Деланси Элизабет. Нежное прикосновение

   — Джил! — закричала она. — Ох, Эмет, Моуз! Стефен пошел к Били Магири, а Дэйви побежал к нему на помощь. Сделайте что-нибудь!
   Холодная вода лилась на лицо.
   — Стефен! Стефен!
   Он открыл глаза и попытался сфокусировать зрение. Но не мог ничего разобрать, кроме копны рыжих волос.
   Вторая порция воды окончательно привела его в чувство. Он судорожно вздохнул, приходя в себя, и попытался сесть. Лицо Дэйви обвисло от ужаса. Здесь был и Магири, глядевший на Стефена с отвращением. Стефен поднялся на локтях и тяжело заморгал, пытаясь снять шум в голове, пытаясь согнать пелену с глаз.
   — Ты имел мою жену, Флин! — закричал Били. — Мою жену!
   — Ты — ублюдок! — Дэйви сжал кулаки и кинулся на Магири. Били ткнул кулаком, и Дэйви полетел кувырком. Он ткнулся в бочонок, сшибая на пол кружки с пивом.
   Один из головорезов Били поставил Дэйви на ноги и сильно толкнул в сторону другого бандита. Они играли с ним, как с тряпичной куклой, пихая его туда и обратно, тыча в голову, толкая в плечи. Компания умирала от смеха. Дэйви пытался отбить удары, на лице был написан ужас.
   С большим трудом Стефену удалось подняться на ноги. Он пригнулся к полу, как зверь перед прыжком! Магири хохотал над Дэйви, когда Стефен ударил его головой в низ живота. Били схватился за живот обеими руками и зарычал от боли. Как только он выпрямился, Стефен выбросил ногу и нанес удар, который, казалось, приподнял Магири над полом. Его кулак попал под подбородок, отбросив голову Били назад. Били покачался минуту-другую и упал с грохотом.
   Общая суматоха в зале затихла. Компания перестала забавляться с Дэйви и столпилась вокруг Били, ворочающегося на полу.
   Стефен старался держать равновесие, но комната вздымалась и падала, как палуба корабля, от чего в желудке поднималась тошнота. Сквозь боль и тошноту до него дошло, что он все еще пьян.
   — Матерь Божья, Флин, — сказал кто-то. — Я думал, ты помер.
   Мужчины помогли Били подняться. Он сплюнул кровь и вытер рот. Глаза горели ненавистью.
   — Я вызываю тебя на призовой матч, Флин! Голова у Стефена болела адски: виски и удары
   Били сделали боль пульсирующей.
   — Не могу, — сказал он, пытаясь восстановить дыхание. — Я не могу драться — меня Анна убьет.
   Мужчины захохотали, пока Били не бросил на них тяжелый взгляд.
   — Да ты спятил, Флин! Спятил!
   Стефен схватился за стойку и поискал глазами Дэйви.
   — Ведь так, Дэйви? Ведь убьет, если я буду драться?
   Избитое лицо Дэйви отекало на глазах.
   — Анна уходит. Она пакует вещи.
   Стефен прижал руку к глазам — ему очень захотелось заплакать. Конечно, она уйдет. Он хотел, чтобы она ушла. После всего, что она сделала, он не сможет к ней прикоснуться. Он глубоко вздохнул, что прозвучало, как рыдание, и оттолкнулся от бара. Стефен заковылял к Дэйви, ударяясь об людей, которые направляли его движение. Он обхватил Дэйви за шею.
   — Отведи меня домой, Дэйви. Отведи старика домой.
   — Мы не закончили, Флин! — прокричал Били. — Мой вызов ты увидишь в газете! Если ты откажешься, все увидят, что ты струсил!
   Стефен тяжело навалился на Дэйви.
   — Ну, не проклятье ли? — сказал он. — Она замужем за Били! Боже, ты только подумай — я спутался с женой Магири!

ГЛАВА XII

   На Гран-стрит они встретили Моуза с Эметом и Джилом, которых сопровождала группа постоянных посетителей «Эмирэлд Флейма».
   Увидев Моуза, Стефен был рад, что они не успели зайти в «Большой Шестой» салун. Шайка Магири застрелила бы его…
   — Кажется, у вас неприятности, чемп? — спросил Моуз, подходя ближе.
