Дайер Дебра. Испытание мечтой [В дебрях страсти]

   — Держите трубку так, чтобы конец был приподнят. — Девлин скользнул кистью по ее руке, его ладонь прошлась по влажной ткани ее блузки, пальцы нащупали сгиб локтя, там, где рукава были закатаны.
   Кейт закусила нижнюю губу, борясь с внезапной дрожью в руках и ногах. Он накрыл ее руку своей и мягко сжал.
   — Дротики вкладываются в отверстие трубки. — Девлин вложил один семидюймовый дротик в ее ладонь. Он направил ее руку к основанию трубки и медленно засунул дротик в узкое отверстие. Наклонившись ближе, коснувшись ее щеки, он поднял трубку, контролируя ее движения своими руками.
   Опять сандаловое дерево и мускус. Этот его аромат переполнял ее воспоминаниями. Это только учение, напомнила она себе, пытаясь преодолеть дрожь внутри себя.
   — Сделайте глубокий вдох и приложите губы к отверстию, — сказал он, его сладкое дыхание коснулось ее щеки.
   Она раздвинула губы, но совсем не холодный бамбук хотела она ощутить своим ртом. Влага заструилась между ее грудями; ее кожа вспотела от возбуждения.
   Это сумасшествие! Она должна сосредоточиться на этой трубке. И выкинуть из головы все остальное.
   — А теперь дуйте, сильнее и резче.
   Она попробовала, но воздух застрял где-то в легких. Чувствует ли он, как дрожат ее руки под его пальцами? Видит ли он, что делает с ней?
   — Мисс Витмор, — позвал он, его губы приблизились на опасное расстояние от ее уха, так близко, что она ощущала покалывание на шее.
   — Что? — Она повернулась и посмотрела ему в лицо. Он улыбался так, что было абсолютно ясно, что он все понял.
   — Вы забыли, что нужно дышать.
   Ты станешь синей, если будешь дышать. А я никогда не видел синих роз, а ты? Она услышала эти его слова так отчетливо, что ей даже показалось, что его обнаженное тело скользит по ней. Он дразнил ее, вызывая к жизни воспоминания.
   — Приложите губы к отверстию и дуйте.
   Она наблюдала за движением его губ, когда он говорил, такие чувственные, манящие, как они изгибаются в улыбке. И такие соблазнительные. Слишком соблазнительные. Она прижала губы к отверстию трубки и выдула дротик всего на несколько футов по направлению к лавровому кусту, который был ее мишенью.
   — Немного посильнее в следующий раз, и я думаю, вы поразите мишень. — Девлин отпустил ее руки.
   Теплый ветерок показался ей холодным, когда Девлин отошел. Она чувствовала себя неспокойно. Ее одежда прилипла к потному телу; ее нервы клокотали от плотской потребности.
   Она посмотрела на Девлина, не слыша его слов, адресованных его войску, эти слова потонули в водовороте чувств, закруживших ее. Солнечный свет зажег огонь в его черных волосах, посылая золотые стрелы на прекрасные точеные черты его лица. Она хотела запустить руки в шелк его волос. Она хотела почувствовать нежное касание его кожи. И внутри у нее все сжалось — при мысли о том, что, возможно, он никогда больше не обнимет ее.
   Так мне и надо. У них не будет общего будущего, думала она, пытаясь стряхнуть отчаяние, которое, как саван, окутало ее. Он никогда больше не будет заниматься с ней любовью без ее обязательств, без обязательств, которые она не могла принять на себя.
   — Эти штуки меткие?-спросил Эдвин.
   Девлин повернулся к джунглям, поднял трубку к губам. Легким выдохом он послал дротик прямо в ствол лаврового дерева, и он воткнулся в дерево заостренным наконечником.
   — Не понимаю, как такая штуковина может причинить ван Хорну больший вред, чем головная боль. — Эдвин, нахмурившись, посмотрел на Девлина. — Если мы не заденем жизненно важный орган. Тогда, конечно, этот дротик может быть смертоносным.
