В душе она проклинала мужчину, который открыл ей, что в ее жизни может быть нечто более важное. Она проклинала его за то, что он научил ее любить и ненавидеть и страдать от глубокой неизлечимой раны. Она проклинала тот день, когда увидела Девлина Маккейна.
   Три месяца Девлин был в Лондоне. Сначала она вскакивала каждое утро, уверенная, что он придет к ней, так голодный бродяга надеется на подаяние. Но только Остин пришел навестить ее, невыносимо было видеть его лицо и фигуру, так он был похож на Девлина.
   Ежедневно газеты были полны рассказов о Девлине, пропавшем графе Хатерлейге, младшем сыне герцога Давентри, человека, который наследовал третий титул отца. Каждый день в колонке светских новостей сообщали, что такая-то и такая-то, возможно, вскоре будет его невестой. И каждый день все холоднее становилось у нее на душе. Ей казалось, что жизнь медленно вытекает из нее. От Кейт Витмор ничего не осталось. Пустая оболочка, которая еще продолжала существовать.
   С этим пора кончать! Она не должна позволять этому человеку разрушать ее. Она не будет думать о Девлине Маккейне. Через две недели они с отцом уезжают в Египет. Там она полностью погрузится в работу. А больше ей ничего и не нужно. Пройдет какое-то время, и Девлин Маккейн превратится в поблекшее воспоминание.
   Шаги затихли. В последние месяцы отец очень внимательно за ней наблюдал — видно, переживает за нее. Она принялась раскладывать кисти, ей было необходимо время, чтобы стряхнуть с себя отчаяние и нацепить на губы улыбку. Ну вот, теперь можно и обернуться. Слова, которые она намеревалась сказать отцу, замерли у нее на губах. Позади нее на дорожке стоял Девлин.
   — Привет, профессор.
   Он был невероятно красивым под этими угасающими лучами солнца. Ветерок растрепал его смоляные волосы, пряди упали на лоб. Он показался ей еще выше, еще стройнее. Черное пальто из великолепной шерсти отлично сидело на его широких плечах, бронзовую кожу оттеняли белоснежная шелковая сорочка и галстук.
   Она едва не бросилась ему на шею, ее чуть снова не затянуло в этот водоворот чувств, чувств, которые почти погубили ее.
   — Что ты здесь делаешь?
   — Я хотел тебя видеть.
   Он посмотрел на нее так, будто сравнивал ее с тем, что осталось в его памяти, окинув взглядом ее всю — от макушки головы, на которой торчал тугой пучок волос, до кончиков ее черных школярских туфель, выглядывавших из-под невзрачного голубого платья. Таким проницательным был этот взгляд, таким ласковым, что у нее побежали мурашки по коже — будто он снова дотронулся до ее обнаженной груди, бедер сильными своими пальцами.
   Почему она не надела сегодня что-то другое? Она нервно теребила юбку. Почему именно сегодня она выглядит как засушенная старая дева? А, ну и черт с ним! Ей наплевать, что он думает о ней.
   — Я не ношу твоего ребенка. Наверное, ты это хотел узнать.
   Он выглядел огорошенным, — видно, мысль о ребенке никогда не приходила ему в голову, вот так-то. В то время как она столько дней провела в тревоге, и страшась и надеясь, надеясь на то, что в один прекрасный день даст жизнь его ребенку.
   В конце концов она поняла, что он не оставил ей ничего. Кроме воспоминаний, которые мучили ее. Воспоминаний, которые заставляли ее по ночам сходить с ума без его теплого тела, дрожать от холодной реальности.
   — Ну что, насмотрелся? Теперь можешь уходить. Его серебряно-голубые глаза лучились таким теплом, которое она уже не надеялась в них увидеть.
   — Я скучал по тебе, Кейт.
   Она отвернулась от него, почувствовав, что к глазам прихлынули слезы. Пожалей меня — хотелось крикнуть ей. Не заставляй меня страдать еще больше.
   — Как я слышала, у тебя нет недостатка в общении.
   — Ревнуешь? — спросил он, и она уловила улыбку в его голосе.
