ли... - она остановилась и опять, как только что, закусила губу. - Каким
человеком был Мэрриот?
- Я слабо его знал. Он казался женоподобным. Мне он не понравился.
- Был ли он привлекателен для женщин?
- Для определенного типа. Но не для всех.
- Похоже, он нравился миссис Грэйл. Она с ним проводила время.
- Она, возможно, проводила время с сотней мужчин. А сейчас осталось
мало шансов вернуть колье.
- Почему?
Я встал, подошел к стене и сильно хлопнул по ней ладонью.
Треск пишущей машинки на время прекратился, а потом опять возобновился.
Я посмотрел через открытое окно на шпиль между моим зданием и отелем Мэншн
Хауз. Запах из кофейного магазина был настолько сильным, что, казалось,
можно заваривать воздух. Я подошел к столу, поставил бутылку в ящик,
задвинул его и снова сел.
Я в восьмой или девятый раз закурил трубку и внимательно посмотрел
через пыльный стол на серьезное и честное личико мисс Риордан.
Блондинкам, стремящимся очаровать, цена пятачок за пучок, а ее лицо
могло бы покорить и вас. Я улыбнулся.
- Послушайте, Энн, убийство Мэрриота - глупая ошибка. Банда, взявшая
колье, никогда бы так не поступила. Вероятно, какой-то придурок, которого
они взяли а качестве носильщика или кого-то там еще, потерял голову.
Мэрриот сделал подозрительное движение, и какой-то подонок ударил его так
быстро, что остальные ничего не успели сделать. Мы столкнулись с
организованной группой, имеющей доступ к информации о драгоценностям и о
передвижениях женщин с ними. Они просят огромные выкупы и немного
торгуются. Но здесь убийство, которое не укладывается ни в какие рамки. Я
думаю, что, кто бы ни убил Мэрриота, он сам уже давно труп, с камнем,
привязанным к ногам, глубоко в Тихом океане. А нефриты или утонули вместе
с ним, или надолго припрятаны в надежном месте, может, на годы, пока они
не отважатся извлечь их на свет божий. Если банда большая, то она может
появиться и на другой стороне земли. Восемь тысяч, запрошенных ими,
кажутся мелочью по сравнению с ценностью колье, но его очень нелегко
продать. И одно я знаю наверняка: они никогда никого не хотели убивать.
Энн Риордан смотрела на меня с приоткрытым ртом и восторженным
выражением на лице, как будто смотрела на Далай Ламу.
Она медленно закрыла рот и кивнула.
- Вы просто великолепны, - мягко произнесла она, - но вы спятили.
Она встала и взяла сумку.
- Вы пойдете к ней или нет?
Рандэлл не может меня остановить, если это была ее инициатива, - был
мой ответ.
- О'кей. Я собираюсь встретиться еще с одним редактором светской
хроники и получить еще немного информации о Грэйлах. О ее любовных
похождениях. У нее ведь они были, не так ли?
Лицо, обрамленное золотыми волосами, было задумчиво.
- А у кого их не было? - пробормотал я.
- У меня. Никогда.
Я прикрыл рот рукой. Она резко взглянула на меня и пошла к выходу.
- Но вы еще кое о чем забыли, - сказал я вслед. Она остановилась и
обернулась.
- Что? - она смотрела на стол.
- Вы отлично знаете что.
Она вернулась к столу и нагнулась над ним с серьезным видом:
- Почему они убили человека, который убил Мэрриота, если они не
занимаются убийствами?
- Потому что этого типа могли бы взять, а он бы раскололся, когда б у
него забрали наркотики. Я имею в виду, что они не убили бы шантажируемого.
- А почему вы уверены, что убийца принимал наркотики?
- Я не уверен. Я сказал это к примеру. Хотя большинство этих подонков
принимает.
- О, - она выпрямилась, кивнула и заулыбалась. - Я думаю, вы имели в
виду это? - полезла в сумку и положила на стол пакетик.
Я взял его, стянул резинку и аккуратно развернул. На бумаге лежали три
длинные толстые папиросы. Я посмотрел на Энн и ничего не сказал.
- Я знаю, мне не следовало их брать, - сказала она, почти не дыша, - но
я знала, что они с травкой. Обычно они прибывают в Бэй Сити в простой
бумаге, а потом их упаковывают, как были упакованы эти. Я видела когда-то
несколько штук.
- Вам следовало бы взять и портсигар, - спокойно произнес я. - В нем
нашли пыль. А то, что он пуст, вызвало подозрения.
- Я не могла - вы были там. Я хотела взять, но не хватило храбрости.
Из-за портсигара у вас неприятности?
- Нет, - солгал я, - и не должно быть.
- Я так рада, - задумчиво сказала она.
- Почему вы их не выбросили?
С сумкой у бедра и абсурдом с широкими полями, который почти сполз на
один глаз, она долго думала, прежде чем ответить.
- Наверное, потому, что я дочь полицейского, - наконец промолвила она.
- Не следует выбрасывать вещественные доказательства, - ее улыбка была
слабой и виноватой, а щеки горели.
Я неопределенно пожал плечами.
- Ну, и... - слово повисло в воздухе, как дым в закрытой комнате. Ее
губы остались приоткрытыми. Я позволил слову повисеть еще. Краска на ее
лице сгустилась.
- Я очень прошу вас меня извинить. Мне не следовало бы этого делать.
Я и это оставил без внимания. Тогда она быстро подошла к двери и вышла.
Я ткнул пальцем одну из папирос, затем уложил их аккуратно рядком и
скрипнул стулом. Не следует выбрасывать вещественные доказательства.
Значит, это вещественные доказательства. Доказательства чего? Что человек
по случаю выкурил немного? Человек, в котором любое прикосновение экзотики
находило отклик. С другой стороны, много крутых парней курит марихуану,
также много музыкантов и старшеклассников, симпатичных девочек, которые
отчаялись в жизни. Американский гашиш. Трава, которая росла бы везде.
Сейчас запрещено законом ее выращивать. Это значит немало для такой
большой страны, как США. Я сидел и пыхтел трубкой, слушая, как стучит за
стеной машинка, проезжают машины по бульвару Голливуд и весна шуршит в
воздухе, как бумага по бетонному тротуару, подгоняемая ветром. На столе
лежали довольно крупные папиросы; марихуана грубого помола. Индийская
конопля. Американский гашиш. Доказательства. Боже, что за шляпы носят
женщины! Голова раскалывалась. Точно, я сошел с ума. Я достал перочинный
ножик, открыл маленькое острое лезвие, то, которым я не чистил трубку, и
взял одну из папирос. Что сделал бы эксперт в полиции? Разрезал бы
сигарету вдоль и, для начала, исследовал внутренности под микроскопом.
Вдруг обнаружил бы что-то необычное, Маловероятно, но чем черт не шутит,
эксперту за это платят. Одну папиросу я разрезал. Мундштук поддался с
трудом. О'кей, я парень крепкий, разрезал и его. Из мундштука я достал
свернутые в трубку кусочки плотной бумаги с напечатанными буквами. Я
пытался расположить их в порядке, но они скручивались и скользили по
столу, Затем взял другую папиросу и, прищурясь, посмотрел внутрь
мундштука. Тогда стал работать перочинным ножиком несколько иначе. Я начал
покалывать папиросу и нашел место, где начинался мундштук. Это было легко,
так как мундштук был тверже. Я осторожно отрезал его и еще более аккуратно
и неглубоко надрезал вдоль. Он раскрылся, и внутри оказался кусок
эластичной бумаги, на этот раз неповрежденной.
