Буревой Роман. Темногорск

   «Что же получается? – размышлял по дороге Юл. – Генка в киллеры заделался! А потом его застрелили те люди из промчавшейся мимо машины. Он сам свою дорожку выбрал. Как и я… О, Вода-Царица! Стекло в машине заговоренное. Не помогло! И оберег куда-то исчез. Что ж такое?!»
   Юл вновь посмотрел на Романа. Пока что колдун чувствовал себя сносно. Но улучшение мог\о быть всего лишь следствием наложенных заклинаний. А уж какова сила ученических заклинаний – никто не ведает.
   «Не отчаивайся, – тут же приказал сам себе начинающий чародей. – Кроме тебя, сейчас никто ничего сделать не в силах. Так что придется тебе, парень, напрягаться! >>
 

* * *

 
   Гараж, на который рассчитывал Юл, помещался на пустыре между домами. Таких металлических ржавых ыини-домиков для машинок было наставлено здесь с полсотни.
   Юл без труда распылил простенький замок и загнал синий «Форд» внутрь. Когда Роман выбрался из машины, оказалось, что сиденье все в крови. Раненый прислонился к стене гаража:
   – Нельзя тебе в Синклит…
   Юл не понял, к чему это Роман говорит. Хотел его вывести из гаража, потом посмотрел на длинные черные пряди, свесившиеся на лицо. Огляделся, подыскивая, чем бы прикрыть слишком уж заметные волосы колдуна. Сейчас демонстрировать принадлежность к колдовскому цеху было опасно. На полке нашлась вязаная шапочка, изрядно засаленная, но вполне пригодная для того, чтобы лишить человека индивидуальности. Юл натянул шапочку на голову учителю, и тот почему-то сделался похожим на Генку.
   Раздумывать о Генкиной судьбе у них не было времени. Надо сначала добраться до квартиры-норы и немного прийти в себя.
   – Канистру с водой прихватить не забудь, – напомнил колдун ученику.
   Канистр с пустосвятовской водой в машине оказалось целых пять. Роман никуда не выезжал – ни на прогулку, ни по делу, – не имея с собой достаточного запаса. Юла тоже учил: «Без воды никуда ни шагу. Водное ожерелье в любую минуту может начать сжиматься, и тогда тебя может спасти лишь глоток чистой воды». Куда учитель ездил сегодня поутру, ученик не знал. Может быть, из Пустосвятова возвращался? Судя по запасу канистр – похоже.
   Юл взял одну канистру, остальные оставил в багажнике. Роман попробовал идти сам. Ничего не вышло. Он едва не растянулся, выйдя из гаража. Пришлось его вести. Колдун что-то бормотал заплетающимся языком, видимо заклинания. Со стороны казалось: подросток ведет домой то ли старшего брата поддатого, то ли отца. Сейчас Роман вполне мог сойти за алкаша. Юл видел, что колдуну становится хуже с каждой минутой. Но что делать и как помочь, мальчишка понятия не имел. Недавно наложенные заклинания осыпались бессильными чешуинками – эмпат ощущал это почти физически.
   Возле подъезда Роман остановился, вцепился мальчишке в плечо:
   – Я знаю, что делать. Сад стеклянный… разбить… только так…
   – Вот сейчас придем и все решим, – пробормотал в ответ Юл, беспомощно оглядываясь.
   «Нет, нет, я ему не дам умереть, я сильный!» – прошептал мысленно.