   — Ничуть.-Кейт посмотрела на купальню для птиц, устроенную среди розовых кустов. Солнечный свет играл на голубой кафельной мозаике. Купальня была пуста. Кажется, до птиц никому не было дела. — Я похоронила все эти примитивные эмоции, которые тебе всегда так успешно удавалось разжигать в моей душе.
   — Все?
   Она посмотрела прямо на него.
   — Все.
   Он коснулся пальцами большой белой розы, которая раскачивалась на ветру около него. Он так вглядывался в ее лепестки, будто это был какой-то очень редкий сорт, а не обычная английская роза.
   — Ты недолго пробыл в Аваллоне.
   — Там ничто меня не держало.
   Он погладил цветок пальцами, медленно, нежно, собирая лепестки в бутон, напоминая ей, как эти же пальцы скользили по ее телу. Почему он пришел? Месть? Чувство вины?
   — Кажется, вы неплохо себя чувствуете в новой своей жизни, лорд Синклейр.
   — Ты была права. — Он отвел взгляд от цветка. — Я должен был дать шанс моей семье. И для меня это был единственный шанс снова обрести покой.
   Обретет ли его она, Кейт Витмор? Она посмотрела на увитую плющом стену, высившуюся в конце розового сада. Какие красные кирпичи, один к одному, без единой щелочки, они надежно отгораживают ее от мира.
   — Жаль, конечно, что ты младший сын, тебе достался лишь титул графа, а Остин остался маркизом, и отцовский титул тоже он наследует.
   — К черту все эти титулы.
   — В самом деле? — произнесла она скептически. Он мгновение молчал. Она чувствовала, что он ждет, когда она посмотрит на него. Нет, этого он не дождется.
   — Ты вспоминала меня, Кейт?
   — Нет. Никогда. — Она солгала настолько убедительно, насколько могла. — А теперь, пожалуйста, уходи. Оставь меня.
   — Я думаю о тебе. — Уголком глаза она видела, как он двинулся к ней. — Правда, я не могу забыть тебя.
   — Да, я понимаю, ты, конечно, жил как монах, с тех пор как изгнал меня из своей жизни.
   — Я сожалею о тех своих словах, Кейт.
   Она сжала руками свою талию, увидев, что он подходит ближе. Его тепло коснулось ее тела, точно, весеннее солнце, ласкающее дремлющую розу.
   — А я сожалею не только о словах.
   — Да?
   — Ты вряд ли поймешь. — Он был слишком близко, его тепло раздувало угольки чувств, которые еще теплились в ней, любовь и надежда боролись за жизнь, стремясь восстать, как феникс из пепла. Она не должна допустить этого.
   — Твоя картина, на ней совсем не этот сад. — Он тронул пальцами локон, упавший на плечо, касаясь ее сквозь льняное платье. Тепло заструилось по ее жилам, пробуждая каждый нерв, завиваясь вокруг Грудей. — Очень знакомое место. Похоже на тот дикий рай, где я впервые обнял тебя и вкусил сладость твоего тела.
   — Ты никогда не обнимал меня, лорд Синклейр. Ты никогда не прикасался ко мне. — Она отвела плечо, уклоняясь от него, хотя знала, что уже слишком поздно. В ней уже пульсировала сладкая боль, боль, которую мог унять только он. О, как она ненавидела его за эту власть! Которой он так беспощадно пользовался. — Девлин Маккейн, человек, которому я отдала себя и которого я любила, умер в джунглях.
   — Нет, он не умер. Он блуждал долгое время, но наконец нашел дорогу домой. — Он наклонился и прижал губы к чувствительной впадинке за ее ухом, послав волну дрожи ее плечам. — Ты мой дом, Кейт.
   — Что с тобой, лорд Синклейр! — Она повернулась к нему лицом, задев бедром мольберт, он упал, холст и краски рассыпались среди травы. — Не можешь найти женщину, которая бы согрела твою постель? Потому и решил все-таки прийти сюда?
   — Я не могу найти женщину, которая согрела бы мое сердце. — Он положил теплые руки ей на плечи. — Вернись, Кейт. Я не могу без тебя.
