Быстрова Ирина. Шуточки жизни

   – Кто из нас в таком случае в миноре?
   – Ага, – соглашается он и умолкает.
   Я тоже молчу, ожидая, что вот сейчас он неожиданно рассмеется и закричит: «Нет, ну как я тебя разыграл!» Но тщетно. Димка упорно молчит. Мгновение, два, три. Я не выдерживаю:
   – А что, собственно, произошло?
   – Почему что-то должно обязательно произойти? – ворчит он.
   – Потому что это не в твоем стиле: гундеть и плакаться.
   – Я не гундю, – отбрыкивается он.
   – Гундишь, – напираю я.
   – Нет!
   – Да!
   – Ну хорошо, – сдается он.
   – Из-за какой-нибудь чепухи? – предполагаю я.
   – Считать ли это чепухой? – говорит он. – Вдруг выяснилось, что мне некого пригласить на мероприятие, кроме тебя. Грустно, правда?
   – Ну, спасибо! – фыркаю я. – Друг называется!
   – Ты же понимаешь, о чем я, – вздыхает он.
   Понимаю. Конечно. Сама в таком же положении. Дожила до середины жизни и все в одиночестве. Чем ему помочь? Разве только переключить с философского уничижения на что-нибудь более практическое.
   – Так ты меня приглашаешь? – спрашиваю я.
   – Выходит, так, – опять вздыхает он.
   – Что-нибудь чрезвычайно нудное?
   – Нет, что ты! – Димка оживляется. – Презентация нового боулинга. Тридцать шесть дорожек. Представляешь?
   – Ого!
   Тридцать шесть дорожек. Я не представляю. Боулинг – не предмет моей страсти. Но, наверное, это круто.
   – Когда? – интересуюсь я.
   – Послезавтра. В семь. Пойдешь?
   – А как же. Не бросать же тебя на произвол судьбы.
   – Отлично, – вяло говорит он.
   Совсем плох Димка. Не подыскать ли ему кого-нибудь для душевного отдохновения? Невыносимо слышать, как он потерянно сопит в трубку. А ведь Жаннета с Галкой, наверное, так же страдают, наблюдая мою неприкаянную персону, – вдруг приходит мне в голову. Потому и норовят вечно как-то изменить мою жизнь.
   – Как одеваться? – спрашиваю я, чтобы отвлечься.
   – Да оденься как-нибудь, – с недоумением в голосе отвечает Димка.
   Мужчины – что с них взять!
   – И все-таки, – настаиваю я, – джинсы или…
   – Не джинсы, не джинсы, – соображает наконец Димка. – Там все круто. Найди что-нибудь подходящее.
   – Но у меня ничего такого нет, – растерянно отвечаю я. – Я же не бываю в крутых местах.
   – Займи у кого-нибудь.
   А это мысль!
   Любопытно, где были мои мозги, когда я решила, что облачиться в Жаннетины юбки для того, чтобы представлять собой достойное зрелище на презентации боулинг-клуба, – это хорошая идея? Гардероб Жаннеты был обширен, как в прямом, так и в переносном смысле. Мне все, абсолютно все было велико.
   – О-о, – разочарованно тяну я, – а я-то думала…
   – Да, – вздыхает Жаннета, – время неумолимо.
   – Что же делать? – кручинюсь я.
   – Подожди! – Подруга вскакивает и несется в сторону гардеробной, оттуда я слышу: – Есть кое-что, во что я давно уже не могу втиснуться.
   – Да ладно, – кричу я в ответ, – все равно бесполезно!
   Разумеется, бесполезно. Жаннета всегда была пухлее меня. Я просто забыла.
   – Почему же бесполезно? – появляется в дверях Жаннета. – На, попробуй. – И протягивает мне нечто черное и струящееся.
   Поразительно, но черное и струящееся сидит на мне как влитое.
   – Здорово, – восхищенно прищелкивает языком Жаннета.
   – Откуда это? – спрашиваю я, поглаживая себя по бедрам.
   – От первого мужа, – машет рукой Жаннета. – Привез откуда-то.
   – Так ему уже сто лет в обед? – удивляюсь я. – А выглядит, как из последнего каталога.
