мирным, даже сонным, потому что на дне, похоже, не было скал, на самом деле толкало его вперед с поразительной силой. Ручей, вырвавшись из каменных объятий каньона, все никак не мог успокоиться.
   Киду пришлось шагать вперед, согнувшись под немыслимым углом, в то время как вода с громким журчанием шипела и пенилась вокруг, доставая ему почти до груди, а порой захлестывая и выше.
   Он никогда не был слабонервным трусом и не считал, что обладает слишком пылким воображением. Но теперь, двигаясь по течению и ориентируясь лишь по багрово-тусклой полоске света, бежавшей по воде от лагерного костра, готов был поклясться, что бандиты в лагере давно его заметили. Если даже и не увидели, то, по крайней мере, должны услышать. Скорее всего сейчас, посмеиваясь в темноте, наблюдают за ним с берега и глумятся над бедным простофилей, который сам идет к ним в руки.
   Потом Малыш вдруг вспомнил, что там, на берегу, должно быть, хватает других звуков помимо журчания воды, которое неумолчно звенело у него в ушах. Ведь туда, где они разбили лагерь, со стороны каньона, смешиваясь с более глубоким и смутным ревом воды в ущелье, доносится монотонный гул и возмущенный ропот ручья, запертого меж каменных стен. А над всем этим гулом царит жалобный стон коров, которые, не находя себе покоя, разбрелись по равнине.
   Нет, конечно, вряд ли его могут услышать! Значит, видят!
   Ему показалось, что свет от костра, будто длинная, покрытая кровью рука, протянулся к нему, стараясь вцепиться в горло.
   Кид подумал было, уж не опуститься ли ему под воду. Течение не замедлит подхватить его, точно бревно, в целости и сохранности пронесет мимо лагеря бандитов, мимо тех, кто, корчась от беззвучного смеха, наблюдает за ним с берега, и вынесет прямо ко входу во второй каньон. Там, по крайней мере, он сможет сражаться, стоя на твердой земле, и сделает все, чтобы остаться в живых. Может быть… Может быть, ему повезет.
   Мысль эта не давала ему покоя. Он чуть было не поддался соблазну, дрожа от сознания, что спасение совсем рядом. И все же упрямо двинулся вперед.
   Железная решимость, которая привела Кида сюда, по-прежнему заставляла его делать шаг за шагом даже помимо воли. Незаметно для себя он выбрался на мелководье. Ручей упрямо тащил его назад, не желая выпускать из своих объятий. В конце концов ему пришлось опуститься на четвереньки.
   Добравшись до берега, он плашмя растянулся на земле.
   От холода Малыш весь дрожал. Трясся как в лихорадке, но поделать ничего не мог. Сейчас справиться с ним было бы под силу даже ребенку, во всяком случае, так он подумал. Ледяная вода, в которой юноша так долго пробыл, превратила его в кусок льда, холодом сковала сердце. Судорогой скрутило горло, так что он едва мог дышать. И при этом все же ясно понимал, что должен лежать неподвижно, пока не разберется в том, что происходит вокруг.
   Кид почти сразу же обнаружил, что он выбрался на берег вовсе не так близко к лагерю, как ему вначале показалось, от ярко горевшего костра его отделяла целая вереница фургонов. Сейчас, в темноте, колеса их выглядели чудовищно огромными, бесформенными, будто были сломаны или расплющены. В призрачном свете звезд дрожали и расплывались их тени. Но сквозь эти колеса можно было увидеть, что происходит у костра.
   Вокруг него сидели трое или четверо бандитов.
   Остальные, завернувшись в одеяла, скорее всего, спали или пытались уснуть. «Еще одно свидетельство жестокости этих мерзавцев», — подумал Малыш, и его передернуло от омерзения. Эти, с позволения сказать, «люди» могли спать в то время, когда хриплый стон из сотен тысяч пересохших глоток взывал к небу о милосердии! Воды, ради всего святого, немного воды! Той самой воды, которая только что дергала и тащила Кида вперед, вертела, как волчок, била о бесчисленные острые скалы, той прозрачной, ледяной воды, которая чуть было не превратила его в сосульку и от холода которой его до сих пор била дрожь… Какой же сладкой она, должно быть, казалась этим тысячам и тысячам умирающих животных, кружившим на месте в облаках едкой пыли! Ведь сейчас вода олицетворяла для них саму жизнь.