   Стефен наклонился к нему, ощущая головокружение с тошнотой и ужасную печаль.
   — Я уже для этого слишком стар, Моуз.
   — Неправда. Вот сейчас мы доставим вас домой и почистим…
   — Наша Анна замужем за Магири. Ты это знаешь? Моуз положил руку Стефена на свое плечо:
   — Да, я слыхал.
   В «Эмирэлд Флейме» мужчины помогли ему подняться по черной лестнице на кухню. Стефен повалился на большое легкое кресло и застонал от боли — внутри все было разбито.
   Моуз обмыл губкой его лицо и грудь. Кто-то опустил разбитый и окровавленный кулак Стефена в соленую воду — сильнейшая боль сотрясла все его тело. Флин попытался вырваться, но Моуз держал его крепко.
   — Вы только сидите тихо, чемп, — сказал Моуз.
   — Черт вас всех побери! О Боже, — Стефен заскрежетал зубами — вода жгла руку, как кислота.
   — Завтра вам будет немного лучше…
   Пальцы Моуза ощупывали Стефена, пытаясь определить, сломаны ли кости.
   — Кажется, Магири мне все сломал. Господи, он чуть не убил меня… Думал, что уже умер.
   Моуз усмехнулся:
   — Нужен еще один Магири, чтобы вас свалить, чемп.
   Стоя в дверях, Анна наблюдала, как Моуз промывал избитое и опухшее лицо Стефена, его заплывшие глаза. Моуз расстегнул промокшую от пота рубашку Стефена и проверил его торс, на котором были следы от кулаков и башмаков Магири. Кровь засохла у него на груди, рука была вся разбита. Когда Стефен начал ругаться, Анна вышла в коридор; у нее болело сердце. Она прислонилась к стене, прислушиваясь к мужским голосам.
   До ее плеча дотронулся Эмет.
   — Через какое-то время ему будет лучше. Моуз сказал, что все цело, ничего не сломано…
   — Благодарю вас, Эмет.
   Анна была благодарна ему за его сочувствие, и, более того, она была благодарна, что он вообще с ней разговаривает. Наверняка они считают, что все, что случилось со Стефеном, случилось по ее вине.
   К ней подошел Джил. Он был, как всегда, изрядно пьян.
   — Ваш муж крепок, как старый ботинок!
   — Я замужем за Били!
   — Я это знаю, мой ангел.
   — Я ухожу от Стефена. Буду жить сама по себе. Джил похлопал ее по плечу.
   — Это ничего не изменит. Как только он придет в себя, он захочет вас вернуть.
   — Не думаю…
   Джил отодвинулся и взглянул на нее.
   — Я могу на это поставить. Он пошел в «Большой Шестой» и дрался из-за вас с Магири!
   — Ах, Джил! Это было не из-за меня… Это из-за его самолюбия'— вы же это знаете. Он никогда мне не простит, что я принадлежала Били. Он постоянно сравнивает меня с Розой, а я никогда не смогу стать такой, как она.
   Джил удивленно округлил глаза:
   — Он покончил с Розой, когда нашел вас.
   Анна вздохнула, сильно желая, чтобы это было правдой.
   — Я знаю Стефена, ангел мой. Мы проехали вместе страну вдоль и поперек… Я написал книгу о Стефене… Более того — я написал книгу об обоих ваших мужьях…
   Анна закрыла лицо руками:
   — Ах, какую кашу я заварила!
   — Били — хороший боец, — сказал Джил, — но как человека я всегда выберу Стефена.
   У Анны не было больше сил слушать Джила.
   — Извините. Мне нужно проститься с Пэги и ее матерью…
   Анна рассказала Пэги и миссис Кэвенах о своих планах уехать сначала на Четвертую улицу, а затем и вообще из Нью-Йорка. Миссис Смит-Хэмптон предлагала ей уехать в Олбени. Там Анна сможет найти массу заказчиц для своих кружевных изделий.
   Лицо миссис Кэвенах выразило неодобрение.
   — Сейчас не время вам оставлять мистера Флина. Вы ждете ребенка. Скажите ему об этом, и тогда вы останетесь жить с отцом ребенка.
