Брэнд Макс. Опасная игра

Глава 9
ПРЕДЛОЖЕНИЕ

   — Хорошая жизнь, — протянул Малыш, — если кому-то она по душе.
   — Да ладно тебе! — с нарочитым оживлением произнес Чэмп. — Самая лучшая, какую я знаю.
   — Стало быть, Шей — твой босс?
   — Да, Шей — мой босс.
   — И что он за человек, по-твоему?
   — Отличный парень. Где он только не бывал, а уж знает столько, что ни в одной книге не вычитаешь.
   — Честный?
   — Ни на грош не обманет.
   — То есть лучше не бывает?
   — Для меня не бывает! И не любит зря болтать. Не любит попусту тратить время. Заставляет работать до седьмого пота, но и платит исправно.
   Кид кивнул:
   — Ты, похоже, без ума от него?
   — Я? Просто он мне нравится, я так и говорю. Знаешь, Кид, я уже заработал у него не одну тысячу, можешь мне поверить!
   — Ну что ж, — проговорил Малыш, — в конце концов, я на него в обиде только за одно.
   — За что?
   — Как-то раз он отправился из Лос-Анджелеса в Аризону, взял с собой двух лошадей, двух мулов и одного из наших старожилов — Пита Колемана. Думаю, для Шея тогда настали плохие времена. Во всяком случае, когда он пересек пустыню, с ним был только один мул. Старик Колеман, две лошади и второй мул — все исчезло, словно растаяло в воздухе. Так вот, мне хотелось бы знать, что произошло с Колеманом, а еще больше хотелось бы услышать об этом от самого Билли Шея.
   — Так давай вернемся в Драй-Крик и спросим его самого. Скорее всего, на обратном пути у них были неприятности или уж не знаю что. Однако Шей не такой человек, чтобы увиливать от прямого ответа. Поедем, вот увидишь, он все тебе объяснит!
   — Ой ли? — недоверчиво прищурился Кид. — Дело в том, что я только что из Драй-Крика. Пытался поговорить с Шеем, но только из этого ничего не вышло. Мне показалось, что ему не очень-то хотелось беседовать со мной. По правде говоря, он выпрыгнул со второго этажа и пустился наутек, только чтобы избежать этого разговора.
   Диксон уставился на собеседника непонимающим взглядом. Вдруг глаза его сузились, а лицо потемнело от гнева.
   — Ты хотел пристрелить Шея, верно? — внезапно спросил он.
   — Пристрелить? — задумчиво повторил Кид. — У меня нет привычки стрелять в людей. Просто хотел задать ему несколько вопросов. Но мне показалось, что у него вдруг возникли срочные дела где-то в другом месте.
   — Ты ненавидишь Шея?
   — Ничуть. Просто хотел задать ему несколько вопросов.
   — Почему же ты не остался в Драй-Крике?
   — А ты остался бы ночевать в логове горного льва?
   Чэмп неохотно кивнул.
   — Жаль, — проворчал он, — жаль, что ты упустил этот шанс, Кид. На твоем месте я бы все-таки вернулся в Драй-Крик и попытался бы помириться с Шеем. Глядишь, со временем вы и поладили бы. В конце концов, чтобы выжить в этих проклятых местах, надо водить дружбу с Билли Шеем.
   — Слушай, будь другом, когда увидишь его, задай ему сам этот вопрос, — попросил Малыш. — В конце концов, это все, что меня интересует. Я бы много дал, чтобы узнать, что произошло на самом деле.
   — Подозреваешь, что Шей надул его?
   — Надул?! — переспросил Кид. На губах его заиграла мягкая улыбка. — Побойся Бога, Чэмп! Колеману шел седьмой десяток. Кому нужно было надувать старика?
   Диксон пристально вгляделся в лицо Малыша и невольно поежился. Ему показалось, что в голосе того прозвучала стальная нотка.
   — Я ничего об этом не слышал, — проворчал он. — А этот Колеман, он что, твой приятель?
