Брин Дэвид. Глина

   Может, стоило остаться дома и погибнуть при взрыве ракеты? По крайней мере было бы быстрее.
   Вторник вообще не лучший день для начала больших предприятий.
   Клара, извини. Мне так жаль. Я пытался… А вот и еще симптомы… Или что-то с моими чувствами? Пространство между двумя неподвижными големами словно сгустилось… оно осязаемо… по нему пробегает рябь… Я не могу уловить ритм пульсации… он ускользает от меня… его невозможно зафиксировать. Это как дымовые образы-интерпретации, передающие психическое состояние маньяка.
   На мгновение передо мной предстало видение — комната заполнена десятками — нет, сотнями! — идентичных призрачных существ, их число множится, но странно — места хватает всем, и они выстраиваются стройными рядами. Затем через них проходит маятник… вскипает волна… фигуры трансформируются, у них появляются лица.
   А вот Йосил Махарал. Он проплыл мимо…
   — Альберт, вы в порядке? — взволнованно прошептала Риту, но я оттолкнул ее руку.
   Пусть считает, что я на нее злюсь. Мне не хотелось ее инфицировать.
   Мне никого не хотелось инфицировать. Преодолевая тошноту, спазмы, дезориентацию, я заставил себя отвернуться от раскачивающегося на платформе голема и обвел взглядом вспомогательное оборудование. Вот.
   Компьютер. Дорогущая модель, AI-XIX. Умная штуковина. Возможно, именно эта симпатичная игрушка контролирует весь процесс. Как раз то, с чем я еще в силах справиться, разбить вдребезги, не вникая в детали.
   Смогу ли я дойти до него и сделать все быстро? По крайней мере — это цель. Стоявший рядом Бета — возможно, тот самый который разговаривал с нами в туннеле — внезапно закричал странным, удивившим меня жалобным голосом. Никогда не слышал, чтобы Бета так кричал.
   — Йосил! Отец, остановись… мы договорились!

Глава 60
КРУТАЯ СМЕСЬ
…или борьба обостряется…

   Черт бы побрал это импринтированное в одно из големтел стремление диктовать!
   Между двумя полосами глазера поднимается новая Постоянная Волна. Вскоре она перехлестнет границы, вырвется из глиняных кукол и еще несколько недель будет подпитываться энергией умирающего города, смерти, посланной миллионами угасающих душ. Этой пищи должно хватить для полного перехода от создания к Создателю.
   Пока истекают последние секунды, в лаборатории продолжается отчаянная борьба. Чья личность будет импринтирована в сотворенное глазером божество? Сейчас волноформа колеблется между двумя возможными состояниями — двумя диссонирующими дефинициями.
   «Я».
   Теперь ко мне присоединяется Йосил, наши волны перехлестываются, вскипая и бурля, как две несмешивающиеся жидкости. Нам обоим не нравится это противоестественное слияние. Примерно то же самое испытываешь, когда пытаешься загрузить в себя память чужого дитто, — ощущения таковы, что вторую попытку никто не предпринимает. Как можно разделить что-то, не согласовав измерения, например, право — лево? Верх — низ? Вход — выход?
   Здесь все субъективно, и даже углы отражения абсолютно разные.
   Общность придет, когда я наконец поднимусь над этим ландшафтом как всетрансформирующее божество. Я установлю ясные, понятные, простые и универсальные измерения, а потом приглашу всех присоединиться ко мне в бескрайнем новом космосе. Используя сырье более фундаментальное, чем вакуум, мы создадим звезды, планеты, новые земли.
   Но сначала нужно захватить контроль.
   Я вышел на старт первым и за последние несколько часов вырос неизмеримо. Но мой противник лучше знает теорию. И у него позиционное преимущество. С каждым качанием маятник, как нож, проходит через мягкий центр глазера. Наиболее энергетическое и восприимчивое место.
   И еще. Меня отвлекает присутствие реального Альберта. Он где-то совсем близко. Красный дитто видит его непосредственно — он спускается по ступенькам, держась за перила, и выглядит чертовски плохо. Бледный, потный, дрожащий. Развалина.
   И каждый его шаг отдается сотрясением глазера.
   Он мой архетип… это из-за него я не потерял самосознание.
   Сейчас он мешает. Стоит у меня на пути.
   Бедняге Альберту, наверное, придется уйти.

Глава 61
ИЗБАВЛЯЕМСЯ ОТ ИЗЛИШКОВ
…или как Зеленый прощается с конечностью.

