- Похоже, он славный парень, - сказал я, по-прежнему глядя на руку с пистолетом: ни малейшей дрожи.
   Долорес презрительно рассмеялась.
   - Конечно. Потому он и есть то, что он есть. Ты считаешь себя твердым, амиго. Но по сравнению со Стилгрейвом ты - тюфяк.
   Она опустила пистолет, та было самое время броситься на нее. Но я по-прежнему не двигался.
   - Он убил добрую дюжину людей, - сказала Долорес. - Каждого с улыбкой. Я знаю его давно. Еще по Кливленду.
   - Убивал пешнями? - спросил я.
   - Если я дам тебе пистолет, ты убьешь его?
   - А ты поверишь, если я пообещаю сделать это?
   - Да.
   Со склона донесся шум машины. Но он казался далеким, как Марс, и бессмысленным, как крики обезьян в бразильских джунглях. Ко мне он не имел ни малейшего отношения.
   - Убью, если буду вынужден, - сказал я.
   И подобрался, готовясь к прыжку.
   - Доброй ночи, амиго. Я ношу черное, потому что красивая, порочная - и пропащая:
   Долорес протянула мне пистолет. Я взял. И стоял с ним в руке. С минуту никто из нас не двигался и не произносил ни слова. Потом она улыбнулась, тряхнула головой и вскочила в машину. Завела мотор, захлопнула дверцу. И, не трогаясь с места, глядела на меня. Теперь на ее лице была улыбка.
   - Я хорошо сыграла свою роль, правда? - негромко сказала она.
   Затем машина резко рванула назад, зашуршав шинами по асфальту. Вспыхнули фары. "Меркьюри" развернулся и промчался мимо олеандрового куста. Фары свернули налево, на частную дорогу. Свет их скрылся за деревьями, а шум двигателя заглушил протяжный писк древесных лягушек. Потом стало совершенно тихо. И светила только старая, усталая луна.
   Я вынул из пистолета обойму. Семь патронов. И один в патроннике. До полного комплекта недоставало двух. Я понюхал дуло. После последней чистки из пистолета стреляли. Может быть, дважды.
   Вставив обойму, я положил пистолет на ладонь. Белая костяная рукоятка. Тридцать второй калибр.
   В Оррина Квеста стреляли дважды. Те две гильзы, что я подобрал с пола в той комнате, были тридцать второго калибра.
   А накануне, в номере 332 отеля "Ван Нуйс", прячущая лицо под полотенцем блондинка угрожала мне пистолетом тридцать второго калибра, у которого тоже была белая костяная рукоятка.
   Из-за таких совпадений можно навоображать слишком много. А можно и слишком мало.
   27
   Я бесшумно подошел к гаражу и попытался открыть одну из двух широких створок ворот. Ручек на них не было, следовательно, управлялись они выключателем. Я посветил тонким лучом фонарика на дверную коробку, но ничего не обнаружил.
   Оставив поиски, я подошел к ящикам с мусором. Деревянные ступени вели ко входу для слуг. На то, что эта дверь будет отперта для моего удобства, я не надеялся. Под крыльцом находилась еще одна дверь. Она оказалась не запертой. За ней было темно и пахло эвкалиптовыми дровами. Я прикрыл ее за собой и снова включил фонарик. В углу была лестница, рядом с ней что-то, похожее на кухонный лифт. Как он управлялся - неизвестно. Я пошел вверх по ступеням.
   В отдалении что-то загудело. Я остановился. Гудение стихло. Я возобновил подъем. Гудение не возобновилось. Лестница вывела меня к двери без ручки, и я включил фонарик. Опять то же самое.
   Однако не сей раз я нашел выключатель. Он представлял собой вделанную в косяк продолговатую пластинку. К ней прикасалось множество грязных рук. Я нажал ее, и запор со щелчком открылся. Дверь я отворил бережно, словно впервые принимающий ребенка молодой врач.
