Бушнелл Кэндес. Четыре Блондинки

   – Простите, – обычно отвечала Джейни после подобной тирады, – мы с вами раньше не встречались?
   – Вполне возможно, – кивал Билл. – Но вы меня, конечно, не помните, не так ли?
   После этого Джейни обычно отворачивалась, чтобы сделать глоток красного вина, и при этом смотрела сквозь свой бокал на Рэдмона, а тот посылал ей встречный взгляд и подмигивал, словно говорил: «Как все это здорово, и вообще – до чего же классно мы тут проводим время!»
   Но однажды произошло неизбежное.
   Кажется, это случилось в один из вечеров в самом разгаре июля, когда Билл отправился за Джейни в ванную комнату. Видимо, она почувствовала, что он пойдет за ней, поскольку оставила дверь незапертой, а потом быстренько пописала и, нагнувшись над раковиной, стала наносить на губы помаду. И тут дверная ручка повернулась. Билл проскользнул в ванную и быстро закрыл дверь за собой.
   – Приветик! – беззаботно бросила Джейни.
   – Джейни, – сказал Билл, – ты сводишь меня с ума.
   Она закрыла губную помаду и улыбнулась:
   – О Боже! Билл, ты всегда такой драматичный. Я думаю, ты написал слишком много сценариев.
   – Сценарии? Да ну их на х…! – ответил Билл и шагнул к Джейни. – Я знаю, Рэдмон влюблен в тебя, но я, черт возьми, тоже влюбился.
   – А я думала, ты меня ненавидишь, – сказала Джейни.
   – Я и ненавижу, – признался Билл. – И ненавижу за то, что полюбил тебя с первой минуты, как увидел. А ты с Рэдмоном. Слушай, какого черта ты с ним ошиваешься?
   «Какие же предатели эти мужчины», – подумала Джейни.
   Билл запустил пальцы в ее волосы и сказал:
   – Боже праведный, Джейни! Ну скажи же мне, чего ты хочешь? Я бы мог устроить тебе роль в фильме…
   – Прошу тебя, Билл, не смеши меня.
   Он приблизился к ней и обнял за шею. Потом поцеловал ее, глубоко запустив язык ей в рот. Она ответила на его поцелуй и положила руку на его член. Он оказался не таким большим, как она надеялась, но вообще мог бы сойти. Билл попытался засунуть руку ей в трусики, но они оказались слишком тесными.
   – Ну, хватит, – сказала Джейни. – Вдруг кто-нибудь войдет?
   – Ну и что? – спросил Билл, удивленно приподняв брови.
   – Ну, давай выходи, – велела Джейни, подталкивая его к двери.
   Закончив подкрашивать губы, она вернулась к столу.
   – С тобой все в порядке? – спросил Рэдмон.
   – О да! – ответила Джейни. – Все отлично!
   И скоро Джейни начала трахаться с Биллом, где только было возможно. Они занимались этим в стойлах конюшни. В туалетах ресторанов. Даже в постели Рэдмона в дневные часы, когда тот отправлялся за продуктами в бакалейный магазин «Кинг Куллен». Когда он возвращался домой, размахивая пластиковыми пакетами, они с Биллом обычно сидели в гостиной и притворялись, будто Билл только что заскочил. Все это было отвратительно, и Джейни это понимала, но что, черт побери, она могла поделать?! Все было так несправедливо! Ну зачем Биллу этот брак? Ведь за такого парня, как он, она действительно могла бы выйти замуж. Почему такие парни, как Билл, всегда попадаются в сети таким сумасшедшим женщинам, как эта Элен? Все в этом мире казалось совершенно бессмысленным. А один их дом чего стоил! В таком доме Джейни могла бы быть счастливой очень долгое время.
   – Рэдмон, – невинным голосом обычно говорила Джейни, когда они покупали зеленый салат и клубнику с открытого уличного лотка, – ты уверен, что Билл никогда не разойдется с Элен?
   – Я уверен, что ему этого хочется, – обычно отвечал Рэдмон. – Но он не может.
