Конечно, это бывает иногда трудно – взять и спокойно поговорить, когда на душе все кипит. Но мы же – старше. Если уж у нас кипит, то каково им, нашим детям, в их поганом переходном возрасте – у них все то же самое кипит в двадцать, в сто раз сильнее. А тут мы со своими дурацкими претензиями и попытками ограничить свободу. Ведь они, дети, в основном отстаивают свою свободу. И в основном, я хочу заметить, все-таки не от нас. Они, независимо от нас, строят отношения с окружающим миром, а мы, в своем родительском желании защитить их же, встаем у них на пути. И они тогда по своей глупой молодости просто не могут понять – мы с кем? Или против кого? Мы с ними или за них? Ну и понятно, на всякий случай обрушиваются на нас, как дикие кони, со всею силою кипящей молодости, готовые тут же загрызть на месте. А оттого, что мы близкие люди, градусы всех страстей накаляются только выше.
Я вовсе не идеал. И я сама тоже ссорюсь со своими детьми. И ругаюсь, и обижаюсь, и потом бурно и сложно мирюсь. Но я изо всех сил всегда стараюсь помнить, что, как бы оно ни сложилось, в схватке моих детей со внешним миром я – на их стороне. Всегда. И мои дети тоже об этом знают.
Ирина уже, примирившись с отказом домашних, практически рассталась со своей идеей, когда ее вдруг неожиданно горячо поддержал князь Илья. Собственно, Ирина и рассказала-то ему обо всем при очередной их встрече скорее в плане светской беседы, не рассчитывая на большое участие. Но Илья живо заинтересовался, заставил рассказать все подробно, особенно вникая в детали телерепортажа. Он был совершенно согласен с Ирининой оценкой его действительной цели, а саму идею взять ребеночка нашел правильной и благородной. Ирине даже стало неловко. Она-то собственно, никогда не преследовала никаких возвышенных целей, о чем тут же и поторопилась заявить.
– Илья, мне кажется, ты меня идеализируешь. Ничего специально благородного тут нет, просто я сама рожать боюсь, мне уже лет для этого многовато. Вот и подумала – как хорошо, готовенький ребеночек, да еще наверняка девочка, только-то. А мои хором осудили, да, может, и правильно. Они, знаешь, как сговорились все, одними и теми же словами – ты любить не сможешь, тебе надоест. Собаку, говорят, лучше заведи.
– Нет, – покачал головой Илья. – Они не правы. Все, мне кажется, у тебя бы получилось. И сами бы они привыкли, и любили бы. И потом, какая разница, в чем была цель, если в результате получается хорошее дело? А тут уж двух мнений быть не может.
– Ну, это как сказать. Дети орали, что, улучшив жизнь одному ребенку, я ее ухудшу двум другим.
– Ты же понимаешь, они не всерьез.
– В каждой шутке есть доля шутки. Испугались-то, наверное, вполне всерьез.
– Опять же, – Илья взял ее за руку. – Наверное, испугались, и, конечно, их жизнь в чем-то изменилась бы, и они это понимают и заранее противятся, это естественно. Но если бы ты решила рожать сама – что, для них была бы какая-то разница?
Ирина задумалась.
– Не знаю. В смысле жизненных перемен – вряд ли. То есть, жизнь у них изменилась бы точно так же, просто беременность, это же довольно долго, почти год. Было бы время привыкнуть, что ли, притерпеться к мысли.
– Вот видишь. Получается, разница только во времени. А не в том, свой ребенок или не свой.
– Ой, не скажи, – Ирина засмеялась. – Еще какая разница. Так я бы полгода ходила бы толстая, больная, усталая, раздражалась бы по любому поводу, им бы за мной ухаживать пришлось. А так раз – и все готовенькое. Собственно, и мне-то почему идея нравилась. Да ладно, чего уж теперь.