   Они поднялись на второй этаж. По лестнице Роман карабкался с трудом. На одних заклинаниях, можно сказать. Юл открыл дверь, и колдун упал тут же, в прихожей. Мальчишка расстегнул на нем куртку. Подкладка вся была в крови, рубашка – мокрая, вся в красно-розовых разводах. Что-то звякнуло, ударившись о пол. Юл поднял – то была пуля. Видимо, она прошла навылет и застряла в куртке. Мальчишка практически волоком дотащил раненого до дивана в своей комнате. Едва успел сдернуть покрывало – Роман повалился на диван как подкошенный. Юный чародей полил рану пустосвятовской водой и снова стал читать заклинания.
   – Роман Васильевич, в больницу вам надо. Зря вы отказались.
   Колдун прохрипел что-то в ответ, отрицательно мотнул головой, потом собрался с силами, даже голову приподнял и произнес отчетливо:
   – Кто разбил деревья в саду? Ты? Или Ира?
   – Не знаю. То есть я пытался, но они не разбились, – признался Юл.
   – Значит, Ирина. – Роман помолчал. – Разбейте сад.
   – Это вас спасет?
   Роман не ответил. Казалось, короткий диалог отнял остатки сил: он уронил голову на подушку и провалился в небытие.
   Юл схватил его за руку и тут же отдернул пальцы: кожа раненого обжигала, хотя минуту назад была как лед. Заговоренная пуля отравляла колдуна. Надо было срочно везти Романа в Пустосвятово – в реке купаться.
   Юл подоткнул под раненого сразу две простыни, накрыл одеялом, набрал номер Гавриила Черного. Но телефон главы Синклита не отозвался.
   Роман лежал неподвижно. Дыхание с трудом вырывалось из его груди. Юл схватил полотенце, намочил водой из канистры и положил колдуну на лоб. Мальчишка чуть не плакал. Еще полчаса назад он воображал себя всемогущим, способным казнить и миловать по своему усмотрению. И вдруг с вершины мнимого всемогущества сверзился на дно самого унизительного бессилия.
   Оставалось одно – бежать к Гавриилу самому и молить о помощи. Только поможет ли глава Синклита? У повелителя Темных сил совсем иной источник магии. Один сильный колдун на другого чары не накладывает, гласил устав Синклита. Помочь может только родственный чародей, что из водной стихии силу черпает.
   Такой в Темногорске, кроме Романа и Юла (нет, самонадеянный ученик пока не в счет), только один имеется. Вернее – одна. Тина! Конечно же! Она тоже ученица господина Вернона, она сумеет! Говорят, от Чудодея книги особенные остались, Тина их теперь читает…
   Мальчишка ринулся вон из квартиры.
   Скорее! Тина спасет!
   Он так спешил, что слишком поздно почуял опасность – лишь когда выскочил из парадной и нос к носу столкнулся с тем, кто его поджидал. Юл успел отшатнуться, избежать удара, но потерял равновесие и упал. Здоровяк навалился всем телом, прижал к земле. Юл как-то сумел вывернуться, вскочил на ноги и даже ударил парня. С заклинаниями решил погодить. Можно ведь и убить ненароком, если изо всей силы приложить. Зря остерегся: сам тут же получил по зубам. И вдруг разглядел, что дерется с Мишкой. Преданный «телохранитель» угостил своего «графа» зуботычиной.
   – Ах ты, сволочь! – Юл сплюнул кровь и ударил что есть силы прежнего товарища в нос.
   В ответ тоже получил в нос – да так, что искры из глаз посыпались.
   – За что?! Идиот! – прохрипел Юл.
   – За Генку!
   – Да при чем… – Юл закрылся от нового удара.
   – Ты его убил! Ты!
   – Спятил? Откуда у меня ствол?
   Кажется, этот довод поразил нападавшего. Мишка несколько секунд стоял неподвижно, переваривая упрек.
   Потом взревел от отчаяния и вновь ударил – то\ь-ко не Юла, а кулаком о стену. Потом сразу как-то обмяк – будто стержень из него вынули. Прижался к стене и весь затрясся. Выдавил:
   – Прости…
   – Да уж… ты чуть меня не пришиб.
   У Юла подкосились ноги, и он сел прямо на асфальт. Кровь бежала из носа на разбитые губы, на ворот куртки.
   – Так ты знал, что Генка киллер? – спросил он, стирая кровь с губы.
   – Нет, клянусь… Только я заподозрил неладное. Он вчера бабло принес. И был такой веселый… Я за ним этим утром долго следил. Но он как-то сумел оторваться и ушел… А потом какой-то мужик пробежал мимо и сказал, что на Ведьминской парня застрелили. Я туда. Прибегаю. Генка лежит… А тетка какая-то руками машет и всем рассказывает, что один парень другого завалил. А она все видела. Я ее спросил, как убийца выглядит, не заметила ли? Ну, она и отвечает… Мол, заметила. Волосы длинные, белые. Не иначе – колдун. И с другим мужиком на синей дорогущей машине укатил.
   – Генка твой в Романа стрелял. Этого тебе тетка не сказала?
   Мишка замотал головой и скривил губы, пытаясь сладить с подступавшими к горлу слезами.
   – Роман у меня в квартире лежит. Раненый. Понимаешь? Ты понимаешь?
   – Ты Генку иначе остановить не мог?! – выкрикнул Мишка.
   – Как?!
   – Ну… заклинанием…
   – Так я и пытался заклинанием. Это он в Романа выстрелил. Я в него не стрелял, клянусь водой.
   – А кто? – Мишка вытер нос тыльной стороной ладони, но лишь размазал кровь по лицу.
   – Машина мимо промчалась. Из нее пальнули три раза. Небось заказчики и расправились, – предположил Юл.
   – Кто?
   – Если честно, то не знаю. Не разглядел. Не до того было.
   – Роман – как он? Сильно ранен? – спросил Мишка и взглянул искоса.
   – Умирает.
   Только произнеся это слово, Юл осознал происходящее, потому что до этой минуты так и не осмелился понять, что происходит. Как когда-то перед смертью отца – не верил. И вдруг понял. Но было поздно. Возможно, теперь тоже поздно.
   – Что делать-то? – спросил Мишка и просительно взглянул на товарища – был уверен что «граф» сможет все исправить.
   – На, – Юл протянул ему ключи. – Поднимайся наверх. Если я через полчаса не вернусь, вызывай «скорую». Ясно?
   – Угу… Только ты, того, осторожней… Вас, колдунов, по всему городу ловят. Гукин по телику выступил, заявил, что чародеи на город порчу навели. Вот народ и взбесился. Говорят, кого-то убили.
   – Кого?
   – Точно не знаю. Разное говорят. Одни – что Максимку Костерка. Другие – что Большерука. Так что ты, по-любому, не нарывайся…
   – Я постараюсь.
   Юл выбежал со двора и нос к носу столкнулся с Землемеровым – тот жил в соседнем доме.
   – Эй, второгодник! – выкрикнул Землемеров. – Колдунов теперь мочить будут! А водных колдунов – первыми! – Парень заржал над удачной шуткой.
   – Убью! – с ярости заорал Юл, ударил Землемерова кулаком в живот и помчался дальше.
   Добежав до угла дома, чародей обернулся. Землемеров сидел на асфальте и хватал ртом воздух. Потом встал на четвереньки, поднял голову. Лицо его исказилось в злобной гримасе.
   – Будь ты проклят! – прохрипел Земля и вытянул вперед руку.
   Почудилось – черная стрела сорвалась с его пальцев и устремилась в грудь Юлу. Юный чародей без труда отбил проклятие взмахом руки. На пальце сверкнул мягким желтым светом оберег.
   «О, Вода-Царица! – выдохнул Юл, устремляясь прочь со двора. – Он же сам – наследник колдовского дара. Почему же тогда он так нас ненавидит?»
 

