Дегтярев Максим. Ок-но

   Меня распирало от любопытства — с кем же выйдут гэпэшники?
   Целых тридцать семь минут они не делали ничего для того, чтобы удовлетворить мое любопытство. В смысле — они не появлялись. Стюарды, сторожившие вход в стыковочный модуль, поглядывали на букетик мимоз в моих руках сначала с улыбкой, потом — приблизительно после тридцать пятой минуты — с сочувствием.
   Сквозь арку я увидел, как Харриган, второй пилот и еще кто-то из экипажа покидают корабль. Сердце забилось, как перед встречей с любимой (вот удивились бы стюарды!), но тут же замерло — сразу за Харриганом корабль покидала пара гэпэшников.
   Мимозы сникли, и я вместе с ними.
   Экипаж и гэ-пэ прошли мимо меня, о чем-то тихо разговаривая. Харриган не походил на арестанта, и он не выглядел озадаченным. Следовательно, он был предупрежден о том, кто его ждет.
   Я побрел следом за компанией.
   — Подожди, еще не все пассажиры вышли! — крикнул мне один из стюардов.
   — Она ушла с другим! — крикнул я в ответ.
   После моего ответа он передал второму стюарду, по-моему, десятку.
   Ну вот, на меня уже делают ставки…
   Мимозы достались какой-то старушке, которую никто не встречал; не дослушав слова благодарности, я пустился догонять Харригана и прочих.
   Все они вошли в ту самую бронированную дверь, куда три часа назад вошли Нибелинмус и Мартин.
   Что, черт побери, происходит?!
   Кельнер в кафе-кондитерской ухмыльнулся, — мол, давно не виделись. Спросил, какой сэндвич мне нужен на этот раз. Я попросил четырехслойный.
   — Остались только пятислойные, — сказал он язвительно.
   — Соскребите один.
   — Скидку за него не дадим, — парировал кельнер.
   Я сказал, что в таком случае к черту сэндвичи, тащи кофе. Он задрал нос и отправился за стойку к кофейному автомату.
   Служба расследований ФСО снабдила меня подробным планом «Монблана», списком членов экипажа и их снимками. Дожидаясь кофе, я просматривал снимки и пытался определить, кем из экипажа заинтересовалась ГП (для определенности я решил всех неизвестных людей в комбинезонах без нашивок пока причислять к ГП). Кроме капитана Харригана ГП забрала второго пилота, бортинженера и старшего стюарда. Инженера энергетических установок и младший летный состав ГП вроде бы не тронула. Для беседы я выбрал стюардессу, обслуживавшую каюту Сведенова. Ее звали Анна. На снимке — вроде ничего так.
   Кто-то отодвинул стул за соседним столиком. Ненавижу этот звук — металлом по керамической плитке. Я повернул голову.
   Опять тот полуторокулярный тип из зала ожидания. Усаживается, как у себя дома, берет салфетку, комкает, скатывает в шарик, надевает на зубочистку и, держа за кончик зубочистки, разглядывает. Повернул голову в мою сторону, с усмешкой кивнул. Снова занялся разглядыванием салфеточного чупа-чупса.
   Подошел кельнер. Звякнув как следует блюдцем с чашкой, спросил не угодно ли чего еще — и сразу же развернулся, чтобы уйти.
   — Погоди.
   Он остановился. Я достал из портмоне десятку и поманил кельнера пальцем. Состроив недовольную рожу, он нагнулся.
   — Забудьте обо всем, что между нами было, — доверительно прошептал я. — Что это за тип в униформе? — И я кивнул в сторону соседнего столика.
   Кельнер разогнулся, согнулся и шепотом спросил:
   — А разве между нами что-то было?
   Десятка полезла обратно в портмоне.
   — Впервые вижу, — зашептал он быстро. — Судя по форме, техническая служба. Но им тут не положено, тут только для пассажиров…
   — Так выкинь его! Он меня раздражает.
   Кельнер забрал десятку, отошел к барной стойке. Там он несколько секунд с чем-то копался, потом, напустив на себя важный вид, подошел к соседнему столику.
