Страница:
– Вашу мать…
– Ольгу ведите. Я ее должен видеть и знать, что с ней ничего не могло…
Дверь оглушительно завизжала. Вошел полицейский с автоматом на плече, и, очень похоже, это был не тот полицейский, которого Смит оставил за дверью: один-единственный короткий миг на лице американца царило нескрываемое удивление.
А в следующий миг полицейский страшным ударом ноги в солнечное сплетение швырнул американца на пол. Отпрянув к двери – видимо, рожа у Мазура стала соответствующая, – что-то возбужденно затараторил на испанском, помогая себе руками.
Тут же ворвались еще трое – два в форме, один в штатском. Обмундированные живенько подняли бесчувственное тело и вмиг вытащили в коридор. Штатский по-английски сообщил:
– Сеньор полковник, приношу извинения за прискорбное недоразумение. Прошу вас, пройдемте к начальнику…
Мазур, инстинктивно приняв боевую стойку, пытливо в него всматривался, пытаясь угадать, нет ли тут подвоха. Так и не определив, в чем подвох может заключаться, кивнул:
– Идите впереди.
– Разумеется, полковник… Простите, это так прискорбно…
Мазур вышел следом за ним. Коридор пуст. В распахнутую дверь камеры напротив видно, как лежащего на полу американца живенько освобождают от содержимого карманов. Пожалуй, и в самом деле произошли молниеносные изменения… Быстро шагая за провожатым, Мазур держал окружающее, был готов, если вдруг откуда-нибудь бросятся, сорвать у штатского с плеча автомат и устроить панихиду с танцами.
Обошлось. Быстрыми шагами пересекши двор, они оказались в длинном коридоре, где царила обычная полицейская суета: кто-то бежал с толстенной папкой, на кого-то орали, волоча за наручники, кто-то качал права, судя по интонации… Следом за штатским Мазур поднялся на второй этаж. Штатский распахнул перед ним высокую дверь, чересчур роскошную для стандартного кабинетика обычного офицера. В самом деле, просторный кабинет был обставлен не без претензий на начальственную роскошь. У восседавшего за столом сеньора (благородная седина на висках и пронзительный взгляд ищейки) на погонах сверкал рядок золоченых штучек, а весь воротник покрыт шитым золотом плетением.
Кроме него, явно хозяина, здесь были еще трое. Верзила в штатском, в непроницаемых черных очках, сложив руки на груди, прислонился плечом к притолоке, а посреди кабинета, воинственно уперев руку в бок, стояла Ольга растрепанная, прекрасная, злющая, бурлящая – и орала на лейтенанта-оборотня, имевшего столь бледный вид, словно он вот-вот должен был упасть в обморок. Принюхавшись, Мазур убедился, что лейтенант вульгарно напустил в штаны, ширинка мокрая, капает, ничего не скажешь, круто…
Увидев Мазура, она облегченно вздохнула и, не выказывая ни малейшей нежности – вряд ли могла так скоро перестроиться, – сварливо спросила:
– Живой? Цел? Они тебе ничего не сделали?
Он покачал головой. Ольга вновь принялась за лейтенанта, закончила спокойнее, но с нескрываемым злорадством, длинной фразой, от которой он стал крениться набок, – но верзила, проворно его уцапав за локоть, вытащил в коридор.
Потом седой – сеньор бригадный комиссар полиции – долго и цветисто извинялся перед Мазуром, выражая искреннюю надежду, что сеньор дипломат не станет возводить сие прискорбнейшее исключение, из ряда вон выходящий случай, в некую систему. Мазур слушал его не то чтобы благосклонно попросту устало, желая одного: чтобы заткнулся побыстрее.
Потом им со столь же высокопарными оборотами вернули оружие и документы. Потом приглашали на вечерний ужин, снова заклинали не таить обиды и не терять веры в цивилизованность республики Санта-Кроче вообще и ее полиции в особенности. Мазур механически кивал, обещая не возводить исключения в систему, не таить обид, не терять веры и даже прийти на ужин в смокинге. Через четверть часа их, слава богу, отпустили восвояси.
– Они тут предлагают довезти до отеля на их машине, – сказала Ольга. – А?
– Пешком дойдем, – сказал Мазур, испыты-вая отвращение ко всему, связанному с полицией. – Вряд ли молния дважды ударит в одно и то же место…
– Вот и я так думаю. – Ольга взяла его за руку, нежно и заботливо. – Бедный ты мой, обопрись на меня…
– Ты что? – Мазур освободил руку. – Я в порядке…
– А мне показалось – бледный.
– Будешь тут… Что случилось?
– То, чего и следовало ожидать, – фыркнула Ольга. – План у них, откровенно признать, был чистейшей авантюрой. Затащили они меня в какую-то комнатушку, лейтенант стал орать, что изнасилуют на всех четырех этажах, если я тебя не уговорю с ними сотрудничать. Дурак, ему бы меня в подвал какой-нибудь запихнуть, а он – на второй этаж… Я и завизжала, не знаю уж, во сколько децибел. Ну, в конце концов, кто-то сунулся посмотреть, с кого это сдирают шкуру, я начала вопить, что работаю секретарем у иностранного дипломата… короче, дальше все было не так уж сложно… Что от тебя-то хотели?
– Знаешь, дон Себастьяно был прав, – сказал Мазур, тщательно подбирая слова. – Из меня и в самом деле пытались выбить полную информацию об экспедиции. Определенно конкуренты той финансовой группы, которую дон Себастьяно представляет… ведь так оно обстоит, а?
– Ну конечно, – безмятежно сказала Ольга. – Иначе к чему все интриги? Он член правления «Барридадо Куинес», если контракт достанется им, прибыли будут огромными…
«Вот и ладненько, – подумал Мазур. – Вот все и устроилось, и не надо врать дальше. Вряд ли те, кто теперь раскалывает лейтенанта и Смита, посвятят Ольгу в результаты своих изысканий… Ч-черт, а если Смит начнет всерьез колоться? Вот это так опаньки. Если они вытрясут из него, кто такие на самом деле сеньор Влад и сеньор Мигель… Ну, предположим, какое-то время пройдет, пока эта информация из полиции пропутешествует в контрразведку, бюрократия и здесь скажет свое веское слово, и все равно… Нужно побыстрее убираться отсюда. Из этого гостеприимного города».
– Нужно побыстрее убираться отсюда, мне кажется, – вслух повторила Ольга его невысказанные мысли, так что Мазур вздрогнул.
– Что?
