Царицын Владимир. Осенний лист или зачем бомжу деньги?

   А вслух сказал:
   - Помнишь, родная, я рассказывал тебе грустную историю о человеке, которому изменила жена, и он стал бомжем? Сидоров такой, помнишь?
   - Помню, - ответила Надя.
   - А Альфред Аркадьевич именно тот герой-любовник, из-за которого все это и произошло. Потом он, Альфред твой…Аркадьевич, стал ее мужем. Гражданским. Недавно Екатерину Сидорову убили пархомовские бандиты. Я тебе про это убийство тоже рассказывал. Сидоров и Альфред хотят Пархому отомстить. Поэтому они пришли ко мне, и я им собираюсь помочь.
   Надя с тревогой взглянула на мужа, потом перевела взгляд на Окрошку.
   - А этот человек и есть Сидоров?
   Окрошка вспомнил о костыле, вытащил его из угла и поднялся.
   - Меня звать Окрошкой… Нет! - одноногий бродяга на мгновение замолчал, вспоминая свое настоящее имя. - Петром меня звать. Петром
   Васильевичем. А фамилия моя Грохотов. А Сидоров Ляксей Ляксеич - он наш старшой. Ляксеич - голова! Он ушел ненадолго, но скоро вернется.
   Он недалеко здесь, в двух кварталах. В гостинице. К тестю своему пошел. Вот придет, и мы с ним отправимся Пархома мочить. В сортире.
   - В каком… сортире? - спросила Надежда.
   - А не важно в каком. В каком поймаем, в том и замочим! Вы, дамочка, мою фамилию запомнили? Грохотов. Скоро она прогрохочет на весь этот город! - с пафосом скаламбурил Окрошка.
   И вдруг прогрохотал взрыв. Где-то недалеко. В двух кварталах от того места, где они разговаривали.
   - Граната, похоже, - сказал Мотовило.
 
   - Здорово, Мрак. Спишь?
   - Никак нет, - по-военному ответил полковник Мараков, стирая с лица сон и выбираясь из-под теплого одеяла. - Работаю. Дел накопилось масса. Дня не хватает.
   - Работаешь с бумагами, - хохотнул Пархом.
   Полковничья жена, Елизавета Елисеевна, дама неопределенного возраста, обладающая невыразительной внешностью при наличии довольно внушительных, подстать супругу габаритов, которую тоже разбудил этот поздний звонок, злобно сверкнула на мужа глазами из-под тяжелых припухших век и выключила ночник.
   - В кабинет свой иди разговаривать. Ни днем, ни ночью…, - сиплым со сна голосом проворчала она.
   Полковник прикрыл трубку огромной ладонью, чтобы его абонент ничего не услышал и огрызнулся:
   - Да пошла ты на хер, корова старая.
   Нащупав в темноте тапочки, он сунул в них ноги и, тяжело ступая, так, что зазвякали пузырьки и баночки жениной косметики, стоящие на красном итальянском комоде, пошел на кухню. Даже толстый иранский ковер не смог заглушить или, по крайней мере, смягчить грозную поступь начальника городской милиции.
   - Что у тебя в городе творится, Мрак? - спрашивал Пархом. -
   Беспредел, твою мать!
   - А что такое? Все спокойно.
   - Да чего там спокойного?!! Понаехали разные придурки из Сибири. С гранатами. Пользоваться не умеют, а везут зачем-то. Вот доигрались.
   Полгостиницы взорвали к чертовой матери. Такая хорошая гостиница была. Недавно капитальный ремонт провели. Я деньги давал. Теперь по новой ремонтировать…И зачем этим уродам гранаты понадобились? Не иначе как разборки в нефтяном бизнесе учинять собирались. Нет, чтобы у себя, в Сибири гангстерские войны устраивать, в Европу едут.
   - Какие придурки? Какая гостиница? Я не слышал ничего.
   - Да где тебе, блин, услышать? На другом конце города, да за тройным стеклопакетом? Короче, в апартаментах Самсонова взорвалась граната. Случайно взорвалась, но конкретно. Понял меня?
   - Так точно.