Я нежно развернул ее. Это была визитная карточка. Тонкая, почти белая,
с оттенком слоновой кости. На ней были напечатаны слова изящным тонким
шрифтом. В нижнем углу - номер телефона в Стиллвуд Хайтс. В нижнем углу -
надпись: "Консультации в назначенное время". В середине, немного крупнее,
но также сдержанно, напечатано: "Джул Амтор". Ниже помельче:
"Психотерапевт". Я взял третью папиросу. На этот раз с большими
трудностями вытянул карточку, ничего не разрезая То же самое! Осторожно
засунул визитку обратно в мундштук папиросы. Трубка потухла, я положил ее
в пепельницу и посмотрел на часы. Время не стоит. Я завернул две
разрезанные папиросы и разрезанную карточку в кусок оберточной бумаги,
целую же папиросу с карточкой внутри - в другой кусок бумаги и запер оба
пакетика в стол.
Я сидел и смотрел на визитку, оставшуюся на столе. На ней не было
адреса Три одинаковых визитки спрятаны в папиросы, вложенные в дешевую
японскую или китайскую сигаретницу! Товар под черепаховую кость стоит от
35 до 75 центов в любом восточном магазине, где японец с исключительной
вежливостью что-то шепелявит, сердечно улыбаясь вам, когда вы говорите,
что "Луна Арабик" пахнет, как девочки в номерах Сан-Франциско Сейди. И все
это в кармане мертвого человека, у которого была другая, очень дорогая
сигаретница с хорошими сигаретами, которые он действительно курил. Может
быть, папиросы ему вовсе не принадлежали. Он мог подобрать эту сигаретницу
в вестибюле гостиницы и забыть про нее, ни разу не заглянув внутрь. Джул
Амтор, психотерапевт. Психотерапевт! Да, да... - мои мысли стали
фокусироваться на незнакомом мне человеке. Зазвонил телефон, и я рассеянно
ответил. В голосе была холодная твердость полицейского, высоко ценившего
себя. Это был Рандэлл. Он не лаял. Это был ледяной тип.
- Итак, вы не знали эту девушку? Она подобрала вас на бульваре, а до
него вы дошли пешком? Прекрасная ложь, Марлоу.
- Может, у вас есть дочь и вам не хотелось бы, чтобы на нее бросались
из кустов газетные репортеры и совали в нос свои вспышки?
- Вы меня обманули.
- Только ради удовольствия.
В трубке ненадолго воцарилась тишина, он что-то решал.
- Ну что ж, ладно, - сказал он. - Я видел ее, она пришла и рассказала
всю историю. Она дочь уважаемого мной человека, как оказалось.
- Она рассказала вам, а вы ей.
- Я ей сообщил совсем немного, - холодно сказал он. - По одной простой
причине, по которой также звоню вам. Следствие должно вестись в полной
тайне. У нас есть шанс накрыть эту банду, и мы собираемся это сделать.
- О, утром у вас уже новая версия! Итак, групповое убийство?
Превосходно!
- Кстати, это была марихуана в той симпатичной коробочке с драконами.
Вы уверены, что он курил из нее?
- Абсолютно. В моем присутствии он не курил другие сигареты. Но он не
был все время со мной!
- Понятно. Что ж, на этом все. Запомните, что я сказал, вам сегодня
ночью. И не думайте об этом деле. От вас нам нужно только молчание.
Иначе... Он остановился. Я зевнул прямо в микрофон. - Я это слышал, - зло
сказал он. - Возможно, вы думаете, что это в моих силах. Одно неправильное
движение, и мы сажаем вас под замок как важного свидетеля.
- Вы имеете в виду, что в газетах об этом убийстве ничего не будет?
- Нет, они напечатают, что убили Мэрриота, и все. Что за этим кроется,
они не узнают.
- А также и вы, - сказал я.
- Я предупредил вас дважды, третьего раза не будет.
- Вы слишком много говорите, - сказал я, - для человека, у которого в
руках козыри. Слишком много.
Он не был удивлен. Он, конечно же, повесил трубку. О'кей, черт с ним,
пусть работает над этим. Я прошелся по кабинету, немного поостыл от звонка
Рандэлла и выпил глоточек виски. Машинально посмотрев на часы, я не
заметил, который час. Снова сел за стол. "Джул Амтор, психотерапевт.
Консультации только в назначенное время". Тогда вы дайте ему немного
времени и достаточно денег, и он вылечит вас от кузнечиковой чумы. Должно
быть, он эксперт по несостоявшейся любви, по женщинам, которые не хотят
спать в одиночестве, по шатающимся мальчикам и девочкам, не пишущим домой
и проживающим свои вещи. Иногда попадаются мужчины, большие сильные парни,
издающие в офисах львиный рык, а на самом деле - холодная каша под
жилеткой. Но в основном его клиентура, думалось, это женщины жирные с
затрудненным дыханием и тощие, сгорающие на глазах, мечтательные старухи и
закомплексованные молоденькие девушки, женщины всех размеров, форм и
возрастов, но с одним общим - деньгами. Богатые самки, которые тщательно
выверяют счета за молоко, платя ему без разговоров наличными. Тогда кто
он? Артист, распространитель слухов о себе или деловой парень, чьи визитки
были завернуты в папиросы с травкой, найденные у убитого человека? Но
визитки - это уже что-то. Я взял трубку и попросил оператора набрать номер
в Стиллвуд Хайтс.
Ответила женщина сухим, сиплым голосом с иностранным акцентом:
- Алло?
- Могу я поговорить с мистером Амтором?
- Ах, нет. Я сожалею. Я очень сожалею. Амтор никогда не говорит по
телефону. Я его секретарша. Ему что-нибудь передать?
- Какой у него адрес? Мне нужно с ним встретиться.
- Ах, вы хотите с ним проконсультироваться? Он будет очень рад. Но он
очень занят. Когда вы хотите увидеть его?
- Сейчас же, сегодня в любое время.
- Ах, - голос выражал сожаление, - это не получится. Возможно, на
следующей неделе. Я посмотрю в книге регистрации.
- Послушайте, - сказал я, - забудьте о книге. У вас есть карандаш?
- Ну конечно, он у меня есть. Я...
- Записывайте. Мое имя Филип Марлоу. Адрес - бульвар Голливуд, 615.
Телефон - Гленвью 7537, - я произнес по буквам трудные места и ждал.
- Да, мистер Марлоу, я записала.
- Я хочу видеть мистера Амтора по поводу человека по имени Мэрриот, -
это я тоже произнес по буквам. - Это очень срочно. Вопрос жизни и смерти.
Я хочу видеть его немедленно. Вам понятно?
- Вы говорите очень странно, - произнес голос с акцентом.
