-----------------------------------------------------------------------
Spellcheck by HarryFan
-----------------------------------------------------------------------
Это был один из смешанных кварталов на Сентрал Авеню, за которым
начинались кварталы уже сплошь негритянские. Я только что вышел из
небольшой, на три кресла, парикмахерской, где по предположению шефа моего
агентства мог работать Дмитриос Алеидис.
Дело для меня было плевое, так себе. Не дело, а дельце. Жена этого типа
заявила, что не пожалеет денег, лишь бы вернуть его домой. Сумму, правда,
назвала скромную. Я же так и не нашел парикмахера Алеидиса, и миссис
Алеидис так мне ничего и не заплатила.
Был теплый день конца марта, и я стоял возле парикмахерской, глядя
вверх на выпуклые неоновые буквы - "Флорианс". Так назывался магазин с
баром на втором этаже. На расстоянии футов десяти от меня стоял какой-то
человек и тоже глазел на эту вывеску. Потом, переведя взгляд на пыльные
окна, он не шевелился и на них взирал некоторое время с какой-то
восторженностью, словно эмигрант-рабочий, впервые увидевший статую
Свободы.
Человек был огромных размеров, но не более шести футов и пяти дюймов
ростом и, пожалуй, не шире, чем пивная бочка. Руки его свободно висели по
бокам в толстых пальцах дымилась забытая сигарета.
Проходившие мимо негры бросали на него быстрые, любопытные взгляды. Он
стоил этого. На нем были серые фланелевые широченные брюки, грубая
спортивная куртка серого цвета с мячами для гольфа вместо пуговиц,
коричневая рубашка, желтый галстук и из крокодиловой кожи туфли с белыми
вставками на носах. Из нагрудного кармана каскадом ниспадал платок такого
же ярко-желтого цвета, как и галстук. В довершение костюма на черной
кучерявой голове косо сидела изрядно потрепанная шляпа, за ленту которой
была заткнута пара разноцветных перьев, но они казались откровенно
лишними. Даже на Сентрал Авеню, видевшей самые экстравагантные наряды, он
выглядел настолько естественно, насколько естественен тарантул на
праздничном пироге.
Кожа его лица была бледна, и ему не мешало бы побриться. Маленькие уши
выглядели слишком изящными для человека таких размеров, а в глазах,
спрятавшихся под тяжелыми, почти сросшимися на широкой переносице бровями,
просматривался блеск, похожий на слезы, что часто встречается у сероглазых
людей. Он еще долго стоял неподвижно, как статуя.
Наконец, улыбнувшись, он не спеша прошел по тротуару к двустворчатой
двери, закрывавшей лестницу на второй этаж. Прежде чем толкнуть дверь, он
окинул улицу безразличным взглядом.
Если бы он был не таким громадным и не был так броско одет, я бы
подумал, что он собирается ограбить магазин. Но не в этой же одежде, не в
этой шляпе и не с таким же телосложением!
Он вошел в подъезд. Двери, совершив несколько колебаний, почти
возвратились на место, как вдруг резко распахнулись наружу, и что-то,
неопределенной тенью пролетев через тротуар, гулко приземлилось на асфальт
между двумя припаркованными машинами, издав высокий пронзительный вопль,
похожий на визг загнанной в угол крысы. В следующее мгновение оно медленно
поднялось, подобрало шляпу и нетвердо шагнуло на тротуар. "Оно" оказалось
худым, узкоплечим, смуглым юнцом в сиреневом костюме с гвоздикой в
петлице. У парня были блестящие гладко зачесанные назад иссиня-черные
волосы. Из открытого рта с минуту доносился жалобный вой. Затем он
небрежно надел шляпу и косолапо, бочком направился к стене. Заметив
рассеянно смотрящих на него людей, внезапно повернул и медленно поплелся
вдоль квартала.
Движение пешеходов возобновилось. Я подошел к подъезду. Происшедшее
меня не касалось, а поэтому я толкнул двери и заглянул вовнутрь. В тот же
момент из полумрака возникла рука, в которой я весь мог поместиться.
Ручища метнулась к моему плечу и, больно его сдавив, тут же втянула меня
через распахнувшиеся двери и поставила на нижнюю ступеньку лестницы.
Глубокий мягкий голос произнес:
- Здесь цветные, а? Я хочу знать, приятель.
Было темно и тихо. Лишь сверху доносились неясные звуки, но на лестнице
мы были одни. Большой человек торжествующе уставился на меня, продолжая
терзать мое бедное плечо.
- Одного цветного я только что вышвырнул, - сказал он. - Ты видел, как
я его вышвырнул?
И отпустил мое плечо. Кость, похоже, была цела, но рука онемела.
- Это такое место, - ответил я, потирая плечо. - А ты чего ожидал?
- Не говори так, приятель, - мягко, как тигр после сытного обеда,
мурлыкал огромный человек, - Велма всегда работала здесь. Маленькая Велма.
Он снова протянул руку к моему плечу. Я попытался увернуться, но он был
быстр, как кошка. Он начал "жевать" мои мышцы своими железными пальцами.
- Да, - повторил он, - маленькая Велма. - Я не видел ее восемь лет. Так
ты говоришь, что здесь сборище цветных?
Я пробурчал, что да.
Он поднял меня двумя ступеньками выше. Я пытался вывернуться, найти
пространство для локтя. Пистолета у меня не было. Для наблюдения за
Димитриосом Алеидисом он не требовался. Я сомневался и сейчас в его
пользе. Огромный человек запросто отобрал бы его у меня.
- Поднимись наверх и посмотри сам, - сказал я, пытаясь сдержать боль.
Он равнодушно посмотрел на меня грустными серыми глазами и оставил, в
который уже раз, мое плечо в покое.
- Со мной все в порядке, - сказал он. - Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь
ссорился со мной. Давай пойдем наверх и, может, чего-нибудь погрызем.
- Они тебя не обслужат. Я сказал тебе, здесь цветной притон.
- Я не видел Велму восемь лет, - сказал он печальным до жалости
голосом. - Восемь долгих лет прошло с тех пор, как мы попрощались. Она не
писала мне шесть. Но у нее, возможно, есть причины. Она красивая... Давай
мы с тобой пойдем наверх, а?
- Хорошо! - проорал я. - Я поднимусь с тобой. Только прекрати меня
носить. Дай мне идти самому. Я же в порядке! И уже совсем взрослый. В
ванную хожу один, и все такое. Не носи меня!
- Маленькая Велма работала здесь, - твердил он мягко.
Он меня совсем не слушал. И мы пошли вверх по лестнице. Плечо болело.
Шея взмокла.
Еще одни двустворчатые двери отделяли верх лестницы от того, что было
за ними. Большой человек легко толкнул их пальцами, и мы вошли в
помещение. Это была длинная узкая комната, не очень чистая, не очень
светлая, не очень бодрящая. В углу у кассового стола в конусе света
торговались и болтали негры. По правую сторону вдоль стены располагался
бар. Остальную часть комнаты занимали маленькие круглые столики. Было
несколько покупателей, мужчин и женщин. Все негры.
