Чемберлен Диана. Огонь и дождь

   А она-то, как последняя дурочка, надеялась, что ей снова отдадут «Утро в Сан-Диего». Конечно, ей никто этого не обещал, но ведь все без исключения знали, что «Утро» — ее шоу, ее творение. Она рассчитывала на то, что поначалу ее сделают вторым ведущим, а через какое-то время, когда она полностью войдет в форму, вышвырнут эту Террел Гейтс и полностью восстановят ее в правах хозяйки своего шоу. Вместо этого ей поручили «облегченный» кусок «Репортажа из северных районов» три раза в неделю, сведя к минимуму возможность вообще предстать перед камерой. Ей доверили рассказывать об открытии библиотеки, о демонстрации протеста против росписи на стенах пекарни и о праздновании десятилетия открытия стадиона. Она должна была быть благодарна, что ей достались репортажи о пожарах, и вот теперь пожары взяты под контроль, а у нее не остается ни одной стоящей темы для «Новостей».
   Больше всего Кармен опасалась того, что окружавшие се недоверием коллеги окажутся правы, хотя она никогда, никогда не сознается в этом перед ними. Она действительно кое-что утратила за эти пять лет. Она больше не может отделить себя от содержания ее работы. Всю последнюю неделю ее преследовало воспоминание о том бесплодном интервью, которое она попыталась взять у матери, чьи дети погибли во время пожара. Прежде она преспокойно взяла бы интервью до конца, а потом отправилась бы в бар вместе со съемочной группой. В свое время она не позволяла ничему, кроме работы, овладеть ее мыслями и чувствами до тех пор, пока она не доберется до дома, где спокойно сможет выговориться перед Крисом. Теперь же каждый раз, вспоминая о той ночи, Кармен была вынуждена подавлять приступ тошноты.
   Сегодня после обеда, находясь в студии, Кармен зашла в кафетерий для сотрудников, чтобы выпить чашку кофе. За одним из столиков сидел Билл Джексон в компании Террел Гейтс. Той самой Террел, с ее холодными голубыми глазами и нежной гладкой кожей кукольного лица, с белокурыми локонами, уложенными в прическу, про которую в «Сан-Диего Мэгэзин» было написано как про «отдающую дань традициям, но в то же время возвещающую о приходе нового поколения ведущих в утреннюю программу». Кармен за все это время едва ли обмолвилась с Террел Гейтс парой слов, и та ни разу не упомянула о существовавшей между ними связи, она вообще вела себя так, словно не знала о том, что Кармен когда-то была ведущей в «Утре» и что фактически она создала эту чертову программу.
   Она кивнула им в знак приветствия, и за все то время, пока она пила кофе, никто из них не проронил ни слова. Однако на выходе из кафетерия Кармен услышала у себя за спиной сдавленные смешки и бормотание Билла — что-то вроде «огненный репортер Кармен Перес», а в ответ весьма внятно прозвучавшие слова Террел «Никогда не поверю, что ей всего лишь тридцать девять. При дневном свете она выглядит на все пятьдесят».
   У Кармен не было теперь в студии ни своего офиса, ни своей гримерной, поэтому она заперлась в туалете и выплакалась, дав себе обещание, что в последний раз она дала волю слезам. В то же время она отлично сознавала, что лишь обманывает самое себя.
 
   Через построенный Крисом стеклянный потолок ее спальни на кровать Кармен лился серебристый свет луны и звезд. Она не любила включать люстру. Выключив кондиционер, она открыла окно, и в него хлынула ночная прохлада. И она услыхала нечто необычное. Музыку. Отсюда ей были вид ни все три коттеджа. У Миа и у Джеффа Кабрио было темно и тихо, а на крыльце у Криса горел свет. Он сидел на одном из плетеных стульев, наигрывал на гитаре и пел. Когда же она в последний раз слышала, как он поет? Кармен напрягла слух, чтобы узнать песню. «Оседлай ветер». Он всегда пел ее вместе с Оги. И она живо представила себе их обоих, отца и сына, сидящих в патио, у каждого в руках гитара, а у Оги еще и губная гармошка.