   - МЧС, пожарные и дежурные менты из районного отделения, наверное, там уже. Надо бы все это тебе под свой личный контроль взять. Моя версия взрыва понятна?
   - Так точно.
   - А ежели не нравится чем, свою придумывай. Но чтобы обо мне - ни-ни. Ни в прессе, ни… Нигде!
   - По поводу прессы это не ко мне, - буркнул Мараков. - Это к губернатору.
   - Сам знаю, что к губернатору. Но губернатор у нас где?
   В Караганде, завертелась у Маракова на языке дурацкая шутка, он даже чуть не хмыкнул, но собрался и заученно ответил:
   - Господин губернатор у нас в настоящий момент находится в загородном доме, пишет мемуары о своем голодном военном детстве и о трудовых подвигах на коммунистических новостройках. Он уже давно никаких вопросов не решает, потому как крайне немощен физически.
   - И умственно, - добавил Пархом. - А потому прессу курирует наш многоуважаемый мэр… Ладно, я мэру утром позвоню. Он сегодня после презентации дома для старперов в сауну с блядями закатился. Сейчас, небось, бухой и ни хрена не соображает. Малюту с собой звал, он у меня отпроситься хотел. Да я нашему прокурору кайф обломал. Ха-ха!
   Малюта расстроился, он до блядей охоч. Тебя, небось, мэр тоже звал?
   - Звал. Но мне, Максим Игоревич, некогда с этими худосочными прошмандовками прохлаждаться. Но…Максим Игоревич…
   - Вас ист дас?
   - Утром поздно будет. Газетчики ведь не спят. Они уже там. А в утреннем номере…
   - Ладно. Сейчас разговор с тобой закончу, мэру брякну. Пусть его реанимируют…Слушай, Мрак, ты это…
   - Что?
   - Терроризм в это дело не тягай. Террористы - это чеченцы, всякий дурак так считает. А у меня в охране русских не много. Понял?
   - Понял. Я все прекрасно понял. Но…
   - Что значит 'но'? Ты еще 'но' говоришь? Мрак, ты что, оборзел?
   - Ну что вы, Максим Игоревич?! Я всегда внимателен к вашим советам и пожеланиям.
   - Так в чем дело? Что за 'но' такое?
   - Сложно будет. Стреляли-то из гранатомета?
   - Ну. И что?
   - Выстрел из гранатомета немного отличается от случайного взрыва гранаты. Следы остались. Да и свидетели, наверняка, имеются.
   Гостиница…, место оживленное…
   - Следы и свидетели - это твоя проблема…А-а-а…! - догадался
   Пархом. - Ты насчет бабок намякиваешь?
   - Ну да, - воодушевился полковник. - Проблема моя, вы совершенно правы, но она как бы и не только моя. Кроме того, такие проблемы бесплатно не решаются.
   - Меркантильный ты, Мрак…Будут тебе бабки.
   - Сто, - решился полковник. - Сто тысяч долларов.
   Некоторое время Пархом молчал, переваривая озвученную Мараковым сумму. Сейчас орать станет, жмот, подумал полковник.
   - Мне ведь делиться придется. - Мараков не хотел сдавать позиций.
   - Я хоть и начальник ГУВД, но одного авторитета мало. Я же не один работаю, подчиненные мои тоже кушать хотят. Зарплатой-то в нашем ведомстве не балуют. А в службе собственной безопасности у нас в области такая гнида сидит. Кровушку из меня сосет, только чмок стоит. Вампир хренов!
   - Гут, - совершенно неожиданно согласился Пархом. - Давай, действуй…А кадровый состав своей конторы ты проинспектируй после того, как с самсоновцами разберешься. Не должны твои подчиненные, все вместе взятые, больше десяти процентов от твоих заработков получать.
   Пархом повесил трубку, а полковник долго слушал короткие гудки отбоя, настраивая себя на рабочую волну и прогоняя остатки сна.
   А сон был таким сладким!