Болтовня у прилавка прекратилась. Наступила внезапная тишина, тяжелая,
как в, затонувшей лодке. На нас смотрело несколько пар коричневых глаз,
сидящих на лицах от серого до черного цвета. Головы посетителей
"Флорианса" медленно развернулись в нашу сторону, глаза, враждебно
сверкнув, уставились в зловещей тишине на представителей другой расы.
Грузный, толстошеий негр с розовыми подвязками на рукавах и
бело-розовыми подтяжками через широкую спину опирался о стойку бара. У
него на лбу было написано, что это вышибала. Он лениво повернулся и стал
смотреть на нас, облизывая широким языком толстые губы. Его лицо было
измочалено так, что казалось, по нему били всем, чем угодно, кроме,
пожалуй, ковша экскаватора. Оно было расплющено, избито, изрубцовано.
Этому лицу нечего было бояться. С ним было проделано все, до чего только
можно додуматься.
В коротких, вьющихся кольцами волосах проглядывала седина. Одно ухо без
мочки. Негр был высок и необъятен. Громадные тяжелые ноги выглядели
немного кривыми, что в общем-то необычно для негра. Он подвигал языком еще
немного, улыбнулся и, сдвинув с места свое тело, пошел к нам походкой
борца, слегка приседая. Большой человек молча ждал его.
Негр с розовыми подвязками на рукавах положил массивную коричневую руку
на грудь большого человека. Но там пятерня выглядела экзотической брошью.
Не более того. Большой человек не шелохнулся. Вышибала улыбнулся:
- Не для белых, братишка. Это для цветных. Сожалею.
Большой человек задвигал маленькими серыми печальными глазами,
осматривая комнату. Щеки его слегка порозовели.
- Слушайте внимательно, - зло и очень тихо сказал он. И возвысил голос:
- Внимательно! Где Велма? - спросил он у вышибалы.
Вышибала перестал улыбаться. Он изучал одежду большого человека, его
коричневую рубашку и желтый галстук, грубую куртку и белые мячики на ней.
Он поворачивал свою крупную голову и изучал все это под разными углами. Он
посмотрел вниз на крокодиловые туфли. Казалось, его это забавляет. И он
деликатно, но посмеивается над увиденным. Мне стало его немного жаль. Но
негр снова вежливо заговорил:
- Ты говоришь, Велма? Нет здесь Велмы, братишка. Ни выпивки, ни
девочек, ничего. Проваливай, приятель, проваливай!
- Велма здесь работала! - настаивал большой человек. Он произносил это
точно во сне или как будто был один в лесу, где собирал фиалки. Я полез за
платком, чтобы вытереть вспотевшую шею.
Вышибала неожиданно рассмеялся.
- Конечно, - сказал он, бросая быстрый взгляд через плечо на свою
публику. - Велма здесь работала. Но Велма не работает здесь больше. Она
уволилась. Давай, давай!
- Было бы неплохо, если бы ты убрал свою чертову пятерню с моей
рубашки, - сказал большой человек.
Вышибала нахмурился. Он не привык, чтобы с ним здесь так разговаривали.
Он убрал руку с рубашки и словно удвоил ее, сжав в кулак, по размеру и
цвету похожий на баклажан. Очевидно, он должен был принять во внимание то,
что публика ценила его именно за крутые меры. Он принял это во внимание и
совершил ошибку.
Сильно и коротко выбросив кулак внезапным локтевым рывком, он ударил
большого человека сбоку в челюсть. Легкий вздох прошелся по комнате.
Это был хороший удар с резким поворотом тела. Чувствовалось, что
человек, который его провел, имел богатый опыт. Однако большой человек
сдвинул голову не более, чем на дюйм. Он даже не пытался блокировать удар.
Он принял его равнодушно, слегка встряхнулся и схватил вышибалу за горло.
Вышибала попытался стукнуть его коленом в пах. Большой человек согнул
вышибалу, перевернул его и правой рукой схватил за пояс. Пояс лопнул, как
жилка в руках мясника. Тогда большой человек поднял вышибалу на огромных
ручищах и швырнул его через комнату. Три человека успели отскочить с
дороги. Вышибала перелетел через стол и с таким треском врезался в
плинтус, что этот грохот, должно быть, слышали в Денвере. Вышибала
судорожно подергал ногами и затих.
- Некоторые парни, - сказал большой человек, - имеют неверное
представление о том, когда показывать свою силу, - он повернулся ко мне. -
Да-а, - сказал он. - Давай-ка забросим чего-нибудь в клюв.
Мы подошли к стойке. Покупатели, по одному, по двое стали беззвучно,
как тени на траве, дрейфовать по полу через дверь к лестнице. Они даже
придерживали створки дверей, чтобы те не ходили туда-сюда.
Мы облокотились о стойку.
- Лимонный коктейль, - сказал большой человек. - Заказывай и ты.
- Мне тоже сауэр, - сказал я.
Большой человек вылакал коктейль с безразличным видом. Он важно
посмотрел на бармена, худого, озабоченного негра в белой куртке. Бармен
двигался так, как будто ноги ему причиняли лишь неприятности.
- Ты знаешь, где Велма?
- Вы говорите Велма? - захныкал бармен. - Я ее здесь не видел в
последнее время. Это точно.
- Сколько ты здесь?
- Сейчас прикину, - положил полотенце, наморщил лоб и начал считать на
пальцах. - Около десяти месяцев. Нет, я полагаю, около года. Около.
- Да сообразишь ты, наконец, сколько? - перебил большой человек.
Бармен вытаращил глаза, и его кадык затрепыхался, как обезглавленный
цыпленок.
- Сколько времени этому цветному курятнику? Ну, сколько? - угрюмо
настаивал большой человек.
- Что вы говорите?
Большой человек выставил кулак, в котором стакан полностью исчез из
виду.
- Пять лет, по крайней мере, - сказал я. - Этот парень скорее всего
ничего не знает о белой девушке по имени Велма. Да и никто здесь не знает.
Большой человек посмотрел на меня так, как будто я только что вылупился
из яйца. Коктейль не улучшил его настроения, а тем более его характер.
- Какого черта ты всовываешь свою морду в разговор? - спросил он меня.
Я улыбнулся, изобразив широкую теплую дружескую улыбку:
- Я - парень, с которым ты сюда пришел. Помнишь?
Он ухмыльнулся ровной ухмылкой без смысла.
- Лимонный коктейль! - сказал он бармену. - Взбивай так, чтобы
вывалились все блохи из твоих штанов. Работай!
Бармен засуетился, вращая глазами.
Я повернулся спиной к стойке и оглядел комнату. Сейчас она была пуста,
если не считать большого человека, бармена и меня, а также вышибалу,
распластавшегося у стены. Он шевелился. Преодолевая боль, медленно, с
усилием двигался - полез вдоль плинтуса, как муха с одним крылом. Он
двигался позади столов, внезапно постаревший, внезапно разочаровавшийся,
усталый человек. Бармен поставил еще два сауэра. Я повернулся к стойке.
Большой человек бросил беглый взгляд на ползущего вышибалу и более не
обращал на него внимания.
