Страница:
На следующий день появилась статья в «Телеграф». Открытию было посвящено с дюжину строк на четвертой странице. Доктору Эдвардсу статья не понравилась – он считал, что событие заслуживало гораздо большего. Рудольф же был рад увидеть ее, хотя и удивился столь малому объему. Я связался с Кристиной Маккурти и спросил, не интересует ли ее более подробная статья? Она ответила, что в связи с приближающейся Пасхой множество редакторов стремится поместить свои материалы; к тому же без фотографий шансов увидеть свет у большой статьи немного. И тогда мы с Рудольфом решили, что мне следует отправиться в Мюнхен для подбора фотографий, которые он может мне предоставить.
Рудольф показал несколько видеозаписей, сделанных роботом; одна из них, как он полагал, должна была понравиться мне больше всего. Это были съемки «шахты Ориона», южной шахты погребальной камеры царя. Она была снята еще роботом УПУАТ-1, и от увиденной картины у меня захватило дух – маленькое пятнышко света становится больше и больше, пока не приобретает вид четкого прямоугольного отверстия. Помощник Рудольфа, стоящий на внешней поверхности южной грани пирамиды, вытащил робота, когда тот еще продолжал съемку, и потому на пленке остался поразительный вид двух других пирамид и долины Нила на востоке. Для меня, по многим причинам, эта пленка была более впечатляющей, чем первая пленка с «дверью». Древние архитекторы и подумать не могли, что по их шахте пройдет что-то подобное УПУАТ-1.
В Англию я вернулся десятого апреля, с шестью фотографиями для газеты. В «Телеграф» мне сказали, что смогут что-нибудь сделать только после Пасхи, но я волен предложить свой материал в другие газеты. В тот же день мне позвонили с Четвертого канала, и я договорился показать некоторые из фотографий в семичасовом блоке новостей. Рудольфа уже проинтервьюировали по телефону, а доктор Эдвардс должен был появиться в студии. К нашему общему удивлению и радости, Эдвардс высказал предположение, что за дверью стоит статуя Осириса, глядящая на созвездие Ориона[313]. Проблема Ориона теперь приобрела общенациональную известность.
Следующие недели мы были заняты подготовкой конференции в Британском музее, которая началась 22 апреля, месяцем позже исторического открытия[314]. Эдриан и я организовали присутствие на ней Рудольфа, который привез свой УПУАТ-2 и показал видеокассеты и слайды. На конференции собралось много видных египтологов, просматривавших пленки с большим интересом: Джордж Харт, специалист по древнеегипетской религии; Ричард Паркинсон, специалист по египетским текстам; Кароль Андрюс, старинный друг доктора Эдвардса; Т. Г. Х. Джеймс, бывший хранитель египетских древностей; доктор Вивьен Дэвис, хранительница египетских древностей в настоящее время; доктор Роберт Андерсон, директор Британского музея. Такое блистательное собрание было большой честью для Рудольфа, который решил ответить на это неожиданным жестом – он подарил УПУАТ-2 Британскому музею на условии, что я может «временно взять его, когда исследования возобновятся». Уверив его, что его знаменитый робот будет в хороших руках, доктор Дэвидс и его коллеги пожелали Рудольфу успешного завершения работ. Споров о том, что находится за «дверью», не возникло, так что каждый мог оставаться на этот счет при своем мнении.
Однако у Рудольфа был еще один замысел – он намеревался создать фонд для сохранения и реставрации памятников древности в Египте и надеялся, что его подход с использованием последних достижений техники вызовет общественный интерес и поможет собрать средства. Первым объектом, который требовал немедленного внимания, была гробница Сети I и кенотаф. Он принялся за подготовку необходимых документов для создания «Фонда Упуат» и объявил, что его целью является «делать для археологии то, что Жак Кусто сделал для океанографии» – популяризовать удивительный мир, который был человечеством забыт.
Мы с Эдрианом участвовали в подготовке большой конференции, планировавшейся на 21 июня в Париже. Благодаря этой конференции я познакомился с председательствующим на ней профессором Джином Керизелом. Керизел, очень активный, несмотря на свои 80 лет, человек, считался специалистом по методам строительства древних египтян. Он был кавалером Ордена Почетного легиона, имел Военный крест, а также длинный список титулов и важных постов; в настоящее время являлся генеральным секретарем Франко-египетского общества в Париже[315]. Его советы могли быть просто бесценными.
Парижская конференция принесла Рудольфу большой успех, поскольку на ней присутствовало немало известных людей: Жан-Филипп Лауер, писатель и специалист по ступенчатым пирамидам в Саккара; Жан Веркуте, писатель и председатель Французского египтологического общества, как сейчас называется знаменитая некогда Французская египтологическая миссия, которая начинала свою деятельность еще при Наполеоне; Жан Лекран, исследователь «Текстов пирамид» в Саккара и постоянный секретарь Академии языка и словесности, где 150 лет назад Шампольон сделал свое поразительное сообщение о разгадке тайны иероглифов, а также многие другие ученые, прибывшие из различных районов Франции. Керизел заинтересовался моей теорией соответствия расположения пирамид созвездию Ориона и последними данными относительно шахт и попросил показать несколько слайдов Жану Лекрану и другим заинтересовавшимся этим вопросом. Похоже, Лекран склонялся к тому, что «Тексты пирамид» описывали то же, что архитектурные сооружения передавали своей формой. Уже многие во Франции стали разделять мнение, что надо пересмотреть перевод «Текстов пирамид», обратив внимание на то, что там говорится о небесах и звездах. Наконец моя миссия достигла своей цели.
