И вот когда жажда иметь отмирает, когда жажда знать засыпает, когда вы понимаете, что в этом мире больше нет ничего, что могло бы доставить вам удовлетворение, тогда только творчество может помочь вам выжить.
Творчество как акт, как игра. Многоходовые комбинации. Незначительные, казалось бы, толчки и движения.
Интрига? Может быть.
Большая политика в малом. Стратегия, скорее так.
Вспоминая, как когда-то меня нашло письмо без обратного адресата и как все завертелось после этого, пишу я и в Виртуальность…
«Здравствуй!
Я должен обратиться к тебе с не совсем обычным предложением.
Счет в ИНТЕРбанке– 1225-45-65-ААА-777. Код доступа: 9166.
Вся сумма, которая там находится, принадлежит тебе. Ты получаешь ее вне зависимости от того, согласишься ты или нет.
Пойди и проверь.
Если ты согласишься оказать мне услугу, сумма удвоится.
Я выбрал тебя по ряду параметров, о которых, тебе знать совсем не обязательно.
То, о чем я прошу, не является чем-то незаконным, но может быть связано с некоторым риском. К определенной дате ты должен будешь совершить поездку в другой город, нанять машину и ждать в указанном месте указанного человека. Потом надо будет отвезти его в то место, которое он назовет.
Если ты согласен, оставь на одной из бесплатных досок объявлений сообщение для адресата «Некто». После этого ты получишь более детальные инструкции.
Действуй».
Один адресат отказался. Второй оказался более рассудительным и существенно поправил свое материальное положение. Я назвал его: Адресат А. Он отвечает за транспорт и теперь будет ждать моей команды.
Ну что ж, теперь дело за другими…
Я снова пишу в Виртуальность…
«Здравствуй!
Я должен обратиться к тебе с не совсем обычным предложением.
Счет в ИНТЕРбанке: 1225-45-65-ААВ-777. Код доступа: 9167.
Вся сумма, которая там находится, принадлежит тебе
Проверь.
После того как ты выполнишь мою просьбу, сумма утроится.
В случае твоего отказа или попытки поступить не по правилам материалы, фрагменты которых прилагаются к этому письму, пойдут по инстанциям
По моему сигналу ты изымешь названные мною документы из архивов и текущего обращения. Имеются в виду бумажные копии. А также будешь тормозить исполнение приказов, номера которых я тебе назову. Более точные указания ты получишь ближе к моменту исполнения.
Хочу сообщить, что возможности отказаться у тебя нет. Единственное, что ты можешь сделать, чтобы избежать выполнения моей просьбы, – это убить себя. Но я не думаю, что этот выход для тебя приемлем.
В качестве утешения могу посоветовать использовать вышеуказанный счет. Это изрядно улучшит твое настроение.
Действуй».
Он не отказался. Адресат В.
В международном бюрократическом аппарате необходимо держать своего человека. Держать на минимально коротком поводке. Никогда не знаешь, что может потребоваться. Ведь деятельность близких мне людей находится под моей охраной.
Третье письмо…
«Здравствуйте!
Обращаюсь к вашему агентству, так как знаю, что предоставляемые вами услуги отличаются высоким качеством исполнения. Не далее как час назад на вашем основном счету появилась значительная сумма денег. Сейчас она не активна. Я активизирую пересылку, как только получу ваше согласие, а после выполнения поставленной задачи вы получите еще одну сумму, которая превысит первую в два раза. Предусмотрена также компенсация на случай проблем с членами команды.
Мне необходимо, чтобы боевая группа в составе восьми человек направилась по адресу, который будет указан дополнительно. Снаряжение ваше. Условия расквартировки прилагаются к этому письму.
На месте назначения с вами свяжется мой человек, и вся команда поступает в его личное распоряжение. Код связи прилагается.
В составе команды обязательны два снайпера, один подрывник и три специалиста по киберсистемам. Остальное по вашему усмотрению.
Обязательное условие: ни один член команды не должен быть кибером.
Оставьте сообщение о согласии на одной из бесплатных досок объявлений. Для адресата «Некто».
Действуйте».
В принципе все. В Адресате С я даже не сомневался.
Ходы сделаны, теперь нужно только отойти в сторону и посмотреть, каковы будут последствия и насколько правильными были мои выводы, анализ ситуации…
Три письма ниоткуда.
Три письма и один ночной звонок.
Два голоса в гулкой электронной тишине. Один настоящий, живой. А второй – только волны, электромагнитные волны…
– Да? Я слушаю?.. – У него сонный голос, он сейчас лежит в темноте.
