Чернов Вениамин. Разрозненная Русь

   Пробовал по-разному: то одновременный удар по всей линии, то пытался, собрав кулак, бросать в одно место, с целью прорвать... Безуспешно бились целый световой день - только груды и одиночно лежащих - кровявящих белый снег трупов росли, да раненые разбредали, - некоторые, обезумев от адской боли, бросались в заросли-кусты, уползали дальше в лес и многие замерзали среди мшистых стволов дерев...
   Через день, опасаясь всего... в том числе и потепления, пошел Святослав Всеволодович назад, по пути взял приступом город Дмитров, отдал на разграбление (плата за службу). Город не только разграбили, увели жителей в плен, но уничтожили совсем - сожгли...
 
    5
 
   Во Владимире-на-Клязьме спешно собиралась боярская Дума. Было над чем подумать: закончилась война чернигово-новгород-северско-половцев с русскими и черными клобуками во главе с Рюриком Ростиславичем Киевским полной победой последних. (Игорь Святославич Новгород-Северский и половецкий хан Кончак спаслись тем, что, прыгнув в лодку, ушли в Городок, а потом в Чернигов), но главное то, что победитель Рюрик уступил побежденному Святославу Всеволодовичу Киевский стол и две враждующие стороны заключили между собой мир - объединились! Что теперь будет?!.. Вместе они - Русская, Черниговская, Новгород-Северская земли - представляли огромную силу! Кроме того, в Великом Новгороде сидел князем сын Святослава Всеволодовича - Владимир. Булгары, пользуясь тем, что Всеволод Юрьевич и его вассалы рязанские и муромские князья были вовлечены в междоусобную войну с русскими, собравшись, поднялись на лодках и берегом вдоль Волги до Городца, по Оке - до Мурома, Рязани и "учинили велико разорение".
   Никогда еще земли северо-восточной части Разрозненной Руси не были в такой опасности! Получалось так, как будто внутренние и внешние враги действовали вместе, сообща, против Залесской Руси.
   Дума Владимирская поддержала стольного князя Всеволода Юрьевича и решила: мобилизовать все ресурсы, призвать-заставить взять в руки оружие и господ и рабов для защиты своей земли.
   Всеволод Юрьевич, посоветовавшись со старшими воеводами, решил создать три группировки: самую сильную на юго-западном направлении, - расположить под Пронском (для перевалочной базы велел построить опорный пункт - городок на левом берегу реки Москвы, на 15 км ниже речки Коломенки); вторую - по численности и силе собрать в Городке-на-Волге, туда направить все суда и большие лодки; третья - немногочисленная, но мобильная, направлена была в северо-западном направлении - огородиться от Великого Новгорода.
   Если у двух первых группировок были однозначные назначения, то третья должна была иметь двояко-троякое назначение: пассивная оборона, активная оборона и использование этих войск с целью вторжения на Смоленские земли, чтобы заставить Давида Смоленского вступить в войну на стороне Всеволода Юрьевича.
   Но упаси бог задеть Волынские и Галические земли, тут же бы к ним присоединились Венгрия, Польша, Моравия (Чехия)!.. Пусть уж между собой дерутся, - полгода не проходило, чтобы они не воевали друг с другом.
   В тот же день великий князь Всеволод отслужил молебен и дал обет Богу, что, если тот поможет ему и отведёт беду от Владимиро-Суздальской земли, то построит великий собор (это был второй обет - первый дал, что, если у него родится сын, то возведёт монастырь)...
    * * *
   До Бога дошли молитвы!
   На другой день примчали скороходы-вестники, - сообщили, что через рязанские земли едут с миром во Владимир великие послы из Руси - от Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславича.
   "Всеволод, получа сих послов, рад был как тому, что в Руссии мир и племянники его тем союзом покой получили, так и о своем покое, которой ему чрез примирение со Святославом имел пользу приносить, немедленно Глеба, сына Святославля, со всеми его людьми, одарив, отпустил. И учиня договор о Новеграде, послал своих послов с дарами ко Святославу и Рюрику."