* * *

 
   Всего лишь несколько часов назад бежала Тина по улице с автовокзала, и радостно ей было, как никогда. И, возможно, уже не будет. Но мысль эта не вызывала сожаления.
   Одним прыжком взлетела она на крыльцо Чудодеева дома, потихоньку открыла дверь, надеясь, что Эмма Эмильевна либо спать легла (она часто ложилась после обеда вздремнуть), либо у соседки чай пьет.
   Однако вдова Чудодея не спала. Она сидела на кухне, перед ней стояла чашка с остывшим чаем.
   – Что ж ты наделала, глупенькая! – Эмма Эмильевна подняла голову, и, к своему удивлению, Тина увидела, что вдова Чудодея плачет. – Теперь тебя никто уже не освободит. Будешь до конца жизни от любви к нему мучиться.
   Тина бросилась к ней, женщины обнялись и заплакали вместе. Только Тина не знала, почему плачет. Ни отчаяния, ни боли она не испытывала, напротив, счастье ее переполняло. Может быть, она плакала от счастья? Вполне возможно. Потому как улыбалась сквозь слезы.
   – Ничего, не беда, что я Романа по-прежнему любить буду. Ему теперь не вся любовь уйдет. Половина… а может, и меньше, потому как другому большая часть достанется. Другому Роману! Понимаете, Эмма Эмильевна?
   – Одна, что ль, растить ребенка станешь? – всхлипнула вдова.
   – Так вы же мне поможете! Я своим счастьем с вами поделюсь. Хотите?
   Вместо ответа Эмма Эмильевна изо всей силы прижала Тину к себе.
   – Знаешь, Тиночка, мы ведь с Мишенькой очень ребеночка хотели, – зашептала вдова. – Да только испугались мы, что родится обездоленный.
   – Как это? – не поняла Тина.
   – Такое часто случается у чародеев – когда у не рожденного своего ребенка отец или мать силу забирает. Это ведь так легко – силу у малыша отнять. Колдун, он ведь чем ни попадя усилить свой дар хочет. Это как у вампира страсть кровь сосать. Вот и колдун возьмет и высосет у ребеночка дар. Тогда и родится обделенный. Вроде как обычный ребенок, но без всего. Внутри – пустой. Ни талантов у него, ни теплоты душевной. Не человечек, а кусок дерева. В нем ни злобы, ни любви, одним словом, обделенный.
   – Это ж несправедливо! – возмутилась Тина.
   – Нет-нет, справедливо, Тиночка, справедливо! – горячо запротестовала вдова Чудодея. – Потому что по всем законам сын колдуна должен стать сильнее отца. Что бы вышло, не будь на свете обделенных? Представляешь, какую бы силу чародеи взяли? А так… Редко кто из чародеев своего ребенка не обделит, кто частично, а кто и до дна. Потому и дети у колдунов редкость. Они во время зачатия силу не отдают свою. А если отдают, то опять же через день-другой назад высасывают.
   Тина решительным жестом сложила ладони на животе:
   – Никому я его не отдам! Никому тронуть его не позволю.
   – Ты охранное заклинание на него наложи! – посоветовала Эмма Эмильевна.
   – Роман не посмеет! – горячо запротестовала Тина.
   – Тут не знаешь, милая, кто посмеет, а кто нет. Ни за кого я бы ручаться не стала. Наложи заклинание, я тебе слова подскажу…
 