   – Фирма, – разводит руками Жаннета, – из той категории, что на все времена.
   – Но все равно, – задумчиво говорю я, – что-то я не доезжаю… Ты и во времена первого мужа была заметно толще меня.
   – Так ты поправилась, – вскидывает брови Жаннета. – Ты что, не видишь?
   – Как это поправилась? – взвиваюсь я. – Я в отпуске сбросила килограмма три, не меньше.
   – Да нет, – Жаннета садится на диван, – я имею в виду, ты поправилась относительно института. Тогда была такая голенастенькая, совсем узенькая, а сейчас стала на человека похожа. Да, – подытоживает она, – ты сильно изменилась с тех пор. И фигура, и прическа, и общий имидж. Тебя просто не узнать.
   Не узнать… Вот и М.А. меня не узнал, это-то уже очевидно. Хорошо. «А хорошо ли?» – вдруг думаю я. Но я же так боялась, что он меня опознает, и тогда работа бок о бок с ним станет совершенно невозможной. Работа – да, конечно. Она станет невозможной. Но ведь работа – не все, что у нас есть в жизни, верно? Так что – я хочу, чтобы он меня узнал? Неужели? Боже, как сложно в себе разобраться. Точно, что сгорю от стыда, если он хоть словом, хоть жестом намекнет, что вспомнил ту страшную историю, но сгореть от стыда еще не значит конец света. Может, это и не так смертельно. Короче, я запуталась. Он классный мужик, нет слов. Классный мужик, к тому же свободный… Стоп! Как это свободный? А Алена? Вот я и вернулась к тому, с чего начала, – не узнал, и слава богу! Все равно это ни к чему хорошему не привело бы. И вон, вон все эти мысли о М.А. из головы! Лучше уж подумать о Димке с его презентацией. Кстати, а что я обую?

Глава 9

   Боулинг кишит людьми. Димка не рассчитал время, мы увязли в пробке на Литейном и в результате появились на презентации, когда действо уже было в разгаре.
   – Извини, что так получилось, – мрачно говорит Димка.
   – Бывает, – беззаботно отвечаю я, оглядывая публику. – Все равно торчала бы дома, так что спасибо – вытащил.
   – Шампанское? – откуда ни возьмись появляется официант.
   – Непременно! – восклицаю я и беру бокал.
   Шампанское – это как раз то, что мне сейчас необходимо. То, о чем я мечтала с обеда. Сегодняшний день складывался неудачно с самого утра. Какая-то суета, какое-то напряжение, висящее в воздухе… Вообще, все изменилось с момента моего возвращения из отпуска. Не связано ли это с М.А.? Или это шалит мое разыгравшееся воображение? Словом, шампанское было как нельзя кстати.
   – Димон, привет! – вдруг слышу я и поворачиваюсь на голос.
   К нам подкатывает забавный толстячок в смокинге.
   – Ого! – восклицает Димка. – Виталик! Какими судьбами?
   – Случайно, друг мой, случайно, – посмеивается толстячок, окидывая меня цепким взглядом. – Не познакомишь?
   – Знакомьтесь, – послушно произносит Димка, – Виталий, Ольга.
   – Оч-чень приятно, – поет толстячок, энергично хватая мою правую руку и подтягивая ее к губам. – Люблю рыженьких и голубоглазеньких.
   О, черт! Я закатываю глаза. Понятное дело, кто ж не любит рыженьких и голубоглазеньких? Я таких не знаю. Но точно назову того, кто терпеть не может слащавых и лоснящихся от самодовольства толстячков. Это я, я и еще раз я! Я аккуратно извлекаю свою руку из его скользкой ладошки и бросаю взгляд на Димку. Он морщит лоб в немой просьбе. «Будь другом, – читаю я в его глазах, – потерпи, мужик мне нужен». Нужен, так нужен. Пусть себе общаются, только без меня.
   – Пардон, – лучезарно улыбаюсь я Виталику, – я на минуточку, – и, не дожидаясь ответа, растворяюсь в толпе.