   Вдруг в лицо Малышу пахнуло жаром — услужливая память вновь вернула его назад, в его не забываемое никогда детство. Снова перед глазами, натужно скрипя, тащилась старая повозка, а две костлявые, похожие на ожившие скелеты, коровы, шаг за шагом с трудом переставляя дрожащие ноги, упрямо шли вперед миля за милей. В тот далекий день Кид тоже дрожал как осиновый лист — его трепала жестокая лихорадка. Только сейчас его сжигал другой жар — это было пламя ненависти к Диксону и его людишкам, этим бессердечным дьяволам, для которых чужие муки ничего не значат.
   Встряхнувшись, юноша повнимательнее пригляделся к сидевшим у костра и разглядел среди них Диксона. В ярких отблесках пламени, падавших ему на лицо, он почему-то показался ему постаревшим. Плечи его устало сгорбились. Впрочем, подумал Кид, может, это просто оттого, что он так сидит?
   Что, если Диксон угадал, точнее, почувствовал, что его заклятый враг все-таки пробрался в их лагерь, и теперь, едва осмеливаясь дышать, лежит на расстоянии выстрела?! Господи, как же легко взять его на прицел — надо только слегка повернуть голову! Впрочем, и ему, Малышу, на таком расстоянии достаточно лишь нажать на спусковой крючок — и бандиту придет конец!
   Но сейчас он не мог себе этого позволить!
   Принципы, которые Кид исповедовал, возможно, на чей-то взгляд весьма расплывчатые и неясные, в этом смысле, однако, звучали совершенно недвусмысленно. Нельзя стрелять человеку в спину — это во-первых, а во-вторых — нельзя стрелять в того, кто тебя не видит. Он многое перенял у краснокожих, но привычку нападать исподтишка считал подлой и недостойной порядочного человека.
   Однако сейчас достаточно было одного только взгляда на Диксона, чтобы жаркое дыхание ярости опалило Малыша, заставив мгновенно позабыть и о ледяной воде, и об отчаянно промерзших руках.
   Привстав, он медленно пополз вперед, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Наконец добрался до одного из фургонов и, облегченно переводя дыхание, укрылся в его тени. Немного отдохнув, поднялся на ноги и тут с ужасом обнаружил, что перед ним стоит человек!
   У юноши мгновенно перехватило дыхание. Мысли вихрем закружились в голове. Он похолодел, не веря своим глазам, словно перед ним вдруг из-под земли появился бесплотный дух.
   Как долго этот человек стоял здесь, укрывшись в тени, невозмутимо наблюдая за лазутчиком, больше того, их злейшим врагом, бесшумно пробравшимся к ним в лагерь? И что он ждет от него, осмелившегося на подобную дерзость?!
   Все это с бешеной скоростью промелькнуло у Кида в мозгу.
   — Это где ж тебя угораздило так набраться, приятель? — вдруг укоризненно произнес незнакомец. — Да ты, похоже, даже не соображаешь, куда попал! Вот уж я ржал, когда смотрел, как ты барахтаешься на берегу, словно от расстройства желудка! Неужто Болони Джо ради тебя расщедрился да нацедил немного пойла из своего знаменитого бочонка? Или ты сам ухитрился раздобыть где-то эту дрянь? Уйти, если об этом пронюхает старина Чэмп, тебе не поздоровится! Ты уж лучше не суйся ему на глаза, не то он такой подымет крик, хоть святых выноси!
   — Ты, идиот, — прорычал Кид с яростью, — разве не видишь, что я просто поскользнулся?! Да, поскользнулся, свалился в воду, вымок до нитки и еще ногу подвернул! Небось связки разорвал — болит, спасу нет! Ну, чего гогочешь, дурень? Вали отсюда, слышишь! Хватит с меня твоих дурацких насмешек!
