Буревой Роман. Темногорск

   «Река скоро появится», – уверял Ромка.
   Да-да, по всем расчетам, синяя полоса вот-вот должна была вынырнуть из-за кустов. Но забор внезапно снова сделал поворот. Нет! Такого не может быть! Забор должен тянуться до самого берега! Но реки больше не было. Перед ребятами расстилалось поле, засеянное овсом. Сколько ни глядел Ромка из-под руки, перед глазами колебался низкий чахлый овес. Наискось поле рассекала дорога. Вдали, где-то у края земли, чернел лес.
   Глаша легла в траву у кромки поля. Она уже не плакала. Не было сил. Ромка уселся рядом. Если честно, он не знал, что теперь делать. А потом они увидели пятитонку, она ехала через поле с овсом, а за машиной тянулся шлейф желтой пыли. Ромка поднялся. Машина подъехала и остановилась. Открылась дверца, наружу выпрыгнул Василий Воробьев, Ромкин отец.
   «Куда ты решил сбежать? – сурово спросил Воробьев-старший. – Каши березовой захотел, оглоед?»
   «Мы реку потеряли», – признался Ромка.
   «Совсем сдурел, – вздохнул отец. – Живо полезайте на сиденье».
   Уже когда Роман залез в кабину пятитонки, то увидел, что река почти рядом – вон ее синяя лента вьется меж полями у самого леса.
   Как потом выяснилось, дома их не было почти двое суток. Дед ему по секрету сказал (уже года через два, когда Ромка стал кое-что понимать в колдовской науке), что река Пустосвятовка обернулась тем странным забором, и маленькие путешественники шагали всю ночь и целый день по внутреннему берегу. А с изнанки нет ни дня, ни ночи. Хорошо, что Василий Васильевич ребяток сыскать успел, а то бы увела их река…
   «Куда увела?» – замирая от сладкого ужаса, спросил Ромка.
   «Уж не знаю куда, – ушел от ответа дед. – Я ведь не искал то, что искать не нужно».
   Во второй раз отправиться на поиски истоков Роман решил много лет спустя. Уж неведомо, что его подвигло. То ли вспомнил детскую свою мечту, то ли известие о том, что Глаша с моста кинулась в реку, так на него подействовало. Колдун сел в лодку, произнес заклинание, и лодка поплыла вверх по течению, как будто оснащена была неслабым мотором. Когда действие заклинания ослабевало, лодка замедляла скольжение, приходилось вновь ее подталкивать волшебными словами, гнать навстречу бегущей воде.
   Странно, но в этот раз колдун никакого забора не нашел. Он проходил поворот за поворотом, видел построенные на берегах деревянные заборы, лодки, сараи на берегу, дома вдалеке, вековые деревья, густой кустарник, но ни намека на неприступную бетонную стену. Долго виднелся вдали остов какой-то церковки на холме, потом пропал.
   Водный колдун все дальше гнал лодку вверх по течению. Река петляла, будто металась из стороны в сторону меж холмов, пытаясь убежать от преследователей. Все ближе подступали деревья к воде, все реже появлялись за деревьями крыши домов. Роман вышел на лодке утром, но и к вечеру не добрался до истоков. Взошла луна. Мир мгновенно преобразился, деревья и трава заблистали литым серебром. Только вода оставалась черной. Романа стало клонить в сон. Голова свесилась на грудь. Глаза сами собой закрылись. Казалось, спал он только миг, но когда вновь открыл глаза, то увидел, что уже ясный день, а лодка плывет под мостом – под знакомым мостом, а слева и справа пестрят крыши Пустосвятов.
   Обескураженный колдун хотел уж было вновь гнать лодку заклинаниями навстречу течению, но понял, что измотан совершенно, и передумал.
   Через неделю вновь отправился Роман в путешествие. В этот раз продержался до утра, увидел полоску розовой зари, улыбнулся, помахал грядущему дню, как старому знакомому, наклонился зачерпнуть за бортом воды напиться, но неожиданно сильно плеснула река, неизвестно откуда набежавшая волна накренила лодку и увлекла на дно. Романа же сильное течение повлекло за собой, при этом колдун ни рукой, ни ногой пошевелить не мог, лишь держался на плаву, а иногда и под воду уходил, но не тонул – ожерелье с водной нитью не позволяло. Выбрался он на берег опять же возле знакомого моста и долго лежал на песке. Река тихонько хихикала у него за спиной.
   Новых путешествий с тех пор он не затевал. Уступил реке.