   Всеволод Юрьевич, любя свою племянницу Пребрану, оставил Владимира Святославича в Великом Новгороде. Разделил, помня брата своего и, простив его сыну, Ярополку Ростиславичу дать на его содержание Торжок. По договору с русскими князьями закрепил за собой отцовский удел - Городок-на-Остре и земли вокруг.
 
    6
 
   - ...Тебе, князь, на другой надо жениться, на местной - из боярынь. И будет наследник и крепкая кровная связь с боярами... - шептал-говорил вечером на ужине полупьяный боярин - из ближних, - приходилось Всеволоду считаться с ними - они представляли реальную власть и силу Владимиро-Суздальско-Ростовской земли: недвижимое и движимое имущество у них, многие производства (промышленное и продовольственное) и людские ресурсы... К ним прислушиваются, за ними идут местные богатеи, часть деловых и "житьих людей", - в том числе торговых.
   Боярин продолжал, хитро-пьяно поблескивая прищуренными глазками:
   - Бог не дает тебе сыновей, видать, надо так и делать как говорю... Мы уж об этом меж собой не раз говаривали и все тебя одобрят... Митрополит тебе разрешит развод...
   Всеволод Юрьевич (тоже выпивший) засверкивал глазищами, повернул голову на рядом сидевших ключника и печатника... На той стороне стола неясно улыбался ему конюший - он не мог слышать, что говорил князю боярин, - видимо, догадался...
   "Господи!.." - буря мыслей, чувств, страстей, желаний - в голове Всеволода Юрьевича... Ему и самому не раз приходила подобная мысль, - но тут же гасил эту мысль и крестился: Марию предать, отправив ее в монастырь, не мог даже в мыслях!.. Как человек не мог это сделать, а как князь стольный, государственный муж, он должен иметь наследника дел!.. "Как это совместить?! Господи, подскажи, научи, помоги!.." - взмолился князь про себя, ища глазами образы в дальнем темном углу, где лампада неярким красным светом высвечивала тусклые лики богов на иконах...
   Ночью, ворочаясь в постели, думал... Под утро, в полусне вдруг ясно, как будто со стороны, увидел и понял, что об этом говорят уже не только бояре, но уже действуют, делают и кто?! - Его жена, княгиня Мария, - строит монастырь - уже деревянные срубы высятся, забор высокий - частокол - огородил северо-западную часть - угол - "Нового города". А он-то, глупец, разрешая строить женский монастырь, и не думал!.. Теперь вспомнился и разговор с ней, - он тогда подумал, что она шутит, и все перевел на смешинку. "Значит, Марию раньше меня доготовили!.. То-то в последнее время она так странно, изучающее смотрит на меня, как будто что-то выискивает, и в то же время не верит... Бог, может быть за это... и люди не осудят, Мария, дочери поймут, а вот как он сам?! Как его Душа и Совесть?.." - Нет, не сможет Всеволод такое сделать. И пусть много примеров из истории он знает, как жен усылали (это в лучшем случае!) в монастыри...
   Он встал с постели, стал думать о делах текущих, суетных...
 
    7
 
   Перевалила зима 1182 года. Спали-ушли талые воды, реки и речки вошли в свои берега; природа ожила, зазеленела, запела, когда с Переяславля (Залесского) примчали вести к стольному князю Всеволоду Юрьевичу: "Племянник твой Ярополк, которому ты простил, пожалел и разрешил кормиться в Торжке, собрав дружину, спустился по Тверце на Волгу и пустошит и жгет села и погосты, - теперь идет на нас!.."
   И вот скачет Всеволод Юрьевич по дороге-тропе со своей конной дружиной в Переяславль, - с низких тяжелых омшистых веток елей капает утренняя роса, попадая на голую шею, лицо, приятно взбадривает; душистый сырой воздух отдает свежестью и землянично-груздевым духом, - если бы не заботы и думы, как бы он любовался и наслаждался в это утро русской природой - как он любил эту землю, народ, которому он - отец родной и одновременно слуга!..