   — Колеман-то? Да нет, не то чтобы приятель. По правде сказать, я не так уж хорошо его знал. Как-то раз он накормил меня, когда я подыхал с голоду, вот и все. В другой раз, когда меня уже, можно сказать, хватали за пятки, помог улизнуть. А еще как-то раз спас мою шкуру, когда шайка головорезов чуть было не прикончила меня. Вот, собственно, и все наше знакомство.
   Диксон нахмурил брови, помолчал немного и встал.
   — Похоже, я понял, что ты имеешь в виду, — сказал он. — Постараюсь выяснить все, что смогу, насчет этого Колемана, а потом дам тебе знать.
   — Спасибо, — кивнул Кид, сверкнув белоснежными зубами. — Это очень любезно с твоей стороны, Чэмп.
   — Скажу тебе еще одну вещь, Малыш, — добавил Диксон. — Если хочешь сохранить свою шкуру в целости и сохранности, либо уноси отсюда ноги, либо постарайся как-то поладить с Билли Шеем.
   — Похоже, он тут все прибрал к рукам, верно?
   — Да, он тут все прибрал к рукам, ты угадал.
   — Рад это слышать. Надеюсь, нам удастся поладить. Да, передай ему еще кое-что от меня при встрече, хорошо?
   — Конечно, с радостью.
   Кид поднял голову, и Диксон с содроганием заметил, что на лице его все та же странная, мягкая усмешка.
   — Передай, что если я на днях не дождусь от него ответа, то вернусь и вытряхну из него всю правду о Колемане.
   — Вытряхнешь?! — удивился Чэмп.
   — Да, — подтвердил Кид, — именно так. А коли он не пожелает ответить, отыщу ответ в его сердце или в печенке, если ему так больше нравится. Ну а если не отыщу… Что ж, по крайней мере, накормлю собак досыта. Вот и все, что я прошу передать ему, старина.
   Малыш и не заметил, что при последних словах Диксон нахмурился и осторожно отодвинулся. Потом он вдруг вскочил на ноги и ринулся к лошадям. Накинул одной из них седло на спину и вдруг замер, пристально разглядывая подпругу.
   В это время Кид неторопливо седлал Дак Хок, уголком глаза украдкой наблюдая за Диксоном. Затем перевел взгляд в ту сторону, куда то и дело поглядывал его приятель, и тоже замер. На вершине холма вдруг что-то ярко блеснуло, будто кто-то забавлялся, пуская солнечных зайчиков. Повернувшись, Малыш перехватил устремленный на него взгляд Диксона.
   — Да, — кивнул Кид, все еще улыбаясь, — похоже, у твоего приятеля Шея тут все схвачено. Вон он, старина, на том холме, и, сдается мне, ты ему нужен. Поторопись, пока дает тебе шанс, да не забудь передать ему то, что я просил.
   Не ответив, Чэмп одним прыжком вскочил на лошадь. Однако в последнюю секунду, помедлив, натянул поводья и обернулся к Малышу.
   — Хочу напоследок дать тебе совет, — пробурчал он, — и это не будет стоить тебе ни гроша. Боюсь, очень скоро ты наживешь себе неприятности, парень. Так что лучше убирайся отсюда подобру-поздорову. Лично я против тебя ничего не имею. Ты, можно сказать, мне всегда был по душе. Поэтому и прошу тебя сейчас — уезжай!
   Кид выслушал его. Лицо его по-прежнему оставалось невозмутимым.
   — Верю тебе, старина. Намекаешь, что лучше мне убраться прежде, чем ты снова пустишься по моему следу? Верно?
   — Можешь считать и так. Ты воображаешь, что знаешь чертову пропасть вещей? Но на самом деле не знаешь ничего, поверь мне. Устроил Шею небольшую встряску и уже возомнил себя Бог знает кем? Только все это ерунда! Он не стал сражаться с тобой, потому что ему не позволила это сделать гордость. Но когда Билл захочет твоей крови, вот увидишь — он будет драться! Только Шей не любит пачкать руки — предпочитает для грязной работы нанимать других. Так что поберегись, Малыш! И прощай! Я и так уже сказал больше, чем нужно. — Он повернул коня, дал ему шпоры и поскакал по тропе, ведущей в Драй-Крик.