- Нет, - я взял аппарат и потряс его. - Со мной все в порядке. Я всегда
так разговариваю. Это очень странное дело. Мистер Амтор определенно
захочет увидеться со мной. Я - частный детектив и не хочу идти в полицию,
не встретившись с ним.
- Ах, - голос похолодел, как обед в кафетерии. - Вы из полиции, нет?
- Послушайте. - Я уже чувствовал раздражение, - я не из полиции. Я -
частный детектив. Сугубо между нами. Вы мне позвоните, нет? У вас есть мой
номер, да?
- Си, у меня есть телефон. Мистер Мэрриот - он болен?
- Ну, он не на ногах, - сказал я. - Так вы его знаете?
- Да нет. Вы сказали дело жизни и смерти. Амтор лечит многих людей...
- На этот раз он терпит неудачу, - сказал я. - Я буду ждать звонка.
Я повесил трубку и рванулся к бутылке. Я чувствовал себя пропущенным
через мясорубку.
Прошло десять минут. Зазвонил телефон:
- Амтор хочет видеть вас в 18 часов.
- Отлично. По какому адресу?
- Он пришлет машину, - холодно произнесли на том конце провода, и в
трубке щелкнуло. Я снова посмотрел на часы. Было уже поздновато для обеда.
Желудок жгло от последнего стакана виски. Я не хотел есть и закурил
сигарету. Дым от нее был не приятнее, чем дым тлеющей кухонной тряпки. Я
кивнул мистеру Рембранту, взял шляпу и вышел. Я был на полпути к лифту,
как вдруг меня осенило. Мысль стукнула меня в голову безо всякой причины и
неожиданно, как может стукнуть падающий кирпич.
Я остановился, прислонился к мраморной стене, провернул шляпу на голове
и внезапно рассмеялся. Девушка, проходившая мимо, осмотрела меня так, что
я подумал, не поехал ли у меня позвоночник, как чулок. Я помахал ей рукой,
вернулся в свой офис и сгреб телефон, позвонив своему знакомому,
работавшему в земельной компании.
- Можно ли найти полный индекс недвижимости только по адресу? - спросил
я.
- Конечно. У нас есть указатель. Какой адрес?
- 1644 Вест 54 Плейс. Я бы хотел что-нибудь узнать об условиях владения
этой собственностью.
- Я тебе перезвоню. Какой у тебя номер?
Он позвонил через три минуты.
- Бери карандаш, записывай. Участок 8, квартал П, добавлен к номеру 4
по шоссе Мейнвуд. Принадлежит Джесси Пирс Флориан, вдове.
- Ага. Ну и как у вдовы дела?
- Все в порядке. Никаких налоговых нарушений. Это собственность
доверительная. Есть акт оценки на 2600 долларов. Вполне обычно, хотя
немного завышено, но если учесть, что дом новый...
- Это очень старый дом и требует ремонта, - перебил я, - я считаю, что
за полторы тысячи можно все купить с потрохами.
- Тогда это становится интересным. Повторное финансирование проводилось
только четыре года назад.
- О'кей! Кто держатель? Компания вкладчиков?
- Нет. Частное лицо. Линдсей Мэрриот, холост. О'кей?
Потрясение было таким, что я забыл, кажется, поблагодарить друга. Я
сидел, отрешенно глядя на стену. Вдруг я почувствовал, что с желудком не
все в порядке. Я проголодался. Спустившись в кофейную Мэншн Хауз, я
пообедал, а потом забрал машину со стоянки.
Я поехал на юго-восток, в направлении к Вест 54 Плейс. На этот раз у
меня не было спиртного.
Квартал выглядел так же, как вчера. Улица была пуста, не считая
рефрижератора, двух "фордов" в проездах и маленького пылевого смерча,
направлявшегося в угол. Я медленно проехал мимо номера 1644, припарковался
немного дальше вчерашнего и изучил дома по обе стороны от меня. Я вернулся
назад и остановился перед номером 1644, глядя на солидную пальму и
грязно-коричневый, давно никем не поливавшийся клочок газона. Дом выглядел
пустым, но, возможно, это просто казалось. Одинокое кресло-качалка стояло
так же, как и вчера. На тротуаре валялась выброшенная газета. Я поднял ее,
хлопнул ею себя по ноге и тут заметил, как зашевелилась занавеска в окне
соседского дома.
Снова любопытная старушонка. Я зевнул и подвинул шляпу на лоб Острый
нос почти расплющился о стекло. Белые волосы, любопытные глаза. Я прошелся
по тротуару, глаза следили за мной. Я повернулся к дому, поднялся по
деревянным ступенькам и позвонил в дверь.
Она быстро распахнулась, как подпружиненная. Старуха была похожа на
высокую старую птицу с кроличьим подбородком. Вблизи было видно, что ее
глаза так же остры, как огни на спокойной воде. Я снял шляпу. Нас
разделяла только дверная москитная сетка.
- Это вы та леди, которая звонила в полицию по поводу миссис Флориан?
Она холодно оглядела меня, ничего не пропуская на мне, кажется, даже
заметила родинку на лопатке.
- Не скажу да, молодой человек, не скажу нет. А кто вы? - у нее был
высокий гнусавый голос.
- Я - детектив.
- Боже мой! Почему же вы сразу не сказали? Что она натворила на этот
раз? Я ничего не заметила, хотя не пропустила ни минуты. Я даже в магазин
не хожу. Генри ходит за меня. Поверите ли, оттуда не было ни звука.
Она открыла сетчатую дверь и пропустила меня внутрь. Пахло мебельным
лаком. В зале было много темной мебели, некогда, модной. Мы прошли в
комнату с хлопчатобумажными кружевными салфетками, приколотыми куда только
можно.
- Скажите, не видела ли я вас раньше? - вдруг спросила она с ноткой
подозрения в голосе. - Конечно же, видела. Вы тот человек, который...
- Да, верно. Но, тем не менее, я детектив. Кто такой Генри?
- О, это просто цветной мальчик, у меня на посылках. Ну, так что вам
надо, молодой человек? - она поправила красно-белый передник и уставилась
на меня глазами-бусинками, клацнув пару раз для практики искусственными
зубами.
- Приходили ли к вам вчера полицейские, после того как, они побывали у
миссис Флориан?
- Какие полицейские?
- Полицейские в форме, - терпеливо сказал я.
- Да, они были здесь с минуту. Они ничего не знают.
- Опишите мне большого человека, у которого был пистолет, из-за
которого вы позвонили.
Она описала его со всеми подробностями Это был Мэллой.
- На какой машине он приехал?
- На маленькой. Он с трудом в нее влезал.
- Это все, что вы можете сказать? Этот человек - убийца.
Ее рот выразил удивление, но глаза были довольны.
- Боже мой! Жаль, что я не могу вам вызвать машину, молодой человек. Я
никогда не разбиралась в них. Убийца, а? В этом городе у людей нет ни
одной спокойной минуты. Когда я приехала сюда двадцать два года назад, мы
почти не запирали дверей, а сейчас здесь полно гангстеров, полицейских,
политиканов, которые стреляют друг в друга из пулеметов, говорят, говорят.
Это отвратительно, молодой человек.
- Да. Что вы знаете о миссис Флориан?
Старуха поджала губы.