   Вы когда-нибудь пробовали оторвать себе ногу? Для этого необходима мотивация.
   Немного легче, если вы уже разваливаетесь.
   И все равно, действуя одной рукой, я добился немногого. А тем временем часики тикали, отсчитывая последние секунды перед запуском ракет.
   Позволь предложить совет.
   Как ни надоел мне этот голос, но пока его подсказки помогали. Вскоре я ощутил прикосновение. Словно кто-то дотронулся до моей превращающейся в корку кожи и даже проник под нее.
   Этот отросток больше не часть тебя.
   Представь себе это.
   Отбрось его.
   Используй энзимы для отторжения.
   Вот так…
   Мои познания в химии в лучшем случае можно назвать элементарными. Но инструкции, данные голосом, помогли. Я как будто вспомнил давно утраченный навык. Ну конечно, все же естественно, подумал я, стараясь не акцентировать внимание на том, что помощь пришла от воображаемого друга. Все просто.
   Боль и слабость ушли, а оставшаяся в ноге энергия сама направила себя не на растворение, а на замораживание.
   Уже следующая попытка была вознаграждена сухим треском. Я потянул сильнее, и конечность отломилась. Чуть ниже бедра.
   Теперь в моей руке оказалась прекрасная копия человеческого члена, исполненная в обожженной глине, согнутая в колене. Я поднял ее. Симпатичная нога. Но не очень удобное метательное орудие. Вряд ли она обладает прекрасными аэродинамическими свойствами.
   Наведение завершено, объявила надпись на контрольной панели пусковой установки. Ракета № 1 малиновой боеголовкой скользнула в желоб.
   Система к пуску готова.
   Машина загудела, и я понял, что у меня остался только один шанс.

Глава 62
ГЛИНА — ЭТО ВЕЩЬ
…или встреча через двадцать секунд…

   Спускаясь по ступенькам, я чувствовал себя так, словно мои ступни превратились в деревянные колодки, прикрепленные к хлипким, разваренным макаронам. Я цеплялся за перила, обливаясь потом и корчась от приступов тошноты. Меня бы давно вырвало, если бы за последние дни в мой желудок попало хоть что-то, кроме нескольких протеиновых батончиков.
   Конечно, голод и истощение играли свою роль, но главная причина столь быстрого упадка сил и ухудшения общего состояния заключалась в другом: наверняка я подхватил какую-то заразу, упрятанную самоуверенными генералами в тайное хранилище военной базы. Инструмент геноцида, запрещенный договором. Но разве оружие выбрасывают?
   Не являются ли мои страдания предвестником скорых мучений миллионов людей? Я не знал, что происходит в лаборатории с направленными на двух распятых дитто антеннами и маятником, раскачивающимся между ними. Все это напоминало кошмар в духе Иеронима Босха.
   Но я знал, что вирусы имеют к этому какое-то отношение, и ничем хорошим дело не кончится.
   Значит, все просто. Я должен вмешаться.
   Только вот как?
   У старины Пэла есть на такой случай своя философия: «Когда не хватает ума или хитрости, просто вставляй палки в колеса».
   Дурацкое кредо. Но, похоже, ничего другого не оставалось. Если чему-то помешать, то, возможно, Клара и ее друзья успеют догадаться, что здесь что-то не так. Они займутся остальным. Поэтому что бы здесь ни творилось, надо лишь найти способ вмешаться.
   Главное — за что-то уцепиться. Борясь с нарастающими позывами рвоты, я сосредоточился на компьютере и… стоявшем рядом складном металлическом стуле. Вот колесо, а вот и палка. При условии, что когда я туда доберусь, у меня еще останутся силы поднимать мебель.
   А вот это представлялось сомнительным, так как симптомы ухудшались. Где-то на полпути меня окружили какие-то гадкие невидимые существа с когтистыми лапами и жалами. Воображение, решил я. Мозг выдумывает объяснения сигналам тела.
   Шевелись.
   Отлично. Но стоило мне сделать еще пару шагов, как к фантомам добавились всплески воспоминаний, и я остановился.
   Безошибочный цветочный аромат парка на Чавес-авеню. Копья и щиты над открытым гробом.
   Плачущая Риту, утешаемая кем-то с кожей цвета блестящего олова.
   Я прокрадываюсь по двору мимо трех ребятишек… сворачиваю и вижу пистолет в руке усмехающегося призрака…
   Это не были мои личные воспоминания. Я не помнил, чтобы что-то подобное происходило с кем-либо из моих вернувшихся домой дитто. Но ощущение дежа-вю было настолько сильным, словно я наблюдал все происходившее с различных точек наблюдения.
   Пробуждение в каком-то заполненном жидкостью сосуде.
   Осмотр глиняных табличек с клинописными знаками… боль… невообразимая боль… причиненная машиной… эта машина усиливает полутона моей Постоянной Волны и одновременно стирает все остальное…
   Продравшись сквозь толпу кусачих фантомов, я услышал вполне реальные крики. Кричали Бета и Риту и, наверное, кто-то еще. Но звуки были такие низкие, словно само время замедлило свой ход. Я разбирал лишь отдельные слова, да и в любом случае — страсти кричавших казались нематериальными. Моя нога повисла над полом.
   Я почему-то знал, что еще один шаг каким-то образом усугубит ситуацию. Взглянув налево, я увидел, что стою почти на одной линии с Красным и Серым, застывшими друг напротив друга. Ближайший дитто — это был Серый — медленно повернул голову, и на меня посмотрели знакомые глаза.
   И тут, совершенно неожиданно и непрошено, в мою голову проникли сбивчивые слова.
 