   Кид постоял, глядя ему вслед. В душе его боролись самые разные чувства: жалость, презрение и нечто вроде сочувствия. Помешкав немного, он вскочил в седло и направился в другую сторону. Малыш ехал медленно, опустив голову, погрузившись в раздумья.

Глава 10
САМОДЕЛЬНАЯ ПОДКОВА

   Дружеское предупреждение Диксона он воспринял всерьез. Спустя полчаса Кид свернул с тропы и двинулся наискосок, то терпеливо взбираясь на холмы, то ныряя в сплошные заросли кустарника, но при этом не забывая внимательно оглядываться по сторонам. Многое занимало его мысли. Но больше всего не давала ему покоя судьба Чэмпа Диксона.
   Он знал, что этот человек уже давным-давно стал в здешних местах чем-то вроде живой легенды. Малыш много слышал о нем, и вот, наконец, они повстречались лицом к лицу. И, как это часто бывает, место легенды занял живой человек со всеми своими достоинствами и недостатками. Кид почувствовал, как в душе шевельнулось легкое сожаление, словно великан из сказки превратился в обычного человека.
   И в то же самое время он никак не мог выкинуть из головы другое. А что было бы, если бы умница Дак Хок не почуяла приближения этого хитрого и кровожадного, как индеец, Диксона? В том, что тогда случилось бы, у него не было ни малейших сомнений. Скорее всего, Чэмп не упустил бы случая подтвердить свою репутацию парня, который с первого выстрела попадает в бычий глаз. Только мишенью в этот раз был бы он, Кид. Такой уж человек этот Диксон! Живет только ради славы, как сам ее понимает. Но в первую очередь, вдруг догадался Малыш, ему нужны зрители. Вот тут-то он бы из шкуры вон вылез, ринулся бы в заведомо безнадежную схватку, и пропади все пропадом! И не исключено, что вопреки всему вышел бы победителем…
   Как ни странно, но от этой мысли на его душе неожиданно потеплело.
   Вдруг в следующую секунду кобыла оступилась, захромала, а он кубарем скатился с седла, чтобы посмотреть, в чем дело. А еще через мгновение понял, что произошло, Дак Хок потеряла подкову.
   Кид сокрушенно покачал головой. Местность, по которой они пробирались, была изрезана трещинами, тут и там наружу торчали острые зубья скал, так что ехать дальше нечего было и думать. Лошадь без подковы просто не выдержала бы такой дороги. Ведь если даже по каменистой тропе без нее далеко не уедешь, подумал он, то что же говорить о бездорожье, в котором они оказались?
   Поразмышляв немного, Малыш вытащил из седельного мешка толстый кусок кожи, ремешок из оленьей шкуры и в мгновение ока соорудил нечто вроде индейского мокасина. Затем напялил его на ногу кобыле и, снова вскочив в седло, направил ее туда, где до самого горизонта вереницей тянулись холмы.
   Теперь он ехал более осторожно, внимательно вглядываясь вперед и стараясь выбирать дорогу. Потом круто свернул, спустился в заросшую деревьями лощину. И хотя солнце еще стояло в зените, цепляясь раскаленным диском за вершины высоких гор, здесь, в самом сердце долины, под сплошным зеленым шатром прохладной листвы царил полумрак. С непривычки после яркого солнца Кид заморгал. Бархатная темнота, окружившая его со всех сторон, была настолько глубокой, что вначале он не видел ничего — только далеко впереди слабое мерцание света, такого же тусклого, как отблеск вечерней звезды, появляющейся на небе сразу после того, как раскаленный шар солнца скатывается за горизонт.
   К этому свету он и направился, предоставив кобыле возможность самой выбирать дорогу. Казалось, она не хуже хозяина понимала, чем грозит ей потеря подковы, и внимательно смотрела, куда поставить ногу.