Последние измерения Гантенбринка подтвердили, что создатели Великой пирамиды с удивительной точностью ориентировали шахты на Сириус и на пояс Ориона. Поскольку вероятность того, что им было известно о прецессионных изменениях, велика, возможно, древние знали и о том, что шахты с точностью укажут время их строительства (ок. 2450 года до н. э.). В египетских религиозных текстах мы часто читаем о «первых временах», о «золотом веке», когда Осирис правил Египтом[316]. Когда был этот «Золотой век»? Сможет ли прецессия помочь это вычислить?
Радостное возбуждение, которое охватило нас, теперь осталось позади, и пора было вернуться к нашему собственному проекту. Мы решили более тщательно изучить вопрос о циклах прецессионных изменений и обратиться к программе Skyglobe 3.5, чтобы узнать, когда пояс Ориона начал свой последний цикл.
10
I
II
III
Рудольф показал несколько видеозаписей, сделанных роботом; одна из них, как он полагал, должна была понравиться мне больше всего. Это были съемки «шахты Ориона», южной шахты погребальной камеры царя. Она была снята еще роботом УПУАТ-1, и от увиденной картины у меня захватило дух – маленькое пятнышко света становится больше и больше, пока не приобретает вид четкого прямоугольного отверстия. Помощник Рудольфа, стоящий на внешней поверхности южной грани пирамиды, вытащил робота, когда тот еще продолжал съемку, и потому на пленке остался поразительный вид двух других пирамид и долины Нила на востоке. Для меня, по многим причинам, эта пленка была более впечатляющей, чем первая пленка с «дверью». Древние архитекторы и подумать не могли, что по их шахте пройдет что-то подобное УПУАТ-1.
В Англию я вернулся десятого апреля, с шестью фотографиями для газеты. В «Телеграф» мне сказали, что смогут что-нибудь сделать только после Пасхи, но я волен предложить свой материал в другие газеты. В тот же день мне позвонили с Четвертого канала, и я договорился показать некоторые из фотографий в семичасовом блоке новостей. Рудольфа уже проинтервьюировали по телефону, а доктор Эдвардс должен был появиться в студии. К нашему общему удивлению и радости, Эдвардс высказал предположение, что за дверью стоит статуя Осириса, глядящая на созвездие Ориона[313]. Проблема Ориона теперь приобрела общенациональную известность.
Следующие недели мы были заняты подготовкой конференции в Британском музее, которая началась 22 апреля, месяцем позже исторического открытия[314]. Эдриан и я организовали присутствие на ней Рудольфа, который привез свой УПУАТ-2 и показал видеокассеты и слайды. На конференции собралось много видных египтологов, просматривавших пленки с большим интересом: Джордж Харт, специалист по древнеегипетской религии; Ричард Паркинсон, специалист по египетским текстам; Кароль Андрюс, старинный друг доктора Эдвардса; Т. Г. Х. Джеймс, бывший хранитель египетских древностей; доктор Вивьен Дэвис, хранительница египетских древностей в настоящее время; доктор Роберт Андерсон, директор Британского музея. Такое блистательное собрание было большой честью для Рудольфа, который решил ответить на это неожиданным жестом – он подарил УПУАТ-2 Британскому музею на условии, что я может «временно взять его, когда исследования возобновятся». Уверив его, что его знаменитый робот будет в хороших руках, доктор Дэвидс и его коллеги пожелали Рудольфу успешного завершения работ. Споров о том, что находится за «дверью», не возникло, так что каждый мог оставаться на этот счет при своем мнении.
Однако у Рудольфа был еще один замысел – он намеревался создать фонд для сохранения и реставрации памятников древности в Египте и надеялся, что его подход с использованием последних достижений техники вызовет общественный интерес и поможет собрать средства. Первым объектом, который требовал немедленного внимания, была гробница Сети I и кенотаф. Он принялся за подготовку необходимых документов для создания «Фонда Упуат» и объявил, что его целью является «делать для археологии то, что Жак Кусто сделал для океанографии» – популяризовать удивительный мир, который был человечеством забыт.
Мы с Эдрианом участвовали в подготовке большой конференции, планировавшейся на 21 июня в Париже. Благодаря этой конференции я познакомился с председательствующим на ней профессором Джином Керизелом. Керизел, очень активный, несмотря на свои 80 лет, человек, считался специалистом по методам строительства древних египтян. Он был кавалером Ордена Почетного легиона, имел Военный крест, а также длинный список титулов и важных постов; в настоящее время являлся генеральным секретарем Франко-египетского общества в Париже[315]. Его советы могли быть просто бесценными.