   Девлин смотрел на дротик, торчавший из ствола дерева, но, казалось, он видит перед собой что-то другое — то, что сама Кейт не могла видеть. Может быть, он смотрел в прошлое?-подумала она.
   — Дротики станут более опасными, если вы смажете наконечники ядом кураре, — сказал Девлин спокойным голосом.
   — О! — Эдвин посмотрел на дротики, которые он держал в руках так, будто это был зажженный динамит. — Теперь понятно.
   — Так, возьмите один из дротиков, которые я дал вам, и вложите его в отверстие трубки. — Девлин отошел от линии огня. — По моему сигналу сделайте глубокий вдох, приложите рот к отверстию и дуйте — быстро и резко. И не забудьте, что этот самый вдох надо делать до того, как вы приложили губы к отверстию.
   Все подчинились, кроме Роберта, который смотрел на всех так, будто они разыгрывали для него какую-то комедию. Остин Синклейр поразил мишень с первого раза. Остальные ну, остальным придется попрактиковаться, подумала Кейт Она почувствовала, что Роберт приблизился к ней, и напряглась.
   — Будь осторожна, когда смотришь на Маккейна, Кети, — прошептал Роберт-Ты ведь не хочешь, чтобы лорд Синклейр подумал, что ты была нехорошей девочкой
   Неужели это было так заметно, эта ужасная власть, которую имел над ней Маккснн?
   — Зачем ты вынуждаешь меня просить тебя о том, чтобы ты не вмешивался в мои дела? — прошипела Кейт.
   — Да я по-свойски, по-семейному. Разве ты не видишь, что просто я волнуюсь за тебя? — Роберт улыбнулся, саркастически изогнув губы. — Не думай, что ты единственная женщина, которая ослеплена прекрасным лицом Маккейна. И вообще, я видел таких типов в большом количестве игорных заведений. Смазливые щеголи, которые проживают состояние своих богатых жен.
   — Полагаю, эти щеголи имеют много общего с теми молодыми людьми, которые проживают состояние своих отцов.
   — Для этой швали у тебя всегда находится доброе слово. — Всякое дружелюбие исчезло из его глаз, хотя улыбка все еще оставалась на его лице, холодный изгиб губ — А для старого друга никогда не улыбнешься. Знала бы ты, каково это — жить с человеком, который вечно тобой недоволен, что бы ты ни делал.
   — Поэтому ты бросил все попытки изменить свою жизнь?
   — Я поступаю так, как того ожидает от меня мой отец
   — Ну, значит, тебя это устраивает — Кейт подняла свою трубку и прицелилась в лавровое дерево, ее дротик упал чуть ближе к цели.
   — Вы делаете успехи.-Девлин подошел к мишени, вытаскивая дротики из земли и разных кустов и деревьев. Он двигался как дикая кошка, гибкий и полный энергии
   Она повернулась и улыбнулась Роберту
   — Жаль, что ты никогда не поймешь, как это здорово — попытаться стрелять из этой штуки.
   — Да брось, ты ведь сама не веришь ни на секунду в то, что этот план Маккейна сработает.
   — По крайней мере, он что-то делает; он пытается, чтобы все закончилось благополучно. — Она посмотрела, как Девлин вытаскивал дротики из лавра — их «мишени», любуясь игрой его мускулов под влажным белым хлопком. — Ты решил похоронить себя заживо.
   — Да, вероятно, мне надо попытаться стать похожим на этого выродка из казино.
   — Если бы ты был хотя бы на одну десятую таким, как он, ты бы стал в шестнадцать раз лучше, чем сейчас.
   Роберт вставил дротик в трубку. Прежде чем Кейт сообразила, что он собирается делать, он поднял трубку к губам и послал дротик прямо в широкую спину Девлина Маккейна.