   Вскоре Малыш увидел впереди слабо мерцающее озеро, на краю которого вырисовывался смутный силуэт дерева. Темная масса кустов, спускаясь вниз, к подножию, покрывала склон холма, надежно укрыв от любопытных глаз крохотную лачугу, похожую скорее на домик сказочного гнома, чем на человеческое жилище.
   Однако, подъехав поближе, он убедился, что на самом деле хижина больше, чем ему показалось с первого взгляда. Рядом с нею был устроен навес для хранения дров, а позади — небольшой корраль. И все же от всего этого не веяло обычным теплом человеческого жилья. Казалось, обитатели хижины так и остались чужими на этой земле, отвоеванной ими среди леса и гор. Одна лишь свобода, которую они получили, поселившись в этом диком краю, все еще удерживала их здесь.
   Кид негромко позвал:
   — Трейнор! Трейнор!
   — Кто здесь? — хрипло гаркнул чей-то голос в ответ.
   — Друг.
   — Ну так входи, друг!
   Дверь распахнулась. Держа высоко над головой горящую лампу, на пороге появился человек. Малыш тронул лошадь каблуками и подъехал еще ближе, так, чтобы свет лампы упал на его лицо.
   Высокий чернобородый мужчина с такими широкими плечами, что с легкостью мог бы вскинуть на спину эту жалкую хибарку, пытался разглядеть, кто перед ним. Ему не было и тридцати, но на вид можно было бы дать больше. Страшные морозы зимой и ужасающая жара летом наложили на его лицо неизгладимый отпечаток, печаль и усталость навеки поселилась в глазах.
   — Я уж было совсем позабыл, как выглядит твоя берлога, Бад, — улыбнулся Кид.
   При звуках знакомого голоса Трейнор поднял лампу повыше и чуть не выронил ее из рук.
   — Да это Кид! — шумно выдохнул он.
   — Тихо! — зашипел тот и, соскользнув с седла, радостно пожал руку хозяина.
   — Все в порядке, — заверил Трейнор. — Тут нет никого, только мать с отцом да мой двоюродный брат, но он совсем малыш. Помнишь, я говорил, что собираюсь забрать их из Драй-Крика? Представляешь, Дейви только и рассказывает, что о тебе. Ну, тот самый паренек, которому ты дал покататься на Дак Хок, помнишь? Эй, Дейви! Иди сюда, малый! Посмотри, какой тут сюрприз для тебя!
   Мальчишка вылетел на порог. Взглянув на улыбающееся лицо Кида, ярко освещенное светом масляной лампы, он вытаращил глаза и изумленно заморгал. Рот его широко открылся.
   — Чтоб я сдох! — проговорил наконец Дейви. — Так ведь это сам Кид! Привет! Вы ведь еще меня не забыли, верно?
   — Конечно не забыл, — торжественно откликнулся Малыш. — Такого парня, как ты, старина, я не забуду до конца моих дней. Послушай, Бад, у меня проблема — кобыла где-то по дороге потеряла подкову.
   — Прямо на тропе?
   — Нет. Если бы так, я бы вернулся и отыскал. У тебя не найдется лишней подковы?
   — Было когда-то несколько штук. Где-то валяются, если ржавчина не съела. Поищем, может, и найдем. Эй, Дейви! Там, на стене, помнится, должны были висеть одна или две. Ты ведь еще не забыл, Кид, что у меня за домом кузница? Правильно сделал, что приехал, дружище.
   — Да уж, вспомнил о ней, когда до твоей берлоги было еще миль пять-шесть, — признался тот. — Всегда говорил, у человека, который устраивает в таких местах кузницу, с головой все в порядке.
   Бад довольно ухмыльнулся:
   — Это мой старик придумал. Помнишь, он когда-то мечтал, что станет разводить коров? Вот с тех пор у нас и кузница. Инструмента там — тьма-тьмущая! Можно подумать, папаша собирался перековать весь скот в округе. А уж планы строил насчет ранчо еще до того, как подал заявку на эту землю. Не поверишь, решил даже вначале поставить мельницу, а уж потом дом!
