Страница:
Меня кольнуло чувство вины. Бедняга Пэл.
— Я свяжусь с ним сегодня. Инструкции те же.
— Хорошо. Получена посылка из «Всемирных печей». Пневматическая доставка. Пять новых заготовок.
— Займись этим сама. Не мешай мне по пустякам. Нелл замолчала. По одному из мониторов было видно, что она ведет след Махарала. Ну и молодец. Я отвернулся, чтобы проверить, каковы успехи у моего кибер-аватара, запущенного по городским системам наблюдения.
Неплохо!
Отдельные фрагменты складывались в картину, дающую более или менее ясное представление о том, где Йосил Махарал провел последние месяцы жизни. Я прокрутил запись в ускоренном режиме, следуя за покойным ученым из одного места в другое. Вот он делает покупки в модном пассаже… посещает врача для рутинного осмотра полости рта… В среднем на каждый день приходилось по два часа зафиксированной активности. Неудивительно — ведь большую часть времени исследователь проводил в лаборатории «ВП» или дома.
Вот только эти загадочные поездки за город. Необходимо установить связь между его городскими маршрутами и таинственными вылазками в пустыню. И все же достигнутый прогресс впечатлял. Если так пойдет и дальше, то мне будет о чем доложить Риту.
Резкая боль заставила меня поднести руку к виску. Один из побочных продуктов такой работы — нарастающая головная боль. Реальные нейроны воспринимают лишь ограниченный объем голографической информации. Да и мочевой пузырь требовал облегчения.
Кто-то сидел на моем месте! Кто-то, похожий на меня, но с более длинными пальцами и презрительным выражением лица, которое я позволяю себе очень редко. По крайней мере так мне кажется.
Темная, поблескивающая кожа. Проворные руки, танцующие по клавишам контрольной панели.
— Что ты делаешь? — резко спросил я.
У дитто есть собственный угол в этом доме.
— Разбираюсь в твоей путанице и жду, пока ты выйдешь из сортира. Твой аватар полагает, что восстановил передвижения Махарала по городу.
Я бросаю взгляд на экран.
— Да? Покрыто восемьдесят семь процентов времени. Неплохо. К чему ты клонишь?
И снова сардоническая усмешка.
— Может быть, и ни к чему. Только тот, кого мы видим, возможно, совсем и не Махарал.
Я непонимающе смотрю на дитто, вызывая презрительную гримасу.
— Хочешь пари, босс? Ставлю сегодняшнюю разгрузку на то, что Махарал тебя перехитрил. Хотя он уже очень долго дурачит всех.
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
— Я свяжусь с ним сегодня. Инструкции те же.
— Хорошо. Получена посылка из «Всемирных печей». Пневматическая доставка. Пять новых заготовок.
— Займись этим сама. Не мешай мне по пустякам. Нелл замолчала. По одному из мониторов было видно, что она ведет след Махарала. Ну и молодец. Я отвернулся, чтобы проверить, каковы успехи у моего кибер-аватара, запущенного по городским системам наблюдения.
Неплохо!
Отдельные фрагменты складывались в картину, дающую более или менее ясное представление о том, где Йосил Махарал провел последние месяцы жизни. Я прокрутил запись в ускоренном режиме, следуя за покойным ученым из одного места в другое. Вот он делает покупки в модном пассаже… посещает врача для рутинного осмотра полости рта… В среднем на каждый день приходилось по два часа зафиксированной активности. Неудивительно — ведь большую часть времени исследователь проводил в лаборатории «ВП» или дома.
Вот только эти загадочные поездки за город. Необходимо установить связь между его городскими маршрутами и таинственными вылазками в пустыню. И все же достигнутый прогресс впечатлял. Если так пойдет и дальше, то мне будет о чем доложить Риту.
Резкая боль заставила меня поднести руку к виску. Один из побочных продуктов такой работы — нарастающая головная боль. Реальные нейроны воспринимают лишь ограниченный объем голографической информации. Да и мочевой пузырь требовал облегчения.
Кто-то сидел на моем месте! Кто-то, похожий на меня, но с более длинными пальцами и презрительным выражением лица, которое я позволяю себе очень редко. По крайней мере так мне кажется.
Темная, поблескивающая кожа. Проворные руки, танцующие по клавишам контрольной панели.
— Что ты делаешь? — резко спросил я.
У дитто есть собственный угол в этом доме.
— Разбираюсь в твоей путанице и жду, пока ты выйдешь из сортира. Твой аватар полагает, что восстановил передвижения Махарала по городу.
Я бросаю взгляд на экран.
— Да? Покрыто восемьдесят семь процентов времени. Неплохо. К чему ты клонишь?
И снова сардоническая усмешка.
— Может быть, и ни к чему. Только тот, кого мы видим, возможно, совсем и не Махарал.
Я непонимающе смотрю на дитто, вызывая презрительную гримасу.
— Хочешь пари, босс? Ставлю сегодняшнюю разгрузку на то, что Махарал тебя перехитрил. Хотя он уже очень долго дурачит всех.
Глава 12
МОЕ ЭХО
…или как Зеленый Франки ищет просветления…
Из вежливости я подождал, пока изувеченная пурпурная проповедница закончит речь, и лишь после этого поднялся и направился к выходу из Храма Преходящих. К сожалению, атмосферу успокоения и духовного просветления слегка подпортил инцидент, произошедший в вестибюле. Какой-то мужчина — цвет кожи, что-то среднее между бежевым и светло-коричневым, не позволял с достаточной уверенностью отнести его к големам или реальным людям — громко кричал, размахивая плакатом и предостерегающей надписью:
Сердитые прихожане толпились у выхода, стараясь не задеть чужака, который вполне мог оказаться реальным. Неуверенность в его происхождении усиливалась еще и тем, что крикун носил солнцезащитные очки, длинные развевающиеся рыжие волосы и бороду, то ли фальшивую, то ли подлинную. Выглядел он как некая помесь человека и дитто и явно гордился достигнутым эффектом, что, строго говоря, уже являлось нарушением закона.
— Вы просто раскрашенные цветочки! — орал демонстрант, оттесняемый группой прихожан к боковой двери. — Яркие снаружи, но тусклые внутри! Знаете ли вы, что революция не может обойтись без крови? Протоплазма не уступит Новой Расе без насилия. Они будут цепляться за власть, пока их не сотрут с лица земли! Только тогда мы сможем подняться на следующий уровень!