   За дверью находилась кухня. Сквозь просветы в ставнях на белый угол печки и никелированную сковородку, стоявшую на ней, падали лунные лучи. Кухня была просторной, как танцевальный зал. Открытый проем вел в до потолка выложенную кафелем буфетную. Раковина, встроенный в стену громадный холодильник, множество электрических автоматов для сбивания коктейлей. Выбирай себе отраву, нажимай кнопку, и, четыре дня спустя, очнешься в больничной палате на покрытом резиной столе.
   Из буфетной обычная дверь вела в темную столовую, оттуда - на застекленную веранду, на которую лунный свет лился, словно вода в шлюзы плотины.
   Устланный ковровой дорожкой коридор вел неизвестно куда. Еще один прямоугольный проем. От него в темноту, поднимаясь туда, где, очевидно, были стеклянные кирпичи и мерцала нержавеющая сталь, уходила прямая лестница.
   Наконец я оказался, как следовало полагать, в гостиной. Окна были занавешены, стояла темнота, но чувствовалось, что комната большая. Темень была непроглядной. Затаив дыхание, я прислушался: вдруг из темноты за мной следят тигры. Или неподвижно стоящие и неслышно дышащие ртом ребята с большими пистолетами. Конечно же, здесь никого и ничего нет, просто не там, где нужно, разыгралось воображение.
   Я бесшумно подошел к стене и попытался нащупать выключатель освещения. Выключатели есть всюду. У всех. Обычно справа при входе. Ты входишь в темную комнату и включаешь свет. Ладно, Марлоу, это у тебя выключатель в положенном месте и на положенной высоте. А тут по-другому. Дом этот не такой, как все. Здесь особые способы открывать двери и включать освещение. Может, на сей раз требуется что-то из ряда вон выходящее, например, пропеть "ля" выше "си", или же наступить на плоскую кнопку под ковром, или просто сказать "Да будет свет"; микрофон уловит эти слова, превратит звуковые колебания в легкий электрический импульс, трансформатор усилит его, и бесшумный ртутный выключатель сработает.
   В тот вечер я был душевным человеком. Ищущим общества в потемках и готовым заплатить за него большую цену. "Люгер" же под мышкой и пистолет тридцать второго калибра в руке делали меня опасным, до зубов вооруженным Марлоу, парнем из Цианидного ущелья.
   Разжав губы, я громко произнес:
   - Привет, привет. Нужен здесь кому-нибудь детектив?
   Никакого ответа, даже ничего похожего на эхо. Мой голос упал в тишину, как усталая голова на взбитую подушку.
   И тут за карнизом, огибающим эту огромную комнату, стал разгораться янтарный свет. Очень медленно, как в театре, регулируемый реостатом. Окна были занавешены толстыми шторами абрикосового цвета.
   Стены тоже абрикосового цвета. В дальнем конце комнаты - стоящий чуть наискосок рядом со входом в буфетную бар. Альков с маленькими столиками и мягкими сиденьями. Напольные лампы, мягкие кресла, вмещающие двоих, прочие атрибуты гостиной - и длинные застеленные столы посередине.
   Ребята с дорожного поста оказались в общем-то правы. Однако в Этом притоне не было ни малейшего признака жизни. Он был безлюден. Почти безлюден. Не совсем безлюден.
   Прислонясь сбоку к большому креслу, в зале стояла блондинка в светло-коричневом манто. Руки она держала в карманах. Волосы ее были небрежно взбиты, а лицо не было мертвенно-бледным лишь потому, что не был белым свет.
   - Не нужно приветов, - произнесла она безжизненным голосом. - Вы опять явились слишком поздно.
   - Поздно для чего?
   Я направился к ней. Приближаться к этой женщине всегда было приятно. Даже теперь, даже в этом слишком уж тихом доме.
   - Оказывается, вы сообразительны, - сказала она. - Вот уж не думала. Как это вы сумели войти в дом? Вы... - голос ее оборвался. - Мне надо выпить, - произнесла она после напряженной паузы. - А то свалюсь, чего доброго.
   - Прекрасное манто. - Я подошел к ней. Протянув руку, коснулся его. Мисс Уэлд не шевельнулась. Она то и дело сжимала губы, чтобы унять их дрожь.
   - Каменная куница, - прошептала она. - Сорок тысяч долларов. Взято напрокат для участия в этом фильме.