   Она распахнула второе окно и уселась на пол, прислонившись затылком к подоконнику. Когда-то, несколько лет назад, она помогала Крису разбирать багаж после длительной поездки. Кармен как раз собиралась отнести в ванную комнату его туалетные принадлежности, когда наткнулась на маленькую записную книжку, лежавшую в боковом кармашке его чемодана. Его пресловутую Маленькую Черную Книжечку. Эта находка была столь неожиданной для нее, что она не смогла удержать слез, брызнувших у нее из глаз от испуга и растерянности. О нет, она не была столь наивна, чтобы не знать, как умеют прожигать жизнь игроки в бейсбол. Как в каждом городе их ждут знакомые красотки. И она знала, какую жизнь вел Крис до того, пока не познакомился с ней. Однако она была совершенно уверена в том, что для него это был уже пройденный этап.
   Какое-то время она стояла, сжав блокнот в руках, не в силах пошевелиться. Наконец она нашла в себе силы и открыла его. По мере того, как Кармен переворачивала страницу за страницей, ее теплой волной заливало бесконечное облегчение. Как она и ожидала, в начале каждой страницы стояло название города. Но вместо имен и адресов знакомых женщин ниже были записаны названия и адреса кофеен и ресторанов, в которых исполнялась музыка в стиле «кантри», где он мог бы взять свою гитару и дать импровизированное представление. Пока остальные игроки развлекались пьянкой, игрой в карты или местными красотками, Крис отправлялся в какой-нибудь клуб, где его радостным ревом приветствовала толпа болельщиков, для которых он с удовольствием пел под собственный аккомпанемент. Он, конечно, не мог считаться первоклассным музыкантом, но недостаток техники он довольно удачно восполнял выразительностью и задушевностью своих выступлений. Публика обожала его. Он всегда умел найти с ней контакт и расшевелить самых мрачных слушателей.
   Кармен до сих пор помнит, как она подошла к распахнутой двери в ванную и обессиленно прислонилась к косяку Крис стоял спиной к ней, укладывая в аптечный шкафчик свою зубную пасту.
   — Я нашла твою маленькую черную книжку, — сказала она.
   Он недоуменно воззрился на нее поначалу, а потом все понял и рассмеялся.
   — Не слишком увлекательное чтиво, не так ли?
   — Еще минуту назад, — с трудом произнесла Кармен, не в силах разделить его веселья. — я думала, что это — та самая, которая стала притчей во языцех.
   — Кармен, — помрачнев, произнес он.
   Она снова заплакала, на этот раз с облегчением, ее влажные щеки мгновенно вспыхнули, и Крис в два стремительных шага оказался подле нее, и вот уже руки его нежно заключили Кармен в объятия. Для Кармен это было единственное место в мире, где она могла себе позволить наплакаться вволю: кольцо ею рук.
   — Я так тоскую по тебе, когда ты уезжаешь, — прошептала она — Я не хотела тебе этого показывать, но не смогла сдержаться, хотя и знаю, что у тебя все равно нет выбора. Я пыталась выглядеть сильной, но не смогла, потому что это неправда.
   — Но ты и правда очень сильная, — гладя ее по волосам, возразил Крис.
   — Когда я нашла этот блокнот, я решила, что потеряла тебя.
   Он отклонился назад, чтобы заглянуть ей в глаза, и в этот момент Кармен показалось, что в его зрачках она видит самую глубину его души.
   — Как ты только могла подумать, что я способен на такое?
   В тот раз Кармен не нашлась, что сказать ему в ответ, но в эту ночь, когда последние аккорды «Оседлай ветер» затихли за окном ее спальни, она прошептала:
   — Ты же рассказывал мне, Крис.