   Боль сжала ее сердце при его нежных словах. Помоги ей, Господь, она хотела верить ему, она хотела положить свое сердце к его ногам.
   Он сделал еще шаг, сильные пальцы нежно вжались в плечо. Она должна уйти от него. Она должна! Он склонил голову, раздвинув губы, теплое дыхание скользнуло по ее щеке, сладкое, как ветер после теплого летнего дождя. Прошла вечность с тех пор, как она ощущала его губы Вечность с тех пор, как он обнимал ее, вечность с тех пор, как он зажигал огонь в ее венах Она хотела.
   Это невозможно! Она не должна! Она не хотела, чтобы снова все встало с ног на голову, чтобы ее опять вывернули наизнанку, ни этот мужчина, ни любой другой. Она отвернулась, уворачиваясь от поцелуя, которого жаждала каждой клеточкой своего тела.
   — Ты думал, что стоит тебе появиться здесь и я тут же брошусь к твоим ногам? — Она отшатнулась от него. — Убирайся! Я не хочу видеть тебя. — Он посмотрел на нее, в его глазах была боль, такую же боль она каждое утро видела в своем зеркале.
   — Я понимаю, почему ты сердишься. — Он улыбнулся, и она сразу почувствовала, как тает ее решимость. — Я найду способ доказать тебе, как сильно я люблю тебя. Я люблю тебя, Кейт. Больше жизни.
   Она уже слышала от него эти слова и раньше, и убедилась, как мало они значат для него.
   — Я не хочу больше лжи. Я хочу только одного — чтобы меня оставили в покое.
   — Я не лгу. Я хочу отдать тебе свое сердце. Когда он зашагал прочь, она отвернулась. Нет, она не будет смотреть ему вслед. Она не крикнет ему слов, которые заставят его вернуться. Она справится с этой слабостью.
   Она бросила взгляд на картину, которая валялась на траве. Мокрые мазки масла сверкали в лучах угасающего солнца: узкий каскад воды, спадающий по черным камням в ручей; орхидеи, сорванные в джунглях, обступивших маленькую полянку, все забрызгано краской. Все разрушено.
   Она готова была пожертвовать всеми своими мечтами ради этого мужчины. Она была готова изменить свою жизнь в угоду ему. Но он отшвырнул ее. Он думал, что она не лучше шлюшки и готова продать себя за деньги и титулы. Он так мало верил ей. И этого она не могла простить: неверия.
   При звуке шагов на дороге она сделала глубокий вдох. Она не хотела сейчас никого видеть.
   — Кети, что-нибудь случилось? — спросил Фредерик.
   Она попыталась изобразить улыбку. Невозможно. Невозможно лгать.
   — Зачем он опять ворвался в мою жизнь? Как раз когда я почти успокоилась, привыкла, что его нет рядом.
   Отец подошел ближе. Он обнял ее за плечи и, развернув, прижал ее голову к своему плечу, окутывая ее запахом лавра. Вот так когда-то он утешал ее, когда она сидела у него на коленях, а он утирал ее слезы.
   Но эта боль была сильнее, чем боль от царапины на коленке. И в его успокаивающих объятиях она пыталась сдержать слезы, которые не хотели повиноваться. Она знала, что слезами не смыть ее горя.
   — Когда это моя маленькая девочка научилась лгать себе? — спросил он, гладя ее по руке. — Ты ведь знаешь, что никогда не забудешь этого мужчину. Он стал частью тебя.
   — Нет, это неправда. — Кейт попыталась вдохнуть воздух в сжатые легкие.
   — Он любит тебя, Кейт. — Он поцеловал ее в бровь. — И ты любишь его.
   Она покачала головой.
   — Попытайся понять, что случилось с ним на вершине той горы. Попытайся понять, какие чувства его обуревали, когда он отвернулся от тебя. Постарайся принять его обратно. Только тогда вы оба будете счастливы.
   — Он не нужен мне. У меня есть работа, — прошептала она, ее голос растворился в чувствах, которые переполняли ее сердце. Она с трудом сглотнула, борясь с неутихшим желанием, которое она не могла укротить. — Я могу прожить и без него.