   — Родившийся ребенок будет принадлежать Били Магири, — ответила Анна. — Он мой муж по церковному браку.
   Миссис Кэвенах грустно вздохнула:
   — Тогда вам лучше ничего не говорить о ребенке. Пока не говорить…
   — Мы еще твердо не знаем, есть ли ребенок, — добавила Пэги, вытирая заплаканные глаза.
   — Ребенок есть, тут сомнений не может быть, — сказала миссис Кэвенах. — Пэг, обслужи покупателей. Пойдемте, миссис Флин, я приготовлю вам чаю.
   Только Анна присела в заставленной кухне миссис Кэвенах, как в магазин вбежал Рори.
   — Миссис Кэвенах! Миссис Кэвенах! — Он выглядел обезумевшим от горя, волосы встали дыбом, узенькая грудь вздымалась. Он увидел Анну и бросился к ней: — Что-то случилось с моим папой. Эмет не пустил меня наверх.
   Анна повернулась на стуле и раскрыла объятия.
   — Иди сюда, радость моя. Не волнуйся! Скоро твой папа придет в себя.
   Стефен устроился в большом легком кресле и попросил оставить его одного.
   Стефену неприятно было вспоминать, каким дураком он выставил себя перед друзьями, лепеча и плача об Анне, как влюбленный мальчишка. Сейчас с ним все в порядке, слава Богу. Когда Эмет сказал, что Анна переезжает на Четвертую улицу и, видимо, скоро уедет вообще из города, Стефен принял новости спокойно. Анна не имеет больше к нему никакого отношения. Он уверен, что деньги у нее есть, к тому же он пошлет парней из спарринговой комнаты следить за ней, пока она не уедет из Нью-Йорка. Лучше, если кто-то будет находиться около нее, в случае если Магири решит обидеть ее.
   Стефен оглядел кухню — грязная посуда на столе, крошки и грязные следы ботинок на когда-то сверкающем чистотой полу.
   Ему надо найти какую-нибудь женщину, чтобы приглядывала за ним и Рори…
   Он встал и очистил стол здоровой рукой. Правый кулак в бинтах болел ужасно. После боя кулаки всегда болели, но так сильно еще ни разу.
   Стефен прошел в спальню и зажег лампу. Вещи Анны были упакованы. Он взглянул на цветы на туалетном столике, цветы, которые он ей принес… Анна говорила, что любит, когда ночью пахнут цветы…
   Неожиданно он вспомнил, как однажды утром проснулся уже твердый, как пика, желая ее, а она решила украсить его маргаритками… И он позволил ей это сделать, хотя чувствовал себя глуповато и чертовски нетерпеливым, лежа с большим, как жизнь, членом, с маргаритками между ног. Анна говорила, что он красив, как майский столб⁷. А потом она так сладко вознаградила его за терпение, что он едва не потерял сознание от наслаждения.
   Стефен отбросил воспоминания и сел на кровать. Он взглянул на часы — половина третьего. Он тосковал по Рори. Хотел пойти к миссис Кэвенах и забрать Рори домой, но понял, что лучше не пугать парнишку своим видом.
   Он побрел назад на кухню, думая об Эмете. У него не будет ни минуты покоя, пока Эмет и оружие благополучно не прибудут в Килкенни, пока все в свои руки не возьмет Пэди Мак-Карси.
   Стефен опустился в легкое кресло, стеная от боли. Со временем все войдет в свою колею, уговаривал он себя. Будущее кажется мрачным только потому, что сейчас ночь и он чувствует себя таким больным и слабым.
   Он закрыл глаза и попытался заснуть. Сквозь дремоту он услышал звон разбитого стекла. Он прислушался — бьют стекло! Господи! Салун! Стефена как током ударило — кровь побежала быстрее. Он вскочил и как можно быстрее направился к черному ходу. Он пытался бежать, но искалеченные ноги, казалось, не двигались, а ползли. Он ухватился за Перила и с трудом сполз вниз.
   — Моуз! — закричал он. — Дэйви! Господи, они разнесут помещение!
   Моуз, Эмет и Дэйви выскочили на площадку, моргая со сна, застегивая на ходу брюки, и побежали вниз по лестнице.