- Здесь ничего не осталось от кабачка, - пожаловался он. - Здесь были
небольшая сцена и оркестр и очаровательные комнатки, где парень мог
развлечься. Здесь пела Велма. Она была рыжеволосой. Соблазнительна, как
кружевные панталоны. Мы должны были пожениться, когда на меня повесили
дело.
Я взялся за второй сауэр. Мне стало надоедать это приключение.
- Какое дело? - спросил я.
- Где, ты думаешь, я был восемь лет?
- Ловил бабочек.
Он ткнул себя в грудь указательным пальцем, похожим на банан.
- Мэллой мое имя. Меня звали "Лось Мэллой" из-за моих габаритов. Дело о
банке Грейтбенд. Сорок кусков. Сольная работа. Это ведь что-то?
- А теперь ты собираешься их потратить?
Он впервые посмотрел на меня острым взглядом. Позади нас раздался шум.
Это вышибала встал на ноги. Слегка покачиваясь, сделал шаг, другой. Взялся
за ручку двери, темневшей за прилавком у кассового стола. Открыл дверь и
как провалился за нее. Дверь захлопнулась, щелкнул замок.
- Куда это он? - на сей раз настороженно поинтересовался Лось Мэллой.
Бегающие глаза бармена с трудом сфокусировались на двери, через которую
проковылял вышибала.
- Это... Это офис мистера Монтгомери, сэр. Он - хозяин. У него там
офис.
- Он, наверное, знает про Велму, - сказал большой человек. Он выпил
залпом свою порцию. - Пусть пораскинет мозгами. Еще два стакана того же!
Большой человек медленно пересек комнату легкой от коктейля походкой,
без забот об окружающем мире. Его огромная спина закрыла дверь. Дверь
оказалась запертой. Мэллой потряс ее, и кусок панели отлетел в сторону,
дверь открылась. Он прошел в офис хозяина "Флорианса", аккуратно прикрыв
за собой дверь. Наступила тишина, я смотрел на бармена. Бармен смотрел на
меня. Его взгляд стал задумчивым. Он полировал тряпкой прилавок, опершись
на него свободной рукой, и вздыхал.
Я потянулся через стойку и взял бармена за руку. Она была тонкой,
хрупкой.
Стараясь улыбнуться, я спросил:
- Что у тебя там, за прилавком, дружище?
От волнения он облизывал губы и ничего не говорил. Потное лицо
сделалось мрачным.
- Это крутой парень, - сказал я. - И от выпивки он становится
неудержимым. Он ищет девушку, которую знал когда-то. Раньше здесь было
белое заведение. Понял?
Бармен продолжал облизывать губы.
- Он был очень далеко долгое время, - сказал я. - Восемь лет. Кажется,
он не осознает, как это долго, хотя, я полагаю, это для него полжизни. Он
думает, что люди должны знать, где его девочка. Понял?
Бармен медленно сказал:
- Я думал, ты с ним.
- Мне никто не мог помочь. Он задал вопрос там, внизу, а за ответом
притащил меня сюда. Я никогда не видел его раньше. Так что у тебя там, за
прилавком?
- Есть обрез, - выдохнул бармен.
- Тес. Это незаконно, - прошептал я. - Послушай, мы - вместе. Есть
что-нибудь еще?
- Есть револьвер, - сказал бармен. - В коробке из-под сигар. Отпусти
мою руку!
- Это хорошо, - сказал я. Оказывается, я в течение разговора держал его
за руку. - Теперь отодвинься немного в сторону. Еще не время вытягивать
артиллерию.
- Ты говоришь, - хмыкнул бармен. - Говоришь...
Он замолк. Его глаза вновь бешено завращались. Голова странно
задергалась.
Из-за темной двери донесся глухой короткий звук. Может быть, это
хлопнула дверь. Но я не думал, что это так. Бармен, похоже, тоже не думал,
что это дверь.
Мы замерли, прислушиваясь. Никаких звуков! Я быстро рванулся к концу
прилавка. Поздно!
Дверь с треском распахнулась, и вошел Лось Мэллой. Он застыл у кассы,
ноги, как деревья, вросли в пол, на побледневшем лице непонятная гримаса,
похожая на ухмылку, а может, на оскал.
Армейский кольт 45 калибра выглядел игрушкой в его руке.
- Не пытайтесь баловаться, - сказал он спокойно, по-домашнему. -
Заморозьте руки на стойке.
Бармен и я положили руки на стойку.
Лось Мэллой пошарил взглядом по комнате и, бесшумно передвигая ноги,
пересек ее поперек. Теперь он выглядел человеком, способным взять банк
одной левой даже в этой кричащей одежде.
Вот он подошел к стойке.
- Подыми руки, черномазый! - сказал он почти нежно. Бармен высоко
поднял руки. Большой человек шагнул мне за спину и тщательно прощупал
одежду левой рукой. Его дыхание обжигало мне шею. Потом оно отдалилось. И
я услышал: - Мистер Монтгомери не знал, где Велма. Он пытался объяснить
мне это.
Я осторожно повернулся и посмотрел на Мэллоя. Его тяжелая рука
поглаживала пистолет.
- Да, - сказал он, - ты знаешь меня. Ты не забудешь меня, приятель.
Скажи этим придуркам, чтоб не теряли нюха.
Он потряс пистолетом.
- Ну, пока, гнилушки. Мне надо поймать машину.
И пошел к выходу.
- Ты не заплатил за выпивку, - сказал я.
Он остановился, посмотрел на меня, прищурив левый глаз, словно целясь.
- Я не собираюсь вымогать, но, может, у тебя что-нибудь найдется, -
сказал Мэллой и проскользнул через двустворчатые двери. Его шаги зазвучали
отдаленно. Он спускался вниз по лестнице.
Бармен стоял, ссутулившись. Я перепрыгнул за стойку бара и оттолкнул
его. Обрезанное ружье, укрытое полотенцем, лежало на полке под стойкой. За
ним была сигарная коробка. В коробке - автоматический пистолет 38 калибра.
Я взял и то и другое. Бармен прижался спиной к бутылкам, стоявшим рядами
на полках.
Я прошел к распахнутой двери, что рядом с кассовым столом. За дверью
был слабо освещенный коридор. Вышибала растянулся на полу без сознания, с
ножом, зажатым в руке. Я нагнулся, высвободил нож из ослабевшей безвольной
ладони и отбросил его подальше. Вышибала тяжело дышал.
Я перешагнул через него и открыл дверь с надписью "Офис". В кабинете
возле окна стоял большой обшарпанный стол. В кресле неестественно ровно
сидел человек. Голова его была так сильно запрокинута назад, что нос
указывал на верхнюю часть окна. Ящик письменного стола был выдвинут. В нем
виднелась газета с масляным пятном посередине. Вероятно, отсюда взяли
пистолет. Идея показалась бы хорошей, однако поза мистера Монтгомери
доказывала, что она была неверна.
На столе стоял телефон. Я положил обрез, подошел к двери, чтобы
запереть ее, прежде чем позвонить в полицию. Я чувствовал, что так
безопаснее, да и мистер Монтгомери, кажется, не возражал.