   – Почему?
   – Потому что она ненормальная. А с ненормальными женщинами не разводят.
   Выбрав на прилавке персик, он слегка сдавил его пальцами и воскликнул:
   – О Боже, Джейни! Ты что, никогда не слышала о Зельде Фицджеральд? О жене Скотта Фицджеральда? У Билла и Элен та же история. Они вынуждены оставаться вместе.
   Рэдмону, конечно же, все стало известно. Может, он сам бы об этом не узнал, если бы Билл ему не рассказал.
   Была середина августа. Наступил конец недели. Рэдмон то и дело поглядывал на Джейни, как бы изучая ее. Это был первый уик-энд, когда они не поехали к Вестакоттам.
   – Что-то не так? – спросила она.
   – Может, ты мне об этом расскажешь? – спросил Рэдмон.
   – Ты не хочешь поехать к Вестакоттам?
   – А ты?
   – Мне все равно, – ответила Джейни. – Мне-то что до этого? – Но чуть погодя добавила: – Может, Вестакотты захотят к нам заехать?
   – А тебе бы этого хотелось?
   – Было бы неплохо, – ответила Джейни, – а то ты что-то совсем приуныл.
   – Ничуть я не приуныл, – возразил Рэдмон.
   – Уж меня-то не проведешь, – сказала Джейни.
   – И потом, я не думаю, что это понравится Элен.
   – Но ведь раньше-то она к нам заезжала, – заметила Джейни.
   – Я не это имел в виду, – только и сказал Рэдмон.
   Утром в воскресенье между ними возникла ссора по поводу беспорядка на кухне.
   – Гори она огнем! – вопил Рэдмон.
   Джейни выбежала из спальни.
   – Что стряслось? – спросила она.
   – Ты только посмотри на эту грязь! – продолжал орать Рэдмон. В руке у него был рулон бумажных полотенец.
   – Ну и что? – спросила Джейни.
   – А то, что за собой убирать надо!
   – Рэдмон, – ледяным тоном обратилась к нему Джейни, – ты прекрасно знаешь, с кем имеешь дело. Я уборкой не занимаюсь.
   – Вот именно! – продолжал орать Рэдмон. – И как я мог оказаться таким идиотом? Ведь ты – современная женщина. Ты не готовишь, не занимаешься уборкой, не тратишь время на мужа и детей и к тому же не работаешь! Ты просто надеешься на то, что какой-то богатый парень будет заботиться о тебе только потому, что ты… женщина! Можно подумать – весь мир тебе чем-то обязан. – С этими словами он швырнул в нее мокрую губку.
   – Боже мой, Рэдмон, – спокойно сказала Джейни, – ты говоришь прямо как Билл Вестакотт.
   – Да неужели? – парировал Рэдмон. – Наверное, на то есть причина. Ведь ты же трахалась с ним.
   – Вовсе нет, – ответила Джейни, задетая за живое.
   – Да он сам мне обо всем рассказал! Все выложил как есть.
   – Это из-за того, что он ревнует. Он хотел меня трахнуть, а я ему не дала.
   – О Боже! – взмолился Рэдмон. – На кой черт мне все это нужно? – Он обхватил голову руками. – Ведь знал же: нельзя было связываться с девчонкой, которая даже и газету прочитать не может.
   – Я умею читать, – сказала Джейни. – Просто газеты меня не интересуют. Они скучные, понятно? Как ты и все твои друзья.
   Рэдмон на это ничего не ответил. Джейни выбивала дробь пальцами по столешнице.
   – Ну, чего еще наговорил тебе Билл?
   – Он называл тебя шлюхой, – взглянув на Джейни, сказал Рэдмон. – Болтал, что у тебя нет денег… что ты занята только поисками богатого парня… что ты никогда и ни с кем не останешься надолго.
   Какое-то время Джейни молчала. И вдруг крикнула во весь голос:
   – Да пошел ты!.. Как ты смеешь! И у тебя еще хватает наглости лить на меня эти помои! Нет, ты не любишь меня, и я тебя не люблю. И хватит вести себя как ребенок.