– Мартин?
Молчание. Шорох разрядов на линии. Их можно убрать, но я этого не делаю. Пусть будут, они делают разговор более естественным…
– Артем… – Его голос растерян.
– Да, старик, это я… Не разбудил?
– Артем…
– Там, где ты находишься, ночь. Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать. – Я пытаюсь шутить.
– Артем… Ты… Ты где?
– Везде, старик, везде. В твоем аппарате, в твоем терминале. Я везде. Ты же знаешь. Если тебе это важно, я никогда не теряю тебя из поля зрения.
Он молчит.
– Мартин?
– Да, я здесь. Ты говори… Говори…
– Что там поделывает Я из Зеленограда?
– Ты имеешь в виду свое тело?
– Ну да, можно и так сказать. Хотя это не просто тело.
– Да, не просто, но тебя там нет. – Мартин замолкает. – Я не знаю. Последний раз, перед тем как я прибыл сюда, он намеревался отправиться в паломничество.
– Куда?
– Не знаю куда. Кажется, в Сибирь. Китай, Тибет. Мне кажется, его сильно пробило на эзотерику.
– Это неудивительно, – отвечаю я, хотя, сказать по правде, несколько удивлен. – Ты ушел из разведки…
– Да, я там поскандалил.
– Я слышал… Я позвонил тебе, чтобы сказать…
– Что ты меня любишь, – усмехнулся Мартин. Я почувствовал, что усмехнулся он грустно. – Не обращай внимания, это из одной песни. Говорят, что она старая, но ее только недавно спели заново.
Снова разряды на линии. Шорох осыпающегося гравия. Где этот гравий? Есть ли он в реальности или он такой же, как мой голос? Только волны…
Затем Мартин тихо говорит:
– Извини…
Я выпихиваю паузу из эфирного пространства и говорю:
– Через два дня в городе будет команда бойцов. Они могут тебе понадобиться. Их шеф будет ждать тебя по адресу: улица Перестроечная, дом четыре, квартира тридцать. Высокое здание, единственное на всей улице…
– Я найду, – прерывает меня Мартин.
– Да. Хорошо. И еще, что бы там у тебя ни случилось, можешь действовать как угодно жестко. С законом все будет улажено на достаточно высоком уровне. И вообще людям, которые скажут, что их послал Некто, можешь доверять.
– Ты теперь Некто? – спросил Мартин.
– Не для всех…
Снова обреченно падает куда-то вниз виртуальный гравий.
– Скажи, – наконец нарушает тишину Мартин, – все так серьезно, что потребовалось твое вмешательство?
– Да… – Неуверенность в моем голосе реальная, хотя все равно – волны, волны… – Это не совсем вмешательство. Я даже… Здесь, там, где я, не все в порядке. И то, чем занимаешься ты, действительно очень опасно и серьезно. Для всех нас. Такого, наверное, еще не было. Вся история с Алмазными НЕРвами, с осознавшими себя ИскИнами, с искусственными личностями… Первыми и неопытными, честными и правдивыми… Это просто детский лепет перед тем, что идет на нас сейчас.
– Ты сделал так, что я занимаюсь «Краем»?
– Нет. То есть не совсем так… Я подталкивал твоих бывших коллег к расследованию этих сект. Они по какой-то причине обратились к тебе. – Я сказал правду, – Любое действие наталкивается на сопротивление системы. И чем серьезней действие, тем круче отвечает система. Знаешь, раньше считалось, что под словом «система» можно подразумевать только виртуальный разум или что-то подобное. Ерунда. Система – это все абстракции человечества, такие, как государство, общество. Мне иногда кажется, что они живые…
– Кто? – не понял Мартин. – Государства?
– Не совсем так… Не государства сами по себе, а государство. Как абстракция. С законами, социумом, институтами власти. Огромный, сложный организм, живущий и развивающийся по своим правилам. Мне иногда кажется, что он живой. – Я вспомнил Я из Зеленограда и пошутил: – Вероятно, эта склонность к метафизике толкает мое тело в Тибет.
– Артем?
– Да? – И я понял, что он спросит сейчас. Обиженный мальчик в темной комнате.
– Ты не вернешься?..
Несуществующий гравий, обретая убийственность пули, падал вниз. Падал, падал, падал…
– Нет, старик, ты же знаешь. – Пауза. Помехи на линии. – Запомни, что я тебе сказал. Запомнишь?