   - Действие происходит здесь? - Я обвел рукой комнату.
   - Этот фильм кладет конец всем фильмам - для меня. Мне... мне очень нужно выпить. Если я попытаюсь идти... - ее ясный голос превратился в шепот и затих. Веки трепетали.
   - Падайте, падайте в обморок, - предложил я. - Подхвачу на первом же отскоке от пола.
   Мисс Уэлд попыталась улыбнуться и, изо всех сил стараясь не упасть, сжала губы.
   - Почему я появился слишком поздно? Поздно для чего?
   - Чтобы получить пулю.
   - Ерунда, я весь вечер был наготове. Меня привезла мисс Гонсалес.
   - Знаю.
   Я снова коснулся манто. Приятно касаться вещи, стоящей сорок тысяч долларов, пусть даже она взята напрокат.
   - Долорес будет ужасно разочарована, - сказала мисс Уэлд. Вокруг губ у нее разлилась бледность.
   - Нет.
   - Она послала вас на верную смерть - как и Стейна.
   - Возможно, поначалу и хотела послать. Но передумала.
   Мисс Уэлд засмеялась. Это был глупый, вымученный смешок: так, пытаясь важничать на чаепитии в игорной комнате, смеется ребенок.
   - Вы умеете привлекать женщин, - прошептала она. - Как вам это удается, черт возьми? С помощью дурманящих сигарет? Не одеждой ведь, не деньгами, не личным обаянием. Его у вас просто нет. Вы не особенно молоды, не особенно красивы. Лучшие ваши дни уже позади, и...
   Язык ее работал все быстрее, словно мотор с испорченным клапаном. Наконец она затараторила. Потом умолкла, в изнеможении вздохнула и, подогнув колени, рухнула прямо мне на руки.
   Если она разыграла это, то разыграла превосходно. Будь у меня пистолеты даже во всех девяти карманах, проку от них было бы не больше, чем от розовых свечек на торте ко дню рождения.
   Однако ничего не последовало. На меня не уставился никакой крутой тип с пистолетом. Никакой Стилгрейв не улыбнулся мне легкой, сухой, отчужденной улыбкой убийцы. За моей спиной не послышалось никаких крадущихся шагов.
   Мисс Уэлд висела у меня на руках, вялая, как мокрое чайное полотенце, не такая тяжелая, как Оррин Квест, потому что была не такой безжизненной, но все же от ее тяжести у меня заныли подколенные сухожилия. Когда я запрокинул лежащую у меня на груди голову Мэвис, глаза ее были закрыты. Дыхания не было слышно, разжатые губы слегка посинели.
   Я подхватил ее Правой рукой под колени, поднес к золотистой кушетке и уложил там. Потом распрямился и пошел к бару. На его углу я нашел телефон, но не смог найти путь к бутылкам, поэтому пришлось махнуть через стойку. Я взял симпатичную бутылку с серебристо-синей этикеткой. Пробка была воткнута неплотно. Я налил в первый попавшийся бокал темного, крепкого коньяка и, прихватив бутылку, перемахнул обратно.
   Мисс Уэлд лежала в той же позе, но глаза ее были открыты.
   - Сможете удержать бокал?
   С моей легкой помощью она справилась с этой операцией. Выпила коньяк и прижала край бокала к губам, словно унимая их дрожь. Я смотрел, как запотевает от ее дыхания стекло. На губах Мэвис появилась легкая улыбка.
   - Холодно, - сказала она.
   И, свесив ноги, поставила ступни на пол.
   - Еще. - Она протянула бокал. Я налил ей. - А где ваш?
   - Не пью. Мне и без того не дают упасть духом.
   Выпив вторую порцию, она содрогнулась. Но синева с ее губ исчезла, хотя они и не стали слишком уж красными. В уголках рта резче обозначились легкие морщинки.
   - Кто же это не дает?
   - Целое сонмище женщин: они виснут у меня на шее, падают в обморок, требуют, чтобы я поцеловал их, и все такое прочее. Два дня напролет, хоть я всего лишь старая развалина без яхты.