– Это, конечно, твое решение. Но мне жалко, что ты передумала. Это было бы… – князь замялся, подыскивая слова. – Правильно. И красиво. И за такой поступок всегда воздается.
– Ты думаешь? – Идея внутри снова стала оживать. – А то, что мужики так против?
– Привыкли бы, – уверенно сказал Илья. – В этом можешь мне поверить. Я, мне кажется, немного разбираюсь в мужской психологии. И я, со своей стороны, тоже тебе помогал бы, чем мог. Я, конечно, не большой специалист в воспитании детей, в том смысле, что нянька из меня, наверное, вышла бы крайне плохая, но все равно. Тем более, после этой нашей беседы я бы считал себя в некоторой степени причастным, что ли… Кстати, я, наверное, мог бы что-то узнать, поговорить насчет усыновления… У меня, ты же понимаешь, если надо, найдутся связи. Это, кажется, и оформляется не так уж долго.
– Спасибо, – искренне сказала Ирина. – Но, пожалуй, на надо. Усыновление, бумажки все эти собирать, доказывать какой-то тетке, что я не верблюд, не алкоголик и могу вырастить ребенка… Нет, я так не хочу. На ребенке потом всю жизнь эта печать стоять будет. И потом, Сашка все равно против, он и не подпишет ничего. Так, с бумажками, мне его не уговорить. Вот если, как ты сказал, ребеночек уже был бы, его бы все, наверное, и правда полюбили, а так… Нет, не вариант.
– Ну что ж, тебе виднее, – согласился Илья. – Но я, пожалуй, подумаю над этим еще немного.
– Да и я тоже. Почему нет? Подумать-то – это никогда не вредит, правда?
Немногие эти раздумья привели в результате к тому, что, спустя две недели ошарашенная Ирина, чувствуя себя, мягко говоря, немного не в своей тарелке, сидела в самолете, выруливающем на взлетную дорожку, чтобы вылететь из аэропорта Шереметьево по маршруту Москва – город Н-ск.
Нет, ну, конечно, все было не так. В смысле – не так уж внезапно. То есть внезапно, конечно, но не так… необдуманно. И уж точно совершенно не из вредности. И никому ничего доказывать она не собиралась. Да и вообще, она, может, и делать-то ничего такого не собиралась. Ну, подумаешь, что тут такого – взять и прокатиться в город Н-ск. На экскурсию.
В общем, тут просто все так совпало. Самый конец мая. Младший ребенок отучился, и был ко всеобщему облегчению отправлен к бабушке на дачу, резвиться на свободе. Старший тоже закончил учебу и перед экзаменами, плавно переходящими в летнюю практику (на кой черт вообще придумана эта летняя практика, только дурью маяться, так бы тоже уехал на дачу, хотя, пожалуй, шестнадцатилетнего балбеса на дачу так просто уже не загонишь) отправился с компанией одноклассников на недельку в Питер, посмотреть на белые ночи и вообще «встряхнуться». Ирина не была, конечно, в восторге от подобной идеи, более того, она страшно нервничала и вообще не хотела отпускать, но ребенок упирался, а Сашка его поддерживал, говоря, что пусть привыкает к самостоятельной жизни, и она махнула рукой и сдалась. Среди прочих аргументов, мысль провести неделю с мужем вдвоем в тишине была ей вполне симпатична. Сашка, конечно, все равно будет работать, как клятый, но есть еще вечера, и можно куда-нибудь выбраться, поехать, например, за город, или даже на дачу, да, на худой конец, уже во многих московских ресторанах пооткрывались летние веранды…
Но тут Сашка безжалостно разбил ее наивные мечты, заявив, что ему внезапно и срочно надо лететь в Швейцарию. Ирина рванулась было поехать с ним, но у нее в паспорте не стояло нужной визы, а получать – как минимум неделю, а за неделю все уже вернутся, нечего огород городить, а не ехать Сашка не может, в общем, все как всегда. Так она и осталась в Москве, одна-одинешенька с расстроенными нервами в пустой квартире.