Парижская конференция принесла Рудольфу большой успех, поскольку на ней присутствовало немало известных людей: Жан-Филипп Лауер, писатель и специалист по ступенчатым пирамидам в Саккара; Жан Веркуте, писатель и председатель Французского египтологического общества, как сейчас называется знаменитая некогда Французская египтологическая миссия, которая начинала свою деятельность еще при Наполеоне; Жан Лекран, исследователь «Текстов пирамид» в Саккара и постоянный секретарь Академии языка и словесности, где 150 лет назад Шампольон сделал свое поразительное сообщение о разгадке тайны иероглифов, а также многие другие ученые, прибывшие из различных районов Франции. Керизел заинтересовался моей теорией соответствия расположения пирамид созвездию Ориона и последними данными относительно шахт и попросил показать несколько слайдов Жану Лекрану и другим заинтересовавшимся этим вопросом. Похоже, Лекран склонялся к тому, что «Тексты пирамид» описывали то же, что архитектурные сооружения передавали своей формой. Уже многие во Франции стали разделять мнение, что надо пересмотреть перевод «Текстов пирамид», обратив внимание на то, что там говорится о небесах и звездах. Наконец моя миссия достигла своей цели.
Последние измерения Гантенбринка подтвердили, что создатели Великой пирамиды с удивительной точностью ориентировали шахты на Сириус и на пояс Ориона. Поскольку вероятность того, что им было известно о прецессионных изменениях, велика, возможно, древние знали и о том, что шахты с точностью укажут время их строительства (ок. 2450 года до н. э.). В египетских религиозных текстах мы часто читаем о «первых временах», о «золотом веке», когда Осирис правил Египтом[316]. Когда был этот «Золотой век»? Сможет ли прецессия помочь это вычислить?
Радостное возбуждение, которое охватило нас, теперь осталось позади, и пора было вернуться к нашему собственному проекту. Мы решили более тщательно изучить вопрос о циклах прецессионных изменений и обратиться к программе Skyglobe 3.5, чтобы узнать, когда пояс Ориона начал свой последний цикл.
10
ВЕЛИКИЕ ЗВЕЗДНЫЕ ЧАСЫ ЭПОХ
Мы знаем, благодаря Моисею, что раньше, чем 6000 лет назад, мир не существовал…
Мартин Лютер
Мир был создан 22 октября 4004 года до н. э. в шесть часов вечера.
Джеймс Усшер. «Летописи мира», 1650
…человек был создан 23 октября 4004 года до н. э. в девять часов вечера…
Доктор Джон Лайтфуд, 1859 (год, когда Чарльз Дарвин обнародовал сваю работу)
I
«ПЕРВЫЕ ВРЕМЕНА» ДРЕВНЕГО ЕГИПТА
Для того, чтобы узнать правду о прошлом Египта, возможно, нам придется обратиться к словам мудрого везира Птаххотепа, который жил во времена Пятой династии:
Египтяне верили, что космический порядок и его отражение на земле Египта очень давно установлены богами. Раса богов правила Египтом на протяжении многих тысячелетий до того, как власть была доверена смертным, хоть и имеющим божественное происхождение, фараонам. Фараоны оставались связующей нитью с миром богов и, таким образом, с миром, существовавшим в «первое время». Боги следили, чтобы все повеления соответствовали установленным ими законам. Любое движение фараона, любой его поступок или указ должны были объясняться в терминах «первого времени», являвшегося своего рода Заветом царствования. Это относилось не только к царю и его двору, но и ко всем естественным процессам – движениям звезд, необъяснимым явлениям природы, подъему и спаду вод Нила. Не будет преувеличением сказать, что все, что делал фараон, имело отношение к «первому времени»; следовательно, для понимания реального хода истории ученым необходимо тщательно изучать события, происходящие в мифах, как космического плана, так и земного. Не удивительно, что это благословенное «первое время» относит нас ко «времени Осириса»[319].
Эпоха правления Осириса на Земле рассматривается как самая счастливая и благородная. И при строительстве пирамид египтяне наверняка думали о великих событиях, связанных с «первым временем», когда звезды были расположены определенным образом, в основном это касалось Сириуса и созвездия Ориона – космической обители душ богов.
Это делает «первое время» очень интересным для египтян, которые были уверены в его реальном существовании и могли, в случае, если были знакомы с прецессией, вычислить эту эпоху древних богов.
«Велика правда, выдержавшая все трудности, и не изменившаяся со времени Осириса»[317]Каждая цивилизация оглядывается в свое сохранившееся в мифах прошлое и стремится найти там божественные истоки. Для греков таким прошлым было время Олимпийских богов, когда боги могли общаться со смертными, как в «Илиаде» и «Одиссее» Гомера. Для евреев – это времена «Книги Бытия» Ветхого завета. Что касается египтян, от которых происходит как греческая, так и еврейская цивилизация, то их самый первый «золотой век», когда боги могли общаться с людьми, назывался «Теп Зепи», что приблизительно переводится как «первое время»[318].