   — Прошу прощения, здесь обслуживаются только пассажиры.
   — Вот, держи… — тип в униформе подал ему зубочистку со скомканной салфеткой. Щеки у типа покрылись крупными морщинами — наверное, он улыбнулся. Кельнер, слегка обалдев, принял подарок.
   Мужчина встал, кивнул мне как бы на прощание и с достоинством удалился.
   — Больной что ли… — растерянно пробормотал кельнер. — И кого только ни берут на работу! — добавил он громче.
   Я допил кофе. Кельнер объяснил мне как найти гостиницу для экипажей. Портмоне опустело еще на две десятки.
   — Приходите еще! — сказал он мне, ощупывая деньги.
   — Непременно.
   Поразмыслив о предстоящей беседе с Харриганом, я попросил кельнера принести бутылку самого дорого коньяка.
   — Вы уверены, что хотите САМОГО дорогого? — изумился тот.
   — Нет, передумал. Хватит десятилетнего.
   Он принес «Хеннесси». Для Харригана сойдет, подумал я.
   — Запомнили? Третья палуба, сектора А, В, С, — кельнер продолжал выслуживаться до самых дверей.
   Вряд ли больной, что-то ему от меня нужно… Нервы потрепать мне хочет, что ли…
   У входа на третью палубу меня спросили, не перепутал ли я этажи. Народ там сновал сплошь в летных и «терминальных» комбинезонах, у всех на груди были карточки с именами или, в общем, с чем-то, что давало им право находиться на третьей палубе. Поэтому мой гражданский наряд сразу же вызвал подозрение. Коротышка, заподозривший меня либо в нечестных намерениях, либо в пространственном идиотизме, внимательно осмотрел мою грудь на предмет наличия карточки. С его ростом, поиском карточек на груди он мог бы заниматься профессионально. (В своем отчете я это замечание опустил, а то еще Шеф обидится.)
   Я сказал ему, что разыскиваю стюардессу Анну с «Монблана». Коротышка принялся объяснять и давать советы:
   — Позвоните в гостиницу, номер найдете в справочной. Если ваша Анна уже там, она к вам выйдет. Если, конечно, захочет. Ну а если не захочет, то ничем помочь не могу, на третий уровень вход только по пропускам. Вот таким, видите?
   Он приподнял карточку. Я присел на корточки, посмотрел.
   — Вижу. Вижу чье-то имя… вижу какую-то физиономию… — я привстал, — вероятно, вашу… Нет чипа — вот в чем проблема.
   — Ну и что, что нет, — пожал он плечами.
   — Как это что! Если нет чипа, то ваша карточка никаких дверей не открывает, следовательно, здесь все двери открыты. Ведь открыты?
   — В принципе да… — подумав пару секунд, согласился он.
   — Следовательно, вас обманули! Чтобы находиться на третьем уровне карточка не нужна! Но в любом случае, спасибо за помощь.
   Похлопав его по плечу, я отправился своей дорогой. Угрозы вызвать немедленно охрану я уже давно привык пропускать мимо ушей.
   В действительности гостиница называлась «Комнаты отдыха экипажей». У первой попавшейся девицы я спросил, где тут у вас Анна с «Монблана».
   — А зачем вам она? — хитро поинтересовалась она.
   Я понес какой-то бред про дела сердечные — не убедительный, но смешной — судя по ее реакции. Девица довела меня до каюты с номером триста тридцать пять.
   — Анна, к тебе… — девица еле сдерживала смех.
   Снимок сообщил мне об Анне далеко не все. Я чуть было не сказал ей, что вообще-то мне позарез требуется Харриган.
   — Вообще-то мне… вообще-то я частный детектив. Вот мое удостоверение.
   Пока Анна разглядывала удостоверение и индульгенцию от ФСО, я пришел к выводу, что в интересах дела мне следует пересмотреть свою точку зрения на девиц ростом за метр девяносто. Но проще ее временно переместить, и я предложил разговаривать сидя.