Нет, ну про нервы, конечно, она только мужикам своим надрывно объясняла, чтобы не расслаблялись, так-то, конечно, ничего плохого в неделе такого одиночества не было, можно, наконец, посидеть-поработать спокойно, да и вообще. Что она – себе развлечения не найдет? Да никаких сомнений! Ну уж в крайнем случае всегда можно будет обратиться к Илье, он ее не оставит.
Собственно, к нему она и обратилась. На следующий же после Сашкиного отъезда день. Встретились, посидели вечерком на открытой веранде, слово за слово. И тут в разговоре опять всплыла идея города Н-ска, и его переполненных ничьими детишками роддомов, и неясного Ирининого желания.
– А что, собственно, – подумалось ей тогда вслух. – Вот возьму прямо сейчас, да и съезжу в Н-ск. Почему бы и нет? Я женщина свободная… А они сами виноваты.
– Ну, вина тут, конечно, не при чем, – откликнулся князь. – Но съездить ты, безусловно, можешь. Хочешь, я составлю тебе компанию?
Ирина сперва обрадовалась, но, немного подумав, от сопровождения все же отказалась. Все-таки это было бы неправильно. Такие вещи нужно делать только самой. Если вообще делать.
Князь не спорил. Он вообще вел себя на удивление правильно и лояльно. Впрочем, как и всегда. За полгода знакомства – как, надо же, всего полгода? А кажется, что они знают друг друга уже сто лет – Ирина не могла вспомнить ни одного эпизода, в котором поведение Ильи хотя бы минимально не отвечало ее ожиданиям. Нет, всегда – идеально. Прямо обидно. Но ладно, мы сейчас не об этом, есть дела поважнее.
Тем же вечером они с князем обсудили и разработали примерную схему действий. Можно сказать, стратегический план и рабочую программу. Даже несколько – от минимума до максимума. Каковая программа была абсолютно прекрасной, если не считать ее полной авантюрности. Но и это неожиданным образом ее украшало. Особенно в этот уютный летний вечер на ресторанной веранде.
Программа-минимум состояла в том, чтобы просто приехать на место, посмотреть там все, что только можно и навести мосты. Совершенно неочевидно, что тот ребенок, которого Ирине захотелось бы усыновить, вернее, удочерить, будет ждать ее на месте готовеньким. Его надо ждать, его надо искать. Поэтому очень важно сначала найти человека, который бы, собственно, и согласился всем этим для Ирины заниматься и сообщить, как только появится нужный ребенок.
Нужный ребенок. Вот это-то и есть самое главное, с этого надо начинать. То, что должна быть девочка, не обсуждается. Здоровенькая. От молодых родителей. Состояние их здоровья, конечно, как следует не проверишь, но по возможности. Хотя бы чтобы мать была здоровая. Не пьяница, не наркоманка. Идеально, конечно бы – студентка. Тогда и отец, с большой вероятностью, будет студент, а это уже что-то. Студенты – все-таки, значит, были хоть какие-то мозги, хоть какой-то минимально приличный социальный уровень, это дает надежду на позитивную наследственность. И ребенка оставляют не по злобе, а от молодой глупости. Да, и чтобы как можно раньше. В смысле – забрать ребенка оттуда как можно раньше. В идеале – чтобы не больше недели провел он в этом роддоме. Чтобы только родился – и сразу уже забрать.
Потому что – и это был уже следующий пункт их блестящего плана – дело не только в том, что ребенку в роддоме плохо, и чем раньше забрать его оттуда, тем лучше. То есть это, конечно, тоже очень важно, но есть и другой момент. При выписке из роддома матери дают справку о рождении. Именно по ней потом ребенка регистрируют в ЗАГСе. Справка, конечно, документ строгой отчетности, но ведь если мать ребенка в роддоме оставляет, то ей, соответственно, и справки такой не дают.
