Страница:
Иными словами, джофуры сумели сообщить своему клану о Джиджо.
Все об уцелевших г'кеках.
О беглецах-треки, которые так долго избегали господства мастер-колец.
И о людях и других расах, пригодных для тайных экспериментов и манипулирования без помех со стороны закона и других ограничений.
У Ларка повисли плечи. На сердце у него было так тяжело, что пассажир занг, встревоженный состоянием его обмена веществ, начал задавать вопросы.
Джиджо погибла, понял Ларк.
Конечно, так или иначе этого всегда можно было ожидать. Но неприятности «Полкджи» делали возможным — пусть и маловероятным, что страшный боевой корабль встретит ужасный конец, не успев сообщить о своих открытиях в Четвертой Галактике. Именно поэтому они с Линг отказались от безопасности своего уютного гнезда, надеясь вызывать смятение на командном мостике врага.
Надо было оставаться здесь, любить друг друга и есть фрукты, пока они нас не нашли бы или пока не кончилась бы вселенная.
Теперь у него ничего не осталось, кроме желания отыскать Линг и побыть вместе с ней, сколько еще возможно… И, если удастся, причинить вред врагу.
К счастью, оружие у него в руках. Дар хитроумного старого мудреца треки Аскса.
Красное кольцо. То, что Линг спрятала в детской, прежде чем была схвачена. Оно, должно быть, было запрограммировано Асксом как хищник, размножилось и распространилось по инкубаторам, заполняя множество пустых ниш. И когда раненые в схватках с зангами джофуры приходили за запасными частями, они получали потомков этого самого кольца.
Мутировавшую форму мастер-кольца, с отличиями, которые мог разработать только умный старый аптекарь-мудрец, применяя знания, полученные треки за две тысячи лет изгнания. Трюки, с которыми просвещенные джофуры никогда не сталкивались.
Вскоре военная удача им изменила. Вместо того чтобы отбивать джофуров, они начали терять территорию. Войска были поражены странной эпидемией. Приступы сомнения или множественного мышления в стиле треки поражали тех, кто раньше был исключительно эгоистичен и целеустремлен. Некоторые пораженные груды распадались, индивидуальные компоненты расползались в поисках своих путей. Другие начинали задумываться, или впадали в оцепенение, или начинали произносить громкие тирады и испускать острые необычные запахи.
У некоторых появились новые и совершенно неожиданные мысли.
Если бы нам удалось распространить заразу поближе к командному мостику, прежде чем они начали действовать.
Но джофуры быстры, умны и выносливы. Отступив и организовав карантин, они сумели сохранить контроль над жизненно важными функциями корабля.
Но они едва успели это сделать. В остальном же на «Полкджи» воцарился хаос. Невозможно стало заранее сказать, как будет выглядеть следующая палуба или коридор. Ослабленные схватками, обе стороны, казалось, в состоянии только удерживать свои территории, не в силах двинуться дальше.
— Еще одна проблема заслуживает обсуждения, — продолжал X. — Я/мы получил эту информацию, прослушивая командирский канал. Отчеты свидетельствуют о серьезном замешательстве на командирском мостике. Капитан-лидер и груда-священник спорят о смысле сообщения.
— Какого сообщения?
— Это предупреждение, недавно переданное по Пяти Галактикам. Если оно справедливо, то предвещает зло огромному количеству рас и кланов, но особенно этому кораблю и его разнообразным обитателям.
— Кто послал предупреждение? — спросил Ларк.
— Родная планета твоей собственной расы, Ларк Кулхан. Осажденная Земля, которой грозит уничтожение.
Очевидно, полагая, что ему нечего терять, Террагентский Совет недавно распространил еретическую теорию, объясняющую недавние сотрясения Пяти Галактик. Эта гипотеза высказана земными мудрецами, соединившими математические уравнения волчат с галактической наукой. Теория настолько дерзкая, вытекающие из нее следствия настолько тревожны и пугающи, что Великие Институты вынуждены были лихорадочно распространить опровержение. Настолько лихорадочно, что теория землян сразу стала гораздо правдоподобней.
Реакция на нее была такой сильной, что некоторые кланы уже вооружаются, чтобы снять осаду, а другие склоняются к войне и геноциду! Сражения флотов у Земли стали в десять раз ожесточенней.
Ларк слушал, вначале не в состоянии даже реагировать, только не меньше десяти раз удивленно мигнул.
— Но… что…
Он покачал головой, вызвав слегка нервную реакцию у пассажира-пузыря.
— О чем предупреждение?
Существо, которое он назвал X, выпустило струю ароматного пара, выразив в манере треки благоговение и страх.
— В нем утверждается, что Великие Институты скрывают страшную опасность. Что большинство связей между нашими Пятью Галактиками могут перестать функционировать и погубят неподготовленных. И в результате будет потеряно много великого и благородного.
Больше того, если земляне правы (а не пытаются разыграть отчаянный трюк), мы, на борту «Полкджи», находимся в самой большой опасности. Именно здесь, в священном месте, где трансцендентные существа ищут просветления в Объятиях Приливов.
ДВЕР
ЭМЕРСОН
Все об уцелевших г'кеках.
О беглецах-треки, которые так долго избегали господства мастер-колец.
И о людях и других расах, пригодных для тайных экспериментов и манипулирования без помех со стороны закона и других ограничений.
У Ларка повисли плечи. На сердце у него было так тяжело, что пассажир занг, встревоженный состоянием его обмена веществ, начал задавать вопросы.
Джиджо погибла, понял Ларк.
Конечно, так или иначе этого всегда можно было ожидать. Но неприятности «Полкджи» делали возможным — пусть и маловероятным, что страшный боевой корабль встретит ужасный конец, не успев сообщить о своих открытиях в Четвертой Галактике. Именно поэтому они с Линг отказались от безопасности своего уютного гнезда, надеясь вызывать смятение на командном мостике врага.
Надо было оставаться здесь, любить друг друга и есть фрукты, пока они нас не нашли бы или пока не кончилась бы вселенная.
Теперь у него ничего не осталось, кроме желания отыскать Линг и побыть вместе с ней, сколько еще возможно… И, если удастся, причинить вред врагу.
К счастью, оружие у него в руках. Дар хитроумного старого мудреца треки Аскса.
Красное кольцо. То, что Линг спрятала в детской, прежде чем была схвачена. Оно, должно быть, было запрограммировано Асксом как хищник, размножилось и распространилось по инкубаторам, заполняя множество пустых ниш. И когда раненые в схватках с зангами джофуры приходили за запасными частями, они получали потомков этого самого кольца.
Мутировавшую форму мастер-кольца, с отличиями, которые мог разработать только умный старый аптекарь-мудрец, применяя знания, полученные треки за две тысячи лет изгнания. Трюки, с которыми просвещенные джофуры никогда не сталкивались.