   — Эй, ты кто? — вдруг шагнул к нему его собеседник. — Да кто ты вообще такой, чтобы командовать тут? Ну уж нет, приятель! Будь ты хоть десять раз Чэмпом Диксоном, не смей разевать на меня пасть, не то я с тобой по-другому поговорю!
   Он подошел совсем близко. Малыш молчал. Потом вдруг припал к земле и громко застонал.
   Незнакомец хмыкнул:
   — Да, приятель, теперь я вижу своими глазами, что уж в воде-то ты точно побывал. Только вот никак не могу тебя признать! Как тебя кличут, сынок? Что-то, сдается мне, я ни разу не видел твоей физиономии у костра, когда мы толковали с ребятами! Так как тебя зовут, говоришь?
   — Малыш, — ответил юноша.
   Это имя, даже произнесенное негромким спокойным голосом, прозвучало как выстрел. Бандит от страха и неожиданности шарахнулся в сторону.
   — Так, стало быть, ты и есть Малыш? Малыш Кид?
   — Да, — чистосердечно подтвердил тот.
   — Ну, Ларри, ты даешь! — вдруг хохотнул незнакомец. — Черт побери, вот уж никогда бы тебя не признал, кабы ты не решил подшутить. Ну и странные же вещи мерещатся порой по ночам, старина! Да у тебя и голос изменился, вот дьявольщина!
   — А как же ты хотел, черт возьми, — прохрипел Кид. — И у тебя стал бы такой же голос, искупайся ты в ледяной воде! Господи, как бы не захворать!
   — Иди сюда, — дружелюбно предложил собеседник. — Давай руку, парень, я провожу тебя к костру. Закутаешься в одеяло и живо согреешься! Кстати, где ты устроился, уж не в фургоне ли? Лучше иди к огню!
   — Оставь меня в покое, — пробормотал Кид. — Нужна мне твоя помощь, как же! Лучше держись от меня подальше, идет? И вообще, гляжу я, у нас тут просто проходу нет от шутников да зубоскалов вроде тебя. Господи, как вы мне надоели! И какого черта вас принесло сюда? С такими одна морока, Богом клянусь!
   — А, да пошел ты к дьяволу! — неожиданно рявкнул бандит. — Держу пари, у тебя в желудке кисло, а голова трещит, и все потому, что кто-то из ребят имел глупость посмеяться над одной из твоих идиотских выходок! Так тебе и надо, болван! Поделом тебе! Жаль, что ты только подвернул ногу, а не сломал ее, да и шею в придачу!
   — Ну погоди! — прохрипел Кид. — Сейчас я до тебя доберусь! И тогда уж сверну твою шею, ублюдок!
   — Да что ты говоришь? — саркастически отозвался тот. — Свернешь мне шею?! Неужто? Слушай, парень, да я таких, как ты, жрал на завтрак вместе с салатом по десятку зараз, и только в животе урчало! Фу-ты нуты, какие мы страшные! Тьфу, пропасть, да меня просто тошнит от тебя! — С этим словами он повернулся на каблуках и зашагал прочь.
   Бандит кипел от возмущения. Он оскорбил этого недоумка так, как только мог. Не было среди жителей Запада большего унижения, чем услышать в свой адрес «Меня от тебя тошнит!». Весь запас ругательств, принятый между людьми подобного сорта, бледнел перед таким заявлением. От этих слов человек обычно терял голову. Он был раздавлен, уничтожен. После этого оскорбленный, как правило, даже не осмеливался лезть в драку. А этот идиот, похоже, ничуть не обиделся!
   — Меня тошнит от тебя! — еще раз буркнул бандит себе под нос и удалился.
   Но Кид, оставшись в одиночестве, и не думал злиться. Если бы бандит обернулся, то поразился бы, увидев, что его недавний собеседник весело ухмыляется. Крохотная победа, одержанная им, согрела его ничуть не хуже, чем если бы он посидел у костра!