- Она - плохая соседка. Ее радио очень громко орет по ночам. И сама
поет. Она ни с кем не разговаривает, - старуха доверительно наклонилась ко
мне. - Я не уверена, но мне кажется, что она выпивает.
- У нее много посетителей?
- К ней вообще никто не ходит?
- Вы, очевидно, знаете, миссис эээ...
- Миссис Моррисон. Слава Богу, да. Что же мне еще делать, как не
смотреть в окно.
- Готов поспорить, что это очень весело. Миссис Флориан здесь давно
живет?
- Около десяти лет, полагаю. Когда-то у нее был муж, он мне не
нравился. Он умер, - она замолчала и подумала. - Я полагаю, что он умер
своей смертью, - добавила она. - Я никогда ничего другого не слышала.
- Он оставил ей денег?
Она принюхалась и отшатнулась.
- Вы пили спиртное, - ледяным тоном произнесла она.
- Мне только что вырвали зуб. Врач дал мне глоток прополоскать рот.
- Я не переношу спиртного.
- О, я тоже, разве только в медицинских целях.
- Я не переношу и в медицинских.
- Думаю, вы правы, - сказал я. - Он оставил ей денег? Ее муж?
- Я не знаю, - рот ее был размером со сливу и таким же гладким. Я
потерпел неудачу.
- Был ли у нее кто-нибудь после полицейских?
- Не видела.
- Большое вам спасибо, миссис Моррисон. Более не смею вас беспокоить.
Вы были очень добры и очень мне помогли.
Я вышел из комнаты и открыл дверь. Она пошла следом, хрипло кашлянула,
прочищая горло, и пару раз щелкнула зубами.
- По какому телефону мне звонить? - спросила она, немного смягчаясь.
- Университет 4-5000. Спросить лейтенанта Налти. На что она живет? На
пособие?
- Здесь по соседству никто не живет на пособия, - высокомерно заявила
миссис Моррисон.
- Готов поспорить, что этот сервант был когда-то божеством у индейских
сиу, - сказал я, глядя на резной инкрустированный буфет, который стоял в
прихожей. Нарисованная на нем корзина фруктов бросалась в глаза.
- Мэсон Сити, - мягко произнесла она. - Да, сэр, у нас там был отличный
дом, у меня и Джорджа. Там было лучше.
Я открыл дверь с сеткой, вышел и еще раз поблагодарил ее. Теперь она
уже улыбалась. Ее улыбка была так же остра, как и глаза.
- Получает заказные письма первого числа каждого месяца, - вдруг
сказала она.
Я повернулся и ждал. Миссис Моррисон приблизила лицо ко мне.
- Я вижу, как почтальон подходит к двери и она расписывается. Первого
числа каждого месяца. Она тогда одевается и уходит. Часами не приходит
домой, потом поет среди ночи. Иногда так громко, что я бы могла вызвать
полицию.
Я дотронулся до ее худой, злобной руки.
- Вы - одна из тысячи, миссис Моррисон, - сказал я, надел шляпу,
прикоснулся к ней, прощаясь, и ушел. На полпути к тротуару я вспомнил, что
завтра первое число, и вернулся назад. Старуха Моррисон все еще стояла за
сетчатой дверью, как за экраном.
- Завтра первое, - сказал я. - Первое апреля. Первое апреля - никому не
верю! Заметьте, пожалуйста, получит ли она завтра заказное письмо, миссис
Моррисон.
Ее глаза светились. Она начала смеяться высоким старушечьим смехом.
- Первое апреля - никому не верю, - хихикнула она, - может быть, она
его не получит.
Звук был похож на икоту курицы.
Никто не ответил на мой звонок и стук в дверь. Я попробовал снова.
Ничего. Наружная дверь с сеткой была на крючке. Входная дверь оказалась
незапертой. Я шагнул внутрь помещения.
Ничего не изменилось, даже запах джина. Никаких трупов, как полагал
Налти, после посещения Лосем этого дома нигде не валялось. Стакан так и
стоял на маленьком столике возле кресла, где вчера сидела миссис Флориан.
Радио было выключено. Я подошел к дивану и крякнул.
Никакого ответа. Потом мне показалось, что я слышу долгое дыхание
несчастного человека, почти стон. Я шмыгнул в коридор. Дверь в спальню
была приоткрыта, и стон исходил оттуда. Я сунул голову в дверь и
посмотрел.
Миссис Флориан была в постели. Она лежала на спине под стеганым
одеялом, натянутым до самого подбородка. Ее длинное желтое лицо было
расслаблено, почти мертвое. Грязные волосы были беспорядочно разбросаны по
подушке. С трудом открылись глаза и безразлично уставились на меня. В
комнате стоял тошнотворный запах сна, спиртного и грязной одежды.
Будильник за 69 центов тикал на облезлой, некогда серой тумбочке. Он тикал
так громко, что, казалось, стены должны вот-вот неминуемо разрушиться.
Ящик, из которого она доставала фотографии, был все еще открыт. Я сказал:
- Доброе утро, миссис Флориан. Вы больны?
Она с усилием разомкнула губы, подвигала ими немного, облизнулась и
пошевелила челюстью. Ее голос вышел изо рта, как звук заезженной
грампластинки. Ее глаза выражали то, что она меня узнала, но не
удовольствие.
- Вы его взяли?
- Лося?
- Да.
- Еще нет. Надеюсь, скоро.
Она закатила глаза и резко вернула их обратно, как будто пыталась снять
с них пелену.
- Вы должны запирать свой дом, - сказал я. - Он может вернуться.
- Вы думаете, я боюсь Лося, а?
- По крайней мере, вы так себя вели, когда я разговаривал с вами вчера.
Она задумалась. Размышление было для нее утомительным занятием.
- Принесли выпивку?
- Нет, я ничего не принес сегодня. У меня небольшие трудности с
деньгами.
- Джин - дешевка. Он как раз подходит.
- Я мог бы сходить за ним немного позже. Значит, вы не боитесь Лося?
- А зачем мне его бояться?
- Хорошо. А чего вы боитесь?
Свет появился в ее глазах, подержался немного и исчез снова.
- А, убирайся ты! От вас, фараонов, у меня болит задница.
Я ничего не сказал. Прислонившись к косяку, я взял сигарету, зажал ее
губами и попытался дернуть ею так, чтобы достать носа. Это труднее, чем
может показаться.
- Фараоны, - медленно выговорила она, как бы разговаривая с собой, -
никогда не схватят парня. У него есть деньги, друзья. Ты теряешь время,
фараон.
- Такая работа, - сказал я. - Где он может быть? В конце концов, он
просто защищался.
Она фыркнула и вытерла рот одеялом.
- Давай, напевай. Какой умница. Ничего у тебя не выйдет.
- Мне понравился Лось, - сказал я. Интерес замерцал в ее глазах.
- Ты знал его?
- Я был с ним вчера, когда он пришил негра на Сентрал.
Она открыла рот и расхохоталась так, что, казалось, у нее оторвется
голова, при этом издавая немного больше звуков, чем поджариваемый хлеб.
Слезы потекли по ее лицу.
- Большой сильный парень, - сказал я. - Очень хотел видеть Велму.
Она прикрыла глаза.