   Реальный Альберт выглядит чертовски плохо. Бледный, потный, дрожащий. Развалина.
 
   Что это? Еще один симптом?
   Нет, приказал я себе. Не отвлекаться. Надо поспешить на рандеву со стулом, а до него еще метра два.
   Последние дюймы… я опустил ногу на пол и…
   …словно небеса обрушились на землю! В голову мне вторгся невероятно глубокий, гремящий бас.
 
   Неужели реальный Альберт умирает?
   Сколько ему осталось? Что, если органический «якорь» сорвется прежде, чем глазер выйдет на пик?
   Прикинем…
   Возможно, смерть подхлестнет мою волноформу, подбросит ее выше Йосила. И даже вышвырнет его из спектра!
 
   Что за черт? Острая боль пронзила теменные доли. Я покачнулся от мощного прилива мыслей Похоже на дитторазгрузку, только…
 
   С каждым шагом маятника мой враг атакует все отчаяннее. Никаких компромиссов. Если приз не достанется мне, то пусть не достанется никому!
   Мы с Йосилом можем даже уничтожить друг друга, и тогда неуправляемая волна обрушится на город. Люди обречены, они умрут в муках… Нельзя, чтобы такие жертвы оказались напрасными.
 
   Оглушенный могуществом этого нового существа, его громыхающими в моей голове мыслями, я спрашиваю себя: а при чем тут?..
   С другой стороны, почему это невозможно? Нельзя читать мысли посторонних, только своих копий.
 
   Реальный Альберт начинает понимать! Я помогу ему, прежде чем маятник вернется.
   В любом случае он умирает. Узнав, какова ставка, Альберт сделает то, что нужно.
   Мой создатель воссоединится со мной в самый подходящий момент. Как кстати!
 
   Грохочущие в голове мысли, как пена приливной волны, были только внешним слоем чудовищной загрузки. Обхватив голову руками, я кричал, вбирая события последних дней, узнавая…
   …что случилось с Серым, пропавшим во вторник в «Каолин Мэнор». Став сверхсуществом, он превратился в часть громадной машины, ужасную цель которой я только теперь начал понимать…
   …кто спалил мой дом и сад — негодяй дитто, убивший собственного рига. Тот самый, который раскачивается сейчас на платформе-маятнике, вопя как сумасшедший. В следующую секунду я узнал, зачем… и что значит быть «якорем»…
   …и что мне предлагают…
   …и цену…
 
   Наши структуры сплетаются. Реальный Альберт видит то, что вижу я. Благоговейный ужас охватывает его, когда перед ним возникает духовный ландшафт с разбросанными по берегу скоплениями водорослей.
   Загляни поглубже, Альберт. Видишь, как возник этот ландшафт из бесконечных потенциалов Моря Дирака. Дремлющий на протяжении 10 миллиардов лет, он ждет того, кто сможет наблюдать. Того, кто сумеет…
 
   Стоп!
   Вся эта техночушь идет от дитЙосила. Пока его спектр рассекает Постоянную Волну, он пытается навязать Божественному свою точку зрения.
   Сколько же еще нужно щелчков, чтобы наш конфликт разрушил все?
 