   — Мельницу? Для чего? — удивился Кид.
   — Как — для чего? Ты что, шутишь? Зерно молоть!
   — Какое зерно, Бад?
   — Господи, да разве ты не заметил?! Тут же тысячи акров… целые поля, дружище! И воды хватает. Мы перегородили тот ручей, что в овраге, устроили запруду. Мельница у нас водяная! Да что я тебе говорю — сам увидишь! У моего старика ума палата, скажу я тебе! Куда мне до него! Мне бы только за коровами ходить да муку молоть, а вот думать да решать, в особенности заранее, нет, это не для меня! Но что-то я разболтался! Пойдем, отдохнешь немного.
   — Нет, — покачал головой Малыш. — Мне предстоит дальняя дорога. А вот и Дейви с подковами!
   Дюжина или две подков были разложены полукругом по земле в бледном круге света от масляной лампы. С первого взгляда Кид отобрал две из них. Повинуясь его команде, кобыла безропотно подняла ногу. Он стащил с ее копыта жалкое подобие мокасина и примерил одну из подков. Она подошла.
   — Вот и ладно! — обрадовался Бад. — Как для нее делали!
   — Она без подков не может, — объяснил Кид. — Такая нежная, прямо леди! Правда, Хок? Ты уж ради нее постарайся, старина, сделай на совесть, чтобы моей девочке удобно было! Где тут твоя кузница?
   В кузнице на насесте сидели куры. Когда хлопнула дверь, они закудахтали и заметались, со стен посыпалась труха, смешавшись с угольной пылью. Слабый свет лампы озарил внутренность убогого сарая.
   Мигом в нем собралась вся семья, чтобы полюбоваться знаменитым бродягой Кидом в роли кузнеца. Старый мистер Трейнор занял позицию в углу, готовый в любую минуту дать совет. Юный Дейви схватился за мехи. Бад держал лампу, а его почтенная матушка, с руками, облепленными тестом, и со следами муки на щеках, ласково улыбалась Малышу, подмигивая в знак того, что ужин уже готов и ждет его.
   Папаша Трейнор, похоже, был просто не в состоянии держаться в стороне. Когда развели огонь, его руки непроизвольно зашевелились, и он незаметно вытащил откуда-то здоровенный молоток. Внешне старик напоминал косматую, покрытую длинной, нечесаной шерстью овцу, каких полным-полно на западном побережье Шотландии. Спутанная, клочковатая борода покрывала лицо почти до самых глаз. Невероятно яркие и простодушные, они глядели на мир почти с детским любопытством.
   — Буду придерживать и бить, а ты, парень, постукивай, только легонько, — проворчал он.
   Старик тут же занял свое место, не обращая внимания, что его великан сын заворчал, как недовольный пес:
   — Оставь это, не мешай, слышишь? В конце концов, Кид и сам прекрасно справится, без твоей помощи!
   — Подкова должна быть пригнана на славу, иначе грош ей цена! — словно не слыша, продолжал старший Трейнор. — Вот увидишь, парень, мы твою кобылу на славу обуем, подковку подгоним — залюбуешься!
   — Ага, и провозимся всю ночь, — мрачно прокомментировал сын.
   — Лучше до ночи провозимся, зато сделаем на славу, — ворчливо возразил отец. — А скоро только кошки родятся!
   — Ну все, конец, пошел сыпать своими поговорками! — буркнул тот себе под нос. — Теперь его не остановить, слышишь, Кид? Разве что молоток отнять?
   Малыш промолчал, а вместо недовольства на его лице появилось откровенное восхищение. Он с любопытством разглядывал заросшего бородой старого поселенца, словно пытался прочесть увлекательную историю его жизни.
   А тот, воспользовавшись тем, что про него па время забыли, тщательно пригонял подкову. Он и впрямь работал не спеша, но на диво точно и изящно. Даже когда Кид объявил, что все отлично и уж теперь подкова непременно подойдет, старик продолжал упрямо постукивать молотком. Пот тоненькой струйкой стекал у него по лицу и капал с кончика носа, глаза светились.