– Пора убираться. Мало ли что конкуренты «Барридадо Куинес» могут еще подстроить. Концерн не бедный, возможности есть… А ты молодец. – Она обняла Мазура прямо посередине тротуара и поцеловала в губы. – Я больше всего боялась, что ты на них кинешься, могли и выстрелить… Сейчас поймаем такси, залягу в ванну, смыть следы от лап… Слушай, а снаряжение вам уже доставили?
– Еще не знаю, – сказал Мазур чистую правду. – Может, пока мы с тобой столь бурно развлекались, и прилетел уже специалист…
И таково уж было везение Мазура, что он, вылезая первым из старенького такси у парадного входа в отель, увидел, как из машины поновее, белого «игуасу», выбирается дон Херонимо, и швейцар уже нацелился на его чемодан.
Разумеется, Мазур соблюл конспирацию и резидента не узнал.
Глава 3
– Ольгу ведите. Я ее должен видеть и знать, что с ней ничего не могло…
Дверь оглушительно завизжала. Вошел полицейский с автоматом на плече, и, очень похоже, это был не тот полицейский, которого Смит оставил за дверью: один-единственный короткий миг на лице американца царило нескрываемое удивление.
А в следующий миг полицейский страшным ударом ноги в солнечное сплетение швырнул американца на пол. Отпрянув к двери – видимо, рожа у Мазура стала соответствующая, – что-то возбужденно затараторил на испанском, помогая себе руками.
Тут же ворвались еще трое – два в форме, один в штатском. Обмундированные живенько подняли бесчувственное тело и вмиг вытащили в коридор. Штатский по-английски сообщил:
– Сеньор полковник, приношу извинения за прискорбное недоразумение. Прошу вас, пройдемте к начальнику…
Мазур, инстинктивно приняв боевую стойку, пытливо в него всматривался, пытаясь угадать, нет ли тут подвоха. Так и не определив, в чем подвох может заключаться, кивнул:
– Идите впереди.
– Разумеется, полковник… Простите, это так прискорбно…
Мазур вышел следом за ним. Коридор пуст. В распахнутую дверь камеры напротив видно, как лежащего на полу американца живенько освобождают от содержимого карманов. Пожалуй, и в самом деле произошли молниеносные изменения… Быстро шагая за провожатым, Мазур держал окружающее, был готов, если вдруг откуда-нибудь бросятся, сорвать у штатского с плеча автомат и устроить панихиду с танцами.
Обошлось. Быстрыми шагами пересекши двор, они оказались в длинном коридоре, где царила обычная полицейская суета: кто-то бежал с толстенной папкой, на кого-то орали, волоча за наручники, кто-то качал права, судя по интонации… Следом за штатским Мазур поднялся на второй этаж. Штатский распахнул перед ним высокую дверь, чересчур роскошную для стандартного кабинетика обычного офицера. В самом деле, просторный кабинет был обставлен не без претензий на начальственную роскошь. У восседавшего за столом сеньора (благородная седина на висках и пронзительный взгляд ищейки) на погонах сверкал рядок золоченых штучек, а весь воротник покрыт шитым золотом плетением.
Кроме него, явно хозяина, здесь были еще трое. Верзила в штатском, в непроницаемых черных очках, сложив руки на груди, прислонился плечом к притолоке, а посреди кабинета, воинственно уперев руку в бок, стояла Ольга растрепанная, прекрасная, злющая, бурлящая – и орала на лейтенанта-оборотня, имевшего столь бледный вид, словно он вот-вот должен был упасть в обморок. Принюхавшись, Мазур убедился, что лейтенант вульгарно напустил в штаны, ширинка мокрая, капает, ничего не скажешь, круто…
Увидев Мазура, она облегченно вздохнула и, не выказывая ни малейшей нежности – вряд ли могла так скоро перестроиться, – сварливо спросила:
– Живой? Цел? Они тебе ничего не сделали?
Он покачал головой. Ольга вновь принялась за лейтенанта, закончила спокойнее, но с нескрываемым злорадством, длинной фразой, от которой он стал крениться набок, – но верзила, проворно его уцапав за локоть, вытащил в коридор.
Потом седой – сеньор бригадный комиссар полиции – долго и цветисто извинялся перед Мазуром, выражая искреннюю надежду, что сеньор дипломат не станет возводить сие прискорбнейшее исключение, из ряда вон выходящий случай, в некую систему. Мазур слушал его не то чтобы благосклонно попросту устало, желая одного: чтобы заткнулся побыстрее.
Потом им со столь же высокопарными оборотами вернули оружие и документы. Потом приглашали на вечерний ужин, снова заклинали не таить обиды и не терять веры в цивилизованность республики Санта-Кроче вообще и ее полиции в особенности. Мазур механически кивал, обещая не возводить исключения в систему, не таить обид, не терять веры и даже прийти на ужин в смокинге. Через четверть часа их, слава богу, отпустили восвояси.
– Они тут предлагают довезти до отеля на их машине, – сказала Ольга. – А?
– Пешком дойдем, – сказал Мазур, испыты-вая отвращение ко всему, связанному с полицией. – Вряд ли молния дважды ударит в одно и то же место…
– Вот и я так думаю. – Ольга взяла его за руку, нежно и заботливо. – Бедный ты мой, обопрись на меня…
– Ты что? – Мазур освободил руку. – Я в порядке…
– А мне показалось – бледный.
– Будешь тут… Что случилось?
– То, чего и следовало ожидать, – фыркнула Ольга. – План у них, откровенно признать, был чистейшей авантюрой. Затащили они меня в какую-то комнатушку, лейтенант стал орать, что изнасилуют на всех четырех этажах, если я тебя не уговорю с ними сотрудничать. Дурак, ему бы меня в подвал какой-нибудь запихнуть, а он – на второй этаж… Я и завизжала, не знаю уж, во сколько децибел. Ну, в конце концов, кто-то сунулся посмотреть, с кого это сдирают шкуру, я начала вопить, что работаю секретарем у иностранного дипломата… короче, дальше все было не так уж сложно… Что от тебя-то хотели?
– Знаешь, дон Себастьяно был прав, – сказал Мазур, тщательно подбирая слова. – Из меня и в самом деле пытались выбить полную информацию об экспедиции. Определенно конкуренты той финансовой группы, которую дон Себастьяно представляет… ведь так оно обстоит, а?