   Решение зависит от Альберта. Реального Альберта. Решай! — говорю я маленькому органическому человечку, которым сам когда-то был. Решай же!
 
   Наши мысли не были синхронизированы для того, измененного и усиленного «меня», время шло иначе, его голос то нарастал, то затихал. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы своим медлительным органическим мозгом ухватить суть открытия, совершенного отцом Риту. И его план закончить возведение жизненного купола.
   Сколько раз я со вздохом раздражения отворачивался от мистиков, понимавших слово «душа» буквально, усматривавших за нашей банальной способностью вести несколько параллельных жизней неясную надежду — или скрытую угрозу — на то, что человечество переступило черту, за которой его ждет новая судьба.
   И вот я здесь. И мне предлагают ключевую роль в величайшем событии со времен Большого Взрыва!
   Чтобы получить ее, мне всего лишь надо умереть.
   Это случится в любом случае. Ты лишь ускоришь событие на несколько минут.
   Вообще-то мне не нравится, когда меня подталкивают.
   Схвати что-нибудь. Хотя бы дубинку.
   Оглядевшись, я заметил лежащий на консоли острый карандаш и не успел даже что-то подумать, как он оказался у меня в руке, а рука потянулась к правому глазу.
   Одно резкое движение — и вот вам новый мир.
   — О Боже, — простонал я.
   И в ответ прозвучал мой собственный голос:
   — Да. Я здесь. И будь уверен, это пойдет мне на пользу.

Глава 63
УДЕРЖИВАЯ СОЗНАНИЕ…
…или пять судьбоносных секунд…

   Лежа на холодном каменном полу, я держал на весу свое единственное оружие — согнутую в колене и успевшую окаменеть ногу, оторванную мной от собственного тела.
   У меня был всего лишь один шанс бросить ее так, как надо. В пусковой установке что-то щелкнуло, а на экране загорелась надпись — «готов».
   Зануда, направивший меня сюда, замолк. Вообще-то без публики как-то скучно.
   Давай, сказал я себе.
   Рука — мой единственный функционирующий орган — напряглась…

Глава 64
…ХОЗЯИНА
…и еще двадцать…

   Заостренный конец карандаша приблизился к глазу. Машина послала мне сигнал поддержки. Один тычок, и родится новый мир, мир, в котором станут явью миллиарды самых отчаянных надежд.
   Сколько раз я убивал себя, начиная с шестнадцатилетнего возраста?
   Но то были дитто.
 
   Мое органическое тело протестовало. Оно хотело жить!
   Неделю назад подобная стычка с инстинктом заставила реального Махарала отказаться от проекта и броситься искать спасения в ночи.
   — Но ты же покрепче, — ответил мне мой собственный голос. — Соединись со мной. Все будет, как при загрузке.
   Когда дитто знает, что вечером вернется к своему большому «я», ему достаточно и одного дня. Разве здесь не то же самое? Святые шли на костер с гораздо меньшей уверенностью.
   О'кей, — подумал я, чувствуя, как крепнет рука.
   Кончик карандаша дрогнул…
   Почти перед глазами замигали предупредительные огоньки.
 

Внимание! Внимание!

Неисправность в пусковой установке.

Исполнение режима приостановлено.

 
   Система диагностики быстро отыскала причину остановки — в голографическом шаре появился странный чужеродный предмет. Известие о диверсии спровоцировало острый резонанс — Красный, Серый и все их виртуальные копии заволновались.
 
   Почему не летят ракеты?
   Ага, вот и помеха — еще один «я»!
   Зеленый № 2, в чьи обязанности входило чистить сортиры и подстригать лужайки… Да этот тупица уже давно должен был раствориться!
 
   Зеленый? Тот, объявивший себя Франки и отправившийся искать самореализации? Интересно, как он здесь очутился. На экране компьютера появилась новая надпись:
   Инициировано восстановление.
   — Не отвлекайся, — пробормотал мой собственный голос. — Установка сама устранит неисправность. Займись делом.
   Мое дело — достичь бессмертия с помощью карандаша, как это сделали Эшер и Эйнштейн. Подстегнутое адреналином, сильнее заколотилось сердце. Рептилия, примат, пещерный человек, городской житель — все пытались бунтовать. Но теперь духовная решимость сильнее инстинкта.
   Как при загрузке, подумал я, собираясь с силами.
   Карандаш отдернулся — меня опять что-то отвлекло.
   На это раз боль. Ослепляющая, пронзительная, яркая…
 
   Йосил понял мой план — как смерть реального Альберта может отбросить его в сторону!
   Йосил реагирует, направляя поток рафинированной боли на Альберта.
   Бедняга Альберт мычит от боли, видя огонь, чувствуя запах серы. Адские боли невыносимы для животной плоти. Бежать! Или драться!
   Голем Йосила кричит с качелей, призывая свою дочь спуститься вниз, оттолкнуть Альберта и занять его место в луче!
   Тогда, клянется он, их соглашение останется в силе. Но сейчас ей надо поспешить.
   Остались секунды. Мне надо вернуть Альберта в фокус. Показать ему, что боль — это только иллюзия.
 