   Хоть один шел Ярополк, но не без тайного разрешения великого Новгорода. Надо закрыть прямой путь с Низовья на Новгород, и в первую очередь отрезать Торжок от Волги... Правильно советовал старый Овдей Мякинин - суздальский боярин, - надо построить город-крепость на устье Тверца. Посмотрю место и нынче же!.." - Построить, но как? Где людей взять, мастеров? - и сам себе ответил: - "В Торжке!"
   Загоняли коней... Запах пота перебивать начал все запахи. С губ, с паха большими хлопьями летит белая пена... Его конь начал всхрапывать, поворачивая голову, сверкал фиолетовыми глазами, ронял из черных атласных губ нежно-розовую пену...
   - Стой!.. - Остановились, сменили лошадей, надели на спины свежих коней теплые, потные седла и поскакали дальше...
   На третий день выехали к вечеру из логового леса на Владимирскую дорогу, и по ней домчали до Переяславля.
   Всеволод немного успокоился: все-таки он успел раньше Ярополка до града, но злость на племянника еще была: "Теперь ты у меня попляшешь, - мою доброту за слабость принял!.. И вам, господам новгородским, перекрою мошну, - будете еще меня молить, чтобы я поставил в Великом Новгороде своего князя!.."
   Утром, когда на посеребренной маковке Спасско-Преображенского собора засверкали первые лучи, присовокупив к своей дружине переяславскую засаду, он выехал навстречу Ярополку. (Судя по данным разведки, Ярополк шел по новгородской дороге на Переяславль и был уже недалеко.)
   Вперед выслал Всеволод сильный отряд, чтобы встретить противника и задержать до прихода основных сил. По флангам владимирско-переяславльского войска были выставлены (двигались параллельно) легкие разъезды - для разведки и страховки, чтобы не обошли, не ушли от встречного боя ярополковцы.
   Около речки-ручейка Шенгер владимирский отряд и передовая часть дружины Ярополка встретились. В скоротечном яростном бою новоторжокцы были разбиты, рассеяны, остатки бежали по дороге обратно - их преследовали ("висели на хвосте")...
   Всеволод Юрьевич, узнав об этом, велел перейти на рысь, и шли войска так, пока не достигли места боя. Сделали небольшой привал, подобрали раненых, послали в Переяславль за телегами, чтобы увезти их туда; для захоронения убитых оставили десятка полтора людей и походного попа, и, слегка перекусив копченым мясом, сменив коней, вновь помчали, но тут же за поворотом им встретились двое конных вестовых, которые сообщили, что Ярополк повернул свою дружину и бежит к себе в Новый Торжок...
   Перешли на шаг, и так шли с короткими привалами до Торжка, нигде не встретив сопротивления.
   Сходу, в тот же день, как подошли к Новому Торжку, обложили град так, что никто не мог ни выйти, ни войти.
   Князь Всеволод вместе с воеводами обошел свое, расположившиеся вокруг Торжка, войско и дал указания, где и как поставить стрельцов, копейщиков. Велел выставить на высоких и защищенных (от вражеских стрел) местах лучников-самострельщиков и день и ночь вести прицельный бой по защитникам города.
   - Стрелите по каждому, кто высунется из-за ограды, кто бы ни был!.. Выслал вокруг разъезды и приказал им пожечь все, чтобы неоткуда было "помочь в еде поступать".
   Вот уже месяц держатся осажденные. На помощь Всеволоду подошли суздальский и ростовский полки. Из них он отобрал для подвижных застав, которыми отгородился от возможного нападения с западного, северо-западного и северного направлений.
   Разведка докладывала, что в Торжке голод - едят конину, - но сдаваться не собираются.