Собственно, на этом и строился их замечательный план. Прийти в роддом, договориться с врачами, лучше бы, конечно, только с одним врачом, желательно рангом повыше, дождаться подходящего ребенка. Ну, или если вдруг такой уже есть – взять его, и вместе с ним – справку о рождении. Как будто это она, Ирина, будучи уже совсем беременной, заехала сдуру в город Н-ск, да там, в местном роддоме, свою девочку и родила. А потом, вернувшись в Москву, пойти с этой справкой в районный ЗАГС, и там все оформить. И никакой тебе мороки с усыновлением, и с документами все будет навсегда чисто, не подкопаться. Ну, для верности, естественно, никаких своих данных врачам в Н-ске не оставлять, вообще не следить, это уже технические детали.
Хотя и это детали они с Ильей подробно обговорили. Ну, например, что туда, в Н-ск, можно прилететь самолетом, а обратно нужно вернуться поездом, потому что, при покупке билетов на самолет документы предъявляются на каждого пассажира, а с поездом это не так. На один паспорт можно купить хоть целое купе, что, собственно, и стоит сделать в данном случае. Что нужно завести специальный мобильник с отдельным номером. Что нужно рассчитать так, чтобы в гостинице с ребеночком уже не появляться…
– Потому что, – серьезно говорил Илья. – Ты должна понимать, что при всей благородности цели, такой поступок вполне уже вписывается в рамки уголовного кодекса.
– Ну, знаешь, – ответила Ирина. – В наш уголовный кодекс что только не вписывается. А ничего, живем же как-то.
– Это точно, – Илья вздохнул. – Я просто тебя предупреждаю, чтобы ты была осторожна. Лучше бы нам ехать вместе.
– Ага. И подставиться под кодекс лишний раз, – хихикнула Ирина.
В общем, придумывать все это, сидя вечером в ресторане, было чертовски интересно. А сознание того, что вся эта почти детективная история может быть воплощена – ну, или почти воплощена – в реальную жизнь, будоражило и увлекало. Душа парила, нервы подергивались, мозги рождали новые идеи. В общем, вечер прошел прекрасно. Уже дома Ирина потом довольно долго не могла заснуть, продумывая и разрабатывая какие-то новые комбинации. И во сне снилось что-то такое, совершенно невнятное. Сперва какие-то все приключения и погони, а потом, вдруг, совершенно ниоткуда, появился ребенок, девочка. Маленькая такая девочка в кудряшках, она смотрела на Ирину и улыбалась ей, это была ее девочка, в этом не было никаких сомнений, Ирина хотела взять ее на руки, но почему-то не могла подойти, словно натыкалась все время на какое-то невидимое стекло, а девочка вдруг стала таять, меркнуть, и вдруг совсем исчезла, будто и не было. Ирина проснулась в холодном поту. Конечно, опять та история отзывается.
Собственно, подумаешь, история. Десять на дюжину, с кем, как говорится, не бывает. Совершенно нечего, казалось бы, столько времени себя казнить, но вот поди же… Когда Сашка решил, что они уезжают в Америку, и все было уже совсем на мази, Ирина обнаружила, что беременна. Срок был небольшой, а ехать в таком состоянии неизвестно куда в другое полушарие на непонятных условиях было страшно, и, посовещавшисьс Сашкой, она решила сделать аборт. И сделала, естественно. И даже не очень сильно переживала, некогда было – сперва переезд, потом обустройство на новом месте, потом уже Мишка родился. Первая, пожалуй, мысль с сожалением, как раз тогда и мелькнула, после Мишки – Ирина хотела девочку. Нет, конечно, она и сынишку своего очень любила, но как-то запало в голову, что вот тогда – была девочка, а она от нее отказалась, струсила. Главное, как выяснилось, и бояться-то было особенно нечего, устроились они с самого начала вполне нормально, так что и родила бы, но кто же знал… Вспоминать об этом Ирина не любила. Но вот – вылезало иногда. Хотя… Может быть, это как раз правильно – взять теперь девочку, вместо той. Ту. И сон как раз… В смутных размышлениях Ирина снова отключилась.