– Ну конечно, – безмятежно сказала Ольга. – Иначе к чему все интриги? Он член правления «Барридадо Куинес», если контракт достанется им, прибыли будут огромными…
«Вот и ладненько, – подумал Мазур. – Вот все и устроилось, и не надо врать дальше. Вряд ли те, кто теперь раскалывает лейтенанта и Смита, посвятят Ольгу в результаты своих изысканий… Ч-черт, а если Смит начнет всерьез колоться? Вот это так опаньки. Если они вытрясут из него, кто такие на самом деле сеньор Влад и сеньор Мигель… Ну, предположим, какое-то время пройдет, пока эта информация из полиции пропутешествует в контрразведку, бюрократия и здесь скажет свое веское слово, и все равно… Нужно побыстрее убираться отсюда. Из этого гостеприимного города».
– Нужно побыстрее убираться отсюда, мне кажется, – вслух повторила Ольга его невысказанные мысли, так что Мазур вздрогнул.
– Что?
– Пора убираться. Мало ли что конкуренты «Барридадо Куинес» могут еще подстроить. Концерн не бедный, возможности есть… А ты молодец. – Она обняла Мазура прямо посередине тротуара и поцеловала в губы. – Я больше всего боялась, что ты на них кинешься, могли и выстрелить… Сейчас поймаем такси, залягу в ванну, смыть следы от лап… Слушай, а снаряжение вам уже доставили?
– Еще не знаю, – сказал Мазур чистую правду. – Может, пока мы с тобой столь бурно развлекались, и прилетел уже специалист…
И таково уж было везение Мазура, что он, вылезая первым из старенького такси у парадного входа в отель, увидел, как из машины поновее, белого «игуасу», выбирается дон Херонимо, и швейцар уже нацелился на его чемодан.
Разумеется, Мазур соблюл конспирацию и резидента не узнал.
Глава 3
УКАЗУЮЩИЙ ПЕРСТ ПОЛКОВОДЦА
В Латинской Америке, как нигде, любят в обиходе сокращать названия своих городов. Сантьяго-де-Чили – Сантьяго, Буэнос-Айрес – попросту Байрес, Барралоче – Баче. И так далее, любой знаток может пополнять список до бесконечности. Мазуру пришло в голову: если распространить эту традицию и на имена, дон Херонимо будет смотреться весьма даже пикантно – для человека понимающего… Но внешне он, конечно, своих фривольных мыслей не выказывал. Говорил сухо и четко, как подобает на серьезном военном совете:
– Я не разведчик, но методика здесь примерно та же самая… Американца в полиции, конечно же, начнут немедленно колоть.
– Если только у него нет надежного прикрытия на случай именно таких неожиданностей, – бесцветным голосом уточнил дон Херонимо.
– Меня всегда учили начинать с самых скверных допущений, – сказал Мазур. – Давайте исходить из того, что прикрытия у него нет. Его будут трясти, сдается мне, без лишнего гуманизма, нравы тут, конечно, несколько смягчились после Дона Астольфо, но все равно далеки от пасторали…
– Это точно, – с чувством дополнил Кацуба.
– Весь вопрос в том, насколько быстро из него выбьют все о нас, – сказал Мазур. – И насколько быстро эта информация из полиции уйдет в ДНГ…
– Я бы дополнил с учетом личного опыта, – прервал его Кацуба. – Вовсе не обязательно – в ДНГ. Здесь открывается простор для комбинаций – в зависимости от того, на кого ориентируется здешний полицейский босс и чей он человек. Кроме ДНГ, есть еще военная разведка, разведка сухопутных сил, флота, авиации, Управление политической полиции под личным контролем президента, наконец, Стратегический центр…
– Боюсь, хитросплетения, о которых вы намерены повествовать, мне известны лучше, чем вам, – сварливо протянул дон Херонимо. – Подозреваю, я провел здесь больше времени, нежели вы…
– Они просто подводят вас к выводу, что необходимо быстрее взяться за дело, – примирительно сказал Франсуа.
– Можно подумать, я стремлюсь дело затянуть, чтобы получить побольше суточных, – окрысился дон Херонимо. – Можно подумать, мне здесь нравится, в этой дыре… – Он резко развернулся к Мазуру: – Ваши… лирические отношения с очаровательной Ольгой, как я понимаю, давным-давно перешли в самую что ни на есть взрослую стадию? Вы не кривитесь, полковник, вы, в конце концов, на задании…
– Надеюсь, вас не интересуют подробности? – ощетинился Мазур.
– С чего бы, я, да будет вам известно, не вуайерист… И даже не собираюсь читать вам нотации, в конце концов, никто вам не запрещал вести половую жизнь и не запрещал ее вести с какими-то конкретными особами… – Он покривил бледные губы. – Более того, думаю, вам не запрещались даже гомосексуализм и зоофилия – коли уж есть потребность и это не мешает делу, отчего же нет…
Ах, с каким удовольствием Мазур провел бы самый примитивный «кошачий мах»! Плохо, когда к тебе придираются, тебе хамят, но если этим занят твой непосредственный начальник, все еще хуже, а этот бесцветненький субъект сейчас как раз и есть начальник, командир, полководец…
– И все же, – твердо сказал дон Херонимо. – Какова меж вами степень доверия?
– Могу вас заверить, – сказал Мазур, тщательно гася злость, – что я ей ни разу не выболтал ни своего настоящего имени, ни воинского звания, ни целей операции. Да она и не интересовалась, кстати. Откуда ей знать, что у меня двойное дно?
– Верю, – совершенно серьезно кивнул дон Херонимо. – Я о другом. Насколько она откровенна с вами? Как она оценивает вашу… нашу миссию? Вот эти подробности будьте любезны изложить подробно.
– Извольте, – сказал Мазур. – В официальную цель – поиски всех этих доадамовых цивилизаций – она не верит совершенно. Авила, такое впечатление, рассказал ей все, что знал… все, что, как ему казалось, он знает. Конкретно, они уверены, что мы с напарником – нечто вроде военных гидрографов. Или военных топографов. Что там, на Ирупане, будет строиться ГЭС – и за участие в этом прибыльном проекте мертвой хваткой сцепились несколько местных финансово-промышленных групп. Авила как раз – крупный акционер и доверенное лицо одной из них. Он это выразил предельно откровенно, и Ольга не скрывает, что, в свою очередь, приставлена к нам как доверенное лицо шефа. Все.
Дон Херонимо слушал его, полузакрыв глаза, даже слегка покачивал зажженной сигаретой с видом наслаждавшегося чудесной музыкой меломана.