   Надо было прихватить с собой кого-нибудь из девчонок, думаю я, лавируя среди хохочущей публики, и как я раньше не сообразила. Димка же сразу сказал, что ему сюда нужно для дела. Он, как и я, не большой поклонник боулинга, но на презентации ведь ходят не из-за предмета самой презентации, а по двум причинам: кто-то тусуется от нечего делать, вроде меня, а кто-то по делам, вроде Димки.
   – Шампанское? – передо мной опять вырастает официант.
   Я верчу в руках бокал с недопитым шампанским в знак того, что у меня в этом смысле еще все в порядке, официант кивает и уже поворачивается, чтобы удалиться, но я цепляю его мизинцем за манжету и вопрошаю:
   – А поесть? Что-нибудь можно поесть в этом сумасшедшем доме?
   Он неожиданно ухмыляется, но моментально прячет усмешку под профессиональной приветливостью и отвечает:
   – В соседнем зале.
   – Супер! – Я прикладываю руку к сердцу. – Огромное спасибо. Вы спасли меня от голодной смерти.
   Он опять улыбается и спешит покинуть меня, чтобы не растерять остатки профессионального достоинства.
   Фуршет впечатляет. Призрак голодной смерти уступает место ужасу перед возможной гибелью от переедания. Я вижу на другом конце стола Димку с Виталиком, машу им рукой с зажатой в ней вилкой, но подходить ближе не собираюсь – мужики явно погружены в деловую беседу. Так, что бы еще здесь попробовать?
   – Да, – бормочу я тихонько себе под нос, – интересно было бы знать, с чем эти рулеты.
   – С грибами, – внезапно слышу я мужской голос, – и сыром. Очень вкусно. Рекомендую.
   Я оборачиваюсь. Нет! Не может быть!
   – Привет, – говорит он.
   – Привет, Майкл, – медленно отвечаю я.
   – Рад тебя видеть, – сообщает он, подцепляя один рулет и водружая его на мою тарелку.
   – Взаимно. – Мои губы непослушно шевелятся, как будто в них вкатили солидную дозу анестетика.
   – Прекрасно выглядишь. – Майкл скользит взглядом по моему черному струящемуся наряду.
   – Спасибо, – губы продолжают тормозить, – ты тоже хоть куда.
   Майкл смеется. Хоть куда – это еще слабо сказано. Майкл заткнет за пояс любого из мужиков, тусующихся здесь сегодня. Он здорово похож на Джорджа Клуни, только, в отличие от Клуни, его можно потрогать руками. С ним даже можно потрепаться о том о сем. Сходить в ресторан. И даже провести ночь-другую… Черт, что это со мной? Решила ведь давным-давно, что Майкл в прошлом – что было, то было. Ночь-другая там тоже присутствовали, но ведь из этого ничего не вышло. Я ему не показалась. Мы теперь просто друзья. Впрочем, «друзья» – это сильно сказано. Просто люди, которые живут в одном городе, изредка болтают по телефону, еще реже встречаются случайно, вот как сегодня, и ничего, абсолютно ничего между ними уже нет. Тогда откуда этот анестетик в губах и легкое помешательство в мыслях? Или виной тому шампанское?
   – Как тебе вечеринка? – спрашивает Майкл, продолжая внимательно меня рассматривать.
   – Да так… – пожимаю я плечами. – Этих вечеринок в нашей жизни было уже… – Я взмахиваю рукой с бокалом.
   – Это точно, – смеется он, – нас уже ничем не удивишь.
   – Ага, – охотно соглашаюсь я, чувствуя, что постепенно начинаю приходить в себя. – Чтобы тут визжать от восторга, нужно быть, как минимум, лет на десять моложе. Вон как те девчонки. – Я кивком указываю в сторону тех тридцати шести дорожек боулинга, из-за которых мм, собственно, здесь и собрались.
   Там резвятся человек двадцать, в основном – жизнерадостные юные особы в ультракоротеньких юбчонках, швыряющие шары, хохочущие и совершенно не заботящиеся о том, как они выглядят.
   – Ну. – Майкл всматривается в толпу, машет кому-то рукой.
   – Ты здесь не один? – спрашиваю я.
   – Нет. – Мгновенная пауза, затем он продолжает: – С девушкой.