   - Без яхты, - повторила мисс Уэлд. - Мне трудно это представить. Я выросла в богатстве.
   - Да, - кивнул я. - Родилась с "кадиллаком" во рту. И я могу догадаться, где.
   Глаза ее сузились.
   - Вот как?
   - Неужели вы думали, что в эту тайну нельзя проникнуть?
   - Я... я... - она умолкла и сделала беспомощный жест. - Сегодня мне в голову не идут никакие реплики.
   - Это игра в плетение словес, - сказал я. - Вы из нее вышли первая.
   - Не разговариваем ли мы, как двое помешанных?
   - Давайте поговорим разумно. Где Стилгрейв?
   Мисс Уэлд молча поглядела на меня. Протянула пустой бокал, я взял его и, не сводя с нее глаз, куда-то поставил. Она тоже неотрывно смотрела на меня. Казалось, прошла целая минута.
   - Он был здесь, - наконец медленно, словно ей приходилось подбирать слова, проговорила мисс Уэлд. - Можно сигарету?
   - Старая уловка, - сказал я, достал две сигареты, обе взял в рот и одновременно прикурил их. Потом подался вперед и вставил одну сигарету в ее ярко-красные губы.
   - Нет ничего более банального, - ответила она. - Разве что легкие поцелуи.
   - Секс - прекрасная тема, - заявил я, - когда не хочется отвечать на вопросы.
   Мисс Уэлд выдохнула дым и часто замигала, потом подняла руку и поправила сигарету. За долгие годы я так и не научился вставлять в рот женщине сигарету таким образом, чтобы это ее удовлетворило.
   Она тряхнула головой, чтобы мягкие распущенные волосы закачались у ее щек, и поглядела, какое это на меня произвело впечатление. Бледность ее совершенно исчезла. Щеки слегка разрумянились. Но взгляд был пристальным, выжидающим.
   - В общем-то вы славный человек, - сказала она, увидев, что я остался равнодушным. - Для такого рода людей, как вы.
   Я стойко перенес и это.
   - Какая же я дура. Ведь я же толком не знаю, что вы за человек. Внезапно она рассмеялась, и по ее щеке скатилась невесть откуда взявшаяся слеза. - Насколько мне известно, вы можете оказаться славным для любого рода людей. - Она отбросила сигарету, поднесла руку ко рту и впилась в нее зубами. - Что это со мной? Опьянела?
   - Вы тянете резину, - сказал я. - Для того, чтобы дать кому-то время то ли приехать сюда, то ли отъехать отсюда подальше. А может, на вас так действует после шока коньяк. Вы маленькая девочка, и вам хочется поплакать матери в передник.
   - Матери? Нет, - она покачала головой. - Лучше уж в бочку с дождевой водой.
   - Все ясно. Так где же Стилгрейв?
   - Радуйтесь, что не здесь. Он хотел убить вас. Во всяком случае, он говорил так.
   - И вы затребовали меня сюда? Неужели вы так привязаны к нему?
   Мисс Уэлд сдула пепел с тыльной стороны ладони. Одна пылинка попала мне в глаз, и я замигал.
   - Видимо, была, - ответила мисс Уэлд. - Когда-то.
   Она положила руку на колено, раздвинула пальцы и стала разглядывать свои ногти. Потом, не поднимая головы, медленно подняла глаза.
   - Кажется, чуть ли не в прошлом тысячелетии я познакомилась с невысоким, славным, тихим человеком, умеющим вести себя на людях и не щеголяющим обаянием в каждом городском бистро. Да, он мне очень нравился. Очень.
   Подняв руку ко рту, она закусила сустав пальца. Потом той же рукой полезла в карман манто и достала точно такой же, как у меня, пистолет с белой костяной рукояткой.
   - И в конце концов этой штукой я поставила точку.
   Я подошел и отобрал у нее пистолет. Понюхал дуло. Из него тоже стреляли.
   - Вы не станете заворачивать его в платок, как это делают на экране?
   Я просто сунул пистолет в другой карман, где к нему могли пристать несколько интересных табачных крошек и несколько необычных, растущих лишь на юго-восточном склоне холма, где стоит муниципалитет Беверли-Хиллз, семечек. Это могло позабавить полицейского эксперта.