Вскоре военная удача им изменила. Вместо того чтобы отбивать джофуров, они начали терять территорию. Войска были поражены странной эпидемией. Приступы сомнения или множественного мышления в стиле треки поражали тех, кто раньше был исключительно эгоистичен и целеустремлен. Некоторые пораженные груды распадались, индивидуальные компоненты расползались в поисках своих путей. Другие начинали задумываться, или впадали в оцепенение, или начинали произносить громкие тирады и испускать острые необычные запахи.
У некоторых появились новые и совершенно неожиданные мысли.
Если бы нам удалось распространить заразу поближе к командному мостику, прежде чем они начали действовать.
Но джофуры быстры, умны и выносливы. Отступив и организовав карантин, они сумели сохранить контроль над жизненно важными функциями корабля.
Но они едва успели это сделать. В остальном же на «Полкджи» воцарился хаос. Невозможно стало заранее сказать, как будет выглядеть следующая палуба или коридор. Ослабленные схватками, обе стороны, казалось, в состоянии только удерживать свои территории, не в силах двинуться дальше.
— Еще одна проблема заслуживает обсуждения, — продолжал X. — Я/мы получил эту информацию, прослушивая командирский канал. Отчеты свидетельствуют о серьезном замешательстве на командирском мостике. Капитан-лидер и груда-священник спорят о смысле сообщения.
— Какого сообщения?
— Это предупреждение, недавно переданное по Пяти Галактикам. Если оно справедливо, то предвещает зло огромному количеству рас и кланов, но особенно этому кораблю и его разнообразным обитателям.
— Кто послал предупреждение? — спросил Ларк.
— Родная планета твоей собственной расы, Ларк Кулхан. Осажденная Земля, которой грозит уничтожение.
Очевидно, полагая, что ему нечего терять, Террагентский Совет недавно распространил еретическую теорию, объясняющую недавние сотрясения Пяти Галактик. Эта гипотеза высказана земными мудрецами, соединившими математические уравнения волчат с галактической наукой. Теория настолько дерзкая, вытекающие из нее следствия настолько тревожны и пугающи, что Великие Институты вынуждены были лихорадочно распространить опровержение. Настолько лихорадочно, что теория землян сразу стала гораздо правдоподобней.
Реакция на нее была такой сильной, что некоторые кланы уже вооружаются, чтобы снять осаду, а другие склоняются к войне и геноциду! Сражения флотов у Земли стали в десять раз ожесточенней.
Ларк слушал, вначале не в состоянии даже реагировать, только не меньше десяти раз удивленно мигнул.
— Но… что…
Он покачал головой, вызвав слегка нервную реакцию у пассажира-пузыря.
— О чем предупреждение?
Существо, которое он назвал X, выпустило струю ароматного пара, выразив в манере треки благоговение и страх.
— В нем утверждается, что Великие Институты скрывают страшную опасность. Что большинство связей между нашими Пятью Галактиками могут перестать функционировать и погубят неподготовленных. И в результате будет потеряно много великого и благородного.
Больше того, если земляне правы (а не пытаются разыграть отчаянный трюк), мы, на борту «Полкджи», находимся в самой большой опасности. Именно здесь, в священном месте, где трансцендентные существа ищут просветления в Объятиях Приливов.
ДВЕР
Вначале он подумал, что найти Рети будет нетрудно.
Как человек может спрятаться на Каззкарке? Куда бы ни пошел Двер, все оборачивались и смотрели на него самыми разнообразными зрительными органами. На него показывали разными конечностями и щупальцами, и каждый его шаг сопровождали комментарии на десятке галактических диалектов. Очевидно, земляне пользуются большой славой.
И даже если никто на Каззкарке не знает, какой неприятной может быть Рети, девушка обязательно привлечет к себе внимание. Это верно, как то, что звезды — это огонь. За все время, что он знаком с этой юной сунеркой, правило никогда не подводило.
Двер инстинктивно предпочитал скрытность. Ему хотелось незаметно пройти по этому шумному месту, просторному, как каньон, но в то же время вызывающему клаустрофобию, как лес бу, с тонкой крышей, которая не позволяет драгоценной атмосфере рассеяться в пространстве. Такое окружение само по себе заставляло нервничать — и без толпы чужаков, спорящих или жестикулирующих, а потом неожиданно замолкавших при его появлении.
Я никогда не любил толпу. Но, по словам Гарри Хармса, это всего лишь маленький аутпост. Не могу представить себе настоящий город.
Двер старался не смотреть, отчасти потому что это невежливо, а также чтобы не выглядеть деревенщиной. Среди рассказов на ночь, которые ему читала мать, был один о таком невинном выходце из деревни, который приезжает в мегаполис, где его обирают городские хищники.
К счастью, мне нечего хотеть или красть, думал он, подсчитывая свои преимущества.
На шумном перекрестке Двер остановился и задумался.
Куда бы я пошел на месте Рети?
Ничего этого не случилось бы, если бы он был бдителен. Ожидая Гарри в Институте Навигации, Двер оставил
Рети, чтобы сходить в туалет. Это заняло некоторое время: пришлось изучать разнообразные механизмы, предназначенные для удаления отходов самых разных видов. Выйдя из туалета — испачканный и мокрый после нескольких неудачных попыток, — он выругался, увидев, что Рети исчезла, а дверь, выходящая на шумную улицу, открыта.
Гарри рассердится, подумал он, выходя наружу и надеясь увидеть ее. Он на мгновение увидел уходящую за угол двуногую фигуру и побежал за ней, но вскоре потерял в путанице боковых улиц.
Нужен план. Двер задумался над перечнем приоритетов Рети.
Номер один — убраться с Джиджо и постараться, чтобы никто не мог ее туда вернуть.
Дверу казалось, что этого она уже достигла. Но Рети может подумать, что Гарри слишком много знает. Шимп может выяснить, где находится Джиджо, и даже заставить их туда вернуться. Рети не захочет, чтобы такое случилось.
Номер два — заработать на жизнь. Показать свою ценность для кого-нибудь влиятельного, чтобы больше никогда не голодать.
Тут Двер ничего не мог придумать. У девушки с собой компьютерный учитель плюс данные о Каззкарке, сообщенные Гарри. Может, она что-то придумала, пока Двер ходил в туалет?
Номер три — избавиться от шрама. Рети никогда не забывала о шраме, который уродовал ее лицо. Это след жестокого обращения с ней, когда она жила в Серых Холмах. Сам Двер не очень замечал этот шрам. На Джиджо он видел и похуже. К тому же всякий, кто любит или ненавидит Рети, Делает это из-за ее характера и силы воли.
Но она хотела бы позаботиться о своей внешности как можно быстрей.
Возможно ли это на Каззкарке? Ведь люди не живут здесь постоянно. Есть ли здесь возможности восстанавливать человеческую плоть?