Когда на лестнице раздались шаги ребят из патрульной службы, вышибала и
бармен исчезли, и на месте происшествия я оказался единственным
свидетелем.
Дело к расследованию взял человек по имени Налти, брюзга с узким ртом и
длинными руками, которые во время нашего разговора он держал сложенными на
коленях. Лейтенант Налти - следователь, приписанный к подразделению 77-й
улицы. Мы беседовали в пустой комнате: два столика у противоположных стен
- вся его мебель. Пространство между столами позволяло передвигаться по
комнате, правда, если два человека не пытались ходить одновременно.
Грязный коричневый линолеум покрывал пол, запах старых окурков висел в
воздухе.
Рубашка Налти была изрядно потертой, а рукава куртки подвернуты на
запястьях. Он выглядел достаточно бедным, чтобы казаться честным, однако
он не выглядел человеком, способным разобраться с Лосем.
Он зажег половину сигары и швырнул спичку на пол, где уже валялась
дюжина их с обгорелыми головками. Огорченно сказал:
- Еще одного черного пришили. А мне теперь возись! Вот чего я стою
после 18 лет работы в полицейском управлении. Как зацепить убийцу? Ни
фотографии, ни даже четырех строк в разделе "Разыскивается"!
Я ничего не сказал. Он взял мою визитку, повертел перед носом и швырнул
обратно.
- Филип Марлоу, частный детектив. Один из тех парней, а? Господи, ты
выглядишь вполне круто. Что ты делал все это время?
- Какое время?
- Все, все время, пока Мэллой сворачивал шею этому черномазому.
- О, это произошло в другой комнате, - сказал я. - И Мэллой не сообщил
мне, что свернет кому-нибудь шею.
- Давай, давай издевайся, - огорченно сказал Налти. - Еще один шутник
нашелся. А что еще делать? Бедный Налти! Давай, запусти в меня еще парочку
острот. Если надо посмеяться - Налти к вашим услугам.
- Я не пытаюсь подшучивать, - сказал я. - Все именно так и происходило.
- О, конечно, - сказал Налти через пелену табачного дыма. - Это я был
там и все видел, не так ли? У тебя не было револьвера?
- Не для этой работы.
- А для какой?
- Я искал парикмахера, который сбежал от жены. Она считала, что его
можно было бы уговорить вернуться домой.
- Ты говоришь о черном?
- Нет, тот грек.
- О'кей, - сказал Налти и плюнул в мусорную корзину. - О'кей! А потом
ты встретил этого верзилу.
- Я уже рассказал. Я случайно там оказался. Я же по глупости сунул нос,
чтобы выяснить, в чем дело. А он втащил меня на лестницу.
- Он угрожал тебе оружием?
- Нет, тогда у него его еще не было. По крайней мере, он не показывал.
Вероятно, он отобрал револьвер у Монтгомери. Он просто поднял меня и
втащил.
- Не знаю, - сказал Налти. - Кажется, он поднял тебя слишком легко.
- О'кей! - теперь уже сказал я. - Зачем спорить? Я видел этого парня, а
ты нет. Он может тебя или меня вместо наручных часов носить. Я не знал,
что он убил кого-то перед тем, как уйти. Я слышал выстрел, но думал, что
кто-то испугался и выпалил в Мэллоя, а Мэллой у того отобрал пушку.
- А почему тебе в голову пришла именно эта мысль? - почти вежливо
спросил Налти. - Он ведь и банк брал с пушкой, не так ли?
- Не в такой одежде ходят убивать. Нет, нет, только не в этом наряде.
Он искал Велму, девушку, которую близко знал до того как его посадили за
банк. Она работала во "Флориансе" или как он там назывался раньше, когда
был для белых. Да вы, лейтенант, возьмете его!
- Конечно, - сказал Налти. - С такими-то размерами и в таком наряде!
Легко схватим.
- Возможно, у него есть другой костюм, - предположил я, - и машина, и
укрытие, и друзья, и деньги. Но вы возьмете его.
Налти снова сплюнул в корзину.
- Я возьму его, - сказал он, - когда у меня вырастут новые зубы.
Сколько ребят дали на это дело? Одного! Послушай, ну почему? И почему в
газетах не отводят места для наших объявлений?
- Может, этого Мэллоя отпустили под честное слово, - сказал я. -
Ниточка, но проследить не мешало бы. Только обращайтесь с ним
повнимательнее, иначе он вырубит парочку твоих патрульных. Вот тогда,
может, и напечатают в газетах.
- В таком случае у меня больше дел не будет, подамся в безработные, -
усмехнулся Налти.
Зазвонил телефон. Налти ответил и печально заулыбался. Положив трубку,
быстро записал что-то в настольный блокнот. В его глазах был слабый свет,
как свет из глубины пыльного коридора.
- Черт, они нашли. Звонили из архива. Нашли его пальчики, фотографии и
все такое. Господи, это уже что-то. Боже мой, вот это человек! Шесть с
половиной футов, двести шестьдесят четыре фунта без галстука! Да, это
парень! Ладно, черт с ним. Они обещали о нем передать сейчас по радио.
Возможно, в конце списка угнанных автомобилей. Делать нечего, будем ждать,
- он бросил сигару в пепельницу.
- Попытайтесь найти Велму, - сказал я. - Мэллой будет искать ее. С нее
же все и началось. Поговорите с ней.
- Ты и займись девицей, - посоветовал Налти. - Я не был в
увеселительных заведениях двадцать лет.
- О'кей, - сказал я, встал и направился к двери.
- Эй, минутку! - крикнул Налти. - Я пошутил. Ты ведь не очень занят, не
так ли?
Я остановился, разминая сигарету, смотрел на него и ждал.
- Я думаю, у тебя есть время последить за этой дамой? Ты подал неплохую
мысль. И должен выяснить кое-что.
- А что это мне дает?
Он печально развел руками. Его улыбка была хитра, как сломанная
мышеловка.
- Ты бывал в переделках? Не говори нет. От наших ребят я слышал
обратное. И думаю, тебе не повредит напарник.
- Но что мне-то хорошего от того?
- Послушай, - настаивал Налти. - Я обычный парень. Но любой парень из
нашего департамента может сделать тебе много хорошего.
- Платите деньгами или дружеской любовью?
- Никаких денег, - нахмурился Налти, наморщив грустный желтый нос. -
Мне хочется немного доверия. Жить стало тяжелей. Я не забуду этого,
приятель. Никогда.
Я взглянул на часы.
- О'кей! Договорились. Если я теперь о чем и буду думать, то только о
твоих проблемах. Когда принесут фото Лося, я его опознаю. Но это уже будет
после обеда.
Мы пожали друг другу руки, я пошел через холл, выкрашенный в грязные
тона, и спустился по лестнице к фасаду здания, где стояла моя машина.
Прошло два часа с тех пор, как Лось Мэллой ушел из "Флорианса" с
армейским кольтом в руке. Я пообедал в аптеке, купил пинту виски и поехал
на восток к Сентрал Авеню, на Сентрал повернул на север. У меня было
предчувствие, такое же неясное, как волны тепла, пляшущие над тротуаром.