- А я думала, Велму ищут ее люди, - мягко сказала она.
человеком был Мэрриот?
- Я слабо его знал. Он казался женоподобным. Мне он не понравился.
- Был ли он привлекателен для женщин?
- Для определенного типа. Но не для всех.
- Похоже, он нравился миссис Грэйл. Она с ним проводила время.
- Она, возможно, проводила время с сотней мужчин. А сейчас осталось
мало шансов вернуть колье.
- Почему?
Я встал, подошел к стене и сильно хлопнул по ней ладонью.
Треск пишущей машинки на время прекратился, а потом опять возобновился.
Я посмотрел через открытое окно на шпиль между моим зданием и отелем Мэншн
Хауз. Запах из кофейного магазина был настолько сильным, что, казалось,
можно заваривать воздух. Я подошел к столу, поставил бутылку в ящик,
задвинул его и снова сел.
Я в восьмой или девятый раз закурил трубку и внимательно посмотрел
через пыльный стол на серьезное и честное личико мисс Риордан.
Блондинкам, стремящимся очаровать, цена пятачок за пучок, а ее лицо
могло бы покорить и вас. Я улыбнулся.
- Послушайте, Энн, убийство Мэрриота - глупая ошибка. Банда, взявшая
колье, никогда бы так не поступила. Вероятно, какой-то придурок, которого
они взяли а качестве носильщика или кого-то там еще, потерял голову.
Мэрриот сделал подозрительное движение, и какой-то подонок ударил его так
быстро, что остальные ничего не успели сделать. Мы столкнулись с
организованной группой, имеющей доступ к информации о драгоценностям и о
передвижениях женщин с ними. Они просят огромные выкупы и немного
торгуются. Но здесь убийство, которое не укладывается ни в какие рамки. Я
думаю, что, кто бы ни убил Мэрриота, он сам уже давно труп, с камнем,
привязанным к ногам, глубоко в Тихом океане. А нефриты или утонули вместе
с ним, или надолго припрятаны в надежном месте, может, на годы, пока они
не отважатся извлечь их на свет божий. Если банда большая, то она может
появиться и на другой стороне земли. Восемь тысяч, запрошенных ими,
кажутся мелочью по сравнению с ценностью колье, но его очень нелегко
продать. И одно я знаю наверняка: они никогда никого не хотели убивать.
Энн Риордан смотрела на меня с приоткрытым ртом и восторженным
выражением на лице, как будто смотрела на Далай Ламу.
Она медленно закрыла рот и кивнула.
- Вы просто великолепны, - мягко произнесла она, - но вы спятили.
Она встала и взяла сумку.
- Вы пойдете к ней или нет?
Рандэлл не может меня остановить, если это была ее инициатива, - был
мой ответ.
- О'кей. Я собираюсь встретиться еще с одним редактором светской
хроники и получить еще немного информации о Грэйлах. О ее любовных
похождениях. У нее ведь они были, не так ли?
Лицо, обрамленное золотыми волосами, было задумчиво.
- А у кого их не было? - пробормотал я.
- У меня. Никогда.
Я прикрыл рот рукой. Она резко взглянула на меня и пошла к выходу.
- Но вы еще кое о чем забыли, - сказал я вслед. Она остановилась и
обернулась.
- Что? - она смотрела на стол.
- Вы отлично знаете что.
Она вернулась к столу и нагнулась над ним с серьезным видом:
- Почему они убили человека, который убил Мэрриота, если они не
занимаются убийствами?
- Потому что этого типа могли бы взять, а он бы раскололся, когда б у
него забрали наркотики. Я имею в виду, что они не убили бы шантажируемого.
- А почему вы уверены, что убийца принимал наркотики?
- Я не уверен. Я сказал это к примеру. Хотя большинство этих подонков
принимает.
- О, - она выпрямилась, кивнула и заулыбалась. - Я думаю, вы имели в
виду это? - полезла в сумку и положила на стол пакетик.
Я взял его, стянул резинку и аккуратно развернул. На бумаге лежали три
длинные толстые папиросы. Я посмотрел на Энн и ничего не сказал.
- Я знаю, мне не следовало их брать, - сказала она, почти не дыша, - но
я знала, что они с травкой. Обычно они прибывают в Бэй Сити в простой
бумаге, а потом их упаковывают, как были упакованы эти. Я видела когда-то
несколько штук.
- Вам следовало бы взять и портсигар, - спокойно произнес я. - В нем
нашли пыль. А то, что он пуст, вызвало подозрения.
- Я не могла - вы были там. Я хотела взять, но не хватило храбрости.
Из-за портсигара у вас неприятности?
- Нет, - солгал я, - и не должно быть.
- Я так рада, - задумчиво сказала она.
- Почему вы их не выбросили?
С сумкой у бедра и абсурдом с широкими полями, который почти сполз на
один глаз, она долго думала, прежде чем ответить.
- Наверное, потому, что я дочь полицейского, - наконец промолвила она.
- Не следует выбрасывать вещественные доказательства, - ее улыбка была
слабой и виноватой, а щеки горели.
Я неопределенно пожал плечами.
- Ну, и... - слово повисло в воздухе, как дым в закрытой комнате. Ее
губы остались приоткрытыми. Я позволил слову повисеть еще. Краска на ее
лице сгустилась.
- Я очень прошу вас меня извинить. Мне не следовало бы этого делать.
Я и это оставил без внимания. Тогда она быстро подошла к двери и вышла.
Я ткнул пальцем одну из папирос, затем уложил их аккуратно рядком и
скрипнул стулом. Не следует выбрасывать вещественные доказательства.
Значит, это вещественные доказательства. Доказательства чего? Что человек
по случаю выкурил немного? Человек, в котором любое прикосновение экзотики
находило отклик. С другой стороны, много крутых парней курит марихуану,
также много музыкантов и старшеклассников, симпатичных девочек, которые
отчаялись в жизни. Американский гашиш. Трава, которая росла бы везде.
Сейчас запрещено законом ее выращивать. Это значит немало для такой
большой страны, как США. Я сидел и пыхтел трубкой, слушая, как стучит за
стеной машинка, проезжают машины по бульвару Голливуд и весна шуршит в
воздухе, как бумага по бетонному тротуару, подгоняемая ветром. На столе
лежали довольно крупные папиросы; марихуана грубого помола. Индийская
конопля. Американский гашиш. Доказательства. Боже, что за шляпы носят
женщины! Голова раскалывалась. Точно, я сошел с ума. Я достал перочинный
ножик, открыл маленькое острое лезвие, то, которым я не чистил трубку, и
взял одну из папирос. Что сделал бы эксперт в полиции? Разрезал бы
сигарету вдоль и, для начала, исследовал внутренности под микроскопом.
Вдруг обнаружил бы что-то необычное, Маловероятно, но чем черт не шутит,
эксперту за это платят. Одну папиросу я разрезал. Мундштук поддался с
трудом. О'кей, я парень крепкий, разрезал и его. Из мундштука я достал
свернутые в трубку кусочки плотной бумаги с напечатанными буквами. Я
пытался расположить их в порядке, но они скручивались и скользили по
столу, Затем взял другую папиросу и, прищурясь, посмотрел внутрь
мундштука. Тогда стал работать перочинным ножиком несколько иначе. Я начал
покалывать папиросу и нашел место, где начинался мундштук. Это было легко,
так как мундштук был тверже. Я осторожно отрезал его и еще более аккуратно
и неглубоко надрезал вдоль. Он раскрылся, и внутри оказался кусок
эластичной бумаги, на этот раз неповрежденной.