Египтяне верили, что космический порядок и его отражение на земле Египта очень давно установлены богами. Раса богов правила Египтом на протяжении многих тысячелетий до того, как власть была доверена смертным, хоть и имеющим божественное происхождение, фараонам. Фараоны оставались связующей нитью с миром богов и, таким образом, с миром, существовавшим в «первое время». Боги следили, чтобы все повеления соответствовали установленным ими законам. Любое движение фараона, любой его поступок или указ должны были объясняться в терминах «первого времени», являвшегося своего рода Заветом царствования. Это относилось не только к царю и его двору, но и ко всем естественным процессам – движениям звезд, необъяснимым явлениям природы, подъему и спаду вод Нила. Не будет преувеличением сказать, что все, что делал фараон, имело отношение к «первому времени»; следовательно, для понимания реального хода истории ученым необходимо тщательно изучать события, происходящие в мифах, как космического плана, так и земного. Не удивительно, что это благословенное «первое время» относит нас ко «времени Осириса»[319].
Эпоха правления Осириса на Земле рассматривается как самая счастливая и благородная. И при строительстве пирамид египтяне наверняка думали о великих событиях, связанных с «первым временем», когда звезды были расположены определенным образом, в основном это касалось Сириуса и созвездия Ориона – космической обители душ богов.
Это делает «первое время» очень интересным для египтян, которые были уверены в его реальном существовании и могли, в случае, если были знакомы с прецессией, вычислить эту эпоху древних богов.
II
ЖРЕЦЫ-АСТРОНОМЫ ГЕЛИОПОЛЯ
Многие полагают, что эпоха пирамид – это время создания пирамид Гизе, время одной особенной династии и одной группы фараонов. Однако замысел был намного грандиознее и не ограничивался только тем, что было создано Четвертой династией. Есть много свидетельств, заставляющих сделать вывод, что существовал один большой план «заморозить время» в камне или, говоря другими словами, заставить камни «рассказать» о «первом времени».
Поясняя свои слова, я прибегну к аналогии. Любое религиозное сооружение часто является не только творением своей эпохи, но также техническим и художественным выражением последнего «золотого века». Когда Кристофер Рен в конце семнадцатого столетия построил в Лондоне Кафедральный собор святого Павла, он использовал самую современную технологию, а искусство архитектурного выражения и символика имели своим источником христианство. Очевидно, что собор отражает религиозные взгляды эпохи, когда он был построен. То же самое относится к Собору святого Петра в Ватикане. «Золотой век» христианства относится ко времени, когда проповеди читал сам Христос, и соборы – это более позднее материальное воплощение памяти о мифическом «золотом веке», в то время как реально христианская вера, а следовательно, то, что пытались выразить Рен и Микеланджело, сложилась в промежутке от первого до пятого веков нашей эры. А когда возникли религиозные воззрения, заложенные в Великой пирамиде? За столетия до них, за тысячелетия или же еще раньше? Когда же было это «первое время»?
Мы знаем, что Гастон Масперо, открывший «Тексты пирамид», считал, что религиозные идеи, которые в них отражены, на несколько тысячелетий древнее текстов пирамид Унаса[320]. Мы также знаем, что многие филологи думают, будто значительная часть «Текстов пирамид» имеет источник, относящийся к додинастической эпохе. Масперо предполагал, что этим религиозным взглядам, по крайней мере, 7000 лет[321], но большинство современных археологов считают это маловероятным, ссылаясь на археологические свидетельства. Вопрос в том, как трактовать эти свидетельства – вспомним, к примеру, ошибочную теорию «недостроенности» погребальной камеры царицы[322].
Каким сами египтяне представляли время возникновения своей религии? И что греки, к примеру, думали о происхождении египтян?
Обычно считается, что египтяне уступали философскому «гению» греков. Египетские легенды представлены у Солона, Пифагора, Сократа, Платона и Аристотеля довольно бедно. Что касается знаний в области математики и астрономии, то такие специалисты, как Паркер и Нойгебауэр утверждают, что египтяне могли осуществлять только элементарные математические вычисления, которые вполне по силам детям до десятилетнего возраста; изучение же ими астрономии заключалось в простом наблюдении за звездами в попытке уловить волю богов. Какого бы уровня египетская астрономия ни достигла, утверждали эксперты, она была разработана гораздо меньше, чем астрономия вавилонская или греческая[323]. Но такое мнение расходится с тем, что писали сами греки.