   – Ах, ну да, конечно, такой мужчина и без девушки, – растерянно говорю я.
   А чего я ожидала?
   – Ты ведь тоже наверняка не одна, – усмехается Майкл.
   – С Димкой, – защищаюсь я.
   – А-а… – тянет он.
   Нет нужды ничего уточнять. Майкл знает о Димке и его роли в моей жизни. Знает, что Димку я беру в спутники тогда, когда никого рядом со мной нет.
   – Это он попросил меня составить ему компанию, – бормочу я неизвестно зачем.
   – Значит, сегодня ты с Димкой, – задумчиво говорит Майкл. – А так? По жизни?
   – Что? Что ты имеешь в виду? – Я тяну время.
   Майкл молча смотрит на меня.
   – Ну-у, – пытаюсь выкрутиться я, – у меня передышка…
   – Между каким и каким? – вдруг спрашивает он.
   – Что? – Я непонимающе на него таращюсь.
   – Передышка после какого номера? – Он останавливает официанта, отдает ему наши пустые бокалы и берет по фужеру с красным вином. – После сорокового? Или счет уже пошел на сотни?
   – Я не понимаю тебя… – тихо говорю я.
   – Да ладно тебе, – невесело усмехается Майкл, – я все знаю про ваши подсчеты. Вы же особенно и не таились.
   Да, мы не таились. А разве мужики ведут себя не так? Я делаю глоток вина и неожиданно для себя самой спрашиваю:
   – Майкл, почему у нас ничего не вышло?
   Он удивленно вскидывает голову.
   – Ну, – спешу продолжить я, – я, наверное, тебе не понравилась? Да? Или что? Жаннета говорила, что ты предпочитаешь брюнеток…
   – Ты мне нравилась, – резко прерывает он меня.
   Что?! Я делаю еще глоток, захлебываюсь вином и начинаю кашлять. Майкл серьезно смотрит на меня. Кашель постепенно затихает. Я прочищаю горло и выдавливаю из себя:
   – Как странно…
   – Ты мне нравилась, – повторяет Майкл, – очень нравилась.
   – Тогда почему все так случилось? – жалобно тяну я.
   – Я же не был тебе нужен, – пожимает он плечами и берет с блюда кусочек буженины.
   – С чего ты это взял? – изумляюсь я.
   – Не знаю, – невнятно говорит Майкл, разжевывая мясо, – ты всем своим видом демонстрировала, что я у тебя номер двадцать какой-то, проходящий, и я понял, что ловить мне там нечего.
   – Но… – начинаю было я и умолкаю.
   – Что «но»? – Майкл грустно глядит на меня.
   – Но это была лишь защитная реакция, – поясняю я.
   – Защитная? – удивляется он. – От чего?
   – От тебя, – бормочу я, понимая, что это полная чепуха.
   – От меня? – опять удивленно переспрашивает он. – А-а… Я понял. От меня, как от представителя мужикова племени?
   Я удрученно киваю. Черт, черт, черт!
   – Ну, ты и… – Майкл комкает реплику.
   – …Дура, – заканчиваю я за него. – Ну, я и дура!
   – Примерно так, – кивает он и запивает мясо вином.
   – Но все так теперь себя ведут, – возражаю я.
   – Значит, все дуры, – жестко отвечает Майкл. – Мне вообще непонятно, почему женщины считают, что главное – это быть ухватистыми и напористыми. Не знаешь?
   – Не знаю, но догадываюсь.
   – И почему же?
   – Ухватистые и напористые получают то, что хотят. – Я вдруг начинаю злиться. – Вы же тоже хороши. Сидите себе, посиживаете, только ждете, когда придут и вас возьмут. То есть ждете тех самых ухватистых и напористых. Нормальные вам ни к чему. С ними же возиться надо.
   – Сволочи, одним словом, – прерывает меня Майкл.
   – Кто? – изумляюсь я.
   – Да мужики же, разве нет? – Он усмехается. – У вас же любимая тема для разговоров: все мужики – сволочи.
   Я молчу. «Как все это грустно!» – думаю я и тихо произношу:
   – Извини.
   Майкл непроизвольно дергается.