   28
   Покусывая губу, я с минуту смотрел на мисс Уэлд. Она смотрела на меня. Выражение ее лица не менялось. Потом я стал осматривать комнату. Приподнял пыльное покрывало на одном из столов. Под покрывалом была рулетка. Под столом не было ничего.
   - Посмотрите на кресле с магнолиями, - сказала мисс Уэлд.
   Она не взглянула в ту сторону, так что мне пришлось искать его самому. Удивительно долго. Обитое цветастым мебельным ситцем кресло с высокой спинкой и подголовником. Их изобрели давным-давно, чтобы укрываться от сквозняка, когда, подавшись к горящему длиннопламенному углю, сидишь у камина.
   Мне была видна только спинка кресла. Крадучись, я подошел к нему. Сиденьем оно было почти обращено к стене, и казалось странным, что, идя от бара, я не заметил Стилгрейва. Он сидел, привалясь в угол и запрокинув голову. В петлице алела свежая, словно только что из рук цветочницы, гвоздика. Полуоткрытые (как всегда в подобных случаях) глаза глядели в одну точку на потолке. Пуля прошла через нагрудный карман двубортного пиджака. Стрелявший знал, где находится сердце.
   Я коснулся его щеки. Она была еще теплой. Поднял и опустил его руку. Она была совсем вялой, но остыть не успела. Потрогал большую артерию на шее. Кровь его почти сразу остановила свой бег и лишь чуть-чуть испачкала пиджак. Я вытер руки носовым платком и постоял, глядя на его спокойное маленькое лицо. Все, что я сделал или не сделал, все положенное и неположенное - все оказалось напрасным.
   Я вернулся, сел напротив мисс Уэлд и стиснул руками колени.
   - Чего ж вы еще от меня ждали? - спросила она. - Он убил моего брата.
   - Брат ваш был далеко не ангелом.
   - Он не должен был его убивать.
   - Кто-то должен был - и побыстрее.
   Глаза ее внезапно расширились.
   Я сказал:
   - Вы не задумывались над тем, почему Стилгрейв не преследовал меня и почему он отпустил в отель "Ван Нуйс" вас, а не отправился туда сам? Почему он с его возможностями и опытом не пытался любой ценой заполучить эти фотографии?
   Мисс Уэлд не отметила.
   - Вы давно узнали о существовании этих фотографий? - спросил я.
   - Почти два месяца назад. Первую я получила по почте через несколько дней после... после того обеда вдвоем.
   - После убийства Стейна?
   - Да, конечно.
   - Вы думали, что его убил Стилгрейв?
   - Нет. Вовсе не думала. То есть не думала до сегодняшнего вечера.
   - Что последовало за получением фотографии?
   - Позвонил Оррин, сказал, что потерял работу и остался без единого гроша. Потребовал денег. О фотографии речи не заводил. И без того было совершенно ясно, когда сделан снимок.
   - Как он узнал ваш номер?
   - Телефона? А как узнали вы?
   - За деньги.
   - Так... - она сделала рукой неопределенный жест. - Почему бы не позвонить в полицию и не покончить с этим делом?
   - Погодите. Что было дальше? Вы еще получали фотографии?
   - По одной еженедельно. Я показала их ему. - Она указала в сторону кресла. - Восторга у него это не вызвало. Про Оррина я умолчала.
   - Он, должно быть, узнал. Такие люди всегда узнают то, что им нужно.
   - Наверно, узнал.
   - Но он не знал, где скрывается Оррин, - сказал я. - Иначе не стал бы ждать так долго. Когда вы сказали Стилгрейву?
   Мисс Уэлд отвернулась. Стиснула пальцами руку.
   - Сегодня, - прошептала она слабым голосом.
   - Почему сегодня?
   Дыхание ее прервалось.
   - Прошу вас, - взмолилась она, - не задавайте столько бессмысленных вопросов. Не мучайте меня. Вы ничего не сможете поделать. Я, когда звонила Долорес, надеялась на вашу помощь. Теперь уже надеяться не на что.