   Музыка смолкла, и она замерла в ожидании, надеясь, что это не связано со столь поздним часом. И через минуту в воздухе снова раздались аккорды его гитары На сей раз он выбрал незнакомую Кармен мелодию — медленную и нежную, и она слушала ее в ночной тишине, закрыв глаза.

ГЛАВА 7

   — Они все прибывают, — сказала Миа. — Я заперла двери, но боюсь, что это их не остановит.
   Крис стоял вплотную к столу, глядя в окно на толпу репортеров и разгневанных жителей, собравшихся на тесном выжженом пятачке перед его офисом. Было полно народу и на близлежащих улицах и в маленьком пыльном парке возле мэрии. Сэм Брага из журнала «Долина Розы» возвышался над морем голов, взгромоздившись на табурет, который наверняка приволок с собой Он был весь увешан фотокамерами, которые то и дело пускал в ход, и что-то вещал в толпу. Крис представлял примерное содержание его речей, так как незадолго до этого Сэм позвонил в мэрию, чтобы выразить свое возмущение по поводу решения Криса взять на работу Джеффа Кабрио.
   — Какого черта тебя дернуло принять такое нелепое решение? — гудел в трубке его низкий голос Крис, никогда раньше не видевший Сэма в таком гневе, даже не представлял, что тот способен так рычать — Нам до зарезу нужны новые светофоры. Только в этом месяце было две аварии на перекрестке улицы Фиг и Джараканды. А бульвар Верде надо расширить, а к тому же…
   — Нам необходим дождь, — перебил его Крис.
   — Если нам что и необходимо, так это капитан, у которою есть башка на плечах, несмотря на то, что вся команда на корабле посходила с ума. Я только что звонил в Национальную Метеорологическую службу и спросил у них, существует ли возможность вызвать дождь в нашем регионе. Так у меня до сих пор телефон трясется от их хохота.
   Крис поморщился. Он не нуждался в звонках для консультаций. Принять Джеффа Кабрио его заставила собственная интуиция. Даже больше, чем интуиция. Его решение было основано на чувстве более глубоком, хотя и совершенно необъяснимом.
   Однако он не мог предвидеть такого открытого протеста и возмущения своими действиями. Все словно сорвались с цепи.
   Глядя из окна сверху вниз на Сэма, Крис подумал, что на своем табурете он, наверное, выглядит ужасно долговязым — долговязым, тощим и нескладным, как подросток. Крис вырос с Сэмом по соседству, и оба они были верными патриотами Долины Розы. Любовь Криса к своему городу можно было сравнить разве что с любовью к нему Сэма.
   — Тут недавно вам подали петицию, — заметила Миа, протянув Крису несколько листков, лежащих у нее на столе.
   — Петицию о чем? — обернулся к ней Крис.
   — Они хотят, чтобы вы что-нибудь предприняли в отношении тех мексиканцев, которые нелегально живут в каньоне.
   — Да, они действительно там живут, — отвечал Крис недовольно. — А еще там живут гватемальцы И сальвадорцы. Там не только одни мексиканцы.
   — О! Ну, в общем эти люди жалуются на то, что им в последнее время приходится держать на замке свои участки, чтобы мекси… рабочие без документов не проникли на них и не пользовались водой из установленных там кранов.
   Крис был уверен, что все это писали те же люди, которые так любили нанимать по дешевке этих несчастных для каких-нибудь мелких работ. А вот теперь само существование в каньоне поселения этих усталых, голодных, измученных жаждой людей ставится под угрозу.
   — У них в каньоне нет воды, — устало произнес Крис. — Значит, мы должны дать этим людям спокойно погибнуть, да?
   — Мне кажется, что тех, кто затеял все это, не так уж много, — с гримасой ответила Миа Она прикусила губу, а потом промолвила таинственным тоном — Крис?