Spellcheck by HarryFan
-----------------------------------------------------------------------
Это был один из смешанных кварталов на Сентрал Авеню, за которым
начинались кварталы уже сплошь негритянские. Я только что вышел из
небольшой, на три кресла, парикмахерской, где по предположению шефа моего
агентства мог работать Дмитриос Алеидис.
Дело для меня было плевое, так себе. Не дело, а дельце. Жена этого типа
заявила, что не пожалеет денег, лишь бы вернуть его домой. Сумму, правда,
назвала скромную. Я же так и не нашел парикмахера Алеидиса, и миссис
Алеидис так мне ничего и не заплатила.
Был теплый день конца марта, и я стоял возле парикмахерской, глядя
вверх на выпуклые неоновые буквы - "Флорианс". Так назывался магазин с
баром на втором этаже. На расстоянии футов десяти от меня стоял какой-то
человек и тоже глазел на эту вывеску. Потом, переведя взгляд на пыльные
окна, он не шевелился и на них взирал некоторое время с какой-то
восторженностью, словно эмигрант-рабочий, впервые увидевший статую
Свободы.
Человек был огромных размеров, но не более шести футов и пяти дюймов
ростом и, пожалуй, не шире, чем пивная бочка. Руки его свободно висели по
бокам в толстых пальцах дымилась забытая сигарета.
Проходившие мимо негры бросали на него быстрые, любопытные взгляды. Он
стоил этого. На нем были серые фланелевые широченные брюки, грубая
спортивная куртка серого цвета с мячами для гольфа вместо пуговиц,
коричневая рубашка, желтый галстук и из крокодиловой кожи туфли с белыми
вставками на носах. Из нагрудного кармана каскадом ниспадал платок такого
же ярко-желтого цвета, как и галстук. В довершение костюма на черной
кучерявой голове косо сидела изрядно потрепанная шляпа, за ленту которой
была заткнута пара разноцветных перьев, но они казались откровенно
лишними. Даже на Сентрал Авеню, видевшей самые экстравагантные наряды, он
выглядел настолько естественно, насколько естественен тарантул на
праздничном пироге.
Кожа его лица была бледна, и ему не мешало бы побриться. Маленькие уши
выглядели слишком изящными для человека таких размеров, а в глазах,
спрятавшихся под тяжелыми, почти сросшимися на широкой переносице бровями,
просматривался блеск, похожий на слезы, что часто встречается у сероглазых
людей. Он еще долго стоял неподвижно, как статуя.
Наконец, улыбнувшись, он не спеша прошел по тротуару к двустворчатой
двери, закрывавшей лестницу на второй этаж. Прежде чем толкнуть дверь, он
окинул улицу безразличным взглядом.
Если бы он был не таким громадным и не был так броско одет, я бы
подумал, что он собирается ограбить магазин. Но не в этой же одежде, не в
этой шляпе и не с таким же телосложением!
Он вошел в подъезд. Двери, совершив несколько колебаний, почти
возвратились на место, как вдруг резко распахнулись наружу, и что-то,
неопределенной тенью пролетев через тротуар, гулко приземлилось на асфальт
между двумя припаркованными машинами, издав высокий пронзительный вопль,
похожий на визг загнанной в угол крысы. В следующее мгновение оно медленно
поднялось, подобрало шляпу и нетвердо шагнуло на тротуар. "Оно" оказалось
худым, узкоплечим, смуглым юнцом в сиреневом костюме с гвоздикой в
петлице. У парня были блестящие гладко зачесанные назад иссиня-черные
волосы. Из открытого рта с минуту доносился жалобный вой. Затем он
небрежно надел шляпу и косолапо, бочком направился к стене. Заметив
рассеянно смотрящих на него людей, внезапно повернул и медленно поплелся
вдоль квартала.
Движение пешеходов возобновилось. Я подошел к подъезду. Происшедшее
меня не касалось, а поэтому я толкнул двери и заглянул вовнутрь. В тот же
момент из полумрака возникла рука, в которой я весь мог поместиться.
Ручища метнулась к моему плечу и, больно его сдавив, тут же втянула меня
через распахнувшиеся двери и поставила на нижнюю ступеньку лестницы.
Глубокий мягкий голос произнес:
- Здесь цветные, а? Я хочу знать, приятель.
Было темно и тихо. Лишь сверху доносились неясные звуки, но на лестнице
мы были одни. Большой человек торжествующе уставился на меня, продолжая
терзать мое бедное плечо.
- Одного цветного я только что вышвырнул, - сказал он. - Ты видел, как
я его вышвырнул?
И отпустил мое плечо. Кость, похоже, была цела, но рука онемела.
- Это такое место, - ответил я, потирая плечо. - А ты чего ожидал?
- Не говори так, приятель, - мягко, как тигр после сытного обеда,
мурлыкал огромный человек, - Велма всегда работала здесь. Маленькая Велма.
Он снова протянул руку к моему плечу. Я попытался увернуться, но он был
быстр, как кошка. Он начал "жевать" мои мышцы своими железными пальцами.
- Да, - повторил он, - маленькая Велма. - Я не видел ее восемь лет. Так
ты говоришь, что здесь сборище цветных?
Я пробурчал, что да.
Он поднял меня двумя ступеньками выше. Я пытался вывернуться, найти
пространство для локтя. Пистолета у меня не было. Для наблюдения за
Димитриосом Алеидисом он не требовался. Я сомневался и сейчас в его
пользе. Огромный человек запросто отобрал бы его у меня.
- Поднимись наверх и посмотри сам, - сказал я, пытаясь сдержать боль.
Он равнодушно посмотрел на меня грустными серыми глазами и оставил, в
который уже раз, мое плечо в покое.
- Со мной все в порядке, - сказал он. - Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь
ссорился со мной. Давай пойдем наверх и, может, чего-нибудь погрызем.
- Они тебя не обслужат. Я сказал тебе, здесь цветной притон.
- Я не видел Велму восемь лет, - сказал он печальным до жалости
голосом. - Восемь долгих лет прошло с тех пор, как мы попрощались. Она не
писала мне шесть. Но у нее, возможно, есть причины. Она красивая... Давай
мы с тобой пойдем наверх, а?
- Хорошо! - проорал я. - Я поднимусь с тобой. Только прекрати меня
носить. Дай мне идти самому. Я же в порядке! И уже совсем взрослый. В
ванную хожу один, и все такое. Не носи меня!
- Маленькая Велма работала здесь, - твердил он мягко.
Он меня совсем не слушал. И мы пошли вверх по лестнице. Плечо болело.
Шея взмокла.
Еще одни двустворчатые двери отделяли верх лестницы от того, что было
за ними. Большой человек легко толкнул их пальцами, и мы вошли в
помещение. Это была длинная узкая комната, не очень чистая, не очень
светлая, не очень бодрящая. В углу у кассового стола в конусе света
торговались и болтали негры. По правую сторону вдоль стены располагался
бар. Остальную часть комнаты занимали маленькие круглые столики. Было
несколько покупателей, мужчин и женщин. Все негры.