– Видите, как прекрасно, – сказал он, когда Мазур замолчал. – Вы ершитесь, потому что вам кажется, будто самая трудная часть работы легла на вас, а? А вот канцелярские крысы вроде меня сидят себе в столицах в полной безопасности…
– Я вовсе не имел в виду…
– Имели, имели… – махнул рукой дон Херонимо. – Вечная история, стандартные трения меж боевиками и штабистами… Классические реакции на определенные раздражители… Все сложнее, милейший. Скучные и неприметные людишки вроде меня прилагают массу усилий, чтобы разработать железные легенды, более того – делают все, чтобы в легенды всерьез верили отнюдь не самые доверчивые люди… Вроде Авилы. И тогда вам работается спокойнее…
– Я примерно представляю, какие потребовались труды, – сказал Мазур. – Но все это, простите, дела давно минувших дней. Перед нами совершенно другая сложность: пора, грубо говоря, в темпе сматываться из Барралоче. После известных событий…
– Помилуйте, а кто спорит? – развел руками дон Херонимо. – Разумеется, пора сматываться…
– Прекрасно, – облегченно вздохнул Мазур. – Где снаряжение?
– В моей машине. Она в гараже на восточной окраине Баче.
– Что, и акваланг?
– Вот акваланга там пока что нет… – сказал дон Херонимо. – Господа, я требую… я прямо приказываю вам двоим, – он, миновав Франсуа, широким жестом указал на Мазура с Кацубой, – на время выбросить из головы озера Чукумано, затонувший самолет, нашего невезучего конкурента Смита… и все остальное. Приказ ясен? Отлично. Прошу отнестись предельно серьезно… – Он полез во внутренний карман легкого пиджака, вытащил большой конверт из плотной бумаги. – Материалы нужно изучить быстро и запомнить все качественно. Времени практически нет, ближе к вечеру выезжаем. Все четверо. На операцию.
Мазур склонился над картой, подвинулся, чтобы дать место Кацубе. Карта была подробнейшая, снова чуть ли не двухверстка, но на ней не было ни Ирупаны, ни озер.
Дон Херонимо придвинулся к противоположному концу стола, взял авторучку и ткнул ею, как указкой:
– Барралоче остался за пределами карты, он примерно вот здесь. – Резидент поставил авторучку вертикально на темно-полированную поверхность стола. – Ваша цель – вот эта асиенда под названием Тилькара, но это, собственно, ненужные детали… На асиенде находится вот эта девушка, – бросил он перед ними две одинаковые фотографии. – Запомните хорошенько, она там не единственная особа женского пола, ошибиться не имеете права…
Мазур присмотрелся – довольно смазливое личико в ореоле пышных темных волос, но на местную вроде бы не похожа.
– Учтите, она совсем недавно перекрасилась в блондинку, но новых фотографий нет, – сказал дон Херонимо. – Сделайте мысленно поправки для блондинки…
– А что тут поправки… – сказал Кацуба. Быстренько разорвал бледно-желтую пачку «555», ножничками из швейцарского ножа вырезал некое подобие парика, приложил к фотографии. – Примерно так?
– Надо полагать, – кивнул дон Херонимо. – Я сам ее не видел со светлыми волосами, но, видимо, примерно так и выглядит… Как, запомнили?
Они кивнули. Резидент моментально порвал обе фотографии в клочки, ссыпал их в хрустальную пепельницу и чиркнул зажигалкой. Въедливо дождавшись, когда крохотный чадящий костерчик прогорит, продолжал:
– Девушку удерживают там насильно.
– Кто? – быстро спросил Кацуба.
– Это так важно?
– Вы меня удивляете, – хмыкнул подполковник. – Мы же должны знать, на кого там наткнемся, – антипартизанский спецназ или челядь кокаинового барона…
– Логично… Вернее второе. Настоящих кокаиновых баронов в этих местах нет, вы это должны знать, коли уж неоднократно бывали в Санта-Кроче… Асиенда принадлежит братьям Гарай, коих насчитывается, к моему великому сожалению, аж три экземпляра. Коровушки и сельскохозяйственные культуры приносят означенным братьям примерно тридцать процентов дохода. А остальное добирают за счет причастности к кокаиновой тропе южного направления. Не настоящие бароны, нет – скорее, если пользоваться мирными аналогами, средней руки диспетчеры крупной транспортной фирмы или директоры парочки «Макдональдсов» где-нибудь в Сиднее или Москве… Это, разумеется, отнюдь не означает, что к ним нужно относиться несерьезно. Есть, как вы выражаетесь, челядь, в избытке снабженная автоматическим оружием. Но, в принципе, это стандартная гангстерская шпана, по подготовке уступающая не только вам, но и тигрерос. Что вам еще необходимо знать? Вот здесь, в полутора километрах от Тилькары, расположена еще одна асиенда – резиденция самого младшего братца. Он не то чтобы в натянутых отношениях с двумя старшими, просто предпочитает обитать и развлекаться на некотором отдалении от них.
– Если я вас правильно понял, – сказал Кацуба, – нам предстоит, повторив подвиг Тарзана, освободить нашу крашеную блондинку?
– Вы можете серьезнее? – прямо-таки взвился дон Херонимо.
«Вот оно что, – подумал Мазур. – Он не хамит и не склочничает – просто-напросто возбужден так, что дальше некуда, нервы у него на пределе. У каждого это проявляется по-своему, у него – вот так, повышенной сварливостью… Учтем и простим».
– Вы удивительно догадливы, – справился с собой дон Херонимо. – Наша задача – нынче же ночью ее освободить и в полнейшей сохранности доставить в Барралоче. Там заботу о ней возьмут на себя другие люди, это нас уже не должно интересовать… Все необходимое оружие и снаряжение у меня в машине. Никто не ограничивает вас в методах. Никакого слюнтяйства. Всех, кто находится на асиенде, можете крошить на кусочки… а обоих братьев вы просто-таки обязаны устранить. Разумеется, все следует проделать без малейшего шума – именно потому, что младший братец обитает всего в полутора километрах, если там услышат стрельбу – всполошатся, могут очень легко перекрыть нам пути отхода вот здесь и здесь… Пожалуй что, и здесь.
– Сколько у них стволов в Тилькаре? – по-деловому спросил Кацуба.
– Десятка полтора. Примерно столько же и у младшего.
– Сигнализация?
– Примитивная. Контрмеры предусмотрены.
– Караулы?
– Насколько мне известно, три-четыре человека ночью постоянно бодрствуют – конкуренты, знаете ли, напряженные отношения с некоторыми соседями, другие сложности… Поскольку вы, – повернулся он к Мазуру, – совершенно справедливо заметили, что начинать надо с самых скверных допущений, не изменяйте этому правилу и теперь. Особенно теперь. Считайте, что бодрствует с полдюжины – и вовсе не дрыхнут, накрыв лица шляпами…
– А как насчет расстановки постов? – поинтересовался Мазур.
– Неизвестна. У меня было мало времени.