   — Для разнообразия — скажи мне что-нибудь приятное, хорошо, Миа? — с улыбкой сказал Крис.
   — Я боюсь, что они устраивают помойку на крыльце, — трагическим тоном возвестила она.
   — Какую помойку? О чем это ты?
   Она лишь кивнула в сторону окна, и он осторожно приблизился к нему, стараясь остаться незамеченным с улицы. Маленькое крылечко перед офисом было так завалено различным мусором, что поначалу Крис даже не смог разглядеть, что это такое. Потом он различил в общей куче авокадо, высохшие, мелкие и недозревшие на вид, и тонкие, превратившиеся в солому стебельки пшеницы, и съежившиеся от жары апельсины, и пучки увядших листьев клубники — и другие чахлые злаки.
   — Видите мышей? — подойдя сзади, спросила Миа. Ее носик недовольно сморщился.
   — Мышей? — переспросил Крис, недоумевая, с чего это Миа заговорила загадками. Прошла минута или больше, пока он понял, что стоявшие поверх кучи мертвых растений пустые пластиковые баки для воды наполовину, а то и сверх того, заполнены дохлыми мышами. — Дерьмо, — не удержался он. — Это уже совсем свинство!
   — Кармен тоже там, — Миа указала в толпу.
   Крис тут же увидел ее. Она стояла в задних рядах зевак, выделяясь своим белым платьем. Она держала микрофон перед Сэмом Брага, а затем повернулась и принялась что-то втолковывать оператору, резкими взмахами рук рубя воздух. Она двигалась стремительно и выглядела уверенно и энергично.
   — Наверное, мне надо выйти туда, к ним. — сказал Крис. В прежние времена он совершенно не испытывал страха перед телекамерой или сворой журналистов. Кармен сумела подготовить его к этой стороне публичной жизни, она научила его уверенно отвечать на любой вопрос, умело владеть своим голосом. Однако сама она отрицала свою роль как учителя.
   — У тебя врожденная способность натурально держаться перед камерой, — повторяла она ему. — И ты знаешь, как расположить к себе аудиторию Это редкая способность.
   Однако в данный момент у Криса не осталось и сотой доли былой самоуверенности. Толпа внизу выглядела слишком грозной. Сердце его учащенно забилось при мысли о возможной встрече с этими людьми лицом к лицу. У порога приемной он живо вспомнил, пронзенный страхом, как пять лет назад в последний раз встречался с толпой репортеров. Как пытался удержаться перед ними от слез. И не смог.
   Выйдя на крыльцо, он сощурился от слепящего солнечного света, почти на ощупь стараясь найти опору для ног посреди горы мусора. Лица людей как по команде развернулись от Сэма Брага в его сторону. Репортеры мгновенно обрушили на него град вопросов.
   — Что вы собираетесь сказать транспортной службе?
   — Вы считаете, что приняли разумное решение?
   — Что вы обещали этому Кабрио за то, что он создаст для вас дождь?
   Крис попытался изобразить на лице улыбку и поднял руки, прося тишины. Он подумал, что должен был предвидеть сегодняшнюю импровизированную пресс-конференцию и надеть что-нибудь более приличное, чем эта футболка и вылинявшие шорты.
   — У нас что, было мало проблем до сих пор? — пронзительно выкрикнула с улицы какая-то женщина — Зачем вы распоряжаетесь нашими жизнями и нашими средствами?
   Толпа отвечала нараставшим рокотом возмущения, и Крис снова поднял руки, требуя молчания.
   — Я понимаю, что у вас накопилась масса вопросов, — начал он, когда счел, что его уже можно услышать, — но на данный момент я могу лишь уверить вас, что беру на себя полную ответственность за то, что принимаю предложение мистера Кабрио. Я уверен, что он успешно разрешит проблему обеспечения водой Долины Розы, и в то же время я готов быть ответчиком перед вами в случае его неудачи.
   — Крис?
