Страница:
Завсегдатаи таких увеселительных заведений говорят: если твой дитто вернулся домой целым, то время потрачено зря.
Вдоль стен расположены крохотные кабинки, где можно посидеть. Другие устраиваются за открытыми столиками с голопроекциями — кружащимися абстракциями, танцующими стриптизершами. Некоторые невольно привлекают к себе внимание.
Обходя колышущуюся толпу, я прохожу через зону, где сонические глушители накладываются, и весь шум нисходит до шороха, как внутри обитого звукопоглощающей тканью гроба. Отовсюду доносятся обрывки разговоров.
— …и вижу, как эта тварь ползет у меня по ноге. Лицо Джоди! И ухмыляется точь-в-точь как она! И мне надо срочно решать, прислала ли она эту гадость, чтобы отравить меня, или в знак извинения!
— …комитет наконец-то принял мои тезисы, но в них отыскали «садистские темы», а значит, неизбежен налог на извращенность! Ну и ну! Держу пари, эти трясущиеся говнюки не читали даже де Сада!
— …Ух! Попробуй вот это… уж не разбавленный ли бензин?
Я миную зону затишья и чуть не падаю, когда на меня снова обрушивается вал грохота. Из амфитеатра несутся вопли и рев. Самоуверенного вида бойцы безжалостно крошат друг друга, тогда как клиенты предлагают себя в качестве приза победителю. Последний триумфатор над поверженным противником, скрестив над головой руки с зажатым в кулаке оружием, отдаленно напоминающим вращающийся серп. Потом он наклоняется и наминает швырять в толпу зевак куски теплой плоти. Проигравшие расплачиваются грязными пурпурными ассигнациями или светящимися гладкими пиктами. Под боевой раскраской гладиаторов, расчлененных на части, проступает их первоначальный цвет — дешевые заготовки, купленные по двадцать долларов за штуку.
Наши взгляды на мгновение сходятся, мой и победителя, и я вижу, как застывает его лицо. Узнал? Не помню, чтобы мы где-то встречались. Впрочем, этот визуальный контакт длится только краткий миг, и самодовольный браво поворачивается к бурно ликующим зрителям.
В каком-нибудь древнем племени такая победа сделала бы его вождем. Что ж, сейчас он хотя бы смог покрасоваться. Конечно, профессионал уровня Клары разделался бы с этим увальнем, как голодный с завтраком. Но у Клары есть дела поважнее, она где-то далеко, на фронте, защищает свою страну.
Табличка «Зарезервировано» гаснет, когда я сажусь. Как там Клара, как там ее война? Мне немного горько оттого, что я уже не увижу ее. То есть увижу, когда одна из армий одержит победу или стороны заключат традиционное предвыходное перемирие. И уж когда я вернусь оттуда, куда уходят големы, то не дам этому ублюдку счастливчику покоя!
— Что будете? — спрашивает официантка. Спецмодель, напоминающая другие копии Ирэн, но с более пышными формами и более крупными руками, чтобы таскать подносы.
— Пепсо. Со льдом.
Серые самодостаточны. Но здесь жарко, и электролитовая добавка не помешает. За счет Уэммейкер, конечно.
Оказывается, я сижу возле еще одного звукопоглотителя. Наклоняясь в одну сторону, попадаю в зону относительной тишины, где теряются тяжелые ритмы музыки и пронзительные боевые вопли, а остаются лишь тонкие ручейки разговоров, просачивающиеся из кабинок.
— …что это ты куришь? Дай затянуться.
— …слышал, закрыли «Нити Пендулум»? Санинспекторы обнаружили в фильтрах вирус циммера. Твой инфицированный дитто приносит его домой и… ХЛОП! А потом твой риг пускает слюни в психушке… до конца жизни…
— …мне нравится этот пучеглазый…
Звуки эрзац-страсти… сплетшиеся в комок пары и тройки… все, что угодно. А если профиль вашего тела не соответствует партнеру, менеджер снабдит адаптером.
— Глуши, — говорю я столу, и над ним поднимается завеса «белого шума», отгораживающего меня от посторонних звуков. — Дайте новости с фронта.
— С какого фронта? — спрашивает голос. Не глиняный — силиконовый. Нужны уточнения. — В настоящее время по всей планете проходят пять больших матчей и девяносто семь в младшей лиге.
— Хм, давайте посмотрим, что там в ближайшем городе.
— В 254 километрах к югу лежит полигон «Джесс Хелмс Интернэшнл». На этой неделе у них ответный матч между «Тихоокеанской экологической зоной» США и индонезийским «Консорциумом по восстановлению лесов». На кону — права на сбор айсбергов в Антарктиде.
— То, что надо. Как дела у «ТЭЗ»?
На столе появилось голографическое изображение полигона, расположенного на выжженной солнцем гористой местности. За пределами усаженного пальмами оазиса простиралась пустыня. Вот он, истерзанный клочок Матери Геи, принесенный в жертву ради спасения остального мира. Полигон, двоюродный брат «Салона радуги», место, где люди дают выход страстям и инстинктам. Только ставки там намного выше.
— «ТЭЗ» провела успешную атаку в понедельник и добилась значительного территориального преимущества. Однако «КВЛ» заработала несколько штрафных, которые могут ликвидировать эти успехи…
Я вижу вспышки, которые можно принять за игрушечные, если не знать, что бьют ракетная артиллерия и лазеры. Там, среди этих страшных боевых машин, работает Клара. К счастью, война ведется на строго ограниченной территории. Я не знаю, где воюет резервный взвод, и уже собираюсь сделать выбор в пользу оазиса, когда…
…кто-то грубо проламывается через мою завесу «белого шума» и заслоняет от меня полстола.
— Так это ты. — Он высокий, у него «змеиная» кожа. — Какая удача.
Гладиатор, который всего пару минут назад стоял над поверженным противником, нависает надо мной. У него Пурпурные громадные руки. Все еще заляпанные чем-то липким, как у неумелого горшечника.
— Как же это ты выбрался из реки?
И тут я вспоминаю — это ведь тот любитель острых ощущений, который прошлым вечером встал у меня на пути на Одеон-сквер! Правда, тогда я был Зеленым и отчаянно пытался оторваться от желтых бандитов Беты, а этот парень пребывал в своем реальном теле.
— Из реки? — Притворюсь ничего не знающим простаком. — Почему ты считаешь, что я купался? Или мне надо помнить тебя?