* * *

 
   Тамара Успокоительница ворвалась в дом Гавриила, когда глава Синклита пил кофе. Переодетая в какую-то бесформенную куртку и повязанная безобразным бабьим платком, она волочила за собой два огромных баула. Со стороны можно было принять ее за челночницу, которая спешно свернула торговлю и поспешила укрыться где-нибудь в надежном месте.
   – На помощь! – завопила Тамара Успокоительница. – Убивают!
   Потом вспомнила, что в минуту опасности россиянам советуют вопить «Пожар!», передохнула, набрала в грудь побольше воздуха и заорала что есть мочи:
   – Пожар!
   – Тихо! – цыкнул на нее глава колдовского Синклита. – Мы еще не горим.
   Тамара ему не поверила, но убавила громкость:
   – Очень даже горим! Беда!
   – Тамара, прошу, не трезвонь! Совсем очумела? Кофе лучше выпей. Я только что заварил. Налить тебе?
   – Конец нам всем! Конец Синклиту! Темногорску конец!
   Гавриилу это надоело, он шепнул:
   – Замолкни!
   Тамара принялась беззвучно открывать рот. Равные колдуны друг на друга влиять не могут. Но Успокоительница, как известно, сама по себе колдунья была никакая. С кем спала, того силой питалась. И карьеру себе делала, переходя из койки в койку. В опочивальне Гавриила она побывала много лет назад, но сочла повелителя Темных сил неперспективным и спешно удалилась в объятия популярного в те годы то ли Семена Лопуха, то ли Тихона Лиходея, теперь и не припомнить имена всех знаменитостей, коими бредили десять лет назад почитатели дара. Сгинули все, а Гавриил – вот он, по-прежнему в силе. Но Тамара давно утратила очарование молоденькой дурочки и Гавриила больше не привлекала.
   Утратив голос, она не успокоилась, кинулась к столу, взяла фломастер, написала на листе бумаги: «Гукин уничтожает Синклит!» – и принялась этим листком повелителю Темных сил в нос тыкать.
   Через минуту пантомима Гавриилу надоела, и он милостиво махнул рукой, позволяя гостье говорить.
   – О, Господи! – всплеснула руками Тамара. – Что творится-то, страсть! За что такое наказание! Меня чуть не убили, дом разорили весь дотла. Большерука арестовали! Мстят нам. За все смерти, что в городе приключились. Орут, что мы порчу на людей навели.
   – Про кого что знаешь? – строго спросил Гавриил.
   – Ой, не знаю. Ничего не знаю. Слышала: главу Синклита подорвали в машине.
   – Да вот же я! Перед тобой сижу.
   – И то правда, – закивала Тамара, налила себе кофе в чашку, отхлебнула. – Соврали, значит. А Романа Вернона и ученичка его белобрысого замочили – это точно. Говорили же: белый волос черному несчастье приносит!
   – Как – замочили?! – притворился наивным чудаком Гавриил. – Утопили в реке?
   – Ты что, не въезжаешь? Застрелили – и все дела. Из автомата, в упор. Сначала в грудь, потом в голову. Тела изувечили, глаза повыкололи, чтобы колдуны своих убийц узнать не могли. Максимку Костерка арестовали. Мой дом разори-и-или! – завыла Тамара. – Что с нами, горемычными, теперь будет-то?! Мы всем столько добра сделали, а нас, как врагов народа, к стенке! Гаврюша, миленький, у тебя тут надежно? А то я у тетки надеялась спрятаться, а она, сука отмороженная, мне дверь не открывает. Знаю, там внутри сидит, а меня не пущает. Я у тебя переночую. Ладненько? А как все стихнет…
   – Брось свои баулы! – приказал Гавриил.
   – Как бросить? Там все самое ценное. Я столько лет работала! Да я… Еще на заводе, когда посменно, на покраске тракторов… Жара, вонь… я один раз с трактора упала, месяц в гипсе…
   – Оставь у меня барахло, и пошли, – приказал Гавриил, поднимаясь.
   – Куда? – Тамара только-только уселась в кресло и уцепила пирожное с тарелочки.
   – Синклит спасать!
   – Как же мы его спасем? Конец всем! Ты что, Гаврюша, дурной совсем? Как ты думаешь, хоть одна эта сволочь посмела бы из норы вылезти, если бы у них с мэром да с ментами договоренности не было? Гукин первый во главе всего стоит. Это он колдованов в город пригласил. Это он на Синклит наезжал! А делает вид, что ни при чем.
   В утверждении Тамары был резон – тут спорить с ее здравым смыслом Гавриил не стал бы.
   – Так мы ж не к Гукину пойдем, – заверил он.
   – А куда?
   – Сделаем ставку на молодежь, – туманно ответил Гавриил.
 