   — Я знаю, что ты можешь, — сказал Фредерик, гладя ее по спине. — Но хочешь ли ты жить без него? Вот в чем вопрос.
   — До чего трогательная сцена!
   Этот голос показался Кейт пришедшим из кошмара. Этот голос заставил ее сердце бешено забиться от страха, от которого у нее перехватило дыхание. Они одновременно с отцом повернулись к призраку, который стоял около увитой плющом стены.
   — Вы! — прошептала Кейт.
   Ван Хорн улыбнулся и начал двигаться к ним навстречу, последние золотые лучи упали на его серебряные волосы.
   — У вас такой вид, будто увидели призрака. Когда он подошел ближе, Кейт отшатнулась и, схватив отца за руку, замерла: ван Хорн нацелил пистолет в ее грудь.
   — Однако же я вполне материален, мисс Витмор. — Ван Хорн улыбнулся, глаза его сверкали, как лед под солнцем. — И этот пистолет тоже настоящий, и пули, которыми я продырявлю вас и вашего отца, если вы не сделаете то, что я скажу.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

   — Должен быть какой-то способ заставить ее поверить. — У застекленного книжного шкафа Девлин развернулся и опять двинулся к окну на противоположной стороне, мечась по библиотеке, как ягуар по клетке, в каждом его жесте сквозила страшная нервозность. — Будь я проклят, если позволю ей выкинуть меня из ее жизни.
   Остин стоял, прислонившись плечом к мраморной плите камина. Когда Девлин подошел к нему, он опустил глаза в бокал с бренди и поболтал янтарную жидкость, резной хрусталь заиграл на свету.
   — Я думаю, что тебе стоит проявить настойчивость в своем ухаживании.
   Девлин перестал метаться и остановился напротив брата. При виде улыбки, которой Остин не мог скрыть, он нахмурился.
   — Ухаживании?
   — Ну да, всякие там цветы, безделушки, дежурства около ее дома. — Остин посмотрел на Девлина, его глаза сверкнули озорством. — Только не советую приглашать струнный квартет под ее окна.
   — Ты хочешь, чтобы я строил из себя дурака.
   — Я бы сказал, что ты уже строишь, мой маленький братишка.
   Двадцать минут разделяли их появление на свет, двадцать минут, из-за которых Девлин всегда обречен быть младшим братом.
   — Я рад, что это тебе доставляет такое удовольствие.
   — Да я ничуть не сомневаюсь, что ты добьешься ее. — Остин отпил бренди. — Как и в том, что Кейт как следует поводит тебя за нос, прежде чем согласится стать твоей женой.
   Девлин сунул руки в карманы и выглянул в окно, которое выходило в сад. Лунный свет разливался, как жидкое серебро, по кустам и клумбам, просачивался сквозь черные силуэты деревьев.
   В его воображении возник другой сад, в котором росли цветы, взращенные самой природой. Он видел молодую женщину, спящую на постели из орхидей, ее нежную кожу целовали мягкие лепестки. Воспоминания породили идею.
   — Ты не знаешь, где можно достать много орхидей? Чтобы можно было усыпать всю ее комнату?
   — Думаю, мы могли бы… — Остин замолк, так как дверь в библиотеку с шумом распахнулась, и в комнату влетел Фредерик Витмор.
   — Она у него! — закричал Фредерик, размахивая запиской, которую держал в руке. — Моя дочь у ван Хорна!
   Вспышка ужаса пронзила Девлина, заставив встрепенуться каждый нерв.
   — Что случилось?
   — Он появился, словно из небытия. — Фредерик протянул записку Девлину. — Он хочет встретиться с вами.
   Девлин схватил у него этот клочок бумаги и прочел несколько строчек, написанных черными чернилами.
   — Что ему надо? — спросил Остин, дотрагиваясь до руки Девлина.
   — Он хочет встретиться со мной этим вечером, чтобы обменять Кейт на ожерелье. — Девлин передал записку Остину.
   — Он выбрал театр. — Остин взглянул на записку. — Очень многолюдно.