Этот крепыш-дитто не настроен шутить и не создан для вежливых разговоров. Лицо его мрачнеет, когда до него доходит смысл собственной ошибки. Но потом он лишь пожимает плечами — ему не до тонкостей словесных выражений.
— Ты меня помнишь, — рычит гладиатор. — Я видел, как ты прыгнул. И знаю, что ты добрался до дома и разгрузился.
Знает? Откуда? Ну да ладно. Как гласит современная мудрость, не удивляйся тому, что даже самая скрытая информация рано или поздно просачивается и становится общим достоянием.
Посмотрим, способен ли этот громила оценить сарказм.
— Чтобы голем прошел по дну реки! Вот это да. Если бы кто-то такое совершил, об этом говорил бы весь город! Может, сам попробуешь как-нибудь?
Мое предложение ему не понравилось.
— У меня твоя рука. Хочешь получить назад?
Я невольно улыбаюсь, вспоминая, с каким ошарашенным видом смотрел на меня этот буян, оставшись стоять посреди площади с моей отрезанной кистью. Паршивый был денек, но это воспоминание — приятное.
— Оставь себе. Милая выйдет вазочка.
Он хмурится.
— Встань.
Вместо этого я зеваю и потягиваюсь, действуя ему на нервы и выигрывая время. Смелость — понятие условное. Будь мое тело предназначено для боя, я бы мог попытаться дать отпор. Реальный Альберт наверняка пустился бы в бегство, без малейшего стыда спасая драгоценную шкуру от такого разъяренного придурка. Но я не он. Я лишь Серый, сирота без единого шанса на продолжение. В оставшиеся часы мне бы хотелось решить кое-какие задачи, а там… В общем, было бы неплохо, если бы парня убрали, но, к сожалению, ни одной Ирэн не видно.
— Я сказал — встань! — ревет бугай, отводя руку для удара.
— Выбор оружия за мной? — внезапно спрашиваю я.
Он колеблется. Теперь, когда вызов принят, ему уже нельзя просто разбить меня на кусочки. На дуэлях, знаете ли, есть свои правила. Да и люди кругом.
— Конечно. После тебя.
Он кивает в сторону амфитеатра, называемого в просторечии Ямой Злобы.
Надо вырываться отсюда, пока мы не оказались на арене. Вооружение у меня слабое — резак да киберскоп, — а вчерашней ошибки мой противник не совершит.
Черт, где же Ирэн? Знал бы, что ожидание так затянется, удрал бы раньше. Прорвался бы на улицу. Может быть, добежал бы до Пэла. Надо посоветовать Альберту избегать маэстры… как чумы.
Мы пробираемся мимо столиков, и я вглядываюсь в лица сидящих. Юнцы, ни одного знакомого. Не исключено, что мой противник заявился сюда не один. Я разминаю колени. Замедляю шаг, словно охваченный сомнениями.
Сработало. Как я и ожидал, мститель подталкивает меня своей толстой лапой.
— Иди! Арсенал вперед.
У меня нет против Него ни единого шанса. Его сила в рефлексах. Моя — в голове. Вместо того чтобы пошатнуться, я прыгаю в сторону и вверх, приземляюсь на ближайший столик, сбивая ногой пару стаканов, и протискиваюсь между двумя голографическими танцовщицами, извивающимися в эротическом ритме.
Кажется, он кричит, но вокруг и так много шума — недовольные клиенты орут, тянутся ко мне, и я снова прыгаю. На этот раз мне везет меньше — вместо трущихся друг о друга бедрами красоток меня встречают бешено вращающиеся виртуальные серпы с зазубренными лезвиями. Прямо-таки смерч, запущенный самой Смертью. Зрелище настолько реалистично, что я невольно втягиваю голову в плечи — не превратиться бы в пюре! Но иллюзия не останавливает мое глиняное тело, и оно шмякается на столик, вызывая новый взрыв негодования. Подо мной что-то хрустит. Чьи-то руки хватают меня за ноги, и я отчаянно отбрыкиваюсь.
Конечно, световой шторм слепит меня. Я едва различаю очередную цель. Столик с медленно вращающимся подсвеченным изнутри глобусом. Я сжимаюсь… но неведомая сила отшвыривает шаткую платформу, и приземление получается далеко не мягким. Ударившись о край соседнего стола, я качусь между стульями, корчась от боли и разбрасывая раскатившиеся бутылки.
Кто-то бьет меня в левый бок, исторгая стон. Кто? Мой мучитель или раздосадованный клиент? Съеживаясь, как краб, и не глядя по сторонам, я шарю в карманах. Где же резак? Хотя в такой тесноте на него рассчитывать не приходится. О-хо-хо. Впереди чьи-то ботинки. Их много. Дружки гладиатора. Наклоняются и смотрят под столики. Сейчас…
Я хватаюсь за столик и обнаруживаю, что он привинчен к полу тремя тяжелыми болтами.
Срезать? Почему бы и нет? Вот…
Столик шатается… накренился…
Хватаюсь… И вверх!
Они отскакивают. Оружие не ахти, но танцующие фигуры придают ему более грозный вид, вытягиваясь на пару метров наподобие сияющих змей. С таким можно попробовать идти на прорыв.
В моих руках только свет, но враги отступают. Впечатанные в них души ставят их на уровень пещерных людей, горящий факел — маленькое чудо. Через пару секунд я оказываюсь в центре свободного пространства. Некоторые из зрителей уже поддерживают меня.
Вот и мой мрачный приятель с дружками. Все в черном, и вид у них такой, словно они открыли эту моду. Трогательно.
Они сжимают кулаки и ухмыляются. Еще немного, и здравый смысл отступит, загнанный в угол пещерными рефлексами. Холодный свет их не остановит. Вокруг толпятся зеваки, и мне остается только…
Внезапно звуковая атмосфера меняется. Гремящая танцевальная музыка стихает. Сердитые крики уже не слышны. Слышно только мое свистящее дыхание и усиленный незнакомый голос:
— ДитМоррис, пожалуйста…
Я оборачиваюсь и делаю ложный выпад в сторону моих противников. Они отступают, злобно щурясь. Похоже, это их последнее отступление.
И тут все расступаются перед небольшим, но компактным отрядом, расчищающим дорогу ультразвуковыми шокерами. Красные женщины, восстанавливающие порядок в своем клубе.
Давно пора.
Отходя к арене, мой недавний противник бросает на меня прощальный взгляд, на удивление бесстрастный, даже благодарный. Снова гремит «музыка». «Радуга» возвращается к обычному состоянию.