   — Девлин! — закричала Кейт, понимая, что слишком поздно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

   Девлин повернулся, услышав крик Кейт. Резкая боль обожгла его руку, жар распространился по коже и всем мышцам, так что у него перехватило дыхание. Он наклонился вперед, упираясь плечом в извилистое лавровое дерево, пытаясь отдышаться. Дротики выпали из его обмякшей руки и упали к его ногам.
   — Девлин!
   Он слышал голос Кейт, — в той суматохе, которая сразу поднялась: его обступили, выкрикивая то и дело его имя. Он оглянулся назад и обнаружил, что она бежит к нему с искаженным от ужаса лицом.
   — О Боже, Девлин! — Кейт схватила его раненую руку своими нежными пальцами.
   Девлин посмотрел на то место, где сконцентрировалась боль, где вся рука горела. Алая струйка стекала по его предплечью, медленно теплой дорожкой спускаясь вниз по руке, темно-красная кровь намочила рубашку.
   — Какого черта?
   — Я не думал делать это, — сказал Роберт.
   Девлин посмотрел на мужчину, стоящего позади Юный Мелвилл был бледен, как будто это из него вытекла кровь, а не из Девлина.
   — Это случайность, клянусь. Я не думал, что попаду в вас.
   У Девлина не было сомнений в том, что он говорил правду, это отнюдь не уменьшало его желания задушить этого человека, ни на дюйм.
   — Будь ты проклят, Роберт! — вскричал Эдвин, красные пятна пылали на его щеках. — Безмозглый дурак…
   Он отвернулся от сына и кровавой сцены и направился к реке, как будто не мог более выносить вида того, кого он породил.
   Цвет вернулся на щеки Роберта, алый налет распространялся из-под влажного воротника рубашки. Он смотрел на Девлина какое-то время. Можно было только гадать, что за чувства роились в его глазах. Потом он развернулся и зашагал прочь, к своей палатке.
   Девлин не переставал удивляться отношениям, которые сложились между сыном и отцом. И пытался представить, как бы он ладил со своим родителем, если бы знал его.
   — О Боже! Хорошо хоть, что эти дротики еще не были смазаны ядом, — сказал Барнаби, улыбаясь Девлину.
   • — Вам следует позаботиться о том, чтобы не попала инфекция, — сказал Остин. — В этом климате любая рана может быть опасной.
   — Инфекция, — прошептала Кейт, ее пальцы, которыми она сжимала руку Девлина, напряглись.
   — Я принесу твой сундучок с медикаментами, — сказал Фредерик, поглаживая дочь по плечу.
   — Его взял ван Хорн. — Кейт вытащила носовой платок из переднего кармана брюк.
   — Нам надо найти способ остановить… — Фредерик прижал руку к губам, он выглядел так, будто с ним самим скоро случится приступ. — Да, что-то слишком сильное кровотечение, Девлин.
   Девлин стиснул зубы, так как ощутил резкую боль, когда Кейт приложила платок к ране, белая льняная ткань с кружевами быстро пропиталась его кровью. Он чувствовал ее страх за него по дрожанию руки, которая прижимала мокрую ткань к его раненой руке.
   — Уже темнеет, — сказал Девлин, глядя на Фредерика. — Надо бы вам и лорду Синклейру попытаться поймать что-нибудь на обед. Барнаби, а ты приступай к сбору дров для костра.
   — Итак, снова рыбалка. — Барнаби пошел мимо Фредерика и Остина к реке. — К тому времени, как мы закончим наше путешествие, я буду готов проплыть путь до Ирландии.
   — Очень глубокая рана?-Кейт подняла платок и нахмурилась, так как кровь продолжала течь из ранки непрерывным красным ручейком. — О Боже, как бы мне хотелось иметь под рукой мои медицинские принадлежности.
   Возможно, она не любила его, но она беспокоилась о нем. И может, этого пока достаточно.
   — Пошли со мной. — Девлин взял ее за руку. — Я хочу показать тебе что-то.
   — Но твоя рука, -начала было она, позволяя ему, однако, увести себя в джунгли. — Надо что-то предпринять.