Большинство греческих, да и римских авторов, считали, что Пифагор, Платон и даже Гомер получили свои философские знания в Древнем Египте[324]. Диодор (первое столетие до н. э.) писал: «Наиболее образованные греки стремились посетить Египет для изучения самых главных принципов и законов; среди тех, кто посетил Египет, были Орфей, Гомер, Пифагор и Солон…»[325]
Великий Страбон (64 год до н. э. – 24 год н. э.) сообщил:
Очевидно, греки считали египетских жрецов хранителями великой астрономической мудрости, которую те неохотно разглашали недостойным чужеземцам. В самом деле, попасть в Египет чужаку было очень трудно – и особенно в эпоху пирамид. Во времена Четвертой династии на примитивных греков смотрели как на варварский народ, на людей, появившихся в технически передовом, создавшем пирамиды Египте, почти что из пещер. Только в седьмом веке до нашей эры иноземцам было разрешено как свободно приезжать в Египет[328], так и изучать его тайны.
Шваллер де Любиц, современный философ, потратил большую часть жизни, пытаясь доказать, что Древний Египет являлся настоящим кладезем знаний по астрономии и философии (которые он называл «сакральными науками»). Он был убежден, что современные ученые просто не смогли правильно прочитать древних и что «должны быть пересмотрены многие наши представления относительно древних народов, от которых ныне остались только следы»[329].
Однако в письме, полученном мной от одного известного египтолога, работающего в Каире, я прочитал:
Поясняя свои слова, я прибегну к аналогии. Любое религиозное сооружение часто является не только творением своей эпохи, но также техническим и художественным выражением последнего «золотого века». Когда Кристофер Рен в конце семнадцатого столетия построил в Лондоне Кафедральный собор святого Павла, он использовал самую современную технологию, а искусство архитектурного выражения и символика имели своим источником христианство. Очевидно, что собор отражает религиозные взгляды эпохи, когда он был построен. То же самое относится к Собору святого Петра в Ватикане. «Золотой век» христианства относится ко времени, когда проповеди читал сам Христос, и соборы – это более позднее материальное воплощение памяти о мифическом «золотом веке», в то время как реально христианская вера, а следовательно, то, что пытались выразить Рен и Микеланджело, сложилась в промежутке от первого до пятого веков нашей эры. А когда возникли религиозные воззрения, заложенные в Великой пирамиде? За столетия до них, за тысячелетия или же еще раньше? Когда же было это «первое время»?
Мы знаем, что Гастон Масперо, открывший «Тексты пирамид», считал, что религиозные идеи, которые в них отражены, на несколько тысячелетий древнее текстов пирамид Унаса[320]. Мы также знаем, что многие филологи думают, будто значительная часть «Текстов пирамид» имеет источник, относящийся к додинастической эпохе. Масперо предполагал, что этим религиозным взглядам, по крайней мере, 7000 лет[321], но большинство современных археологов считают это маловероятным, ссылаясь на археологические свидетельства. Вопрос в том, как трактовать эти свидетельства – вспомним, к примеру, ошибочную теорию «недостроенности» погребальной камеры царицы[322].
Каким сами египтяне представляли время возникновения своей религии? И что греки, к примеру, думали о происхождении египтян?
Обычно считается, что египтяне уступали философскому «гению» греков. Египетские легенды представлены у Солона, Пифагора, Сократа, Платона и Аристотеля довольно бедно. Что касается знаний в области математики и астрономии, то такие специалисты, как Паркер и Нойгебауэр утверждают, что египтяне могли осуществлять только элементарные математические вычисления, которые вполне по силам детям до десятилетнего возраста; изучение же ими астрономии заключалось в простом наблюдении за звездами в попытке уловить волю богов. Какого бы уровня египетская астрономия ни достигла, утверждали эксперты, она была разработана гораздо меньше, чем астрономия вавилонская или греческая[323]. Но такое мнение расходится с тем, что писали сами греки.
Большинство греческих, да и римских авторов, считали, что Пифагор, Платон и даже Гомер получили свои философские знания в Древнем Египте[324]. Диодор (первое столетие до н. э.) писал: «Наиболее образованные греки стремились посетить Египет для изучения самых главных принципов и законов; среди тех, кто посетил Египет, были Орфей, Гомер, Пифагор и Солон…»[325]
Великий Страбон (64 год до н. э. – 24 год н. э.) сообщил:
«Египетские жрецы являются непревзойденными в науке о небе. Таинственные и не склонные к беседе, они все же поддаются на уговоры, после долгих попыток уклониться, и делятся некоторыми из своих знаний, хоть и оставляют большую часть знаний при себе. Они открыли грекам секреты „всего года“, эти знания позднее были проигнорированы, как и многое другое…»[326]В своей знаменитой «Истории» Геродот (ок. 485—425 годы до н. э.) писал:
«Именно в Гелиополе можно найти самых ученых египтян… все соглашаются, что египтяне благодаря своим исследованиям в астрономии открыли солнечный год и были первыми, кто разделил его на двенадцать частей, и, намой взгляд, их метод расчета лучше, чем греческий… Имена почти всех богов пришли в Грецию из Египта…»[327]Дион Христомен (30 год н. э.) также отмечал: «Египетские жрецы немало дурачили греков, потому что по многим вопросам они совсем не знали правды…»
Очевидно, греки считали египетских жрецов хранителями великой астрономической мудрости, которую те неохотно разглашали недостойным чужеземцам. В самом деле, попасть в Египет чужаку было очень трудно – и особенно в эпоху пирамид. Во времена Четвертой династии на примитивных греков смотрели как на варварский народ, на людей, появившихся в технически передовом, создавшем пирамиды Египте, почти что из пещер. Только в седьмом веке до нашей эры иноземцам было разрешено как свободно приезжать в Египет[328], так и изучать его тайны.