Стоя в сторонке, я невольно признал, что иногда страсть безумцев вызывает восхищение — страсть, прущая напролом, вопреки разуму и здравому смыслу. Интересно, искренне ли он полагает, что дитто могут существовать независимо от породивших их органических оригиналов? Есть ли в этом хоть какая-то, пусть даже безумная логика? Многообразие идей — и идеологий, — предлагаемых людьми: посильный наркотик, уверенность в своей правоте.
Выйдя через главную дверь, я спустился по широким каменным ступенькам. В ушах еще звенели слова фанатика.
— Приготовьтесь! — хрипло визжал чокнутый. — Новый век грядет!
В ресторане «Ванадиевая башня» никто не хотел говорить об официанте, ставшем накануне вечером причиной небольшого происшествия.
Когда я явился туда, в заведении царила атмосфера легкой деловой суеты — все, от уборщиков до метрдотеля, молча метались по залу, убирая со столиков после ленча и готовя их к наплыву посетителей, предпочитающих ранний обед. Несколько клиентов задержались, и вокруг них вились похожие друг на друга официанты. У ног архи стояли спортивные сумки. После физических упражнений бокал прекрасного «шардонне» — это как раз то, что нужно разогревающимся нейронам для полного счастья.
Оптимисты предрекают, что когда-нибудь органическое тело сможет жить столько же десятилетий, сколько часов живет дитто. Что ж, если это и случится, то очень не скоро, так что жалеть не о чем.
В дешевой бумажной одежде из автомата, с ощущением покалывания в спине после того, как меня наспех «замазали» в церкви Преходящих, я вряд ли произвел сильное впечатление на менеджера. Глаз с медного цвета зрачком прищурился за спектромоноклем, изучая мою потрепанную копию лицензии частного сыщика. Через несколько секунд он узнает, как поступил со мной мой создатель, не отказался ли от прав на меня.
Сделал ли это Альберт только из-за того, что я не прибрался в сортире? Не попал ли я уже в черный список потенциальных жертв какого-нибудь охотничьего клуба? А может, случилось кое-что и похуже, и меня объявили общественно опасным? И полицейский терминатор уже кружит неподалеку, как высматривающий добычу ястреб?
Моя жизнь зависела от Альберта, и я надеялся на его мягкосердечие. Захочет ли он объявить вне закона своего первого Франки?
Менеджер сдвинул на лоб монокль и протянул мое замызганное удостоверение.
— Я уже сказал вашему домашнему компьютеру, что расследовать тут нечего. Ну что интересного в небольшом происшествии! Парень пролил пару бокалов и разбил стакан, это же не преступление. Никто из клиентов не предъявил претензий, а мы в качестве компенсации предложили им бесплатное угощение.
Завидная щедрость, но…
— Кто-то передумал? Так вы здесь из-за этого? Давайте позвоним судье, пусть посмотрит запись. Мы готовы рассмотреть любые разумные предложения.
— Нет-нет. Я не собираюсь добиваться возмещения ущерба. Мне лишь нужен официант.
— А что с него взять? У парня была страховка, но теперь мы расторгли контракт…
— Значит, его уволили. Он долго здесь проработал?
— Два года. Сегодня утром наглец заявил, что вчерашний инцидент произошел не по его вине. Якобы тот дитто не вернулся домой. И, возможно, его похитили и подменили!
Менеджер презрительно фыркнул. Будь я человеком, у меня, наверное, пробежали бы мурашки по коже.
— Дайте мне информацию для контакта с ним, и я не стану вам больше надоедать.
Менеджер бросил на меня сердитый взгляд. «Зелень» так легко послать к черту. Но за мной сюда мог явиться Альберт Моррис собственной персоной.
— О… ладно.
Он тряхнул головой, и монокль съехал на глаз. Отдав указания, менеджер кивнул, давая понять, что наш разговор окончен.
Черт. Вместо того чтобы написать или сказать мне адрес парня, этот сноб отправил информацию Нелл! Можно позвонить ей, но тогда, не исключено, придется разговаривать с Альбертом и чувствовать себя провинившимся мальчишкой, приползшим просить прощения у папочки. Черт, черт!
Идя к выходу, я не в первый раз подивился той настойчивости, с которой пытаюсь решить эту маленькую задачку. Вопрос совершенно не важный. Так к чему все это беспокойство?
Я остановился у двери, сделав паузу для того, чтобы адаптироваться к дневному свету. У Зеленых все происходит так медленно! Одно слово — дешевка. Но не успел я сделать и шаг, как что-то ударило меня в глаз. Какая-то мошка кружилась и пищала у самого лица. Я хлопнул себя по щеке, на какое-то время избавившись от надоедливой твари. Но через пару секунд она вернулась.
Преждевременный распад диттоплоти привлекает хищников. Я снова отмахнулся. Назойливое насекомое отлетело и тут же атаковало меня с невероятной скоростью!
Я отпрянул к стене, закрыв ладонью пострадавший глаз. Боль. Но еще хуже был взрыв цвета! Искры разлетелись, сложившись в какие-то фигуры. Фигуры, очертаниями напоминавшие буквы:
Никогда.
Возьми такси до Фэйрфакс-парк.
Пэл.
ВЫ ВСЕ НЕ ПОНЯЛИ ГЛАВНОГО.
ЭТО УЖЕ БЛИЗКО…
Сердитые прихожане толпились у выхода, стараясь не задеть чужака, который вполне мог оказаться реальным. Неуверенность в его происхождении усиливалась еще и тем, что крикун носил солнцезащитные очки, длинные развевающиеся рыжие волосы и бороду, то ли фальшивую, то ли подлинную. Выглядел он как некая помесь человека и дитто и явно гордился достигнутым эффектом, что, строго говоря, уже являлось нарушением закона.
— Вы просто раскрашенные цветочки! — орал демонстрант, оттесняемый группой прихожан к боковой двери. — Яркие снаружи, но тусклые внутри! Знаете ли вы, что революция не может обойтись без крови? Протоплазма не уступит Новой Расе без насилия. Они будут цепляться за власть, пока их не сотрут с лица земли! Только тогда мы сможем подняться на следующий уровень!