Я нежно развернул ее. Это была визитная карточка. Тонкая, почти белая,
с оттенком слоновой кости. На ней были напечатаны слова изящным тонким
шрифтом. В нижнем углу - номер телефона в Стиллвуд Хайтс. В нижнем углу -
надпись: "Консультации в назначенное время". В середине, немного крупнее,
но также сдержанно, напечатано: "Джул Амтор". Ниже помельче:
"Психотерапевт". Я взял третью папиросу. На этот раз с большими
трудностями вытянул карточку, ничего не разрезая То же самое! Осторожно
засунул визитку обратно в мундштук папиросы. Трубка потухла, я положил ее
в пепельницу и посмотрел на часы. Время не стоит. Я завернул две
разрезанные папиросы и разрезанную карточку в кусок оберточной бумаги,
целую же папиросу с карточкой внутри - в другой кусок бумаги и запер оба
пакетика в стол.
Я сидел и смотрел на визитку, оставшуюся на столе. На ней не было
адреса Три одинаковых визитки спрятаны в папиросы, вложенные в дешевую
японскую или китайскую сигаретницу! Товар под черепаховую кость стоит от
35 до 75 центов в любом восточном магазине, где японец с исключительной
вежливостью что-то шепелявит, сердечно улыбаясь вам, когда вы говорите,
что "Луна Арабик" пахнет, как девочки в номерах Сан-Франциско Сейди. И все
это в кармане мертвого человека, у которого была другая, очень дорогая
сигаретница с хорошими сигаретами, которые он действительно курил. Может
быть, папиросы ему вовсе не принадлежали. Он мог подобрать эту сигаретницу
в вестибюле гостиницы и забыть про нее, ни разу не заглянув внутрь. Джул
Амтор, психотерапевт. Психотерапевт! Да, да... - мои мысли стали
фокусироваться на незнакомом мне человеке. Зазвонил телефон, и я рассеянно
ответил. В голосе была холодная твердость полицейского, высоко ценившего
себя. Это был Рандэлл. Он не лаял. Это был ледяной тип.
- Итак, вы не знали эту девушку? Она подобрала вас на бульваре, а до
него вы дошли пешком? Прекрасная ложь, Марлоу.
- Может, у вас есть дочь и вам не хотелось бы, чтобы на нее бросались
из кустов газетные репортеры и совали в нос свои вспышки?
- Вы меня обманули.
- Только ради удовольствия.
В трубке ненадолго воцарилась тишина, он что-то решал.
- Ну что ж, ладно, - сказал он. - Я видел ее, она пришла и рассказала
всю историю. Она дочь уважаемого мной человека, как оказалось.
- Она рассказала вам, а вы ей.
- Я ей сообщил совсем немного, - холодно сказал он. - По одной простой
причине, по которой также звоню вам. Следствие должно вестись в полной
тайне. У нас есть шанс накрыть эту банду, и мы собираемся это сделать.
- О, утром у вас уже новая версия! Итак, групповое убийство?
Превосходно!
- Кстати, это была марихуана в той симпатичной коробочке с драконами.
Вы уверены, что он курил из нее?
- Абсолютно. В моем присутствии он не курил другие сигареты. Но он не
был все время со мной!
- Понятно. Что ж, на этом все. Запомните, что я сказал, вам сегодня
ночью. И не думайте об этом деле. От вас нам нужно только молчание.
Иначе... Он остановился. Я зевнул прямо в микрофон. - Я это слышал, - зло
сказал он. - Возможно, вы думаете, что это в моих силах. Одно неправильное
движение, и мы сажаем вас под замок как важного свидетеля.
- Вы имеете в виду, что в газетах об этом убийстве ничего не будет?
- Нет, они напечатают, что убили Мэрриота, и все. Что за этим кроется,
они не узнают.
- А также и вы, - сказал я.
- Я предупредил вас дважды, третьего раза не будет.
- Вы слишком много говорите, - сказал я, - для человека, у которого в
руках козыри. Слишком много.
Он не был удивлен. Он, конечно же, повесил трубку. О'кей, черт с ним,
пусть работает над этим. Я прошелся по кабинету, немного поостыл от звонка
Рандэлла и выпил глоточек виски. Машинально посмотрев на часы, я не
заметил, который час. Снова сел за стол. "Джул Амтор, психотерапевт.
Консультации только в назначенное время". Тогда вы дайте ему немного
времени и достаточно денег, и он вылечит вас от кузнечиковой чумы. Должно
быть, он эксперт по несостоявшейся любви, по женщинам, которые не хотят
спать в одиночестве, по шатающимся мальчикам и девочкам, не пишущим домой
и проживающим свои вещи. Иногда попадаются мужчины, большие сильные парни,
издающие в офисах львиный рык, а на самом деле - холодная каша под
жилеткой. Но в основном его клиентура, думалось, это женщины жирные с
затрудненным дыханием и тощие, сгорающие на глазах, мечтательные старухи и
закомплексованные молоденькие девушки, женщины всех размеров, форм и
возрастов, но с одним общим - деньгами. Богатые самки, которые тщательно
выверяют счета за молоко, платя ему без разговоров наличными. Тогда кто
он? Артист, распространитель слухов о себе или деловой парень, чьи визитки
были завернуты в папиросы с травкой, найденные у убитого человека? Но
визитки - это уже что-то. Я взял трубку и попросил оператора набрать номер
в Стиллвуд Хайтс.
Ответила женщина сухим, сиплым голосом с иностранным акцентом:
- Алло?
- Могу я поговорить с мистером Амтором?
- Ах, нет. Я сожалею. Я очень сожалею. Амтор никогда не говорит по
телефону. Я его секретарша. Ему что-нибудь передать?
- Какой у него адрес? Мне нужно с ним встретиться.
- Ах, вы хотите с ним проконсультироваться? Он будет очень рад. Но он
очень занят. Когда вы хотите увидеть его?
- Сейчас же, сегодня в любое время.
- Ах, - голос выражал сожаление, - это не получится. Возможно, на
следующей неделе. Я посмотрю в книге регистрации.
- Послушайте, - сказал я, - забудьте о книге. У вас есть карандаш?
- Ну конечно, он у меня есть. Я...
- Записывайте. Мое имя Филип Марлоу. Адрес - бульвар Голливуд, 615.
Телефон - Гленвью 7537, - я произнес по буквам трудные места и ждал.
- Да, мистер Марлоу, я записала.
- Я хочу видеть мистера Амтора по поводу человека по имени Мэрриот, -
это я тоже произнес по буквам. - Это очень срочно. Вопрос жизни и смерти.
Я хочу видеть его немедленно. Вам понятно?
- Вы говорите очень странно, - произнес голос с акцентом.
- Нет, - я взял аппарат и потряс его. - Со мной все в порядке. Я всегда
так разговариваю. Это очень странное дело. Мистер Амтор определенно
захочет увидеться со мной. Я - частный детектив и не хочу идти в полицию,
не встретившись с ним.