   — Боль — это только иллюзия, — убеждает меня мой собственный голос. С моего языка срываются слова, пришедшие извне. — Боль — это мираж по сравнению с гиперреальностью великого ландшафта душ.
   — Смотри, Альберт.
   — Смотри!
   И вновь передо мной простерлась величественная панорама, превосходящая все земные красоты. Призывающая отойти от края адской бездны, предлагающая взамен небывалые возможности «небес».
   Чувственные наслаждения рая!
   Блаженство понимания и любви.
   Никаких фокусов и обманов. Все бесчисленные высоты, к которым только может стремиться дух, — мои. Нужно только отказаться от суетного мира.
   Не мои — наши, — подумал я, представляя лучший мир для всех. Всех людей.
   Сработало!
   Мои животные инстинкты и желания отступили, смягчились, сопротивление ослабло.
   И все же…
   Проникая за неведомые горизонты, я чувствовал близкое мерцание зеленого дитто, почти неподвижного обрубка, распростертого на холодном полу какой-то комнаты в верхней части этого лабиринта и беспомощно наблюдающего за попыткой пускового механизма избавиться от жалкой керамической ноги. Мужественная жертва голема лишь ненадолго отсрочила неминуемую гибель города. В лучшем случае на несколько минут.
   Конечно, он ничего не знает ни об открывающихся широких горизонтах, ни о всеобщем благе, ожидающем человечество за новой чертой, ни о бескрайней вселенной духа.
   И все же…
   И все же…
   Что-то было такое… что-то непередаваемо трогательное в том, как он лежал там, со всевозрастающим отчаянием наблюдая за крушением своей последней надежды и сознавая бесполезность, тщетность своей жалкой, благородной попытки остановить машину, приведенную в действие гением.
   Непрошеные чувства поднялись во мне. Сначала — мягкое, осторожное прикосновение, потом запершило в горле…
   А потом… удивленный смешок.
   Мне было смешно! Я смотрел на эту незадачливую, изуродованную, доживающую последние минуты жизни пародию на самого себя, на это несчастное, барахтающееся, никому не нужное существо, лишенное всех возможностей помешать машине, но все равно пытающееся вмешаться, и мне было…
   Не знаю… Картина была трогательная, трагичная и забавная.
   Слезы вперемешку со смехом хлынули, как давно кипевшая и наконец нашедшая трещину в земной коре магма. Я смеялся над этим уродом, его смелостью… незадачливостью и несгибаемым упрямством. Смех шел не от разума, а от чего-то иного, от нутра, от… души?
   И в этот момент мне все стало абсолютно ясно.
   Я не собирался становиться богом.
   Да, мне показали грандиозные перспективы. Да, мне осталось лишь сделать шаг, согласиться, чтобы возможности стали реальностями. Но в показанной мне величественной картине кое-чего недоставало. В ней не было места юмору!
   Да и откуда ему там взяться? Любой «совершенный» мир уничтожает трагедию, так? Идеал и трагедия несовместимы, верно? Но избавляясь от трагедии, мы лишаем себя возможности по-человечески ответить на вызов судьбы, ответить с той безрассудной дерзостью, которая придает достоинство самому напрасному жесту, самой тщетной попытке противостоять невыносимой несправедливости.
   О черт! У меня было куда больше общего с побитым жизнью Зеленым, чем самодовольным, напыщенным, возомнившим себя богом Серым.
   И сразу же все прояснилось, словно окутывавшие меня клубы тумана внезапно рассеялись. Почувствовав себя целым и здоровым, я презрительно фыркнул и запустил дурацкий карандаш в угол комнаты.
   Так, а где же тот складной стул?
 
