Страница:
Он взял ее на руки, чтобы отнести ее в укрытие, потом нужно будет раздобыть что-нибудь на обед. Она была такой хрупкой, такой маленькой и нежной в его руках. Розовый бутон в джунглях. Розовый бутон, который он будет охранять, что бы ни случилось.
Сладкий запах свежесрезанных листьев приветствовал его, когда он вошел под сооруженный им навес. Она свернулась в его объятиях, уткнувшись лицом в его плечо. Когда он собирался положить ее на ароматные зеленые листья, она ухватила его за полу распахнутой рубашки. Он осторожно разжал ее пальцы. Она недовольно застонала во сне, а губы ее обиженно надулись.
Он почувствовал, как все его благие намерения вдребезги разбиваются об острое лезвие клокочущего в нем желания. Он погладил ее по щеке. Он наклонился ближе, движимый неутоленной жаждой, он ощутил тепло ее дыхания око по своих губ. Было бы так легко соблазнить ее и добиться столь желанной ему близости. Так легко предать их обоих.
Он сел на пятки, сделал несколько глубоких вдохов. Ее одежда была насквозь мокрой, белый хлопок прилип к коже, обрисовывая выпуклости ее грудей, под тонкой материей розовели смутные тени сосков. Сквозь разорванные полы блузки он увидел красные следы у края лифчика, там, где мокрая ткань натерла ее нежную кожу. Если она не снимет эти мокрые тряпки, у нее завтра же начнется воспаление и появится сыпь.
— Кейт. — Он откинул волосы с ее висков. — Проснись, милая.
Она застонала и повернула-голову.
Ему срочно надо уйти. Никакая сыпь не могла сравниться с теми страданиями, которые испытывал он. Девлин начал было отодвигаться, но представил, каково ей будет утром, когда вся кожа будет болеть и покроется волдырями.
— Проклятье.
Он быстро скинул с нее ботинки и носки. Его руки задрожали, когда он начал расстегивать пуговицы на ее брюках. Она никак не просыпалась.
— Вот уж влип так влип. — Он снял с нее блузку и лифчик, пытаясь не смотреть на пышные холмики. Занесло же его в такое место, где он вынужден быть наедине с самой желанной на свете женщиной. Быть так близко от нее и не сметь овладеть ею. — Да, никогда еще не попадал он в такой переплет.
Он стащил с нее брюки. И окантованные кружевами панталончики, с маленькими розовыми бутончиками на пояске. Он почувствовал теплый лен.
— Да поможет нам Бог.
Он прикрыл ее банановыми листьями. Скомкав ее мокрую одежду в руках, он кинулся прочь из маленькой хижины — с такой поспешностью, будто его преследовало целое племя головорезов. •
Кейт перевернулась и потянулась. Ее щека заскользила по чему-то холодному и мягкому, сладкий аромат щекотал ее ноздри.
— Девлин, — прошептала она, шаря рукой по мягкому матрасу рядом с собой, пытаясь найти его, и обнаружила, что одна.
Значит, это был всего лишь сон, подумала она, открыв глаза, его сильные руки обнимали ее во сне, а не наяву.
Она села, моргая и стряхивая с себя сон, пытаясь понять, где находится. Она была в маленькой хижинке, у низенького входа мерцал свет — отблески костра. Огонь был разведен достаточно близко, чтобы ей было тепло, на ее обнаженных грудях плясали огоньки.
— О, небеса! — прошептала она, прикрываясь обеими руками.
Сквозь маленькую лазейку она видела Девлипа Маккейна. Свет, падающий от костра, образовывал золотой круг, теплый круг в холодной ночи. Девлин сидел, скрестив ноги, в центре этого круга, на нем были только брюки. Отблески пламени ласкали его лицо, плечи, грудь, от обнаженного тела веяло силой, а кожа будто светилась.
Он держал палку над костром, палку, на которую была насажена рыба. Около костра были воткнуты в песок две палки, а на перекладине, сделанной из лианы, рядом с его рубашкой, висели ее брюки, блузка, лифчик и кружевные панталоны.
— Проголодалась? — спросил он, не смотря в ее направлении.
Вокруг нее были разбросаны банановые листья. Она приложила один лист к своей груди, другой к живот у и высунулась из хижины.
— Мистер Маккейн, моя одежда…
Он глянул на нее, улыбка появилась на его губах, когда он увидел ее.
— Мне вспомнилась одна знакомая из Сан-Франциско, она танцевала с веерами. Уж она-то точно знала, как раздразнить мужика. Каждую ночь огромная толпа в возбуждении вопила, чтобы она отбросила эти веера.
Ее щеки подернулись румянцем.
— Мистер Маккейн, будьте любезны, принесите мне мою одежду.
— Ну как, еще не чувствуешь себя туземкой? — в его голосе чувствовалась легкая насмешка.
— Абсолютно не чувствую.
— Отлично.
Он положил рыбу на пальмовый лист, потом снял с перекладины ее одежду и стал складывать ее на другую руку. Когда дело дошло до панталон, он оглянулся, широкая, хиграя улыбка заскользила на его губах.
— Знаете, профессор, я никогда не подозревал, что под вашими брюками скрываются кружева и розовые бутоны.
Она видела, как он провел пальцем по розовому бутону, украшающему кружевную полоску на боку, он сделал это так нежно, будто это был живой цветок. Это странно на нее подействовало, кончики сосков внезапно затвердели.
— То, что я ношу брюки, не делает из меня мужчину, мистер Маккейн. — Кейт, когда он двинулся к ней, отпрянула обратно в тень, но скрыться от него было негде. Он смотрел на нее, его взгляд буравил то место на груди, к которому она прижимала банановый лист, она так давила на лист, что поверх темнозеленой кромки листа четко обрисовывалась выпуклость чуть приподнявшихся грудей.
— Да, я вижу, что вы женщина от головы до ног.
— О, — прошептала она.
Он кинул ее одежду на банановые листья около входа в хижину, скользнув при этом своим плечом по ее руке. Она отреагировала немедленно, от вспыхнувшего в жилах огня у нее перехватило дыхание. Она замерла и прижалась спиной к хижине так резко, что чуть не разрушила хрупкую конструкцию.
Он взглянул на нее и улыбнулся.
— Не волнуйтесь, профессор. Я никогда не заставляю женщин делать что-либо помимо их воли.
Он пошел к костру, она смотрела на его спину. Да, он никогда не будет принуждать ее делать что-нибудь против воли. Но что он будет делать, когда поймет, что ее сила воли подходит к концу?
Одеваясь, она почувствовала, что ее одежда пахнет речной водой и дымом. Он выстирал ее.