 

* * *

 
   Роман проснулся.
   Час был ранний – едва рассвело. На улице кричали. Как минимум голосов пять или шесть. Что им надо? Сегодня – понедельник, на воротах табличка висит: «Приема нет». Однако посетители, похоже, не собирались уходить. Крики становились громче. Колдун прислушался. Мужской голос время от времени выкрикивал: «Роман Вернон!» Да что же там случилось, болото их засоси?
   Роман оделся и вышел из дома. Так и есть: за забором собралась целая толпа. Люди орали, но внутрь проникнуть не могли: заклинания не пускали, держали лучше любого замка-цербера. Роман отворил калитку. Его тут же окружили. Три или четыре фотокамеры нацелились хищно. Колдун невольно прищурился.
   – Роман Вернон! – подскочила к нему девица в длинном кожаном пальто и затараторила: – Наташа Варенец. «Темногорские новости». Вас обвиняют в нанесении вреда школьнику Аркадию Сидоренко. Что вы скажете? Вы пытались его убить? Или все получилось непроизвольно? Как следствие эксперимента? Ваши опыты с тонкой материей, которые многие называют колдовством, имеют остаточный эффект? Так ведь? Один из ваших фокусов может уничтожить весь город? Вы на это способны?
   – Вы меня боитесь? – спросил Роман, оглядываясь.
   Ему не нравилось настроение окруживших его людей. Что им надо? С тех пор как в Темногорске возродился Синклит, никто не смел нападать на колдунов открыто. Их поругивали, над ними подсмеивались порой. Но до конфронтации не доходило ни разу.
   «Из-за вчерашнего, – решил Роман, – эти темные волны многие заметили».
   – Нет, конечно? – отвечала Наташа с вызовом.
   Он положил ей руку на плечо:
   – Видите воронку под ногами?
   Наташа Варенец опустила глаза и вскрикнула. Воронку, вернее, ее иллюзию Роман сам только что создал из подходящего материала – воды и льда.
   – Это энергетическая пропасть. В нее может провалиться каждый. Случайно. Вероятность невелика. Но не равна нулю. Аркадий Сидоренко угодил именно в такую. Я успел его вытащить. Нужны еще объяснения?
   Разумеется, господин Вернон бессовестно врал. Но никто из членов Синклита никогда не говорил репортерам правды о своем ремесле.
   – О, Господи! – пробормотала Наташа, отступая. – И много этих воронок?
   – Да они повсюду. По всей нашей планете. И космос ими изрыт. Нащупаем – прорвемся к звездам. – Мысленно Роман хохотал. Но внешне оставался серьезным.
   Какой бы еще утятиной угостить госпожу Варенец?!
   – Невероятно, – пробормотала Наташа.
   – Эй, ты! Моего Аркашку извести хотел! Да тебя, ублюдка, убить мало! – рявкнул мужской голос из толпы. Прежде этот человек выкрикивал имя колдуна.
   «Отец Арка, – решил Роман. – Не отвечать, – отдал он себе приказ. – Сейчас ему ничего не объяснить».
   – Это я тебе говорю, мразь! – ревел голос.
   Собравшиеся заволновались. Похоже, Сидоренко-старший продирался сквозь толпу к Роману. Колдун повернулся. Широкоплечий мужик навис над ним глыбой.
   – Я за своего птенца горло перегрызу.
   «Будем надеяться, что у него при себе нет пушки», – подумал Роман.
   А если есть? Тогда дело плохо. Огнестрельное оружие водному колдуну не подвластно. Возможно, именно это утро увидела в пророческом трансе Аглая? Неужели все так примитивно?!
   Решив не рисковать, Роман несильно толкнул Сидоренко в грудь. Тот пошатнулся, беспомощно взмахнул руками и опрокинулся на спину, после чего так и остался лежать, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Обездвижило его на час-другой. Ничего, пускай немного охолонет.
   – Повторяю: ваш сын угодил в энергетическую воронку. Ничего добавить по этому поводу не могу.
   Мужик сделал попытку подняться, но не смог. По телу его пробежала судорога. Репортеры снимали, выбирая удачные ракурсы.
   «Завтра это будет на первой полосе. Поздравляю», – мысленно усмехнулся Роман и вернулся в дом.
   Он не сразу сообразил, что звонит телефон в коридоре. Звонит давно, буквально надрывается. Поколебавшись, снял трубку.