Шваллер де Любиц, современный философ, потратил большую часть жизни, пытаясь доказать, что Древний Египет являлся настоящим кладезем знаний по астрономии и философии (которые он называл «сакральными науками»). Он был убежден, что современные ученые просто не смогли правильно прочитать древних и что «должны быть пересмотрены многие наши представления относительно древних народов, от которых ныне остались только следы»[329].
Однако в письме, полученном мной от одного известного египтолога, работающего в Каире, я прочитал:
«Мы не имеем ни малейших доказательств, что они [строители пирамид] обладали какими-либо теоретическими или систематическими знаниями математики. Они [имели] действительно прелестный [так в тексте] метод осуществления математических операций… Я думаю, они принимали ежегодный разлив [Нила] за само собой разумеющееся… По моему мнению, тщетно искать какую-либо тайну пирамид или какое-либо зашифрованное послание, оставленное в их текстах…»[330]Но нам-то очевидно, что мы имеем дело с одной из величайших тайн, и потому здесь следует преодолеть барьер, выстроенный «специалистами», и постараться понять смысл и значение послания из древности.
III
КТО ГОВОРИТ ОТ ИМЕНИ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА?
Шваллер де Любиц отметил, что «не существует в мире большей дистанции, чем дистанция между современным западным менталитетом и образом мыслей, которого придерживались создатели мифов Древнего Египта»[331]. Курт Мендельсон, изучавший египетские пирамиды на протяжении многих лет, писал:
Среди египтологов распространено мнение, что династический Египет начался где-то около 3100 года до н. э. Эпоха, предшествующая этой дате, носит название «до-династической», и, как следует из учебников истории государства, Египет в это время фактически не существовал. Принято думать, что первым фараоном был Менее, объединивший Египет примерно в 3100 году до н. э.; он же являлся основателем Мемфиса. Но династический принцип как концепция наследственной смены власти не был известен древним египтянам; они просто воспроизводили то, что существовало всегда, с «первого времени», когда законные права на трон Осириса получил Гор. А эпоха «первого времени» всегда осознавалась как значительно более древняя, чем эпоха правления Менеса.
С возникновением научной египтологии, которая, как считается, началась с расшифровки Шампольоном иероглифов в 1822 году, появилось много разных мнений по вопросу о точной дате начала правления Менеса, тогда как время возникновения религиозных представлений оставалось в стороне от научных споров. Сам Шампольон относил начало Первой династии к 5867 году до н. э., и мы уже перечисляли, как уточнялась эта дата, пока не привела к 4400 году до н. э. Система хронологии, которой пользовался Бругш, исходивший из предположения, что в одном столетии сменяются три поколения, резко передвинула эту дату примерно на 3400 год до н. э.; в конце концов дата устоялась на цифре приблизительно 3100 год до н. э., и именно ее можно встретить в большинстве современных книг. Описание того, как вычислялись эти многочисленные даты, заняло бы много места, и мы не будем злоупотреблять терпением читателя. Там были и анализ текстов, и астрономические расчеты, и немалое число просто догадок. Однако современные специалисты почему-то не разрешают древним египтянам говорить самим за себя.
Египетский источник, который используют наиболее часто, принадлежит жрецу по имени Мането, по всей вероятности, хорошо образованному человеку, возможно – жрецу высокого сана; он говорил по-гречески и жил в Нижнем Египте во времена правления Птолемея II (347—285 года до н. э.). Сама работа Мането не сохранилась, у нас есть только комментарии к ней Секста Африканского (ок. 221 года до н. э.) и Евсебия из Цезарии (ок. 264—340 годы до н. э.). Мы можем предположить, что сам Мането пользовался в составленной им хронологии каким-то своим, местным, источником. Мането разделяет фараонов на тридцать династий. Именно он первым ввел греческие имена, под которыми мы знаем фараонов сейчас: египетский Хуфу стал Хеопсом, Хафра – Хефреном, Менкаура – Микерином и так далее. До самого конца девятнадцатого столетия список Мането был единственным источником[333], определяющим египетскую хронологию. Другими источниками, которыми стали пользоваться позднее, был «абидосский список», относящийся ко временам Девятнадцатой династии, «саккарский список» той же династии, «туринский папирус» Семнадцатой династии и таинственный «палермский камень», который дает летоописание фараонов первых пяти династий[334]. Но именно Мането оказал наибольшее влияние на современную хронологию.
