Брин Дэвид. Глина

   — Я… ничего подобного не признаю.
   — Тогда давайте начнем следствие. Просмотрим записи за несколько лет, заслушаем показания свидетелей, ваших служащих. Черт возьми, мне не трудно заинтересовать национальную службу безопасности и…
   — Конечно, если говорить гипотетически, — вставил Каолин. — Чтобы не спорить, давайте предположим, что я поддерживал некоторые отношения с личностью, известной под именем Бета. Но сколько бы вы ни копались, никакого уголовного преступления с моей стороны вам не обнаружить. Конечно, кое-какие правонарушения я совершал… может быть, даже немало. Джинин Уэммейкер и ей подобные могут предъявить претензии за нарушение их авторских прав. Итак? Рискнете поставить под угрозу наши взаимовыгодные отношения?
   Скрытая угроза. Высококачественные тела, которые я получал бесплатно, оборудование для обновления и особо точного импринтинга — все это жизненно необходимо для сохранения бесприютной души. Без посторонней помощи уникальный талант Альберта зачах бы в крайней случае через пару недель. Его органический мозг был единственным местом на Земле, куда я мог вернуться.
   Но получится ли что-то даже и тогда? Я все еще воспринимал себя как Франки — или Гамби, — своенравного зеленого дитто, сбежавшего однажды от своих обязанностей, провозгласившего независимость и втайне мечтавшего стать настоящим парнем. Возможно, моя Постоянная Волна и странным образом поврежденная душа реального Альберта разошлись за эти две с лишним недели настолько, что уже не могли воссоединиться.
   Может быть, я уже призрак.
   Ну, если так, то я призрак с полным набором ощущений. Меня любит прекрасная женщина, и у меня хорошая работа.
   Что еще нужно для жизни после жизни?
   — Давайте поговорим о ваших отношениях с Махаралом, — сказала Клара. — Что это было — треугольник или квадрат? Ведь Риту входила в него, не так ли? Каждый из вас использовал других, эксплуатировал их таланты и ресурсы, заключая и разрывая сделки…
   — Нет, — прервал я ее, а когда она вопросительно посмотрела на меня, добавил: — Потом, Клара, пожалуйста.
   ДитКаолин облегченно вздохнул.
   — Да. Потом. Извините, я забыл о своих обязанностях. Пройдемте сюда.
 
   Живущий здесь параноидально помешан на безопасности. Хорошо, что я и сам такой.
   Намеченный путь наверх нашпигован разными колючими штучками — детекторами и нанопроволокой, токсино-клещами и мини-ежами. Смешно!
   Надо менять маршрут, ползти по открытой стене, где вся эта гадость пожухла от солнца, смога и дождя. А вообще-то, кому придет в голову искать грабителя на стене да еще среди белого дня?
   Вопрос. Ответить не могу — мозг маловат. Но зато я хорошо знаю, что возможно.
   Кожа у меня на спине обладает той же отражательной способностью, что и стена. Спасибо Бете за идею — лихо придумано. Наверное, украл технологию у «ВП». Всякими военными прибамбасами меня снабдила Клара — у нее свои связи.
   Но самые хитрые штуковины предоставили любители, недовольные отказом «ВП» поделиться кодами доступа.
   Возьмите, например, «глаз» у меня на лапе. Я прижимаю его к матовому стеклу окна — на долю секунды стекло проясняется!
   Мне этого вполне достаточно, чтобы убедиться — в комнате никого нет. Ладно. Следующее окно кабинета кажется более предпочтительным по каким-то архитектурным причинам, которых я уже не помню.
   Только немного дальше…
 