   Страдая от боли, Стефен с трудом пересекал спарринговую комнату, слыша грохот дубинок по дереву. Войдя в салун, он просто взвыл — битое стекло покрыло весь пол; сукно на бильярдном столе изрезано и порвано; повсюду валялись сломанные стулья.
   В шайке было шестеро. Даже при тусклом свете одного фонаря можно было распознать парней Магири с напомаженными волосами, в расстегнутых куртках… Они, как звери, скалили зубы. Стефен увидел Сусанну — переполосованную по всей длине, с проткнутыми сосками, — и его гнев превратился в бешенство, снявшее боль как лекарство.
   Стефен схватил обломок стула и стукнул, но удар получился слабым. Он проклинал свою слабость, беспомощный при защите себя и своих людей. Он увидел Дэйви с окровавленной головой, шатающегося около стойки; Эмета, растянувшегося на полу.
   В углу он увидел Моуза. Все люди Били собрались вокруг него, все шестеро, сопя и молотя кулаками, пиная ногами. Стефен бросился в эту кучу, пытаясь нанести удар забинтованным кулаком. Это вызвало такую боль, что комната вздыбилась, ноги подогнулись. Он упал на пол, сильно ударившись плечом.
   Когда он кое-как поднялся, Стефен понял, что они не за ним пришли. Магири приказал им сохранить его для матча. Главная задача шайки — спровоцировать его на матч, разгромив салун, и порадовать себя дракой.
   Они прижали Моуза к стене, нанося удары кастетами. На лице Моуза были кровь и изумление, потом он обмяк и начал сползать, но они поднимали его и продолжали бить. Стефен, превозмогая боль, двинулся к ним, размахивая куском стекла, который едва удерживал в дрожащей руке. Вдруг он увидел нож. Лезвие блеснуло прямо перед лицом Моуза. Стефен бросился вперед, взвыв от ярости и ужаса. В этот самый момент он услышал неожиданный грохот, и один из людей Били взвизгнул.
   Мгновенно стало тихо. Запах пороха медленно заполнил ноздри. Грохнуло второй раз, и люди Магири ринулись к двери, волоча раненого собрата.
   Стефен развернулся и увидел стоящего за стойкой Дэйви, с вытаращенными глазами и с лицом, обвисшим от страха, сжимающего кольт двумя руками. Рот Дэйви .шевельнулся, но никакого звука не было слышно. Вдруг глаза его закрылись, и он исчез за прилавком.
   Стефен пробрался по разбитому стеклу к Моузу. Флин наклонился к нему, морщась от боли, и нащупал пульс на шее Моуза. Пульс был сильным: слава Богу, его не порезали. Лицо вспухло, кровь текла из разбитого носа и изо рта, но уши были бледными, что было хорошим признаком.
   Стефен позвал Эмета, тот с трудом пытался встать.
   — Принеси сюда фонарь!
   Стефен проверил грудь и ребра Моуза, потрогал лицо. Нос был сломан; возможно, они разбили ему и челюсть. Ребра, наверное, тоже покалечили, но он был жив. Моуз открыл глаза — блеснули белки под отеками. Он что-то пробормотал. Стефен наклонился ниже.
   — Прости, чемп…
   Стефен положил руку на голову Моуза и посмотрел на Эмета.
   — Собери мужиков. Мы отнесем его к твоей матери. Пошли Дэниса за доктором Финли. И дай мне кольт. Им может прийти в голову вернуться и прикончить нас.
   Как только Эмет ушел, Стефен устроился у стены рядом с Моузом, держа револьвер между колен. Бок горел огнем — кто-то из шайки Магири, видно, его приложил, хотя он никак не мог вспомнить.
   Он оглядел помещение — все было разбито и сломано. У него нет выбора — только драться с Били, не из-за Анны и не из-за этого, конечно.
   — Я встречусь с Били на ринге, Моуз.
   Моуз пошевелился и застонал:
   — Для этого у вас нет повода… Не надо.
   — Я на ринге не умру, Моуз, — сказал Стефен. — Обещаю тебе…
   Была глубокая ночь, но Анна не могла заснуть. Она лежала с Рори на узкой кровати Эмета в маленькой, заставленной комнате над магазином миссис Кэвенах. Эмет освободил им кровать, сказав, что ляжет с Дэйви. Все были удивительно добры к ней.