   Он увидел, как Кармен прокладывала путь к нему сквозь толпу Ее глаза казались огромными. Коричневый бархат Они гипнотизировали Криса.
   — Где сейчас мистер Кабрио? — спросила она.
   — Он не желает, чтобы его беспокоили, — отвечал Крис, и хотя ему трудно было отвернуться от взгляда Кармен, он открыл дверь и скрылся в здании.
   В приемной у Миа он ответил на звонок из «Лос-Анджелес таймс», повторив репортеру в точности то, что сообщил минутой раньше толпе внизу. Затем он направился в свой кабинет. Открыв дверь, он обнаружил, что за его столом сидит Кармен.
   — Боже, — от неожиданности только и сказал он. — Как ты проникла сюда?
   — Задняя дверь, — торжествующе улыбнулась она — Тебе повезло, что я одна додумалась сунуться туда. И вот, — она широко развела руки. — Без камеры. Без микрофона. Только я.
   — Тебе никогда и не нужна была камера, чтобы напугать кого-нибудь до смерти, — пошутил он, усаживаясь напротив Кармен в кресло для посетителей Хотя пожар в каньоне почти исчерпал свои силы, на волосах у Кармен Крис увидел легкие хлопья пепла, зацепившиеся за мягкие завитки на плечах Ему пришлось бороться с искушением наклониться и снять их.
   — Откуда он взялся? — спросила она.
   — Я не знаю.
   — Ну же, Крис. Это не для огласки.
   — Для тебя никогда не существовало чего-либо «не для огласки», — с улыбкой возразил он.
   — Мне нужен хороший репортаж, — подалась она вперед. — Пожары устарели. Не заставляй меня упрашивать. В голосе ее слышалась былая сила, однако глаза выдавали глубоко запрятанный страх, которого Крис никогда прежде не замечал.
   — Мне очень жаль, Кармен. Но я правда не знаю о нем ничего, чтобы рассказать тебе.
   — Где он работал до того, как объявился у нас?
   — Не имею ни малейшего представления.
   — Не может быть, чтобы ты был настолько неосторожен и принял его, ничего не зная о его прошлом. Он работал в Огайо?
   Крис пожал плечами, вдруг обрадовавшись, что действительно так мало знает.
   — Как ты думаешь, я смогу взять у него интервью? Сейчас всех волнует твое участие в этой истории — как Крис Гарретт пригрел у себя одного больно умного парня. Я бы смогла перевести внимание толпы на него.
   — Он хочет, чтобы его оставили в покое. — Крис снова извинительно улыбнулся. — И он несколько странный человек.
   — И ты пристроил его жить в моем коттедже. — Кармен возмущенно вздернула плечи. — Тысяча благодарностей.
   — Он абсолютно безопасен. — Крис постарался не показать, как покоробило его упоминание о Шугабуше как об ее собственности. — Напротив, он очень привлекателен.
   — Послушай, Крис. Я совершенно на мели в смысле денег. А в «Новостях» от меня отделываются светской болтовней и платят гроши. Я хочу заставить их поверить, что я им нужна.
   — А почему бы тебе не уйти в другое место? Пусть бы тогда кусали локти.
   — Я говорила с Джоем Симмонсом из «Кей-Си-Би-Джи». Он был очень мил и дружелюбен, пока не понял, что я ищу работу, и вот что он сказал. «Позволь мне быть откровенным с тобой, Кармен. До сорока лет ты могла бы оставаться ведущей в телешоу только в том случае, если бы все эти годы непрерывно проработала в „Утре“ и твой рейтинг был бы по-прежнему высок. Но пытаться в сорок вернуться в это шоу… Лучше позабудь об этом». Он сказал, что вообще удивлен, как это «Новости» взяли меня на работу.
   Хорошенькая же у нее профессия, подумал Крис, хотя то же самое можно было с успехом сказать и про бейсбол.