Одна из Ирэн вместо того, чтобы извиниться, укоризненно помахала пальцем.
— ДитМоррис, пожалуйста, опустите стол!
Я подчиняюсь, но не сразу. Инстинкт, знаете ли.
— Пожалуйста, не отвлекайтесь. Вас ждут. Голографические картинки шипят и гаснут, и я опускаю свое грозное оружие. И все? И никакого извинения за причиненные неудобства? За то, что оставили меня на растерзание этим идиотам?
Ладно, Альберт, не жалуйся. Речь ведь шла не о твоей жизни и не о чем-то важном.
Кивнув ярко-красной головой, моя чичероне приглашает меня следовать за ней в глубь клуба, за плюшевую занавеску. Тяжелая штора мягко падает, и внезапно воцаряется благословенная тишина. Я даже закрываю глаза. Проходит несколько секунд, прежде чем ко мне возвращается способность думать. И…
Стоп… Я ведь уже видел эту комнату.
Во время пребывания в «Студии Нео». На экране перед подключенной к Сети копией Ирэн. Толпа двойников вокруг бледной фигуры… Теперь, вблизи, я вижу ту же самую женщину, лежащую на диване с подведенной системой жизнеобеспечения. Она невидяще смотрит в потолок. А рядом вьются уменьшенные втрое двойники. В рот ей капает какая-то жидкость. Механические руки массируют ее тело. Сколько же копий с нее снимают! От бритой головы отходят многочисленные провода, делающие ее похожей на медузу и соединенные с промышленными образцами, морозильниками и печами.
Вот и еще одна Ирэн, свеженькая, румяная. Светящаяся. Она лениво потягивается, неспешно надевает бумажную одежду и удаляется. Очевидно, для выполнения какого-то поручения. Ни директивы, ни инструкции ей не нужны. А из внешнего мира приходит другая, пошатываясь и едва держась на ногах. Две ее сестры без церемоний отрубают бедняге голову и опускают в похожий на электрическую катушку аппарат для перекачивания памяти.
На мгновение лицо архи словно съежилось. Обезглавленное тело откатилось к рециклеру.
Кое-кто считает, что именно таково наше будущее. Органическое тело превратится в матрицу, с которой постоянно будут снимать бесчисленные копии для выполнения бесчисленных дел, а твой мозг станет вместилищем памяти сотен двойников. Ты станешь функцией, почетным узником, муравьиной королевой, а твои двойники — неутомимыми работниками, ведущими настоящую жизнь со всеми ее прелестями и горестями.
Отвратительная перспектива. Но точно так же воспринимали импринтинг мои дедушка и бабушка. В их устах слова «дитто» и «голем» были эпитетами, а следующее поколение использовало их без запинки. Кто я такой, чтобы определять нормы для наших детей и внуков?
— ДитМоррис, добро пожаловать.
Я оборачиваюсь. Ирэн, стоящая передо мной, это качественная серая копия с характерным темным отливом. Рядом с ней еще один роке, которого я видел в «Студии Нео», «вик» Мануэль Коллинс с режущей глаза клетчатой кожей.
— Добро пожаловать? Милый прием. Уж не знаю, зачем вы меня там оставили…
Коллинс поднимает руку:
— Вопросы потом. Прежде всего давайте приведем вас в порядок.
— Меня?
Я окидываю себя взглядом. Да, дела плохи. Бок располосован. На ноге глубокий порез, из которого сочится бурая жидкость. Надо же, даже ничего не почувствовал.
Похоже, пропал.
— Вы можете это заделать? Я слегка удивлен.
— Идемте, — говорит ближайшая ко мне Ирэн. — На это уйдет одна минута.
Я задумчиво следую за ней. Для дитто время — самое большое сокровище.
Глава 11
Вдоль стен расположены крохотные кабинки, где можно посидеть. Другие устраиваются за открытыми столиками с голопроекциями — кружащимися абстракциями, танцующими стриптизершами. Некоторые невольно привлекают к себе внимание.
Обходя колышущуюся толпу, я прохожу через зону, где сонические глушители накладываются, и весь шум нисходит до шороха, как внутри обитого звукопоглощающей тканью гроба. Отовсюду доносятся обрывки разговоров.
— …и вижу, как эта тварь ползет у меня по ноге. Лицо Джоди! И ухмыляется точь-в-точь как она! И мне надо срочно решать, прислала ли она эту гадость, чтобы отравить меня, или в знак извинения!
— …комитет наконец-то принял мои тезисы, но в них отыскали «садистские темы», а значит, неизбежен налог на извращенность! Ну и ну! Держу пари, эти трясущиеся говнюки не читали даже де Сада!
— …Ух! Попробуй вот это… уж не разбавленный ли бензин?
Я миную зону затишья и чуть не падаю, когда на меня снова обрушивается вал грохота. Из амфитеатра несутся вопли и рев. Самоуверенного вида бойцы безжалостно крошат друг друга, тогда как клиенты предлагают себя в качестве приза победителю. Последний триумфатор над поверженным противником, скрестив над головой руки с зажатым в кулаке оружием, отдаленно напоминающим вращающийся серп. Потом он наклоняется и наминает швырять в толпу зевак куски теплой плоти. Проигравшие расплачиваются грязными пурпурными ассигнациями или светящимися гладкими пиктами. Под боевой раскраской гладиаторов, расчлененных на части, проступает их первоначальный цвет — дешевые заготовки, купленные по двадцать долларов за штуку.
Наши взгляды на мгновение сходятся, мой и победителя, и я вижу, как застывает его лицо. Узнал? Не помню, чтобы мы где-то встречались. Впрочем, этот визуальный контакт длится только краткий миг, и самодовольный браво поворачивается к бурно ликующим зрителям.
В каком-нибудь древнем племени такая победа сделала бы его вождем. Что ж, сейчас он хотя бы смог покрасоваться. Конечно, профессионал уровня Клары разделался бы с этим увальнем, как голодный с завтраком. Но у Клары есть дела поважнее, она где-то далеко, на фронте, защищает свою страну.
Табличка «Зарезервировано» гаснет, когда я сажусь. Как там Клара, как там ее война? Мне немного горько оттого, что я уже не увижу ее. То есть увижу, когда одна из армий одержит победу или стороны заключат традиционное предвыходное перемирие. И уж когда я вернусь оттуда, куда уходят големы, то не дам этому ублюдку счастливчику покоя!