— О, небеса, — прошептала она, чувствуя стыд и возбуждение в одно и то же время. Он раздевал ее. Он видел ее обнаженное тело, касался ее, стирал ее панталоны. Она судорожно втянула воздух, ее тело задрожало от фривольных сцен, нарисованных услужливым воображением. Как же теперь она посмотрит ему в лицо? Долгое время она стояла в тени хижины, никак не решаясь выйти к костру.
— Послушай. — Как только она вылезла наружу, он встал и подошел к ней. — Я уж подумал, что ты прячешься от меня.
— Я пыталась распутать мои волосы, — сказала она, беря у него из рук длинный узкий листок, служащий сейчас тарелкой.
— Похоже, дело не увенчалось успехом.
Он не должен был подчеркивать, что она выглядит, как ведьма. Она и без него это знала.
— Очень мило с вашей стороны, что вы заметили это.
Он рассмеялся и пошел на прежнее место у края костра, усевшись на песок, он прислонился спиной к стволу высокой пальмы. Она опустилась на ковер из банановых и пальмовых листьев, которые Девлин разложил поближе к огню, она чувствовала, как пламя согревает ей щеки.
Она установила «тарелку», сделанную из сухого пальмового листа, на скрещенных ногах и посмотрела на языки пламени, чувствуя себя слишком неловко, чтобы смотреть на Девлина, слишком взволнованной, чтобы есть. Однако запах жареной рыбы возбудил ее аппетит. Она почувствовала, до чего она голодна, а ужин просто превосходный: нежная белая рыба, хрустящие плоды пальмы, куски спелой, сочной папайи, такой сладкой, что она слизывала каждую капельку сока со своих пальцев.
— Есть еще, если ты не наелась.
Она оглянулась на него и улыбнулась. В одной руке он держал нож, а в другой кусок дерева.
— Если можно, я бы хотела еще папайи.
Он отложил нож и деревяшку, и встал, чтобы взять папайю; целая кучка плодов лежала на пальмовом листе у подножья дерева. Она смотрела, как он идет, гордо откинув голову, она не сводила с него глаз. Здесь, в джунглях, он казался еще выше, еще сильнее, чем в цивилизованном мире, как будто черпал силы в буйной мощи этого дикого края.
Опустившись рядом с ней на колени, он разрезал папайю и стал класть сочные кусочки на тарелку, по его рукам стекал сок. Она облизала кончиком языка губы, борясь с почти непреодолимым желанием слизнуть оранжевые капли с его пальцев. Она представляла себя в его объятиях, вот она прижимает губы к его руке, и скользит языком по его запястью, пробуя на вкус его сладко-соленую кожу.
Безумные, опасные мысли. О, небеса, ей они вовсе ни к чему.
— Достаточно?
— Да. — Даже слишком. Слишком. Слишком много снов наяву. — Спасибо. Все замечательно.
Он встал и бросил остатки папайи в огонь, взметнув сноп искр, ринувшихся вверх.
— Когда голоден, все кажется вкусным. Голодна. Да, она была голодна, но то, чего ей хотелось отведать, было запретным плодом.
Но почему? Из-за необычных обстоятельств. Они с ним совсем одни, и она в полной от него зависимости — не в этом ли крылась причина того, что она была просто ослеплена этим мужчиной? Ослеплена, какое тусклое слово, разве оно передает ее чувства… Околдована. Опутана чарами. Загипнотизирована. Нет, все эти слова слишком невыразительны и неточны.
Он прошел к ручью, вымыл руки и опять уселся под пальмой.
— Простите, что вам пришлось все делать одному.
— Выполняю то, для чего меня наняли, только и всего. — Он поднял с песка кусок дерева.
Обязанность. Она была для него обязанностью. Она посмотрела на него; он продолжал вырезать что-то, как будто совсем не испытывал страха и чувствовал себя здесь как дома. Он спас ей жизнь, он рисковал своей собственной жизнью, сразившись ради нее с дикарем. И оказывается, все это ради долга. И только.
С вершин деревьев раздался низкий гортанный лай. Кейт вскочила, уронив кусочки папайи.
— Это кричат ночные обезьяны, — сказал Девлин, улыбаясь. — Они совсем безобидные.
— Безобидные, — повторила она, подавляя желание броситься к его ногам и прижаться к нему, как испуганное дитя. — Мой отец, возможно, где-нибудь здесь, в джунглях, ищет нас. — Она бросила оброненные ею куски папайи в огонь.
Девлин кивнул, не отводя глаз от своей деревяшки.
— Вряд ли он сидит сложа руки и ждет, когда ты объявишься. Думаю, мы встретимся с ним и со всеми остальными через два-три дня. Все зависит от того, насколько мы продвинемся на пути друг к другу.
— Надеюсь, с ними все в порядке.
— Не стоит беспокоиться. Они снаряжены лучше нас. Неужели? По правде говоря, она сомневалась в том, что они снаряжены лучше Девлина Маккейна. Кто из знакомых ей мужчин выжил бы в джунглях, имея один лишь нож и мозги? Да почти никто. Более того, ей казалось, что ни с кем, кроме Девлина, НЕ согласилась бы оказаться в этом диком аду, если ей придется снова здесь очутиться. А он возится тут с ней исключительно из-за денег.
Весь аппетит у нее пропал, она пошла к ручью, бросила остатки папайи в воду, сполоснула тарелку и руки. Лунный свет пробивался сквозь деревья, освещая ее отражение в воде, которое то и дело размывалось течением. Ей хотелось броситься в ручей, чтобы холодное течение унесло страшное смятение, переполнявшее ее душу и тело.
Еще никогда в своей жизни она не пыталась никого увлечь. И теперь, когда ей больше всего хотелось, чтобы в ней увидели женщину, причем не похожую на остальных, она потерпела поражение, сокрушительное поражение.
— С купанием придется подождать до утра.
Она обернулась и обнаружила, что он наблюдает за ней, по его лицу ничего нельзя было прочесть.
— Да, боюсь, что так.
Она встала, стряхивая холодную воду с рук. Она положила тарелку на землю около него, потом огляделась вокруг, ища, чем бы ей отвлечься от Девлина Маккейна. Нечем. Ни книг, ни игр, ни прочих развлечений. Но в конце концов она уже не одну неделю пытается от него отвлечься, и все ее усилия напрасны, ничего не помогает.
— Вот, это поможет.
Она оглянулась через плечо, испугавшись, что он прочел ее мысли. Он протягивал ей кусок дерева, над которым недавно трудился. Подойдя ближе, она увидела, что тот кусок дерева принял форму гребня. Она взяла гребень из его рук. Палисандровое дерево. И как прекрасно выточен. Его ручка была заботливо рассчитана на то, чтобы ее удобно было держать в руке. Кейт почувствовала, как к ее глазам подбираются слезы. Мистер Маккейн явно очень старался, гребень получился замечательный. Может, он все же неравнодушен к ней?