Разбудил ее телефонный звонок. Ничего не соображая спросонок, Ирина протянула руку, нашарила телефонную трубку, прохрипела в нее:
– Алло?
И услышала в ответ бодрый баритон князя:
– С добрым утром. Прошу прощения – я тебя разбудил?
– Н-ну, есть немножко, – в таком состоянии она отказывалась быть вежливой.
– Еще раз прошу прощения. Я понимаю, что рано…
– А сколько, собственно, времени?
– Семь часов утра.
Ирина застонала.
– Да, да, я понимаю, что я негодяй, но все равно – мне кажется, это важно… Мы с тобой вчера говорили, и я…
Ирина сквозь мутную спросонок голову вспоминала подробности вчерашнего разговора. Они, выплывая из закоулков сознания, норовили перепутаться с давешним сном, и на выходе получалось нечто довольно бессвязное.
– Я долго не спал, все продумывал. – Князь, напротив, был бодр и ясен. – А потом позвонил в турбюро, у меня есть такое, надежное турбюро, они работают круглосуточно, в Н-ск вылетают два рейса, утром, в одиннадцать и еще в половину пятого. Лететь около трех часов, нет, даже поменьше, я забронировал билеты на оба, но нужно определиться. В принципе, на утренний мы тоже успеваем.
Ирине все-таки удалось проснуться. Кажется… Потому что все, что она слышала, как-то было не очень похоже на явь.
– Подожди, Илья… Ты хочешь сказать, что я… Что мы должны через три часа куда-то лететь? И потом, я в любом случае хотела это делать одна.
– Да, я помню, но все это достаточно внезапно, и я подумал, может быть, со мной тебе будет спокойнее?
– Спокойнее мне в любом случае не будет, все равно же потом домой возвращаться. Но в одиннадцать я не полечу. В крайнем случае вечерним рейсом, да и то я еще должна подумать. Илья, я проснусь как следует – и перезвоню тебе, ладно?
– Конечно. Я пока сброшу утреннюю бронь и подтвержу на вечер. Еще раз прошу прощения, что разбудил.
Ирина села в постели и закрыла руками лицо. Мама дорогая, ну кто бы подумал, что… А, собственно, что? Это же она сама все придумала, не кто-то еще. А то, что Илья оказался столь инициативен в поддержке и разделении ее идей, так, дорогая, не об этом ли ты мечтала? И не за отсутствие ли этих прекрасных качеств ты смела обижаться на собственного мужа? Да, но кто же знал…
А с другой стороны – почему бы и нет, в конце концов? Она одна, детей нет, муж уехал, бросили ее одну, докладываться никому не надо – что ей мешает? И этот сон… Вот уж, как говорится, в руку. Надо поехать, это будет правильно. Посмотреть. Никто же не заставляет ее вот так прямо брать незнакомого ребенка. Да его там и не будет еще, ребенка этого. Она приедет, посмотрит, поговорит – и уедет себе обратно. Два с лишним часа лета, подумаешь, расстояние. Глядишь, статью потом получится интересную написать. Может, и правда, поехать вместе с князем? Нет, лучше все же не надо. Мало ли… Одной надежнее. Вдруг и правда надо будет серьезное решение принимать. Это надо только самой, чтобы никто не смущал и не оказывал влияния. Да.
Итак, решено. Она едет. Одна. Сегодняшним вечерним рейсом. Сейчас надо встать, выпить чашку кофе для окончательного просветления мозгов – и можно звонить Илье с его самолетами.