   – Это следователь Сторуков, – представился давний знакомый. – Одно важное дельце имеется. Тебя касается.
   «Неужели этот козел Сидоренко заявление успел настрочить?» – удивился колдун.
   Спору нет, Синклит, в случае чего, вытащит собрата из ментовских лап, избавит от неприятностей. Но уж очень не хотелось после неурядицы с Аглаиным особняком о чем-то Синклит просить.
   – Что? Опять пропавших искать придется? – изобразил неведение колдун.
   – Встретиться надо, – ответил Сторуков торопливым шепотом. – Бар «Ведьмино зелье» знаешь?
   – Как не знать. Минимум пять человек откачал после посещения знаменитого заведения.
   – Есть мы там не будем, – заверил Сторуков. – Просто встретимся и поговорим. В час. Устроит?
   – Подойдет. Я хотя бы успею позавтракать.
 

* * *

 
   Кафешка «Ведьмино зелье» была самой сомнительной забегаловкой в Темногорске. Но при этом, несмотря на отвратительную кухню и паленую выпивку, пользовалась определенной популярностью. Правда, посетители здесь обычно появлялись после восьми вечера и оставались до утра. В час дня народу было немного. Сторуков взял кружку пива, Роман – бутылку минеральной. Расположились у окна. Стекла не мылись в этом баре года два или три. М-да, не слишком радостным кажется мир, если глядеть на него через такие стекла.
   – Дело-то дрянь, Роман Васильевич, – проговорил Сторуков.
   Вид у мента был болезненный – то ли он пил много последнее время, то ли мало спал.
   – Это, так сказать, общая характеристика ситуации. Нельзя ли поконкретнее? – попросил колдун.
   – Небось уже знаешь, что два человека в воскресенье выпали в осадок на площади, там, где Ведьминская улица начинается? – спросил Сторуков. – Твой дом недалече.
   – Оттуда до обиталища любого колдуна недалеко. Остаточный эффект возможен.
   – Эффект-то эффект, кто спорит. Только дело, я говорю, хреновое, – повторил следователь, глотнул пиво, сморщился, изрек: – Дрянь! – И снова глотнул. – Потому как эти двое умерли сегодня ночью в больнице. Ближе к утру.
   – Что?
   Сторуков протянул колдуну тетрадный листочек, исписанный неровным вихлястым почерком. Роман прочел вслух:
   – «Алла Ивановна Хижина».
   – Хитрушина, – поправил Сторуков и поморщился, будто страдал зубной болью.
   – «…двадцати трех лет, – продолжал читать Роман, будто не заметил уточнения. – Прописана там-то, проживала с родителями. Отец – инвалид, мать работает… то есть работала продавщицей. Причина смерти – обширный инфаркт». В двадцать три года?
   – Это так, формальность. На самом деле – остановка сердца от неизвестной причины. Так мне объяснил медперсонал в приватной беседе. – Сторуков закурил.
   Колдун демонстративно разогнал рукой дым.
   – Да ладно тебе. – Следователь тряхнул пепел прямо на стол. – Тут такое! Сейчас расскажу. Ты на данные пацана сначала посмотри. – Он ткнул пальцем в листок.
   – «Володя Лопаткин, одиннадцати лет, проживал там-то… вместе с матерью и бабушкой. Причина смерти – обширный инфаркт». – Господин Вернон не поверил своим глазам. – То есть опять же сердце?
   – Именно.
   – Почему ты этим делом заинтересовался? Медики вызвали?
   – Никто не вызывал. Я в больницу по другому делу забежал. Ну да неважно. Ну и выяснил кое-что интересное.
   – С какой стати ты уверен, что это дело как-то связано с Синклитом? Или со мной?
   – Вчера рядом с этими двумя видели твоего ученика Юлия Стеновского. Этот наш местный Цезарь шептал заклинания и делал пассы рядом с пострадавшими.
   – Да ну! Кто это видел?! – Роман Сторукову не поверил.
   – У меня свидетель имеется. Короче, я подумал… Может, парнишка решил свою силу испытать и перестарался?
   Здрасте! Приехали! Юл во всем виноват! Сначала менты потащат мальчишку на допрос, потом натравят прессу, потом придурки вроде Сидоренко-старшего изведут пацана… Да я за него… что? Горло перегрызу, как папаша Сидоренко? Весь вопрос: кому в горло вцепиться? С первым попавшимся расправиться, злобу свою сорвать – дело нехитрое. Только не поможет, вот в чем дело. А найти того, кто порчу на город навел, не так-то просто. Если у колдуна такая сила имеется, справиться с ним будет ой как непросто.