   Неуверенной, ковыляющей походкой Малыш двинулся вперед, наблюдая за бандитом, пока тот не скрылся за фургонами. А убедившись, что он ушел, вздохнул свободнее. И, повернув голову, вдруг обнаружил, что стоит как раз перед последней повозкой, возле которой высилась гора бревен. Повозку, видно, начали разгружать, да так и бросили. Юркнув за бревна, Кид почувствовал себя в относительной безопасности.
   Итак, он пробрался в лагерь. Что же делать дальше?
   По правде говоря, на этот счет у него не было ни единой мысли. Ему хотелось разозлить Диксона и его шайку, но как это сделать? Пока что Малыш этого не знал.
   Конечно, подумал он, пока суд да дело, можно, пользуясь темнотой и прячась за фургонами, подобраться поближе к костру и послушать, о чем они говорят. Если выведать, какие планы строят бандиты, не исключено, это натолкнет его на какую-нибудь идею. С этой мыслью он осторожно проскользнул между наваленными тут и там мотками колючей проволоки, сверкавшей, как серебро, когда на нее падал отсвет костра. Дальше высились ящики с провизией, несколько сваленных одно на другое запасных седел и кое-что еще. Там юноша и притаился. Теперь сидевшие у огня бандиты были перед ним как на ладони.

Глава 35
КИД ПРЯЧЕТСЯ И ПОДСЛУШИВАЕТ

   Их было восемь. Пятеро из них, завернувшись с головой в одеяла, спали сном праведников. Кид смог разглядеть только одного из них, лежащего на спине. Разинув рот, бандит то и дело оглушительно фыркал и всхрапывал, как испуганный конь.
   Это был Пег Гаррет, хорошо ему известный. Малыш тут же вспомнил все зверства, связанные с ним, и мурашки побежали по его спине, будто этот человек был олицетворением того зла, с которым ему предстояло столкнуться. Впрочем, угрюмо подумал он, лагерь целиком собран из самого жестокого и подлого сброда.
   Двое бандитов, разложив перед собой одеяло, играли в кости и весело болтали, встряхивая стаканчик. Звенели монеты, переходя из рук в руки. Ставки были высокие. Скорее всего, догадался Кид, негодяи уже получили от Диксона аванс за свою грязную работу. Один из игроков был преданный стрелок Смит по прозвищу Долли — щуплый светловолосый юноша с гладким, как у девушки, лицом, прославившийся своей готовностью вспыхивать, как порох, по любому поводу. Второй — Канюк Джо, человек с угрюмым, мрачным лицом, обожающий затевать ссоры в темноте. Стоило только погасить свет, как он выхватывал из-за голенища нож и мгновенно перерезал глотки своим недругам или пускал в ход другое излюбленное им оружие — собственные руки. Справа от них, повернувшись к Малышу боком, так, что ему виден был только его профиль, сидел сам Диксон.
   Вдруг в кружок, освещенный пламенем костра, шагнул какой-то юнец с насупленными бровями. Вытащив из кармана желто-красный носовой платок, он с недовольным видом вытер глаза. Поднятая тысячами коров пыль все еще стояла в воздухе. Временами она не ощущалась, но порой налетевший порыв ветра приносил ее в лагерь, и тогда пыль зависала красноватым облаком над костром. Как раз в этот момент подул ветерок, и вновь появившийся бандит надсадно закашлялся.
   — Да пропади она пропадом грязная эта работа! — чертыхнулся парень.
   — В чем дело, Джип? — буркнул Диксон.
   — Да ни в чем, собственно говоря! — раздраженно проворчал Джип, голос которого показался Киду знакомым. Он принадлежал его недавнему собеседнику. — Коровы, будь они прокляты, все мечутся вдоль изгородей. Хорошо еще, пока пробраться не могут — ребятам удается отгонять их. Только, сдается мне, проклятые твари к этому понемногу привыкают. Черт возьми, Чэмп, эти сукины дети перестают бояться людей! Они просто начеку, вот и все, нравится тебе это или нет!