– Да… – Как эхо. Исчезает…
– Если я понадоблюсь тебе, оставь сообщения для адресата «Некто». Или просто позвони мне…
Я исчезаю, растворяюсь в шорохе. Измельченные кусочки камня тихо, словно перышки или падающие листья, закрывают меня туманной дымкой. Я ухожу. Потому что больно.
– Куда?! Куда позвонить?! – кричит Мартин в ночной тишине.
– В Никуда. Обязательно позвони… – доносится из-за электромагнитного тумана.
– Позвоню… Позвоню… Я позвоню… – шепчет он горячими губами, свернувшись калачиком под одеялом в темной-темной комнате.
Я могу видеть это, я всемогущий электронный бог. Почти всемогущий. Я не могу плакать.
А он может.
10. МАРТИН МЫЛЬНИКОВ
Частное агентство «Акварис»
Нехорошо, когда утро начинается с антидепрессантов. Нехорошо.
Да и вообще… Надо завязывать. Раньше как-то без этого обходился, и ничего. Хотя, конечно, раньше ночных звонков из ниоткуда не было.
Господи, как хорошо было это «раньше»! Все было ясно, все было понятно. Я использовал людей и старался не позволить людям использовать себя. Были враги, и были союзники. Друзей не было. Зачем они? Я не позволял себе никого любить… Зачем? Был на редкость расчетливый мальчик. Без детства, без возраста, без комплексов, без неразрешимых проблем. Хотел – кололся, хотел – уходил в завязку…
И никаких антидепрессантов.
Я посмотрел на горку развеселых таблеток в своей руке. Две уже медленно рассасывались в желудке. Кстати, надо поесть, а то язву заработаю. Сменить весь желудок или его часть, конечно, можно, но это стоит дорого да и не очень приятно… Надо поесть.
Вот только перед этим надо решить, что делать с таблетками.
– Возвращение к невинности… – пробормотал я, переворачивая руку ладонью вниз над жерлом унитаза.
«Бац-бац-бац…» – ответили мне веселые таблеточки.
«Буль-буль-буль…» – подхватила вода, унося красные, желтые и зеленые горошины.
Вот пусть у воды никогда не будет депрессии…
Унитаз похотливо заурчал.
Свои проблемы человек должен решать сам. Таблетки тут ни при чем.
Я решительно вышел из ванной. И уже вскоре на плите шкворчало что-то, отдаленно напоминающее яичницу. Хотя, конечно, какие тут, на фиг, курицы?! Тут и тараканы-то… не везде водятся. Люди оказались гораздо более живучими.
Синтетическая яичница плевалась, бурчала и попискивала, словно совсем ослабела от хохота.
Конечно, можно было бы нажраться тех же таблеток-консервантов, на целый день я был бы обеспечен всеми питательными соединениями, жирами, витаминами, углеводами и прочей шелухой, которую уважающий себя организм обязан получать. Но на эти чертовы маленькие горошинки в облатке из разноцветного желатина у меня сегодня аллергия. К тому же на вкус они еще хуже, чем то, что сейчас поджаривается на сковородке.
Словно бы соглашаясь со мной, псевдояичница бодро пискнула и выстрелила длинной струей раскаленного жира.
– Архаичность процесса приготовления пищи возвращает человека назад, в дикое прошлое, полное загадок и тайн, – вслух процитировал я текст рекламки, которая постоянно вертелась по видео.
Некая фирма ввела в обиход кухонные комплексы, где приготовление еды велось с помощью открытого огня. Новинка пользовалась бешеной популярностью в среде бесящихся с жиру толстосумов. Вероятно, им очень сильно хотелось вернуться в прошлое и хлебнуть загадок и тайн.
Вскоре я уже поедал свой подгоревший завтрак со всеми его тайнами. Прикидывая в уме общую стратегию своего дальнейшего поведения.
Картина получалась не слишком радостная.
Отказаться от дела, конечно, можно. Свернуть удочки и рвать когти подальше от этих чертовых Сум, от Украины, а заодно и России.
Можно. Только кому я там, на фиг, нужен? Если не получается устроиться здесь, где живешь, то какого черта лезть куда-то еще? Думать, что там будет легче, по меньшей мере – наивно.
Да и девчонку жаль. У нее и так шансов немного. Лора попала между очень крупными жерновами, и выжить ей будет непросто. Кстати, она всего этого еще не знает. Это тоже все усложняет, хуже нет вариантов, когда нужно спасать человека, который спасаться совсем не желает.
Из дела уходить нельзя.
Уходить нельзя, но и вести игру по правилам, навязываемым мне, тоже не годится.