   – Юл не мог этого сделать, – осторожно сказал Роман. – У мальчишки попросту такой силы нет.
   – А у тебя? – Сторуков загасил сигарету об угол стола. – Ты ведь мог пацану помочь слегонца. Да?
   Сторуков то ли не слишком умело закидывал крючок, то ли предупреждал об опасности.
   «На чьей он стороне?» – прикидывал Роман.
   В прошлом сложились у следователя с водным колдуном странные отношения. Следователь знал, что господин Вернон своим чародейством отправил охранников Колодина на тот свет. С другой стороны, колдовское это убийство можно было рассматривать как самооборону, а сам факт убийства был совершенно недоказуем. В свою очередь колдун несколько раз подсказывал следователю, где искать преступников, орудия преступления или тела убитых. Сторукова вода всегда чувствовала, на вопросы его отвечала.
   – К тому же тут другое, – покачал Роман головой. – Мой ученик просто защищался от чужого заклинания. А эти двое под порчу угодили.
   – Что ж это получается, твоя порча, как чернобыльское облако, наш город накрыла?
   «О, Вода-Царица! А ведь он очень верно оценивает ситуацию!» – подумал колдун.
   – Тебе кто велел этим делом заняться?
   – Пока никто. Но по городу слухи уже ползут. Болтают: от вас, колдунов, вся беда.
   – А ты что думаешь?
   – Сам толком не пойму. Может, оно, конечно, вы этих двоих убивать не собирались. Друг в дружку заклинаниями плевали. А они под руку угодили, после чего взяли и померли. Я понимаю, в суд такое не передашь. В обвинительном заключении не напишешь: «Пытался посредством колдовства гражданина уморить». Никто подобное обвинение выдвигать не станет, если не захочет в психушке отдохнуть полгодика. Но тут у нас две беспричинные смерти имеются. Просто так от трупов не отмахнешься. Не всегда по закону в наше время карают. Так ведь?
   Угроза в его словах прозвучала недвусмысленная. Вопрос только, от чьего имени Сторуков грозил? От имени служителей закона, или просто предупреждал, что без всяких законов с колдунами разобраться могут? Только кто? И почему? Вряд ли у этой погибшей девушки или у мальчишки Лопаткина имелись могущественные покровители. Ясно, тут другие силы задействованы, а эти двое попросту попали под удар.
   – Погибшие не состояли в родстве? – спросил Роман.
   – Нет. Еще скажите, это все они – господина Сидоренко родня. Так, что ли?
   – Ты серьезно думаешь, будто я Аркашу Сидоренко убить хотел?
   – Не-ет, – неопределенно протянул Сторуков. – Но хочу напомнить: ты детей колдовству обучаешь. У тебя разрешение на это есть? Нету. И в Синклите у вас не все красиво и чинно. В случае чего вам осенние художества припомнят. Опять же смерть Чудодея до сих пор вызывает в городе кривотолки. Одно к одному, понимаешь? А главное… – Сторуков понизил голос, – не любят вас, колдунов.
   – Я не красна девица и не господни президент, мне любовь всеобщая не нужна, – усмехнулся колдун.
   – А знаешь, за что не любят? – Сторуков смотрел как-то вбок. Видимо, давно ему хотелось это сказать, и вот – прорвало. – За независимость вашу и богатство. Но за независимость – прежде всего. Никак не прищучить вас, за яйца не взять. Рэкетиров на вас насылать глупо, про Суслика, что теперь подаяние просит, каждый школьник знает; налоговой вы глаза отведете, ментов обдурите. А теперь нынче жизнь такая: все друг дружку за яйца держат. А вы вроде как в стороне от этого всеобщего яйцедавления. Просекаешь, какой сюжет?
   – Сколько у меня времени, чтобы во всем этом разобраться?
   – А хрен его знает! Весь вопрос, как быстро начальство расчухает. А бездействовать они будут до первого звонка сверху. Вот и прикинь, сколько у тебя времени.
   «Что-то он недоговаривает, что-то важное, – отметил про себя колдун. – Ясно, он кого-то подозревает. Но кого – не намерен говорить. Скорее всего, боится. Хочет, чтобы я в это дело влез и на себя удар принял. Но бронежилет, хотя бы самый захудаленький, предложить не собирается», – разложил по полочкам ситуацию Роман.
   – Попробую найти связь между убитыми. Почему именно они погибли, а не кто-то другой.