   — Нахалтуришь — пиши пропало! — заявил он. — Проглядишь щелочку — глядь, а дьявол уже тут как тут, словно ты дверь не закрыл!
   — Оставь его! — прошептал сын. — Раз начал, теперь его не оторвешь. Предупреждал ведь тебя! Вот так всегда. Стоит ему что-то начать — пиши пропало! Будет возиться без конца, пока терпение не лопнет.
   А старик продолжал ласково то так, то этак постукивать по подкове, без конца ее переворачивая, потом, оглядев со всех сторон критическим взглядом, вновь брался за работу. Наконец, окунув подкову в холодную воду, шел к кобыле, а та, сообразив, что от нее требуется, послушно поднимала ногу и подставляла копыто.
   — Ох, — обратился старший Трейнор к Киду, — скажу тебе одну вещь, парень. Даже если у тебя ума палата, все равно не грех и дурака послушать. А вот этого-то мой сынок как раз и не умеет. Я вот неудачник, честно признаюсь, самый настоящий неудачник. Всю жизнь и он, и мы с матерью из-за этого прожили в лачуге. Да уж, тут мне гордиться нечем. И я стыжусь, да-да, стыжусь! Но одно могу сказать — я всегда ел честно заработанный хлеб…
   — Да замолчишь ты, наконец? — взорвался сын так яростно, что Дейви с перепугу уронил мехи и юркнул в самый дальний угол, откуда вытаращенными глазами следил, что же последует дальше.
   Кид успокаивающе помахал ему рукой, ничуть не сомневаясь, что ярость Бада вызвана лишь желанием пощадить его, Малыша, гордость.
   — Все в порядке, — заявил он, — в конце концов, всему миру известно, что я самый обыкновенный грабитель. Вы меня ничуть не задели, папаша.
   Старый Трейнор качнулся к нему и опустил на его плечо тяжелую, натруженную руку.
   — Хороший ты парень, — пробормотал он. — Уж поверь, сынок, не хотел ни словом, ни делом тебя обидеть! И ведь знаю, что есть на свете такая вещь, что ранит сильнее, чем нож или пуля! Это — злой человеческий язык! — Он смущенно провел тыльной стороной ладони по лицу, потряс головой и снова вернулся к злополучной подкове.
   — Очень мило с твоей стороны, — буркнул Бад, обращаясь к отцу. — И вот так всегда. Вечно ляпнешь что-нибудь неподходящее, а потом не знаешь, куда глаза девать.
   — Я, кажется, уже извинился за все, что сказал, — терпеливо ответил тот. — Чего бы тебе еще хотелось, сынок?
   — Чтобы ты попридержал язык — вот это было бы самое лучшее! — рявкнул тот.
   Кид удивленно вскинул брови, потом неловко опустил глаза.
   А старый Трейнор, не ответив ни слова, в последний раз помог кобыле поднять ногу и, приложив подкову к гладкой поверхности копыта, принялся аккуратно и осторожно орудовать большим ножом, громко сопя, будто боялся, что если нажмет посильнее, то брызнет кровь.
   — Угу, — ворчал он, — попридержать язык, как же! Нет, ты только послушай их, этих умников! Небось гребут деньги лопатой, носят шикарные тряпки, и лошади у них такие, что закачаешься! Толстосумы проклятые! А старый Трейнор чуть что — попридержи язык! И все только потому, что у него в кармане — мышь на аркане! Вот и пусть молчит в тряпочку! Не хочет, так пусть болтает в лесу с белками или там, скажем, с курами на заднем дворе! А чтобы потолковать как мужчина с мужчиной — ни-ни!
   Так он бормотал себе под нос, ни на секунду не прерывая своего дела. Наконец потянулся за гвоздями и окончательно приделал подкову — все это с такой же тщательностью и осторожностью.
   — Хороший кузнец за то время, что ты делал одну подкову, уже подковал бы лошадь на все четыре копыта! — ухмыляясь, но добродушно проговорил Бад.
   И тут вмешался Кид.