   - Ну ладно, - вздохнул я. - Кажется, вы кое-чего не поняли. Стилгрейв знал, что человеку, славшему эти фотографии, нужны деньги, много денег. Знал, что шантажист рано или поздно обнаружит себя. Вот Стилгрейв и дождался этого. Фотографии его ничуть не волновали - разве что из-за вас.
   Голос ее обрел ледяное спокойствие:
   - Он убил моего брата. И сам сказал мне об этом. Тут уж гангстер в нем полностью выступил наружу. Странных людей можно встретить в Голливуде, не так ли? И я среди них не исключение.
   - Вы любили его, - безжалостно сказал я.
   На ее щеках вспыхнули красные пятна.
   - Я никого не люблю! С этим все кончено, - воскликнула она и бросила взгляд на кресло с высокой спинкой. - А его я перестала любить вчера вечером. Он стал расспрашивать меня о вас, кто вы такой и все такое прочее. Я объяснила ему. И сказала, что надо будет признаться в посещении отеля "Ван Нуйс" в тот день, когда в нем оказался тот мертвец.
   - Вы хотели сообщить об этом в полицию?
   - Нет, Джулиусу Оппенгеймеру. Он бы сумел что-нибудь сделать.
   - Не он, так его собачки, - добавил я.
   Мисс Уэлд не улыбнулась. Я тоже.
   - Если б Оппенгеймер ничего не сделал, у меня бы с кино было все кончено, - равнодушно промолвила она. - Теперь кончено и со всем остальным.
   Я достал сигарету, закурил. Предложил и ей. Она отказалась. Я не спешил. Время, казалось, выпустило меня из своих тисков. И почти все остальное тоже. Я был совершенно подавлен.
   - Вы забегаете вперед, - произнес я через минуту. - Отправляясь в отель, вы не знали, что Стилгрейв - это Плакса Моейр.
   - Не знала.
   - Тогда зачем вы поехали туда?
   - Выкупить фотографии.
   - Сомнительно. Фотографии для вас тогда ничего не значили. На них зафиксировано лишь то, что вы сидите с ним за одним столом.
   Мисс Уэлд посмотрела на меня, крепко зажмурилась и опять широко открыла глаза.
   - Плакать не стану, - сказала она. - Я действительно не знала. Но когда он оказался в тюрьме, догадалась, что он что-то скрывает. Решила, что Стилгрейв замешан в каких-то темных делах. Но не в убийствах.
   - Угу, - буркнул я, поднялся и под взглядом Мэвис Уэлд подошел к креслу с высокой спинкой. Нагнувшись над мертвым Стилгрейвом, я пощупал у него под мышкой слева. Там был пистолет в кобуре. Я не стал его трогать, вернулся и опять сел напротив Мэвис.
   - Уладить это будет стоить больших денег, - сказал я.
   На ее лице впервые появилась улыбка. Очень слабая, но все же улыбка.
   - Больших денег у меня нет. Так что это исключается.
   - У Оппенгеймера есть. Теперь вы стоите для него миллионы.
   - Он не станет рисковать. Сейчас все, кому не лень, нападают на кинобизнес. Оппенгеймер смирится с потерей и через полгода забудет о ней.
   - Вы же хотели обратиться к нему.
   - Хотела, потому что влипла в историю, не сделав ничего дурного. Но теперь-то я кое-что сделала.
   - А Бэллоу? Вы представляете немалую ценность и для него.
   - Я ни для кого сейчас и гроша ломаного не стою. Оставьте, Марлоу. Вы желаете мне добра, ноя знаю этих людей.
   - Теперь все ясно, - подытожил я. - Вот почему вы послали за мной.
   - Замечательно, - сказала она. - И вы, голубчик, все уладили. Бесплатно.
   Голос ее вновь стал хрупким и слабым.
   Я подошел к кушетке и сел рядом с мисс Уэлд. Взял ее за предплечье, вытащил руку из кармана манто и положил на свою ладонь. Рука, несмотря на мех, была холодной как лед.
   Мисс Уэлд повернула голову и в упор посмотрела на меня.
   - Поверьте, голубчик, я не стою этого. Даже для того, чтобы переспать со мной.