— Что будете? — спрашивает официантка. Спецмодель, напоминающая другие копии Ирэн, но с более пышными формами и более крупными руками, чтобы таскать подносы.
— Пепсо. Со льдом.
Серые самодостаточны. Но здесь жарко, и электролитовая добавка не помешает. За счет Уэммейкер, конечно.
Оказывается, я сижу возле еще одного звукопоглотителя. Наклоняясь в одну сторону, попадаю в зону относительной тишины, где теряются тяжелые ритмы музыки и пронзительные боевые вопли, а остаются лишь тонкие ручейки разговоров, просачивающиеся из кабинок.
— …что это ты куришь? Дай затянуться.
— …слышал, закрыли «Нити Пендулум»? Санинспекторы обнаружили в фильтрах вирус циммера. Твой инфицированный дитто приносит его домой и… ХЛОП! А потом твой риг пускает слюни в психушке… до конца жизни…
— …мне нравится этот пучеглазый…
Звуки эрзац-страсти… сплетшиеся в комок пары и тройки… все, что угодно. А если профиль вашего тела не соответствует партнеру, менеджер снабдит адаптером.
— Глуши, — говорю я столу, и над ним поднимается завеса «белого шума», отгораживающего меня от посторонних звуков. — Дайте новости с фронта.
— С какого фронта? — спрашивает голос. Не глиняный — силиконовый. Нужны уточнения. — В настоящее время по всей планете проходят пять больших матчей и девяносто семь в младшей лиге.
— Хм, давайте посмотрим, что там в ближайшем городе.
— В 254 километрах к югу лежит полигон «Джесс Хелмс Интернэшнл». На этой неделе у них ответный матч между «Тихоокеанской экологической зоной» США и индонезийским «Консорциумом по восстановлению лесов». На кону — права на сбор айсбергов в Антарктиде.
— То, что надо. Как дела у «ТЭЗ»?
На столе появилось голографическое изображение полигона, расположенного на выжженной солнцем гористой местности. За пределами усаженного пальмами оазиса простиралась пустыня. Вот он, истерзанный клочок Матери Геи, принесенный в жертву ради спасения остального мира. Полигон, двоюродный брат «Салона радуги», место, где люди дают выход страстям и инстинктам. Только ставки там намного выше.
— «ТЭЗ» провела успешную атаку в понедельник и добилась значительного территориального преимущества. Однако «КВЛ» заработала несколько штрафных, которые могут ликвидировать эти успехи…
Я вижу вспышки, которые можно принять за игрушечные, если не знать, что бьют ракетная артиллерия и лазеры. Там, среди этих страшных боевых машин, работает Клара. К счастью, война ведется на строго ограниченной территории. Я не знаю, где воюет резервный взвод, и уже собираюсь сделать выбор в пользу оазиса, когда…
…кто-то грубо проламывается через мою завесу «белого шума» и заслоняет от меня полстола.
— Так это ты. — Он высокий, у него «змеиная» кожа. — Какая удача.
Гладиатор, который всего пару минут назад стоял над поверженным противником, нависает надо мной. У него Пурпурные громадные руки. Все еще заляпанные чем-то липким, как у неумелого горшечника.
— Как же это ты выбрался из реки?
И тут я вспоминаю — это ведь тот любитель острых ощущений, который прошлым вечером встал у меня на пути на Одеон-сквер! Правда, тогда я был Зеленым и отчаянно пытался оторваться от желтых бандитов Беты, а этот парень пребывал в своем реальном теле.
— Из реки? — Притворюсь ничего не знающим простаком. — Почему ты считаешь, что я купался? Или мне надо помнить тебя?
Этот крепыш-дитто не настроен шутить и не создан для вежливых разговоров. Лицо его мрачнеет, когда до него доходит смысл собственной ошибки. Но потом он лишь пожимает плечами — ему не до тонкостей словесных выражений.
— Ты меня помнишь, — рычит гладиатор. — Я видел, как ты прыгнул. И знаю, что ты добрался до дома и разгрузился.
Знает? Откуда? Ну да ладно. Как гласит современная мудрость, не удивляйся тому, что даже самая скрытая информация рано или поздно просачивается и становится общим достоянием.
Посмотрим, способен ли этот громила оценить сарказм.
— Чтобы голем прошел по дну реки! Вот это да. Если бы кто-то такое совершил, об этом говорил бы весь город! Может, сам попробуешь как-нибудь?
Мое предложение ему не понравилось.
— У меня твоя рука. Хочешь получить назад?
Я невольно улыбаюсь, вспоминая, с каким ошарашенным видом смотрел на меня этот буян, оставшись стоять посреди площади с моей отрезанной кистью. Паршивый был денек, но это воспоминание — приятное.
— Оставь себе. Милая выйдет вазочка.
Он хмурится.
— Встань.
Вместо этого я зеваю и потягиваюсь, действуя ему на нервы и выигрывая время. Смелость — понятие условное. Будь мое тело предназначено для боя, я бы мог попытаться дать отпор. Реальный Альберт наверняка пустился бы в бегство, без малейшего стыда спасая драгоценную шкуру от такого разъяренного придурка. Но я не он. Я лишь Серый, сирота без единого шанса на продолжение. В оставшиеся часы мне бы хотелось решить кое-какие задачи, а там… В общем, было бы неплохо, если бы парня убрали, но, к сожалению, ни одной Ирэн не видно.
— Я сказал — встань! — ревет бугай, отводя руку для удара.
— Выбор оружия за мной? — внезапно спрашиваю я.
Он колеблется. Теперь, когда вызов принят, ему уже нельзя просто разбить меня на кусочки. На дуэлях, знаете ли, есть свои правила. Да и люди кругом.
— Конечно. После тебя.
Он кивает в сторону амфитеатра, называемого в просторечии Ямой Злобы.
Надо вырываться отсюда, пока мы не оказались на арене. Вооружение у меня слабое — резак да киберскоп, — а вчерашней ошибки мой противник не совершит.
Черт, где же Ирэн? Знал бы, что ожидание так затянется, удрал бы раньше. Прорвался бы на улицу. Может быть, добежал бы до Пэла. Надо посоветовать Альберту избегать маэстры… как чумы.
Мы пробираемся мимо столиков, и я вглядываюсь в лица сидящих. Юнцы, ни одного знакомого. Не исключено, что мой противник заявился сюда не один. Я разминаю колени. Замедляю шаг, словно охваченный сомнениями.
Сработало. Как я и ожидал, мститель подталкивает меня своей толстой лапой.
— Иди! Арсенал вперед.