— Спасибо, — прошептала она, отворачиваясь. Она опустилась на ковер из листьев около костра, стараясь отогнать прочь всякие глупости, которые так и лезли ей в голову. Что бы это значило, если он все время твердит, что он здесь исключительно по обязанности? Ухватив одну прядь, она начала прочесывать гребнем спутанные волосы. Так-то лучше. Очень полезная вещь. Никакой угрозы ее сердцу. Никаких романтических приключений, разрушающих ее планы. Так гораздо лучше. Гребень уткнулся в толстый колтун золотых волос, натянув кожу на черепе, Кейт застонала.
— Если ты не будешь осторожна, нам придется выстричь этот гребень из твоих волос.
Уголком глаз она увидела, как он двинулся к ней, в каждом его шаге чувствовалась грубая, чисто мужская энергия.
— Дай мне. — Он сел на колени рядом с ней и взял спутанную прядь из ее рук.
Она заметила, что сделала глубокий вдох, пытаясь задержать в себе влекущий запах его тела.
— Может, нам стоит взять ваш нож и совсем срезать этот колтун.
— Это будет преступлением. — Он переместился назад, жар его тела сильнее опалил ее спину.
— Вам нравятся мои волосы?
Он очень осторожно и терпеливо начал высвобождать гребень.
— Да, мне нравятся твои волосы.
Она улыбнулась, радуясь его комплименту, а он наслаждался ощущением ее волос, как будто это было что-то удивительное, хрупкое и прекрасное. Она всегда презирала женщин, которые млели от комплиментов. А сама-то? И как это ему удалось вывернуть все наизнанку, поставить с ног на голову?
Он проводил редкими зубьями гребня по прядям, расчесывая их концы и постепенно пробираясь кверху. Так нежно, ни одного резкого, болезненного рывка, длинные пальцы пробивали себе дорогу в ее волосах, чуть оттягивая их. Вскоре каждый волосок был распутан, но он продолжал водить гребнем по густому золотому каскаду.
Кейт закрыла глаза, отдаваясь этому потрясающему ощущению, а он ласкал и ласкал ее волосы. Она чувствовала, как его колени нависли над ее бедрами, в дюйме от нее. Она совсем разомлела от костра и от тепла его тела и готова была растянуться, как кошечка на солнце.
— Солнце. — Девлин поднял ее волосы, так чтобы пряди сверкали при свете огня. Он подхватил золотой каскад и пропустил его сквозь пальцы, любуясь игрой света в золотых прядях.
— В твоих волосах сверкает солнце.
Она отклонила голову назад. Ее глаза были закрыты; и она улыбалась, удовлетворенно изогнув страстные розовые губы. Девлин провел гребнем по роскошному золотому каскаду, шелковые пряди ожили в его руках, льнули к нему, лаская его обнаженную грудь. Его мускулы напряглись в ответ.
С новой силой вспыхнуло желание, страстное томление, которое не покидало его никогда, пульсируя, как открытая рана. Он взял пригоршню волос и провел ею по своей щеке, вдыхая аромат роз. Ему хотелось утонуть в этом потоке золота, найти губами прячущуюся под ними теплую шею.
— Как принцесса из сказки.
Она через плечо посмотрела на него, ее солнечные волосы оттеняли прелесть этого лица, густые, темные ресницы чуть разомкнулись, открыв ему Крошечную полоску голубого летнего неба в ее глазах.
— Мистер Маккейн, вот уж не думала, что за вашей несколько грубоватой наружностью скрывается романтическая натура.
— Думаю, нам всем есть что скрывать.
— Да, но боюсь, от вас у меня почти не осталось секретов.
— Я не вполне понимаю, что ты имеешь в виду. Она повернулась к огню, спрятав свое лицо под ворохом волос.
— У вас есть удивительная способность, мистер Маккейн. Вы срываете с людей оболочку. Иногда мне кажется, что вы читаете каждую мою мысль. Меня это… приводит в замешательство.
Девлин провел гребнем по ее волосам, пряди взметнулись, прилипая к зубьям и его рукам. Да, иногда ему действительно удавалось заглянуть ей в душу. Он знал женщин достаточно хорошо, чтобы безошибочно распознать желание.
Он медленно провел гребнем от макушки до концов волос, массируя сквозь золотую завесу ее спину, талию, бедра… Она вся выгнулась в ответ, расправив плечи, поднимая бедра.
Желание. Она вся светилась им. Им были полны ее движения и ее взгляд, когда она смотрела на него, думая, что он ни о чем не подозревает. Он ощущал запах желания на ее коже, этот теплый божественный аромат женской плоти. Но за этим желанием ничего не было. Ни малейшего намека на чувство, которое было ему так необходимо.
— Зачем вы приехали в Бразилию?
— Один человек сказал мне, что мы можем здорово разбогатеть, моя золото. — Он все расчесывал ее волосы, хотя знал, что пора остановиться. Но это было так приятно, ощущать как эти золотые нити скользят сквозь его пальцы, блестящие шелковые нити, ласкающие его кожу. — Мне нечего было терять, поэтому я купил билет и отправился в странствия.
— Британский советник сказал нам, что ваш компаньон умер в джунглях.
Девлин стиснул челюсти при воспоминании о расследовании, презрительные взгляды в его сторону даже после того, как следствие пришло к выводу, что он невиновен в смерти Джеральда.
— Что еще они сказали вам?
— Только то, что он был убит отравленной стрелой.
— Он был убит, когда мы возвращались в Пара. За три дня до того, как должны были выбраться отсюда.
— Простите меня, это я настояла, чтобы вы снова отправились в джунгли. Наверное, вам тяжело здесь находиться.
— Никто не приставлял к моему виску пистолет. Тебе не за что себя винить. — Он поднес к лицу пригоршню ее волос, вдыхая аромат роз. Мужчина запросто мог заплутать в этих шелковых прядях, но наверняка не стал бы искать дорогу назад.
— Вы собираетесь тут остаться? В Бразилии, я имею в виду.
— Нет. Я собираюсь получить ту крупную сумму, которую вы намерены мне заплатить за эту маленькую экскурсию, и купить клочок плодородной калифорнийской земли.
Она выпрямилась, отпрянув от него.
— Я думаю, вам не стоит более утруждать себя расчесыванием моих волос, — мистер Маккейн-Она вырвала свои волосы из его руки и перекинула их через плечо. — Вы и так отлично поработали над ними.
Он нахмурился, почуяв ее едва скрываемое раздражение. Что такого он ей сделал, черт возьми?
— К вашим услугам.