– План здания?
– Извините, взять его было негде, – вымученно усмехнулся дон Херонимо. – Здание построено лет сто назад, никаких планов не осталось, если только они были. А ввести туда своего человека не было времени. Фотографий тоже нет – не любили туда ездить фотографы, знаете ли… Примерные очертания дома таковы… – Он взял бумажную салфетку и изобразил длинный прямоугольник с несколькими примыкающими квадратиками. – Это – бывшие каретные сараи, сейчас – гараж. Здесь держат собак. Ночью их спускают – но это опять-таки учтено. Достоверно сказать можно лишь, что господские покои, то есть апартаменты братьев, расположены на втором этаже, а первый отведен для челяди. Из простого расчета: чтобы добраться до хозяев, нападающим придется сначала разделаться с домочадцами… Итак, господа офицеры, ваши впечатления? По старшинству начнем?
– С одной стороны, вводная не столь уж и сложная, – сказал Мазур, быстренько все прокрутив в голове еще раз. – Полтора десятка провинциальных гангстеров – не сочтите за похвальбу, но лично меня это не приводит в уныние… Другое дело, что нет плана здания, нет полных сведений о их защитных мерах… черт, да иногда достаточно натянуть колючую проволоку в густой траве, чтобы нападающему пришлось скверно. Расположение постов охраны неизвестно… А нам еще предстоит аккуратненько вывести ее из дома… Воля ваша, но я просто обязан предупредить: в таких условиях вполне вероятны накладки.
– То есть?
– Проще говоря, если в доме завяжется схватка а это вполне возможно, кто-то обязательно даванет на спуск. Я понимаю, что для нас вы припасли стволы с глушителями, но у них-то не будет никаких демпферов. Словом, стопроцентной тишины гарантировать нельзя. Всегда следует оставлять процент на случайности.
– Вы? – повернулся дон Херонимо к Кацубе.
– В общем, старшой уже все сказал… Хотя… Есть чисто мои аспекты… Кто она такая, знать не положено?
– Не положено.
– А те, кто останется в живых, будут знать вероятное направление ее бегства? Смогут очень быстро догадаться, что это, скажем, не маршрут, ведущий к южной границе или в департамент Аракай, а Барралоче?
– Я понял. Пожалуй что да. Куда примерно мы потом направимся, они догадаются быстро. Именно потому вам, – он ткнул авторучкой в Мазура, – и поручили возобновить контакт с Эстебанией Сальтильо. Цинично говоря, в случае непредвиденностей сможем отсидеться в Куэстра-дель-Камири. Ваша знакомая, как и большинство по-настоящему старинных здешних родов, братьев Гарай терпеть не может, для «старых сеньоров» братья – этакие приблатненные выскочки, пользуясь отечественными терминами. И вряд ли она станет содействовать возможной погоне. Она гораздо богаче, влиятельнее, а головорезов может выставить столько, что братишкам Гарай и не снилось…
И тут Мазур вспомнил. Еще в Шантарске Франсуа завел разговор о донье Эстебании. «Еще одним аргументом в пользу того, чтобы послать именно вас, стало ваше с ней знакомство», – так он тогда сказал, что-то вроде. Выходит, побочная операция еще в Шантарске планировалась? Одним махом двух зайцев убивахом? Господа офицеры – неплохие специалисты, а потому их можно нагрузить работой выше темечка. Что ж, не впервые в жизни. Интересно, что это за красотка? Этакая радистка Кэт? Провалившаяся агентесса, работавшая против контрабандистов коки?
Но вслух он ничего не спросил – давно вышел из того возраста, когда задаешь начальству ненужные вопросы. Закон прост: меньше знаешь, спокойнее живется…
– Словом, Куэстра-дель-Камири – запасной вариант при каком-либо ином развитии событий, – сказал дон Херонимо. – Скажем, дом не спит, там пирушка с гостями… или, как вы верно подметили, кто-то в ходе акции нажал на спуск и по соседству услышали выстрелы… или есть какой-то неизвестный нам сигнал тревоги, на обеих асиендах по кнопке, я с подобным уже сталкивался, хоть и в другой стране… Да мало ли… – Мазур вдруг понял, что дон Херонимо невероятно устал, хоть и мастерски это скрывает.
– Километров двести отсюда, я так прикидываю? – спросил Кацуба.
– Примерно сто восемьдесят. Нет, карту можете прихватить с собой, в ней нет ничего секретного или компрометирующего… Выезжаем примерно через полчаса. Доберемся аккурат к закату, будет время присмотреться. Ольге преподнесите что-нибудь убедительное. А обо всем остальном поговорим потом, других дел у нас попросту нет…
– Разве что формальности… – безразличным тоном сказал Мазур. – Как старший группы, вынужден…
– Ключ?
– Инструкции требуют…
Поджав губы, дон Херонимо внятно произнес несколько чисел – пятизначных и шестизначных, добавил самое безобидное слово. Мазур привычно произвел в уме подсчеты, сопоставив названные числа с текущим месяцем, датой, кое с чем еще, а слово – с другим, на слух столь же безобидным. Все сходилось тютелька в тютельку. Было подтверждено, что дон Херонимо по-прежнему обладает правом отдавать приказания, которые они с Кацубой должны безукоризненно выполнять. Вот радость-то, господа… И вовсе наш дон Херонимо не сан-маринский шпион, по-прежнему облечен доверием руководства, так что руки по швам…
– Вот что еще запомните, – сказал дон Херонимо. – Все, что вам говорилось дома об акции на озерах, в полной мере относится к предстоящей ночной прогулке. Вы должны ее вытащить и целехонькой доставить в Барралоче. Иных вариантов финала не предусмотрено, а посему не существует. Если с ней что-то случится, оба можете пустить пулю в лоб… или сбежать в сельву, построить там хижину и зажить Робинзонами. А чтобы вы на меня не дулись, признаюсь по секрету: это ко всем нам относится, ко всем четверым. Считайте, что она – наш билет домой…
…Мазур деликатно постучал в дверь. Как обычно, Ольга откликнулась по-испански, пришлось стучать снова.
– Могла бы уже стук и запомнить… – проворчал он, входя в номер.
– Есть, мой полковник! Вы пришли коварно соблазнить наивную девушку, я полагаю?
– Увы… – сказал Мазур, легонько ее отстраняя. – Идея прекрасная, но есть еще и суровая действительность… Только что пришло снаряжение, и мы едем в пакгауз. Возни будет до вечера, а то и до поздней ночи – этот болван скверно говорит по-английски, но главное я уловил: они там что-то напутали, то ли разбили один ящик, то ли с документами вышла какая-то бюрократическая путаница. В общем, нас любезно предупредили, что это надолго.