   Всеволод Юрьевич нервничал: "Ярополк ждет, надеется на новгородцев!" Созвал воевод, сотских к себе в шатер. Князь оброс черным кудрявым волосом, почернел на солнце; не скрывая раздражения, начал:
   - Мы не можем больше ждать! В Новгороде уже сильно ропчут, - нам нужно победить или уйти, - иначе война с Новгородом... У нас тут кое-что приготовлено, настроено - завтра же начнем приступать и через день-два возьмем Торжок на щит!..
   Некоторые облегченно переглянулись между собой: "Наконец-то!.."
   Всю светлую ночь подвозили к стенам и воротам осажденного города бревна (разобранные рубленные башни), части разобранных камнеметов, бревна-тараны с железными наконечниками и утром с первыми лучами солнца началось...
   Перед стенами, перед городскими башнями с воротами, прикрываясь щитами, начали быстро возводить-собирать деревянные высокие башни с бойницами, из которых можно было простреливать не только городские стены и башни, но и сам город. На площадках перед стенами поставили камнеметы: подтащили длинные лестницы; и уже под вечер начался штурм, - со всех сторон одновременно...
   Беспрерывно били стрелы (лучные и тяжелые самострельные), выбивая с городских стен всех защитников, - они высунуться не могли... Наконец тараном проломили дубовые ворота и туда хлынуло с грозным боевым кличем владимирско-суздальско-ростовское войско...
   Дружинники Ярополка ожесточенно сопротивлялись и бились до конца: новоторжокского князя израненного, обессиленного от потери крови, связали вместе с оставшимися и подвели к Всеволоду Юрьевичу. Дядя не стал даже разговаривать с племянником - велел Ярополка бросить в телегу и под усиленной охраной везти во Владимир.
   Торжок горел. Победители не стали тушить огонь и жителям не дали: их всех вывели за град и стали отбирать: "лутчих людей" заковывали, заставляли одеться, позволив взять с собой необходимое, отправили вслед за плененным князем; женщин и детей отпустили; мастеровых и простых мужей-горожан построили отдельно, - к ним подъехал Всеволод Юрьевич.
   - Бог покарал вас моей рукой!.. - громко и грозно. - Я прощаю вас и Бог простит ваши грехи, если вы поможете мне построить город на устье Тверца... - повернул коня, проехался вдоль мужицкого ряда, вглядываясь в бородатые и безбородые лица стоящих, остановился, - ехавшая с ним охрана-стража тоже встала, - прищурился и, пытаясь изобразить улыбку, крикнул-сказал: - Хоть невольники вы, но выстроите град и я вас не только отпущу, а и оплачу вам за работу...
    * * *
   Место для города князь Всеволод показал сам - въехал на холм между крутыми берегами, соединяющимися в этом месте, Волги и Тверцы, - и, показав рукой, приказал:
   - Вот здесь будет город Твердь!..
   Оставив часть войска для охраны и помощи в строительстве, поехал во Владимир. За Переяславлем догнал пленненых торжокцев и Ярополка. Ехали вместе, но он ни разу не подъехал, не поговорил с тяжело раненым князем-племянником. Во Владимире ждала Всеволода очередная неприятность: умерла княгиня Галицкая Ольга, сестра его, "во инокинях" названная Ефросиньей...
   Привез покойницу на родину (Владимир-на-Клязьме) ее ближайший боярин верный ее друг Дорожай в сопровождении небольшой, но сильной дружины. Похоронили (положили) в церкви "святыя Богородицы златоверхой".
    * * *
   На поминках, вечером, при свече, пьяный Дорожай вытер покрасневшие глаза рукавом белой полотняной рубашки и продолжил рассказывать Всеволоду Юрьевичу. (Они сидели от всех в стороне.)