   – Извини, – повторяю я. – Я, наверное, показалась тебе жуткой особой.
   Он качает головой и после некоторой паузы говорит:
   – Я вот подумал сейчас… Все эти разборки: кто, кому, чего, – это все бред, чушь. Мы просто собирались построить что-то на пустом месте.
   Я хмурюсь:
   – Не поняла.
   – Ну, знаешь… – Он мнется. – Все же мы особых чувств друг к другу не питали… Поэтому-то ничего и не вышло. Если бы что-то было, то мы могли бы простить друг другу все эти приколы, верно?
   – Майкл, – я начинаю медленно врубаться, – ты о любви, что ли?
   Он опять дергается. И понятно, мужики боятся этого слова как огня. Боятся, но, похоже, тайно ждут, когда оно будет сказано. Вот уж неожиданность!
   – А твоя девушка, она…
   – Она вон там. – И Майкл машет в сторону дорожек.
   – И ей…
   – Ей двадцать три, – коротко отвечает он.
   Двадцать три. Хороший возраст для того, чтобы без страха твердить с утра до вечера: «Люблю, люблю…» Видно, в этом причина.
   – Была рада тебя повидать, – говорю я и протягиваю ему руку.
   Майкл удивленно смотрит на меня, потом кивает, берет меня за протянутую руку и внезапно резко притягивает к себе. Я вздрагиваю, инстинктивно упираюсь руками в его грудь, а он осторожно касается губами одной моей щеки, потом другой – и шепчет:
   – Желаю удачи.
   Какая к дьяволу тут может быть удача!
   – Майкл оказался романтиком, – сообщаю я Жаннете на следующий день и рассказываю о презентации.
   – А тебя раздражают романтики? – осторожно осведомляется она.
   – Да не то чтобы раздражают, – задумываюсь я, – но что касается Майкла, то я просто не могла бы и подумать, что так обстоят дела. Успешный бизнесмен. Красавец, можно сказать. Не закомплексован. Словом, современный мужик от пяток до макушки. Какая тут может быть романтика? Однако поди ж ты!
   – Но желание, чтобы тебя любили, это нормально, разве нет? – все так же осторожно продолжает Жаннета.
   – Да, – подумав мгновение, соглашаюсь я, – но скажи, пожалуйста, ты часто встречала мужиков, которые такое желание демонстрировали?
   – Нет, – отвечает она, – но они могли просто не говорить этого вслух.
   Свежая мысль. Я как-то раньше над этим не задумывалась.
   – А как у тебя дела? – Я меняю тему. – Что новенького?
   – Есть кое-что, – загадочным тоном говорит Жаннета. – Сейчас, подожди, прикрою дверь… – Слышно, как она шагает по комнате, щелкает дверной ручкой, потом опять возникает в эфире. – К Олегу приехал двоюродный брат из Самары, сидят, болтают. Короче, у нас сдвинулось с мертвой точки.
   – Что?
   – Ну как же, – смущается Жаннета, – наше дело, помнишь?
   – А-а… – вспоминаю наконец я. – Да что ты? Правда? Поздравляю!
   – Спасибо. – Жаннета хихикает как девчонка. – Так странно, верно?
   Верно. Дело заключается в том, что Жаннета с Олегом никак не могут родить ребенка. В конце концов они решили усыновить младенца. Но с младенцами была страшная проблема. И вот, судя по всему, проблема эта нашла свое разрешение.
   – Вы кого-то нашли? – спрашиваю я.
   – Да, – радостно кивает Жаннета, – девчонке двадцать лет, залетела по глупости. Мужик женат, перспектив мало, да и у нее самой планы: учеба и все такое. Вот мы и договорились, что она родит ребеночка и откажется в нашу пользу.
   – А так разве можно? – сомневаюсь я. – Там наверняка какая-нибудь процедура, очередность. Или нет?
   – Это проблема Олега, – небрежно говорит Жаннета. – По формальной части он у нас мастер.
   – А девчонка-то здорова?
   – Да, у нее все нормально, все проверили. И наследственность вроде бы тоже не вызывает беспокойства…
   – А мужик? – встреваю я. – Как у него по этой части?