   — Да, конечно, — кивнула она, возвращая документы.
   Она уселась на кровать, продавив ее до спрятанного под кроватью чемодана. Если забыть про чемодан, то именно так, согласно школьным учебникам, гравитация искривляет пространство. На мое счастье, в каюте оказался стул, иначе, усевшись рядом с Анной, я бы неизбежно сполз в кроватно-гравитационную яму. Выбирая стул, я сознавал, что, быть может, лишаю себя единственного шанса создать сверхъединую физическую теорию, объединяющую силы гравитации и силы любви… хм, коллайдер на пружинах…
   — Вы из-за той кражи? — поинтересовалась она. Вероятно, ее мысли были далеки от физики.
   Вопрос был хорошим. Он сразу снял все мои сомнения относительно того, известно ли младшему летному составу о взломе сейфа.
   — Из-за нее. Насколько мне известно, каюта Сведенова находилась, как бы это выразиться, под вашим … эээ… надзором, что ли… Или как это у вас называется?
   — Да, я обслуживаю каюты первого класса, — подтвердила она. — Вернее, часть кают первого класса. Каюта Сведенова была в моем отсеке.
   Тон у нее был близок к официальному. Говорила она медленно и тихо — как человек, решивший сначала думать, потом говорить.
   — Вы успели познакомиться?
   — Познакомиться? Разумеется! Мы знакомимся с пассажирами в первый же день полета. Но позвольте, теперь я спрошу… — и она посмотрела на меня исподлобья.
   Правильные черты лица, но все же крупноваты…
   — Спрашивайте.
   — Я обязана отвечать на ваши вопросы? Я ничего не имею против вас лично, но руководство… вы понимаете?
   — Понимаю. Ответ: обязаны. Руководство «Галактик-Трэвэлинг» согласилось на проведение частного расследования. Вас разве не известили?
   — Нет, — ответила она твердо. Ее ответ меня нисколько не удивил, потому что про согласие «Галактик-Трэвэлинг» я придумал только что. С нарастающей уверенностью она продолжила:
   — Нам запрещено обсуждать происшествие с посторонними — даже между собой. Без разрешения капитана я не имею права отвечать на ваши вопросы.
   Я спохватился:
   — Да, кстати, а где Харриган? Я хотел переговорить сначала с ним, но нигде его не нашел. Куда он пропал, вы не знаете?
   — Кажется, он пошел в управление Терминала. Вероятно, скоро вернется.
   — Хорошо, ни о происшествии, ни о ваших служебных обязанностях мы говорить не будем. Если Харриган разрешит, тогда поговорим. Я не желаю вам неприятностей. Хватит с вас того, что неприятности возникли у «Галактик-Трэвэлинг». А как Сведенову-то повезло! Он, небось, до потолка прыгал, когда узнал, что ни с того, ни с сего вдруг стал миллионером.
   — Не прыгал, — Анна помотала головой.
   — Да, я и забыл. На кораблях потолки низкие, не попрыгаешь.
   Она улыбнулась:
   — На корабле есть тренажерный зал, там можно прыгать сколько угодно, для этого даже есть специальный батут.
   — Но Сведенов туда, насколько я понял, не пошел…
   — Не пошел. Мне показалось, он не знал, радоваться ему или огорчаться.
   — Как это? Человек зарабатывает миллион и не знает, хорошо это или плохо! Вероятно, он был не в себе…
   Понемногу мне удалось ее разговорить. Среди остальных пассажиров первого класса Сведенов ничем не выделялся. Не грубил и не заискивал. Не приставал. Из каюты почти не выходил. Утром первого апреля не попытался никого разыграть. Когда вторая стюардесса привезла ему завтрак, он пожаловался, что не спал всю ночь. «Похоже, что так оно и было», — сказала вторая стюардесса Анне, а Анна — мне. Потом он пропал из виду до самого обеда. От еды он отказался и попросил Анну, чтобы ему отдали его груз из капитанского сейфа. «Он был бледен, руки тряслись, лоб вспотел», — так мне описала его Анна. Но на здоровье он не жаловался. Анна связалась со старшим стюардом, тот — со вторым пилотом. Сведенов вернулся из грузового отсека в три часа дня, в «полуистерическом» состоянии. Спросил, есть ли на корабле врач. Врач на корабле конечно же есть, и не один. В качестве компенсации за украденное имущество, Сведенов потребовал у врача сильных транквилизаторов. Врач сначала возражал, потом, поговорив с капитаном, отсыпал Сведенову несколько таблеток. До прилета на Хармас Сведенов еще однажды посещал бортового врача. Несколько раз Сведенов принимался скулить, какая это для него утрата — потеря семейных реликвий. Алкоголь он не употреблял, только успокоительные. С момента посадки на Хармасе, о судьбе Сведенова Анне ничего не известно.