Стоя в сторонке, я невольно признал, что иногда страсть безумцев вызывает восхищение — страсть, прущая напролом, вопреки разуму и здравому смыслу. Интересно, искренне ли он полагает, что дитто могут существовать независимо от породивших их органических оригиналов? Есть ли в этом хоть какая-то, пусть даже безумная логика? Многообразие идей — и идеологий, — предлагаемых людьми: посильный наркотик, уверенность в своей правоте.
Выйдя через главную дверь, я спустился по широким каменным ступенькам. В ушах еще звенели слова фанатика.
— Приготовьтесь! — хрипло визжал чокнутый. — Новый век грядет!
В ресторане «Ванадиевая башня» никто не хотел говорить об официанте, ставшем накануне вечером причиной небольшого происшествия.
Когда я явился туда, в заведении царила атмосфера легкой деловой суеты — все, от уборщиков до метрдотеля, молча метались по залу, убирая со столиков после ленча и готовя их к наплыву посетителей, предпочитающих ранний обед. Несколько клиентов задержались, и вокруг них вились похожие друг на друга официанты. У ног архи стояли спортивные сумки. После физических упражнений бокал прекрасного «шардонне» — это как раз то, что нужно разогревающимся нейронам для полного счастья.
Оптимисты предрекают, что когда-нибудь органическое тело сможет жить столько же десятилетий, сколько часов живет дитто. Что ж, если это и случится, то очень не скоро, так что жалеть не о чем.
В дешевой бумажной одежде из автомата, с ощущением покалывания в спине после того, как меня наспех «замазали» в церкви Преходящих, я вряд ли произвел сильное впечатление на менеджера. Глаз с медного цвета зрачком прищурился за спектромоноклем, изучая мою потрепанную копию лицензии частного сыщика. Через несколько секунд он узнает, как поступил со мной мой создатель, не отказался ли от прав на меня.
Сделал ли это Альберт только из-за того, что я не прибрался в сортире? Не попал ли я уже в черный список потенциальных жертв какого-нибудь охотничьего клуба? А может, случилось кое-что и похуже, и меня объявили общественно опасным? И полицейский терминатор уже кружит неподалеку, как высматривающий добычу ястреб?
Моя жизнь зависела от Альберта, и я надеялся на его мягкосердечие. Захочет ли он объявить вне закона своего первого Франки?
Менеджер сдвинул на лоб монокль и протянул мое замызганное удостоверение.
— Я уже сказал вашему домашнему компьютеру, что расследовать тут нечего. Ну что интересного в небольшом происшествии! Парень пролил пару бокалов и разбил стакан, это же не преступление. Никто из клиентов не предъявил претензий, а мы в качестве компенсации предложили им бесплатное угощение.
Завидная щедрость, но…
— Кто-то передумал? Так вы здесь из-за этого? Давайте позвоним судье, пусть посмотрит запись. Мы готовы рассмотреть любые разумные предложения.
— Нет-нет. Я не собираюсь добиваться возмещения ущерба. Мне лишь нужен официант.
— А что с него взять? У парня была страховка, но теперь мы расторгли контракт…
— Значит, его уволили. Он долго здесь проработал?
— Два года. Сегодня утром наглец заявил, что вчерашний инцидент произошел не по его вине. Якобы тот дитто не вернулся домой. И, возможно, его похитили и подменили!
Менеджер презрительно фыркнул. Будь я человеком, у меня, наверное, пробежали бы мурашки по коже.
— Дайте мне информацию для контакта с ним, и я не стану вам больше надоедать.
Менеджер бросил на меня сердитый взгляд. «Зелень» так легко послать к черту. Но за мной сюда мог явиться Альберт Моррис собственной персоной.
— О… ладно.
Он тряхнул головой, и монокль съехал на глаз. Отдав указания, менеджер кивнул, давая понять, что наш разговор окончен.
Черт. Вместо того чтобы написать или сказать мне адрес парня, этот сноб отправил информацию Нелл! Можно позвонить ей, но тогда, не исключено, придется разговаривать с Альбертом и чувствовать себя провинившимся мальчишкой, приползшим просить прощения у папочки. Черт, черт!
Идя к выходу, я не в первый раз подивился той настойчивости, с которой пытаюсь решить эту маленькую задачку. Вопрос совершенно не важный. Так к чему все это беспокойство?
Я остановился у двери, сделав паузу для того, чтобы адаптироваться к дневному свету. У Зеленых все происходит так медленно! Одно слово — дешевка. Но не успел я сделать и шаг, как что-то ударило меня в глаз. Какая-то мошка кружилась и пищала у самого лица. Я хлопнул себя по щеке, на какое-то время избавившись от надоедливой твари. Но через пару секунд она вернулась.
Преждевременный распад диттоплоти привлекает хищников. Я снова отмахнулся. Назойливое насекомое отлетело и тут же атаковало меня с невероятной скоростью!
Я отпрянул к стене, закрыв ладонью пострадавший глаз. Боль. Но еще хуже был взрыв цвета! Искры разлетелись, сложившись в какие-то фигуры. Фигуры, очертаниями напоминавшие буквы:
Никогда.
Возьми такси до Фэйрфакс-парк.
Пэл.
Глава 13
РАБОТА ДЛЯ ДИТТО
…или как второй Серый становится параноиком…
Терять сознание неприятно. Когда сознание теряет дитто, это похоже на смерть. И пробуждение сродни новому рождению.
Где я?
Боковым зрением замечаю, что нахожусь все еще в «улье» у Ирэн. В центре комнаты лежит бледное тело «матки», окруженное десятком красноватых мини-копий. Ее полные двойники приходят и уходят, получив задания. Никто не произносит ни слова. В этом нет необходимости.
Все происходящее представляется мне в каком-то сюрреалистичном виде: ядро атома, окруженное дымкой электронов… Двойники отрываются от темно-бордовой массы, чтобы исполнить каждый свою миссию, представляющую интерес для всего улья. Другие, состарившиеся и умудренные опытом, возвращаются, неся современный нектар знания, который будет аккумулирован и затем разделен с другими копиями. И в центре реальный человек, роль которого заключается в том, чтобы впитывать и перераспределять знания, используя для всего остального имитаторы.
Надо признать, Ирэн производит впечатление. Она очень…
— Перестань, Альберт, соберись.
Как долго я был в отключке? Похоже, не больше минуты. Они хотели привести меня в порядок, залечить раны, нанесенные рассердившимися гладиаторами из «Радуги».