   – Вот в том-то и дело, – сказал Рэдмон. – Я действительно любил тебя.
   Он отвез ее на остановку автобуса «Джитни» в Бриджхэмптоне. В дороге они не разговаривали. Джейни вышла из машины – в руках у нее была сумка. Рэдмон тут же уехал. Она посмотрела вдаль – не появился ли на дороге автобус? Но автобуса видно не было. Джейни села на скамейку. Ярко светило солнце. Мимо прошел мужчина с собакой, и она спросила его, скоро ли подойдет автобус, на что тот ответил: не раньше чем через час. Она перешла на другую сторону, зашла в магазинчик сладостей и купила стаканчик мороженого. Потом вернулась к скамейке. Хотела было позвонить Биллу Вестакотту, но потом решила этого не делать.
   Наверное, не стоило так поступать, но разве в том, что случилось, была виновата она одна? Видимо, то, что произошло, было выше понимания мужчин. Трахать всех подряд и объяснять такое поведение законами биологии у них считалось нормой: «Я просто должен разбрасывать свое семя». Но стоит женщине поступить подобным образом, как их охватывает ужас. Разве они не понимают, что эта дверь открывается в обе стороны? Взять, к примеру, Рэдмона. Кое-какие деньги у него водились, и вообще он вполне приличный партнер с точки зрения статуса, даже несмотря на эту хибару. Или Билл – мужчина богатый и успешный, к тому же с огромным домом. И что, интересно знать, думал Рэдмон? Чем все это должно было закончиться? Рассчитывал, что она потратит свою жизнь на него? С какой стати? Ведь она-то понимала, что сможет добиться большего. Это и есть настоящая биология.
   Когда Джейни уже проехала полпути к городу, зазвонил ее сотовый. Это был Рэдмон.
   – Послушай, – сказал он, – к твоему сведению, сюда заезжала Элен. Она была в истерике. Билл ей тоже все рассказал. Ты, наверное, так и не поняла, что Билл – просто большой ребенок. Он не может жить без Элен, пусть она и сумасшедшая. Она поддерживала его, когда он начинал писать свои сценарии.
   – Ну и что? – спросила Джейни.
   – А то, что ты фактически разрушила жизнь трем людям. Без всякого на то повода. Я уж не говорю об их детях. Биллу пришлось отвезти Элен в больницу.
   – Я уверена, у Билла было множество романов, – сказала Джейни. – И не моя вина, если он не может удержать в штанах своего петушка.
   – Но ведь я их друг, – напомнил Рэдмон. – И именно я привел тебя в их дом, я считал и тебя своим другом. Интересно, как ты себе все это представляла, Джейни? Или ты думала, что ради тебя Билл оставит жену?
   – На что ты намекаешь, Рэдмон? По-твоему, я недостаточно хороша?
   – Именно это я и хочу сказать.
   – В таком случае мне кажется, что нет смысла продолжать этот разговор.
   – Просто подумай об этом, – попросил Рэдмон. – Куда все это тебя заведет, а, Джейни? Чем все это кончится, если ты и дальше будешь разрушать чужие жизни?
   – А как насчет моей жизни, Рэдмон? Почему бы всем вам, засранцам, хоть раз не задуматься: а она-то что при всем этом чувствует? – На этом Джейни прекратила разговор.
   До конца лета оставалось еще две недели, но Джейни так и вернулась в Хэмптон. Она просидела в своей раскаленной квартирке до конца августа, лишь на пару часов в день находя убежище в кондиционированной прохладе спортзала. А когда энергично работала на движущейся беговой дорожке, все повторяла и повторяла мысленно: «Я вам еще покажу! Вы меня еще узнаете!»
   На следующее лето, твердо решила Джейни, у нее будет собственный летний дом.

V

   – Джейни! – окликнул ее Джоэл Уэбб.
   – Привет! – ответила Джейни, помахала рукой и двинулась навстречу ему, проталкиваясь сквозь толпу. Ее мартини немного расплескался. Она облизнула край бокала.