У меня нет против Него ни единого шанса. Его сила в рефлексах. Моя — в голове. Вместо того чтобы пошатнуться, я прыгаю в сторону и вверх, приземляюсь на ближайший столик, сбивая ногой пару стаканов, и протискиваюсь между двумя голографическими танцовщицами, извивающимися в эротическом ритме.
Кажется, он кричит, но вокруг и так много шума — недовольные клиенты орут, тянутся ко мне, и я снова прыгаю. На этот раз мне везет меньше — вместо трущихся друг о друга бедрами красоток меня встречают бешено вращающиеся виртуальные серпы с зазубренными лезвиями. Прямо-таки смерч, запущенный самой Смертью. Зрелище настолько реалистично, что я невольно втягиваю голову в плечи — не превратиться бы в пюре! Но иллюзия не останавливает мое глиняное тело, и оно шмякается на столик, вызывая новый взрыв негодования. Подо мной что-то хрустит. Чьи-то руки хватают меня за ноги, и я отчаянно отбрыкиваюсь.
Конечно, световой шторм слепит меня. Я едва различаю очередную цель. Столик с медленно вращающимся подсвеченным изнутри глобусом. Я сжимаюсь… но неведомая сила отшвыривает шаткую платформу, и приземление получается далеко не мягким. Ударившись о край соседнего стола, я качусь между стульями, корчась от боли и разбрасывая раскатившиеся бутылки.
Кто-то бьет меня в левый бок, исторгая стон. Кто? Мой мучитель или раздосадованный клиент? Съеживаясь, как краб, и не глядя по сторонам, я шарю в карманах. Где же резак? Хотя в такой тесноте на него рассчитывать не приходится. О-хо-хо. Впереди чьи-то ботинки. Их много. Дружки гладиатора. Наклоняются и смотрят под столики. Сейчас…
Я хватаюсь за столик и обнаруживаю, что он привинчен к полу тремя тяжелыми болтами.
Срезать? Почему бы и нет? Вот…
Столик шатается… накренился…
Хватаюсь… И вверх!
Они отскакивают. Оружие не ахти, но танцующие фигуры придают ему более грозный вид, вытягиваясь на пару метров наподобие сияющих змей. С таким можно попробовать идти на прорыв.
В моих руках только свет, но враги отступают. Впечатанные в них души ставят их на уровень пещерных людей, горящий факел — маленькое чудо. Через пару секунд я оказываюсь в центре свободного пространства. Некоторые из зрителей уже поддерживают меня.
Вот и мой мрачный приятель с дружками. Все в черном, и вид у них такой, словно они открыли эту моду. Трогательно.
Они сжимают кулаки и ухмыляются. Еще немного, и здравый смысл отступит, загнанный в угол пещерными рефлексами. Холодный свет их не остановит. Вокруг толпятся зеваки, и мне остается только…
Внезапно звуковая атмосфера меняется. Гремящая танцевальная музыка стихает. Сердитые крики уже не слышны. Слышно только мое свистящее дыхание и усиленный незнакомый голос:
— ДитМоррис, пожалуйста…
Я оборачиваюсь и делаю ложный выпад в сторону моих противников. Они отступают, злобно щурясь. Похоже, это их последнее отступление.
И тут все расступаются перед небольшим, но компактным отрядом, расчищающим дорогу ультразвуковыми шокерами. Красные женщины, восстанавливающие порядок в своем клубе.
Давно пора.
Отходя к арене, мой недавний противник бросает на меня прощальный взгляд, на удивление бесстрастный, даже благодарный. Снова гремит «музыка». «Радуга» возвращается к обычному состоянию.
Одна из Ирэн вместо того, чтобы извиниться, укоризненно помахала пальцем.
— ДитМоррис, пожалуйста, опустите стол!
Я подчиняюсь, но не сразу. Инстинкт, знаете ли.
— Пожалуйста, не отвлекайтесь. Вас ждут. Голографические картинки шипят и гаснут, и я опускаю свое грозное оружие. И все? И никакого извинения за причиненные неудобства? За то, что оставили меня на растерзание этим идиотам?
Ладно, Альберт, не жалуйся. Речь ведь шла не о твоей жизни и не о чем-то важном.
Кивнув ярко-красной головой, моя чичероне приглашает меня следовать за ней в глубь клуба, за плюшевую занавеску. Тяжелая штора мягко падает, и внезапно воцаряется благословенная тишина. Я даже закрываю глаза. Проходит несколько секунд, прежде чем ко мне возвращается способность думать. И…
Стоп… Я ведь уже видел эту комнату.
Во время пребывания в «Студии Нео». На экране перед подключенной к Сети копией Ирэн. Толпа двойников вокруг бледной фигуры… Теперь, вблизи, я вижу ту же самую женщину, лежащую на диване с подведенной системой жизнеобеспечения. Она невидяще смотрит в потолок. А рядом вьются уменьшенные втрое двойники. В рот ей капает какая-то жидкость. Механические руки массируют ее тело. Сколько же копий с нее снимают! От бритой головы отходят многочисленные провода, делающие ее похожей на медузу и соединенные с промышленными образцами, морозильниками и печами.
Вот и еще одна Ирэн, свеженькая, румяная. Светящаяся. Она лениво потягивается, неспешно надевает бумажную одежду и удаляется. Очевидно, для выполнения какого-то поручения. Ни директивы, ни инструкции ей не нужны. А из внешнего мира приходит другая, пошатываясь и едва держась на ногах. Две ее сестры без церемоний отрубают бедняге голову и опускают в похожий на электрическую катушку аппарат для перекачивания памяти.
На мгновение лицо архи словно съежилось. Обезглавленное тело откатилось к рециклеру.
Кое-кто считает, что именно таково наше будущее. Органическое тело превратится в матрицу, с которой постоянно будут снимать бесчисленные копии для выполнения бесчисленных дел, а твой мозг станет вместилищем памяти сотен двойников. Ты станешь функцией, почетным узником, муравьиной королевой, а твои двойники — неутомимыми работниками, ведущими настоящую жизнь со всеми ее прелестями и горестями.
Отвратительная перспектива. Но точно так же воспринимали импринтинг мои дедушка и бабушка. В их устах слова «дитто» и «голем» были эпитетами, а следующее поколение использовало их без запинки. Кто я такой, чтобы определять нормы для наших детей и внуков?
— ДитМоррис, добро пожаловать.