   Он улыбнулся.
   — Индейцы в качестве сундучка с медикаментами используют джунгли.
   Девлин остановился, когда вошел на несколько футов в джунгли, дождавшись, пока глаза привыкнут к темноте. Солнечный свет пробивался сквозь изумрудный купол над головой, создавая дымку, зависшую над землей, раскаленной до золотого цвета. Папоротники и пальмы тянули кружевные зеленые руки к свету — в надежде на живительный глоток солнца, которое закрывали от них более высокие деревья и лианы.
   Здесь течение времени было мало заметно. Девлин стоял тут, как, возможно, стоял здесь кто-то двести лет назад, как будут и их потомки стоять тут через двести лет, вдыхая влажный воздух, ощущая вкус перегноя на языке, наблюдая за здешней жизнью.
   Держа Кейт за руку, он углубился дальше в дремучие заросли, пока не вышел к узкому ручейку, вытекавшему из реки. Огромные подвески из орхидей висели на деревьях, бледные, цвета слоновой кости, темно-алые, всех промежуточных оттенков между белым и пурпурным… они спадали каскадами с высоты двадцать футов, напоминая ему о том их утре, когда он осыпал Кейт ароматными цветками.
   Он оглянулся на нее. Она, как и он, смотрела на орхидеи, ее нежные брови были сдвинуты. Тоже вспоминала?
   Ему потребовалось несколько секунд, чтобы найти то, что он искал: лиану с широкими листьями и с маленькими желтыми цветками.
   — Не срежешь немного веток с этой лианы? — Девлин вытащил нож из футляра и протянул Кейт гладкую деревянную ручку.
   — Это индейское лекарство? — спросила она, беря нож.
   — Надеюсь, что так.
   Он ожидал, что она отвернется, но она не сделала этого. Она стояла, сжимая нож в руке, наблюдая, как он расстегивал пуговицы на своей мокрой рубашке. Когда он стащил ее с плеч, она пробежалась по нему взглядом, по плечам, по груди — теплыми, как солнце, глазами, глазами, полными восхищения тем, кто стоял перед ней, голодными глазами…
   Несмотря на боль в руке, Девлин почувствовал ответный огонь, отражение того, что он видел в ее голубых глазах, желание в нем нарастало, вонзаясь острыми когтями в его пах. У него было смутное предчувствие, что эта женщина способна зажечь его кровь, даже если он будет лежать на смертном одре. Но в ее глазах была грусть, которую он ощущал так же ясно, как и желание, грусть, которая побудила его унять дикого зверя, проснувшегося внутри него.
   Он понимал ее, может, даже лучше, чем она сама себя понимала. Он только начинал понимать это сложное чувство — любовь.
   — Лиана, — произнес он сиплым голосом, так как не смог скрыть своего возбуждения.
   Кейт вздрогнула, как лунатик, которого внезапно разбудили.
   — Конечно, — прошептала она, отворачиваясь от него.
   Кейт ругала себя за эту слабость, за этот порыв, пока пробиралась к нужной лиане. Человек истекал кровью, а она все о своем — какие мускулы, какая гладкая кожа. Да, с ней явно что-то не так. Явно.
   Она услышала тихий всплеск воды и оглянулась через плечо. Девлин стоял на коленях около ручья, опустив в воду окровавленную рубашку. Потом он смыл кровь с руки, зачерпывая пригоршнями воду, упругие мускулы плясали под золотистой кожей при каждом движении.
   Она отвернулась от этой зачаровывающей картины и с остервенением воткнула остро отточенный нож Девлина в лиану, как будто, разрубив ее на куски, она сможет заодно вырезать того дьявола, который в ней поселился, который хотел только любви, непрестанно разжигая ее страсть. Слабый сладковатый запах распространился вокруг, когда она вонзилась в нежную зеленую плоть: бледно-зеленая жидкость сочилась из раны, которую она нанесла растению.