   – Я не видел тебя целую вечность, – сказал Джоэл.
   Все это происходило на очередной вечеринке по поводу открытия нового веб-сайта, в очередном прокуренном, жарком и душном клубе. И хотя стоял февраль, все обливались потом. Джейни наклонилась к Джоэлу, подставив щеку для поцелуя.
   – Ну и ну! – удивился Джоэл. – Кто все эти люди?
   – Не имею представления, – рассмеялась Джейни. – Похоже, никто из прежней публики по клубам больше не шляется.
   – Но здесь-то ты наверняка найдешь богатого парня, – сказал Джоэл. – Ведь все эти ребята-интернетчики просто миллиардеры…
   – Они скучные! – прокричала Джейни. Гости шумели так, что ничего не было слышно. – А кроме того, я обзавожусь собственным домом на лето.
   – А для меня это один из последних вечеров вне семьи, – сообщил Джоэл. – У меня скоро родится ребенок. Вернее, у моей подруги.
   – Вот здорово!
   – Нет, вовсе не здорово. Я пытался порвать с ней. Целых несколько лет старался закончить наши отношения. А она забеременела. Впрочем, я и так на ней не женюсь. Я ей сказал: «Я буду жить с тобой, буду оплачивать счета, но все остальное – твоя ответственность».
   – Ты такой добрый, – саркастически заметила Джейни.
   – Да, наверное, так и есть. – Джоэл не уловил сарказма. – Так что же ты молчала о своей младшей сестренке? Говорят, она красавица?
   – Да о чем ты вообще говоришь?
   – О твоей сестре Патти. Познакомила бы нас и избавила меня от всей этой головной боли.
   – По-моему, у нее уже есть парень. – С этими словами Джейни отошла.
   Патти! Где бы она ни оказалась, все только и говорили о Патти и ее дружке Диггере. О Патти последние годы Джейни почти не вспоминала. Но вдруг эта самая Патти словно материализовалась из ниоткуда. Вообще-то она жила в Нью-Йорке уже лет пять, но Джейни никогда не обращала на нее внимания и виделась с ней только на каникулах в доме родителей, и даже тогда казалось, что они приехали из разных городов.
   Но в этом году все изменилось.
   Джейни никогда не могла представить, что Патти – всеобщая любимица, так и не превратившаяся в красавицу (она никак не могла избавиться от двадцати фунтов лишнего веса) – чего-то добьется в жизни, но каким-то непостижимым образом это ей удалось. Патти – она была на пять лет моложе Джейни – переехала в Нью-Йорк сразу после окончания колледжа и начала работать на телевидении, кажется, ассистенткой. Джейни всегда считала, что там, собственно, ее сестрице и суждено остаться.
   Но внезапно Патти расцвела. Теперь она стала чертовски знаменитым телевизионным продюсером (журнал «Нью-Йорк» упомянул ее в репортаже о подающих надежды молодых талантах). Потом сбросила лишний вес и завела себе весьма серьезного дружка – бледного, болезненного вида парня по имени Диггер, о котором все говорили не иначе, как о новом Мике Джаггере.
   И теперь Патти и Диггер бывали буквально везде – по крайней мере во всех тех местах, где могла оказаться Джейни. Стоило ей войти в клуб, как какая-нибудь девица тут же восклицала: «Привет, Джейни! А твоя сестра уже здесь!» – после чего тащила ее по узкой лестнице, приподнимала бархатный шнур ограждения и там, среди гостей банкета, конечно, уже крутились Патти и Диггер – они курили сигареты, а Патти, само собой, была в темных очках и в каком-нибудь броском ультрамодном наряде, например, в брючках из серебристой фольги.
   – Ваша сестра – сплошной улет! – захлебываясь от восторга, шептала при этом очередная девица.
   – Привет! – говорила в таких случаях Патти, гася в пепельнице сигарету.