   — С ним что-то случилось? — спросила она.
   — Да вроде нет.
   Сведенов сейчас находился где-то между Хармасом и Фаоном, включая оба конца. В ближайшее время я планировал уточнить его местонахождение. В сводках происшествий его имя не фигурировало.
   Анну охватило беспокойство.
   — Вы будете разговаривать с капитаном?
   — Скорее всего.
   — Не говорите ему о том, что я вам рассказала. Кажется, я все-таки нарушила приказ…
   — Ничего вы не нарушили. Разве вы мне что-то рассказали? Мы сидели и мило болтали о… ну скажем, о фокуснике Мак-Магге. Он ведь летел тем же рейсом?
   — Да, точно, летел, — с энтузиазмом согласилась Анна. — Такой интересный человек!
   — Он летел в вашем отсеке?
   — Нет, в другом. Тоже первым классом, но в другом отсеке. Его каюту обслуживала моя подруга. Я попросила ее взять у Мак-Магга для меня автограф. Он такой смешной! Все время забывал, как зовут стюардессу — ту, которая моя подруга. Например, заходит она к нему в каюту и просит автограф для Анны, то есть для меня. Он начинает звать ее Анной. Потом другая наша подруга, Жаклин, попросила взять для нее автограф. И Мак-Магг стал называть свою стюардессу Жаклин. А дальше было совсем смешно. У нас есть бортинженер, его зовут Шон, для него моя подруга тоже взяла автограф. Мак-Магг расписался, а потом, представляете, говорит «Шонна принесите мне свежие салфетки.» Она так обиделась!
   — Передайте ей, что она отомщена.
   — То есть как отомщена? — Анна продолжала улыбаться, полагая, что я собираюсь рассказать свежий анекдот о Мак-Магге.
   — Он умер.
   Анна всплеснула руками и схватилась за щеки.
   — Правда? Вы не шутите?
   Мой тяжелый вздох развеял все ее сомнения.
   Она стала спрашивать, отчего он умер. Узнав, что фокусник убит неизвестным лицом и по неизвестной причине, она пришла в полное отчаяние.
   — Я так хотела сходить на его концерт! — горестно воскликнула она, и я понял, что у Мак-Магга появился новый мститель.
   — А вы видели его выступления?
   — На второй день полета он устроил небольшое представление в салоне-ресторане. Всего несколько фокусов, но таких загадочных!
   — Он пользовался реквизитом?
   — Да, у него был ящик, черный такой, меньше чемодана. И еще кольца, он их расцеплял.
   — А за реквизитом он ходил в тот отсек, где сейфы?
   Анна побледнела.
   — Ой, — сказала она.
   — Что ой?
   — Шон сказал, что видел его возле того отсека в то утро.
   — Действительно ой… Анна, соберитесь. Правильно ли я понял, что утром, за несколько часов до того, как Сведенов потребовал свою шкатулку, Мак-Магга видели возле отсека с сейфами.
   Она кивнула.
   — Что конкретно сказал вам Шон?
   — Мак-Магг спросил его, кто может впустить его в отсек, чтобы он взял из своего контейнера… — она замолчала.
   — Что взял?
   — Мак-Магг не сказал. Просто ему что-то понадобилось. Какой-то реквизит.
   — А дальше что было?