В хронологии Мането перечисляются все фараоны с самых первых династий, но еще там есть и упоминание о таинственной эпохе, предшествующей этим династиям. Секст Африканский, «комментатор» текста Мането, был первым христианским историком, посвятившим свое время созданию «всеобщей» хронологии. В своей «Хронографии» он приводит данные из различных источников, что позволяет ему «покрыть» период от «сотворения мира» до 221 года н. э. Секст Африканский в основу своей датировки, естественно, положил Библию, и пытался синхронизировать с ней хронологии Древнего Египта, Халдеи, греческие мифы и историю Иудеи, но в свете нового взгляда христианина. Трудно представить себе получившийся хронологический коктейль. Евсебий из Цезарей был личным летописцем Константина Великого, утвердившего христианство в качестве официальной религии Рима, и потому его взгляд на события тоже страдает определенным субъективизмом. Евсебия в его хронологии больше занимало утверждение императора Константина в качестве первого христианского святого в царском сане. Короче говоря, как Секст, так и Евсебий были чересчур склонны трактовать события с точки зрения Библии вообще и римской христианской церкви в частности.
Согласно Евсебию, хронология Мането упоминает три четко определяемые эпохи до Менеса: правление полубогов, которое наступило после царствования Гора; это правление продолжалось 15 150 лет; затем додинастическое правление, которое длилось еще 13 777 лет; в сумме это давало 28 927 лет до Менеса. В такую седую древность Евсебий поверить не мог, и потому сделал заключение: «Под годом я понимаю лунный цикл, состоящий из тридцати дней: то, что мы называем месяцем, египтяне называли годом»[335]. Таким образом Евсебию удалось сжать «лунные года» и получить в качестве года правления Менеса 2206 год. А вот Диодор Сицилийский пишет о 33 000-х летнем периоде до Менеса[336]. Но, возможно, самым важным являются комментарии на «туринский папирус», документ, относящийся к Семнадцатой династии (ок.1400 года до н. э.). Этот папирус был найден в Египте в начале девятнадцатого веками продан в Туринский музей в Италии. О третьей эпохе, предшествующей Менесу, мы не можем знать ничего, поскольку текст поврежден; две же другие эпохи приводятся с продолжительностью 13 420 и 23 200 лет, в сумме – 36 620 лет[337]. Египтологи не принимают эти даты всерьез, считая, что в папирусе описываются не исторические, а мифологические эпохи. Значит ли это, что египтяне, а потом и греки были неправы, говоря о древности египетской цивилизации?
Мы знаем, что кроманьонский человек, самый ранний homo sapiens, или человек разумный, появился на арене эволюции примерно 50 000 – 100 000 лет тому назад. Научные свидетельства говорят, что размер и форма мозга кроманьонца и современного человека совпадают. Но только 134 года назад Чарльз Дарвин высказал свою «еретическую» теорию эволюции, чем вызвал гнев ученых мужей, которые придерживались мнения, что мир возник в результате божественного творения, примерно в 4004 году до н. э.
«Я смеялся… пока у меня не заболели бока», – писал британский геолог Адам Седгвик в письме Дарвину. Сэмюель Уайлдерфорс, оксфордский епископ, объявил в Британской ассоциации наук, что теория Дарвина – это «грубая подделка, сотканная из домыслов и спекуляций». Луи Агасси, только что получивший звание профессора геологии, воскликнул: «Я верю, что навсегда вычеркну это сумасшествие» м. Интересно, к какому году относили «творение» эти господа?
«Главная трудность, с которой египтологи сталкиваются в наши дни, заключается в том, что… духовный мир человечества изменился до неузнаваемости, но законы физики остались неизменными… это обеспечивает надежную связь между строителями пирамид и нами»[332].Одним из законов физики, который может оказаться полезным при изучении прошлого, является, конечно, закон прецессионного смещения оси нашей планеты, который выражается в изменении видимого положения звезд.
Среди египтологов распространено мнение, что династический Египет начался где-то около 3100 года до н. э. Эпоха, предшествующая этой дате, носит название «до-династической», и, как следует из учебников истории государства, Египет в это время фактически не существовал. Принято думать, что первым фараоном был Менее, объединивший Египет примерно в 3100 году до н. э.; он же являлся основателем Мемфиса. Но династический принцип как концепция наследственной смены власти не был известен древним египтянам; они просто воспроизводили то, что существовало всегда, с «первого времени», когда законные права на трон Осириса получил Гор. А эпоха «первого времени» всегда осознавалась как значительно более древняя, чем эпоха правления Менеса.
С возникновением научной египтологии, которая, как считается, началась с расшифровки Шампольоном иероглифов в 1822 году, появилось много разных мнений по вопросу о точной дате начала правления Менеса, тогда как время возникновения религиозных представлений оставалось в стороне от научных споров. Сам Шампольон относил начало Первой династии к 5867 году до н. э., и мы уже перечисляли, как уточнялась эта дата, пока не привела к 4400 году до н. э. Система хронологии, которой пользовался Бругш, исходивший из предположения, что в одном столетии сменяются три поколения, резко передвинула эту дату примерно на 3400 год до н. э.; в конце концов дата устоялась на цифре приблизительно 3100 год до н. э., и именно ее можно встретить в большинстве современных книг. Описание того, как вычислялись эти многочисленные даты, заняло бы много места, и мы не будем злоупотреблять терпением читателя. Там были и анализ текстов, и астрономические расчеты, и немалое число просто догадок. Однако современные специалисты почему-то не разрешают древним египтянам говорить самим за себя.