   Она погладила Рори по голове. Она думала о том, как помочь пройти ему тяжелое испытание разлуки. Рори никак не мог поверить, — что она замужем за Били Магири. Она пыталась объяснить ему необъяснимое — что жизнь выкидывает такие жестокие штуки, что судьба проявляется в странных обличьях. Она убеждала его, что он не должен терять веру и впадать в отчаяние. Стефена он никогда не потеряет, утешала она его.
   Выслушав ее, Рори сказал, что хочет спать.
   Вдруг Анна услышала встревоженные голоса на лестнице, плач Пэги. Сердце Анны наполнилось страхом. Она лежала не двигаясь, не смея шевельнуться. Случилось что-то страшное!
   Тихо, чтоб не разбудить Рори, она выскользнула из постели. Накинув халат, она вышла в слабо освещенный коридор и, прислушавшись, услышала голоса мужчин, доносившиеся из кухни. И среди них был голос Стефена.
   Он здесь! Живой! Анна прислонилась к стене и благодарно помолилась, все время думая, что не надо с ним встречаться. Но уже была на ступеньках. Она беззвучно подбежала к кухне с колотящимся сердцем.
   Миссис Кэвенах смывала кровь с лица Моуза — он был жестоко избит. Ее глаза встретились с глазами Стефена. Он поднялся и медленно поковылял к ней.
   — Люди Магири, — пояснил он, уводя ее в коридор. — Они разгромили салун. Пытались убить Моуза.
   Анна судорожно сглотнула:
   — Не может быть! Как они посмели?!
   — Сейчас придет доктор…
   — Он должен осмотреть и тебя. — Анна взглянула на заплывшие глаза Стефена, разбитые губы, на забинтованную руку, испачканную свежей кровью. От вида всего этого ее затошнило, и она неожиданно почувствовала гнев — на Стефена, на Моуза, на Били и всех мужчин с их бесконечными драками, с их войнами и восстаниями. Споры мужчин ничего не дают, кроме сердечных страданий, женщинам и детям.
   Взглянув на лицо Стефена, она вспомнила, что ссора между ним и Били произошла из-за нее.
   — Прости меня, Стефен!
   Он спокойно прислонился к стене, не сводя с нее глаз.
   — Ничего страшного — помещение мы скоро приведем в порядок.
   — Это из-за меня…
   — Нет, Нэн. Он хочет призовой матч. А это способ меня спровоцировать.
   — Боже мой! Стефен! Не соглашайся драться после всего, что он с тобой сделал!
   Стефен закрыл глаза.
   — Ради Бога, не начинай все сначала… Не сейчас. Анна с трудом взяла себя в руки.
   — Я поговорила с Рори.
   Стефен кивнул и отвел взгляд в сторону, как если бы ему было больно.
   — Эмет сказал, что ты хочешь уехать из Нью-Йорка…
   — Да. Я собираюсь в Олбени, как только закончу работы для леди. Миссис Смит-Хэмптон говорит, что у меня там будет много работы… Она даст мне рекомендацию.
   Он глубоко вздохнул:
   — Пока ты здесь, один из моих парней будет охранять тебя.
   — Ах, какая глупость.
   — Все будет, как я сказал. Пришел доктор — мне надо идти. А ты отправляйся спать.
   — Но может понадобиться моя помощь! Стефен и покачал головой:
   — Пэги и миссис Кэвенах справятся без тебя. Он повернулся и ушел.
   Она не нужна им больше — ни Пэги, ни Дэйви, ни Эмету с Моузом! Из-за Били Магири она им стала чужой!
   Стефену не давал покоя вопрос: что делал Магири в отеле «Святого Николая»? У него не могло быть там женщины.
   Женщины, живущие в этом отеле, принадлежали самым богатым людям Нью-Йорка — иностранным бизнесменам и дипломатам. Стефен почесал лоб и подумал о любопытстве Били по поводу миссии Эмета, его предположений об оружии.