   - Я сам русский боярин, но честно скажу, не могу понять: откуда у наших бояр на западных землях столько алчности, бессовестности?.. Нет любви ни к своей земле, ни к народу - на все готовы, чтобы разбогатеть-нажиться, - будто они и не государственные мужи, а купцы-торговцы!.. И не нужно им государство, народ - им надо, чтобы был хаос, - там, в мутной воде, легче рыбку ловить, - и чтоб люди были не гражданами, а толпой, стадом...
   Нет там порядка, нет покоя, потому и житья нет такому, как я... Чтобы там жить, выживать, нужно в стае боярской по-ихнему вести себя, а я не могу... Общаясь с Вашей сестрой, я имел честь быть ее другом... Хоть была она женщиной, но была великого ума и порядочности человек, - ангел. Страдала... но никогда не опускалась... - снова - слезы у боярина - вытерся, высморкался в вышитый узорами-оберегами подол рубашки... - Куда?.. Куда смотрят князья?!.. - сам себе ответил: - Да им некогда заниматься своими, Богом определенными, делами - они то и дело дерутся между собой, зорят земли: чужие и свои.
   Вот недавно: Василько Дрогичинский, поссорившись с Володимерко Володаревичем Минским, призвав поляков и мазовшан в помочь, пошел к Бресту. На берегу Буга встретились бывшие друзья-князья и учинили жестокую битву между собой. Володимерко потерял много людей и ушел к себе в Минск, а Василько, взяв Брест, отдал вместе с его жителями князю мазовецкому - за службу...
   Побитый Володимерко тем временем вновь набрал войска (призвал почти всех жителей мужского пола от мальчишек до древних дедов), попросил помочь у полоцкого князя и повел всю эту орду отбивать Брест. Девять дней жестоко приступал, побил всех защитников града (своих тоже немало уложил) и Брест взял. Потом развернулся обратно, но на реке Нуре его перехватил Василько (на помощь призвал к себе поляков). Бились с раннего утра до полудня. Минчане и полочане сражались отчаянно - им не было выхода: или победить и уйти домой или погибнуть, - и они одолели: почитай всех на месте побили, "и едва Василько малыми людьми к тестю своему Лешку (в Польшу) ушел". Тесть его тут же дал ему новое войско польское, с которым он вновь кинулся на Володимерка и выгнал его со своей земли. Но пришлось с тестем со своим Лешко расплачиваться - отдать русские земли полякам...
   Теперь Роман Мстиславич (князь влодимирский-волынский), уведав о том, повел дружину и воев своих на Василька и Лешка... И пока не перебьют у себя свой народ, так и будут воевать между собой!..
    * * *
   Новгородские послы, узнав, что во Владимире похороны княгини-монахини Ольги-Ефросиньи, остановились на несколько дней, - не доехав два дня пути до Владимира-на-Клязьме, - в селе Долгополье, в вотчине боярина Третьяка Овсюговича.
   Староста - и он же тиун - распоряжался в боярской усадьбе как у себя дома.
   Захмелевший, угощая щедро гостей, говорил:
   - Ешьте, пейте - я тут... всему голова: боярин уже год как на Руси, в Городке-на-Остре вместе с молодой женой и двумя сыновьями погодками - то ли сам напросился, то ли князь послал...
   Бояре не возлюбили его: безродный, высоко поднялся, да не так ведет себя - не пьет, не ворует, не насилует девок и женщин... Наоборот - помогает своим холопам жить, церковь на свои деньги отремонтировал, у погорельцов хозяйства поднимает, поборы с них снимает, оставляет только барщину на своей земле... Крепко люди зажили, - хотя в начале и дивились, думали, что "не того ли он"... Но потом все-таки рассудили, что ведь настоящий боярин-то такой и должен быть!..
   Люди, трудовые, поняли, а вот верхние, бояре - нет, они и наушничали день и ночь князю нашему, я тому куда деваться - отослал в тьмутаракань - в Остер... К тому же женился он не на боярыне, а многие хотели выдать дочерей-то своих - перестарок...