* * *

 
   – Арк, ты дома? – раздался в трубке голос Олега.
   – Ну…
   – Предки тебя больше не стерегут?
   – Папаша куда-то смылся еще с утра, хотя у него выходной. Мать на работе. А что?
   – Выйди во двор, – попросил Олег. – Я сейчас подгребу.
   – А в чем дело? – насторожился Аркадий.
   – Ты про погромы колдунов слышал?
   – И что? – На самом деле он ничего не слышал – с утра валялся в постели и смотрел по видаку боевик.
   – Ну, ты и тормоз! Ладно, подгребай.
   Олег отключился.
   Когда Арк, накинув куртку, вышел во двор, Томка и Олег уже поджидали его на детской площадке. Томка выглядела немного испуганной, Олег – хмуро-сосредоточенным.
   – Так в чем дело? Если вы насчет урока у Воробьева, так я не пойду, – буркнул Аркадий, глядя в землю. – Я на это все забил…
   – Арк, не тупи! Какие уроки! – выкрикнула Томка. – Нам в школе сказали: из дома никуда не выходить. Потому как в городе обстановка накаляется. Беспорядки…
   – Но мы вышли! – гордо объявил Олег. – Пускай все твердят, как попугаи, что колдовской Синклит якобы навел порчу на Темногорск, нам это пофиг!
   – Так ведь это правда, – хмыкнул Аркадий.
   Томка уставилась на приятеля с изумлением.
   – Ты чего, сдурел? – ничего больше сказать она не смогла, не нашла нужных слов.
   – Я чуть не умер. А по чьей вине?
   – Роман Васильевич тебя спас! – задохнулась Томка.
   – Ты что, не поняла? Это был дурацкий спектакль. Он сам на меня порчу навел, а потом снял, чтобы власть надо мной заиметь. Колдуны, они все такие. Или ты, дурочка, не знаешь?
   – Ах ты, падла! – рявкнул Олег и заехал Аркадию в челюсть.
   Удар получился скользящий – Сидоренко успел отшатнуться.
   Отступил на шаг:
   – Ты что, меня драться позвал?
   – Как ты смеешь так говорить?! Роман Васильевич – наш учитель!
   – Ну и что? Что из этого следует? – хмыкнул Аркадий. – Знаете, друзья мои, принцип Оккама? Самое простое объяснение – самое верное. Так вот, у меня – простое и верное объяснение.
   – Самое простое объяснение – это гнусная провокация! – заявил Олег.
   – Вот именно! – поддакнула Томка. – Чтобы у колдунов все отнять.
   – Что – все? – спросил Аркадий.
   – Да все! Деньги там, дома… – принялась объяснять Томка.
   – Власть! – перебил Олег. – Все колдуны наделены в той или иной степени властью. Городские бюрократы эту неформальную власть хотят аннулировать. Себе забрать. Вот простое объяснение.
   – И что ты намерен делать? Неужели на мэра Гукина порчу напустишь? – поинтересовался Сидоренко.
   – Порчу напускать устав Синклита запрещает! – напомнила Томка. – Только в особом случае, по решению…
   – Ладно, хватит трепаться! Слушайте. У меня план! Я свою теорию на практике применить решил, – объявил Олег.
   – Какую теорию? – не понял Аркадий.
   – Ту самую, которую у Романа Васильевича излагал.
   – Ну да, помню, ты у нас диктатором быть хотел. Ну и как ты это себе мыслишь?
   – А вот так! – Олег, казалось, не заметил издевки в голосе приятеля. – Мы все трое – водные колдуны. Пусть еще без ожерелий, но сила какая-никакая имеется. Многому обучены. Мы сейчас пойдем на реку к водозабору и заклинание наложим, чтобы все жители Темногорска к колдунам с пиететом относились.
   – Олег, ты умник! – хмыкнул Аркадий. – Тогда нас точно всех до одного со свету сживут. Соберут, запрут в каком-нибудь сарае и живьем сожгут. А пепел по ветру развеют. И по-любому будут правы.
   Возразить Олег не успел. Что-то сильно толкнуло его в грудь. Он едва устоял на ногах. В первый миг подумал – Сидоренко его ударил. Но увидел, что самого Аркадия невидимая сила так приложила, что парень отлетел к дереву, а Томку опрокинуло со скамейки в детскую песочницу.
   – Что э-т-т-о? – дрожащим голосом спросил Арк.
   Олег принялся ощупывать грудь, как будто таким способом мог обнаружить ответ.
   – Я знаю, – прошептала Томка. – С Романом Васильевичем беда.
   – В него стреляли! Пуля попала в грудь! – догадался Олег.
   Они кинулись бежать к дому учителя – все трое. Олег вырвался вперед, Томка помчалась за ним. Аркадий бежал последним.
   – Только не это… нет… нет… – приговаривала Томка. От бега ей сделалось жарко, она сорвала шапочку и шарф, распахнула куртку.
   «Он же сильный, он всех сильнее… невозможно… У него обереги…»
   Бежать было не так уж и далеко. Ребята задыхались, Томка едва не упала. Мимо них пронесся синий «Форд».
   – Ребята! – закричала Томка и остановилась, ухватившись рукой за покосившийся фонарный столб. – Это же Романа машина.
   – Не может быть! Там стекло на дверце разбито. А у Романа все стекла заговоренные от пуль! – заявил Олег.
   – А зачем мы бежим? – спросил Сидоренко. – На труп посмотреть?
   – Он жив! – закричала Томка.
   – Мы ему помочь все равно ничем не сможем, – сказал Аркадий. – Надо домой идти…
   Но он медлил, как будто чего-то ждал.
 