   — Как, к дьяволу, я достану это ожерелье? — воскликнул Девлин.
   — Я свяжусь с одним нашим человеком, который специализируется на таких запутанных случаях. Мы должны успеть достать ожерелье. — Остин смотрел на записку, как будто пытался разглядеть что-то между строчек. — Мы не можем позволить ван Хорну улизнуть. Мы должны вернуть медальон.
   У Девлина барабанила кровь в висках.
   — Мы должны вызволить Кейт.
   Остин покосился на разгневанного Девлина.
   — Сомневаюсь, что он выпустит нас из своих лап, даже если получит назад свое ожерелье.
   Сияли мягким светом хрустальные канделябры, в обитых бархатом креслах сидели зрители. Мужчины в элегантных черных костюмах сопровождали дам, одетых в прелестные платья. Великолепные драгоценные камни играли в газовом свете: бриллианты, изумруды, рубины… Тяжелые складки синего бархата отгораживали Кейт от этого блеска. Она сидела рядом с ван Хорном в ложе. Он вырвал ее из этого мира смеха и разноцветья, чтобы забрать в свой ад.
   — Люблю хорошие комедии, -сказал ван Хорн. — Я знаю, что эта имела в Нью-Йорке успех.
   Кейт покосилась в его сторону. Ван Хорн вальяжно развалился в кресле, улыбка не сходила с его губ. Он вел себя так, будто каждый вечер проводит в театре, просто случайно пропустил пару спектаклей.
   — Боюсь, у твоего отца коротковаты рукава пиджака. Но ты выглядишь великолепно. — Он коснулся пальцами белой шелковой розы, приколотой у плеча, провел пальцем по изумрудному шелку, подбираясь к круглому вырезу. — В другое время, в другом месте, ты и я могли бы…
   — Вам не удастся уйти. — Она отклонилась от него, вжимаясь в бархатную подушку кресла.
   — Увидим.
   Музыка звучала в том мире за пределами, этой темной ложи. Кейт оглядывала зал, ища Девлина, стараясь придумать, как ей убежать.
   Свет начал гаснуть. Будь осторожен, Девлин, пожалуйста, будь осторожен. Она знала, что ван Хорн собирается убить его. Она чувствовала, что это часть его плана.
   — Обернись, моя дорогая мисс Витмор, — сказал ван Хорн. — У нас гости.
   Кейт обернулась: за тяжелой бархатной портьерой стоял Девлин, его накрахмаленная сорочка сверкнула в тускнеющем свете.
   — С тобой все в порядке, Кейт?
   — Я… — Кейт замолчала почувствовав на руке прикосновение холодного пистолетного дула.
   — Леди в порядке. — Ван Хорн поводил дулом пистолета по обнаженной коже над белыми перчатками, которые доходили почти до локтей.
   Девлин сделал шаг, на его лице была непроницаемая маска. Но Кейт чувствовала, что он кипит от ярости. Воспоминания закружились вокруг нее, как смерч, унося ее назад, на залитую лунным светом вершину горы.
   Она сжала руки в кулаки на коленях, перед ее глазами ожила борьба, она услышала выстрел пистолета, увидела, как Девлин, раненный, окровавленный, падает на камни.
   — Девлин, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо. — Не надо делать что-нибудь такое, что заставит этого человека сорваться.
   Девлин посмотрел на нее, нахмурившись.
   — Тебе следует прислушаться к тому, что она говорит, Маккейн. — Ван Хорн ткнул пистолетом — в грудь Девлина. — Если ты будешь благоразумным, расстанемся по-хорошему.
   — Отпусти ее, ван Хорн.
   — Ты принес ожерелье?
   Девлин полез в карман пиджака и вытащил старинную золотую вещицу. Ожерелье засверкало в угасающем свете, так же, как когда-то сверкало на шее Клеопатры две тысячи лет назад.
   Ван Хорн так на него смотрел, будто ему возвращали любимую.
   — Положи его на кресло и уходи из ложи. Девлин покачал головой.
   — Я не пойду никуда без Кейт. Ван Хорн облизал губы.