— Вы не против, если я лягу поспать? — Она встала и направилась к навесу. У входа, старательно отводя от него глаза, она продолжила: — Надеюсь, вы понимаете, что я не настаиваю на том, чтобы вы спали под открытым небом. Я понимаю, что это единственное наше пристанище, и мы должны как-то его разделить. Спокойной ночи.
Девлин посмотрел на вход в маленькое укрытие. Она исчезла, скрытая тенью, но он слышал ее, слышал, как она двигается, как шевелится ее тело на банановых листьях.
Итак, она думала, что он читает ее мысли. В таком случае, в данный момент он явно что-то недочитал. Она рассердилась — он бы даже сказал, разъярилась. Но почему? Он терялся в догадках, так ничего и не поняв.
Он бросил пригоршню сухих пальмовых листьев в огонь, и стал смотреть на искры, улетающие к темному небу. Он долго еще сидел около костра, вслушиваясь в ночные звуки: в журчание воды по камням, в крики птиц и обезьян, в шелест листьев под ее телом, когда она переворачивалась во сне. Решив, что она уже заснула, он вошел в маленькую хижину. Кейт лежала на боку, подложив ладонь под щеку, одно колено было задрано чуть ли не до ее аккуратного носика. Лесная , нимфа, спящая в своем гнездышке, устланном ароматными мягкими листьями. Мерцающий снаружи огонь отбрасывал золотые отблески на ее кожу.
Долгое время он стоял в проходе, охраняя ее сон, представляя себе, как чудесно было бы обнять ее, разбудить поцелуем. Наконец, когда усталость сделалась уже невыносимой, он лег рядом, повернувшись к ней единой, стараясь занять как можно меньше места.
Он закрыл глаза и пытался не думать о ней, такой теплой, такой близкой и манящей. Он уже дремал, когда нежная рука обвила его за талию. Судорога пробежала по его спине, мягкие груди опалили его через рубашку. Женские бедра, в этом он не сомневался, скользнули по его ногам.
Она провела рукой по его груди и поцеловала его в шею, это мягкое касание заставило его замереть. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ее нежные пальцы ухватились за пояс на его брюках; здесь они остановились. Мгновенно от его усталости не осталось и сл.еда и в паху вспыхнуло пламя.
— Кейт, — прошептал он, не очень понимая, что он будет делать, если она ответит ему. Он не мог припомнить точно, когда в последний раз он был в постели с женщиной, и не помнил, ч го надо делать. Он чувствовал себя чертовки неловко.
Теплый вдох около его шеи был единственным ответом. Она спала.
Спала. Да поможет ему Бог, не много ли испытаний он послал ему этой ночью.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Сладкий запах свежесрезанных листьев приветствовал его, когда он вошел под сооруженный им навес. Она свернулась в его объятиях, уткнувшись лицом в его плечо. Когда он собирался положить ее на ароматные зеленые листья, она ухватила его за полу распахнутой рубашки. Он осторожно разжал ее пальцы. Она недовольно застонала во сне, а губы ее обиженно надулись.
Он почувствовал, как все его благие намерения вдребезги разбиваются об острое лезвие клокочущего в нем желания. Он погладил ее по щеке. Он наклонился ближе, движимый неутоленной жаждой, он ощутил тепло ее дыхания око по своих губ. Было бы так легко соблазнить ее и добиться столь желанной ему близости. Так легко предать их обоих.
Он сел на пятки, сделал несколько глубоких вдохов. Ее одежда была насквозь мокрой, белый хлопок прилип к коже, обрисовывая выпуклости ее грудей, под тонкой материей розовели смутные тени сосков. Сквозь разорванные полы блузки он увидел красные следы у края лифчика, там, где мокрая ткань натерла ее нежную кожу. Если она не снимет эти мокрые тряпки, у нее завтра же начнется воспаление и появится сыпь.
— Кейт. — Он откинул волосы с ее висков. — Проснись, милая.
Она застонала и повернула-голову.
Ему срочно надо уйти. Никакая сыпь не могла сравниться с теми страданиями, которые испытывал он. Девлин начал было отодвигаться, но представил, каково ей будет утром, когда вся кожа будет болеть и покроется волдырями.
— Проклятье.
Он быстро скинул с нее ботинки и носки. Его руки задрожали, когда он начал расстегивать пуговицы на ее брюках. Она никак не просыпалась.
— Вот уж влип так влип. — Он снял с нее блузку и лифчик, пытаясь не смотреть на пышные холмики. Занесло же его в такое место, где он вынужден быть наедине с самой желанной на свете женщиной. Быть так близко от нее и не сметь овладеть ею. — Да, никогда еще не попадал он в такой переплет.
Он стащил с нее брюки. И окантованные кружевами панталончики, с маленькими розовыми бутончиками на пояске. Он почувствовал теплый лен.
— Да поможет нам Бог.
Он прикрыл ее банановыми листьями. Скомкав ее мокрую одежду в руках, он кинулся прочь из маленькой хижины — с такой поспешностью, будто его преследовало целое племя головорезов. •
Кейт перевернулась и потянулась. Ее щека заскользила по чему-то холодному и мягкому, сладкий аромат щекотал ее ноздри.
— Девлин, — прошептала она, шаря рукой по мягкому матрасу рядом с собой, пытаясь найти его, и обнаружила, что одна.
Значит, это был всего лишь сон, подумала она, открыв глаза, его сильные руки обнимали ее во сне, а не наяву.
Она села, моргая и стряхивая с себя сон, пытаясь понять, где находится. Она была в маленькой хижинке, у низенького входа мерцал свет — отблески костра. Огонь был разведен достаточно близко, чтобы ей было тепло, на ее обнаженных грудях плясали огоньки.
— О, небеса! — прошептала она, прикрываясь обеими руками.
Сквозь маленькую лазейку она видела Девлипа Маккейна. Свет, падающий от костра, образовывал золотой круг, теплый круг в холодной ночи. Девлин сидел, скрестив ноги, в центре этого круга, на нем были только брюки. Отблески пламени ласкали его лицо, плечи, грудь, от обнаженного тела веяло силой, а кожа будто светилась.
Он держал палку над костром, палку, на которую была насажена рыба. Около костра были воткнуты в песок две палки, а на перекладине, сделанной из лианы, рядом с его рубашкой, висели ее брюки, блузка, лифчик и кружевные панталоны.
— Проголодалась? — спросил он, не смотря в ее направлении.
Вокруг нее были разбросаны банановые листья. Она приложила один лист к своей груди, другой к живот у и высунулась из хижины.
— Мистер Маккейн, моя одежда…
Он глянул на нее, улыбка появилась на его губах, когда он увидел ее.