   — Шон посоветовал обратиться ко второму пилоту. Потом Мак-Магг ушел.
   — Куда?
   — Ко второму пилоту, наверное…
   К нам в дверь постучали.
   — Водите! — крикнула Анна слишком поспешно.
   Второй пилот Юдин распахнул дверь настежь.
   — Виноват, что не вовремя. Говорят, у тебя гости, — сказал он, стоя на пороге. Я подтвердил:
   — Вам не солгали. Гость — это я.
   — Уже догадался, — усмехнулся Юдин. — Аня, ты что такая бледненькая?
   — Ничего, — пролепетала она.
   — Харриган просил передать, что расписание меняется… — не договорив, он посмотрел на меня, видимо, ожидая, что я скажу что нибудь вроде «пардон, мне пора, не буду мешать» и так далее.
   — Мог бы и позвонить, — ответила ему стюардесса.
   Я вмешался:
   — Спорим, что с одного раза угадаю, из-за кого поменялось расписание.
   — А оно и не менялось, — без малейших угрызений совести отрекся от своих слов Юдин. — Мне просто было любопытно взглянуть, кто пришел в гости к нашей Анне. Кстати, Аня, он караулил тебя у стыковочного модуля, с цветами. А где же цветы? — Юдин в недоумении оглядел каюту.
   Анна, пребывая в некотором замешательстве, тоже зачем-то оглядела каюту. Наверное, подумала, что я подсунул ей цветы тайком.
   — Харриган вернулся? — спросил я, отвлекая их от поисков цветов.
   — А он-то вам зачем? — удивился Юдин.
   — Он сыщик, — пояснила Анна. — Из ФСО.
   — А-а-а, что ж вы мне голову-то морочите! А как зовут господина сыщика?
   Я представился.
   — Харриган у себя в каюте. Надо бы его предупредить. — После этих слов Юдин снял трубку интеркома и вызвал Харригана.
   — Кэп, тут детектив из ФСО. Говорит, по вашу душу… Ильинский… Есть, кэп!
   Он повесил трубку.
   — Капитан просит вас к себе, — галантно произнес Юдин и посторонился, уступая мне дорогу.
   — Увидимся, — сказал я Анне. Она неуверенно кивнула.
   Мы вышли в коридор и сразу же натолкнулись на охранника.
   — Посторонних не заметили? — спросил охранник у Юдина и подозрительно посмотрел на меня.
   — А, вот он! — завопил выскочивший словно из-под земли коротышка с карточкой без чипа. — Это он! — показал он пальцем на меня, чтобы охранник не подумал на Юдина.
   — Это не он, — серьезным голосом возразил ему Юдин, — ты вечно что-то путаешь.
   — Это не я, — поддакнул я. — Я тебе еще полчаса назад об этом сказал.
   Охранник в растерянности переводил взгляд с коротышки на Юдина.
   — Все в порядке, он — свой, — успокоил охранника второй пилот. Мне он пояснил: — Не обращай внимания. Это местный завхоз, у него украли робота-уборщика, вот он теперь и бесится.
   — Что только не воруют! — в сердцах воскликнул я. Юдин со мною согласился:
   — И то правда…
   В демократичной гостинце для экипажей все комнаты-каюты были одинаковы. Такой вывод я сделал после того, как увидел, что каюта, занимаемая капитаном Харриганом, ничем не отличается от каюты стюардессы Анны.
   Харригану было сорок шесть. За двадцать лет он успел избороздить все галактические Сектора, начиная с Сектора Улисса и кончая Сектором Фаона, куда входит система Хармаса. Он был примерно моей комплекции, разве что чуть выше… Впрочем, поставь нас двоих рядом с Анной, разницу в росте никто бы не заметил. Светлые волосы были стрижены ежиком, борода — заимствована у морских офицеров времен открытия Антарктиды.
   — Страховщики мне сообщили, что вы прилетите, — такими словами он меня поприветствовал. Серо-зеленые глаза смотрели на меня, как теперь говорят, «испытующе». Испытание я выдержал на четыре с плюсом — он отвел глаза первым. На пять — это когда их не отводят, а тупят в пол.