- Ах, - голос похолодел, как обед в кафетерии. - Вы из полиции, нет?
- Послушайте. - Я уже чувствовал раздражение, - я не из полиции. Я -
частный детектив. Сугубо между нами. Вы мне позвоните, нет? У вас есть мой
номер, да?
- Си, у меня есть телефон. Мистер Мэрриот - он болен?
- Ну, он не на ногах, - сказал я. - Так вы его знаете?
- Да нет. Вы сказали дело жизни и смерти. Амтор лечит многих людей...
- На этот раз он терпит неудачу, - сказал я. - Я буду ждать звонка.
Я повесил трубку и рванулся к бутылке. Я чувствовал себя пропущенным
через мясорубку.
Прошло десять минут. Зазвонил телефон:
- Амтор хочет видеть вас в 18 часов.
- Отлично. По какому адресу?
- Он пришлет машину, - холодно произнесли на том конце провода, и в
трубке щелкнуло. Я снова посмотрел на часы. Было уже поздновато для обеда.
Желудок жгло от последнего стакана виски. Я не хотел есть и закурил
сигарету. Дым от нее был не приятнее, чем дым тлеющей кухонной тряпки. Я
кивнул мистеру Рембранту, взял шляпу и вышел. Я был на полпути к лифту,
как вдруг меня осенило. Мысль стукнула меня в голову безо всякой причины и
неожиданно, как может стукнуть падающий кирпич.
Я остановился, прислонился к мраморной стене, провернул шляпу на голове
и внезапно рассмеялся. Девушка, проходившая мимо, осмотрела меня так, что
я подумал, не поехал ли у меня позвоночник, как чулок. Я помахал ей рукой,
вернулся в свой офис и сгреб телефон, позвонив своему знакомому,
работавшему в земельной компании.
- Можно ли найти полный индекс недвижимости только по адресу? - спросил
я.
- Конечно. У нас есть указатель. Какой адрес?
- 1644 Вест 54 Плейс. Я бы хотел что-нибудь узнать об условиях владения
этой собственностью.
- Я тебе перезвоню. Какой у тебя номер?
Он позвонил через три минуты.
- Бери карандаш, записывай. Участок 8, квартал П, добавлен к номеру 4
по шоссе Мейнвуд. Принадлежит Джесси Пирс Флориан, вдове.
- Ага. Ну и как у вдовы дела?
- Все в порядке. Никаких налоговых нарушений. Это собственность
доверительная. Есть акт оценки на 2600 долларов. Вполне обычно, хотя
немного завышено, но если учесть, что дом новый...
- Это очень старый дом и требует ремонта, - перебил я, - я считаю, что
за полторы тысячи можно все купить с потрохами.
- Тогда это становится интересным. Повторное финансирование проводилось
только четыре года назад.
- О'кей! Кто держатель? Компания вкладчиков?
- Нет. Частное лицо. Линдсей Мэрриот, холост. О'кей?
Потрясение было таким, что я забыл, кажется, поблагодарить друга. Я
сидел, отрешенно глядя на стену. Вдруг я почувствовал, что с желудком не
все в порядке. Я проголодался. Спустившись в кофейную Мэншн Хауз, я
пообедал, а потом забрал машину со стоянки.
Я поехал на юго-восток, в направлении к Вест 54 Плейс. На этот раз у
меня не было спиртного.
Квартал выглядел так же, как вчера. Улица была пуста, не считая
рефрижератора, двух "фордов" в проездах и маленького пылевого смерча,
направлявшегося в угол. Я медленно проехал мимо номера 1644, припарковался
немного дальше вчерашнего и изучил дома по обе стороны от меня. Я вернулся
назад и остановился перед номером 1644, глядя на солидную пальму и
грязно-коричневый, давно никем не поливавшийся клочок газона. Дом выглядел
пустым, но, возможно, это просто казалось. Одинокое кресло-качалка стояло
так же, как и вчера. На тротуаре валялась выброшенная газета. Я поднял ее,
хлопнул ею себя по ноге и тут заметил, как зашевелилась занавеска в окне
соседского дома.
Снова любопытная старушонка. Я зевнул и подвинул шляпу на лоб Острый
нос почти расплющился о стекло. Белые волосы, любопытные глаза. Я прошелся
по тротуару, глаза следили за мной. Я повернулся к дому, поднялся по
деревянным ступенькам и позвонил в дверь.
Она быстро распахнулась, как подпружиненная. Старуха была похожа на
высокую старую птицу с кроличьим подбородком. Вблизи было видно, что ее
глаза так же остры, как огни на спокойной воде. Я снял шляпу. Нас
разделяла только дверная москитная сетка.
- Это вы та леди, которая звонила в полицию по поводу миссис Флориан?
Она холодно оглядела меня, ничего не пропуская на мне, кажется, даже
заметила родинку на лопатке.
- Не скажу да, молодой человек, не скажу нет. А кто вы? - у нее был
высокий гнусавый голос.
- Я - детектив.
- Боже мой! Почему же вы сразу не сказали? Что она натворила на этот
раз? Я ничего не заметила, хотя не пропустила ни минуты. Я даже в магазин
не хожу. Генри ходит за меня. Поверите ли, оттуда не было ни звука.
Она открыла сетчатую дверь и пропустила меня внутрь. Пахло мебельным
лаком. В зале было много темной мебели, некогда, модной. Мы прошли в
комнату с хлопчатобумажными кружевными салфетками, приколотыми куда только
можно.
- Скажите, не видела ли я вас раньше? - вдруг спросила она с ноткой
подозрения в голосе. - Конечно же, видела. Вы тот человек, который...
- Да, верно. Но, тем не менее, я детектив. Кто такой Генри?
- О, это просто цветной мальчик, у меня на посылках. Ну, так что вам
надо, молодой человек? - она поправила красно-белый передник и уставилась
на меня глазами-бусинками, клацнув пару раз для практики искусственными
зубами.
- Приходили ли к вам вчера полицейские, после того как, они побывали у
миссис Флориан?
- Какие полицейские?
- Полицейские в форме, - терпеливо сказал я.
- Да, они были здесь с минуту. Они ничего не знают.
- Опишите мне большого человека, у которого был пистолет, из-за
которого вы позвонили.
Она описала его со всеми подробностями Это был Мэллой.
- На какой машине он приехал?
- На маленькой. Он с трудом в нее влезал.
- Это все, что вы можете сказать? Этот человек - убийца.
Ее рот выразил удивление, но глаза были довольны.
- Боже мой! Жаль, что я не могу вам вызвать машину, молодой человек. Я
никогда не разбиралась в них. Убийца, а? В этом городе у людей нет ни
одной спокойной минуты. Когда я приехала сюда двадцать два года назад, мы
почти не запирали дверей, а сейчас здесь полно гангстеров, полицейских,
политиканов, которые стреляют друг в друга из пулеметов, говорят, говорят.
Это отвратительно, молодой человек.
- Да. Что вы знаете о миссис Флориан?
Старуха поджала губы.