— Мне вспомнилась одна знакомая из Сан-Франциско, она танцевала с веерами. Уж она-то точно знала, как раздразнить мужика. Каждую ночь огромная толпа в возбуждении вопила, чтобы она отбросила эти веера.
Ее щеки подернулись румянцем.
— Мистер Маккейн, будьте любезны, принесите мне мою одежду.
— Ну как, еще не чувствуешь себя туземкой? — в его голосе чувствовалась легкая насмешка.
— Абсолютно не чувствую.
— Отлично.
Он положил рыбу на пальмовый лист, потом снял с перекладины ее одежду и стал складывать ее на другую руку. Когда дело дошло до панталон, он оглянулся, широкая, хиграя улыбка заскользила на его губах.
— Знаете, профессор, я никогда не подозревал, что под вашими брюками скрываются кружева и розовые бутоны.
Она видела, как он провел пальцем по розовому бутону, украшающему кружевную полоску на боку, он сделал это так нежно, будто это был живой цветок. Это странно на нее подействовало, кончики сосков внезапно затвердели.
— То, что я ношу брюки, не делает из меня мужчину, мистер Маккейн. — Кейт, когда он двинулся к ней, отпрянула обратно в тень, но скрыться от него было негде. Он смотрел на нее, его взгляд буравил то место на груди, к которому она прижимала банановый лист, она так давила на лист, что поверх темнозеленой кромки листа четко обрисовывалась выпуклость чуть приподнявшихся грудей.
— Да, я вижу, что вы женщина от головы до ног.
— О, — прошептала она.
Он кинул ее одежду на банановые листья около входа в хижину, скользнув при этом своим плечом по ее руке. Она отреагировала немедленно, от вспыхнувшего в жилах огня у нее перехватило дыхание. Она замерла и прижалась спиной к хижине так резко, что чуть не разрушила хрупкую конструкцию.
Он взглянул на нее и улыбнулся.
— Не волнуйтесь, профессор. Я никогда не заставляю женщин делать что-либо помимо их воли.
Он пошел к костру, она смотрела на его спину. Да, он никогда не будет принуждать ее делать что-нибудь против воли. Но что он будет делать, когда поймет, что ее сила воли подходит к концу?
Одеваясь, она почувствовала, что ее одежда пахнет речной водой и дымом. Он выстирал ее.
— О, небеса, — прошептала она, чувствуя стыд и возбуждение в одно и то же время. Он раздевал ее. Он видел ее обнаженное тело, касался ее, стирал ее панталоны. Она судорожно втянула воздух, ее тело задрожало от фривольных сцен, нарисованных услужливым воображением. Как же теперь она посмотрит ему в лицо? Долгое время она стояла в тени хижины, никак не решаясь выйти к костру.
— Послушай. — Как только она вылезла наружу, он встал и подошел к ней. — Я уж подумал, что ты прячешься от меня.
— Я пыталась распутать мои волосы, — сказала она, беря у него из рук длинный узкий листок, служащий сейчас тарелкой.
— Похоже, дело не увенчалось успехом.
Он не должен был подчеркивать, что она выглядит, как ведьма. Она и без него это знала.
— Очень мило с вашей стороны, что вы заметили это.
Он рассмеялся и пошел на прежнее место у края костра, усевшись на песок, он прислонился спиной к стволу высокой пальмы. Она опустилась на ковер из банановых и пальмовых листьев, которые Девлин разложил поближе к огню, она чувствовала, как пламя согревает ей щеки.
Она установила «тарелку», сделанную из сухого пальмового листа, на скрещенных ногах и посмотрела на языки пламени, чувствуя себя слишком неловко, чтобы смотреть на Девлина, слишком взволнованной, чтобы есть. Однако запах жареной рыбы возбудил ее аппетит. Она почувствовала, до чего она голодна, а ужин просто превосходный: нежная белая рыба, хрустящие плоды пальмы, куски спелой, сочной папайи, такой сладкой, что она слизывала каждую капельку сока со своих пальцев.
— Есть еще, если ты не наелась.
Она оглянулась на него и улыбнулась. В одной руке он держал нож, а в другой кусок дерева.
— Если можно, я бы хотела еще папайи.
Он отложил нож и деревяшку, и встал, чтобы взять папайю; целая кучка плодов лежала на пальмовом листе у подножья дерева. Она смотрела, как он идет, гордо откинув голову, она не сводила с него глаз. Здесь, в джунглях, он казался еще выше, еще сильнее, чем в цивилизованном мире, как будто черпал силы в буйной мощи этого дикого края.
Опустившись рядом с ней на колени, он разрезал папайю и стал класть сочные кусочки на тарелку, по его рукам стекал сок. Она облизала кончиком языка губы, борясь с почти непреодолимым желанием слизнуть оранжевые капли с его пальцев. Она представляла себя в его объятиях, вот она прижимает губы к его руке, и скользит языком по его запястью, пробуя на вкус его сладко-соленую кожу.
Безумные, опасные мысли. О, небеса, ей они вовсе ни к чему.
— Достаточно?
— Да. — Даже слишком. Слишком. Слишком много снов наяву. — Спасибо. Все замечательно.
Он встал и бросил остатки папайи в огонь, взметнув сноп искр, ринувшихся вверх.
— Когда голоден, все кажется вкусным. Голодна. Да, она была голодна, но то, чего ей хотелось отведать, было запретным плодом.
Но почему? Из-за необычных обстоятельств. Они с ним совсем одни, и она в полной от него зависимости — не в этом ли крылась причина того, что она была просто ослеплена этим мужчиной? Ослеплена, какое тусклое слово, разве оно передает ее чувства… Околдована. Опутана чарами. Загипнотизирована. Нет, все эти слова слишком невыразительны и неточны.
Он прошел к ручью, вымыл руки и опять уселся под пальмой.
— Простите, что вам пришлось все делать одному.
— Выполняю то, для чего меня наняли, только и всего. — Он поднял с песка кусок дерева.
Обязанность. Она была для него обязанностью. Она посмотрела на него; он продолжал вырезать что-то, как будто совсем не испытывал страха и чувствовал себя здесь как дома. Он спас ей жизнь, он рисковал своей собственной жизнью, сразившись ради нее с дикарем. И оказывается, все это ради долга. И только.
С вершин деревьев раздался низкий гортанный лай. Кейт вскочила, уронив кусочки папайи.
— Это кричат ночные обезьяны, — сказал Девлин, улыбаясь. — Они совсем безобидные.
— Безобидные, — повторила она, подавляя желание броситься к его ногам и прижаться к нему, как испуганное дитя. — Мой отец, возможно, где-нибудь здесь, в джунглях, ищет нас. — Она бросила оброненные ею куски папайи в огонь.
Девлин кивнул, не отводя глаз от своей деревяшки.