   – Еще не знаю, – отвечает Жаннета, – но хочу поговорить с ним. Думаю, должен пойти навстречу. Никто же не собирается его инкогнито открывать, в смысле, жене доносить. Мне только удостовериться, что у него все в порядке, и – гуляй, Вася!
   – Вася? Его зовут Васей?
   – Да нет, – хохочет Жаннета, – это так, присказка. Представляешь, – добавляет она через мгновение, – у нас будет ребеночек!
   – Девочка? – интересуюсь я.
   – Мальчик, – торжественно возвещает она.
   – Мальчик? – с сомнением произношу я. – А что Олег? Он нормально все это воспринимает?
   Мальчик – все же для мужика серьезное испытание. Им конечно же подавай наследника, сына, но все-таки собственного.
   – Нормально, – решительно отвечает Жаннета. – Он хоть и с норовом, но по этому поводу у нас никаких разногласий.
   – Да, он действительно у тебя с норовом, – усмехаюсь я. – Все время удивляюсь, как вы сумели ужиться.
   – Не все же такие требовательные, как ты, – фыркает Жаннета.
   – Пардон? – удивляюсь я. – Что ты сказала?
   – То и сказала, – продолжает фыркать она. – Твой Майкл-романтик прав. Отпугнешь кого угодно.
   – Не понимаю.
   – А что тут понимать? Когда двое сходятся, извини, амбиции свои затыкаешь подальше. Компромиссы и компромиссы, другого не дано. А ты компромиссы в гробу видала, ведь так?
   – Не так, – возражаю я. – Спроси у Галки – я на работе только этим и занимаюсь.
   – Да при чем тут работа? – вздыхает Жаннета. – Я про личную жизнь тебе толкую. Конечно, среди твоих тридцати семи мужиков полно было всякого барахла, но ведь не все. И что бы тебе не взять кого-нибудь и не довести дело до ума? Нет, там, где другие тихонько приспосабливаются, ты просто пинаешь за порог. И что?
   – И что?
   – И в результате ходишь по презентациям с Димкой, – устало завершает Жаннета.
   – То есть ты хочешь сказать?.. – растерянно мычу я.
   – Я хочу сказать, что, конечно, мужики почти все сволочи, но ты, Лелька, извини, тоже не подарок.
   Я не подарок. Никто не подарок. У каждого своя придурь. Я переваривала в голове Жаннетину выволочку всю субботу и все воскресенье. Дорисовывала «фреску» на кухне, но любимое занятие не приносило обычного удовлетворения. Требовательная. Не готовая к компромиссам. Ну да. Это так. Разве это так плохо? Здравый смысл подсказывал, что для совместной жизни это не просто плохо, это отвратительно. Вот у меня и нет этой совместной жизни. И мне уже тридцать пять. В тридцать пять не меняются. Так, по мелочам, но не по-крупному. Значит, мне такой суждено прожить всю жизнь? И умереть? Требовательной и одинокой?

Глава 10

   – Умрешь, умрешь, – «утешает» меня Галка, – но не сразу. Сначала съездишь в командировку.
   – В какую командировку? – изумляюсь я.
   Мы стоим в курилке, Галка курит, как-то нервно тиская сигарету, я просто стою рядом, чтоб ей было не скучно. Понедельник, утро. Не самое лучшее время для организма. Поэтому Галка и курит в надежде привести себя в чувство. Поэтому я и стою рядом – просто еще не проснулась достаточно для того, чтобы сидеть за компьютером и рыться в цифрах.
   – В Москву, в наш филиал, – отвечает Галка, прищуриваясь. – Здорово, правда?
   – Что здорового-то? – ворчу я.
   – Москва, – поясняет Галка. – Ты ж там сто лет не была. Небось соскучилась?
   – Не знаю. – Я вяло переминаюсь с ноги на ногу. – С чего мне скучать?
   – Ты ж там училась! – удивляется отсутствию энтузиазма с моей стороны Галка.