   — Я отпущу ее, как только выберусь отсюда Если мне позволят выбраться.
   Девлин подошел к перилам.
   — Если тебе нужен заложник, возьми меня. Ван Хорн направил пистолет на Девлина.
   — Боюсь, что с тобой будет труднее.
   Из зала донесся смех. А Кейт изнемогала от ужаса.
   — Интересно, а что случится, если я брошу его туда?
   Он подбросил ожерелье в воздух; оно развернулось, как будто золотая птица развернула крылья, сверкнув на свету прожекторов, как на солнце.
   — Нет! — Ван Хорн вскочил с кресла. Ожерелье снова упало в руку Девлина.
   — Поторгуемся?
   Ван Хорн посмотрел за перила. Кейт видела, что он просчитывает, как ему добыть ожерелье, если Девлин действительно бросит его.
   — Я выстрелю, Маккейн.
   — И потеряешь ожерелье, ван Хорн. — Девлин держал золотое украшение за перилами, оно покачивалось на одном пальце. — Сомневаюсь, что в той суматохе, которая поднимется после выстрела, тебе удастся его найти. Или хочешь попробовать?
   Ван Хорн схватил Кейт, рывком поставил ее на ноги, его пальцы вонзились в ее предплечье. Она сжала зубы, чтобы не застонать от боли.
   — Я убью ее, — сказал ван Хорн жестким шепотом, ткнув дуло пистолета в бок Кейт. Внезапный толчок заставил Кейт застонать.
   Девлин прищурился.
   — Только сделай что-нибудь ей, и я закину эту штуку так далеко, как смогу.
   Ван Хорн опять облизал губы. Он крепко держал Кейт за руку, его взор был устремлен на золото.
   — Отпусти ее, ван Хорн.
   Спасайся — хотелось крикнуть ей. Его лицо было таким же, как в ту ночь, у скалы, и она знала, что он не пожалеет жизни, чтобы спасти ее. Она не могла допустить этого.
   — Будь ты проклят, Маккейн, — прошептал ван Хорн, убирая пистолет от Кейт и нацеливая его прямо в грудь Девлина.
   Сейчас он выстрелит в него, не сдержав дьявольской своей злости. Кейт двинула локтем в бок ван Хорну, захватив его врасплох. Он хрюкнул от боли, и она стукнула кулаком по его запястью, выбив пистолет из руки. Еще рывок — и она на свободе.
   — Сюда! — крикнул Девлин, схватив Кейт. Он повернулся и рухнул вместе с ней на пол, закрывая ее своим телом.
   Через плечо Девлина она видела, как в ложу ворвался Остин с двумя мужчинами. Три дула целились прямо в стоящего у перил светловолосого красавца.
   — Все, ван Хорн, — сказал Остин, делая шаг по направлению к нему. — Иди с нами.
   Ван Хорн улыбнулся.
   — Вы не будете стрелять в безоружного, верно?
   Прежде чем Остин ответил, ван Хорн повернулся и закричал, его голос заглушал голоса актеров на сцене, он выкрикивал одно слово снова и снова.
   — Пожар!
   В театре раздались визги. Одним махом ван Хорн вскочил на перила, постоял мгновение, бросив взгляд на Девлина.
   — Мы еще встретимся, Маккейн!
   Остин бросился вперед, споткнувшись о кресло, , пытаясь дотянуться до ван Хорна, но было слишком поздно. Он уже прыгнул вниз и приземлился на пол.
   — Выход! — закричал Остин двум своим людям. — Вперед!
   Остин перекинул длинные ноги через перила. Кейт замерла, почувствовав, что он намеревается спрыгнуть. Остин пригнулся, шагнул за узкий выступ и, сгруппировавшись, приземлился в партер. Остальные двое мужчин бросились из ложи, всколыхнув занавески. Девлин вскочил на ноги, потянув за собой Кейт.
   Внизу все рвались к выходу, толкаясь, визжа, перешагивая через упавших. В суматохе и толчее Кейт увидела Остина, который пытался пробраться к сцене. Она мельком видела ван Хорна, который исчез за темно-голубым занавесом.