   Боже, да как можно честным-то быть боярину, когда вокруг, кругом одни жулики!.. Откуда такие берутся?.. Когда человек работает, трудится, конечно, не из-под палки, а для себя, не для хозяина, и дело делает-творит, то у него все радуется: и душа и тело, а как только начинает думать о богатстве и делать денег - все - его не узнать... Я-то честный ли?.. Боже, за то, что я был честным, меня и поставил хозяин тиуном...
    * * *
   Во Владимире послов встретили с честью. Всеволод Юрьевич еле сдерживал свою радость. ("Победил!..") Великий Новгород просил его поставить на княжение своего ставленника-князя...
   Из темницы были выпущены новоторжокцы. В Новгород был послан князем свояк Всеволода Юрьевича Ярослав Владимирович, внук Мстиславля.
   (Ярополк Ростиславич вскоре "по привезении" во Владимир скончался в заточении.)

Часть пятая

 
    1
 
   К лету следующего года русские князья примирились - не воевали между собой и это вызывало удивление - и даже среди своих. Но на Владимирско-Суздальскую и на земли союзников-вассалов: Рязанские и Муромские пришли на этот раз в "тяжкой" силе булгары. Они поднимались на ладьях и лодках по Волге и Оке, шли вдоль берегов одноименных рек конные полки. Вокруг Городца-на-Волге, Мурома, Рязани горели села и поселения. Уводили в полон людей, угоняли скот; забирали подчистую хлеб, драгоценности (серебро, жемчуг, золото), железные орудия труда, домотканые холсты и многое другое; а что не могли с собой взять - сжигали, иссекали, ломали...
   Имеющиеся силы Всеволод бросил на оборону городов - в том числе и Рязани и Мурома. Загородил путь на Владимир, поставил заслоны на лодках и насадах в устьях Клязьмы и Нерли. Контратаковать противника не хватало сил, - помощь никто не предложил!..
    * * *
   Илья Лекарь (ученик и помощник Андреаса Грека) вошел в опочивальню - одновременно и кабинет - Всеволода Юрьевича и низко - в пояс - поклонился - звякнули фарфоровые, стеклянные склянки...
   Князь поднял голову от стола (огоньки свеч закачались), сбросил накинутую на плечи меховую душегрейку, - осень, но еще не топили, - встал, чтобы размяться (любил он сидеть по ночам - днем не дают ни думать, ни читать). Вот уже которую ночь он изучает карты-схемы, записи о Волжской Булгарии. Спросил всех воевод, кто воевал Булгарию, но нужны были еще свежие данные. Вот-вот (пока реки не встали) должны были подъехать купцы Илья и Ерош - давно их не видел: "Каковы они? Может, приняв мусульманскую веру, переметнулись?.."
   Посмотрел на вошедшего, нахмурился.
   - Сколько раз тебе говорено, что ты не слуга мне, а лекарь!.. Веди себя со мной как подобается сану твоему. Что опять?..
   - Испей, господине, - с поклоном.
   Всеволод сверкнул черными глазищами. Илья побледнел, на белом челе выступили бисеринки пота.
   - Меня просил Андрей, чтобы тебе давать...
   - Значит ты за мной ходишь, а Андреас княгиню обихаживает?
   - Нет, княже-господине, княгиня сама...
   - Господи, - и запивая один отвар трав другим, проговорил, глотая горькую жидкость, - хоть бы меду туда добавляли.
   - Нельзя...
   Всеволод, подавая обратно склянки, вдруг по-доброму улыбнулся:
   - Мне может не обязательно пить-то?.. (Хотя и сам понимал, что зачатие ребенка зависит не только от женщины.)
   Лекарь разинул рот - не знал, что сказать-ответить.
   - Рот закрой!.. Ведешь себя как мужик...
   Заходил вновь князь: 3-4 шага туда и обратно, - что-то обдумывая, поглядел на придурковато-глупое лицо молодого лекаря, спросил:
   - Ты всегда такой? Или только со мной так?..