– Может, мне с вами поехать?
– А зачем? – пожал он плечами насколько мог беззаботнее. – Михаил по-испански говорит отлично, тебе ж будет скучно торчать там несколько часов.
– Пожалуй…
– Вот видишь. Ты поосторожнее здесь, конкуренты не дремлют, сама убедилась…
– Ну, с этим все в порядке, – заверила Ольга. – Ты не забыл, что сегодня вечером всех нас приглашали на ужин к сеньору бригадному комиссару? Вы уезжаете бороться с бюрократией, придется мне одной отдуваться.
– Что-то он на тебя поглядывал совсем не полицейским взором…
– Мой кабальеро, я же не виновата, что на меня так многие поглядывают, а иные морские офицеры еще и развивают наступление, не ограничившись взглядами… Что ты такой хмурый? Уж не ревнуешь ли часом? Как интересно… Меня ревнует мой бравый любовник, и к кому? К старому полицейскому хрычу… Ай-яй…
– Я не разведчик, но методика здесь примерно та же самая… Американца в полиции, конечно же, начнут немедленно колоть.
– Если только у него нет надежного прикрытия на случай именно таких неожиданностей, – бесцветным голосом уточнил дон Херонимо.
– Меня всегда учили начинать с самых скверных допущений, – сказал Мазур. – Давайте исходить из того, что прикрытия у него нет. Его будут трясти, сдается мне, без лишнего гуманизма, нравы тут, конечно, несколько смягчились после Дона Астольфо, но все равно далеки от пасторали…
– Это точно, – с чувством дополнил Кацуба.
– Весь вопрос в том, насколько быстро из него выбьют все о нас, – сказал Мазур. – И насколько быстро эта информация из полиции уйдет в ДНГ…
– Я бы дополнил с учетом личного опыта, – прервал его Кацуба. – Вовсе не обязательно – в ДНГ. Здесь открывается простор для комбинаций – в зависимости от того, на кого ориентируется здешний полицейский босс и чей он человек. Кроме ДНГ, есть еще военная разведка, разведка сухопутных сил, флота, авиации, Управление политической полиции под личным контролем президента, наконец, Стратегический центр…
– Боюсь, хитросплетения, о которых вы намерены повествовать, мне известны лучше, чем вам, – сварливо протянул дон Херонимо. – Подозреваю, я провел здесь больше времени, нежели вы…
– Они просто подводят вас к выводу, что необходимо быстрее взяться за дело, – примирительно сказал Франсуа.
– Можно подумать, я стремлюсь дело затянуть, чтобы получить побольше суточных, – окрысился дон Херонимо. – Можно подумать, мне здесь нравится, в этой дыре… – Он резко развернулся к Мазуру: – Ваши… лирические отношения с очаровательной Ольгой, как я понимаю, давным-давно перешли в самую что ни на есть взрослую стадию? Вы не кривитесь, полковник, вы, в конце концов, на задании…
– Надеюсь, вас не интересуют подробности? – ощетинился Мазур.
– С чего бы, я, да будет вам известно, не вуайерист… И даже не собираюсь читать вам нотации, в конце концов, никто вам не запрещал вести половую жизнь и не запрещал ее вести с какими-то конкретными особами… – Он покривил бледные губы. – Более того, думаю, вам не запрещались даже гомосексуализм и зоофилия – коли уж есть потребность и это не мешает делу, отчего же нет…
Ах, с каким удовольствием Мазур провел бы самый примитивный «кошачий мах»! Плохо, когда к тебе придираются, тебе хамят, но если этим занят твой непосредственный начальник, все еще хуже, а этот бесцветненький субъект сейчас как раз и есть начальник, командир, полководец…
– И все же, – твердо сказал дон Херонимо. – Какова меж вами степень доверия?
– Могу вас заверить, – сказал Мазур, тщательно гася злость, – что я ей ни разу не выболтал ни своего настоящего имени, ни воинского звания, ни целей операции. Да она и не интересовалась, кстати. Откуда ей знать, что у меня двойное дно?
– Верю, – совершенно серьезно кивнул дон Херонимо. – Я о другом. Насколько она откровенна с вами? Как она оценивает вашу… нашу миссию? Вот эти подробности будьте любезны изложить подробно.
– Извольте, – сказал Мазур. – В официальную цель – поиски всех этих доадамовых цивилизаций – она не верит совершенно. Авила, такое впечатление, рассказал ей все, что знал… все, что, как ему казалось, он знает. Конкретно, они уверены, что мы с напарником – нечто вроде военных гидрографов. Или военных топографов. Что там, на Ирупане, будет строиться ГЭС – и за участие в этом прибыльном проекте мертвой хваткой сцепились несколько местных финансово-промышленных групп. Авила как раз – крупный акционер и доверенное лицо одной из них. Он это выразил предельно откровенно, и Ольга не скрывает, что, в свою очередь, приставлена к нам как доверенное лицо шефа. Все.
Дон Херонимо слушал его, полузакрыв глаза, даже слегка покачивал зажженной сигаретой с видом наслаждавшегося чудесной музыкой меломана.
– Видите, как прекрасно, – сказал он, когда Мазур замолчал. – Вы ершитесь, потому что вам кажется, будто самая трудная часть работы легла на вас, а? А вот канцелярские крысы вроде меня сидят себе в столицах в полной безопасности…
– Я вовсе не имел в виду…
– Имели, имели… – махнул рукой дон Херонимо. – Вечная история, стандартные трения меж боевиками и штабистами… Классические реакции на определенные раздражители… Все сложнее, милейший. Скучные и неприметные людишки вроде меня прилагают массу усилий, чтобы разработать железные легенды, более того – делают все, чтобы в легенды всерьез верили отнюдь не самые доверчивые люди… Вроде Авилы. И тогда вам работается спокойнее…
– Я примерно представляю, какие потребовались труды, – сказал Мазур. – Но все это, простите, дела давно минувших дней. Перед нами совершенно другая сложность: пора, грубо говоря, в темпе сматываться из Барралоче. После известных событий…
– Помилуйте, а кто спорит? – развел руками дон Херонимо. – Разумеется, пора сматываться…
– Прекрасно, – облегченно вздохнул Мазур. – Где снаряжение?
– В моей машине. Она в гараже на восточной окраине Баче.
– Что, и акваланг?