Так вот все и вышло. Князь, в который раз надо отдать ему должное, оказался выше всяких похвал. Впрочем, было бы, наверное, странно ожидать от него чего-то другого. Человек, подлец, ко всему привыкает, но к хорошему почему-то особенно быстро. Так что когда Илья приехал, чтобы отдать ей выкупленный билет и отвезти в аэропорт, Ирина даже не удивилась. Как не удивилась и тому, что билет оказался бизнес-класса. Но то, что случилось дальше, все-таки стало удивительным даже для нее.
Когда она предложила Илье вернуть деньги за билет, тот даже ничего не стал говорить, просто махнул на нее рукой и отрицательно покачал головой. Ирина, справедливости ради, такому отказу тоже не очень удивилась, даже и настаивать не стала.
Но вот потом, когда князь с каким-то заговорщическим видом вынул вдруг из кармана и протянул ей довольно толстую долларовую пачку, она охнула. Это уже было неожиданно.
– Что это?
– Это тебе, с собой.
– Илья! Зачем? Ты с ума сошел? Я не возьму, убери сейчас же!
– Ну как же! Ты сама подумай – а если понадобится?
– Что значит – понадобится? Я же не без копейки еду.
– Да, но если вдруг… Если девочку можно будет сразу забрать? Тебе же нужно будет – для врачей, для документов.
Действительно Ирина как-то упустила из виду этот момент. Возможно, потому, что на самом деле не рассчитывала всерьез на такое уж конкретное развитие событий. Но, строго говоря, Илья был прав. Хотя соглашаться с ним и не стоило.
– Ну-у, – протянула она, подыскивая подходящий аргумент. – Если что, я смогу же с карточки снять.
– Еще непонятно, где там банкоматы, и есть ли они вообще, – отпарировал князь.
– В гостинице наверняка есть.
– Да. И ты оставишь там свои банковские данные. Очень умно. К тому же и сумма большая, наверняка где-то отслеживается. Не выдумывай. Возьми, пусть будет. В конце концов, не понадобится – вернешь, если тебя это так уж беспокоит.
– Ну ладно, пожалуй. Сколько здесь? – С сомнением спросила Ирина.
– Семь тысяч.
– Илья, зачем так много-то?
– Я все посчитал. Пять – это врачам, за оформление и все такое. Я спрашивал, это примерно столько и стоит. Ну, может, в Н-ске чуть дешевле, все-таки не Москва, но все равно. Ну и так, для запаса, чтобы ты уже об этом не думала. Билеты на поезд, такси, гостиница, мало ли что.
– Илья, ну уж за билеты-то с гостиницей я как-нибудь и сама могу.
– Я нисколько не сомневаюсь в твоей платежеспособности, – князь явно начал терять терпение, и оттого тон его стал безукоризненно вежлив. – Но пойми и меня. Мне неловко. Отчасти по моей инициативе ты отправляешься в путешествие, путешествие непростое и, может быть, даже небезопасное. От моего сопровождения ты отказываешься, это твой выбор, и я не могу, не смею настаивать. Но я чувствую себя обязанным тебе помочь, а ты упрямо отказываешься даже от такой малости, как эти несчастные деньги. Почему, Ирина? Ведь если бы я поехал с тобой, ты бы позволила мне платить. Разве мы не друзья? Разве я не обещал тебе помогать? Мне даже обидно.
Ирина вздохнула. Возразить было нечего. Да, наверное, и незачем. В конце концов, действительно, она просто отдаст ему эти деньги, когда вернется. И потом, так действительно будет проще – не бегать с карточкой, ничего не искать. В дороге не помешает, мало ли что, доллар – он везде доллар, а наличных денег у нее под рукой и вправду было не много.
– Спасибо, Илья. Ты прав, извини меня, пожалуйста.
Приносить извинения иногда бывает совсем не противно.
Явно воспрявший духом князь снова полез в карман и вытащил оттуда мобильный телефон.
– Вот. Это уже последнее.
– А это что?
– Это твой телефон с новым номером. Для связи там. Чтобы не светиться – мы с тобой обсуждали вчера.