   — Но, может быть, есть еще что-нибудь, чем бы ты могла заняться? Какая-нибудь работа?
   — Какая работа? Преподавать в старших классах?
   — Потише, Кармен.
   — Извини. — Она потупила взгляд, и щеки ее покрылись румянцем.
   — В данный момент у меня самого денег маловато, — сказал он. Все, что он мог когда-то накопить, ушло на оплату медицинских счетов. За Кармен. За Дастина. — Но я мог бы…
   — Нет.
   — Я про ренту. Ты могла бы получать деньги за этот коттедж, если бы в нем жил не я, а кто-то другой.
   Она снова потупила взгляд, а потом дерзко посмотрела ему в глаза.
   — Я могла бы сказать тебе, что ты смог бы сделать, если это не слишком обидит тебя.
   — Что же это?
   — Ну, по правде сказать, дом давно требует ремонта. У меня возник ряд проблем с канализацией, и стены кое-где облупились — их надо заново штукатурить, — и половина оконных рам толком не закрывается…
   — Ясно. — Он явно обрадовался этой идее. — Я буду счастлив иметь возможность сделать что-нибудь для ремонта дома.
   — Но только когда меня там не будет, — торопливо добавила она.
   — Хорошо. И разреши мне заплатить хотя бы за штукатурку, и кое-какие материалы я…
   — Крис, — повысила голос Кармен. — Мне не нужны твои деньги. Дай мне своего Кабрио. Дай мне сделать репортаж.
   — Мне нечего рассказать тебе.
   — А где же он в данный момент? Он ведь, наверное, где-то работает?
   Крис заколебался. Он вновь увидел в ее глазах вспышку гнева, вышедшего из-под контроля.
   — Он в старом военном складе возле резервации.
   Она снова уселась в кресло с блеском триумфа во взоре.
   — Только оставь его в покое, Кармен. Прошу тебя, пожалуйста. Дай ему мирно работать.
   — Я не буду беспокоить его. — Она поднялась, собираясь уходить. — Я обещаю.

ГЛАВА 8

   Вот уже пять дней подряд он уходил из своего коттеджа до рассвета и возвращался затемно. Миа видела, как он уходит и приходит. В ранние утренние часы, работая над Генри, она могла слышать, как хлопает его входная дверь, вечером же она могла судить о его возвращении по отблеску фар на подъездной дорожке. Затем освещались окна его коттеджа, но не позднее чем через час там воцарялась темнота, и Миа была уверена: по возвращении он сразу ложится спать, совершенно обессиленный. Он вовсе не шутил, когда уверял Криса, что отдаст все силы работе.
   Кармен упомянула о нем в выпуске новостей. Она не старалась повысить имидж ни ему, ни Крису, принявшему его на работу. Джефф Кабрио, сказала она, просто путешественник-одиночка, не останавливающийся нигде подолгу до своего появления в Долине Розы. Для работы ему отведен старый военный склад возле Бурого Каньона. Ее сообщение было проиллюстрировано одним-единственным снимком, да и то сделанным с изрядного расстояния, на котором был запечатлен Джефф, входящий в двери склада.
   Миа так и не предоставилась больше возможность сделать с него наброски, и она уже совсем было отчаялась, когда вдруг на шестое утро после своего появления в Шугабуше он сам постучался в ее двери. Было семь часов утра. Она работала над Генри и от неожиданности чуть не подпрыгнула. Открыв дверь, она увидела Джеффа, чье лицо было наполовину освещено лучами поднимавшегося солнца.
   — Надеюсь, я не разбудил вас, — начал было Джефф и вдруг схватил Миа за руку. — Что за чертовщиной вы заняты? — Миа перепугалась. Она отдернула руку и прижала к груди.
   — Не понимаю, о чем вы, — сказала она.
   — Что… — Он снова взял ее руку, силой заставил разогнуть и поднять к своим глазам. — Боже, да вы же ранены!