   — Да, — кивнул Диксон, — они начеку. Но я и не такое видел, приятель. Никогда не забуду, как однажды в Аризоне стадо в пять сотен голов вдруг двинулось стеной. Эти твари вбили себе в голову добраться до воды во что бы то ни было! Мозгов у них нет, что ли? Тупые животные! Один жир!
   — Это ты верно подметил — один жир! — согласился Джип. — Будь проклята эта вонючая пыль! Забила весь рот! По-моему, теперь от нее за месяц не избавишься.
   — Ну, ты перехватил, парень! Один глоток пойла, и от пыли ничего не останется, помяни мое слово!
   — Послушай, Чэмп, может, прикажешь Джо Болони налить нам по чарочке да принести пожрать? Горяченького охота, спасу нет!
   — Что? Еще чего захотел! — фыркнул Диксон. — Не хватает мне тут только шайки пьяных идиотов!
   Джип свернул цигарку, потом объявил:
   — Ларри свалился в воду и подвернул ногу.
   — Дьявольщина! — рявкнул Диксон. — Как это ему удалось?
   — Да никак! Просто шел и свалился в ручей, вот и все! Большое дело!
   — Сильно подвернул?
   — Говорит, ходить может, только с трудом. А так нормально.
   — Ну, раз может ходить, значит, и в седле удержится, — прогудел Диксон.
   — Может быть.
   — А где он сам-то?
   — Понятия не имею. Мне-то что до него? Если хочешь знать, меня вообще от него тошнит! — фыркнул Джип.
   — Что это еще за чертовщина такая? Ты говори, да не заговаривайся, — вмешался Долли Смит. — Ларри — парень что надо!
   — Да неужто? Смотри-ка, а я и не заметил! Ну и бери его себе, раз так, — заявил Джип. — А меня, если хотите знать, от него воротит. Эй, парни, кто-нибудь, сходите скажите Ларри, что он тронутый!
   — Никакой он не тронутый! — упрямо набычился Долли. — Смешной парень — это верно! Я сам не раз живот надрывал со смеху от его баек!
   — А я нет! — проворчал Джип. — Меня от него тошнит! Вот и все!
   — И с чего это вдруг, если не секрет?
   — Да он попросту меня бесит. Я еще, дурак, хотел его проводить и уложить, а он разорался так, что только держись! Вот с чего! Ублюдок он, вот и все! Меня от него тошнит!
   — Дай-ка ему толику касторки, Чэмп! — посоветовал Долли. — Слышишь — его тошнит. Тошнит от Ларри.
   — Что? — повысил голос Джип. — Ты говори, да не заговаривайся, приятель! Если хочешь знать, мне от тебя тоже тошно!
   — Да неужто? — всполошился Долли, вертя головой из стороны в сторону, словно птичка на ветке, почувствовавшая близкую опасность. — Может, тебе помочь?
   — Ах ты, коротышка, кривоногий карлик с поросячьими гляделками! — рявкнул выведенный из себя Джип. — Ну-ка, иди сюда, да поживей! Сейчас я шепну тебе пару слов на ушко, на радость твоим папеньке с маменькой.
   — Стой, где стоишь, Долли! — потребовал Диксон. — А ты, Джип, пошел отсюда!
   — Я не намерен молча слушать, как меня поливают грязью! — важно заявил Джип.
   — А кто заварил всю эту кашу? — возмутился Чэмп. — Ты! Явился сюда, начал орать ни с того ни с сего… Да кто ты такой, парень? Сколько тебе лет, сосунок?
   — Я только сказал, что Ларри свалился и подвернул ногу, — упрямо стоял на своем Джип. — Если хотите Знать, я и ему сказал, что меня от него тошнит! Да, да, прямо так и сказал! Вот и все!