Получилось? У меня нигде не болит, но это ничего не значит. Руки и ноги вроде бы работают. Я ощупываю бок… ногу.
Вместо зияющих проломов под пальцами чувствуются уплотнения, напоминающие твердую ткань, которая возникает на месте шрамов. Под ней — онемение, бесчувственность. Но конечности сгибаются и разгибаются. Отличная работа, учитывая, сколько у них было времени, чтобы все срастить и замазать.
Но если уж кто-то и владеет современными технологиями, то это королева Ирэн.
Я сажусь и обнаруживаю, что на мне прекрасная одежда.
Передо мной высококачественная копия Ирэн и ее приятеля, парня «в клетку», вика Коллинса.
— Как вы себя чувствуете?
— Хм, удивительно хорошо. Сколько времени?
— Почти 14.30.
— Быстро.
— Мы значительно автоматизировали процесс ремонта. И добавлю, без особой помощи «ВП».
— Так вы подозреваете их в утайке этой технологии?
— Как вы понимаете, компания заинтересована в том, чтобы люди покупали больше новых заготовок. Конечно, ремонт поломанных дитто был бы выгоден с точки зрения экономии средств населения, улучшения психологической обстановки… Моральный аспект…
— Это имеет какое-то отношение к вашей главной проблеме? К прорыву в области продления жизни дитто?
Вик Коллинс кивает:
— Они взаимосвязаны. Вряд ли стоит ожидать, что «ВП» с готовностью поделится технологиями, подрывающими их рынок. Но закон требует, чтобы они их запатентовали и опубликовали. Иначе потеряют.
Вот откуда такая активность этого небольшого консорциума в намерении осуществить квазилегальный акт шпионажа. В случае успеха, если им удастся доказать, что «ВП» скрывает новую технологию, их ждет крупный денежный приз. До тридцати процентов стоимости патента. Они сами станут магнатами. Я бы с удовольствием обсудил эту тему, но время поджимало — у меня в запасе всего несколько часов. В отличие от Ирэн мне некуда сегодня вернуться. Некуда и не к кому, если только я выполню условия сделки.
— Поговорим о «ВП»?
— Да, но нам надо идти. Вы готовы?
Я спрыгиваю со стола. Если не считать неприятного чувства окоченения под шрамами, все, похоже, в порядке.
— А вы?
— Мы собрали все необходимое, что потребуется вам для проникновения в «ВП».
— Проникнуть? Я согласился кое-что разведать для вас, но только строго законным образом.
— Извините, я просто употребил не то слово. Пожалуйста, пройдите сюда.
Боли нет, но я все же немного прихрамываю, следуя за Ирэн и Коллинсом к выходу из «Радуги». Мы оказываемся на тихой улочке, где нас ожидает молчаливый водитель, придерживающий дверцу фургона с затемненными стеклами. Я останавливаюсь — прежде чем садиться, надо прояснить кое-какие вопросы.
— Вы так и не объяснили, что именно предстоит искать.
— Инструкции получите по пути. Надеемся, теперь, когда к вам вернулось утраченное проворство, вы сумеете раскопать то, что нас интересует.
— Сделаю все возможное, — говорю я и, вспомнив о рекордере, добавляю: — В рамках закона.
— Естественно, дитМоррис. О чем-либо незаконном мы не стали бы вас и просить.
Верно, думаю я, стараясь проникнуть в его мысли. Но это бесполезно. Глиняные глаза — это не окна души. Да и вопрос о том, есть ли «душа» в таких, как мы, еще остается спорным.
В салоне я обнаруживаю четвертого члена нашей группы. Она улыбается мне соблазнительно, маняще. Но при этом держа на расстоянии. Ее белоснежные ножки, обтянутые экстравагантным шелком, светятся своим собственным, теплым светом.
— Здравствуйте, мистер Моррис, — воркующим голосом произносит она.
— Маэстра, — удивленно отвечаю я.
С какой стати Джинин Уэммейкер отправлять с нами столь дорогую жемчужную модель? Вполне хватило бы обычной серой копии, чтобы выслушать мой отчет. Да и вообще зачем нужен риск? Информацию можно переслать по Сети.
Обычно мои Серые наделены нормальными мужскими реакциями. Разумеется, ее искусство не оставляет меня равнодушным, одновременна привлекая и отталкивая, затрагивая агрессивные струны сексуальности. Впрочем, это ведь ее работа.
Как любой нормальный взрослый, я могу подавлять такие реакции. В частности, мыслями о честной, прямодушной, уважающей себя Кларе. И, конечно, Уэммейкер знает это, поэтому ее цель не в том, чтобы повлиять на меня.
Тогда зачем она здесь? Тем более жемчужная копия. Такие делают для особо чувственных наслаждений. А может быть, эта миссия даст ей шанс испытать нечто доселе неведомое?
Тревожные мысли… Уж не становлюсь ли я параноиком?
— Поехали, — говорит Джинин водителю.
Вот ее ничуть не беспокоит то, что я таращусь на нее. Наверное, она даже знает, о чем я думаю.
Где я?
Боковым зрением замечаю, что нахожусь все еще в «улье» у Ирэн. В центре комнаты лежит бледное тело «матки», окруженное десятком красноватых мини-копий. Ее полные двойники приходят и уходят, получив задания. Никто не произносит ни слова. В этом нет необходимости.
Все происходящее представляется мне в каком-то сюрреалистичном виде: ядро атома, окруженное дымкой электронов… Двойники отрываются от темно-бордовой массы, чтобы исполнить каждый свою миссию, представляющую интерес для всего улья. Другие, состарившиеся и умудренные опытом, возвращаются, неся современный нектар знания, который будет аккумулирован и затем разделен с другими копиями. И в центре реальный человек, роль которого заключается в том, чтобы впитывать и перераспределять знания, используя для всего остального имитаторы.
Надо признать, Ирэн производит впечатление. Она очень…
— Перестань, Альберт, соберись.
Как долго я был в отключке? Похоже, не больше минуты. Они хотели привести меня в порядок, залечить раны, нанесенные рассердившимися гладиаторами из «Радуги».
Получилось? У меня нигде не болит, но это ничего не значит. Руки и ноги вроде бы работают. Я ощупываю бок… ногу.