   Невероятно! Он отверг предложение!
   Что еще хуже, реальный Альберт собирается вмешаться. Я могу остановить его. Просто взять и сжать его бьющееся сердце. Вскрыть артерию.
   Я делаю ему одолжение.
   Похоже, чтобы взять приз, мне нужно не только одолеть Йосила, я должен имитировать его, стать таким, как он. Сокрушить мои другие «Я».
 
   Я отвернулся от волноусилителя и, оглядевшись, обнаружил то, что искал, прямо перед собой. Наверное, Пэл одобрил бы мой выбор. Я схватил стул, занес его над головой и, снова ощущая в себе силу и готовность действовать, обрушил его на голографический «пузырь» компьютера.
   Восстановление завершено на 60%, успел сообщить «пузырь» перед тем, как разлететься на блестящие кусочки. Доволен? Конечно, но это всего лишь «пузырь». Подлинное сверхпроводящее сердце AI-XIX находилось ниже, в оболочке из сжатого фенола.
   Стул уже взлетел над головой, когда кто-то вскрикнул. Риту или Бета. Впрочем, какое это имело значение?
   Едва успев нанести второй удар, я почувствовал, что мне больно, но ведь меня учили, что такого понятия, как боль, не существует!
   Оболочка треснула. Еще парочка хороших ударов плюс молитва в надежде на то, что профессор Махарал не потратился на запасную систему. Я поднял стул, и в этот момент мои губы задвигались, произнося слова созданного глазером мегасущества.
   — Альберт… Йосил и я сошлись на том… тебя необходимо остановить.
   Мне хотелось послать их ко всем чертям, но невидимые пальцы сжали сердце, и меня повело в сторону.
   — Извини… Альберт… Так нужно, — прошептали губы. — И так будет.
   — Ну нет, не будет.
   Другой голос, незнакомый и звучный, наполнил мою голову. И сразу же холодные пальцы разжались, и я вздохнул, пытаясь удержаться на ногах. Перед глазами еще плыли черные круги. Но я уже не мог сдаться. Не мог, увидев, что сделал Зеленый.
   Сцепив зубы и собравшись с силами, я еще раз врезал стулом по феноловой оболочке.

Глава 65
РОК…
…или как Зеленый почти готов играть на первой базе…

   Получилось?
   Я посмотрел на пусковую установку — моя бывшая нога застряла в аппарели. Машина остановилась, застонала и пожаловалась:
   — Неисправность в пусковой установке.
   Меня охватил близкий к экзальтации восторг. Однако триумфу была суждена недолгая жизнь. За первым сообщением последовало второе, понравившееся мне куда меньше.
   — Инициировано восстановление, — сообщил экран, и тут же с полдесятка обслуживающих дронов выскочили из ремонтного отсека и проворно, как рабочие муравьи, побежали к источнику проблемы. Ухватившись за мою окаменевшую конечность, они принялись дергать ее, а двое даже включили миниатюрные горелки.
   Тем временем первая ракета загудела. Не знай я ее лучше, решил бы, что ей надоело ждать.
   Хотя двигаться стало труднее, я все же попытался подползти поближе, пользуясь единственным, что у меня еще осталось. Может быть, дронов еще удалось бы как-то отвлечь, подав команду внушительным голосом…
   …но из горла выполз лишь сухой, сдавленный хрип. Что ж, в конце концов, я же почти мусор.
   Не имея возможности помешать дронам, я мог лишь беспомощно наблюдать за ними. А вообще-то интересно, зачем Бете понадобилось стрелять по городу ракетами, нашпигованными этой заразной дрянью? Да, варварский террористический акт отвлек бы внимание властей, заставив их на время забыть о каком-то дитнэппере. Возможно, позабылась бы даже попытка диверсии против «Всемирных печей»…
   Но все равно получалась бессмыслица! Только идиот мог рассчитывать на то, что копы никогда ничего не узнают. В наше время как ни старайся, а след все равно оставишь. Да и вообще, ракетное нападение на город не вяжется с таким персонажем, как Бета.
   А если это затеял не он? Детектив всегда должен быть готов отбросить ошибочную рабочую гипотезу.
   Итак? Если пилотом «харлея» был не Бета, то тогда кто?
   Кто-то, кто хотел проследить за Риту Махарал и найти убежище ее отца.
   Кто-то, кто сумел с подозрительной легкостью обнаружить «вольво» в пустыне.
   Кто-то, кто, должно быть, хорошо изучил Бету, чтобы выдавать себя за моего злейшего врага, кто знал обо всем случившемся у королевы Ирэн.