   На самом деле Роман знал, какова связь, но не хотел пока озвучивать версию. Во всяком случае – перед своим собеседником.
   – Ты уж постарайся. – Сторуков поднялся. – Все, что знаю, тебе сообщил.
   – Так уж и все? – не удержался, хмыкнул Роман.
   – Будут новые подсказки – дам знать, – пообещал Сторуков, пропустив упрек мимо ушей. – Но и вы там у себя в Синклите шустрите. Иначе… Еще две-три такие смерти, и сам понимаешь! Городок у нас небольшой, слухи пойдут. Просто так люди не мрут, как мухи. Учти, Роман Васильевич, – строго добавил Сторуков. Потом, наклонившись, выдохнул Роману в лицо вместе с запахом пива и дешевых сигарет: – Медоноса в городе видели.
   – Так он…
   – Это точно.
   – А кто режиссер? – Роман сложил листок с записями и спрятал в карман.
   – Не ко мне. Я тебе подсказку кинул, ты дальше носом землю рой. О ваших, о колдовских шкурах речь.
 

* * *

 
   В понедельник Иринка Сафронова не пришла в школу. Она и раньше могла вот так же внезапно исчезнуть на несколько дней – уехать куда-нибудь с отцом или просто прогулять школу – учителя закрывали на ее фокусы глаза. Но сегодня (Юл это чувствовал) было что-то совсем иное. Вчерашние волны черной «воды», ураганы, ломавшие деревья, срывавшие крыши и вывески, стеклянный сад, выросший вокруг покинутого дома, – все эти события цеплялись друг за друга и были связаны с Иринкой. И с ее отсутствием в школе.
   – Ведьмаки вчера весь день кого-то колбасили, – сказал Матюшко громко, когда Юл проходил мимо. – Говорят, многих слабаков потом тошнило. Эй, Цезарь, ты не блевал?
   – А ты? – огрызнулся Юл.
   Матюшко сжал кулаки, но в драку не полез. Памятуя субботнюю стычку, предпочел не вступать в физический контакт.
   Юл отсидел лишь четыре урока. А потом, ничего никому не говоря, рванул из школы. Решил отправиться к Иринке домой и спросить…
   Но дошел он, как и в субботу, только до угла.
   – Юл! Погоди! Юл! – услышал чародей оклик и обернулся.
   К нему бежал Мишка. Неужели «телохранитель» опять решил опекать своего «графа»?
   Если быть честным, то видеться с Мишкой юный чародей не желал. После возвращения из Беловодья старый друг почему-то стал младшего Стеновского необыкновенно раздражать. Почему – неведомо. То ли Юл изменился слишком сильно, а Мишка остался прежним, то ли… Впрочем, они теперь почти не виделись. Бывший «телохранитель» нигде не учился, подрабатывал в ларьке, а Юл посещал гимназический класс.
   Но сегодня Мишка поджидал «графа» во дворе школы – как прежде. За то время, что они не виделись, Мишка здорово вымахал, раздался в плечах, лицо огрубело. К тому же нижняя Мишкина губа безобразно опухла и выворачивалась наружу.
   «Подрался с кем-то, – усмехнулся про себя Юл. – Заступился за слабого, не иначе».
   – Послушай, дело у меня к тебе, просьба. – Мишка глянул просительно и даже ссутулился, как будто хотел сделаться одного роста с «графом».
   – Что за дело? – бросил Юл небрежно.
   – Мать из-за Генки, из-за брата моего, с ума весь день сходит. Помоги, а…
   – В чем дело? Заболел он? Простудился? Или что похуже?
   – Да нет, – Мишка говорил, уставясь на носки своих кроссовок, – ограбил он, похоже, вчера вечером кого-то. Пришел пьяный. Мамаша, как обычно, давай у него по карманам рыться – наркоту искать. А нашла колечко золотое и браслетик. Браслет дорогой, сразу видно. Припрятала их. Утром к брательнику приступила: откуда золото? А он матом на нее и орать: отстань, мол, дура. В общем, такая у нас хрень.
   – Это Генка тебя разукрасил? – спросил Юл, имея в виду обезображенную нижнюю губу приятеля.
   – Не боись, я ему в глаз так засветил, он теперь месяц с фингалом ходить будет. Я брательнику с третьего класса спуску не даю. Ты попробуй его прокачать. Ну, как ты умеешь, как Роман Верноy. Ты же сам говорил, что знаешь заклинание.