   Снилось полковнику синее, любимое им Эгейское море и белоснежная яхта. Он был владельцем этой яхты и ее капитаном. Он стоял на капитанском мостике и смотрел на палубу, а на палубе, исполняя танец живота, трясли упругими формами любимого полковником размера смуглые знойные турчанки. Или арабки. Или персиянки какие-нибудь. Не важно, хоть бы и русские. То, что для полковника было важным, у них было.
   Обладать такими бабами, да просто смотреть на них - одно сплошное удовольствие. Такие бабцы - это совершенно не то, что нравилось всеми уважаемому градоначальнику. Может быть, поэтому полковник и не любил совместных с мэром и Малюткиным посещений сауны. Там всегда были девицы легкого поведения, которых мэр отбирал по каталогу лично. Ни сиськи, ни письки и жопа с кулачок! О вкусах, как известно, не спорят, но полковник предпочитал иное. Нет, толстых
   Мараков тоже не любил, ему хватало ежевечернего лицезрения немалых достоинств собственной супруги, но полковник считал, что женские прелести должны быть, не только упругими, удобно ложащимися в его большую ладонь и обтянутыми нежной бархатистой кожей приятного светло-шоколадного оттенка, но и иметь средней толщины мягонькую жировую прослойку. Именно таких женщин, исполнительниц традиционного восточного танца он видел на отдыхе в Анталии, Мармарисе и
   Кушадасах. И не только видел.
   Во время своей последней туристической поездки в Турцию, на курорт близ городка Кушадасы, Мараков приглядел небольшой уютный домик-бунгало. Приценился. Оказалось - сущие копейки. А что? У
   Никиты Малюткина давно уже недвижимость в Испании и в Хорватии имеется. Чем он-то, полковник, без пяти минут генерал-майор милиции хуже?
   Привезя семью в родной город, Мараков быстренько слетал с любовницей Янкой назад и стал обладателем недвижимости за рубежом. И купил он не один, а сразу три бунгало. На сколько свободных денег хватило, столько и купил. Хватило бы на десять, и десять бы купил.
   Он даже пожалел, что часть денег у него была в ценных бумагах, в акциях, с которыми одна морока. Ну да ладно, три домика, расположенных в сотне метров от побережья Эгейского моря тоже неплохо! В одном бунгало можно жить, а два других туристам сдавать.
   Неплохой бизнес! Правда, оформить эту недвижимость ему пришлось на свою любовницу, но это ерунда. Янка сидела у него на таком солидном зазубренном крючке, что любое недозволенное шевеление грозило ей не то, что крупными неприятностями, а конкретно - смертью. Или пожизненным.
   Янка была высокой статной блондинкой с упругим телом и жировой прослойкой требуемой толщины. Она была почти в его вкусе, но только белая, аж голубая, даже загар ее не брал, а Мараков предпочитал смуглых.
   Выйдя в отставку, а до нее оставалось не так уж и много, полковник планировал сразу же сделать три важных дела.
   Первое - развестись с надоевшей за двадцать шесть лет совместной жизни Елизаветой Елисеевной, оставив ей эту пятикомнатную хату. (А что? Неплохая компенсация!)
   Второе - уехать на ПМЖ в Турцию и обосноваться в Кушадасах.
   И третье, самое приятное и долгожданное - купить яхту. Белоснежная красавица-яхта была его мечтой с самого детства. Он часто видел ее в своих снах, а в последнее время, так почти каждую ночь.
   Янку можно было позже отправить на родину. А лучше сдать ее в турецкий бордель, деньги лишними не бывают.
   Вот только на яхту у него денег пока не хватало. Ста тысяч.
   Каких-то поганых ста тысяч долларов. Свои акции он по возвращению из
   Анатолии поспешно обратил в деньги и перевел их на свой счет в одном из банков Измира.
   Мараков нажал на кнопку, заткнув бибикающую телефонную трубку и, достав из холодильника банку пива, отвел душу холодным пенным напитком.
   Гостиница 'Центральная'. На чьей она земле? На земле Смоленцева.
   Это замечательно. Смоленцев у него вот где! Будет делать все, что он ему прикажет.
   Мараков с пивом в руках направился в свой кабинет. Взял с письменного стола записную книжку, открыл на нужной странице и набрал номер домашнего телефона начальника РОВД, подполковника
   Смоленцева, на земле которого находилась гостиница.