– Вот акваланга там пока что нет… – сказал дон Херонимо. – Господа, я требую… я прямо приказываю вам двоим, – он, миновав Франсуа, широким жестом указал на Мазура с Кацубой, – на время выбросить из головы озера Чукумано, затонувший самолет, нашего невезучего конкурента Смита… и все остальное. Приказ ясен? Отлично. Прошу отнестись предельно серьезно… – Он полез во внутренний карман легкого пиджака, вытащил большой конверт из плотной бумаги. – Материалы нужно изучить быстро и запомнить все качественно. Времени практически нет, ближе к вечеру выезжаем. Все четверо. На операцию.
Мазур склонился над картой, подвинулся, чтобы дать место Кацубе. Карта была подробнейшая, снова чуть ли не двухверстка, но на ней не было ни Ирупаны, ни озер.
Дон Херонимо придвинулся к противоположному концу стола, взял авторучку и ткнул ею, как указкой:
– Барралоче остался за пределами карты, он примерно вот здесь. – Резидент поставил авторучку вертикально на темно-полированную поверхность стола. – Ваша цель – вот эта асиенда под названием Тилькара, но это, собственно, ненужные детали… На асиенде находится вот эта девушка, – бросил он перед ними две одинаковые фотографии. – Запомните хорошенько, она там не единственная особа женского пола, ошибиться не имеете права…
Мазур присмотрелся – довольно смазливое личико в ореоле пышных темных волос, но на местную вроде бы не похожа.
– Учтите, она совсем недавно перекрасилась в блондинку, но новых фотографий нет, – сказал дон Херонимо. – Сделайте мысленно поправки для блондинки…
– А что тут поправки… – сказал Кацуба. Быстренько разорвал бледно-желтую пачку «555», ножничками из швейцарского ножа вырезал некое подобие парика, приложил к фотографии. – Примерно так?
– Надо полагать, – кивнул дон Херонимо. – Я сам ее не видел со светлыми волосами, но, видимо, примерно так и выглядит… Как, запомнили?
Они кивнули. Резидент моментально порвал обе фотографии в клочки, ссыпал их в хрустальную пепельницу и чиркнул зажигалкой. Въедливо дождавшись, когда крохотный чадящий костерчик прогорит, продолжал:
– Девушку удерживают там насильно.
– Кто? – быстро спросил Кацуба.
– Это так важно?
– Вы меня удивляете, – хмыкнул подполковник. – Мы же должны знать, на кого там наткнемся, – антипартизанский спецназ или челядь кокаинового барона…
– Логично… Вернее второе. Настоящих кокаиновых баронов в этих местах нет, вы это должны знать, коли уж неоднократно бывали в Санта-Кроче… Асиенда принадлежит братьям Гарай, коих насчитывается, к моему великому сожалению, аж три экземпляра. Коровушки и сельскохозяйственные культуры приносят означенным братьям примерно тридцать процентов дохода. А остальное добирают за счет причастности к кокаиновой тропе южного направления. Не настоящие бароны, нет – скорее, если пользоваться мирными аналогами, средней руки диспетчеры крупной транспортной фирмы или директоры парочки «Макдональдсов» где-нибудь в Сиднее или Москве… Это, разумеется, отнюдь не означает, что к ним нужно относиться несерьезно. Есть, как вы выражаетесь, челядь, в избытке снабженная автоматическим оружием. Но, в принципе, это стандартная гангстерская шпана, по подготовке уступающая не только вам, но и тигрерос. Что вам еще необходимо знать? Вот здесь, в полутора километрах от Тилькары, расположена еще одна асиенда – резиденция самого младшего братца. Он не то чтобы в натянутых отношениях с двумя старшими, просто предпочитает обитать и развлекаться на некотором отдалении от них.
– Если я вас правильно понял, – сказал Кацуба, – нам предстоит, повторив подвиг Тарзана, освободить нашу крашеную блондинку?
– Вы можете серьезнее? – прямо-таки взвился дон Херонимо.
«Вот оно что, – подумал Мазур. – Он не хамит и не склочничает – просто-напросто возбужден так, что дальше некуда, нервы у него на пределе. У каждого это проявляется по-своему, у него – вот так, повышенной сварливостью… Учтем и простим».
– Вы удивительно догадливы, – справился с собой дон Херонимо. – Наша задача – нынче же ночью ее освободить и в полнейшей сохранности доставить в Барралоче. Там заботу о ней возьмут на себя другие люди, это нас уже не должно интересовать… Все необходимое оружие и снаряжение у меня в машине. Никто не ограничивает вас в методах. Никакого слюнтяйства. Всех, кто находится на асиенде, можете крошить на кусочки… а обоих братьев вы просто-таки обязаны устранить. Разумеется, все следует проделать без малейшего шума – именно потому, что младший братец обитает всего в полутора километрах, если там услышат стрельбу – всполошатся, могут очень легко перекрыть нам пути отхода вот здесь и здесь… Пожалуй что, и здесь.
– Сколько у них стволов в Тилькаре? – по-деловому спросил Кацуба.
– Десятка полтора. Примерно столько же и у младшего.
– Сигнализация?
– Примитивная. Контрмеры предусмотрены.
– Караулы?
– Насколько мне известно, три-четыре человека ночью постоянно бодрствуют – конкуренты, знаете ли, напряженные отношения с некоторыми соседями, другие сложности… Поскольку вы, – повернулся он к Мазуру, – совершенно справедливо заметили, что начинать надо с самых скверных допущений, не изменяйте этому правилу и теперь. Особенно теперь. Считайте, что бодрствует с полдюжины – и вовсе не дрыхнут, накрыв лица шляпами…
– А как насчет расстановки постов? – поинтересовался Мазур.
– Неизвестна. У меня было мало времени.
– План здания?
– Извините, взять его было негде, – вымученно усмехнулся дон Херонимо. – Здание построено лет сто назад, никаких планов не осталось, если только они были. А ввести туда своего человека не было времени. Фотографий тоже нет – не любили туда ездить фотографы, знаете ли… Примерные очертания дома таковы… – Он взял бумажную салфетку и изобразил длинный прямоугольник с несколькими примыкающими квадратиками. – Это – бывшие каретные сараи, сейчас – гараж. Здесь держат собак. Ночью их спускают – но это опять-таки учтено. Достоверно сказать можно лишь, что господские покои, то есть апартаменты братьев, расположены на втором этаже, а первый отведен для челяди. Из простого расчета: чтобы добраться до хозяев, нападающим придется сначала разделаться с домочадцами… Итак, господа офицеры, ваши впечатления? По старшинству начнем?