А почему бы и нет? В компьютерах могут храниться знания бесчисленного количества специалистов. И медицинские сведения займут первое место. Никогда заранее не известно, представитель какого вида посетит аутпост, так что нужно быть готовым ко всему.
Двер понимал, что основывается на недостаточной информации. С детства слышал он рассказы о могучей цивилизации, от которой отказались его предки. Но реальность ошеломила его.
Может, следовало подождать Гарри. Я знаю Рети, а он знает Каззкарк. Нам лучше действовать вместе, чем раздельно.
Решив вернуться, Двер неожиданно испытал незнакомое ощущение потери ориентации. Потребовалось какое-то время, чтобы подобрать для него слово.
Я… заблудился.
Такого с ним никогда не случалось! Не случалось дома. Он всегда знал направление на север, а в голове при каждом шаге или повороте разворачивалась своеобразная мысленная карта. Но здесь, на планетоиде, сознанию не хватало знакомых признаков. Двер понятия не имел, где оказался.
Он стоял у каменной стены, пытаясь сориентироваться, а мимо мелькало множество разнообразных странных форм жизни. Не обращая на них внимания, он пытался сосредоточиться, но этому мешала усиливающаяся паника.
Мне казалось, что после пространства Е я способен привыкнуть ко всему. Может, я и сунер, но не дикарь. Я вырос в окружении других рас. Но это… это все…
Этот шум, толчея, запахи, ощущение присутствия таких разнообразных разумных существ — некоторые из них ненавидят людей, — от всего этого хотелось забиться в ближайшую нору и никогда не выходить из нее.
Сколько бы продолжалось такое состояние, Двер не знал. Но неожиданно в поле его зрения показалась большая мохнатая фигура, не такая высокая, как человек, и гораздо более округлая, с заросшими шерстью щеками и гривой жестких коричневых волос. Мощное двуногое, отдаленно напоминающее млекопитающее, оскалило острые зубы. Двер принял это за смертельную угрозу, но тут существо загудело, произнося приветствие на англике!
— Ну, ну! Чтоб я так жила и дышала мятой! Человек? Ну, ну! Поистине человек, здесь, в такое время! Никогда не испытывала такого удовольствия раньше… до кризиса, когда царил мир! Пожмемся?
Существо протянуло мясистую лапу, мощные когти нервно выставлялись и тут же втягивались. Двер замигал. Он припомнил о древней земной традиции, когда люди пожимали друг другу ладони. Эта традиция была давно оставлена, потому что не нравилась большинству чужаков. Он нервно протянул левую руку — ту, которой ему будет меньше недоставать, если существо ее откусит. От «пожимания» осталось ощущение неловкости, и оба были явно рады, когда оно закончилось.
— Прошу простить мое невежество, — сказал Двер, пытаясь воспроизвести формальный поклон, принятый всеми видами, который несколько раз видел на Джиджо. — Но не скажешь ли мне, кто… или что…
Он замолчал, видя, как покраснело стоящее перед ним круглое существо. Кожа под коричневой шерстью стала красной. Двер решил, что нанес оскорбление, но тут существо начало ритмично пыхтеть, явно пытаясь подражать человеческому смеху.
— Правда? Ты меня не узнал? Не узнал синтиаща? А ведь мы лучшие друзья людей! Самые лучшие! Ну, ну. Были До нынешнего кризиса. Признаю. Когда смерть льется, подобно звездному свету, дружба испытывается на прочность. Я, которую называют Кивеи Ха'аоулин. Это я признаю. Ты меня не возненавидишь за это?
Двер кивнул. Синтианец? Да, он что-то о них слышал… и Даже смутно помнил картинку в старой книге. Ее показывал ему Фаллон, когда обучал началам галактоксенологии в архивах Библоса. Действительно, эта раса была известна своим хорошим отношением к Земле — в прошлом, до того, как на Джиджо улетела «Обитель». Но с тех пор могло произойти очень многое.
— Это я должен извиниться, Кивеи Ха'аоулин, — ответил Двер, стараясь как можно точнее воспроизвести услышанное имя. — Я испытал… нечто вроде повреждения мозга в глубоком космосе. Несчастный случай, при котором я потерял все свое имущество.
Синтианец обвел взглядом потрепанный наряд Двера и остановился на изготовленном квуэнами луке и колчане со стрелами.
— Все имущество? Значит, этот прекрасный протоаборигенский лук… тебе не принадлежит? Ты не можешь его продать?
Двер несколько секунд смотрел на синтианца. Если верить Гарри Хармсу, ни один галакт не в состоянии узнать в этом отличном резном дереве оружие. Но этот узнал примитивное оружие с первого взгляда и явно хочет его заполучить! Вся его фигура словно излучала жадное желание.
Коллекционер, понял Двер. Энтузиаст. Он встречался с такими на Джиджо. По какой-то причине сразу ожили его инстинкты следопыта и охотника. В конце концов торговля по своим законам очень напоминает джунгли. Паника исчезла, Двер почувствовал знакомую уверенность в себе.
— Ну, ну, — сказал он, стараясь подражать речи собеседника. — Может, я и преувеличил. Признаю, что сумел сохранить одну-две вещи после кораблекрушения. Несколько особых вещей.
— Несомненно, сокровищ, — откликнулся синтианец, и по его горбатой спине пробежала заметная дрожь. — Что ж. Среди своих я известна любовью к ранним земным вещам. Я могла бы помочь тебе сбыть эти вещи. А это? Это поможет тебе из бедняка, потерпевшего крушение, превратиться в богатого звездного путешественника! Ты мог бы купить билет и улететь куда-нибудь из этого жалкого места.
Не дожидаясь ответа, синтианец схватил Двера за руку.
— Ну, ну! Поговорим еще? Кивеи Ха'аоулин знает поблизости очень хорошее место, где можно поесть. Хорошая пища! Там хорошо говорить о сокровищах и о новостях со звезд! Пойдем?
Двер правой рукой потер лоб. На Джиджо лук — несомненная ценность. За глуповатым поведением Кивеи Ха'аоулин скрывается острый взгляд и способность понять истинную ценность вещи. Кто знает, сколько способен заплатить любитель за подлинную примитивную вещь с Земли?
Не хочется с ним расставаться, но это поможет мне больше узнать и, может быть, найти Рети.
Подгоняемый не только голодом, но и любопытством, Двер кивнул.
— Принимаю твое гостеприимство, Кивеи Ха'аоулин. Пойдем поговорим о многом.
И не обращая внимания на враждебные взгляды и ропот со всех сторон, он пошел за своим новым другом, надеясь на лучшее.
Как человек может спрятаться на Каззкарке? Куда бы ни пошел Двер, все оборачивались и смотрели на него самыми разнообразными зрительными органами. На него показывали разными конечностями и щупальцами, и каждый его шаг сопровождали комментарии на десятке галактических диалектов. Очевидно, земляне пользуются большой славой.