   - Але! Здорово, подполковник. Узнал? Дрыхнешь, небось?…Что, говоришь, взрыв разбудил? Этот взрыв и я слышал. Даже знаю, что взорвалось и где…Мне по должности положено все знать. Твои опера… Что, уже выехали? Хвалю за оперативность. Только ты и сам туда выезжай…Кто у тебя операми командует?…Майор Мотовило?
   Это такой крупный с рыжими усами, как у песняров?…Как он?
   …Серьезный, говоришь?…Опытный? Этого мало, подполковник. Надо, чтобы душой и телом. И чтобы с полуслова все понимал…Понятливый?
   Это хорошо…Замом ко мне пойдешь, подполковник? Мне преданные люди нужны. Скоро на покой уйду, хочу, чтобы на мое место правильный руководитель пришел. Вроде тебя. А может быть именно ты. Как себя вести будешь…Да знаю я тебя, знаю. Давай так поступим - со взрывом этим разберемся и я тут же кадровыми перестановками займусь.
   Тебя к себе в замы, а песняра этого на твое место. Приблизительно так…Не надо раньше времени. Слушай сюда. Поступить так надо…

2.

   Мотовило припарковал свою старенькую шестерку цвета испуганного хамелеона, покрашенную местами, метрах в ста от гостиницы, свернув с проспекта в гостиничный сквер, прямо на аллейку.
   - Сидите здесь, и не высовывайтесь. Узнаю про Сидорова - приду, расскажу, - строго приказал он Окрошке и Альфреду, заглушив мотор.
 
   …Альфреда Молотилова и сидоровского приятеля, бомжа Окрошку, ему пришлось взять с собой на место происшествия. Не оставлять же любимую жену Наденьку свет Петровну в компании двух подвыпивших мужиков! Тем более, учитывая прошлое знакомство Молотилова и его жены, а возможно и некую взаимную симпатию, старинную, но все-таки…
   Минут через пять-семь после взрыва Гоше позвонил подполковник
   Смоленцев. Майор этого звонка ждал.
   - Спишь? - задал подполковник традиционный в подобное время суток вопрос.
   - Еще не успел уснуть. А успел бы, так все равно проснулся бы. От такой канонады.
   - Да какая там канонада? Всего-то взрыв ручной гранаты.
   - Ручной? - усомнился Мотовило до одури нанюхавшийся пороху в
   Чечне и умеющий по звуку отличать звук разрыва фугаса от звука разорвавшегося артиллерийского снаряда, а уж взрыв ручной гранаты от выстрела из гранатомета и подавно отличить мог.
   - Ручной, ручной, - заверил его Смоленцев. - Ты, Гоша, давай - дуй туда. Твои орлы уже на месте взрыва, наверное. Кто у тебя сегодня на дежурстве?
   - Я, Савелий Степанович, самых опытных на праздничные дежурства определил. А сегодня у меня молодые Свечкин и Куканов. С ними стажер. Петровский. Кто ж знал, что сегодняшняя ночь такой неспокойной получится?
   - Стажер? Ага! Ему-то мы это дело и поручим. А что? Дело простое, проще пареной репы. Незаконное хранение боеприпасов и неосторожное обращение с ними. Стажеру такое дело по зубам, к тому же тема актуальная.
   - Боюсь, все не так просто, как вам кажется, Савелий Степанович, - осторожно возразил Мотовило.
   - А ты не боись! Пока ты под моим началом, бояться я буду. Если я тебе сказал, что дело простое, значит оно простое. Ошибусь, стружку
   Мараков с меня снимать будет.
   - Но я думаю…
   - И не думай. По этому делу не думай. Понял меня? По другим, о которых я тебе ничего не говорю, думай, а по тем, что прошу не думать, не думай. Иногда думать вредно бывает. Вот так вот, майор.
   По этому делу инициативу не проявляй. Сделаешь, как я скажу, еще до
   Нового года переберешься в мой кабинет. И к внеочередному званию представим…
   Покупает, подумал Мотовило. А может быть, уже купил? Как все просто! Промолчал, и ты на хорошем счету. Предал - поднялся на следующую ступеньку по служебной лестнице.