Болтовня у прилавка прекратилась. Наступила внезапная тишина, тяжелая,
как в, затонувшей лодке. На нас смотрело несколько пар коричневых глаз,
сидящих на лицах от серого до черного цвета. Головы посетителей
"Флорианса" медленно развернулись в нашу сторону, глаза, враждебно
сверкнув, уставились в зловещей тишине на представителей другой расы.
Грузный, толстошеий негр с розовыми подвязками на рукавах и
бело-розовыми подтяжками через широкую спину опирался о стойку бара. У
него на лбу было написано, что это вышибала. Он лениво повернулся и стал
смотреть на нас, облизывая широким языком толстые губы. Его лицо было
измочалено так, что казалось, по нему били всем, чем угодно, кроме,
пожалуй, ковша экскаватора. Оно было расплющено, избито, изрубцовано.
Этому лицу нечего было бояться. С ним было проделано все, до чего только
можно додуматься.
В коротких, вьющихся кольцами волосах проглядывала седина. Одно ухо без
мочки. Негр был высок и необъятен. Громадные тяжелые ноги выглядели
немного кривыми, что в общем-то необычно для негра. Он подвигал языком еще
немного, улыбнулся и, сдвинув с места свое тело, пошел к нам походкой
борца, слегка приседая. Большой человек молча ждал его.
Негр с розовыми подвязками на рукавах положил массивную коричневую руку
на грудь большого человека. Но там пятерня выглядела экзотической брошью.
Не более того. Большой человек не шелохнулся. Вышибала улыбнулся:
- Не для белых, братишка. Это для цветных. Сожалею.
Большой человек задвигал маленькими серыми печальными глазами,
осматривая комнату. Щеки его слегка порозовели.
- Слушайте внимательно, - зло и очень тихо сказал он. И возвысил голос:
- Внимательно! Где Велма? - спросил он у вышибалы.
Вышибала перестал улыбаться. Он изучал одежду большого человека, его
коричневую рубашку и желтый галстук, грубую куртку и белые мячики на ней.
Он поворачивал свою крупную голову и изучал все это под разными углами. Он
посмотрел вниз на крокодиловые туфли. Казалось, его это забавляет. И он
деликатно, но посмеивается над увиденным. Мне стало его немного жаль. Но
негр снова вежливо заговорил:
- Ты говоришь, Велма? Нет здесь Велмы, братишка. Ни выпивки, ни
девочек, ничего. Проваливай, приятель, проваливай!
- Велма здесь работала! - настаивал большой человек. Он произносил это
точно во сне или как будто был один в лесу, где собирал фиалки. Я полез за
платком, чтобы вытереть вспотевшую шею.
Вышибала неожиданно рассмеялся.
- Конечно, - сказал он, бросая быстрый взгляд через плечо на свою
публику. - Велма здесь работала. Но Велма не работает здесь больше. Она
уволилась. Давай, давай!
- Было бы неплохо, если бы ты убрал свою чертову пятерню с моей
рубашки, - сказал большой человек.
Вышибала нахмурился. Он не привык, чтобы с ним здесь так разговаривали.
Он убрал руку с рубашки и словно удвоил ее, сжав в кулак, по размеру и
цвету похожий на баклажан. Очевидно, он должен был принять во внимание то,
что публика ценила его именно за крутые меры. Он принял это во внимание и
совершил ошибку.
Сильно и коротко выбросив кулак внезапным локтевым рывком, он ударил
большого человека сбоку в челюсть. Легкий вздох прошелся по комнате.
Это был хороший удар с резким поворотом тела. Чувствовалось, что
человек, который его провел, имел богатый опыт. Однако большой человек
сдвинул голову не более, чем на дюйм. Он даже не пытался блокировать удар.
Он принял его равнодушно, слегка встряхнулся и схватил вышибалу за горло.
Вышибала попытался стукнуть его коленом в пах. Большой человек согнул
вышибалу, перевернул его и правой рукой схватил за пояс. Пояс лопнул, как
жилка в руках мясника. Тогда большой человек поднял вышибалу на огромных
ручищах и швырнул его через комнату. Три человека успели отскочить с
дороги. Вышибала перелетел через стол и с таким треском врезался в
плинтус, что этот грохот, должно быть, слышали в Денвере. Вышибала
судорожно подергал ногами и затих.
- Некоторые парни, - сказал большой человек, - имеют неверное
представление о том, когда показывать свою силу, - он повернулся ко мне. -
Да-а, - сказал он. - Давай-ка забросим чего-нибудь в клюв.
Мы подошли к стойке. Покупатели, по одному, по двое стали беззвучно,
как тени на траве, дрейфовать по полу через дверь к лестнице. Они даже
придерживали створки дверей, чтобы те не ходили туда-сюда.
Мы облокотились о стойку.
- Лимонный коктейль, - сказал большой человек. - Заказывай и ты.
- Мне тоже сауэр, - сказал я.
Большой человек вылакал коктейль с безразличным видом. Он важно
посмотрел на бармена, худого, озабоченного негра в белой куртке. Бармен
двигался так, как будто ноги ему причиняли лишь неприятности.
- Ты знаешь, где Велма?
- Вы говорите Велма? - захныкал бармен. - Я ее здесь не видел в
последнее время. Это точно.
- Сколько ты здесь?
- Сейчас прикину, - положил полотенце, наморщил лоб и начал считать на
пальцах. - Около десяти месяцев. Нет, я полагаю, около года. Около.
- Да сообразишь ты, наконец, сколько? - перебил большой человек.
Бармен вытаращил глаза, и его кадык затрепыхался, как обезглавленный
цыпленок.
- Сколько времени этому цветному курятнику? Ну, сколько? - угрюмо
настаивал большой человек.
- Что вы говорите?
Большой человек выставил кулак, в котором стакан полностью исчез из
виду.
- Пять лет, по крайней мере, - сказал я. - Этот парень скорее всего
ничего не знает о белой девушке по имени Велма. Да и никто здесь не знает.
Большой человек посмотрел на меня так, как будто я только что вылупился
из яйца. Коктейль не улучшил его настроения, а тем более его характер.
- Какого черта ты всовываешь свою морду в разговор? - спросил он меня.
Я улыбнулся, изобразив широкую теплую дружескую улыбку:
- Я - парень, с которым ты сюда пришел. Помнишь?
Он ухмыльнулся ровной ухмылкой без смысла.
- Лимонный коктейль! - сказал он бармену. - Взбивай так, чтобы
вывалились все блохи из твоих штанов. Работай!
Бармен засуетился, вращая глазами.
Я повернулся спиной к стойке и оглядел комнату. Сейчас она была пуста,
если не считать большого человека, бармена и меня, а также вышибалу,
распластавшегося у стены. Он шевелился. Преодолевая боль, медленно, с
усилием двигался - полез вдоль плинтуса, как муха с одним крылом. Он
двигался позади столов, внезапно постаревший, внезапно разочаровавшийся,
усталый человек. Бармен поставил еще два сауэра. Я повернулся к стойке.
Большой человек бросил беглый взгляд на ползущего вышибалу и более не
обращал на него внимания.