   Когда она повернулась к Девлину, он сидел на одном из корней, которые как будто поддерживали дерево, растущее около чистого ручья, его мокрая рубашка висела на другом корне. У нее возникло странное чувство, что она вступила в заколдованный лес и разбудила лесного бога.
   Вокруг расстилался туман. Отблеск солнца окрасил золотом кожу Девлина, такую ослепительную на темно-зеленом фоне. Черные завитки скорее высвечивали, чем скрывали упругую равнину его груди. Черные волосы, мокрые от влажного воздуха, завивались вокруг лица. Он улыбался так мило, что ей ужасно захотелось обхватить ладонями его щеки и поймать эту чарующую улыбку своими губами.
   — Достаточно? — Она протянула руку, надеясь, что он подумает, будто ее дрожь вызвана страхом за него, а не буйством ее чувства. Несколько дюймов изумрудной лианы лежали на ее раскрытой ладони, бледно-зеленые слезы просачивались между пальцами.
   — Да, наверное. — Он погрузил пальцы в сок, стекший на ее ладонь.
   Она сделала глубокий вдох, когда его крепкие пальцы скользнули по ее чувствительной ладони. Он взглянул на нее своими проницательными серебряно-голубыми глазами. Она решила не обращать внимания на молчаливый вопрос, который видела в этих прекрасных глазах. Было гораздо безопаснее не думать об этих вопросах, лучше упрятать их подальше.
   — Как называется эта лиана?
   — Джую. — Он втянул воздух, когда размазал жидкость по ране на предплечье. — волшебная. Боюсь, что я не знаю ее настоящего названия. Но я видел, как дикари двух племен используют ее при открытых ранениях. Очевидно, в ней есть что-то дезинфицирующее.
   — Дай я, — сказала она, садясь рядом с ним. Кончиками пальцев она размазывала холодный зеленый сок по уродливому красному порезу, явственно ощущая боль вместе с Девлином, чувствуя ее по напряжению мускулов под ее руками. — Мне так жаль, что все это случилось.
   — Но это не твоя вина.
   — Я спорила с Робертом. Он так разозлился, что перестал контролировать себя.
   — Я не верю, что он сделал это умышленно. — Девлин глубоко выдохнул. — Думаю, я никогда не встречал человека, так безжалостно себя губящего.
   — Да, ты прав. Он действительно губит сам себя. Сегодня я особенно это ощутила. — Кейт подняла голову, встретив его бурлящий голубизной глубокий взгляд. — Эдвин всегда многого требовал от Роберта, даже когда тот был ребенком. Думаю, поэтому Роберт взбунтовался.
   — Наверное, ему не понять того, кто никогда не знал своего отца.
   Кейт видела печаль в его глазах, тень боли и слабости, взгляд, который заставил ее спешно опустить глаза на рану. В душе этого мужчины было еще много тайн, о которых Кейт и не подозревала, тайн, которые она хотела познать. Но она знала, что этот соблазн приведет ее к гибели.
   — Когда мы были детьми, Роберт был моим лучшим другом. Но теперь я думаю, что из меня друг получился неважный. Меня не было рядом, когда ему было больно и когда ему было необходимо излить кому-то душу. Меня не было рядом, когда… Меня никогда не было рядом.
   Она медленно убрала руки с открытой раны Девлина.
   — Я всю свою жизнь кочевала с одного конца земного шара на другой. Я никогда раньше не думала об этом, но кроме отца у меня не было никого близкого. — Может быть, поэтому то, что я чувствую по отношению к тебе, так пугает меня.
   — Это всегда пугает, допустить кого-либо слишком близко к себе.
   Она подняла глаза, испугавшись на мгновение, что высказала свои мысли вслух, но поняла по его глазам, что он смог каким-то образом проникнуть в ее душу.
   — В отношениях между людьми всегда есть что-то непредсказуемое. — Он обхватил ее щеку теплой ладонью. — Примет ли тебя другой человек, даже если вдруг увидит в самом неприглядном виде? Или разлюбит тебя? Бросит и унесет твое сердце с собой?