   - Давай, выдвигайся. - Видимо Смоленцев понял, что своей цели он достиг. - За мной машина из прокуратуры со следователем и с криминалистами придет, я тоже подъеду. Меня дождись, и скажи своим операм, чтобы не усердствовали. Приеду, более тщательно проинструктирую. Криминалистам я по дороге объясню, что и где им искать, а следаку и объяснять ничего не нужно, ему все уже Малюткин объяснил…Слушай, майор, это даже хорошо, что сегодня у тебя неопытные дежурят. Значит, делать будут то, что им скажут…Но мы-то с тобой менты опытные. А, майор?
   - Опытные, - хмуро подтвердил Мотовило.
   - А опытному менту главное что? Правильно, статистика!
   - Куда ехать-то? - Гоше надоел треп подполковника.
   - Как куда? К гостинице 'Центральная'. Взрыв произошел в одном из ее номеров.
   Мотовило и сам уже давно догадался, где произошел взрыв.
   - А в каком номере? - еще на что-то надеясь, спросил он.
   - Номер не знаю, но занимает его некий Самсонов, бизнесмен из Сибири.
   - Есть жертвы?
   - Должны быть, - уверенно произнес Смоленцев. - Ну, ладно, все. У меня уже машина под окном бибикнула. Встретимся на месте происшествия.
   Георгий положил трубку, хмуро посмотрел на вдруг протрезвевших
   Окрошку и Альфреда, перевел взгляд на жену, потом снова посмотрел на
   Альфреда.
   - Здесь вас оставлять не хочу. Со мной поедете. Только сидеть в машине тихо. Поняли?
 
   Подходя к центральному входу в гостиницу, Мотовило сразу увидел серый милицейский УАЗик, который стоял в отдалении - за каретой скорой помощи, спецавтомобилем МЧС и пожарной машиной с вытянутой к окнам третьего этажа телескопической лестницей и размотанными брезентовыми рукавами. Рукава уже были пустыми и казались гигантскими плоскими червями-цепнями. Их уже сматывали. Из выбитых окон третьего этажа валил пар, и несло гарью. Площадь перед гостиницей была запружена эвакуированными постояльцами, одетыми кто во что и как попало, и обслугой гостиницы. Все были возбуждены и напуганы. Спокойствием и деловитостью отличались лишь сотрудники
   МЧС, которые вроде бы уже всех спасли и вывели, и делать им здесь больше было абсолютно нечего. Но они не уезжали, видимо ждали прихода автобусов, чтобы увести к другому месту проживания тех, кто в этой гостинице оставаться не пожелал.
   Мотовило направился к своим. Возле УАЗика стояли два опера - лейтенант Свечкин со стажером Петровским и водитель Степа Митрошин.
   Третий опер Куканов сидел в машине и скорей всего спал, глаза у него были закрытыми, а выражение лица безмятежным. Свечкин и Митрошин со скучающим видом курили, а Петровский, запрокинув голову, смотрел то на черные провалы окон третьего этажа, то переводил взгляд на стеклянный аквариум, известную всем жителям города 'бочку'.
   Молодец, стажер, мысленно похвалил его майор, догадался, правильно определил место, с которого скорей всего был произведен выстрел из гранатомета. Позиция для стрельбы - лучше не придумаешь! А Свечкину, я бы сейчас такую свечку в одно место засадил, вмиг бы опыт приобрел! Свидетелей полно. Постояльцы, обслуга - кто-нибудь что-то все равно видел. На крыше 'бочки' наверняка следы остались. Там, может быть, даже сам гранатомет лежит. А он, сука, стоит, курит! А
   Куканов, так тот вообще дрыхнет, и дела нет.
   Но устраивать разнос своим подчиненным Гоша не стал.
   - Погибшие?
   Свечкин с Митрошиным выбросили окурки.
   - Здравия желаем, товарищ майор.
   - Погибшие? - повторил Гоша свой вопрос.