Я оборачиваюсь. Ирэн, стоящая передо мной, это качественная серая копия с характерным темным отливом. Рядом с ней еще один роке, которого я видел в «Студии Нео», «вик» Мануэль Коллинс с режущей глаза клетчатой кожей.
— Добро пожаловать? Милый прием. Уж не знаю, зачем вы меня там оставили…
Коллинс поднимает руку:
— Вопросы потом. Прежде всего давайте приведем вас в порядок.
— Меня?
Я окидываю себя взглядом. Да, дела плохи. Бок располосован. На ноге глубокий порез, из которого сочится бурая жидкость. Надо же, даже ничего не почувствовал.
Похоже, пропал.
— Вы можете это заделать? Я слегка удивлен.
— Идемте, — говорит ближайшая ко мне Ирэн. — На это уйдет одна минута.
Я задумчиво следую за ней. Для дитто время — самое большое сокровище.
Глава 11
ПРИЗРАКИ НА ВЕТРУ
…или как реальный Альберт занимается расследованием по-современному…
Похоже, мои исчезнувшие двойники пропали бесследно. Серый № 2 перешел в автономный режим; по закону он не имеет права связываться со мной, а если захочет, то маэстра его остановит. Зеленый прислал какую-то чудную декларацию независимости и отправился по своим делам. А Серый № 1 вообще не оставил ничего, сгинув в «Каолин Мэнор» вместе с двойником Йосила Махарала. Этой загадкой уже занималась служба безопасности «Всемирных печей», прочесывающая поместье в поисках обоих растворившихся в воздухе дитто. Пока безрезультатно.
Я и не ждал, что они что-то обнаружат. Избавиться от рокса, что может быть проще? Каждый день миллионы копий, завернутые наподобие древних мумий, развозятся на грузовиках, пересылаются пневмопочтой или доставляются курьерской службой. Умыкнуть одну ничего не стоит. А уж избавиться — пусть и от двух — тем более: просто спусти остатки в рециклер. Без ярлыка одна кучка мусора ничем не отличается от другой.
В любом случае у меня есть дела, включая расследование по заказу клиента, готового платить по высшей ставке. Риту Махарал хотела, чтобы я занялся загадочной смертью ее отца. Будучи законной наследницей, она получила доступ ко всем файлам, от покупок по кредиткам до звонков на ручной телефон. Другое дело — передвижения Махарала в тот период времени, когда он работал на «ВП». Но когда Риту попросила у вика Энея Каолина эти записи, магнат согласился, попросив ее воздержаться от публичного распространения «небылиц» относительно смерти отца.
Разрешение поступило вскоре после того, как я закончил изготовление эбеновой копии, настроенной на полную концентрацию в профессиональной сфере. Двойник уже приступил к работе, он удалился, размахивая руками и бормоча что-то под нос. Погруженный в виртуальный мир мелькающих образов и пролетающих колонок цифр. Собранный, внимательный и не отвлекающийся на посторонние проблемы, Эбеновый займется текущими расследованиями. Позволит мне полностью отдаться изучению последних недель жизни Йосила Махарала.
Никогда не слушайте того, что говорят торговцы о достоинствах программ автономного поиска. Копание в базах данных — это искусство. Пусть мы живем в «транспарентном» обществе, но стеклянное окно во многих местах покрыто туманом и матовой пленкой. Чтобы разглядеть что-то через эти «заплаты», требуется особое умение.
Я начал с того, что создал цифрового двойника, аватара, простого компьютерного заместителя, и запустил его в путь по сетям общественных камер наблюдения. Конечно, он не столь умен и предприимчив, как наделенная Постоянной Волной копия, но у него есть немалые, унаследованные от меня достоинства: опыт плюс нацеленность на выполнение поставленной задачи. Если Йосил Махарал, разгуливая по улицам города, попал в объект камеры, аватар его отыщет.
Для начала Риту назвала мне около 60 мест, где ее отец бывал постоянно в определенное время. Аватар зафиксирует его пространственно-временные координаты и постарается проследить дальнейшие перемещения из одного места в другое. Карта начнет заполняться, постепенно восстанавливая маршрут его движения накануне смерти.
Зачастую уже одного такого поиска бывает достаточно. Лишь очень немногие наделены даром ускользать от всевидящего ока пабликамер.
Увы, должно быть, Махарал оказался одним из этих ловкачей. Он исчезал чуть ли не посреди улицы, словно растворялся в воздухе. Карта, составленная моим аватаром, зияла пустотами, некоторые из которых растягивались почти на неделю.
У Риту были глубокие карманы, и ответы ей требовались быстро. Мне пришлось обратиться за информацией к владельцам частных систем наблюдения, гораздо более многочисленных, чем общественные. Камеры охранных систем ресторанов, охотников за новостями, любителей-социологов, защитников природы… кто-то же должен быть заметить Йосила Махарала! Налог за подглядывание не взимался. Потому что права отца перешли к дочери, и мы уже не вмешивались в частную жизнь.
В общем, работы у аватара хватало. Оставив его искать след Йосила, я решил заняться местом происшествия.
Выехав за город, попадаешь в другой мир. Примитивный, дикий край, далекие горизонты, где все теряется в дымке, где нужно оказаться самому, чтобы что-то увидеть.
Взрослый: «Если в лесу, где никого нет, падает дерево, то производит ли оно звук?»
Современный ребенок: «Это зависит от обстоятельств. Сначала надо проверить, оснащены ли тамошние камеры звуковыми или вибрационными сенсорами».
Ловко. Но все же на Земле еще много мест, где нет никаких камер. Исчезнуть легче всего за городом, там, где никто не живет.
К несчастью, именно там Махарал и провел свои последние часы. А возможно, и дни.
Я начал с изучения представленных полицией голографических снимков места происшествия, охвативших район площадью в несколько сотен квадратных метров, в центре которого находился разбитый автомобиль Махарала. Большой «шевфорд-охотник» с редко встречающимся метановым двигателем. Машина, помятая и наполовину сгоревшая, покоилась на дне оврага. Река в это время года пересыхала, но гигантские гранитные валуны наглядно свидетельствовали о том, какой силы поток несся здесь зимой.
Пустыня, мрачно подумал я. Ну почему это должно было случиться именно в пустыне?
Соединял берега оврага виадук, с которого машина Махарала и совершила свой роковой прыжок, проломив предохранительный барьер. Я еще покрутился какое-то время, переключаясь с одной камеры на другую. Пока приезжали и уезжали кареты медицинской помощи и полицейские джипы, несколько мускулистых дитто попытались приподнять покореженный автомобиль. Сначала они пользовались какими-то хитроумными инструментами. А потом положились на грубую физическую силу и преуспели — тело погибшего ученого было извлечено из-под обломков.