И даже если никто на Каззкарке не знает, какой неприятной может быть Рети, девушка обязательно привлечет к себе внимание. Это верно, как то, что звезды — это огонь. За все время, что он знаком с этой юной сунеркой, правило никогда не подводило.
Двер инстинктивно предпочитал скрытность. Ему хотелось незаметно пройти по этому шумному месту, просторному, как каньон, но в то же время вызывающему клаустрофобию, как лес бу, с тонкой крышей, которая не позволяет драгоценной атмосфере рассеяться в пространстве. Такое окружение само по себе заставляло нервничать — и без толпы чужаков, спорящих или жестикулирующих, а потом неожиданно замолкавших при его появлении.
Я никогда не любил толпу. Но, по словам Гарри Хармса, это всего лишь маленький аутпост. Не могу представить себе настоящий город.
Двер старался не смотреть, отчасти потому что это невежливо, а также чтобы не выглядеть деревенщиной. Среди рассказов на ночь, которые ему читала мать, был один о таком невинном выходце из деревни, который приезжает в мегаполис, где его обирают городские хищники.
К счастью, мне нечего хотеть или красть, думал он, подсчитывая свои преимущества.
На шумном перекрестке Двер остановился и задумался.
Куда бы я пошел на месте Рети?
Ничего этого не случилось бы, если бы он был бдителен. Ожидая Гарри в Институте Навигации, Двер оставил
Рети, чтобы сходить в туалет. Это заняло некоторое время: пришлось изучать разнообразные механизмы, предназначенные для удаления отходов самых разных видов. Выйдя из туалета — испачканный и мокрый после нескольких неудачных попыток, — он выругался, увидев, что Рети исчезла, а дверь, выходящая на шумную улицу, открыта.
Гарри рассердится, подумал он, выходя наружу и надеясь увидеть ее. Он на мгновение увидел уходящую за угол двуногую фигуру и побежал за ней, но вскоре потерял в путанице боковых улиц.
Нужен план. Двер задумался над перечнем приоритетов Рети.
Номер один — убраться с Джиджо и постараться, чтобы никто не мог ее туда вернуть.
Дверу казалось, что этого она уже достигла. Но Рети может подумать, что Гарри слишком много знает. Шимп может выяснить, где находится Джиджо, и даже заставить их туда вернуться. Рети не захочет, чтобы такое случилось.
Номер два — заработать на жизнь. Показать свою ценность для кого-нибудь влиятельного, чтобы больше никогда не голодать.
Тут Двер ничего не мог придумать. У девушки с собой компьютерный учитель плюс данные о Каззкарке, сообщенные Гарри. Может, она что-то придумала, пока Двер ходил в туалет?
Номер три — избавиться от шрама. Рети никогда не забывала о шраме, который уродовал ее лицо. Это след жестокого обращения с ней, когда она жила в Серых Холмах. Сам Двер не очень замечал этот шрам. На Джиджо он видел и похуже. К тому же всякий, кто любит или ненавидит Рети, Делает это из-за ее характера и силы воли.
Но она хотела бы позаботиться о своей внешности как можно быстрей.
Возможно ли это на Каззкарке? Ведь люди не живут здесь постоянно. Есть ли здесь возможности восстанавливать человеческую плоть?
А почему бы и нет? В компьютерах могут храниться знания бесчисленного количества специалистов. И медицинские сведения займут первое место. Никогда заранее не известно, представитель какого вида посетит аутпост, так что нужно быть готовым ко всему.
Двер понимал, что основывается на недостаточной информации. С детства слышал он рассказы о могучей цивилизации, от которой отказались его предки. Но реальность ошеломила его.
Может, следовало подождать Гарри. Я знаю Рети, а он знает Каззкарк. Нам лучше действовать вместе, чем раздельно.
Решив вернуться, Двер неожиданно испытал незнакомое ощущение потери ориентации. Потребовалось какое-то время, чтобы подобрать для него слово.
Я… заблудился.
Такого с ним никогда не случалось! Не случалось дома. Он всегда знал направление на север, а в голове при каждом шаге или повороте разворачивалась своеобразная мысленная карта. Но здесь, на планетоиде, сознанию не хватало знакомых признаков. Двер понятия не имел, где оказался.
Он стоял у каменной стены, пытаясь сориентироваться, а мимо мелькало множество разнообразных странных форм жизни. Не обращая на них внимания, он пытался сосредоточиться, но этому мешала усиливающаяся паника.
Мне казалось, что после пространства Е я способен привыкнуть ко всему. Может, я и сунер, но не дикарь. Я вырос в окружении других рас. Но это… это все…
Этот шум, толчея, запахи, ощущение присутствия таких разнообразных разумных существ — некоторые из них ненавидят людей, — от всего этого хотелось забиться в ближайшую нору и никогда не выходить из нее.
Сколько бы продолжалось такое состояние, Двер не знал. Но неожиданно в поле его зрения показалась большая мохнатая фигура, не такая высокая, как человек, и гораздо более округлая, с заросшими шерстью щеками и гривой жестких коричневых волос. Мощное двуногое, отдаленно напоминающее млекопитающее, оскалило острые зубы. Двер принял это за смертельную угрозу, но тут существо загудело, произнося приветствие на англике!
— Ну, ну! Чтоб я так жила и дышала мятой! Человек? Ну, ну! Поистине человек, здесь, в такое время! Никогда не испытывала такого удовольствия раньше… до кризиса, когда царил мир! Пожмемся?
Существо протянуло мясистую лапу, мощные когти нервно выставлялись и тут же втягивались. Двер замигал. Он припомнил о древней земной традиции, когда люди пожимали друг другу ладони. Эта традиция была давно оставлена, потому что не нравилась большинству чужаков. Он нервно протянул левую руку — ту, которой ему будет меньше недоставать, если существо ее откусит. От «пожимания» осталось ощущение неловкости, и оба были явно рады, когда оно закончилось.
— Прошу простить мое невежество, — сказал Двер, пытаясь воспроизвести формальный поклон, принятый всеми видами, который несколько раз видел на Джиджо. — Но не скажешь ли мне, кто… или что…
Он замолчал, видя, как покраснело стоящее перед ним круглое существо. Кожа под коричневой шерстью стала красной. Двер решил, что нанес оскорбление, но тут существо начало ритмично пыхтеть, явно пытаясь подражать человеческому смеху.
— Правда? Ты меня не узнал? Не узнал синтиаща? А ведь мы лучшие друзья людей! Самые лучшие! Ну, ну. Были До нынешнего кризиса. Признаю. Когда смерть льется, подобно звездному свету, дружба испытывается на прочность. Я, которую называют Кивеи Ха'аоулин. Это я признаю. Ты меня не возненавидишь за это?