   (Ларсон потом пошутит, что я бы заслужил оценку «шесть», если бы Харриган закатил глаза и упал без чувств.)
   — Ваши подчиненные не проронили ни слова, — опережая события, защитил я стюардессу Анну.
   — Так и должно быть, — кивнул Харриган, — вам следовало сначала поговорить со мной.
   — Я собирался, но вас отвлекла Галактическая Полиция.
   Харриган рассмеялся:
   — Конспираторы из них, как из Юдина — кок.
   Юдин натянуто улыбнулся. Шутка — дежурная, догадался я. Достал коньяк.
   — Вы такой пьете?
   — Такой мы только нюхаем, — и Юдин потянулся к бутылке, желая поближе рассмотреть этикетку.
   — Раздобудь посуду, — скомандовал ему Харриган.
   — Есть, кэп! — Юдин метнулся из каюты. Влетел обратно секунд через тридцать, позвякивая тремя стаканами. Я разлил коньяк, мы понюхали и выпили.
   — Возвращаясь к Галактической Полиции… Им что, делать больше нечего? Какое им дело до кражи из сейфа? Вот если бы украли корабль, а пассажиров захватили в заложники инопланетяне, тогда бы им стоило вмешаться.
   — Инопланетянами занимается другое ведомство, — со значением вставил Юдин.
   Харриган посмотрел на него с нескрываемой досадой.
   Юдин — трепло, отметил я про себя, наливая по новой.
   Я ждал, что Харриган скажет, что никто не говорил, что ГП расследует взлом сейфа. Но вместо этого он сказал:
   — Думаю, у «Галактик-Трэвэлинг» есть связи в гэ-пэ. Попросили кого— нибудь из гэпэшных боссов заняться сейфом. Взломали один раз — взломают и во второй, дело серьезное…
   — А вообще, трудно взламывать сейфы на «Монблане»? — спросил я.
   — Ага, мы их что ни день, то взламываем, — съязвил Юдин.
   — Невозможно, — отрезал капитан, но в миг поправился: — Так я думал месяц назад.
   — Когда мне можно будет осмотреть сейф?
   — Вероятно, не скоро. ГП велела не пускать на борт посторонних. Вы считаетесь посторонним, — предчувствуя мое следующее замечание, добавил он.
   — А кто-то собирается спрашивать у них разрешение?
   — Они выставили охрану, — остудил меня Харриган. — Ничего не выйдет. Правда, внешний стыковочный узел они не охраняют, но риск… риск есть. Что до меня, то я бы с удовольствием вам помог, ГП слишком уж наглеет.
   Юдин кинул быстрый, недоуменный взгляд на своего командира. Чему, интересно, он не поверил?
   — Осмотр сейфа пока отложим, — согласился я. — Сведеновым ГП не интересовалась?
   — Очень мало. По-моему, они его не подозревают.
   — Но некоторым кажется странным, что Сведенов потребовал свой груз раньше времени. Как он это объяснил?
   Харриган посмотрел на Юдина.
   — Что скажешь?
   Тот был рад, что ему дали вставить слово.
   — Сведенов что-то плел про семейную реликвию, матушкины драгоценности, мол, ему что-то привиделось — матушкино приведение, должно быть, и поэтому он либо сею секунду увидит свою шкатулку, либо не сходя с места умрет. Истеричка он, этот ваш Сведенов. Когда сейф не открылся, бросился за ручку дергать… А уж когда не нашел там шкатулки… я думал, он скончается на месте — позеленел весь, драться полез. Еле-еле угомонили…
   — Стоп! — прервал я разболтавшегося второго пилота. — Не так быстро. Давайте по порядку. Кто осматривал содержимое шкатулки прежде, чем положить ее в сейф?
   — Я, — сказал Юдин.
   — И…
   — Там были какие-то побрякушки.
   — Вы внимательно осмотрели?
   — А что там смотреть! Бомбы там не было, если вас это интересует.