   – Здравствуй, – отвечала Джейни. Это «здравствуй» обычно имело несколько враждебный оттенок. И не потому, что она не любила Патти, просто у них не было ничего общего. Потом они могли сидеть там какое-то время, глядя в разные стороны, затем Джейни выдавливала что-нибудь вроде: «Ну, как там мама?»
   – Наша мама – что гвоздь в моей жопе, – не долго думая отвечала Патти, довольная, что появилась хоть какая-то тема для разговора. – Она по-прежнему звонит мне раз в неделю и спрашивает, когда я выйду замуж.
   – Меня она совсем забыла, – обычно говорила в таких случаях Джейни. И действительно, мать ей звонила редко. Ее настолько мало интересовала судьба старшей дочери, что она даже не теребила ее вопросами о замужестве.
   И вот она снова оказалась там же, где и ее младшая сестричка Патти – любимица всего Нью-Йорка. Впервые в жизни Джейни почувствовала себя старой. Вообще-то Патти в действительности было двадцать семь лет. Кожа у нее была лучше, чем у Джейни, но она казалась моложе не только поэтому. Патти словно излучала свежесть. Она принадлежала к новому миру и вообще относилась ко всему с энтузиазмом.
   – Только представь себе! – воскликнула Патти в один из таких вечеров, обращаясь к Джейни, и чуть не перевернула при этом свой бокал. – Меня напечатают в модном разделе «Вога»! И еще мне предложили – да-да, именно мне! – сыграть главную роль в фильме о жизни делового Нью-Йорка. Правда, здорово?
   У Джейни не хватило духа сказать сестре, что вряд ли из этого что-либо получится, но при этом она почувствовала, как ее губы скривились в гримасе неодобрения, словно у старой дамы. Но если и на самом деле все устраивалось замечательно, почему в таком случае ее не покидало ощущение, словно она и Патти живут на двух разных планетах? И почему всем хотелось жить на планете Патти, а не на планете Джейни?
   Месяцами Джейни пыталась вообще не произносить имя сестры, словно подобным молчанием она могла вычеркнуть ее из своей жизни. Но все было напрасно.
   – Я просто не понимаю, как все это… вышло, – призналась она как-то Гарольду, стараясь говорить беззаботно. – Не хочу показаться озлобленной, но ведь на Патти, после того как ей исполнилось шестнадцать, вообще никто внимания не обращал. Она была самым заурядным бесформенным подростком.
   – Может, она просто не хотела соперничать с тобой? – предположил Гарольд. Они были на торжественном приеме в честь премьеры балета «Сон в зимнюю ночь», и пол в зале искрился блестками искусственных снежинок.
   – Она и не могла соперничать со мной, – сказала Джейни. Протянув руку, она коснулась главного украшения зала – миниатюрной сосны: деревце опылили искусственным инеем и украсили нежно-розовыми розами. – И вообще, – заметила она, – с какой стати ей было со мной соперничать?
   – По-моему, ты страдаешь от старой болезни, название которой – примитивная ревность, – ответил Гарольд. – Тебе кажется, что жизнь у Патти складывается, а у тебя – нет. Вот если бы ты хоть чем-то занялась…
   – Но я ведь занимаюсь, – возразила Джейни. – Так много всего сделала, что…
   – Недвижимость! – воскликнул Гарольд. – Займись недвижимостью. Вот твой шанс.
   Джейни закатила глаза. За последние полгода их дружба с Гарольдом сильно окрепла, и это было замечательно. Уэйн водил ее на званые приемы, давал деньги на оплату квартиры и при этом ничего не просил взамен. Но к несчастью, после того как она рассказала ему о своих похождениях с Заком, Рэдмоном и Биллом, он преисполнился решимости помочь ей сделать карьеру. Это еще можно было как-то снести, но идеи Гарольда о том, как Джейни следует зарабатывать на жизнь, были настолько убогими, что она даже не могла обсуждать их.
   Две недели назад Гарольд был убежден, что она должна стать юрисконсультом («У тебя отличная голова, Джейни, и ты обязана ее использовать»), а за неделю до этого – воспитательницей детей из проблемных семей. «Это заставит тебя отвлечься от собственных проблем», – говорил ей Гарольд, на что она возражала: «Может, и так, но ведь я даже на еду не заработаю». На этой неделе главной темой стала недвижимость.