Двер кивнул. Синтианец? Да, он что-то о них слышал… и Даже смутно помнил картинку в старой книге. Ее показывал ему Фаллон, когда обучал началам галактоксенологии в архивах Библоса. Действительно, эта раса была известна своим хорошим отношением к Земле — в прошлом, до того, как на Джиджо улетела «Обитель». Но с тех пор могло произойти очень многое.
— Это я должен извиниться, Кивеи Ха'аоулин, — ответил Двер, стараясь как можно точнее воспроизвести услышанное имя. — Я испытал… нечто вроде повреждения мозга в глубоком космосе. Несчастный случай, при котором я потерял все свое имущество.
Синтианец обвел взглядом потрепанный наряд Двера и остановился на изготовленном квуэнами луке и колчане со стрелами.
— Все имущество? Значит, этот прекрасный протоаборигенский лук… тебе не принадлежит? Ты не можешь его продать?
Двер несколько секунд смотрел на синтианца. Если верить Гарри Хармсу, ни один галакт не в состоянии узнать в этом отличном резном дереве оружие. Но этот узнал примитивное оружие с первого взгляда и явно хочет его заполучить! Вся его фигура словно излучала жадное желание.
Коллекционер, понял Двер. Энтузиаст. Он встречался с такими на Джиджо. По какой-то причине сразу ожили его инстинкты следопыта и охотника. В конце концов торговля по своим законам очень напоминает джунгли. Паника исчезла, Двер почувствовал знакомую уверенность в себе.
— Ну, ну, — сказал он, стараясь подражать речи собеседника. — Может, я и преувеличил. Признаю, что сумел сохранить одну-две вещи после кораблекрушения. Несколько особых вещей.
— Несомненно, сокровищ, — откликнулся синтианец, и по его горбатой спине пробежала заметная дрожь. — Что ж. Среди своих я известна любовью к ранним земным вещам. Я могла бы помочь тебе сбыть эти вещи. А это? Это поможет тебе из бедняка, потерпевшего крушение, превратиться в богатого звездного путешественника! Ты мог бы купить билет и улететь куда-нибудь из этого жалкого места.
Не дожидаясь ответа, синтианец схватил Двера за руку.
— Ну, ну! Поговорим еще? Кивеи Ха'аоулин знает поблизости очень хорошее место, где можно поесть. Хорошая пища! Там хорошо говорить о сокровищах и о новостях со звезд! Пойдем?
Двер правой рукой потер лоб. На Джиджо лук — несомненная ценность. За глуповатым поведением Кивеи Ха'аоулин скрывается острый взгляд и способность понять истинную ценность вещи. Кто знает, сколько способен заплатить любитель за подлинную примитивную вещь с Земли?
Не хочется с ним расставаться, но это поможет мне больше узнать и, может быть, найти Рети.
Подгоняемый не только голодом, но и любопытством, Двер кивнул.
— Принимаю твое гостеприимство, Кивеи Ха'аоулин. Пойдем поговорим о многом.
И не обращая внимания на враждебные взгляды и ропот со всех сторон, он пошел за своим новым другом, надеясь на лучшее.
ЭМЕРСОН
Из своего тайного прозрачного убежища он видел, как мимо проносятся бесчисленные звезды… а также и другие огоньки, которые на самом деле были огромными кораблями. Пространство по соседству настолько заполнилось, что один невооруженный взгляд открывал сотни сверкающих снежинок или жидко переливающихся пузырей. Во все уплотняющейся толпе мимо кораблей из Фрактального Мира пролетали шары зангов, и все по спирали устремлялись к единой цели — горячему белому диску, окруженному роем гигантских игл, которые едва не задевали его поверхность.
Эмерсон решил туда не смотреть. Одна только мысль об этой цели так же нестерпима, как ее яркий блеск.
Он знал, что должно произойти вскоре, еще до прибытия «Стремительного». Он напряженно работал, чтобы подготовиться к этому.
Лишенный речи, Эмерсон лишь смутно представлял себе, почему «Стремительный» оказался здесь, почему корабли зангов так дружелюбно смешиваются с кислородными существами, которых всегда сторонились… а иногда с которыми и сражались. Глядя на то, как разговаривают Джиллиан и Сара, видя их наморщенные в сосредоточенности лбы, Эмерсон пытался уловить в звуках «ва-ва» какой-нибудь смысл. Но многие из постоянно повторяемых ими фраз типа «Объятия Приливов» не вызывали в его поврежденном мозгу никакой реакции. Наверно, это имеет какое-то отношение к постоянной тенденции тела растягиваться в определенном направлении, когда ноги нацелены в сторону белого карлика.
Но отдельные слова казались понятными — хотя бы отчасти.
— Объятие, — шептал он, наслаждаясь чувственным ощущением.
Несколько часов назад Эмерсон сидел рядом с Сарой, она прижималась головой к его плечу, и они вместе наслаждались моментом спокойствия. Он гладил ее волосы — это стало привычным способом помочь ей сбросить напряжение дня, постоянных стремлений с помощью математики вырвать у вселенной ее тайны. Это приятный долг. Он с радостью дал бы ей все, в чем она нуждается.
За исключением того, чего она захотела сейчас.
С помощью мягких намеков Сара стыдливо дала ему понять о своей готовности к новой близости… но он вынужден был отвергнуть это предложение. Высвобождаясь из ее теплых объятий, Эмерсон видел в ее взгляде вопрос. Тревогу, что он не находит ее привлекательной. Тревогу, что раны лишили его мужских желаний. Тревогу из-за того, что осталось так мало времени, чтобы двое слились в одно.
Как ей объяснить? Требуются слова, фразы, целые тома, чтобы оправдать отказ от такого естественного желания, от стремления тел проделать то же, что уже сделали сердца. Раздраженно он искал песню, которая подошла бы, но ничего не нашел. И только смог, прежде чем сбежать в свое звездное убежище, коснуться щеки Сары и взглядом выразить всю искренность своей любви.
С сексуальностью у Эмерсона все было в порядке. Он очень хотел доказать ей это. Но не сейчас. Предстоит столкновение, и ему потребуются все силы. Сильное животное стремление может помочь ему в предстоящих испытаниях, напомнив о приоритетах, о которых забыл поврежденный мозг.
План его был неизбежно груб, поскольку без слов ему трудно было мыслить. Зрительно представляя себе определенные действия, телесные движения, чувства и образы, он получал общее представление о том, чего следует ожидать и как реагировать, когда наступит время.
Оно должно наступить скоро. Эмерсон понимал пространственные диаграммы, и по мере того как «Стремительный» углублялся в гравитационную воронку белого карлика, ему становилась ясна одна истина. Точка, от которой нет возврата, будет достигнута тогда, когда корабли станут настолько близки друг к другу, что ни один не сможет отойти на нормально работающих двигателях. Джиллиан нужно вырваться до этого момента или навсегда расстаться с внешним космосом — царством открытого вакуума, где живут молодые расы. Где заполненное звездами небо пересекают сверкающие корабли.