Вместо зияющих проломов под пальцами чувствуются уплотнения, напоминающие твердую ткань, которая возникает на месте шрамов. Под ней — онемение, бесчувственность. Но конечности сгибаются и разгибаются. Отличная работа, учитывая, сколько у них было времени, чтобы все срастить и замазать.
Но если уж кто-то и владеет современными технологиями, то это королева Ирэн.
Я сажусь и обнаруживаю, что на мне прекрасная одежда.
Передо мной высококачественная копия Ирэн и ее приятеля, парня «в клетку», вика Коллинса.
— Как вы себя чувствуете?
— Хм, удивительно хорошо. Сколько времени?
— Почти 14.30.
— Быстро.
— Мы значительно автоматизировали процесс ремонта. И добавлю, без особой помощи «ВП».
— Так вы подозреваете их в утайке этой технологии?
— Как вы понимаете, компания заинтересована в том, чтобы люди покупали больше новых заготовок. Конечно, ремонт поломанных дитто был бы выгоден с точки зрения экономии средств населения, улучшения психологической обстановки… Моральный аспект…
— Это имеет какое-то отношение к вашей главной проблеме? К прорыву в области продления жизни дитто?
Вик Коллинс кивает:
— Они взаимосвязаны. Вряд ли стоит ожидать, что «ВП» с готовностью поделится технологиями, подрывающими их рынок. Но закон требует, чтобы они их запатентовали и опубликовали. Иначе потеряют.
Вот откуда такая активность этого небольшого консорциума в намерении осуществить квазилегальный акт шпионажа. В случае успеха, если им удастся доказать, что «ВП» скрывает новую технологию, их ждет крупный денежный приз. До тридцати процентов стоимости патента. Они сами станут магнатами. Я бы с удовольствием обсудил эту тему, но время поджимало — у меня в запасе всего несколько часов. В отличие от Ирэн мне некуда сегодня вернуться. Некуда и не к кому, если только я выполню условия сделки.
— Поговорим о «ВП»?
— Да, но нам надо идти. Вы готовы?
Я спрыгиваю со стола. Если не считать неприятного чувства окоченения под шрамами, все, похоже, в порядке.
— А вы?
— Мы собрали все необходимое, что потребуется вам для проникновения в «ВП».
— Проникнуть? Я согласился кое-что разведать для вас, но только строго законным образом.
— Извините, я просто употребил не то слово. Пожалуйста, пройдите сюда.
Боли нет, но я все же немного прихрамываю, следуя за Ирэн и Коллинсом к выходу из «Радуги». Мы оказываемся на тихой улочке, где нас ожидает молчаливый водитель, придерживающий дверцу фургона с затемненными стеклами. Я останавливаюсь — прежде чем садиться, надо прояснить кое-какие вопросы.
— Вы так и не объяснили, что именно предстоит искать.
— Инструкции получите по пути. Надеемся, теперь, когда к вам вернулось утраченное проворство, вы сумеете раскопать то, что нас интересует.
— Сделаю все возможное, — говорю я и, вспомнив о рекордере, добавляю: — В рамках закона.
— Естественно, дитМоррис. О чем-либо незаконном мы не стали бы вас и просить.
Верно, думаю я, стараясь проникнуть в его мысли. Но это бесполезно. Глиняные глаза — это не окна души. Да и вопрос о том, есть ли «душа» в таких, как мы, еще остается спорным.
В салоне я обнаруживаю четвертого члена нашей группы. Она улыбается мне соблазнительно, маняще. Но при этом держа на расстоянии. Ее белоснежные ножки, обтянутые экстравагантным шелком, светятся своим собственным, теплым светом.
— Здравствуйте, мистер Моррис, — воркующим голосом произносит она.
— Маэстра, — удивленно отвечаю я.
С какой стати Джинин Уэммейкер отправлять с нами столь дорогую жемчужную модель? Вполне хватило бы обычной серой копии, чтобы выслушать мой отчет. Да и вообще зачем нужен риск? Информацию можно переслать по Сети.
Обычно мои Серые наделены нормальными мужскими реакциями. Разумеется, ее искусство не оставляет меня равнодушным, одновременна привлекая и отталкивая, затрагивая агрессивные струны сексуальности. Впрочем, это ведь ее работа.
Как любой нормальный взрослый, я могу подавлять такие реакции. В частности, мыслями о честной, прямодушной, уважающей себя Кларе. И, конечно, Уэммейкер знает это, поэтому ее цель не в том, чтобы повлиять на меня.
Тогда зачем она здесь? Тем более жемчужная копия. Такие делают для особо чувственных наслаждений. А может быть, эта миссия даст ей шанс испытать нечто доселе неведомое?
Тревожные мысли… Уж не становлюсь ли я параноиком?
— Поехали, — говорит Джинин водителю.
Вот ее ничуть не беспокоит то, что я таращусь на нее. Наверное, она даже знает, о чем я думаю.
Глава 14
ПОД ФАЛЬШИВЫМ ФЛАГОМ
…или как реальный Альберт узнает, что его снова обдурили…
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я. — Человек, попавший в Сеть, не Махарал?
Мой эбеновый двойник щелкнул пальцами, мигнул, и по экрану побежали «картинки». Я увидел коллаж из записей, сделанный пару недель назад, когда ученый прогуливался по какому-то авеню, забитому пешеходами и гидроциклистами. Передо мной тянулись витрины модных супермаркетов, где можно попробовать образцы миллиона продуктов, выбрать то, что вам нравится, и, придя домой, обнаружить, что покупка уже доставлена курьером-дитто.
На первый взгляд Махарал прогуливался в свое удовольствие, с интересом разглядывая все подряд и неспешно переходя от одного бутика к другому. В районе, подобном этому, камер больше, чем на обычной улице. А потому компиляция, составленная моим аватаром, представляла собой почти непрерывную ретроспективную мозаику, в которой наш объект перемещался из поля зрения одной камеры в зону наблюдения другой.
— Вот! Заметил что-нибудь странное? — спросил Эбеновый.
— А что тут замечать?
Я пожал плечами, чувствуя себя как-то неуютно под немигающим взглядом своей имитации и зная, какое презрение я испытываю к себе реальному, когда пребываю в этой черной форме.
Он щелкнул языком. «Картинка» на экране замерла. Мы увидели Махарала, стоящего в небольшой толпе зевак, что наблюдали за уличным артистом, создающим скульптуры из дыма-геля. Хрупкие строения росли и расцветали, как призрачные видения, поднимаясь и обретая форму, которую придавал им мастер, осторожно выдыхая воздух. Какая-то девочка хлопнула в ладоши, и строение угрожающе накренилось, задрожало, но, повинуясь движению губ виртуоза, выпрямилось и снова потянулось вверх.