* * *

 
   – Тамара! Олег! Аркадий!
   В первый момент они не сообразили, что их окликают. Олег первый наконец обернулся. Из черного «мерина» им энергично махал рукой немолодой темноволосый мужчина. Олег пихнул Арка и Томку в бок, указал на машину неизвестного.
   – Это же… Гавриил Черный… – не слишком уверенно пробормотал Аркадий.
   – Сюда! Живо! – повторил свой жест глава Синклита.
   Все трое подбежали к машине и нырнули в комфортный салон.
   – Ну и зачем вы сюда приперлись, на Ведьминскую? – спросил Гавриил зло.
   – Романа убили, – всхлипнула Томка.
   – Давно? – живо спросил Гавриил.
   – Не знаю… Только что… может быть… Ой, Господи! Не верю я, не верю, не верю! – завопила Томка.
   Олег затрясся, как тогда – на детской площадке.
   – Что с тобой? – спросил глава Синклита.
   Томка хотела ответить, но губы выбили крупную дробь.
   – Так, ребята, без паники! – строго нахмурил брови Гавриил. Он явно пытался приободрить подростков. – Чего вы перетрусили? Роман еще, может быть, и не погиб. Убить сильного колдуна не так-то просто. Уж поверьте мне!
   – Но я почувствовала, – всхлипнула Томка.
   – Да заткнись ты! – окрысился на нее Аркадий.
   – Вы мне помочь хотите или будете сообща сопли пускать?! – Бодряческий тон почти удался Гавриилу.
   – Помо-о-ожем! – всхлипнула Томка. И окончательно разрыдалась.
   Гавриил, не отрывая глаз от дороги, протянул руку, щелкнул пальцами, и Томкин всхлип перешел в нелепый полуистерический смешок. Слезы, повиснув на ресницах, так и не сорвались. Томка нелепо распустила мокрые губы в улыбке.
   – А теперь серьезный разговор, господа колдуны! – объявил Гавриил. – Прошу запомнить главное: от ваших действий многое зависит, прежде всего – ваше будущее.
   – А Роман Васильевич? – спросила девчонка, стирая ладонями слезы с лица и улыбаясь уже совершенно по-идиотски. – Он жив?
   – Жив. Но и его будущее в ваших руках!
 

* * *

 
   Тина сидела в кабинете Чудодея и читала том «Мастера и Маргариты». Тот самый, что купили они с Эммой Эмильевной на Уткином поле. Роман, помнится, выбрал его из-за потрепанного корешка. И не угадал. Не почувствовал, что книга Чудодею не родная. Оно и понятно, книжная магия – не его стихия.
   Все, какие знала, охранные заклинания Тина на себя наложила, троекратно омылась колодезной водой. Эх, найти бы где-нибудь родник волшебный, чтобы сила его воды с пустосвятовской равнялась, тогда бы точно будущего ребенка Тина от беды защитила. В Пустосвятовку ехать купаться было глупо. Пустосвятовка – Романа река, она своему господину в любом деле услужит, даже в самом мерзостном.
   „Домик, который был размером 6 горошину, разросся и стал как спичечная коробка".
   Книга, как всегда, раскрылась наугад, и эта фраза первой попалась на глаза. Та самая фраза, что тумбочку открывала, где кейс с личными знаками членов Синклита лежал. А ведь в прошлый раз книга эта выдать Роману тайну не пожелала.
   Дальше читать Тине не хотелось. Потому что дальше шло про войну и смерть.
   «Это же Михаил Евгеньевич меня предупреждает», – с тоской думала Тина, поглаживая раскрывшуюся страницу.