   Следуя за хозяином, Клара еще раз оглянулась и посмотрела на терракотового солдата, скопированного — и, как утверждают некоторые, импринтированного — во времена первого императора Китая. Согласно легенде, целый легион этих воинов был готов в любой момент пробудиться от спячки по особому сигналу и выступить на защиту хозяина.
   Големы, импринтированные Кларой и находящиеся в резерве на подземной базе, играют примерно ту же роль в наши времена. Но сейчас майор Гонсалес занималась другим делом, помогая расследовать преступные упущения в работе Додекаэдрона, в кабинетах которого то и дело раздавался глухой стук падающих голов.
   На веранде нас ждали напитки и закуски — большие порции того и другого для Клары и крохотные для меня. Много мне и не надо — вкусовые рецепторы есть, а вот желудок практически отсутствует. Клара рассмеялась и указала на две фигуры, прогуливающиеся по лужайке. Пэл сидел, разумеется, в кресле. А Альберт подпрыгивал, как ребенок.
   — Снова в суд, — пожаловался дитКаолин. — Теперь по жалобе Фаршида Лума и его чудаков! Как будто это я прокопал туннель к штаб-квартире «Всемирных печей».
   — Наверное, им хочется знать, кто пытался возложить на них вину за попытку диверсии. Меня, кстати, это тоже интересует.
   Эней пожал плечами:
   — Бета, конечно. В таких делах лучше него никого нет. Он спланировал все вместе с этой Ирэн, а потом обманом вовлек Альберта в…
   — …в обычную акцию промышленного шпионажа, прикрытую рассуждениями о неких сокрытых технологиях. Прионовая бомба в этом плане не фигурировала. Но потом кто-то повел свою игру.
   ДитКаолин застонал и, опустившись на стул, потянулся за «голем-колой».
   — Да, я знаком с этой весьма популярной теорией. Мы с Бетой были союзниками, но что-то не поделили и разошлись. Желая отомстить, я развернул тотальную войну, умело использовав в качестве одного из орудий детективное агентство Альберта Морриса. Но при всем его уме и ловкости Бета имел ахиллесову пяту: узнав секрет его происхождения, я уничтожил копии Беты и взял в свои руки весь подпольный бизнес. Верно?
   — Так гласит одна из популярных версий.
   — Но это еще не все! Дальше — больше! Манипулируя Ирэн, Уэммейкер, Лумом и всеми остальными, я заставил их устроить диверсию против собственной фабрики.
   Вполне убедительное признание, если бы не сарказм Каолина.
   — Разве вы не понимаете, насколько глупо это звучит? Зачем мне это нужно? Каков мотив?
   Я кивнул в знак полного согласия:
   — Да. Мотив — это ключ.
   Пристально посмотрев на меня, Каолин продолжал:
   — Верно, когда Бета и Йосил объединились против меня, я стал просто отсиживаться. Они похищали оборудование как у «ВП», так и у правительства, но я выиграл несколько раундов. И все же пострадал я!
   — Трудно сказать. Все эти маневры…
   — …маскировка, уловки, хитрости, — поддержала Клара.
   — И что? Махаралы — гении! Отец и дочь, во всех проявлениях. И безумцы! Что еще мне оставалось, как не защищаться?
   Ты мог бы предать все гласности, — мысленно ответил я. — В открытом обществе действуют надежные системы, охраняющие и очищающие организм нации. Но, может быть, тебе самому было что скрывать. Какое-то собственное безумие. Клара уже ухватилась за его слова.
   — Значит, вы признаете, что вели тайную войну против бывших союзников?
   — Было бы глупо отрицать это после того, как моего дитто арестовали в лаборатории Йосила в обличье Беты. — Каолин улыбнулся. — А ведь неплохо все было разыграно, да? Я ведь провел вас дважды, в Диттотауне и в скутере. А, Альберт?
   Не называйте меня Альбертом, чуть не сказал я. Но зачем?
   Лицо магната омрачилось.
   — Чего я никак не ожидал, так этого того, что вы уцепитесь за «харлей». Что ж, все обернулось к лучшему. Вы предотвратили катастрофу — весь город у вас в долгу. А что касается тех проклятых ракет, то, клянусь, я и понятия не имел, что Йосил планировал нечто подобное.
 
   Третье окно на втором этаже — подходящее место для комнаты ожидания.
   Проверить, нет ли детекторов движения и чувствительного к давлению покрытия. О'кей. Теперь приложить лапу с хитроумной гелевой линзой к стеклу…
   Ха! Мы не ошиблись.
   Уютный салон. Плюшевые кресла. Море выпивки. Самое место для того, чтобы спрятать сюда неудобных гостей. Гамби и Клара прибыли не вовремя, на несколько часов раньше назначенного срока, и тайную встречу пришлось прервать.
   Не встречу — конференцию мошенников.
 