Демонстрируя не меньшее искусство, мой голем ловко скомпоновал «картинку» из трех кадров, на каждом из которых плаза представала под несколько иным углом зрения. Изображение увеличилось, фокусируясь на лице Махарала. Ученый улыбался. Все казалось нормальным. Но чем дальше я вглядывался, тем сильнее становилось ощущение того, что что-то не так.
— Ближе, — сказал я. — Текстура кожи… Боже, он не настоящий!
— Теперь я вижу, — прокомментировала Нелл. — Обратите внимание на лоб объекта. Грим скрывает ярлык.
Я покачал головой. Мы смотрели на дитто.
— Хм. Похоже, наш милый доктор совершил нарушение, которое тянет на все девять баллов. Кожа затонирована под человеческую. Оттенок девяносто четырех, если быть точным. Двойникам запрещено иметь этот оттенок при появлении в общественных местах.
Да, дело серьезное. Это не Каолин с неудачной попыткой подставить мне своего двойника. Во-первых, там использовалась любительская маскировка под архетип, во-вторых, Каолин находился дома. А вот Махарал, очевидно, под влиянием прогрессирующей паранойи, не остановился перед риском заработать крупный штраф при попытке выбраться из города незамеченным.
Я взглянул на индикатор времени. После того как Махарал миновал камеру высокого разрешения, позволяющую легко провести проверку на подлинность, прошло двенадцать минут. Значит, замена имела место где-то в этом временном отрезке. Но когда именно?
— Прокрути назад, Нелл. Где у нас наибольший зазор после 14.36?
Фигуры на площади пришли в движение, но только в реверсивном режиме. Двойник Махарала, ловко лавируя в толпе спиной вперед, промчался по улице и исчез в магазине, предлагавшем широкий выбор мужских пальто. Мой аватар попытался договориться с системой безопасности универмага, но получил отказ в допуске к информации, имеющей отношение к частной жизни клиентов. Упрямая программа твердо стояла на своем. Не помогло ни свидетельство о смерти Махарала, ни разрешение Риту. Наверное, придется встречаться лично с менеджером.
— Долго он там был? — спросил я.
— Чуть больше двух минут.
Вполне достаточно, чтобы поменяться местами с дожидающимся владельца дитто. Но риск очень большой. Хотя в наши дни сканеры-детекторы, обнаруживающие самые хитро спрятанные камеры, продаются на каждом углу, никто не может быть абсолютно уверен в отсутствии слежки. Похоже, Махарал не сомневался в своих способностях.
Теперь мне нужно было поручить новому аватару провести обратное сканирование и выяснить, когда в магазине появился дитто. Вероятно, он пришел замаскированным и провел несколько часов, спрятавшись за вешалками или где-то еще. После замены реальный Махарал, наверное, выждал какое-то время, сменил обличье и лишь затем, убедившись, что двойник успешно прошел все обычные проверки, покинул магазин.
Я и сам не раз прибегал к такой уловке.
— Не исключено, что ему помогал хозяин магазина, — предположил Эбеновый. — Дитто могли доставить в ящике, реального Махарала вынесли в нем же.
Я вздохнул: впереди много довольно скучной работы с просмотром бесчисленных записей.
— Не горюй, с этим я справлюсь сам, — подбодрил меня двойник. — Другие наши дела уже под контролем. И, думаю, тебе будет небезынтересно взглянуть на то, что мне удалось обнаружить на месте аварии.
Он поднялся и направился к узкой и неглубокой нише, в которой я и сам провел немало счастливых часов, погрузившись в то, что доставляло мне наибольшее удовольствие. Какая радость сравнима с радостью профессионала, занятого любимым делом! Глядя вслед своему двойнику, я испытывал чувство зависти к нему и благодарности Махаралу и Каолину, помогавшим развитию диттотехнологии. Какое же это преимущество, когда у тебя есть востребованное рынком умение.
Эбеновый оказался прав. Изучение места аварии вывело наше расследование на новый уровень.
На экране лежала бескрайняя пустыня, жутковатая область, где реальные образы встречаются так же редко, как питьевая вода, и где требуется незаурядная ловкость, чтобы обнаружить след движущейся машины. Следуя моим инструкциям, Нелл прошла по едва заметным отметинам, оставленным завихрениями воздушного потока. От места гибели Махарала мой компьютер добрался до невысокого горного хребта вблизи мексиканской границы, неподалеку от Международной Боевой Арены. Я знал, что след мини-торнадо неизбежно затеряется в гуляющих по каньону вихрях.
Но мне уже хватило того, что я увидел. Знакомая местность.
— Уррака Меса, — прошептал я.
— Что вы сказали? — спросила Нелл. Я покачал головой.
— Свяжись с Риту Махарал: нам нужно поговорить.
Мой эбеновый двойник щелкнул пальцами, мигнул, и по экрану побежали «картинки». Я увидел коллаж из записей, сделанный пару недель назад, когда ученый прогуливался по какому-то авеню, забитому пешеходами и гидроциклистами. Передо мной тянулись витрины модных супермаркетов, где можно попробовать образцы миллиона продуктов, выбрать то, что вам нравится, и, придя домой, обнаружить, что покупка уже доставлена курьером-дитто.
На первый взгляд Махарал прогуливался в свое удовольствие, с интересом разглядывая все подряд и неспешно переходя от одного бутика к другому. В районе, подобном этому, камер больше, чем на обычной улице. А потому компиляция, составленная моим аватаром, представляла собой почти непрерывную ретроспективную мозаику, в которой наш объект перемещался из поля зрения одной камеры в зону наблюдения другой.
— Вот! Заметил что-нибудь странное? — спросил Эбеновый.
— А что тут замечать?
Я пожал плечами, чувствуя себя как-то неуютно под немигающим взглядом своей имитации и зная, какое презрение я испытываю к себе реальному, когда пребываю в этой черной форме.