   — Про то, что там не было бомбы, я уже слышал. Про побрякушки — тоже. Но про то, что сейф, как вы сказали, не открылся, слышу впервые. Что значит «не открылся»? Потом ведь открылся?
   — Дверца прилипла, — пояснил Юдин. — Вор подшутил, должно быть — намазал край дверцы клеем. Кэп ее еле отодрал.
   Наверное, у меня был очень изумленный вид. Теперь уже Харриган перебил Юдина:
   — Не болтай чего не знаешь. Не нашли там никакого клея.
   — Замок заклинило? — предположил я.
   — Индикация на дверце сейфа показывала, что сейф полностью разблокирован. Дверца должна была приоткрыться сама, но не приоткрылась…
   Юдин снова влез:
   — Да, точно, и тогда Сведенов бросился дергать за ручку. Я его оттащил, проверил индикацию и подергал сам. Дергать сильно я боялся — мало ли что с замком, позвал капитана…
   — То есть вы при открытии сейфа не присутствовали, — обратился я к Харригану.
   — Сначала нет. Можно подумать, мне больше делать нечего… Когда слабосильный Юдин не справился с дверцей…
   — Меня Сведенов теребил… — вставил Юдин.
   — … я спустился в грузовой отсек и открыл дверцу одним пальцем, — с улыбкой договорил Харриган.
   — Ну да! — возмутился Юдин. — Двумя руками дергали, да еще в стену ногой уперлись. Я думал, весь сейф выскочит из блока. Как вы не побоялись испортить замок!
   — По инструкции только капитан имеет право находится в секции с капитанскими сейфами, — заметил я.
   — Плевал я на эти инструкции! — возмущенно воскликнул Харриган. — Их пишут идиоты. Любому известно, что всем грузом на корабле руководит второй пилот.
   — А у кого хранятся ключи и коды блокировки замков?
   — У меня, — признал Харриган. — Код я лично ввожу с пульта, поэтому он известен только мне. Ключи от индивидуальных сейфов иногда доверяю вот… — он кивнул на Юдина, — второму пилоту. Чушь дерьмовая все эти инструкции! Какому идиоту могло понадобиться барахло этого Сведенова!
   Я возразил:
   — Во-первых идиот мог не знать, что Сведенов хранил в шкатулке. Во-вторых это неизвестно и нам, поскольку Сведенов наверняка солгал, сказав, что там только семейные реликвии. В-третьих, тот идиот совсем не идиот, раз сумел вскрыть сейф.
   — Со вторым и третьим пунктами согласен, — сказал Харриган. — Но не с первым. Грабитель всегда знает, что берет.
   Много ты понимаешь в грабителях, подумал я. Спросил:
   — Когда вы двадцать девятого марта убирали шкатулку в сейф, у вас возникли какие-нибудь проблемы? Ничего ни к чему не прилипло?
   Харриган снова кивнул на Юдина. Тот ответил:
   — Если что-то к чему-то и прилипло, то это шкатулка к рукам Сведенова. Он долго не хотел выпускать ее из рук. Я минуту ждал пока он с ней попрощается. Словно он знал, что больше ее не увидит.
   — Постойте, — зацепился я за его последние слова, — вы действительно думаете, что Сведенов знал о том, что назад шкатулку он не получит, или же это была фигура речи?
   — Какая фигура? — не понял Юдин.
   — В смысле, прощался он со шкатулкой навсегда или просто не хотел расставаться с ней даже на время?
   — Ах вон вы о чем! Да мне-то откуда знать? Вам бы у самого Сведенова спросить.
   — Дельный совет! Я постараюсь им воспользоваться, правда, для этого мне потребуется помощь вашего капитана. Господин Харриган, вы не могли бы узнать у диспетчеров о Сведенове — проходил он транспортировку или нет?
   — Постараюсь, — пообещал Харриган.
   — Отлично! Пока остановимся на том, что Сведенов МОГ предполагать, что шкатулка к нему не вернется. А как быть с миллионом? Он очень удивился тому, что выплата оказалась в тысячу раз больше запланированной?