– Да, действительно. Спасибо. – Тут уж спорить было бы и вовсе глупо, так что Ирина просто кинула телефон в сумку. – Только номер-то мне скажи, я запишу где-нибудь.
Ну и вот. Таки образом, экипированная, обеспеченная на любой возможный и невозможный случай и ваариант, она сидела в неудобном, хоть и бизнес-класса, кресле самолета. Так увлекательно начавшаяся игра продолжалась. И продолжение было пока, пожалуй, неплохим. Во всяком случае, в данный момент не очень опасным. Гораздо опаснее, например, было ехать с Ильей в его чертовой гоночной машине в аэропорт. Ирина искренне боялась, что на этом приключение может вообще преждевременно и трагично завершиться, но все-таки обошлось. Теперь самое главное было – вовремя отследить тот момент, когда игра все же закончится, и начнется простая жизнь. А поскольку Ирина осталась на данный момент единственным игроком, отслеживать заветный момент нужно было самой – и, что сложнее, в себе. Интересная задачка. А еще неплохо было бы понять, в чем, собственно, будет состоять выигрыш. Если он в принципе бывает в подобных играх сама с собой.
Город Н-ск встретил ее холодным вечером с мелким дождем. Было холодно, гораздо холоднее, чем в Москве. Что, впрочем, неудивительно – географию никто не отменял. Чем севернее – тем холоднее, раньше темнеет, позже наступает весна. Хорошо хоть снег стаял.
Ирина вышла из здания аэропорта, села в услужливо подъехавшее такси.
– Мне, пожалуйста, в гостиницу, – ответила она на незаданный вопрос шофера.
– В какую?
– В самую лучшую, и чтобы это был центр города, если можно.
– Сделаем.
Шофер назвал сумму. Ирина кивнула. Смешно. По московским меркам вообще копейки.
Ехали около получаса. Окрестностей и видов города Ирина в темноте не разглядела. Гостиница и вправду оказалась вполне приличной, хотя Ирина не была привередлива в плане жилья. Номер был небольшим – а зачем ей большой? – кровать удобной, ванная в номере, горячая вода из крана льется, значит, жить можно. Да и жить-то, надо надеяться, придется недолго.
Переодевшись с дороги, Ирина спустилась поужинать в гостиничный ресторан. Сидя за столиком в ожидании еды, от нечего делать начала планировать свои дальнейшие действия.
Нужно было найти какой-нибудь роддом. Хорошо бы тот, что поближе к университету, на всякий случай. Эх, надо было дома в Интернете хоть карту города поглядеть, но кто ж знал-то? А с другой стороны, зачем география, если есть извозчики? Такси-то никто не отменял.
Ирина чуть не спросила у подошедшей официантки, где у них тут университет, но вовремя поймала себя за язык, придавив проснувшийся было охотничий азарт. Совершенно незачем светиться тут, в гостинице. Завтра выйдет на улицу, и все найдет. Она начинала вживаться в роль.
Спалось неожиданно хорошо. Обычно Ирина на новом месте подолгу маялась и не могла заснуть, а тут – как отключилось. Даже снов никаких не снилось, а жаль. На новом месте – приснись жених невесте. Хотя каких тебе еще женихов, балда, – подмигнула она своему отражению. Отражение держало во рту зубную щетку и на заигрывания отвечать отказывалось.
За завтраком в кафе – Ирина специально не поленилась отойти от гостиницы на целый квартал – удалось выяснить, что третий роддом, о котором говорилось в телепередаче, как раз и есть ближайший к университету. Ирина отчего-то очень воодушевилась, словно увидела в этом удачное предзнаменование. Хотя, казалось бы —чего? Но охотничий азарт вновь проснулся, встал во весь рост и возбужденно трепетал усами.
– Я только узнать, я только посмотреть, – уговаривала и успокаивала Ирина саму себя, как норовистую лошадь, пока ловила такси, чтобы отправиться на место непосредственных действий.