- Здесь ничего не осталось от кабачка, - пожаловался он. - Здесь были
небольшая сцена и оркестр и очаровательные комнатки, где парень мог
развлечься. Здесь пела Велма. Она была рыжеволосой. Соблазнительна, как
кружевные панталоны. Мы должны были пожениться, когда на меня повесили
дело.
Я взялся за второй сауэр. Мне стало надоедать это приключение.
- Какое дело? - спросил я.
- Где, ты думаешь, я был восемь лет?
- Ловил бабочек.
Он ткнул себя в грудь указательным пальцем, похожим на банан.
- Мэллой мое имя. Меня звали "Лось Мэллой" из-за моих габаритов. Дело о
банке Грейтбенд. Сорок кусков. Сольная работа. Это ведь что-то?
- А теперь ты собираешься их потратить?
Он впервые посмотрел на меня острым взглядом. Позади нас раздался шум.
Это вышибала встал на ноги. Слегка покачиваясь, сделал шаг, другой. Взялся
за ручку двери, темневшей за прилавком у кассового стола. Открыл дверь и
как провалился за нее. Дверь захлопнулась, щелкнул замок.
- Куда это он? - на сей раз настороженно поинтересовался Лось Мэллой.
Бегающие глаза бармена с трудом сфокусировались на двери, через которую
проковылял вышибала.
- Это... Это офис мистера Монтгомери, сэр. Он - хозяин. У него там
офис.
- Он, наверное, знает про Велму, - сказал большой человек. Он выпил
залпом свою порцию. - Пусть пораскинет мозгами. Еще два стакана того же!
Большой человек медленно пересек комнату легкой от коктейля походкой,
без забот об окружающем мире. Его огромная спина закрыла дверь. Дверь
оказалась запертой. Мэллой потряс ее, и кусок панели отлетел в сторону,
дверь открылась. Он прошел в офис хозяина "Флорианса", аккуратно прикрыв
за собой дверь. Наступила тишина, я смотрел на бармена. Бармен смотрел на
меня. Его взгляд стал задумчивым. Он полировал тряпкой прилавок, опершись
на него свободной рукой, и вздыхал.
Я потянулся через стойку и взял бармена за руку. Она была тонкой,
хрупкой.
Стараясь улыбнуться, я спросил:
- Что у тебя там, за прилавком, дружище?
От волнения он облизывал губы и ничего не говорил. Потное лицо
сделалось мрачным.
- Это крутой парень, - сказал я. - И от выпивки он становится
неудержимым. Он ищет девушку, которую знал когда-то. Раньше здесь было
белое заведение. Понял?
Бармен продолжал облизывать губы.
- Он был очень далеко долгое время, - сказал я. - Восемь лет. Кажется,
он не осознает, как это долго, хотя, я полагаю, это для него полжизни. Он
думает, что люди должны знать, где его девочка. Понял?
Бармен медленно сказал:
- Я думал, ты с ним.
- Мне никто не мог помочь. Он задал вопрос там, внизу, а за ответом
притащил меня сюда. Я никогда не видел его раньше. Так что у тебя там, за
прилавком?
- Есть обрез, - выдохнул бармен.
- Тес. Это незаконно, - прошептал я. - Послушай, мы - вместе. Есть
что-нибудь еще?
- Есть револьвер, - сказал бармен. - В коробке из-под сигар. Отпусти
мою руку!
- Это хорошо, - сказал я. Оказывается, я в течение разговора держал его
за руку. - Теперь отодвинься немного в сторону. Еще не время вытягивать
артиллерию.
- Ты говоришь, - хмыкнул бармен. - Говоришь...
Он замолк. Его глаза вновь бешено завращались. Голова странно
задергалась.
Из-за темной двери донесся глухой короткий звук. Может быть, это
хлопнула дверь. Но я не думал, что это так. Бармен, похоже, тоже не думал,
что это дверь.
Мы замерли, прислушиваясь. Никаких звуков! Я быстро рванулся к концу
прилавка. Поздно!
Дверь с треском распахнулась, и вошел Лось Мэллой. Он застыл у кассы,
ноги, как деревья, вросли в пол, на побледневшем лице непонятная гримаса,
похожая на ухмылку, а может, на оскал.
Армейский кольт 45 калибра выглядел игрушкой в его руке.
- Не пытайтесь баловаться, - сказал он спокойно, по-домашнему. -
Заморозьте руки на стойке.
Бармен и я положили руки на стойку.
Лось Мэллой пошарил взглядом по комнате и, бесшумно передвигая ноги,
пересек ее поперек. Теперь он выглядел человеком, способным взять банк
одной левой даже в этой кричащей одежде.
Вот он подошел к стойке.
- Подыми руки, черномазый! - сказал он почти нежно. Бармен высоко
поднял руки. Большой человек шагнул мне за спину и тщательно прощупал
одежду левой рукой. Его дыхание обжигало мне шею. Потом оно отдалилось. И
я услышал: - Мистер Монтгомери не знал, где Велма. Он пытался объяснить
мне это.
Я осторожно повернулся и посмотрел на Мэллоя. Его тяжелая рука
поглаживала пистолет.
- Да, - сказал он, - ты знаешь меня. Ты не забудешь меня, приятель.
Скажи этим придуркам, чтоб не теряли нюха.
Он потряс пистолетом.
- Ну, пока, гнилушки. Мне надо поймать машину.
И пошел к выходу.
- Ты не заплатил за выпивку, - сказал я.
Он остановился, посмотрел на меня, прищурив левый глаз, словно целясь.
- Я не собираюсь вымогать, но, может, у тебя что-нибудь найдется, -
сказал Мэллой и проскользнул через двустворчатые двери. Его шаги зазвучали
отдаленно. Он спускался вниз по лестнице.
Бармен стоял, ссутулившись. Я перепрыгнул за стойку бара и оттолкнул
его. Обрезанное ружье, укрытое полотенцем, лежало на полке под стойкой. За
ним была сигарная коробка. В коробке - автоматический пистолет 38 калибра.
Я взял и то и другое. Бармен прижался спиной к бутылкам, стоявшим рядами
на полках.
Я прошел к распахнутой двери, что рядом с кассовым столом. За дверью
был слабо освещенный коридор. Вышибала растянулся на полу без сознания, с
ножом, зажатым в руке. Я нагнулся, высвободил нож из ослабевшей безвольной
ладони и отбросил его подальше. Вышибала тяжело дышал.
Я перешагнул через него и открыл дверь с надписью "Офис". В кабинете
возле окна стоял большой обшарпанный стол. В кресле неестественно ровно
сидел человек. Голова его была так сильно запрокинута назад, что нос
указывал на верхнюю часть окна. Ящик письменного стола был выдвинут. В нем
виднелась газета с масляным пятном посередине. Вероятно, отсюда взяли
пистолет. Идея показалась бы хорошей, однако поза мистера Монтгомери
доказывала, что она была неверна.
На столе стоял телефон. Я положил обрез, подошел к двери, чтобы
запереть ее, прежде чем позвонить в полицию. Я чувствовал, что так
безопаснее, да и мистер Монтгомери, кажется, не возражал.