   — Нет, — отвечала она. — Это всего лишь глина.
   — Глина А я-то принял ее за кровь Не хватало мне только попасть в свидетели самоубийства… — Он потряс головой, и Миа заметила в его глазах блеск облегчения. — Наверное, вы в состоянии представить себе это, Миа. Ты стараешься держаться тише воды, ниже травы, а в итоге попадаешь на территорию телевизионной журналистки и известного экс-игрока в бейсбол. А когда в отчаянии стучишься в дверь к соседу в поисках сочувствия, вместо этого оказываешься в комнате у следователя и до конца своей жизни отвечаешь на массу глупых жестоких вопросов.
   Да он просто сумасшедший. Миа снова отдернула руку и прижала ее к груди.
   — У вас чересчур живое воображение, — возразила она.
   — Возможно. — Он обернулся в сторону усадьбы, а потом опять обратился к ней: — Вы не могли бы оказать мне услугу? Крис уже уехал. Мы договорились, что сегодня утром я появлюсь у него в офисе, но боюсь, что я не смогу этого сделать. Сегодня посреди ночи я понял, что допустил кое-какие ошибки в установке своего оборудования, и мне необходимо немедленно отправляться на склад, чтобы их исправить. Если вас не затруднит, пожалуйста, дайте ему об этом знать.
   — Не беспокойтесь. — Она явно неправильно изобразила его нос. На самом деле он длиннее. И ноздри вырезаны более глубоко.
   — Глина? — и он заглянул за ее спину в гостиную — В семь часов утра вы работаете с глиной?
   — Ну, обычно я начинаю в пять.
   — Я могу посмотреть? — Он вопросительно поднял брови.
   Она сделала приглашающий жест. Он прошел по прикрывавшему ковер пластику и опустился на колени перед ящиком из-под апельсинов Генри вовсю улыбался ему в лицо. — Святые небеса, — пробормотал он, откидываясь назад. — Да вы не теряете время даром.
   — Его зовут Генри, — сообщила она.
   — И вы работаете вот здесь, на полу? — обернулся он к Миа.
   — Да.
   — Вам стоило бы поберечь свою спину, — и он прикоснулся к щеке Генри тонкими нервными пальцами. Его кисти покрывал темно-русый пушок. — Терракота, я угадал?
   Она лишь удивленно кивнула.
   — А чем вы пользуетесь в качестве арматуры? Она показала на клубок проволоки, лежащей на кофейном столике.
   Джефф снова пробежал кончиками пальцев по завиткам волос на голове Генри, и она была уверена, что он пытается нащупать швы.
   — Как вы вынимаете глину?
   — Как раз там, где вы трогаете, я разрезала ее пополам, — она опустилась на пол рядом с ним, — а потом замазала следы.
   Он внимательно изучал макушку Генри.
   — Превосходная работа, — сказал он. — Я давно уже не видел ничего столь реалистичного. Это идет в разрез с традициями большинства современных скульпторов, не так ли?
   — Да. Символисты, пожалуй, сейчас в большем почете, но я не могу себя заставить сменить стиль. Кроме того, в последнее время я работаю лишь с головами моделей.
   — Вы, наверное, изучали анатомию, чтобы суметь выполнить такую работу, — и он погладил Генри по округлой щеке.
   — Да. — О, она в свое время изучала слишком многое, о чем предпочла бы сейчас забыть. — Откуда вам известно так много о скульптурной технике?
   — Я знаю понемногу обо всем, — поднимаясь на ноги, отвечал Джефф.
   — Мы встретили этого бродягу в Сан-Диего, — указывая на заклеенную фотографиями афишу, пояснила Миа. — Я заплатила ему за то, чтобы он разрешил сделать эти снимки.
   — Вы хоть понимаете, насколько вы талантливы?
   — Да, — улыбнулась она.
   — Так зачем же вы бросили все и похоронили себя здесь, в этом чертовом «нигде»?