- Она - плохая соседка. Ее радио очень громко орет по ночам. И сама
поет. Она ни с кем не разговаривает, - старуха доверительно наклонилась ко
мне. - Я не уверена, но мне кажется, что она выпивает.
- У нее много посетителей?
- К ней вообще никто не ходит?
- Вы, очевидно, знаете, миссис эээ...
- Миссис Моррисон. Слава Богу, да. Что же мне еще делать, как не
смотреть в окно.
- Готов поспорить, что это очень весело. Миссис Флориан здесь давно
живет?
- Около десяти лет, полагаю. Когда-то у нее был муж, он мне не
нравился. Он умер, - она замолчала и подумала. - Я полагаю, что он умер
своей смертью, - добавила она. - Я никогда ничего другого не слышала.
- Он оставил ей денег?
Она принюхалась и отшатнулась.
- Вы пили спиртное, - ледяным тоном произнесла она.
- Мне только что вырвали зуб. Врач дал мне глоток прополоскать рот.
- Я не переношу спиртного.
- О, я тоже, разве только в медицинских целях.
- Я не переношу и в медицинских.
- Думаю, вы правы, - сказал я. - Он оставил ей денег? Ее муж?
- Я не знаю, - рот ее был размером со сливу и таким же гладким. Я
потерпел неудачу.
- Был ли у нее кто-нибудь после полицейских?
- Не видела.
- Большое вам спасибо, миссис Моррисон. Более не смею вас беспокоить.
Вы были очень добры и очень мне помогли.
Я вышел из комнаты и открыл дверь. Она пошла следом, хрипло кашлянула,
прочищая горло, и пару раз щелкнула зубами.
- По какому телефону мне звонить? - спросила она, немного смягчаясь.
- Университет 4-5000. Спросить лейтенанта Налти. На что она живет? На
пособие?
- Здесь по соседству никто не живет на пособия, - высокомерно заявила
миссис Моррисон.
- Готов поспорить, что этот сервант был когда-то божеством у индейских
сиу, - сказал я, глядя на резной инкрустированный буфет, который стоял в
прихожей. Нарисованная на нем корзина фруктов бросалась в глаза.
- Мэсон Сити, - мягко произнесла она. - Да, сэр, у нас там был отличный
дом, у меня и Джорджа. Там было лучше.
Я открыл дверь с сеткой, вышел и еще раз поблагодарил ее. Теперь она
уже улыбалась. Ее улыбка была так же остра, как и глаза.
- Получает заказные письма первого числа каждого месяца, - вдруг
сказала она.
Я повернулся и ждал. Миссис Моррисон приблизила лицо ко мне.
- Я вижу, как почтальон подходит к двери и она расписывается. Первого
числа каждого месяца. Она тогда одевается и уходит. Часами не приходит
домой, потом поет среди ночи. Иногда так громко, что я бы могла вызвать
полицию.
Я дотронулся до ее худой, злобной руки.
- Вы - одна из тысячи, миссис Моррисон, - сказал я, надел шляпу,
прикоснулся к ней, прощаясь, и ушел. На полпути к тротуару я вспомнил, что
завтра первое число, и вернулся назад. Старуха Моррисон все еще стояла за
сетчатой дверью, как за экраном.
- Завтра первое, - сказал я. - Первое апреля. Первое апреля - никому не
верю! Заметьте, пожалуйста, получит ли она завтра заказное письмо, миссис
Моррисон.
Ее глаза светились. Она начала смеяться высоким старушечьим смехом.
- Первое апреля - никому не верю, - хихикнула она, - может быть, она
его не получит.
Звук был похож на икоту курицы.
Никто не ответил на мой звонок и стук в дверь. Я попробовал снова.
Ничего. Наружная дверь с сеткой была на крючке. Входная дверь оказалась
незапертой. Я шагнул внутрь помещения.
Ничего не изменилось, даже запах джина. Никаких трупов, как полагал
Налти, после посещения Лосем этого дома нигде не валялось. Стакан так и
стоял на маленьком столике возле кресла, где вчера сидела миссис Флориан.
Радио было выключено. Я подошел к дивану и крякнул.
Никакого ответа. Потом мне показалось, что я слышу долгое дыхание
несчастного человека, почти стон. Я шмыгнул в коридор. Дверь в спальню
была приоткрыта, и стон исходил оттуда. Я сунул голову в дверь и
посмотрел.
Миссис Флориан была в постели. Она лежала на спине под стеганым
одеялом, натянутым до самого подбородка. Ее длинное желтое лицо было
расслаблено, почти мертвое. Грязные волосы были беспорядочно разбросаны по
подушке. С трудом открылись глаза и безразлично уставились на меня. В
комнате стоял тошнотворный запах сна, спиртного и грязной одежды.
Будильник за 69 центов тикал на облезлой, некогда серой тумбочке. Он тикал
так громко, что, казалось, стены должны вот-вот неминуемо разрушиться.
Ящик, из которого она доставала фотографии, был все еще открыт. Я сказал:
- Доброе утро, миссис Флориан. Вы больны?
Она с усилием разомкнула губы, подвигала ими немного, облизнулась и
пошевелила челюстью. Ее голос вышел изо рта, как звук заезженной
грампластинки. Ее глаза выражали то, что она меня узнала, но не
удовольствие.
- Вы его взяли?
- Лося?
- Да.
- Еще нет. Надеюсь, скоро.
Она закатила глаза и резко вернула их обратно, как будто пыталась снять
с них пелену.
- Вы должны запирать свой дом, - сказал я. - Он может вернуться.
- Вы думаете, я боюсь Лося, а?
- По крайней мере, вы так себя вели, когда я разговаривал с вами вчера.
Она задумалась. Размышление было для нее утомительным занятием.
- Принесли выпивку?
- Нет, я ничего не принес сегодня. У меня небольшие трудности с
деньгами.
- Джин - дешевка. Он как раз подходит.
- Я мог бы сходить за ним немного позже. Значит, вы не боитесь Лося?
- А зачем мне его бояться?
- Хорошо. А чего вы боитесь?
Свет появился в ее глазах, подержался немного и исчез снова.
- А, убирайся ты! От вас, фараонов, у меня болит задница.
Я ничего не сказал. Прислонившись к косяку, я взял сигарету, зажал ее
губами и попытался дернуть ею так, чтобы достать носа. Это труднее, чем
может показаться.
- Фараоны, - медленно выговорила она, как бы разговаривая с собой, -
никогда не схватят парня. У него есть деньги, друзья. Ты теряешь время,
фараон.
- Такая работа, - сказал я. - Где он может быть? В конце концов, он
просто защищался.
Она фыркнула и вытерла рот одеялом.
- Давай, напевай. Какой умница. Ничего у тебя не выйдет.
- Мне понравился Лось, - сказал я. Интерес замерцал в ее глазах.
- Ты знал его?
- Я был с ним вчера, когда он пришил негра на Сентрал.
Она открыла рот и расхохоталась так, что, казалось, у нее оторвется
голова, при этом издавая немного больше звуков, чем поджариваемый хлеб.
Слезы потекли по ее лицу.
- Большой сильный парень, - сказал я. - Очень хотел видеть Велму.
Она прикрыла глаза.
- А я думала, Велму ищут ее люди, - мягко сказала она.