Египетский источник, который используют наиболее часто, принадлежит жрецу по имени Мането, по всей вероятности, хорошо образованному человеку, возможно – жрецу высокого сана; он говорил по-гречески и жил в Нижнем Египте во времена правления Птолемея II (347—285 года до н. э.). Сама работа Мането не сохранилась, у нас есть только комментарии к ней Секста Африканского (ок. 221 года до н. э.) и Евсебия из Цезарии (ок. 264—340 годы до н. э.). Мы можем предположить, что сам Мането пользовался в составленной им хронологии каким-то своим, местным, источником. Мането разделяет фараонов на тридцать династий. Именно он первым ввел греческие имена, под которыми мы знаем фараонов сейчас: египетский Хуфу стал Хеопсом, Хафра – Хефреном, Менкаура – Микерином и так далее. До самого конца девятнадцатого столетия список Мането был единственным источником[333], определяющим египетскую хронологию. Другими источниками, которыми стали пользоваться позднее, был «абидосский список», относящийся ко временам Девятнадцатой династии, «саккарский список» той же династии, «туринский папирус» Семнадцатой династии и таинственный «палермский камень», который дает летоописание фараонов первых пяти династий[334]. Но именно Мането оказал наибольшее влияние на современную хронологию.
В хронологии Мането перечисляются все фараоны с самых первых династий, но еще там есть и упоминание о таинственной эпохе, предшествующей этим династиям. Секст Африканский, «комментатор» текста Мането, был первым христианским историком, посвятившим свое время созданию «всеобщей» хронологии. В своей «Хронографии» он приводит данные из различных источников, что позволяет ему «покрыть» период от «сотворения мира» до 221 года н. э. Секст Африканский в основу своей датировки, естественно, положил Библию, и пытался синхронизировать с ней хронологии Древнего Египта, Халдеи, греческие мифы и историю Иудеи, но в свете нового взгляда христианина. Трудно представить себе получившийся хронологический коктейль. Евсебий из Цезарей был личным летописцем Константина Великого, утвердившего христианство в качестве официальной религии Рима, и потому его взгляд на события тоже страдает определенным субъективизмом. Евсебия в его хронологии больше занимало утверждение императора Константина в качестве первого христианского святого в царском сане. Короче говоря, как Секст, так и Евсебий были чересчур склонны трактовать события с точки зрения Библии вообще и римской христианской церкви в частности.
Согласно Евсебию, хронология Мането упоминает три четко определяемые эпохи до Менеса: правление полубогов, которое наступило после царствования Гора; это правление продолжалось 15 150 лет; затем додинастическое правление, которое длилось еще 13 777 лет; в сумме это давало 28 927 лет до Менеса. В такую седую древность Евсебий поверить не мог, и потому сделал заключение: «Под годом я понимаю лунный цикл, состоящий из тридцати дней: то, что мы называем месяцем, египтяне называли годом»[335]. Таким образом Евсебию удалось сжать «лунные года» и получить в качестве года правления Менеса 2206 год. А вот Диодор Сицилийский пишет о 33 000-х летнем периоде до Менеса[336]. Но, возможно, самым важным являются комментарии на «туринский папирус», документ, относящийся к Семнадцатой династии (ок.1400 года до н. э.). Этот папирус был найден в Египте в начале девятнадцатого веками продан в Туринский музей в Италии. О третьей эпохе, предшествующей Менесу, мы не можем знать ничего, поскольку текст поврежден; две же другие эпохи приводятся с продолжительностью 13 420 и 23 200 лет, в сумме – 36 620 лет[337]. Египтологи не принимают эти даты всерьез, считая, что в папирусе описываются не исторические, а мифологические эпохи. Значит ли это, что египтяне, а потом и греки были неправы, говоря о древности египетской цивилизации?
Мы знаем, что кроманьонский человек, самый ранний homo sapiens, или человек разумный, появился на арене эволюции примерно 50 000 – 100 000 лет тому назад. Научные свидетельства говорят, что размер и форма мозга кроманьонца и современного человека совпадают. Но только 134 года назад Чарльз Дарвин высказал свою «еретическую» теорию эволюции, чем вызвал гнев ученых мужей, которые придерживались мнения, что мир возник в результате божественного творения, примерно в 4004 году до н. э.
«Я смеялся… пока у меня не заболели бока», – писал британский геолог Адам Седгвик в письме Дарвину. Сэмюель Уайлдерфорс, оксфордский епископ, объявил в Британской ассоциации наук, что теория Дарвина – это «грубая подделка, сотканная из домыслов и спекуляций». Луи Агасси, только что получивший звание профессора геологии, воскликнул: «Я верю, что навсегда вычеркну это сумасшествие» м. Интересно, к какому году относили «творение» эти господа?