Неподалеку от виадука дорога делала крутой поворот. В нескольких местах на ограждении имелись явные следы контакта с автомобилем — похоже, водитель вдруг осознал, что происходит, но было уже поздно. Это, а также результаты вскрытия убедили власти в том, что Махарал просто уснул за рулем.
Трагедия не случилась бы, включи он систему автонавигации. Почему человек ехал ночью по неосвещенной дороге через пустыню, отключив все, что могло гарантировать безопасность?
На этот вопрос у меня был ответ. Робот-пилот оставляет след. Никто не пользуется системой автонавигации, если подозревает, что за ним следят. Серый двойник Махарала признал, что в последнее время доктор периодически впадал в параноидальное состояние. Это тоже подтверждало версию полиции.
Я включил режим «реверс», и люди и машины бодро помчались задом наперед и исчезли. Остался только джип шерифа, первым прибывшего к месту происшествия. Когда я промотал немного дальше, то роковой участок не только померк, но и вообще выпал из памяти, словно его и не было. Он остался только на картах. Абстракция. Вот так.
Будь поблизости какая-нибудь ферма, ситуация не внушала бы такого беспросветного пессимизма. Фермеры используют много камер для наблюдения за посевами. Но в этом месте не было ничего, кроме простого детектора токсичности, бдительного стража, предохраняющего от незаконного сброса отходов. Ближайшие камеры стояли в пяти километрах от места происшествия, ведя счет мигрирующих пустынных черепах.
И все же я не сдавался. На орбите вокруг нашей планеты, высоко в стратосфере висят десять тысяч коммерческих и частных спутников, обеспечивающих связь и передающих новости. Не исключено, что один из них в час трагедии навел всевидящий глаз на этот пустынный уголок и засек огни фар машины Махарала.
Я проверил — снова неудача. Все камеры высокого разрешения наблюдали в ту ночь за более интересными местами.
Теперь я делал ставку на информацию с метеоспутника. Камеры на нем не было, но имелся радар Допплера, отслеживающий порывы ветра в юго-западном регионе.
Дорожное движение волнует воздух, особенно на открытой местности. Давным-давно я высчитал, что если условия благоприятны, то можно проследить маршрут движения одного, отдельно взятого транспортного средства. Ну и, конечно, если тебе повезет.
Используя специальный процессор, я прокачал запись сканирования интересующего меня района, сделанную за несколько секунд до катастрофы. Я разбивал «картинку» на мельчайшие части, точки, после которых начинался хаос.
Поначалу то, что я заметил, напомнило возмущение многоцветных помех. Потом я начал дробить этот узор.
Вот!
По обе стороны от дороги шел след, напоминающий след двух мини-циклонов, след, едва различимый на фоне посторонних влияний. Запустив часы назад, я выяснил, что он уходит на юг. То пропадая, то появляясь вновь, как змея-фантом, но со скоростью мчащегося автомобиля.
Может сработать, подумал я. Если только Махарал не пересекал другую дорогу, а воздух оставался неподвижен.
Любое постороннее влияние уничтожило бы этот призрачный след.
Сопоставляя шкалу времени со шкалой расстояния, я пришел к однозначному выводу: в ту ночь Махарал спешил на свидание со смертью так, словно ему в штаны залетела пчела! Даже на поворотах он делал 120 километров в час! Парень явно искал приключений на свою голову.
Может быть, за ним ехал кто-то другой? Погоня? По характеру циклонических завихрений было невозможно определить количество мчавшихся машин. Одна? Или две?
Я попросил Нелл проследить обнаруженный воздушный поток до исходной точки.
— Задание ясно, — почти человеческим голосом ответил компьютер. — Пока вы были заняты, поступило несколько сообщений. Звонил ваш коллега Малахай Монмориллин. Согласно вашим инструкциям, я не соединяла.
Я и не ждал, что они что-то обнаружат. Избавиться от рокса, что может быть проще? Каждый день миллионы копий, завернутые наподобие древних мумий, развозятся на грузовиках, пересылаются пневмопочтой или доставляются курьерской службой. Умыкнуть одну ничего не стоит. А уж избавиться — пусть и от двух — тем более: просто спусти остатки в рециклер. Без ярлыка одна кучка мусора ничем не отличается от другой.
В любом случае у меня есть дела, включая расследование по заказу клиента, готового платить по высшей ставке. Риту Махарал хотела, чтобы я занялся загадочной смертью ее отца. Будучи законной наследницей, она получила доступ ко всем файлам, от покупок по кредиткам до звонков на ручной телефон. Другое дело — передвижения Махарала в тот период времени, когда он работал на «ВП». Но когда Риту попросила у вика Энея Каолина эти записи, магнат согласился, попросив ее воздержаться от публичного распространения «небылиц» относительно смерти отца.
Разрешение поступило вскоре после того, как я закончил изготовление эбеновой копии, настроенной на полную концентрацию в профессиональной сфере. Двойник уже приступил к работе, он удалился, размахивая руками и бормоча что-то под нос. Погруженный в виртуальный мир мелькающих образов и пролетающих колонок цифр. Собранный, внимательный и не отвлекающийся на посторонние проблемы, Эбеновый займется текущими расследованиями. Позволит мне полностью отдаться изучению последних недель жизни Йосила Махарала.
Никогда не слушайте того, что говорят торговцы о достоинствах программ автономного поиска. Копание в базах данных — это искусство. Пусть мы живем в «транспарентном» обществе, но стеклянное окно во многих местах покрыто туманом и матовой пленкой. Чтобы разглядеть что-то через эти «заплаты», требуется особое умение.
Я начал с того, что создал цифрового двойника, аватара, простого компьютерного заместителя, и запустил его в путь по сетям общественных камер наблюдения. Конечно, он не столь умен и предприимчив, как наделенная Постоянной Волной копия, но у него есть немалые, унаследованные от меня достоинства: опыт плюс нацеленность на выполнение поставленной задачи. Если Йосил Махарал, разгуливая по улицам города, попал в объект камеры, аватар его отыщет.
Для начала Риту назвала мне около 60 мест, где ее отец бывал постоянно в определенное время. Аватар зафиксирует его пространственно-временные координаты и постарается проследить дальнейшие перемещения из одного места в другое. Карта начнет заполняться, постепенно восстанавливая маршрут его движения накануне смерти.