   Кейт схватилась за перила.
   — Он уходит.
   — Небольшая армия окружила театр, — сказал Девлин, тихо и уверенно. — Они вовсе не собираются дать ему бежать.
   Кейт повернулась к нему, глядя в его чистые серебряно-голубые глаза. Он улыбнулся, и она почувствовала, что мир пошатнулся. Шум и паника, бушующая вокруг них, затихла, превратившись в отдаленный шепот, как будто она оказалась вне бури, в спасительной гавани, где ничто не могло причинить ей вреда.
   Девлин коснулся ее щеки, легкое теплое касание отдалось эхом глубоко в ее теле.
   — Я пытаюсь что-нибудь сделать, чтобы ты вернулась ко мне.
   Кейт вспомнила о всем, что случилось только что. Сколько раз он рисковал жизнью, чтобы спасти… Он дарил ей любовь, не требуя награды, когда понял, что ей нечего дать ему взамен. Благодаря ему она постигла, что жизнь гораздо богаче, чем ее уединенный мирок. Она любила этого человека. Она всегда будет любить его.
   Он провел пальцем по уголку ее губ.
   — Скажи, что мне сделать?
   — Обними меня, Девлин. — Она скользнула руками по его рукам, жар его тела проникал сквозь одежду и грел ее ладони. — Обними меня и никогда не отпускай.
   — Кейт, — прошептал он, потянувшись к ней, обвивая сильными руками.
   Она обняла его за шею, полностью сдаваясь власти этого мужчины, оторвавшего ее от пола, позволяя ему припасть к ней. Слезы наворачивались у нее на глаза, и она зарылась лицом в теплый изгиб шеи, вдыхая запах его кожи: сандалового дерева и мужчины.
   Воспоминание о языческом боге, стоящем под солнечным светом, всплыло в ее сознании. Ей никогда не забыть той прекрасной картины, той волшебной мужской красоты. Тот образ и этот мужчина — она не расстанется с ними. Когда он снова поставил ее на пол, ее ноги дрожали.
   — Моя прекрасная Кейт. Боже, я так сожалею о том, что натворил.
   — Это теперь не имеет значения, — прошептала она.
   Он трогал пальцами ее щеки, ловя слезинки, которые она не могла остановить. Он поцеловал ее, нежное прикосновение крепких губ возбудило в ней желание ощутить сполна все, что он мог дать ей.
   — Выходи за меня, — шепнул он. — Завтра.
   — Нет.
   Она улыбнулась, видя, как изменилось его лицо, на нем было написано разочарование и смущение.
   — Кейт, я думал, ты…
   Она прижала указательный палец к его губам.
   — Если ты не возражаешь, я бы хотела устроить свадьбу в древнем Аваллоне. Я хочу, чтобы там были твои родители, мой отец, Остин и твоя сестра, Барнаби, пусть все увидят, что все наши мечты стали реальностью.
   Он улыбнулся, его губы изогнулись под ее пальцами. Он обвил рукой ее запястье и оторвал ее руку от своих губ, прижимая ее раскрытую ладонь к своему сердцу
   — Мы уедем туда завтрашним утром.
   Кейт чувствовала частое сердцебиение своей ладонью.
   — Думаю, тебе хочется услышать мое признание в любви.
   — Это было бы замечательно.
   Она потянула один конец черного шелкового галстука, развязывая его. Он был слишком затянут, слишком цивилизованный вид для Девлина.
   — А ты поверишь мне на этот раз, мистер Маккейн? Он наклонился и поцеловал кончик ее носа.
   — Испытай меня.
   — Я люблю тебя, Девлин.
   Он закрыл глаза, глубоко вздохнув. В этом звуке было столько чувства, что она задрожала. Он всю жизнь был один, искал дом, искал то место, где он будет чувствовать себя спокойно. Он познал страдания и унижения. Он выстоял, сильный и гордый. И все же … и все же был так легко раним, впрочем, в этом они с ним очень похожи.
   — Ты веришь мне теперь? — Она потянула за пуговицу на его сорочке.