– С одной стороны, вводная не столь уж и сложная, – сказал Мазур, быстренько все прокрутив в голове еще раз. – Полтора десятка провинциальных гангстеров – не сочтите за похвальбу, но лично меня это не приводит в уныние… Другое дело, что нет плана здания, нет полных сведений о их защитных мерах… черт, да иногда достаточно натянуть колючую проволоку в густой траве, чтобы нападающему пришлось скверно. Расположение постов охраны неизвестно… А нам еще предстоит аккуратненько вывести ее из дома… Воля ваша, но я просто обязан предупредить: в таких условиях вполне вероятны накладки.
– То есть?
– Проще говоря, если в доме завяжется схватка а это вполне возможно, кто-то обязательно даванет на спуск. Я понимаю, что для нас вы припасли стволы с глушителями, но у них-то не будет никаких демпферов. Словом, стопроцентной тишины гарантировать нельзя. Всегда следует оставлять процент на случайности.
– Вы? – повернулся дон Херонимо к Кацубе.
– В общем, старшой уже все сказал… Хотя… Есть чисто мои аспекты… Кто она такая, знать не положено?
– Не положено.
– А те, кто останется в живых, будут знать вероятное направление ее бегства? Смогут очень быстро догадаться, что это, скажем, не маршрут, ведущий к южной границе или в департамент Аракай, а Барралоче?
– Я понял. Пожалуй что да. Куда примерно мы потом направимся, они догадаются быстро. Именно потому вам, – он ткнул авторучкой в Мазура, – и поручили возобновить контакт с Эстебанией Сальтильо. Цинично говоря, в случае непредвиденностей сможем отсидеться в Куэстра-дель-Камири. Ваша знакомая, как и большинство по-настоящему старинных здешних родов, братьев Гарай терпеть не может, для «старых сеньоров» братья – этакие приблатненные выскочки, пользуясь отечественными терминами. И вряд ли она станет содействовать возможной погоне. Она гораздо богаче, влиятельнее, а головорезов может выставить столько, что братишкам Гарай и не снилось…
И тут Мазур вспомнил. Еще в Шантарске Франсуа завел разговор о донье Эстебании. «Еще одним аргументом в пользу того, чтобы послать именно вас, стало ваше с ней знакомство», – так он тогда сказал, что-то вроде. Выходит, побочная операция еще в Шантарске планировалась? Одним махом двух зайцев убивахом? Господа офицеры – неплохие специалисты, а потому их можно нагрузить работой выше темечка. Что ж, не впервые в жизни. Интересно, что это за красотка? Этакая радистка Кэт? Провалившаяся агентесса, работавшая против контрабандистов коки?
Но вслух он ничего не спросил – давно вышел из того возраста, когда задаешь начальству ненужные вопросы. Закон прост: меньше знаешь, спокойнее живется…
– Словом, Куэстра-дель-Камири – запасной вариант при каком-либо ином развитии событий, – сказал дон Херонимо. – Скажем, дом не спит, там пирушка с гостями… или, как вы верно подметили, кто-то в ходе акции нажал на спуск и по соседству услышали выстрелы… или есть какой-то неизвестный нам сигнал тревоги, на обеих асиендах по кнопке, я с подобным уже сталкивался, хоть и в другой стране… Да мало ли… – Мазур вдруг понял, что дон Херонимо невероятно устал, хоть и мастерски это скрывает.
– Километров двести отсюда, я так прикидываю? – спросил Кацуба.
– Примерно сто восемьдесят. Нет, карту можете прихватить с собой, в ней нет ничего секретного или компрометирующего… Выезжаем примерно через полчаса. Доберемся аккурат к закату, будет время присмотреться. Ольге преподнесите что-нибудь убедительное. А обо всем остальном поговорим потом, других дел у нас попросту нет…
– Разве что формальности… – безразличным тоном сказал Мазур. – Как старший группы, вынужден…
– Ключ?
– Инструкции требуют…
Поджав губы, дон Херонимо внятно произнес несколько чисел – пятизначных и шестизначных, добавил самое безобидное слово. Мазур привычно произвел в уме подсчеты, сопоставив названные числа с текущим месяцем, датой, кое с чем еще, а слово – с другим, на слух столь же безобидным. Все сходилось тютелька в тютельку. Было подтверждено, что дон Херонимо по-прежнему обладает правом отдавать приказания, которые они с Кацубой должны безукоризненно выполнять. Вот радость-то, господа… И вовсе наш дон Херонимо не сан-маринский шпион, по-прежнему облечен доверием руководства, так что руки по швам…
– Вот что еще запомните, – сказал дон Херонимо. – Все, что вам говорилось дома об акции на озерах, в полной мере относится к предстоящей ночной прогулке. Вы должны ее вытащить и целехонькой доставить в Барралоче. Иных вариантов финала не предусмотрено, а посему не существует. Если с ней что-то случится, оба можете пустить пулю в лоб… или сбежать в сельву, построить там хижину и зажить Робинзонами. А чтобы вы на меня не дулись, признаюсь по секрету: это ко всем нам относится, ко всем четверым. Считайте, что она – наш билет домой…
…Мазур деликатно постучал в дверь. Как обычно, Ольга откликнулась по-испански, пришлось стучать снова.
– Могла бы уже стук и запомнить… – проворчал он, входя в номер.
– Есть, мой полковник! Вы пришли коварно соблазнить наивную девушку, я полагаю?
– Увы… – сказал Мазур, легонько ее отстраняя. – Идея прекрасная, но есть еще и суровая действительность… Только что пришло снаряжение, и мы едем в пакгауз. Возни будет до вечера, а то и до поздней ночи – этот болван скверно говорит по-английски, но главное я уловил: они там что-то напутали, то ли разбили один ящик, то ли с документами вышла какая-то бюрократическая путаница. В общем, нас любезно предупредили, что это надолго.
– Может, мне с вами поехать?
– А зачем? – пожал он плечами насколько мог беззаботнее. – Михаил по-испански говорит отлично, тебе ж будет скучно торчать там несколько часов.
– Пожалуй…
– Вот видишь. Ты поосторожнее здесь, конкуренты не дремлют, сама убедилась…
– Ну, с этим все в порядке, – заверила Ольга. – Ты не забыл, что сегодня вечером всех нас приглашали на ужин к сеньору бригадному комиссару? Вы уезжаете бороться с бюрократией, придется мне одной отдуваться.
– Что-то он на тебя поглядывал совсем не полицейским взором…
– Мой кабальеро, я же не виновата, что на меня так многие поглядывают, а иные морские офицеры еще и развивают наступление, не ограничившись взглядами… Что ты такой хмурый? Уж не ревнуешь ли часом? Как интересно… Меня ревнует мой бравый любовник, и к кому? К старому полицейскому хрычу… Ай-яй…