   Решающее доказательство и для общественности, и для закона. Можно ли было связать Каолина с преступлениями против реальных людей?
   Имелись явные свидетельства того, что Йосил Махарал, движимый мечтой о трансцендентальном переходе, пытался убить Альберта Морриса, уничтожив ракетой его дом. Тот же самый Махарал похитил отравляющие вещества со склада военной базы. Были предъявлены обвинения небольшой группе генералов, спрятавших биооружие, подлежавшее, согласно договору, безусловному уничтожению.
   Но в чем можно было обвинить Энея Каолина? В том, что он стрелял в Риту и Альберта на пустынной дороге? Деяние уголовное, поскольку направлено против органических людей. Но все скажут, что Риту и Альберт сами вели себя неблагоразумно, путешествуя под видом големов. Кроме того, они остались живы. Самое большее, что грозило Каолину, — это штраф.
   Участие в преступном бизнесе Беты? Трудно доказуемо. Дело могло затянуться на годы — юристы и бухгалтеры в этом мастера, для того они и существуют.
   Конечно, Каолина могли заставить возместить убытки. Новая машина для Альберта. Ремонт Теллер-билдинг и квартиры Пэла в Диттотауне. Урегулирование претензий Гадарина и Лума. Ну и что? На все это магнату хватило бы карманной мелочи.
   Он знал, что я считаю его ответственным за кое-что побольше.
   Докажите, предложите мотив, в который могли бы поверить все.
   Как насчет пленки, найденной нами с Пэллоидом в «Салоне Радуги»? Почему Каолин, замаскированный под Бету, хочет, чтобы я передал ее инспектору? Поставить под сомнение мою репутацию честного сыщика? Или чтобы замутить воду? Клара пыталась объяснить мне это однажды, но ее логика не для моих ленивых мозгов.
   Так тебе и надо — не будешь совать нос в дела великанов. Все твои «успехи» — результат упрямства и ничего больше. Ну и плюс…
   За лужайкой Альберт катил по дорожке кресло. Он наклонился, поднял что-то и показал Пэлу. Может быть, камешек, а может, еще какое-нибудь чудо…
   …ну и плюс помощь, источник которой остался неизвестен. Нет, ключ ко всей этой проблеме не в деталях. В наше время, когда у всех есть возможность, средства и алиби, лишь одно остается неизменным.
   Мотив.
 
   Интересно наблюдать через этот хитроумный глаз на лапе. Впрочем, иметь лапы тоже интересно. И мозг, слишком маленький для речи.
   Подглядывая через матовое стекло, я чувствовал себя хищником, осторожным, подкрадывающимся. В комнате заговорщики. Кто-то сидел, кто-то нервно расхаживал.
   Троих я узнал без труда. «Королева», Джинин Уэммейкер, Джеймс Гадарин, выступающий за возврат к прежней жизни, которая у каждого была лишь одна. Эти двое — реальные. И Фаршид Лум, борец за эмансипацию, требующий предоставления существам-однодневкам права голоса. Его двойник очень похож на оригинал — то же честное лицо.
   Еще трое явились в обличье невзрачных дитто, но их имена нам уже известны — дельцы, желающие сохранить контроль за грядущими переменами в дитто-технологиях.
   За кем из них стоит понаблюдать?
   Ответ ясен. Маэстро кладет ногу на ногу, и бедный пуританин Гадарин возмущенно отворачивается. Но через пару секунд все же косит глаза в ее сторону.
   Краснея от смущения! Все, подпал под чары. Горемыка.
   Но, конечно, маэстро хороша. Каждое ее движение, каждый жест, каждая реплика возбуждают в мужчинах те садомазохистские желания, которые и хотят испытывать миллионы ее поклонников.
   А я? Пускаю слюни, подглядывая в окно. Мне это тоже нравится!
 
   — Как все изменилось, — заметил Каолин. — Боеголовки с вирусом…
   — Перестаньте, — перебила его Клара. — Шестеро военных попали в тюрьму. Но оборонное ведомство, истеблишмент…
   — Нет, я имею в виду, как все изменилось здесь. — Каолин сделал неопределенный жест.
   — А-а, вы говорите о себе-реальном…
   — Более десяти лет недоброжелатели и дураки высмеивали мой образ жизни. Но после того, как люди узнали, что едва не погибли, ко мне за советом обратились уже тысячи. Я подумываю над тем, не начать ли новый бизнес.
   — Помогать людям прятаться от мира? — спросила Клара.
   — Можно и так сказать. Не обижайтесь, майор, но ваша миссия по восстановлению общественного доверия обречена. Безумная попытка Йосила освободить души и наше чудесное спасение открыли мне истину.
   — Какую же?
   — Развитие техники и технологий угрожает человечеству гибелью.
   — Так было всегда. И что?
   — Нас встряхнули! Заставили очнуться! Прозреть! Органическая плоть уязвима, и вам это известно лучше, чем многим!
   Каолин ткнул в меня пальцем. Органический человек покраснел бы, разрумянился, а вот у дитто появилось сердитое сияние, выявившее уже знакомые мне мелкие крапинки.
   Его подновляли. Часто.
   Заметил я и небольшой шрам в том месте, где шея переходит в плечо. Когда же он появился? Две недели назад. Сколько же это жизней назад?
 