— Вряд ли он сидит сложа руки и ждет, когда ты объявишься. Думаю, мы встретимся с ним и со всеми остальными через два-три дня. Все зависит от того, насколько мы продвинемся на пути друг к другу.
— Надеюсь, с ними все в порядке.
— Не стоит беспокоиться. Они снаряжены лучше нас. Неужели? По правде говоря, она сомневалась в том, что они снаряжены лучше Девлина Маккейна. Кто из знакомых ей мужчин выжил бы в джунглях, имея один лишь нож и мозги? Да почти никто. Более того, ей казалось, что ни с кем, кроме Девлина, НЕ согласилась бы оказаться в этом диком аду, если ей придется снова здесь очутиться. А он возится тут с ней исключительно из-за денег.
Весь аппетит у нее пропал, она пошла к ручью, бросила остатки папайи в воду, сполоснула тарелку и руки. Лунный свет пробивался сквозь деревья, освещая ее отражение в воде, которое то и дело размывалось течением. Ей хотелось броситься в ручей, чтобы холодное течение унесло страшное смятение, переполнявшее ее душу и тело.
Еще никогда в своей жизни она не пыталась никого увлечь. И теперь, когда ей больше всего хотелось, чтобы в ней увидели женщину, причем не похожую на остальных, она потерпела поражение, сокрушительное поражение.
— С купанием придется подождать до утра.
Она обернулась и обнаружила, что он наблюдает за ней, по его лицу ничего нельзя было прочесть.
— Да, боюсь, что так.
Она встала, стряхивая холодную воду с рук. Она положила тарелку на землю около него, потом огляделась вокруг, ища, чем бы ей отвлечься от Девлина Маккейна. Нечем. Ни книг, ни игр, ни прочих развлечений. Но в конце концов она уже не одну неделю пытается от него отвлечься, и все ее усилия напрасны, ничего не помогает.
— Вот, это поможет.
Она оглянулась через плечо, испугавшись, что он прочел ее мысли. Он протягивал ей кусок дерева, над которым недавно трудился. Подойдя ближе, она увидела, что тот кусок дерева принял форму гребня. Она взяла гребень из его рук. Палисандровое дерево. И как прекрасно выточен. Его ручка была заботливо рассчитана на то, чтобы ее удобно было держать в руке. Кейт почувствовала, как к ее глазам подбираются слезы. Мистер Маккейн явно очень старался, гребень получился замечательный. Может, он все же неравнодушен к ней?
— Спасибо, — прошептала она, отворачиваясь. Она опустилась на ковер из листьев около костра, стараясь отогнать прочь всякие глупости, которые так и лезли ей в голову. Что бы это значило, если он все время твердит, что он здесь исключительно по обязанности? Ухватив одну прядь, она начала прочесывать гребнем спутанные волосы. Так-то лучше. Очень полезная вещь. Никакой угрозы ее сердцу. Никаких романтических приключений, разрушающих ее планы. Так гораздо лучше. Гребень уткнулся в толстый колтун золотых волос, натянув кожу на черепе, Кейт застонала.
— Если ты не будешь осторожна, нам придется выстричь этот гребень из твоих волос.
Уголком глаз она увидела, как он двинулся к ней, в каждом его шаге чувствовалась грубая, чисто мужская энергия.
— Дай мне. — Он сел на колени рядом с ней и взял спутанную прядь из ее рук.
Она заметила, что сделала глубокий вдох, пытаясь задержать в себе влекущий запах его тела.
— Может, нам стоит взять ваш нож и совсем срезать этот колтун.
— Это будет преступлением. — Он переместился назад, жар его тела сильнее опалил ее спину.
— Вам нравятся мои волосы?
Он очень осторожно и терпеливо начал высвобождать гребень.
— Да, мне нравятся твои волосы.
Она улыбнулась, радуясь его комплименту, а он наслаждался ощущением ее волос, как будто это было что-то удивительное, хрупкое и прекрасное. Она всегда презирала женщин, которые млели от комплиментов. А сама-то? И как это ему удалось вывернуть все наизнанку, поставить с ног на голову?
Он проводил редкими зубьями гребня по прядям, расчесывая их концы и постепенно пробираясь кверху. Так нежно, ни одного резкого, болезненного рывка, длинные пальцы пробивали себе дорогу в ее волосах, чуть оттягивая их. Вскоре каждый волосок был распутан, но он продолжал водить гребнем по густому золотому каскаду.
Кейт закрыла глаза, отдаваясь этому потрясающему ощущению, а он ласкал и ласкал ее волосы. Она чувствовала, как его колени нависли над ее бедрами, в дюйме от нее. Она совсем разомлела от костра и от тепла его тела и готова была растянуться, как кошечка на солнце.
— Солнце. — Девлин поднял ее волосы, так чтобы пряди сверкали при свете огня. Он подхватил золотой каскад и пропустил его сквозь пальцы, любуясь игрой света в золотых прядях.
— В твоих волосах сверкает солнце.
Она отклонила голову назад. Ее глаза были закрыты; и она улыбалась, удовлетворенно изогнув страстные розовые губы. Девлин провел гребнем по роскошному золотому каскаду, шелковые пряди ожили в его руках, льнули к нему, лаская его обнаженную грудь. Его мускулы напряглись в ответ.
С новой силой вспыхнуло желание, страстное томление, которое не покидало его никогда, пульсируя, как открытая рана. Он взял пригоршню волос и провел ею по своей щеке, вдыхая аромат роз. Ему хотелось утонуть в этом потоке золота, найти губами прячущуюся под ними теплую шею.
— Как принцесса из сказки.
Она через плечо посмотрела на него, ее солнечные волосы оттеняли прелесть этого лица, густые, темные ресницы чуть разомкнулись, открыв ему Крошечную полоску голубого летнего неба в ее глазах.
— Мистер Маккейн, вот уж не думала, что за вашей несколько грубоватой наружностью скрывается романтическая натура.
— Думаю, нам всем есть что скрывать.
— Да, но боюсь, от вас у меня почти не осталось секретов.
— Я не вполне понимаю, что ты имеешь в виду. Она повернулась к огню, спрятав свое лицо под ворохом волос.
— У вас есть удивительная способность, мистер Маккейн. Вы срываете с людей оболочку. Иногда мне кажется, что вы читаете каждую мою мысль. Меня это… приводит в замешательство.
Девлин провел гребнем по ее волосам, пряди взметнулись, прилипая к зубьям и его рукам. Да, иногда ему действительно удавалось заглянуть ей в душу. Он знал женщин достаточно хорошо, чтобы безошибочно распознать желание.
Он медленно провел гребнем от макушки до концов волос, массируя сквозь золотую завесу ее спину, талию, бедра… Она вся выгнулась в ответ, расправив плечи, поднимая бедра.