   Я повернул ее руку ладонью вверх и хотел распрямить пальцы. Они оказались неподатливыми. Я распрямил их поодиночке. Погладил ее ладонь.
   - Почему у вас был пистолет?
   - Пистолет?
   - Не выгадывайте время на раздумья. Отвечайте немедленно. Вы собирались убить его?
   - Почему бы и нет, голубчик? Мне казалось, что я для него что-то значу. Наверно, я слегка тщеславна. Но он меня обманул. Для Стилгрейвов этого мира никто ничего не значит. А теперь никто ничего не значит для всех Мэвис Уэлд этого мира.
   Она отодвинулась от меня и слегка улыбнулась.
   - Не нужно было отдавать вам пистолет. Если бы я убила вас, то еще могла бы как-то вывернуться.
   Я достал пистолет и протянул ей. Она взяла его и вскочила на ноги. Ствол был наведен на меня. Легкая усталая улыбка снова тронула ее губы. Палец очень твердо лежал на спусковом крючке.
   - Стреляйте повыше, - сказал я. - На мне бронежилет.
   Мисс Уэлд опустила руку и молча уставилась на меня. Потом бросила пистолет на кушетку.
   - Не нравится мне этот сценарий, - проговорила она. - Не нравятся реплики. Я просто сама не своя, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
   Она засмеялась и опустила глаза. Носок ее туфли ерзал по ковру взад-вперед.
   - Мы хорошо побеседовали, голубчик. Телефон там, на стойке бара.
   - Спасибо. Вы помните номер Долорес?
   - Долорес? Зачем?
   Я не ответил, и она назвала номер. Подойдя к углу бара, я позвонил. Повторилась старая история. Добрый вечер, это Шато-Берси, кто спрашивает мисс Гонсалес. Минутку, пожалуйста, дзинь, дзинь, дзинь, потом соблазнительный голос:
   - Алло?
   - Это Марлоу. Ты понимала, какой опасности меня подвергаешь?
   Я почти расслышал, как у нее прервалось дыхание. Почти. Поскольку этого невозможно расслышать по телефону. Но иногда кажется, что слышишь.
   - Амиго, я так рада слышать твой голос, - сказала она. - Очень, очень рада.
   - Да или нет?
   - Н-не... не знаю. Обидно думать, что, может, и понимала. Ты мне очень нравишься.
   - У меня здесь небольшое осложнение.
   - Он что... - Долгая пауза. Телефон с коммутатором, надо быть осторожной. - Он что, там?
   - Ну... в некотором смысле. И здесь, и не здесь.
   На сей раз я расслышал ее дыхание. Долгий, похожий на свисток вздох.
   - Есть ли там кто-нибудь еще?
   - Никого. Только я и мой подопечный. Я хочу тебя кое о чем спросить. Это очень важно. Скажи правду. Где ты взяла ту штуку, что отдала мне?
   - У него, конечно. Он мне сам ее дал.
   - Когда?
   - Рано вечером. А что?
   - Как рано?
   - Часов в шесть.
   - Зачем он дал ее тебе?
   - Просил подержать у себя. Она, как всегда, была при нем.
   - Просил подержать у себя? С какой стати?
   - Он не сказал, амиго. Это в его духе. Он редко объяснял свои поступки.
   - Ты не заметила в этой штуке ничего подозрительного?
   - Как... нет, не заметила.
   - Заметила. Что из нее стреляли, что пахнет пороховой гарью.
   - Но я не...
   - Да, да. Слушай. Ты пораскинула мозгами. Держать у себя эту штуку было ни к чему. И ты отказалась. Вернула ее назад. Да и вообще ты не любишь иметь дело с такими вещами.
   Наступило долгое молчание. Наконец, Долорес сказала:
   - Ну конечно. Но какой для него был смысл отдавать ее мне? Я имею в виду, по твоей версии.
   - Он не сказал, какой. Просто хотел сбагрить тебе пистолет, а ты не взяла. Запомнишь?
   - Мне придется так говорить?
   - Да.
   - А это не опасно?
   - Ты хоть раз пыталась избежать опасности?