   — Только это вряд ли мне понравилось бы, — заявил он. — Тут ведь спешка не главное, верно? Моей Хок только самые лучшие подковы подходят! Так что спасибо вам огромное, папаша!
   Старший Трейнор улыбнулся ему по-детски простодушной улыбкой, и Малышу показалось, что из-за облаков выглянуло солнце.
   — Да уж, — усмехнулся старик. — Кто привык к бриллианту — тому медяшки не надо. Ты меня правильно понял, сынок. Есть, конечно, и такие, у кого в руках все горит! Только ведь как оно бывает: поспешишь — людей…
   — Насмешишь! — рявкнул, рассердившись, Бад. — Господи, все твои поговорки у меня уже в зубах навязли! — Затем выскочил из кузницы и, растворившись в темноте, зашагал к дому.

Глава 11
НЕОЖИДАННЫЕ ПОСЕТИТЕЛИ

   И тут вдруг вмешался юный Дейви.
   — Да, сработано на славу, что и говорить! — отложив мехи в сторону, сказал он. — Вот кем я стану, когда вырасту! Тоже научусь, и не хуже! Помяните мое слово, вырасту — непременно выучусь на кузнеца!
   — Не сделай этой ошибки, парень! — вздохнул папаша Трейнор. — Гнуть подковы — дело нехитрое! С людьми-то потруднее будет. Так что и не привыкай к железу, понял? Учись, как делать так, чтобы в твоих руках гнулись люди, а не подковы! Вот это будет куда лучше. Их ведь тоже вначале нужно разогреть да простучать, чтобы почуять слабину, а лишь потом вдарить молотком потяжелее, чтобы придать им ту форму, которую хочешь! А если и сломаешь одного-двух — не беда! Другие найдутся! Вышвырни их без всякой жалости — пусть валяются в грязи, а остальные топчут их ногами! Ты же делай свое дело — знай стучи молотком да гни их в дугу! Если из двух сделаешь одного, но такого, что тебе подойдет, — считай, повезло! И очень скоро у тебя зазвенят денежки, а те, кто раньше презирал тебя за твою никчемность, станут заискивать перед тобой, потому как уважают только тугой кошелек! Шапки с головы будут рвать, завидев тебя, не то чтобы протягивать руку! Так что мотай себе на ус, парень, и мечтай не о том, чтобы стать кузнецом, а чтобы научиться управлять людьми!
   Холодная ирония, звучавшая в его голосе, заставила Кида внимательно посмотреть на старика. Но прежде чем он успел заговорить, где-то неподалеку раздалось звонкое ржание лошади. Он рывком поднял голову и прислушался.
   Ржание стихло, и вокруг вновь воцарилась глубокая тишина. Сумерки к этому времени сгустились. Высоко в небе тускло мерцали звезды, темнота скрадывала очертания холмов и громады гор на горизонте. Малыш покрутил головой из стороны в сторону, стараясь определить, откуда донесся звук, но все было напрасно.
   — Эй, девочка, сюда! — тихо позвал он.
   Из темноты бесшумно, как призрак, вышла Дак Хок. Он внимательно следил, как она, высоко подняв изящную умную голову, втягивает прохладный ночной воздух.
   — Это там, — кивнул Кид, указывая в ту сторону, куда смотрела кобыла. — Что скажешь, папаша? — спросил он старика. — Где это, в овраге или выше, над обрывом?
   — Там, выше, — ответил тот.
   — Нет, ближе, в овраге, — внезапно вмешался юный Дейви. — Я слышал эхо.
   — Я тоже, кажется, слышал, — прошептал Малыш.
   — Нет, это выше, где обрыв, — продолжал настаивать старый Трейнор. — Конечно, вы слышали эхо, но едва-едва. А в овраге оно совсем другое, там звук отражается от стен! Этот, говорю вам, донесся чуть слышно, будто тарелка звякнула.
   — Есть здесь поблизости у кого-нибудь лошади? — поинтересовался Кид, по-прежнему пытливо вглядываясь в темноту. — Такие, что пасутся по ночам?