   Училась, ну и что? Это же было так давно. Москва нынешняя – совсем не Москва прежняя. Я теперь редко там бываю. Раньше – да, моталась туда чуть ли не каждые праздники, все не могла окончательно разорвать ту ниточку, что соединяла меня с городом моей юности, но вот уже лет семь, как эти частые визиты прекратились. Не знаю почему. Не произошло ничего особенного – просто прошло время, юность канула в прошлое, замучила рутина… Москва живет теперь своей жизнью, я – своей. Тем более не понятно, зачем меня туда посылают.
   – Филиал! – фыркаю я. – Тоже мне, придумали! Да там три калеки сидят.
   – Кто тебе сказал? – Галка давит окурок в пепельнице, вытаскивает из кармана зеркальце и всматривается в свое отражение.
   – Никто. – Я тоже старательно разглядываю ее – что-то она сегодня неважно выглядит. – Все знают, что наш филиал в Москве – это одно название.
   – Так вот, – важно говорит Галка, пряча зеркальце в карман, – вы все серьезно заблуждаетесь. Это – не просто название. Это – офис, в котором работает уже десять человек…
   Я изумленно распахиваю глаза.
   – …троих из которых ты должна будешь обучить сложнейшему искусству бюджетирования.
   – Откуда там взялось десять человек? – восклицаю я.
   – Откуда они берутся? – Галка разводит руками. – Кто с улицы, кто по блату…
   – Да я не об этом, – прерываю я ее. – Вчера еще их там не было. Почему вдруг стали расширять московский филиал?
   – У руководства свои планы, – опять напускает на себя важный вид Галка.
   Ненавижу, когда она такая. Раздувается от гордости, как будто не кто иной, как она, принял решение расширять московский офис. И ладно бы пускала пыль в глаза кому-нибудь другому, но мне? Я же знаю, как обычно все происходит. Зовут Галку на совещание, где она тихонько сидит в уголке и старательно строчит в своем блокноте конспект всей встречи, в том числе и указания, которые ей там дают, потом тихонько идет к себе и со свойственной ей энергией принимается воплощать в жизнь данные ей поручения.
   – Какие планы? – все-таки спрашиваю я.
   – Не знаю, – честно отвечает Галка и становится похожа сама на себя.
   – А кого там нужно учить бюджетированию? – продолжаю допрос я.
   – Директора, бухгалтера и старшего менеджера по продажам.
   – А младшего не нужно? – усмехаюсь я.
   – Младших, обоих, – наставительно говорит Галка, – обучит старший. Усекла?
   Усекла. Там, оказывается, действительно все серьезно. Как я пропустила? Обычно такие глобальные события, как расширения филиалов, не проходят незамеченными. Или я слишком увлеклась собственными проблемами?
   – А когда ехать-то? – перехожу я к конкретике.
   – Завтра вечером. Тебе уже заказали билеты на поезд. Возвращаешься в пятницу, дневным.
   – Два с половиной дня, – задумчиво киваю я.
   Ладно, развеюсь. Хотя я бы и не сказала, что очень закисла здесь, но короткая командировка в Москву – Галка все же права – это всегда приятно. Вот только она почему-то не радуется моей удаче. На нее это не похоже.
   – Ты что-то не в духе, – осторожно начинаю я.
   – Кто? Я? – изумляется подруга, потом поправляет волосы и неохотно признается: – Да, как-то все…
   – Что-то дома? – сочувственно интересуюсь я.
   – Дома?.. – Похоже, Галка сама не уверена, на каком фронте у нее нелады. – Да ладно, – наконец встряхивается она, – все это пустяки.
   – А почему не была в бассейне? – Я перехожу на прокурорский тон в надежде сбить с нее налет безысходности, окутывающий ее этим утром.
   – А ты что, – Галкины глаза расширяются от удивления, – была?!
   Нет, ну как вам это нравится? Вот так в нашей жизни было всегда. Сначала они втравят меня в какую-нибудь авантюру, мол, давай вместе – вместе веселее, а потом стремительно линяют, оставляя меня в той авантюре в полном одиночестве. Так я попала в бассейн, а когда-то, лет пять назад – на курсы флордизайна. А раньше – на курсы немецкого языка. Еще были танцы в стиле фламенко и ораторское мастерство. Наверное, я что-то пропустила, впрочем, не суть.