   — Если бы ты так сказал, Ларри вышиб бы из тебя дух! — заметил Долли Смит. — Ты в жизни не осмелился бы ляпнуть такое Ларри! Господи, да ведь у него кулаки как у мула копыта! Однажды в баре в Финиксе парочка задир хотела завязать с нами ссору. Да только не успели они и слова вымолвить, как нарвались на его тумаки! Ларри разделал их под орех. Так что держись подальше от него, сынок, не то тебе худо придется!
   — Вот спасибо! — фыркнул Джип. — Говорю тебе — меня от него тошнит. И от его шуточек тоже. «Кто ты такой?» — спросил я, когда увидел, как он ковыляет. «Малыш Кид!» — ответил ваш замечательный Ларри. Нет, вы представляете?
   Канюк Джо и Долли Смит, откинувшись назад, оглушительно захохотали.
   — Неужели так и сказал? — уточнил Долли. — Ну, здорово! Верно, здорово, Канюк?
   — Животики надорвешь! — подтвердил Джо и засмеялся еще громче.
   — Да заткнитесь вы! — рявкнул спросонья один из спящих бандитов.
   — Верно, потише, — буркнул Диксон. — Надо же ребятам отдохнуть, верно?
   — Послушай, Долли, — не успокаивался Джип, — я, пожалуй…
   Но главарь сурово поднял руку и грозно прошипел:
   — Я сказал, Джип, заткнись!
   Тот бросил на него недовольный взгляд, но умолк. По всему было видно, что Диксон разозлился. Круто повернувшись, Джип ушел, напоследок раздраженно бросив через плечо, что его от всего этого тошнит.
   Долли Смит посмотрел ему вслед.
   — Джип — просто глупый мальчишка, — примирительно произнес Диксон. — А так он в порядке.
   — Да неужели? — ледяным тоном протянул Смит. — А тогда с чего это он вдруг заявился сюда, да еще злой как черт, аж холка дыбом? Вот что ты мне растолкуй! Послушай, Чэмп, — продолжил он, — слыхал, когда Джип спросил Ларри, кто он такой, тот ответил: «Я — Кид»? Забавно, верно?
   — Да уж! — рассмеялся Диксон. — Но кому-кому, а Киду точно скоро не поздоровится! — угрюмо добавил он.
   — Не поздоровится, — кивнул Смит. — Но только, чур, без меня! У меня для него кишка тонка, вот что я тебе скажу! Слишком он горяч, этот Малыш, не с руки мне таскать такие орешки из огня.
   Канюк задумчиво протянул к огню огромные лапищи и окинул их внимательным взглядом, словно прикидывая, справится ли он с подобной задачей.
   — И я пас, — объявил Джо.
   — Ты плохо знаешь этого парня, — откликнулся Смит. — А я знаю. Тебе, Диксон, когда-нибудь доводилось видеть его в деле?
   — Доводилось, — буркнул тот.
   — Он ведь чертовски хорош, верно?
   — Да уж, — неохотно признал Чэмп.
   — Орел! — с искренним восхищением проговорил Смит. — Видел я его как-то раз в Карсон-Сити! Ну и натворил он дел, скажу я вам, парни! Такую кашу заварил — за неделю не расхлебаешь! А между прочим, хотелось бы мне знать, как там старина Чип Грэхем? Не повезло парню, что и говорить! — понизив голос, добавил он.
   — Не беспокойся, Шей о нем позаботится, — отозвался Диксон. — Так что не переживай за Грэхема, ничего с ним не случится. Билл не дурак, чтобы бросить на произвол судьбы такого парня, как Чип! Он его не оставит! Но парню лучше, так я, по крайней мере, слышал. Это хорошо. Ведь случись что с Чипом — быть беде! Такая начнется заварушка, что не приведи Господь, помяните мое слово! Жаль только, что Кида здесь нет. Вот была бы потеха, если бы удалось затащить его сюда!
   — Да я пытался! — напомнил Долли.
   — Послушай, Долли, можно подумать, ты не знаешь, что такого надутого индюка, как Малыш Кид, еще поискать?
   — Да что ты говоришь?