   Кейт закрыла глаза, почувствовав всю глубину его любви, такой очевидной, теплой, живой, любви манящей и пугающей. Она подавила в себе побуждение перевернуть его руку и прижаться губами к его ладони.
   — Как и ты, я провел всю свою жизнь в скитаниях. — Он провел пальцем около края ее рта. — Но я всегда мечтал о месте, которое станет, наконец, моим пристанищем, моим домом.
   Он убрал свою руку, оставив свое тепло на ее щеке и холодящую боль сожаления внутри. Их молчание нарушали лесные звуки — болтовня обезьян, трескотня птиц, напоминавшая чей-то хохот.
   — Будешь ли ты счастлив, если будешь жить на одном месте?
   — Я не знаю. — Он мечтательно улыбнулся, явно представляя себе картину будущего. — А ты — когда найдешь свой сказочный город?
   Когда-то она думала, что доказательство существования Атлантиды будет самым замечательным моментом в ее жизни. Теперь она уже в этом сомневалась.
   — Конечно, я буду счастлива. — Аромат теплого сандалового дерева дразнил ее чувства. Она бросила взгляд на его грудь, желая прижаться щекой к шелковым кудрям, вспомнить вкус его кожи. — Мы с отцом много лет искали доказательства существования Атлантиды, наверное, всю мою жизнь.
   — И когда ты найдешь их, когда осуществится твоя мечта, что тогда?
   — Всегда найдется очередная загадка, — сказала она, скользя взглядом по стройной колонне его шеи. Она заметила пробивающуюся бородку и вспоминала, как приятно эта щетина касалась нежной кожи ее бедер: ее кожа повлажнела от воспоминаний.
   — Отец верит, что есть связь между Атлантидой и старыми преданиями Англии, Уэльса и Ирландии. Он верит, что, возможно, король Артур и Мерлин вышли из Атлантиды.
   Губы Девлина изогнулись в улыбке.
   — Один из монахов в приюте разрешал мне пользоваться его библиотекой. Я помню, как восхищался Мэлори. Думаю, было время, когда я верил в короля Артура и его Камелота.
   — Но мы должны проверить это. Возможно, мы вернемся в Египет. — Почему ей так грустно говорить об этом? Почему это наполняет ее чувством одиночества? — Египет — удивительная страна. Возможно, первая колония атлантов. Действительно страшно заманчиво заглянуть в прошлое, прикоснуться к другому времени. — Почему она говорит так, будто пытается убедить себя в этом?
   — Похоже, что ты собираешься всю жизнь провести в путешествии.
   Она смотрела и смотрела на него, ища ответы на вопросы, которые бурлили внутри нее, зная, что никаких ответов она не найдет… с тех пор как Девлин Маккейн в первый раз обнял ее, их все труднее искать. Она поднялась и с удивлением обнаружила, что плохо стоит на ногах.
   — Кровотечение прекратилось, — сказала она, стараясь уйти от разговора о своем будущем, которое всегда казалось ей таким определенным, а вот теперь…
   — Эти лекари знали, что делают. — Девлин посмотрел на свою рану, его густые черные ресницы спутались у краев глаз. — Жаль, что не всякую рану можно заживить так легко и быстро.
   Грусть, которую она чувствовала в нем, отдавалась в ней эхом страстного желания. Прошло так много времени с тех пор, как он обнимал ее, с тех пор, как она ощущала его губы. Он молча смотрел на нее своими неистовыми глазами, притягивая ее к себе и заставляя желать его сильнее всех благ мира.
   — Надо идти обратно. Тебе надо отдохнуть.
   Она отвернулась от него, хорошо понимая, как близко она подошла к обрыву, и сознавая, что если она бросится в пропасть, это будет нечестно по отношению к нему. А если она останется здесь еще на несколько мгновений, она непременно окажется в его объятиях.