   – Какое заклинание? – наивно округлил глаза Юл.
   – Да ладно, не тупи. Мать золото Генке так и не отдала. Не мог Генка браслет или там кольцо купить: он уж месяц нигде не работает, на выпивон либо у матери бабки тырит, либо у соседей по мелочи. А тут сразу видать: браслет дорогой. Генка мать ударил – фингал во какой, – потом из дома сбег. Мать мне и говорит: попроси колдуна по колечку найти, чье оно. Мы вернем.
   – А если братец твой меня тоже приложит? Я ж тогда его убью, – усмехнулся Юл.
   – Он тебя и пальцем не тронет! – Мишка сжал кулаки.
   Юный чародей передернул плечами. Он не знал, ответит ли ему в этом случае вода. К тому же волшебная тарелка осталась дома. Впрочем, в случае необходимости можно и в простой посудине колдовать, даже из эмалированной миски нетрудно ответ на заданный вопрос выудить. Роману Вернону такое под силу. Но Юл – всего лишь ученик чародея. Сдюжит ли? К тому же мелькнула мысль: вдруг этот братец Гена не живую, а мертвую ограбил? Что тогда? В милицию заявлять? Так, мол, и так, разведал колдовским способом, где убитая лежит? Не хотелось Юлу лезть в это дело, но отказать Мишке он попросту не мог. Помнил, что жизнью ему обязан.
   – Хорошо, попробую, – уступил чародей. – Только учти, не факт, что я владельца найду.
   – Это как получится. Браслет уж больно клевый. Видно, с какой-то крутой телки Генка его снял.
   – Братан твой сейчас дома?
   – Я уходил – не было. Мать дома, – предупредил верный оруженосец, уже когда повернул ключ в замке. – Она из дома стыдится выходить. Я ей очки свои черные предлагал, а она только руками машет.
   – Мишка, ты? – донеслось с кухни.
   – Я, мам, – отозвался Мишка и сделал «графу» знак, чтобы следовал за ним. – Пришел тут с приятелем.
   Мать суетилась у плиты. Худая, в грязной кофте. Половина лица черная.
   «Генка ей что-то сломал наверняка», – решил чародей. Хотел предложить женщине свести синяк, но передумал. Чтобы лекарить – особый настрой нужен. Правда, Роман научил его самым простым заклинаниям, в том числе и кровь останавливать. Но применять свои знания ученику водного колдуна пока не доводилось.
   – Это Юл, – представил друга Мишка.
   – Я пельменей сварила. Целую пачку. Хотите? – спросила хозяйка с таким видом, будто гостя этими пельменями подкупить пыталась.
   – Юл, садись сюда, хавать будем, – пригласил «оруженосец».
   Кухонька в Мишкиной квартире была крохотная. Плита, стол, табуретки, да еще шкаф-пенал. Людям приходилось втискиваться в промежутки. Впрочем, у Юла в квартире кухня была точь-в-точь такая же. Но там они вдвоем с матерью ютились. У Мишки на таком же пространстве четверо вечерами ужинали (судя по рассказам «телохранителя», имелся в этой семье еще и отец, но «граф» его никогда не видел).
   Юл разместился спиной к раковине, угнездив рюкзак возле ножки стола, а хозяйка и Мишка втиснулись рядом с плитой.
   – Колдунам пельмени есть можно? – Мишкина мать щедро полила порцию гостя майонезом. – Или вам какая-то особая еда положена?
   – Есть можно все, – ответил Юл. Пельмени он когда-то очень любил, но с годами понемногу охладел к этому «деликатесу». Может, потому, что мать его пельменями через день потчевала из-за нехватки времени и денег. – Только воду надо пить особую. – Он достал из рюкзака и поставил на стол бутылку с пустосвятовской водой.
   – А что там, в этой бутылке? – Хозяйка опасливо покосилась на полиэтиленовую литровку.
   – Вода, самим Романом Верноном заговоренная! – объявил Юл. – Неужели вы решили, что это водка?
   Юный чародей в один миг расправился с пельменями и приказал, стараясь говорить солидно, веско:
   – Вещи покажите.
   Женщина наклонилась, засунула руку за шкафчик подле раковины и вытащила тряпку. Развернула. В самом деле золото. Кольцо и массивный золотой браслет с тремя камнями… знакомый браслет. Не спутать ни с каким другим. Юл только вчера этот браслет видел. На руке у Иринки Сафроновой. Тут ошибиться было никак нельзя.