   - Двое…, вроде бы, - неуверенно доложил Свечкин.
   - Что значит 'вроде бы'?
   - Один мертвяк целый, только в крови весь, а второй…в мешке. Его эмчээсники по кускам собрали и в мешок сложили.
   - Чьи трупы?
   Свечкин пожал плечами.
   - Что? - округлил глаза Мотовило. - Еще не выяснил?
   - У того, который целый, я карманы проверил. Документов нет. А второй… Там каша сплошная. Давайте, товарищ майор, судмедэксперта дождемся. Он и определит, сколько их там, в мешке - один или больше.
   И документы заодно…
   - Трупы где?
   - А вон там, - Свечкин ткнул пальцем в темноту. - На газоне лежат.
   Их туда эмчээсники положили.
   - Так. - Мотовило скрестил руки на груди и стал отдавать приказания, соображая, как бы не приказать чего лишнего: - Найти администратора. Выяснить, кто в этом номере жил и сколько человек там жило. Кто с ними еще был в этой гребаной гостинице. В соседних номерах и вообще. Всех, кто может иметь отношение к погибшим, вычислить и сюда ко мне. Вопросы?
   - Никак нет, - угрюмо ответил Свечкин.
   - Куканова разбудите, а то проспит все царствие небесное, - зло бросил Мотовило на ходу, направляясь к тому месту, где лежали тела.
   - Товарищ майор! - догнал его Петровский. - Георгий Иванович!
   Можно я на 'бочку' слазаю? Думаю, оттуда стреляли.
   Мотовило резко повернулся к стажеру и почувствовал, как у него задергалось нижнее левое веко, мелко и противно. Он внимательно посмотрел в широко открытые глаза юноши, помолчал и сказал резковато, пытаясь скрыть за этой резкостью неловкость перед своим подчиненным за то, что этот честный и искренний парень, не знакомый с жестокой, иногда грязной правдой жизни, абсолютно прав, а его начальник - продажная шкура:
   - Я вам что приказал, товарищ стажер? Вычислить всех, кто связан с погибшими. Уяснил? А на 'бочке' тебе делать нечего. Не стреляли оттуда. Это была ручная граната и взорвалась она внутри апартаментов. Неосторожное обращение с боеприпасами.
   - Но товарищ майор…
   - Ты мой приказ слышал?
   - Да… Так точно!
   - Вот и выполняй. А то Свечкину с Кукановым без тебя не управиться.
   - Есть, - нехотя произнес стажер и отошел.
   - Эй! - окликнул его Мотовило через секунду. - Петровский!
   Стажер подбежал, радостный, в надежде, что шеф неожиданно изменил свое мнение относительно причины взрыва.
   - Так я слажу?
   - Скажи Степе, пусть подгонит УАЗик, фарами посветит. Ни видно ни хрена.
   - Есть, - разочарованно произнес Петровский.
   Сидорова Мотовило узнал сразу, хотя лицо Алексея было залито кровью так плотно, словно на Сидорове была маска. Узнал по росту, телосложению и длинным слегка вьющимся волосам. Да и черты лица под кровавой маской были его, сидоровские.
   Вот и все, подумал он, и ощутил какое-то странное облегчение.
   Сидорова больше нет. Теперь ему, Гоше Мотовило, не перед кем оправдываться в своей слабости. Нет больше в живых человека, перед которым ему было бы стыдно. Теперь все пойдет по начертанному кем-то плану. Кем-то? Да уж ясно кем - Пархомом и его высокопоставленными помощниками. Пархом оказался сильнее. Наглее и решительнее, а значит сильнее. Пархом и такие, как он - хозяева жизни. А потому они наглые и решительные и легко решают свои проблемы. Выстрелом из гранатомета, например.
   Сейчас надо просто-напросто ничего не делать, вернее, делать то, что скажут и все будет шито-крыто. Так было часто. Так было всегда.
   …Сидорова не воскресить. Екатерину не воскресить. Самсонова не воскресить. Шульмана и бомжа Юрку Грибоеда не воскресить. А ему,
   Гоше Мотовило жить надо. У него Наденька! Ему надо жить, карабкаться, приспосабливаться… Ради жены, ради Наденьки!