   Никак не могу оторваться от Уэммейкер!
   Странно. Ее прелести всегда казались Альберту отвратительными. Но у меня немного другой вкус. Наверное, из-за того, что телом обеспечивал Пэл! Встраивал всякие штучки и поднастроил меня на сексуально озабоченный лад. Большое тебе спасибо, друг. Впрочем, лекарство у меня есть. Надо подумать о том, как я похож на Гадарина!
   Вот и все, излечился. Запомнить на будущее: никогда не влезать в тело какой-нибудь ласки. Пусть просят других.
 
   Наш хозяин успокоился, вздохнул.
   — Иногда я жалею о том, что Бевисов и Йосил вообще явились в мою студию с предложением вдохнуть душу в моих анимационных кукол.
   — Шутите. — Клара многозначительно обвела взглядом вокруг.
   — Шучу? Я уже успел убедиться, какой вред приносят открытия, когда становятся достоянием масс. Книгопечатание, кибернетика, биоинженерия — все становилось проводником порнографии и грубости.
   Кажется, он говорил то же самое, когда я был здесь в прошлый раз? Провал в памяти?
   — Все революционные достижения становились объектом критики и одновременно содействовали развитию креативности, — ответила Клара.
   — Вызывали социальные бури, способствовали росту отчужденности…
   — …и сочувствия другим. Открывали возможности узнать, как живут, что думают и чувствуют те, у кого иной пол, цвет кожи…
   — Опыт дит-жизни развращает и…
   — У нас появились новые виды спорта и формы искусства. — Она рассмеялась. — Каждый шаг прогресса бросает нам вызов, вик. Кто-то использует новое с неосторожностью ребенка. Кто-то отступает от него в страхе. Но очень многие прекрасно сочетают прогресс со здравым смыслом, добавляя в него свои лучшие качества-краски и тогда…
   — О каком прогрессе вы говорите? О том, что мы все видели в секретной лаборатории Махарала?
   В этом месте в разговор включился я.
   — Вы произнесли ключевое слово — «секретная». Наука использует критику, чтобы избежать ошибок, способных привести к катастрофе. Махарал захотел пойти коротким путем, без критики, тайно. Но проблемы, над которыми он работал, — дистанционный импринтинг, негомологическое…
   — Мифы! Мифы! Мой друг стал жертвой собственных экспериментов, его угнетало чувство вины! Навязчивая идея… но кое-кто считает…
   — Бред!
   — Но что-то же прожгло те два «зеркала», что-то же подействовало на реального Альберта так… вы сами можете видеть как. Бета и Риту верили в отца и в конце концов едва не стали на его сторону.
   — Хорошо. — Каолин махнул рукой. — Допустим, это правда! Йосил открыл огромную плоскость гиперреальности, параллельной той, в которой мы живем. Духовную реальность. Но тогда нам угрожает опасность куда более чудовищная, чем все бомбы, экокатастрофы и вирусы, так пугавшие прошлое поколение. Потому что отныне судьба мира и каждого из нас будут уже не в руках элиты или невежественных масс. Все будет решать злой бог.
 
   Будучи реальными, Уэммейкер и Гадарин приехали сюда на черном лимузине, полагая, что внутрь машины никто не заглянет. Еще один заговорщик прибыл под видом красного охранника. Двоих других дитто доставили в контейнерах и «отморозили» уже на месте. И цель этого срочного совещания одна — выстроить одну версию случившегося!
   Но тут пожаловали гости — Клара и Гамби/Альберт — отвлекшие хозяина. Все занервничали. Союзники явно сторонятся друг друга.
   Что же свело их вместе? Шантаж? Идеализм? Здравый смысл? Или нечто неизвестное? Даже попытка заняться теоретизированием оказалась слишком большим напряжением для моего крошечного мозга.
   Хватит. Пора убираться.
   Приклеив к окну малюсенький трансдьюсер, я отползаю по горячей стене. Цепляюсь алмазными когтями. Замираю, подстраиваясь под каменный рельеф. Проверяю, нет ли ловушек и сенсоров.
   И ползу выше.
 