Та же самая логика применима и к тайным фракциям Древних.
Им нужно действовать быстро, или они будут захвачены…
Эмерсон резко остановился — потом осторожно продолжил мысль.
…или… быть… пойманными… вместе с нами, внизу, в этом обиталище трансцендентных существ, и быть не в состоянии больше вмешиваться в дела Пяти Галактик.
Из его горла вырвался низкий звук. Несмотря на то что он этого ждал, неожиданное возвращение речи заполнило его смесью печали, радости и страха.
Слова… слова снова вернулись!
Но на этот раз Эмерсон был лучше подготовлен. Много дней он запасал воспоминания, старательно улавливал обрывки сказанного другими в надежде все сопоставить, когда наступит момент.
Попробую предположить. Эмблема означает единство водородной и кислородной жизни, которые наконец встретились…
…брошенные корабли, которые мы нашли в Мелком скоплении, должно быть, пришли из нашего прошлого… когда связано было больше пяти галактик.
…предположим, более древние и разумные существа обнаруживали свое присутствие после каждого разрыва… контролируя Великую Библиотеку… стирая сведения в архивах, изменяя их… или указывая «виновных»…
…вот в чем трансцендентность. Всякий вид, который был возвышен и выжил во время взрослой фазы… оказывается здесь, в этом месте…
Те, что снабдили «Стремительный» оболочкой, не только спасли нам жизнь… они позаботились, чтобы мы оставались в конвое до самого дна колодца…
…чтобы мы не могли высвободиться…
Так много мыслей возникло одновременно! Словно слепому удалили с обоих глаз катаракту, и все закрывающий вечный туман сменила предельная ясность. Однако многие концепции казались странно знакомыми! Как будто уже какое-то время толпились у самого порога понимания, их готовили неповрежденные части мозга, массировали, и нужно было только появление предложений, чтобы все встало на свои места.
Эмерсон с радостью провел бы часы, просто стоя здесь, позволяя гравитационным приливам направлять голову к небу, а в это время в его сознании гремели и объединялись мысли, как накопленная кровь. Но ему не дали такой возможности.
Послышался голос — одновременно отчужденный и насмешливый. Далекий, но издевательский.
МЫ ЗАМЕТИЛИ, ЧТО ТЫ НЕ ВЫЗЫВАЛ НАС, ХОТЯ МЫ СНАБДИЛИ ТЕБЯ КОДОМ ВЫЗОВА, ЧТОБЫ ТЫ СМОГ ПОЗВАТЬ НАС, КОГДА БУДЕШЬ ГОТОВ СОГЛАСИТЬСЯ С НАШИМ ПРЕДЛОЖЕНИЕМ.
Эмерсон не стал всматриваться в пространство снаружи между блестящих огоньков. Темный корабль, должно быть, подошел незаметно, и тщетно было бы пытаться увидеть его. Напротив, он сразу начал действовать, вытолкнул свое тело из узкого прозрачного убежища, скользнул вниз по ступеням, предназначенным для другой расы в другое время.
— Мне любопытно было узнать, насколько сильно вам нужно то, о чем вы просите, — неслышно ответил он. Здесь средство связи не звук. Древние наблюдают за украденным у него клочком серой материи, каким-то образом поддерживая ее контакт с остальным мозгом. И когда эти части сближаются, появляется поток слов. Его слов.
Слов, которые они сразу могут прочесть.
МЫ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖНЫ ТЕБЕ ОБЪЯСНЯТЬ. ДОСТАТОЧНО ТОГО, ЧТО НАМ НУЖНО, А ТЫ В СОСТОЯНИИ ЭТО ПРЕДОСТАВИТЬ.
Пробираясь по коридору, Эмерсон вытащил из кармана маленький, изготовленный вручную инструмент со светящимся индикатором. Для сооружения этого простого орудия не нужны слова и не нужно было задумываться над его значением.
— Что, приятели, время кончается? — спросил он у своих мучителей, членов расы «ушедших в отставку», чей дом погиб при катастрофе Фрактального Мира. Отставников, чья хваленая беспристрастность не выдержала испытания.
— Подождите еще немного и станете трансцендентами, хотите вы того или нет. Данные, которые вы ищете, ничего вам не дадут. Вы не сможете ничего сообщить своим друзьям в Пяти Галактиках.
В голове послышался ледяной ответ:
МЫ ЭПОХАМИ КУЛЬТИВИРОВАЛИ ТЕРПЕНИЕ. ВСЯ ЭТА СУМАТОХА, ЭТИ ПОСПЕШНЫЕ ДЕЙСТВИЯ… ВСЕ ЭТО ОЧЕНЬ НЕПРИЯТНО. МЫ ЗАБЫЛИ, КАК СТРЕМИТЕЛЬНО ВСЯКОЕ ДЕЙСТВИЕ ИСКАЖАЕТСЯ СВОИМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ.
Эмерсон завернул за угол и миновал шлюз, двигаясь по указаниям своего самодельного прибора.
— Да, вся эта неопределенность, должно быть, сводит вас с ума. Так скажите мне, каково это — почти получить доступ в трансцендентный порядок — вашу цель на протяжении миллионов лет и в последний момент отказаться от нее лишь для того, чтобы украсть несколько битов информации из жалкого корабля землян? Разве вас не искушает стремление вернуться к прежней одержимости? Отдаться Объятию Приливов?
Ответ пришел только после долгой паузы. Эмерсон тем временем продолжал бежать по длинным, почти пустым коридорам «Стремительного».
ТЫ ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕШЬ, КАК ТЯЖЕЛО УДЕРЖИВАТЬСЯ. ГРАВИТАЦИОННОЕ РАСТЯЖЕНИЕ ТАКОЕ ЧУВСТВЕННОЕ, ЧТО НИКАКИЕ СЛОВА, НИКАКИЕ ФИЗИЧЕСКИЕ ОЩУЩЕНИЯ НЕ МОГУТ ЭТОГО ОПИСАТЬ.
— Попытайтесь, — посоветовал Эмерсон. — Что это за Объятия Приливов?
ТЫ СЛИШКОМ МОЛОД, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ ЭТО. В ОБЪЯТИИ ЧУВСТВУЕШЬ СВОЕ ЕДИНСТВО СО ВСЕМ КОСМОСОМ. ЭТО УТЕШИТЕЛЬНО ФИЛОСОФСКИ И НА УРОВНЕ ВЕРЫ. В ЭТОМ МУДРОСТЬ И ЗНАНИЯ, НАМНОГО ПРЕВОСХОДЯЩИЕ ВЕЛИКУЮ БИБЛИОТЕКУ ИЛИ ДАЖЕ ТО, ЧТО МЫ ЗНАЛИ ВО ФРАКТАЛЬНОМ МИРЕ.