   – Давай поговорим о Патти, – попросила Джейни. – У меня такое чувство, словно она тайком пытается превратиться в меня.
   – Пусть Патти тебя не волнует, – ответил Гарольд. – Ты должна найти себе какое-нибудь достойное занятие. А уж Патти как-нибудь позаботится о себе.
   – В этом я не сомневаюсь, – задумчиво протянула Джейни. – Но агентом по продаже недвижимости я точно быть не смогу. – Она отхлебнула шампанского и осмотрелась по сторонам. Они сидели за одним из лучших столиков. Агент по продаже недвижимости! Джейни знала одну девушку, которая этим занималась. Жалкая работа! Одно дело, когда тебя знают как Джейни Уилкокс – модель, и совсем другое – Джейни Уилкокс – агент по продаже недвижимости.
   – А почему бы и нет? Отличная профессия! – сказал Гарольд, берясь за вилку. – Ну кто откажется купить у тебя дом? Ты сможешь заняться этим в Хэмптоне. – Да ты наперечет знаешь там все дома, которые вообще имеет смысл знать.
   – Я, конечно, в них останавливалась, но…
   – Все, что от тебя требуется, – это взглянуть на проблему под другим углом, ну а я заплачу за курсы. Это будет мой подарок.
   Казалось, зал вокруг них закружился. Кто-то остановился рядом и поздоровался, щелкали фотокамеры.
   – Гарольд! Ну какой из меня агент по недвижимости? – теряя терпение, воскликнула Джейни и отшвырнула салфетку. Она откинула с лица волосы – они были завиты мелкими колечками. А ее грудь прямо-таки просилась наружу из украшенного бисером бюстье цвета слоновой кости. Кожа у Джейни была ослепительно белой, и она прекрасно понимала, что весь ее вид идеально отвечал представлениям об образе «сказочной принцессы елизаветинской эпохи». Несомненно, она была одной из первых красавиц в этом зале, если не самой восхитительной среди них.
   – Послушай, Джейни, – продолжал увещевать ее Гарольд, – взгляни на вещи реально. Ты живешь в паршивой квартирке с одной спальней в Ист-Сайде. У тебя там даже нет консьержа. Ты сидишь на мели. И тебе не хочется заводить отношения ни с одним человеком, кто хоть как-то готов поучаствовать в твоей судьбе…
   – Под участием ты подразумеваешь скуку, – заявила Джейни.
   – Нет, я имею в виду обычного парня, который сидит дома и смотрит по воскресеньям футбол. Парня, который действительно любит тебя.
   – Но я ведь никогда не смогу полюбить такого парня, – сказала Джейни. – Или тебе это не понятно?
   – А ты вообще хоть кого-то когда-нибудь любила? – спросил Гарольд.
   – Между прочим, любила.
   – И кого же? – настаивал Гарольд.
   – Просто обычного парня, – уклончиво ответила Джейни. – Когда была моложе. Мне тогда было двадцать три.
   – Вот видишь, – сказал Гарольд. – Просто обычного парня. Сама ведь призналась.
   Джейни на это ничего не ответила, только теребила вилкой листья салата на своей тарелке. Глупо было называть Чарли «просто обычным парнем» – что ни говори, а подобное определение ему никак не подходило, но какой смысл объяснять это Гарольду… Она познакомилась с Чарли в двадцать три года на фотосъемке для модного журнала. Ему тогда был двадцать один год (он решил поработать фотомоделью шутки ради, чтобы позлить отца), и они мгновенно влюбились друг в друга. Чарли был отпрыском семьи богатых нефтепромышленников из Денвера; ходили слухи, что в восемнадцать лет он унаследовал шестьдесят миллионов долларов. Но увлеклась она им вовсе не из-за денег. Он как-то купил себе ролики и, нарядившись в смокинг, раскатывал на них по Пятой авеню. А однажды, в День святого Валентина, Чарли катал ее в открытом кузове цветочного пикапа, доверху наполненного розами. Или тот день рождения, когда он подарил ей мопса по кличке Лупоглазик… Они его одевали, словно новорожденного ребенка, и проносили с собой, когда ходили в гости в дома, где запрещалось держать животных. Чарли звал ее Уилли (так на свой лад он переделал ее фамилию Уилкокс) и был единственным мужчиной, который находил Джейни забавной.