   На лужайке Альберт и Пэл собирались запускать золотисто-красного змея. Ветер наполнил его крылья, и они рассмеялись. Змей прыгнул в небо, символ воспаряющей над миром невинности. И действительно, ни оружия, ни приборов он не нес. Ничего такого, что могло бы встревожить бдительных секьюрити. Просто змей.
   Его заметил даже Каолин. Заметил и едва заметно усмехнулся. Потом горестно покачал головой.
   — Это мне бы надо запускать змея. Вообще-то я планирую уйти в отставку.
   — Вы удивляете меня, сэр, — сказала Клара.
   — Почему? Разве я не заслужил отдых? Кроме того, мне уже давно не по себе в этом созданном с моей помощью мире, где люди с радостью говорят о «копировании душ». Только теперь словами уже не ограничиваются.
   Прежде только несколько десятков чудаков болтали об усилении Постоянной Волны. Теперь, вдохновленные Йосилом, этим занимаются тысячи энтузиастов, мистиков и тех, кому просто нечем заняться. И все хотят с помощью науки уподобиться Богу.
   — Мормоны всегда считали, что люди обладают потенциалом… — Она осеклась, когда я покачал головой. Наш маленький голем-шпион уже должен занять нужную позицию. Так что болтать хватит.
   — Вик Каолин, пожалуйста. Мы знаем, что ваши попытки уйти на покой не имеют ничего общего с религией. Позвольте назвать другую причину?
   Платиновый вздрогнул.
   — Продолжайте.
   — История стара как мир. Та же самая страсть владела и правителем древнего Китая, повелителем терракотовых солдат, которыми вы так восхищаетесь. Она владела и вами с Йосилом. Вы не сошлись только в деталях.
   Вы не хотите умирать, вик Каолин. Вы хотите жить вечно.
 
   Особняк — настоящее чудо. От подвала, где размещается лаборатория, и до купола, служащего убежищем отшельнику. Если деньги и власть способны защитить секреты от современных любопытных, то именно здесь такое и возможно.
   Я добираюсь до уклона, где мне нужно сменить курс и поправить маскировку. Остановившись у окна мансарды, я всматриваюсь в ряд холодильных установок для хранения заготовок. Большинство из них пустуют, сигналы готовности отключены. В активном состоянии только десяток машин.
   Я возобновляю восхождение. Некогда отвлекаться, и так уже много времени потрачено впустую на разглядывание ножек маэстры! Я опаздываю.
 