Зачастую уже одного такого поиска бывает достаточно. Лишь очень немногие наделены даром ускользать от всевидящего ока пабликамер.
Увы, должно быть, Махарал оказался одним из этих ловкачей. Он исчезал чуть ли не посреди улицы, словно растворялся в воздухе. Карта, составленная моим аватаром, зияла пустотами, некоторые из которых растягивались почти на неделю.
У Риту были глубокие карманы, и ответы ей требовались быстро. Мне пришлось обратиться за информацией к владельцам частных систем наблюдения, гораздо более многочисленных, чем общественные. Камеры охранных систем ресторанов, охотников за новостями, любителей-социологов, защитников природы… кто-то же должен быть заметить Йосила Махарала! Налог за подглядывание не взимался. Потому что права отца перешли к дочери, и мы уже не вмешивались в частную жизнь.
В общем, работы у аватара хватало. Оставив его искать след Йосила, я решил заняться местом происшествия.
Выехав за город, попадаешь в другой мир. Примитивный, дикий край, далекие горизонты, где все теряется в дымке, где нужно оказаться самому, чтобы что-то увидеть.
Взрослый: «Если в лесу, где никого нет, падает дерево, то производит ли оно звук?»
Современный ребенок: «Это зависит от обстоятельств. Сначала надо проверить, оснащены ли тамошние камеры звуковыми или вибрационными сенсорами».
Ловко. Но все же на Земле еще много мест, где нет никаких камер. Исчезнуть легче всего за городом, там, где никто не живет.
К несчастью, именно там Махарал и провел свои последние часы. А возможно, и дни.
Я начал с изучения представленных полицией голографических снимков места происшествия, охвативших район площадью в несколько сотен квадратных метров, в центре которого находился разбитый автомобиль Махарала. Большой «шевфорд-охотник» с редко встречающимся метановым двигателем. Машина, помятая и наполовину сгоревшая, покоилась на дне оврага. Река в это время года пересыхала, но гигантские гранитные валуны наглядно свидетельствовали о том, какой силы поток несся здесь зимой.
Пустыня, мрачно подумал я. Ну почему это должно было случиться именно в пустыне?
Соединял берега оврага виадук, с которого машина Махарала и совершила свой роковой прыжок, проломив предохранительный барьер. Я еще покрутился какое-то время, переключаясь с одной камеры на другую. Пока приезжали и уезжали кареты медицинской помощи и полицейские джипы, несколько мускулистых дитто попытались приподнять покореженный автомобиль. Сначала они пользовались какими-то хитроумными инструментами. А потом положились на грубую физическую силу и преуспели — тело погибшего ученого было извлечено из-под обломков.
Неподалеку от виадука дорога делала крутой поворот. В нескольких местах на ограждении имелись явные следы контакта с автомобилем — похоже, водитель вдруг осознал, что происходит, но было уже поздно. Это, а также результаты вскрытия убедили власти в том, что Махарал просто уснул за рулем.
Трагедия не случилась бы, включи он систему автонавигации. Почему человек ехал ночью по неосвещенной дороге через пустыню, отключив все, что могло гарантировать безопасность?
На этот вопрос у меня был ответ. Робот-пилот оставляет след. Никто не пользуется системой автонавигации, если подозревает, что за ним следят. Серый двойник Махарала признал, что в последнее время доктор периодически впадал в параноидальное состояние. Это тоже подтверждало версию полиции.
Я включил режим «реверс», и люди и машины бодро помчались задом наперед и исчезли. Остался только джип шерифа, первым прибывшего к месту происшествия. Когда я промотал немного дальше, то роковой участок не только померк, но и вообще выпал из памяти, словно его и не было. Он остался только на картах. Абстракция. Вот так.
Будь поблизости какая-нибудь ферма, ситуация не внушала бы такого беспросветного пессимизма. Фермеры используют много камер для наблюдения за посевами. Но в этом месте не было ничего, кроме простого детектора токсичности, бдительного стража, предохраняющего от незаконного сброса отходов. Ближайшие камеры стояли в пяти километрах от места происшествия, ведя счет мигрирующих пустынных черепах.
И все же я не сдавался. На орбите вокруг нашей планеты, высоко в стратосфере висят десять тысяч коммерческих и частных спутников, обеспечивающих связь и передающих новости. Не исключено, что один из них в час трагедии навел всевидящий глаз на этот пустынный уголок и засек огни фар машины Махарала.
Я проверил — снова неудача. Все камеры высокого разрешения наблюдали в ту ночь за более интересными местами.
Теперь я делал ставку на информацию с метеоспутника. Камеры на нем не было, но имелся радар Допплера, отслеживающий порывы ветра в юго-западном регионе.
Дорожное движение волнует воздух, особенно на открытой местности. Давным-давно я высчитал, что если условия благоприятны, то можно проследить маршрут движения одного, отдельно взятого транспортного средства. Ну и, конечно, если тебе повезет.
Используя специальный процессор, я прокачал запись сканирования интересующего меня района, сделанную за несколько секунд до катастрофы. Я разбивал «картинку» на мельчайшие части, точки, после которых начинался хаос.
Поначалу то, что я заметил, напомнило возмущение многоцветных помех. Потом я начал дробить этот узор.
Вот!
По обе стороны от дороги шел след, напоминающий след двух мини-циклонов, след, едва различимый на фоне посторонних влияний. Запустив часы назад, я выяснил, что он уходит на юг. То пропадая, то появляясь вновь, как змея-фантом, но со скоростью мчащегося автомобиля.
Может сработать, подумал я. Если только Махарал не пересекал другую дорогу, а воздух оставался неподвижен.
Любое постороннее влияние уничтожило бы этот призрачный след.
Сопоставляя шкалу времени со шкалой расстояния, я пришел к однозначному выводу: в ту ночь Махарал спешил на свидание со смертью так, словно ему в штаны залетела пчела! Даже на поворотах он делал 120 километров в час! Парень явно искал приключений на свою голову.
Может быть, за ним ехал кто-то другой? Погоня? По характеру циклонических завихрений было невозможно определить количество мчавшихся машин. Одна? Или две?
Я попросил Нелл проследить обнаруженный воздушный поток до исходной точки.
— Задание ясно, — почти человеческим голосом ответил компьютер. — Пока вы были заняты, поступило несколько сообщений. Звонил ваш коллега Малахай Монмориллин. Согласно вашим инструкциям, я не соединяла.