Вилка злобно чиркнула по твердому пластику тарелки. Я поморщился. Звук вызвал стоматологические ассоциации.
Получается опять Своя Игра?
Опять хитрить, выкручиваться, убивать, врать начальству, бить ему морду… Артем сказал, что от Закона он меня прикроет. Интересно, как?
Впрочем, что я о нем знаю? Что я знаю о его возможностях?
Вкус у яичницы вдруг стал уж слишком резиновый. Я отправил ее в мусоропровод и состряпал себе еще более искусственный кофе. Синтетика, конечно, штука поганая и на вкус, и вообще, но естественные продукты в наше время есть можно с большой оглядкой. Вон как Леху с огурчиков перевернуло…
Кстати, надо бы узнать, что там с ним случилось, а также кто и куда его уволок.
Заявляться просто так в логово «Края» мне не светит совершенно. Другого «языка» у меня на примете нет, а пропажа Алексея все какая-то зацепка. Часто бывает, что такими окольными путями вытягиваются ключики к очень интересным дверям.
Самое невеселое будет, если окажется, что мой информатор лежит где-нибудь в больнице со шрамом от лоботомии… Хотя это слишком сложно для птицы его полета. Значит, есть несколько вариантов.
Если он мертв, то может случиться, что его тело вообще перестало существовать. Растворено в кислоте, кремировано, разделано на части, скормлено собакам. В таком случае будут безрезультатны любые попытки его разыскать. Да и слишком это… грубо. Леха – член секты. Пропажей человека заинтересуются власти. Начнется расследование, глядишь, чего-нибудь накопают и по самой секте.
Значит, тело где-то должно быть, и тут имеются еще варианты.
Либо тело в придорожной канаве со всеми внешними признаками насильственной смерти и ограбления. Расследование начнется, но секту не тронут. Наоборот, выразят соболезнования…
Либо тело в морге: причины естественные. Сердечный приступ, инфаркт, отравление… Что угодно. И это самый идеальный для убийц вариант. Следствия нет, потому что нет состава преступления. В этом случае искать придется лично. У Лехи могли быть подставные документы и вообще все что угодно.
Я одним глотком, обжигаясь, допил кофе, накинул на плечи куртку, закрыл клапаны на высоких голенищах ботинок.
За спиной хлопнула дверь. Впереди, как по заказу, услужливо раскрылись двери лифта.
Кстати, он, может быть, еще и жив. Сидит взаперти в здании «Края». Или глючит, напичканный психоделиками по самые уши. Тоже, между прочим, возможное развитие событий.
Странно, почему я так уверен в том, что те парни, которые забрали Леху, были из «Края»? Мало ли куда еще мой истеричный информатор мог вляпаться, а я грешу на ни в чем не повинных «божьих людей».
Лифт звонко и беззаботно бряцал какой-то невидимой железякой о межэтажные переборки.
«Блямц», – говорил один этаж.
«Блямц», – отвечал другой этаж.
Может быть, конечно, «краевцы» тут и ни при чем… Но уж очень все складно выходит.
Худо Лехе стало как раз в тот момент, когда его перло активно по внутреннему распорядку секты. И «скорая» откровенно опоздала, и менты подскочили бодро. А уж про то, что ребята, забравшие Алексея, на добрых самаритян не похожи, говорить даже не приходится.
Я вышел на улицу.
Жаркий, пыльный воздух, пахнущий неприятностями. Сразу защекотало в носу. Сегодня дул южный ветер. Как и вчера, как и позавчера. Уже целый месяц кряду город задыхался в степной пыли, которую нес сухой, доводящий до сумасшествия своим постоянством ветер. К пыли примешивалась еще и пыльца каких-то растений, острый запах которой вселял тревогу.
Как я понял из разговоров со старожилами, самым удачным временем тут считался короткий период, когда воздушные потоки меняли свое направление и в город входил прохладный ветер с Севера. Под его дыханием все оживало, гостеприимно растворялись окна, на горизонте собирались тучи, а городская мэрия на скорую руку организовывала какой-нибудь праздник.
Но периоды северного ветра были недолговечны, как все хорошее. Природа не стремилась сделать жизнь людей лучше. Это не входило в ее планы.
Я сел в полупустой автобус и двинулся в направлении центральной больницы, где располагался самый крупный морг в городе. Маленькие и частные заведения подобного рода я решил оставить на потом.
Служительницей морга была сухая женщина, отдаленно напоминающая улитку.
– Вы к кому? – спросила она. Изумительный вопрос. К кому!