Когда на лестнице раздались шаги ребят из патрульной службы, вышибала и
бармен исчезли, и на месте происшествия я оказался единственным
свидетелем.
Дело к расследованию взял человек по имени Налти, брюзга с узким ртом и
длинными руками, которые во время нашего разговора он держал сложенными на
коленях. Лейтенант Налти - следователь, приписанный к подразделению 77-й
улицы. Мы беседовали в пустой комнате: два столика у противоположных стен
- вся его мебель. Пространство между столами позволяло передвигаться по
комнате, правда, если два человека не пытались ходить одновременно.
Грязный коричневый линолеум покрывал пол, запах старых окурков висел в
воздухе.
Рубашка Налти была изрядно потертой, а рукава куртки подвернуты на
запястьях. Он выглядел достаточно бедным, чтобы казаться честным, однако
он не выглядел человеком, способным разобраться с Лосем.
Он зажег половину сигары и швырнул спичку на пол, где уже валялась
дюжина их с обгорелыми головками. Огорченно сказал:
- Еще одного черного пришили. А мне теперь возись! Вот чего я стою
после 18 лет работы в полицейском управлении. Как зацепить убийцу? Ни
фотографии, ни даже четырех строк в разделе "Разыскивается"!
Я ничего не сказал. Он взял мою визитку, повертел перед носом и швырнул
обратно.
- Филип Марлоу, частный детектив. Один из тех парней, а? Господи, ты
выглядишь вполне круто. Что ты делал все это время?
- Какое время?
- Все, все время, пока Мэллой сворачивал шею этому черномазому.
- О, это произошло в другой комнате, - сказал я. - И Мэллой не сообщил
мне, что свернет кому-нибудь шею.
- Давай, давай издевайся, - огорченно сказал Налти. - Еще один шутник
нашелся. А что еще делать? Бедный Налти! Давай, запусти в меня еще парочку
острот. Если надо посмеяться - Налти к вашим услугам.
- Я не пытаюсь подшучивать, - сказал я. - Все именно так и происходило.
- О, конечно, - сказал Налти через пелену табачного дыма. - Это я был
там и все видел, не так ли? У тебя не было револьвера?
- Не для этой работы.
- А для какой?
- Я искал парикмахера, который сбежал от жены. Она считала, что его
можно было бы уговорить вернуться домой.
- Ты говоришь о черном?
- Нет, тот грек.
- О'кей, - сказал Налти и плюнул в мусорную корзину. - О'кей! А потом
ты встретил этого верзилу.
- Я уже рассказал. Я случайно там оказался. Я же по глупости сунул нос,
чтобы выяснить, в чем дело. А он втащил меня на лестницу.
- Он угрожал тебе оружием?
- Нет, тогда у него его еще не было. По крайней мере, он не показывал.
Вероятно, он отобрал револьвер у Монтгомери. Он просто поднял меня и
втащил.
- Не знаю, - сказал Налти. - Кажется, он поднял тебя слишком легко.
- О'кей! - теперь уже сказал я. - Зачем спорить? Я видел этого парня, а
ты нет. Он может тебя или меня вместо наручных часов носить. Я не знал,
что он убил кого-то перед тем, как уйти. Я слышал выстрел, но думал, что
кто-то испугался и выпалил в Мэллоя, а Мэллой у того отобрал пушку.
- А почему тебе в голову пришла именно эта мысль? - почти вежливо
спросил Налти. - Он ведь и банк брал с пушкой, не так ли?
- Не в такой одежде ходят убивать. Нет, нет, только не в этом наряде.
Он искал Велму, девушку, которую близко знал до того как его посадили за
банк. Она работала во "Флориансе" или как он там назывался раньше, когда
был для белых. Да вы, лейтенант, возьмете его!
- Конечно, - сказал Налти. - С такими-то размерами и в таком наряде!
Легко схватим.
- Возможно, у него есть другой костюм, - предположил я, - и машина, и
укрытие, и друзья, и деньги. Но вы возьмете его.
Налти снова сплюнул в корзину.
- Я возьму его, - сказал он, - когда у меня вырастут новые зубы.
Сколько ребят дали на это дело? Одного! Послушай, ну почему? И почему в
газетах не отводят места для наших объявлений?
- Может, этого Мэллоя отпустили под честное слово, - сказал я. -
Ниточка, но проследить не мешало бы. Только обращайтесь с ним
повнимательнее, иначе он вырубит парочку твоих патрульных. Вот тогда,
может, и напечатают в газетах.
- В таком случае у меня больше дел не будет, подамся в безработные, -
усмехнулся Налти.
Зазвонил телефон. Налти ответил и печально заулыбался. Положив трубку,
быстро записал что-то в настольный блокнот. В его глазах был слабый свет,
как свет из глубины пыльного коридора.
- Черт, они нашли. Звонили из архива. Нашли его пальчики, фотографии и
все такое. Господи, это уже что-то. Боже мой, вот это человек! Шесть с
половиной футов, двести шестьдесят четыре фунта без галстука! Да, это
парень! Ладно, черт с ним. Они обещали о нем передать сейчас по радио.
Возможно, в конце списка угнанных автомобилей. Делать нечего, будем ждать,
- он бросил сигару в пепельницу.
- Попытайтесь найти Велму, - сказал я. - Мэллой будет искать ее. С нее
же все и началось. Поговорите с ней.
- Ты и займись девицей, - посоветовал Налти. - Я не был в
увеселительных заведениях двадцать лет.
- О'кей, - сказал я, встал и направился к двери.
- Эй, минутку! - крикнул Налти. - Я пошутил. Ты ведь не очень занят, не
так ли?
Я остановился, разминая сигарету, смотрел на него и ждал.
- Я думаю, у тебя есть время последить за этой дамой? Ты подал неплохую
мысль. И должен выяснить кое-что.
- А что это мне дает?
Он печально развел руками. Его улыбка была хитра, как сломанная
мышеловка.
- Ты бывал в переделках? Не говори нет. От наших ребят я слышал
обратное. И думаю, тебе не повредит напарник.
- Но что мне-то хорошего от того?
- Послушай, - настаивал Налти. - Я обычный парень. Но любой парень из
нашего департамента может сделать тебе много хорошего.
- Платите деньгами или дружеской любовью?
- Никаких денег, - нахмурился Налти, наморщив грустный желтый нос. -
Мне хочется немного доверия. Жить стало тяжелей. Я не забуду этого,
приятель. Никогда.
Я взглянул на часы.
- О'кей! Договорились. Если я теперь о чем и буду думать, то только о
твоих проблемах. Когда принесут фото Лося, я его опознаю. Но это уже будет
после обеда.
Мы пожали друг другу руки, я пошел через холл, выкрашенный в грязные
тона, и спустился по лестнице к фасаду здания, где стояла моя машина.
Прошло два часа с тех пор, как Лось Мэллой ушел из "Флорианса" с
армейским кольтом в руке. Я пообедал в аптеке, купил пинту виски и поехал
на восток к Сентрал Авеню, на Сентрал повернул на север. У меня было
предчувствие, такое же неясное, как волны тепла, пляшущие над тротуаром.