— Правда? Тогда почему бы просто не направиться туда? — Теперь его голос, отражающийся от пустых стен, наполнился язвительностью. — Совершите мудрый и благородный поступок. Примите свой диплом. Закончите наконец обучение, черт побери! Верните мне мой мозг. Верните жизнь, которую украли у меня.' Отправляйтесь в свой рай с чистой кармой и совестью!
В ответе почти слышалось раскаяние.
В НОРМАЛЬНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ ТВОЕЙ МОЛЬБЫ БЫЛО БЫ ЭТИЧНО. НО СЕЙЧАС НА СТАВКЕ ГОРАЗДО БОЛЬШЕЕ, И ЭТО ВЫНУЖДАЕТ НАС…
Наступила новая длительная пауза.
МИНУТКУ. МЫ ФИКСИРУЕМ ЧТО-ТО В ТВОЕМ ЭМО-ТИВНОМ ТОНЕ. В ТВОИХ МАНЕРАХ…
Эмерсон испытал странное, щекочущее ощущение, как будто кто-то царапает или прокалывает левую часть его мозга. А когда голос послышался снова, в нем звучали новые, негодующие нотки.
ТЫ НАУЧИЛСЯ ОБМАНЫВАТЬ И ОТВЛЕКАТЬ ВНИМАНИЕ. ОЧЕВИДНО, МЫ БОЛЬШЕ НЕ МОЖЕМ СКАНИРОВАТЬ ТВОИ МЫСЛИ ПРИ ПОМОЩИ МОНИТОРИНГА СЛОВ И ГЛИФОВ. ТО, ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ, КАЖЕТСЯ РАЗУМНЫМ, НО НА САМОМ ДЕЛЕ ТВОИ СЛОВА ДОЛЖНЫ ОТВЛЕЧЬ. ЗАДЕРЖАТЬ НАС.
Эмерсон решил туда не смотреть. Одна только мысль об этой цели так же нестерпима, как ее яркий блеск.
Он знал, что должно произойти вскоре, еще до прибытия «Стремительного». Он напряженно работал, чтобы подготовиться к этому.
Лишенный речи, Эмерсон лишь смутно представлял себе, почему «Стремительный» оказался здесь, почему корабли зангов так дружелюбно смешиваются с кислородными существами, которых всегда сторонились… а иногда с которыми и сражались. Глядя на то, как разговаривают Джиллиан и Сара, видя их наморщенные в сосредоточенности лбы, Эмерсон пытался уловить в звуках «ва-ва» какой-нибудь смысл. Но многие из постоянно повторяемых ими фраз типа «Объятия Приливов» не вызывали в его поврежденном мозгу никакой реакции. Наверно, это имеет какое-то отношение к постоянной тенденции тела растягиваться в определенном направлении, когда ноги нацелены в сторону белого карлика.
Но отдельные слова казались понятными — хотя бы отчасти.
— Объятие, — шептал он, наслаждаясь чувственным ощущением.
Несколько часов назад Эмерсон сидел рядом с Сарой, она прижималась головой к его плечу, и они вместе наслаждались моментом спокойствия. Он гладил ее волосы — это стало привычным способом помочь ей сбросить напряжение дня, постоянных стремлений с помощью математики вырвать у вселенной ее тайны. Это приятный долг. Он с радостью дал бы ей все, в чем она нуждается.
За исключением того, чего она захотела сейчас.
С помощью мягких намеков Сара стыдливо дала ему понять о своей готовности к новой близости… но он вынужден был отвергнуть это предложение. Высвобождаясь из ее теплых объятий, Эмерсон видел в ее взгляде вопрос. Тревогу, что он не находит ее привлекательной. Тревогу, что раны лишили его мужских желаний. Тревогу из-за того, что осталось так мало времени, чтобы двое слились в одно.
Как ей объяснить? Требуются слова, фразы, целые тома, чтобы оправдать отказ от такого естественного желания, от стремления тел проделать то же, что уже сделали сердца. Раздраженно он искал песню, которая подошла бы, но ничего не нашел. И только смог, прежде чем сбежать в свое звездное убежище, коснуться щеки Сары и взглядом выразить всю искренность своей любви.
С сексуальностью у Эмерсона все было в порядке. Он очень хотел доказать ей это. Но не сейчас. Предстоит столкновение, и ему потребуются все силы. Сильное животное стремление может помочь ему в предстоящих испытаниях, напомнив о приоритетах, о которых забыл поврежденный мозг.
План его был неизбежно груб, поскольку без слов ему трудно было мыслить. Зрительно представляя себе определенные действия, телесные движения, чувства и образы, он получал общее представление о том, чего следует ожидать и как реагировать, когда наступит время.
Оно должно наступить скоро. Эмерсон понимал пространственные диаграммы, и по мере того как «Стремительный» углублялся в гравитационную воронку белого карлика, ему становилась ясна одна истина. Точка, от которой нет возврата, будет достигнута тогда, когда корабли станут настолько близки друг к другу, что ни один не сможет отойти на нормально работающих двигателях. Джиллиан нужно вырваться до этого момента или навсегда расстаться с внешним космосом — царством открытого вакуума, где живут молодые расы. Где заполненное звездами небо пересекают сверкающие корабли.
Та же самая логика применима и к тайным фракциям Древних.
Им нужно действовать быстро, или они будут захвачены…
Эмерсон резко остановился — потом осторожно продолжил мысль.
…или… быть… пойманными… вместе с нами, внизу, в этом обиталище трансцендентных существ, и быть не в состоянии больше вмешиваться в дела Пяти Галактик.
Из его горла вырвался низкий звук. Несмотря на то что он этого ждал, неожиданное возвращение речи заполнило его смесью печали, радости и страха.
Слова… слова снова вернулись!
Но на этот раз Эмерсон был лучше подготовлен. Много дней он запасал воспоминания, старательно улавливал обрывки сказанного другими в надежде все сопоставить, когда наступит момент.
Попробую предположить. Эмблема означает единство водородной и кислородной жизни, которые наконец встретились…
…брошенные корабли, которые мы нашли в Мелком скоплении, должно быть, пришли из нашего прошлого… когда связано было больше пяти галактик.
…предположим, более древние и разумные существа обнаруживали свое присутствие после каждого разрыва… контролируя Великую Библиотеку… стирая сведения в архивах, изменяя их… или указывая «виновных»…
…вот в чем трансцендентность. Всякий вид, который был возвышен и выжил во время взрослой фазы… оказывается здесь, в этом месте…
Те, что снабдили «Стремительный» оболочкой, не только спасли нам жизнь… они позаботились, чтобы мы оставались в конвое до самого дна колодца…
…чтобы мы не могли высвободиться…
Так много мыслей возникло одновременно! Словно слепому удалили с обоих глаз катаракту, и все закрывающий вечный туман сменила предельная ясность. Однако многие концепции казались странно знакомыми! Как будто уже какое-то время толпились у самого порога понимания, их готовили неповрежденные части мозга, массировали, и нужно было только появление предложений, чтобы все встало на свои места.