Узнав суть дела, «улитка» уперлась рогами в землю, аргументируя свое поведение какими-то пунктами из неизвестных мне правил и предписаний. По мнению сочинителя правил, находиться мне на территории морга без сопровождения представителей соответствующих служб было строго запрещено. Потому как я не прошел соответствующей вакцинации, проверки на психологическую совместимость (с кем, интересно?!) и не предъявил необходимых документов.
Вот за последнее я и зацепился, предъявив документ в виде нескольких десятков бумажных иен. «Улитка» посмотрела косо, и я, поняв, что этого мало, добавил еще двадцатку. Выпростав из-под белого халата какую-то ложноножку, служительница сгребла купюры, оставив на столе десять иен.
– Боря! Проведи вот мальчика… Ему нужно.
– Какого такого мальчика?! – откликнулся басом из-за пластиковой перегородки невидимый Боря. – Чего нужно?
– Ну подойди, посмотришь…
– Я не могу, у меня мозги… – непонятно сообщил Боря, но все-таки подошел через несколько секунд. – Ну что?
Боря был одет в мясницкий халат, густо заляпанный чем-то, о чем не хочется не только говорить, но и думать. Мужик он был крепкий, широченный в плечах и со здоровенной окладистой черной бородой. В этой бороде что-то шевелилось, Боря жевал. (Уж не мозги ли?!)
Оценив ситуацию, сей жутковатый представитель хомо сапиенс проявил смекалку, и десятииеновая бумажка быстро исчезла в кармашке фартука.
Боря мотнул мне головой и исчез за перегородкой. Я последовал за ним.
Потом мы некоторое время шли по длинному коридору. Стены были покрыты кое-где белой, треснувшей плиткой.
Коридор освещался настенными светильниками. Включены они были через один. Поэтому было довольно сумрачно.
В фильм ужасов попал, натурально…
– Ты по делу или как? – пробасил мой сопровождающий, сосредоточенно сопя носом. – А то, мож, мне уйти?..
– Зачем уйти? – не понял я, – Мне тело надо найти…
– А, тело можно, – обрадованно сообщил Боря и прибавил шагу. – Тело можно… Это ничего…
– А что, бывает хуже? – поинтересовался я.
– А то?! Куча всяких уродов шастает. Просто куча! Сволота разная, – В раздражении Боря постукивал кулачищем по стенам. Мне стали понятны причины трещин на некоторых плитках. – Всякая шушера наведывается. Извращенцы, некрофилы… Как начнут облизываться… Я уж на что бывалый мужик, а и то тошнить начинает. Он помолчал, а потом добавил: – Вот этими бы вот руками, – Боря показал на свои огромные кулачищи, – удушил бы! После таких визитов мне и работа не в радость, и вообще.
– Ясно…
Мы вошли в зал.
Длинные ряды морозильников. Дверцы, дверцы, дверцы… В дальнем углу что-то отгорожено ширмочками. Одна занавеска отдернута, и из-за нее высовывалась человеческая нога и какие-то никелированные инструменты, гудел лазерный генератор.
– Я там буду, ежели что… Вот тебе перчатки. Сам давай… – пробормотал Боря и бочком-бочком направился к своему рабочему месту. Кажется, он все-таки подозревал во мне скрытого некрофила.
– Э-э-э… Борис… Мне нужно знать, где находятся… э-э-э… свежие поступления…
Борис остановился. Поскреб в бороде:
– Так ты кого-то конкретно ищешь? Я тут всех знаю, ты опиши.
– Ну, мужчина лет тридцати, светлые волосы. Рост чуть выше среднего. Лицо круглое. На руках и ногах возможны синяки от наручников. Поступил недавно совсем…
Боря что-то пробурчал и двинулся в сторону холодильной секции, что стояла ближе всех.
– Есть что-то такое… – Он посмотрел на регистрационную карточку. – Отравление пищевыми продуктами. Во как… Помню я это отравление, помню. С такими следами на руках какое там, в задницу, отравление…
Он повернул ручку и выкатил носилки. Сдернул покрывало. Предупредил:
– Ты это… Если тошнить будет, постарайся на пол не гадить. Там ведро… Хотя, конечно, ежели припрет, то до ведра можно и не добежать… Да. Меня в первый раз так скрутило… Страшно вспомнить.
Его голос отдалялся, сливаясь с каким-то странным пчелиным гудением. Откуда тут пчелы?..