   И что тогда? Что могла дать она ему? Ничего. Кроме нескольких минут наслаждения. А он жаждал целую жизнь любви. Она должна уйти от него. Но она понимала, что ей некуда деться от чувств, запертых в тайниках ее естества. Она присела около ручья и смыла с пальцев следы его крови.
   — Побудем здесь еще, — сказал он, лаская ее своим тихим, слегка хриплым голосом.
   Она встала, борясь с предательскими побуждениями. Она хотела бежать. Но знала, что все ее тело склоняется к рукам Девлина. Она почувствовала, что он встал позади нее, жар его тела окутал ее, когда он сделал еще один шаг.
   — Скоро стемнеет.
   — У нас есть несколько часов. — Он положил руки ей на плечи. — Ты дрожишь.
   — Я была так напугана, когда Роберт выстрелил в тебя. — Кейт сделала глубокий вдох. — Меня все еще трясет от этого.
   — Так вот почему ты дрожишь? — Он провел ладонями по ее рукам, дотрагиваясь до ее блузки, касаясь оголенной кожи ниже ее локтей. — Или что-то другое?
   — Ты знаешь что. — Кейт закрыла глаза, еле сдерживаясь, чтобы не облокотиться на него. — Зачем ты делаешь это со мной? Зачем ты мучаешь меня?
   — Я размышлял о том, что значит любить кого-то. — Он взял ее руку и медленно обнял ее, положив их соединенные кисти между ее грудей. — Возможно, мы никогда не будем обладать вечностью, Кейт, но у нас есть сегодня. Я не могу допустить, чтобы между нами встала моя гордыня. Я не могу больше смотреть на тебя, видя, что я причина того, что гы не улыбаешься.
   — Девлин, — прошептала она, испытывая благоговение перед ним, зная, чего ему стоило сделать это предложение, боясь принять его дар. Он пожертвовал гордостью. А чем пожертвует она?
   Он зарылся носом в воротнике ее блузки и прижимался губами к ее затылку. Нежное тепло заставило ее замереть.
   — Уже долгое время я не видел твоей улыбки, профессор, — прошептал Девлин, трогая губами ее кожу. Кончиком языка он провел влажную линию от ее затылка до мочки уха, вырвав стон из ее уст. — Скажи мне, что я должен сделать, чтобы ты улыбнулась?
   Это было опасно. Слишком опасно. Она должна сказать ему, чтобы он остановился, сказать, что она тоже изменилась, сказать ему… Он потянул за мочку зубами, и мелкая дрожь пробежала по шее и по плечам.
   — Я хочу разделить с тобой несколько мгновений, которые нам остались. — Он убрал руки. — Я хочу обнимать тебя, любить тебя, даже если только сегодня.
   Она покачнулась, когда он отошел от нее, оставив ее без нежного тепла своего тела, она повернулась, глядя на него, чувствуя ужасную сумятицу в мыслях и чувствах. Он улыбнулся, но в его глазах она увидела скрытую грусть, грусть, которую она хотела стереть навсегда.
   — Ты разрешишь любить тебя, Кейт? Разрешить мне быть рядом на несколько коротких мгновений?
   Три фута теплого, хрупкого воздуха тяжко зависли между ними, туман, мерцающий в лучах угасающего солнца, как барьер между двумя мирами. Он приковал ее одним своим взглядом. Он обнимал ее одной лишь любовью, которая распространялась в воздухе от него.
   Она вспоминала все доводы, из-за которых она должна отвернуться от этого мужчины, она знала, насколько они с ним разные и как опасно им слишком привязаться друг к другу. Но когда он шагнул к ней, протягивая ей руку, все доводы растворились в тумане. Завтра больше не было. Было только сегодня, только этот миг, и этот мужчина, предлагающий ей любовь и нежность.
   Она протянула в ответ руку и почувствовала несильное сжатие его пальцев вокруг своей кисти. Она взглянула в его лицо, в эти великолепно заточенные черты, и шагнула через барьер.