   - Только с тобой, господине-княже...
   Всеволод Юрьевич остановился, пристально посмотрел на него и уже доброжелательно, без раздражения спросил:
   - Травы вы вместе собираете?
   - С кем?.. - то ли не понял, то ли опять придуряется Илья и, видя, как начинает строжать взгляд Всеволода, заспешил ответить:
   - Нет, мы с Андреем не собираем, - к нам приносит сама внучка Светлозара, она все сделает, поможет, лишь бы Богов-Идолов не трогали...
   Всеволод изумился:
   - А что, учитель твой не знает?!..
   - Знает... Но не знает, где они растут. Он больше иноземные знает, говорит, что травы помогают лучше те, которые здесь, на нашей земле растут, где живет человек...
   - Выходит так, что если мне из южных стран привезут какое-нибудь снадобье, то оно не поможет?
   - Поможет, но слабо, на месте можно лучше и сильнее найти. То же и пища, - нужно питаться тем, что вокруг растет, а не иноземным... Бог создал для каждого климата свои продукты питания и лекарственные травы, растения, ягоды...
   Вдруг князь резко остановился перед лекарем и, глядя сверху вниз, строго, - не сдерживая раздражения:
   - Вы!.. Поите меня и княгиню тем, что вам приносит эта ведьма, как ее?!..
   - Илья пал на колени.
   - Что ты, господине, мы все проверяем, испытываем - уже второй год... Да и не колдунья, Радуня-то, а ведунья. Андрей за долго до того, как тебе, княгине давать, дворовых девок поил и Оське Жеребцу давал - всех их обихаживает... Одних парней рожают...
   У Всеволода Юрьевича опустились плечи, зашагал вновь.
   - Встань! Гиппократы... Почему мне об этом не говорили?
   - Не велел он мне говорить...
   - На каких дворовых девках-то? На моих, что-ли?..
   - На твоих, на твоих, мой господине...
   - О Боги! Да как же знаете, что отец у них тот, кого поили?!
   - Андрей сам осматривал новорожденных и говорит, что все они похожи на Оську.
   "Ха, ха, ха!.." - Глядя на хохочущего князя, Илья успокоился и начал улыбаться. Всеволод остановился, взглянул все еще смеющимися глазами на своего лекаря.
   - Передай своему учителю и сам запомни: никогда больше без моего согласия подобные дела не делать!.. А про то, что сделали, догадываются сами-то они?..
   - Нет, нет, не знают и не догадываются.
   - Хорошо и пусть никогда не узнают.
   Князь снова помягчел, усмехнулся.
   - Вы бы хоть отцом ребенка стоящего мужика выбрали - кого-то из умных, не из подлого рода, человек ведь не скотина и смотреть нужно в первую очередь не на то, что телом велик, да до женок охочь, а как он востер на ум. Вон, в древности в Греции целое государство погибло из-за этого: после рождения ребенка древнеспартанские жрецы оставляли в живых только тех детей, которые были велики и крепки телом, а хилых, слабых (но Бог всегда что-то дает человеку: или силу или ум - хорошо, если то и другое - но то редко) выбрасывали, как щенят... И некому стало управлять древней Спартой... Перевелись мастера, умелого трудового люда не стало - и хоть все, в том числе и даже женщины, были хорошими воинами, - цивилизация погибла...
   И, не дай Бог, на моей земле такого, а то народятся от одних Осек Жеребцов и тогда конец придет тому, что даже есть, и никакую мы Русь Великую не построим, пока в народе не будет, не научатся уважать человеческие качества: ум, честь и достоинство!..
 
    2
 
   Небольшой московский полк на новеньких насадах и больших лодках пристал под вечер, как было велено, ниже устья Лыбеди, под высоким обрывистым берегом Клязьмы. Воевода москвичей разрешил десятникам вывести своих людей на берег, разложить костры, варить пищу, - ночевать приказал на судах.