Он щелкнул языком. «Картинка» на экране замерла. Мы увидели Махарала, стоящего в небольшой толпе зевак, что наблюдали за уличным артистом, создающим скульптуры из дыма-геля. Хрупкие строения росли и расцветали, как призрачные видения, поднимаясь и обретая форму, которую придавал им мастер, осторожно выдыхая воздух. Какая-то девочка хлопнула в ладоши, и строение угрожающе накренилось, задрожало, но, повинуясь движению губ виртуоза, выпрямилось и снова потянулось вверх.
Демонстрируя не меньшее искусство, мой голем ловко скомпоновал «картинку» из трех кадров, на каждом из которых плаза представала под несколько иным углом зрения. Изображение увеличилось, фокусируясь на лице Махарала. Ученый улыбался. Все казалось нормальным. Но чем дальше я вглядывался, тем сильнее становилось ощущение того, что что-то не так.
— Ближе, — сказал я. — Текстура кожи… Боже, он не настоящий!
— Теперь я вижу, — прокомментировала Нелл. — Обратите внимание на лоб объекта. Грим скрывает ярлык.
Я покачал головой. Мы смотрели на дитто.
— Хм. Похоже, наш милый доктор совершил нарушение, которое тянет на все девять баллов. Кожа затонирована под человеческую. Оттенок девяносто четырех, если быть точным. Двойникам запрещено иметь этот оттенок при появлении в общественных местах.
Да, дело серьезное. Это не Каолин с неудачной попыткой подставить мне своего двойника. Во-первых, там использовалась любительская маскировка под архетип, во-вторых, Каолин находился дома. А вот Махарал, очевидно, под влиянием прогрессирующей паранойи, не остановился перед риском заработать крупный штраф при попытке выбраться из города незамеченным.
Я взглянул на индикатор времени. После того как Махарал миновал камеру высокого разрешения, позволяющую легко провести проверку на подлинность, прошло двенадцать минут. Значит, замена имела место где-то в этом временном отрезке. Но когда именно?
— Прокрути назад, Нелл. Где у нас наибольший зазор после 14.36?
Фигуры на площади пришли в движение, но только в реверсивном режиме. Двойник Махарала, ловко лавируя в толпе спиной вперед, промчался по улице и исчез в магазине, предлагавшем широкий выбор мужских пальто. Мой аватар попытался договориться с системой безопасности универмага, но получил отказ в допуске к информации, имеющей отношение к частной жизни клиентов. Упрямая программа твердо стояла на своем. Не помогло ни свидетельство о смерти Махарала, ни разрешение Риту. Наверное, придется встречаться лично с менеджером.
— Долго он там был? — спросил я.
— Чуть больше двух минут.
Вполне достаточно, чтобы поменяться местами с дожидающимся владельца дитто. Но риск очень большой. Хотя в наши дни сканеры-детекторы, обнаруживающие самые хитро спрятанные камеры, продаются на каждом углу, никто не может быть абсолютно уверен в отсутствии слежки. Похоже, Махарал не сомневался в своих способностях.
Теперь мне нужно было поручить новому аватару провести обратное сканирование и выяснить, когда в магазине появился дитто. Вероятно, он пришел замаскированным и провел несколько часов, спрятавшись за вешалками или где-то еще. После замены реальный Махарал, наверное, выждал какое-то время, сменил обличье и лишь затем, убедившись, что двойник успешно прошел все обычные проверки, покинул магазин.
Я и сам не раз прибегал к такой уловке.
— Не исключено, что ему помогал хозяин магазина, — предположил Эбеновый. — Дитто могли доставить в ящике, реального Махарала вынесли в нем же.
Я вздохнул: впереди много довольно скучной работы с просмотром бесчисленных записей.
— Не горюй, с этим я справлюсь сам, — подбодрил меня двойник. — Другие наши дела уже под контролем. И, думаю, тебе будет небезынтересно взглянуть на то, что мне удалось обнаружить на месте аварии.
Он поднялся и направился к узкой и неглубокой нише, в которой я и сам провел немало счастливых часов, погрузившись в то, что доставляло мне наибольшее удовольствие. Какая радость сравнима с радостью профессионала, занятого любимым делом! Глядя вслед своему двойнику, я испытывал чувство зависти к нему и благодарности Махаралу и Каолину, помогавшим развитию диттотехнологии. Какое же это преимущество, когда у тебя есть востребованное рынком умение.
Эбеновый оказался прав. Изучение места аварии вывело наше расследование на новый уровень.
На экране лежала бескрайняя пустыня, жутковатая область, где реальные образы встречаются так же редко, как питьевая вода, и где требуется незаурядная ловкость, чтобы обнаружить след движущейся машины. Следуя моим инструкциям, Нелл прошла по едва заметным отметинам, оставленным завихрениями воздушного потока. От места гибели Махарала мой компьютер добрался до невысокого горного хребта вблизи мексиканской границы, неподалеку от Международной Боевой Арены. Я знал, что след мини-торнадо неизбежно затеряется в гуляющих по каньону вихрях.
Но мне уже хватило того, что я увидел. Знакомая местность.
— Уррака Меса, — прошептал я.
— Что вы сказали? — спросила Нелл. Я покачал головой.
— Свяжись с Риту Махарал: нам нужно поговорить.
Глава 15
ИГРЫ ДВОЙНИКОВ
…или как чудовище Франкенштейна узнает, почему ему не положено жить…
К счастью, Альберт не отозвал мою кредитную карточку, так что мне удалось вскочить в микротакси, следующее от Одеон-сквер через Реал-таун. Гиромобиль с его единственным колесом и двумя далеко не роскошными сиденьями имел преимущество в скорости, но уступал другим средствам передвижения по части безопасности, поскольку водитель не умолкая говорил и говорил о войне.
Очевидно, сражение в пустыне складывалось не в нашу пользу.
Вину за это шофер возлагал на плохое руководство, иллюстрируя свою точку зрения показом сцен последних боев. В результате я оказался зажатым с обеих сторон жуткими голографическими образами. Страшные картины разрушений, причиненных взрывами бомб и снарядов, сменялись жаркими рукопашными схватками, в которых солдаты резали друг друга лучами лазеров и расчленяли холодным оружием под бодрые комментарии какого-то оптимиста.
За многие годы Альберт научился кое-чему у Клары и знал, что общее мнение досужих зрителей ничего не стоит. Хозяин такси имел лицензию на 11 желтых и черных-в-клетку двойников, каждый из которых, вероятно, веселил загнанных в угол пассажиров такими вот разглагольствованиями. Тем не менее ему удавалось сохранять достаточно высокий индекс положительных отзывов и не сокращать свой автопарк. За счет чего?