Желание. Она вся светилась им. Им были полны ее движения и ее взгляд, когда она смотрела на него, думая, что он ни о чем не подозревает. Он ощущал запах желания на ее коже, этот теплый божественный аромат женской плоти. Но за этим желанием ничего не было. Ни малейшего намека на чувство, которое было ему так необходимо.
— Зачем вы приехали в Бразилию?
— Один человек сказал мне, что мы можем здорово разбогатеть, моя золото. — Он все расчесывал ее волосы, хотя знал, что пора остановиться. Но это было так приятно, ощущать как эти золотые нити скользят сквозь его пальцы, блестящие шелковые нити, ласкающие его кожу. — Мне нечего было терять, поэтому я купил билет и отправился в странствия.
— Британский советник сказал нам, что ваш компаньон умер в джунглях.
Девлин стиснул челюсти при воспоминании о расследовании, презрительные взгляды в его сторону даже после того, как следствие пришло к выводу, что он невиновен в смерти Джеральда.
— Что еще они сказали вам?
— Только то, что он был убит отравленной стрелой.
— Он был убит, когда мы возвращались в Пара. За три дня до того, как должны были выбраться отсюда.
— Простите меня, это я настояла, чтобы вы снова отправились в джунгли. Наверное, вам тяжело здесь находиться.
— Никто не приставлял к моему виску пистолет. Тебе не за что себя винить. — Он поднес к лицу пригоршню ее волос, вдыхая аромат роз. Мужчина запросто мог заплутать в этих шелковых прядях, но наверняка не стал бы искать дорогу назад.
— Вы собираетесь тут остаться? В Бразилии, я имею в виду.
— Нет. Я собираюсь получить ту крупную сумму, которую вы намерены мне заплатить за эту маленькую экскурсию, и купить клочок плодородной калифорнийской земли.
Она выпрямилась, отпрянув от него.
— Я думаю, вам не стоит более утруждать себя расчесыванием моих волос, — мистер Маккейн-Она вырвала свои волосы из его руки и перекинула их через плечо. — Вы и так отлично поработали над ними.
Он нахмурился, почуяв ее едва скрываемое раздражение. Что такого он ей сделал, черт возьми?
— К вашим услугам.
— Вы не против, если я лягу поспать? — Она встала и направилась к навесу. У входа, старательно отводя от него глаза, она продолжила: — Надеюсь, вы понимаете, что я не настаиваю на том, чтобы вы спали под открытым небом. Я понимаю, что это единственное наше пристанище, и мы должны как-то его разделить. Спокойной ночи.
Девлин посмотрел на вход в маленькое укрытие. Она исчезла, скрытая тенью, но он слышал ее, слышал, как она двигается, как шевелится ее тело на банановых листьях.
Итак, она думала, что он читает ее мысли. В таком случае, в данный момент он явно что-то недочитал. Она рассердилась — он бы даже сказал, разъярилась. Но почему? Он терялся в догадках, так ничего и не поняв.
Он бросил пригоршню сухих пальмовых листьев в огонь, и стал смотреть на искры, улетающие к темному небу. Он долго еще сидел около костра, вслушиваясь в ночные звуки: в журчание воды по камням, в крики птиц и обезьян, в шелест листьев под ее телом, когда она переворачивалась во сне. Решив, что она уже заснула, он вошел в маленькую хижину. Кейт лежала на боку, подложив ладонь под щеку, одно колено было задрано чуть ли не до ее аккуратного носика. Лесная , нимфа, спящая в своем гнездышке, устланном ароматными мягкими листьями. Мерцающий снаружи огонь отбрасывал золотые отблески на ее кожу.
Долгое время он стоял в проходе, охраняя ее сон, представляя себе, как чудесно было бы обнять ее, разбудить поцелуем. Наконец, когда усталость сделалась уже невыносимой, он лег рядом, повернувшись к ней единой, стараясь занять как можно меньше места.
Он закрыл глаза и пытался не думать о ней, такой теплой, такой близкой и манящей. Он уже дремал, когда нежная рука обвила его за талию. Судорога пробежала по его спине, мягкие груди опалили его через рубашку. Женские бедра, в этом он не сомневался, скользнули по его ногам.
Она провела рукой по его груди и поцеловала его в шею, это мягкое касание заставило его замереть. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ее нежные пальцы ухватились за пояс на его брюках; здесь они остановились. Мгновенно от его усталости не осталось и сл.еда и в паху вспыхнуло пламя.
— Кейт, — прошептал он, не очень понимая, что он будет делать, если она ответит ему. Он не мог припомнить точно, когда в последний раз он был в постели с женщиной, и не помнил, ч го надо делать. Он чувствовал себя чертовки неловко.
Теплый вдох около его шеи был единственным ответом. Она спала.
Спала. Да поможет ему Бог, не много ли испытаний он послал ему этой ночью.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Кейт широко раскинула руки, подставив себя всю теплу летнего солнца. Яблоневый сад простирался вокруг, плоды были огромные и спелые, они свисали с толстых деревьев, под их тяжестью ветви чуть не ломались. Она была голодна. Повсюду были яблоки, они подставляли ей свои бока, их сладкий аромат, подогретый летним солнцем, завораживал.
Голод гулко отзывался в ней так, как отзывался в ее теле низкий звон церковных колоколов воскресным утром. Яблоки покачивались на ветру, сверкающие, алые шары. Она почувствовала на языке вкус сидра. Голод завладевал ею, нещадно ее терзая.
Когда она подошла к дереву, одно яблоко пригнулось ниже. Сочное, спелое, оно ярко алело среди темно-зеленых листьев. Но только она прикоснулась к нему, алый цвет начал тускнеть, исчезать, что-то клейкое капнуло на ее ладонь, скользнуло дальше по распростертым рукам. Яблоко повернулось на ветке, круглый плод превратился в ее руках в голову змеи, с белых ядовитых зубов капала кровь.
Кейт мгновенно проснулась, задыхаясь от страха, который заставил окаменеть все ее мускулы. Сердце гулко билось о грудную клетку. Она лежала мгновение, пытаясь успокоиться и преодолеть страх.
Это только сон. Сон, навеянный голодом, страхом и змеей, которая ее укусила. Нет, это была лиана, сказал Остин. «И он прав — я ведь все еще жива».
Было темно. Сквозь проход она могла видеть все еще горящий костер, красные и золотые языки лизали темноту. Она потянулась к Девлину, но ее рука наткнулась на холодные листья, которые служили ему подстилкой. Его не было.