   Мотовило подошел к телу Сидорова и опустился перед ним на корточки. Тело было еще теплым, но пульс на шее не прощупывался.
   - Ты чего там, над трупаком колдуешь? - услышал он за спиной голос
   Смоленцева и оглянулся.
   Подполковник Смоленцев подошел в сопровождении следака из городской прокуратуры Байкалова, прихвостня малюткинского, и судмедэксперта, худого и долговязого Эдгара Яновича Мому с очками, задвинутыми на крутой лоб с залысинами.
   Байкалов был, как всегда жизнерадостен и одет в костюм от Хуго
   Босс, словно приехал не на место взрыва, а на банкет. Да и чего бы ему, Байкалову, не радоваться жизни, если он всегда так богато упакован, разъезжает по городу на новеньком 'Фокусе', а не на видавшей виды шестере, если жена фотомодель, а сын от первого брака учится где-то за границей?
   Опера Байкалова не любили, сильно огорчались, если приходилось работать сообща. Называли его гондоном. За глаза, конечно. Знали - ссориться с гондоном Байкаловым не стоит.
   - Здравствуйте, Георгий Иванович, - вежливо поздоровался с Гошей
   Байкалов, спрятав руки за спиной.
   Гоша поднялся с корточек.
   - Здравствуйте, Михаил Артурович, - ответил он не менее вежливо, но руки не протянул, знал, что Байкалов, видевший, что он касался трупа, рукопожатие проигнорирует, побрезгует.
   Судмедэксперт напротив - протянул Гоше свою узкую, но сильную кисть с длинными пальцами хирурга.
   - Здорово, Гоша.
   - Привет.
   С Эдгаром Яновичем Гоша был знаком уже более десяти лет, они симпатизировали друг другу. Друзьями в полном смысле этого слова не были, но количество совместно выпитого в морге и в других, не менее экзотических местах, коньяка, водки и медицинского спирта подсчету поддавалось с трудом.
   - Пошли-ка со мной, майор - тоном приказа сказал Смоленцев. - Там твои орлы охранников Самсонова задержали, а стажер Петровский секретаря его приволок. Любимов Николай. Парень немного не в себе.
   Возбужден. Ерунду всякую талдычит. Видать сильно контузило. Эдик ему какую-то свою дрянь ввел, тот немного успокоился. Пойдем, Георгий
   Иванович. А трупами Эдик займется.
   Смоленцев пропустил вперед судмедэксперта.
   Мому взглянул на тела.
   - Да мне, собственно…, - он на всякий случай прикоснулся рукой к шейной артерии тела Сидорова и убедившись, что пульса нет, сказал: -
   Мне тут делать нечего. Картина ясная. Вызову санитаров, пусть их прямо в прозекторскую везут. А завтра все доскональненько…
   - Ну, ну, - согласно кивнул головой Смоленцев. - Тебе, Эдик лучше знать, что с ними делать. Пошли, Гоша. Мертвецы нас простят, а дело не ждет.
   А простят ли, подумал Гоша, бросив последний взгляд на тело мертвого товарища? Не явятся ли с того света спросить: а как ты, скотина, жил после того, как предал? Не мучила ли тебя совесть? Не снились ли кошмары? Обрел ли ты счастье, получив новые погоны на плечи и новое кресло под жопу?
   Гоша посмотрел вслед удаляющимся Смоленцеву и Байкалову, потом повернулся к Эдгару Яновичу и зачем-то сказал:
   - Я его знал.
   Мому понял о ком он. Пристально посмотрел на Мотовило.
   - Он был твоим другом?
   Гоша отрицательно покачал головой.
   - Нет. Не успел им стать. Но мы с ним…
   - Чтож? Бывает. Соболезную.
   Когда Мотовило подошел к своим, там уже вовсю распоряжался Смоленцев.
   - Этих в отделение, - говорил он Свечкину и Куканову, указывая на охранников Самсонова, стоящих в сторонке и покорно ожидающих своей участи.
   Мотовило поглядел на охранников с интересом, но без участия.