Ответ — за счет скорости. В этом ему не откажешь. Когда мы приехали, я испытал огромную радость оттого, что все закончилось благополучно. Я расплатился и поспешил затеряться в бетонном лабиринте Фейрфакс-парка.
Большой Альберт не любит этого места. Никакой зелени. Слишком много бетонных трапов. Спиральных лестниц, торчащих глыб. Они появились тогда, когда реальные дети все свободное время отдавали катанию на скейтбордах, скутерах, спортивных велосипедах, рискуя сломать шею ради ни с чем не сравнимого удовольствия. Потом детей увлекли другие забавы, а лабиринт с его железобетонными стенами и башнями опустел, как поле давних битв, но остался, потому что сносить его было слишком дорого.
Пэлли здесь нравится. Развалины представляют собой нечто вроде клетки Фарадея, блокируя радиосигналы, сбивая с толку насекомых-шпионов и жуков-слухачей, а нагретые бетонные поверхности слепят визуальные и инфракрасные сенсоры. Иногда на него наваливаются приступы ностальгии, и тогда он раскатывает по отполированным временем древним склонам на своем новейшем кресле-каталке, перепрыгивая через бортики, проносясь по желобам, выделывая головокружительные трюки, а катетеры и трубки вьются вокруг Пэла, словно боевые знамена. Есть развлечения, которые можно испытать только во плоти. Пусть даже от этой плоти мало что осталось.
Альберт мирится с причудами Пэла, наверное, потому что чувствует себя виноватым. Возможно, он считает, что в ту ночь ему следовало удержать друга от опасной прогулки, закончившейся для Пэла столь плачевно: он попал в засаду, претерпел жуткие пытки и только чудом остался жив. Но как можно удержать наемника, для которого жизнь без опасности так же немыслима, как для наркомана жизнь без наркотика? Как можно удержать того, кто сам вошел в устроенную для него западню? Как остановить безумца, напрашивающегося на то, чтобы ему отстрелили яйца? Черт, любой из глиняных двойников Альберта осторожнее, чем реальный Пэл.
Я нашел его в тени «Мамочкиного страха», самого большого трамплина для сорвиголов-скутеристов. Лично меня тошнит от одного взгляда на этот крутой спуск, обрывающийся на высоте пяти метров. Пэл был не один. Компанию ему составляли двое мужчин. Реальных. Стоя по обе стороны от биотронного кресла Пэла, они настороженно поглядывали друг на друга.
Мне стало немного не по себе, и тревожное ощущение только усилилось, когда один из двоих, блондин, посмотрел на меня так, словно меня не было. Другой же дружелюбно улыбнулся. Высокий и немного суховатый, он показался мне знакомым.
Очевидно, сражение в пустыне складывалось не в нашу пользу.
Вину за это шофер возлагал на плохое руководство, иллюстрируя свою точку зрения показом сцен последних боев. В результате я оказался зажатым с обеих сторон жуткими голографическими образами. Страшные картины разрушений, причиненных взрывами бомб и снарядов, сменялись жаркими рукопашными схватками, в которых солдаты резали друг друга лучами лазеров и расчленяли холодным оружием под бодрые комментарии какого-то оптимиста.
За многие годы Альберт научился кое-чему у Клары и знал, что общее мнение досужих зрителей ничего не стоит. Хозяин такси имел лицензию на 11 желтых и черных-в-клетку двойников, каждый из которых, вероятно, веселил загнанных в угол пассажиров такими вот разглагольствованиями. Тем не менее ему удавалось сохранять достаточно высокий индекс положительных отзывов и не сокращать свой автопарк. За счет чего?
Ответ — за счет скорости. В этом ему не откажешь. Когда мы приехали, я испытал огромную радость оттого, что все закончилось благополучно. Я расплатился и поспешил затеряться в бетонном лабиринте Фейрфакс-парка.
Большой Альберт не любит этого места. Никакой зелени. Слишком много бетонных трапов. Спиральных лестниц, торчащих глыб. Они появились тогда, когда реальные дети все свободное время отдавали катанию на скейтбордах, скутерах, спортивных велосипедах, рискуя сломать шею ради ни с чем не сравнимого удовольствия. Потом детей увлекли другие забавы, а лабиринт с его железобетонными стенами и башнями опустел, как поле давних битв, но остался, потому что сносить его было слишком дорого.
Пэлли здесь нравится. Развалины представляют собой нечто вроде клетки Фарадея, блокируя радиосигналы, сбивая с толку насекомых-шпионов и жуков-слухачей, а нагретые бетонные поверхности слепят визуальные и инфракрасные сенсоры. Иногда на него наваливаются приступы ностальгии, и тогда он раскатывает по отполированным временем древним склонам на своем новейшем кресле-каталке, перепрыгивая через бортики, проносясь по желобам, выделывая головокружительные трюки, а катетеры и трубки вьются вокруг Пэла, словно боевые знамена. Есть развлечения, которые можно испытать только во плоти. Пусть даже от этой плоти мало что осталось.
Альберт мирится с причудами Пэла, наверное, потому что чувствует себя виноватым. Возможно, он считает, что в ту ночь ему следовало удержать друга от опасной прогулки, закончившейся для Пэла столь плачевно: он попал в засаду, претерпел жуткие пытки и только чудом остался жив. Но как можно удержать наемника, для которого жизнь без опасности так же немыслима, как для наркомана жизнь без наркотика? Как можно удержать того, кто сам вошел в устроенную для него западню? Как остановить безумца, напрашивающегося на то, чтобы ему отстрелили яйца? Черт, любой из глиняных двойников Альберта осторожнее, чем реальный Пэл.
Я нашел его в тени «Мамочкиного страха», самого большого трамплина для сорвиголов-скутеристов. Лично меня тошнит от одного взгляда на этот крутой спуск, обрывающийся на высоте пяти метров. Пэл был не один. Компанию ему составляли двое мужчин. Реальных. Стоя по обе стороны от биотронного кресла Пэла, они настороженно поглядывали друг на друга.
Мне стало немного не по себе, и тревожное ощущение только усилилось, когда один из двоих, блондин, посмотрел на меня так, словно меня не было. Другой же дружелюбно улыбнулся. Высокий и немного суховатый, он показался мне знакомым.