Ей было необходимо увидеть его. Ей важно было знать, что она не одна. Она выбралась из укрытия и посмотрела по сторонам. Никого. Девлин не мог бросить ее, думала она, борясь с приступом страха, от которого ее била дрожь, как от декабрьского ветра, свирепствующего в голом поле.
— Девлин, где вы?-прошептала она, двигаясь к спасительному костру, озираясь с таким видом, будто на нее вот-вот набросится дьявол. Свет от костра мерцал на стене глухих лесных зарослей, но не мог проникнуть вглубь.
— Девлин! — И опять вместо крика с ее губ сорвался шепот. Почему она не может закричать в полный голос? Здесь она никого не потревожит, и никто не проснется, чтобы причинить ей зло, говорила она себе, озираясь по сторонам. И все же она не могла заставить себя крикнуть громче. Боялась, что кто-то, человек ли, зверь ли, — заметит ее.
На песке около ручья лежала одежда Девлииа, а поверх одежды лежал его нож. Она осмелилась на цыпочках подойти-к ручью. Что-то шевельнулось в струях водопада. Она упала на колени и пригнулась, стараясь сделаться маленькой и незаметной, раствориться в темноте.
Под струями стоял Девлин. Голова его была опущена, он крепко упирался ладонями в каменистый усгуп Луна серебрила бурлящий поток, он мерцающим каскадом падал на его плечи, катился по выгнутой спине, окутывая его целиком, жадно припадая к его обнаженным бедрам.
Кейт пыталась вдохнуть, но у нее перехватило дыхание, так он был прекрасен. Здесь он был в своей стихии, совершенство дикой природы подчеркивало, как совершенен этот мужчина. При взгляде на него в ней ожило пламя, которое изгнало последние следы ледяного страха.
Она подошла поближе и спряталась за прибрежными кустами. Она должна уйти, оставить его наедине с природой. Она подглядывает за мужчиной, какой стыд… Возвратиться в одинокую хижину, лишив себя этого прекрасного зрелища? Все жалкие мысли о приличии мгновенно испарились.
Он откинул голову, подставив лицо потоку. Мускулы на плечах были будто перетянуты веревками, ладони с силой давили на камень. Его мучила какая-го боль, он страдал. Она сразу это почувствовала, мгновенно ощутив потребность успокоить его.
Она встала. И в то же мгновение в толще воды метнулась тень, что-то темное, извиваясь, направлялось к Девлину. В лунном свете она увидела плоскую голову анаконды, длинное волнообразное тело.
— Девлин! — закричала она, но было слишком поздно. Когда Девлин обернулся к ней, змея успела обвить его ноги. На лице его мелькнуло изумление, потом она услышала низкий стон, и в то же мгновение змея сбила его с ног. Там, где он упал, взвился вверх фонтан.
Голод гулко отзывался в ней так, как отзывался в ее теле низкий звон церковных колоколов воскресным утром. Яблоки покачивались на ветру, сверкающие, алые шары. Она почувствовала на языке вкус сидра. Голод завладевал ею, нещадно ее терзая.
Когда она подошла к дереву, одно яблоко пригнулось ниже. Сочное, спелое, оно ярко алело среди темно-зеленых листьев. Но только она прикоснулась к нему, алый цвет начал тускнеть, исчезать, что-то клейкое капнуло на ее ладонь, скользнуло дальше по распростертым рукам. Яблоко повернулось на ветке, круглый плод превратился в ее руках в голову змеи, с белых ядовитых зубов капала кровь.
Кейт мгновенно проснулась, задыхаясь от страха, который заставил окаменеть все ее мускулы. Сердце гулко билось о грудную клетку. Она лежала мгновение, пытаясь успокоиться и преодолеть страх.
Это только сон. Сон, навеянный голодом, страхом и змеей, которая ее укусила. Нет, это была лиана, сказал Остин. «И он прав — я ведь все еще жива».
Было темно. Сквозь проход она могла видеть все еще горящий костер, красные и золотые языки лизали темноту. Она потянулась к Девлину, но ее рука наткнулась на холодные листья, которые служили ему подстилкой. Его не было.
Ей было необходимо увидеть его. Ей важно было знать, что она не одна. Она выбралась из укрытия и посмотрела по сторонам. Никого. Девлин не мог бросить ее, думала она, борясь с приступом страха, от которого ее била дрожь, как от декабрьского ветра, свирепствующего в голом поле.
— Девлин, где вы?-прошептала она, двигаясь к спасительному костру, озираясь с таким видом, будто на нее вот-вот набросится дьявол. Свет от костра мерцал на стене глухих лесных зарослей, но не мог проникнуть вглубь.
— Девлин! — И опять вместо крика с ее губ сорвался шепот. Почему она не может закричать в полный голос? Здесь она никого не потревожит, и никто не проснется, чтобы причинить ей зло, говорила она себе, озираясь по сторонам. И все же она не могла заставить себя крикнуть громче. Боялась, что кто-то, человек ли, зверь ли, — заметит ее.
На песке около ручья лежала одежда Девлииа, а поверх одежды лежал его нож. Она осмелилась на цыпочках подойти-к ручью. Что-то шевельнулось в струях водопада. Она упала на колени и пригнулась, стараясь сделаться маленькой и незаметной, раствориться в темноте.
Под струями стоял Девлин. Голова его была опущена, он крепко упирался ладонями в каменистый усгуп Луна серебрила бурлящий поток, он мерцающим каскадом падал на его плечи, катился по выгнутой спине, окутывая его целиком, жадно припадая к его обнаженным бедрам.
Кейт пыталась вдохнуть, но у нее перехватило дыхание, так он был прекрасен. Здесь он был в своей стихии, совершенство дикой природы подчеркивало, как совершенен этот мужчина. При взгляде на него в ней ожило пламя, которое изгнало последние следы ледяного страха.
Она подошла поближе и спряталась за прибрежными кустами. Она должна уйти, оставить его наедине с природой. Она подглядывает за мужчиной, какой стыд… Возвратиться в одинокую хижину, лишив себя этого прекрасного зрелища? Все жалкие мысли о приличии мгновенно испарились.
Он откинул голову, подставив лицо потоку. Мускулы на плечах были будто перетянуты веревками, ладони с силой давили на камень. Его мучила какая-го боль, он страдал. Она сразу это почувствовала, мгновенно ощутив потребность успокоить его.
Она встала. И в то же мгновение в толще воды метнулась тень, что-то темное, извиваясь, направлялось к Девлину. В лунном свете она увидела плоскую голову анаконды, длинное волнообразное тело.
— Девлин! — закричала она, но было слишком поздно. Когда Девлин обернулся к ней, змея успела обвить его ноги. На лице его мелькнуло изумление, потом она услышала низкий стон, и в то же мгновение змея сбила его с ног. Там, где он упал, взвился вверх фонтан.