   — Кому же хочется умирать? — удивился платиновый двойник Энея Каолина. — Мы все готовы сражаться за жизнь, платя за это любую цену.
   — Не любую.
   — Ладно, пусть так. Но что вы этим хотите сказать? Что я укрылся от мира, стал отшельником, затворником, общающимся с миром только через телеприсутствие? Уж не хотите ли вы провести параллель между моим образом жизни — я ведь никому не причиняю вреда — и желанием Йосила пожертвовать миллионами жизней ради некоего мистического перехода в иное состояние?
   — Никакого сравнения. Вы более прагматичны и изощрены. Ваши планы расстроены, но вы от них не отказались. Пусть бывшие союзники доказали свою ненадежность — вы замените их другими, менее способными, но гораздо более управляемыми.
   Его лицо оставалось бесстрастным. Как у робота.
   — Продолжайте.
   — Возьмем, к примеру, того Серого Альберта, который протащил бомбу во «Всемирные печи». Он думал, что ищет какие-то секретные технологии. И вот они! Целая серия научных прорывов в рамках проекта «Зороастр». Во-первых, продление голем-жизни…
   — У этой технологии есть побочные эффекты, поэтому я воздержался от объявления результатов. Ничего зловещего. Фактически…
   — Фактически вы сами используете это процесс.
   — Ну, возможно, я и стараюсь использовать потенциал этих дорогущих игрушек по максимуму. Ведь отшельники-богачи скуповаты, не так ли? — ДитКаолин сухо усмехнулся.
   — Конкретный экземпляр, который я имею в виду, живет уже несколько недель.
   — Заметно? — Каолин с притворным тщеславием посмотрелся в зеркало. — Но посмотрите… — Он поднял правую руку. — Вы же заметили, как дрожат пальцы?
   — Я заметил кое-что другое. — Каолин выстроил глубокоэшелонированную оборону. Проникаешь за одну линию — а перед тобой уже другая. — А провалы в памяти?
   — Еще один неприятный побочный эффект, которого и вам, Моррис, следует остерегаться. Я жертвую собой, заботясь об интересах клиентов.
   Прямой дитто-дитто импринтинг.
   — В этой области первооткрыватель вы, Альберт.
   — Я? Ваши специалисты надеются изучить особенности моей Постоянной Волны. Но оборудование, обеспечивающее высокоточный импринтинг, уже существует. Фаршид Лум полагает, что мы входим в эру, когда дитто с долгим сроком службы будут передавать память свежим заготовкам, обходясь без рига. У них появится осознание собственной личности…
   — И тогда миллионы, а может быть, и большинство людей выступят против такого будущего! — Каолин грустно покачал головой. — Мы вернемся к социальному беспорядку недавнего прошлого.
   — Несомненно. Но и это еще не все. Существует дистанционное копирование. У дельцов, подобных Джинин Уэммейкер, появится отличный шанс расширить рынок сбыта. Высококлассные специалисты займут доминирующее положение во всех областях и по всему миру. Они смогут работать в одном только городе, где живут. Но фактически везде. А что останется другим? Минимальное пособие?
   Клара опустилась на край стула. Ей явно хотелось вступить в разговор, но пока она сдерживалась. Молодец, хорошая девочка!
   — Вы правы, Моррис. Признаю, я и сам обнаружил эти тенденции еще год назад, и мне пришлось не по вкусу то, куда они могли привести. Вот почему я и не спешил выбрасывать новые технологии на рынок.
   — И этим огорчили своего главного разработчика…
   — …и, возможно, подтолкнул его к тем, не менее опасным опытам. Черт возьми. Мне вообще не следовало начинать проект «Зороастр».
   Платиновый изобразил такое огорчение, что мне даже захотелось ему поверить.
   — Тем не менее ваши исследователи продолжали работать по всем направлениям. Вы отступили только в самый последний момент, когда технологии уже были готовы. И тут, весьма кстати, кто-то нанял ничего не подозревающего Альберта для проверки слухов о…
   — Я вижу, куда вы ведете. — Он нахмурился. — У Беты, Уэммейкер и Ирэн имелись все основания получить доступ к новинкам. Того же желали и сторонники Лума Диверсия против Исследовательского отдела не соответствовала их интересам. Как и моим.
   — Вы так полагаете? Он насупился.
   — Хотите сказать, что мной двигал страх перед новой эрой? Что я действовал сознательно, стремясь обезопасить общество от дестабилизирующего и морально вредного эффекта своих же достижений? — ДитКаолин помолчал. — А вы можете представить, чем бы я пожертвовал? Дружбой, богатством, положением и властью?
   Клара кивнула:
   — Да. Ведь тогда даже ваши враги признали бы, что вы руководствовались убеждениями и совестью…
   — …только все не так.
 
   Трудный участок. Купол покрыт сетью тонких волокон. Мне приходится выпустить когти, чтобы, опираясь на них, обойти детекторы. Их нити касаются моего живота, как дуновение ветерка.
   А ветер покрепче несет воздушного змея над лужайкой…
   Внимание! Теперь, когда я не могу ползти, моя кожа уже не может сохранить прежнюю отражательную способность. Я теряю невидимость.
   И опаздываю. Но спешить некуда, перегрев опасен.
   Пэл не смог бы это сделать. Дело здесь не в мозгах (в моей черепушке их не так уж много) и не в душе.
   Терпение, вот что я взял у Альберта.
   А теперь осторожно подтягиваемся и вперед, к серебристому куполу.
 
   Золотисто-красный змей весело парил в небе, на фоне белых облаков, направляемый Пэлом и реальным Альбертом. Милая забава.
   Меня беспокоило то, что шпион-голем, посланный к куполу, опаздывал. Из-за этого все наше предприятие могло обернуться грандиозным блефом.
 
   — Почему вас так мало? — спросил я у нашего хозяина. — Когда-то здесь были десятки Платиновых. Теперь же сотрудники «ВП» видят вас только благодаря телеприсутствию. Как же осуществляется руководство?
   Голос дитКаолина задрожал от злости.
   — Хватит! Я слишком долго терпел ваши оскорбительные намеки! Вы зашли слишком далеко и…
   Он словно поперхнулся, когда у соседнего стола вспыхнул свет. Лучи сфокусировались, и мы увидели элегантного седовласого мужчину лет семидесяти с лишним, одетого в белую мантию. Розовато-коричневое лицо в точности напоминало лицо платинового, но морщинки были выражены сильнее.
   — Я приношу вам свои извинения, майор Гонсалес и дитМоррис. Не следовало вручать вас заботам этого голема. Он слишком стар, его слишком долго обновляли, поэтому у бедняги не все в порядке с головой.