Эмерсон с радостью провел бы часы, просто стоя здесь, позволяя гравитационным приливам направлять голову к небу, а в это время в его сознании гремели и объединялись мысли, как накопленная кровь. Но ему не дали такой возможности.
Послышался голос — одновременно отчужденный и насмешливый. Далекий, но издевательский.
МЫ ЗАМЕТИЛИ, ЧТО ТЫ НЕ ВЫЗЫВАЛ НАС, ХОТЯ МЫ СНАБДИЛИ ТЕБЯ КОДОМ ВЫЗОВА, ЧТОБЫ ТЫ СМОГ ПОЗВАТЬ НАС, КОГДА БУДЕШЬ ГОТОВ СОГЛАСИТЬСЯ С НАШИМ ПРЕДЛОЖЕНИЕМ.
Эмерсон не стал всматриваться в пространство снаружи между блестящих огоньков. Темный корабль, должно быть, подошел незаметно, и тщетно было бы пытаться увидеть его. Напротив, он сразу начал действовать, вытолкнул свое тело из узкого прозрачного убежища, скользнул вниз по ступеням, предназначенным для другой расы в другое время.
— Мне любопытно было узнать, насколько сильно вам нужно то, о чем вы просите, — неслышно ответил он. Здесь средство связи не звук. Древние наблюдают за украденным у него клочком серой материи, каким-то образом поддерживая ее контакт с остальным мозгом. И когда эти части сближаются, появляется поток слов. Его слов.
Слов, которые они сразу могут прочесть.
МЫ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖНЫ ТЕБЕ ОБЪЯСНЯТЬ. ДОСТАТОЧНО ТОГО, ЧТО НАМ НУЖНО, А ТЫ В СОСТОЯНИИ ЭТО ПРЕДОСТАВИТЬ.
Пробираясь по коридору, Эмерсон вытащил из кармана маленький, изготовленный вручную инструмент со светящимся индикатором. Для сооружения этого простого орудия не нужны слова и не нужно было задумываться над его значением.
— Что, приятели, время кончается? — спросил он у своих мучителей, членов расы «ушедших в отставку», чей дом погиб при катастрофе Фрактального Мира. Отставников, чья хваленая беспристрастность не выдержала испытания.
— Подождите еще немного и станете трансцендентами, хотите вы того или нет. Данные, которые вы ищете, ничего вам не дадут. Вы не сможете ничего сообщить своим друзьям в Пяти Галактиках.
В голове послышался ледяной ответ:
МЫ ЭПОХАМИ КУЛЬТИВИРОВАЛИ ТЕРПЕНИЕ. ВСЯ ЭТА СУМАТОХА, ЭТИ ПОСПЕШНЫЕ ДЕЙСТВИЯ… ВСЕ ЭТО ОЧЕНЬ НЕПРИЯТНО. МЫ ЗАБЫЛИ, КАК СТРЕМИТЕЛЬНО ВСЯКОЕ ДЕЙСТВИЕ ИСКАЖАЕТСЯ СВОИМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ.
Эмерсон завернул за угол и миновал шлюз, двигаясь по указаниям своего самодельного прибора.
— Да, вся эта неопределенность, должно быть, сводит вас с ума. Так скажите мне, каково это — почти получить доступ в трансцендентный порядок — вашу цель на протяжении миллионов лет и в последний момент отказаться от нее лишь для того, чтобы украсть несколько битов информации из жалкого корабля землян? Разве вас не искушает стремление вернуться к прежней одержимости? Отдаться Объятию Приливов?
Ответ пришел только после долгой паузы. Эмерсон тем временем продолжал бежать по длинным, почти пустым коридорам «Стремительного».
ТЫ ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕШЬ, КАК ТЯЖЕЛО УДЕРЖИВАТЬСЯ. ГРАВИТАЦИОННОЕ РАСТЯЖЕНИЕ ТАКОЕ ЧУВСТВЕННОЕ, ЧТО НИКАКИЕ СЛОВА, НИКАКИЕ ФИЗИЧЕСКИЕ ОЩУЩЕНИЯ НЕ МОГУТ ЭТОГО ОПИСАТЬ.
— Попытайтесь, — посоветовал Эмерсон. — Что это за Объятия Приливов?
ТЫ СЛИШКОМ МОЛОД, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ ЭТО. В ОБЪЯТИИ ЧУВСТВУЕШЬ СВОЕ ЕДИНСТВО СО ВСЕМ КОСМОСОМ. ЭТО УТЕШИТЕЛЬНО ФИЛОСОФСКИ И НА УРОВНЕ ВЕРЫ. В ЭТОМ МУДРОСТЬ И ЗНАНИЯ, НАМНОГО ПРЕВОСХОДЯЩИЕ ВЕЛИКУЮ БИБЛИОТЕКУ ИЛИ ДАЖЕ ТО, ЧТО МЫ ЗНАЛИ ВО ФРАКТАЛЬНОМ МИРЕ.
— Правда? Тогда почему бы просто не направиться туда? — Теперь его голос, отражающийся от пустых стен, наполнился язвительностью. — Совершите мудрый и благородный поступок. Примите свой диплом. Закончите наконец обучение, черт побери! Верните мне мой мозг. Верните жизнь, которую украли у меня.' Отправляйтесь в свой рай с чистой кармой и совестью!
В ответе почти слышалось раскаяние.
В НОРМАЛЬНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ ТВОЕЙ МОЛЬБЫ БЫЛО БЫ ЭТИЧНО. НО СЕЙЧАС НА СТАВКЕ ГОРАЗДО БОЛЬШЕЕ, И ЭТО ВЫНУЖДАЕТ НАС…
Наступила новая длительная пауза.
МИНУТКУ. МЫ ФИКСИРУЕМ ЧТО-ТО В ТВОЕМ ЭМО-ТИВНОМ ТОНЕ. В ТВОИХ МАНЕРАХ…
Эмерсон испытал странное, щекочущее ощущение, как будто кто-то царапает или прокалывает левую часть его мозга. А когда голос послышался снова, в нем звучали новые, негодующие нотки.
ТЫ НАУЧИЛСЯ ОБМАНЫВАТЬ И ОТВЛЕКАТЬ ВНИМАНИЕ. ОЧЕВИДНО, МЫ БОЛЬШЕ НЕ МОЖЕМ СКАНИРОВАТЬ ТВОИ МЫСЛИ ПРИ ПОМОЩИ МОНИТОРИНГА СЛОВ И ГЛИФОВ. ТО, ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ, КАЖЕТСЯ РАЗУМНЫМ, НО НА САМОМ ДЕЛЕ ТВОИ СЛОВА ДОЛЖНЫ ОТВЛЕЧЬ. ЗАДЕРЖАТЬ НАС.