Леха лежал с открытыми глазами. Я смотрел в мертвые зрачки, и странное что-то виделось мне… Словно бы и не я это смотрю на мертвеца, а кто-то другой. Какой-то чернокожий человек в далекой-далекой стране…
Жарко. Обжигающий воздух обдувает тело. А рядом стоит черный-черный человек и говорит сквозь гул пчелиного улья:
– Когда человек умирает, то все, что он помнил, что знал, чего хотел, становится частью того, во что он верил. Когда будешь делать вскрытие, обрати внимание на шейную область позвоночника.
Потом последовал жесткий толчок в грудь.
И я снова оказался в морге. Холод из открытого морозильника обдувал дыханием Азраила. Рядом что-то бубнил патологоанатом Боря. Мужик добрый, но сильно материально нуждающийся…
Я достал сотку иен и положил их на носилки. Боря испуганно спросил:
– Чего делать-то?
– По новой вскрывать будем, дядя Боря. Надо так…
Через некоторое время я сидел в маленьком баре, где подавали действительно вкусные блюда. Я поверил бармену на слово. Потому что со мной приключилось странное. Вкуса я не ощущал. Жевал себе, как корова, без толку и смысла…
Казалось бы, много чего видел. Убивал сам и по краю смерти ходил. Видел, как кислотой человека травят, как под танк с гранатами бросаются и что из этого получается в итоге… Много чего видел. Однако такая работенка, как у дяди Бори, не по мне. Ну не по мне, и все тут…
Одно дело – по горячке человеку мозги выбить, а другое дело – вот так…
Официант принес водку.
Огненная вода полыхнула во рту, жарким клубком прокатилась по горлу и бухнулась в желудок.
– Позвольте заметить, – послышалось деликатное рядом с ухом. – Соус очень острый… После водки… не рекомендуется.
Я посмотрел в обеспокоенные глаза официанта. Экий ты, братец, заботливый…
Паренек, видимо, понял, что оказался несколько некстати, и быстренько испарился, оставив после себя только извинения и легкий запах одеколона.
Ничего, кстати, парнишка…
Я хлопнул еще водки.
Соус действительно оказался острым.
Так продолжалось до вечера, я прогулял уже солидную сумму. Пил. Ел. Подкармливал какую-то дешевую шлюшку, которая быстро нализалась и старательно пыталась влезть ко мне на колени. Мое безразличие свело ее под стол, где она и прикорнула, счастливо положив голову на мой ботинок.
Хмель отчаянно штурмовал мои бастионы, но справиться с кристально чистым сознанием так и не смог.
Маленькая микросхема, осторожно сложенная в пластиковый пакетик заботливым дядей Борей, тревожила сердце, лежа в нагрудном кармашке.
Область шеи, там, где луч хирурга может добраться в спинномозговой канал, никогда не используется для имплантации каких-либо схем. Слишком велики риск и вероятность летального исхода. Слишком грубый контакт с нервной тканью. Много всяких «слишком», из-за которых эта зона считалась невозможной к использованию…
Видимо, напрасно.
Я с трудом представлял себе размах технологической мощи, позволивший сделать такую операцию. И тот факт, что я не слышал о такой технологии, наводил на мысль, что она используется нелегально. Для каких-то совершенно особенных целей.
Вообще-то я знал, для каких.
Догадался… Сообразительный, мать твою. Уж лучше бы тупой был, как пробка, сколько лишних проблем по жизни удалось бы обойти!
Нашел микросхемку, доложил руководству, сдал, получил премию и пошел отдыхать.
Только нельзя. Нельзя ее начальству показывать. Никак нельзя.
Это я тоже понимаю. Догадался. Сообразительный.
Плохо не то, что эта технология существует, плохо то, что кто-то не тот догадался ею воспользоваться. Вот только кто? Кто догадался?
Посмотреть бы надо. Понаблюдать… А там и снайперы, которых так любезно предоставил Артем, пригодятся.
Я хлопнул последнюю рюмашку водки и встал.
Тут же подскочил услужливый официант. Еще бы не услужливый, я им тут месячную кассу сделал.
– Чего изволите?
Я ласково потрепал его по щеке:
– Такси, малыш, вызови. Да и… – Я поймал его за рукав. – И перенеси эту подругу на диван.
И я кинул на стол еще несколько купюр. Могу себе позволить!
– Слушаюсь!
Недовольно ворчащую шлюшку унесли отдохнуть.
А еще через полчаса я уже сидел в кустах, наблюдая за проселочной дорогой. Сыро. Хмель, вместо того чтобы выветриваться, начал брать свое.