   Они прожили вместе полтора года, а потом он купил ранчо с участком пять тысяч акров в Монтане. Чарли хотел жениться на ней, предлагал переехать туда и заняться разведением скота. Он мечтал стать ковбоем. Очередной из его розыгрышей, решила Джейни. Она еще сказала ему, что вряд ли во всем мире отыщется парень, который в двадцать три года так рвется жениться и обзавестись детьми. Но Чарли был настроен серьезно.
   – Не поеду я в эту Монтану. Не хочу жить на ранчо! – вопила Джейни. Ее карьера тогда только началась. Она получила роль в той самой картине.
   У Джейни не было никаких сомнений: стоит ей переехать в Монтану, и на этом ее жизнь закончится. Все, что она имела, пойдет прахом.
   Первое время Чарли звонил ей прямо на съемочную площадку.
   – Встал сегодня в четыре утра! А ленч был в девять! – с восторгом кричал он в трубку. – Мы согнали стадо в четыреста голов.
   Но когда она закончила сниматься и фильм оказался действительно удачным, Джейни решила, что ее ждет карьера актрисы. Прошло какое-то время, прежде чем она поняла свою ошибку, но Чарли уже успел жениться на своей старой школьной подружке.
   – Джейни! Улыбку! – окликнул фотограф.
   Джейни сделала, как он просил, и положила голову на плечо Гарольда. Гарольд нежно похлопал ее по руке.
   – А почему бы тебе не жениться? – спросила Джейни.
   Гарольд лишь покачал головой:
   – Знаешь, я не хочу жениться по крайней мере лет до шестидесяти.
   – Так ты к тому времени едва ноги будешь таскать.
   – Мой отец не женился на матери, пока ему не стукнуло шестьдесят. А ей было всего двадцать пять. И они были очень счастливы.
   Джейни кивнула. Она уже слышала эту историю и знала ее продолжение, о чем Гарольд умолчал: его отец умер в семьдесят лет, а Гарольд рос запуганным малышом под присмотром матери и двух теток в захламленной квартире на Пятой авеню. Результат был налицо: Гарольд страдал запорами и был вынужден просиживать на горшке не менее часа в день, и он по-прежнему навещал свою состарившуюся мать каждое воскресенье. Это было так глупо! Если бы мужчины вроде Гарольда делали то, что им положено, и вели себя разумно – иначе говоря, женились и заводили детей, – тогда женщинам вроде Джейни не пришлось бы волноваться о том, как прожить, не говоря уж о том, чтобы работать. Неужели Гарольд не понимает, что, как бы она ни старалась, не было такой профессии (исключая, конечно, кинозвезд), которая дала бы ей возможность заработать столько же денег, сколько у него.
   – Если бы мы тогда поженились, у нас уже могли быть дети, – сказала Джейни. – Ты когда-нибудь об этом задумываешься?
   – Дети! – воскликнул Гарольд. – Да я сам еще ребенок. Ты все-таки подумай о том, что я тебе предложил. Хорошо?
   Джейни кивнула.
   – Я ведь не смогу вечно помогать тебе деньгами, – тихо добавил он.
   – Нет. Конечно, нет, – признала его правоту Джейни.
   Взявшись за вилку, она сосредоточилась на клещах омара. Ну чего еще ждать от богачей? Вечно с ними одна история. Выручат тебя разок-другой, а потом – сколько бы у них денег ни было и при всей ничтожности выделенной тебе суммы, – все равно отсекут тебя от своих благодеяний. Они не хотят, чтобы их использовали постоянно.