   Ах, он так много думал все эти дни… Когда с ним была Анна, со сном не было проблем. Просыпаясь после ночи, проведенной с ней, он чувствовал себя так, как если бы умер и воскрес. Сейчас в глаза как песка насыпали…
   Стефен поднялся с постели и пошел на кухню. В легком кресле лежал, растянувшись, Дэйви, усердно храпя. После драки в «Большом Шестом» Дэйви всюду сопровождал его и даже спал рядом. Он гордился своей храбростью и стрельбой по бандитам. После того как он спас жизнь Моузу, он завоевал уважение всей округи, включая и Эмета.
   Дэйви завоевал также и Пэги. Приходя из салуна, Стефен часто заставал их с очень виноватым видом на кухне.
   Наблюдая за смущенными любовниками, он вспоминал Анну и свою любовь…
   Стефен сел за стол и оглядел кухню. Казалось, сто лет прошло, как она сидела напротив него и рассказывала про Магири…
   Неожиданно он услышал какой-то шум — в дверях стоял Рори, взъ-ерошенный после сна, голые ноги виднелись из-под ночной рубашки. Стефен указал на Дэйви и приложил палец к губам.
   Парнишка переживал тяжелые времена — и Анна ушла, и отца так отделали. Стефен пытался поговорить с ним, но Рори уклонялся от разговора. Он все больше молчал последнее время.
   Стефен поставил Рори между колен.
   — Как насчет того, чтобы поехать с Эди и Майком в Хобдукен на бейсбольный матч?
   Рори уныло пожал плечами.
   — Скажи, дружище, когда ты будешь прежним? Ты ведь не можешь всегда быть в таком плохом настроении, правда?
   У Рори задрожал подбородок.
   — Тебе все равно, что Анны здесь нет, — сказал он укоризненно. — Ты о ней никогда не говоришь и думать забыл.
   Стефен мягко сжал плечи мальчика: — Анна ушла. Ничего тут не поделаешь, и не надо об этом говорить!
   По щекам Рори хлынули слезы.
   — Но мне так не хватает ее, папа!
   — Ты видишь ее почти каждый день…
   — Но это совсем не то!
   — Эх, дружище, — Стефен попытался прижать мальчика к себе. Но Рори вырвался и выбежал из кухни.
   Проживание на Четвертой улице дало все условия для работы. У Анны была чистая комната, масса времени и никаких помех. Она сделала большой воротник и манжеты для миссис Синклер и почти закончила болеро миссис Смит-Хэмптон и кружевной жакет для мисс Кэмберуел. Среди приятельниц леди пошла молва о ее искусности, принесшая еще заказы.
   Но на душе было тревожно — она ужасно беспокоилась о Рори. После обеда он прибежал в пансион и сидел возле Анны в ее комнате, пока она занималась рукоделием. Он почти перестал улыбаться.
   Анна часто угощала его мороженым и пирожными. Но это мало помогало — мальчик был хмур и задумчив.
   Что касается Стефена… Она о нем ничего не слышала. Один из молодых людей, тренирующихся в спарринговой комнате «Эмирэлд Флейма» всегда был поблизости. Парни держались на незначительном расстоянии, сопровождая ее куда бы она ни пошла. Когда она смотрела на них, они прикладывали руку к кепке, приветствуя ее.
   В день, когда Анна пошла к врачу, ее сопровождал Моуз.
   Доктор провел осмотр и объявил, что все идет как надо и причин для беспокойства нет. Зимой она должна родить.
   Выйдя на улицу, Анна увидела Моуза — он перегнулся через забор из кованого железа и не отрываясь смотрел на цветущий сад.
   Анна поправила перчатки и подошла к нему:
   — Красиво… Сейчас ты меня сопровождаешь?
   Моуз даже не повернул головы.
   — Этот сад очень красив.
   У него был забинтован нос, но все остальное, казалось, заживало.
   — Каждый день меня кто-нибудь сопровождает, — заметила она. — Мне это надоело.
   Моуз смущенно дотронулся до забинтованного носа:
   — Мы только выполняем приказы чемпа.
   — Ладно, не волнуйся. Я могу сама о себе позаботиться. Так и передай Стефену.
   Она быстро пошла от него прочь. Моуз легко догнал ее:
   — Он не хочет, чтобы с вами что-то случилось…
   — Ничего со мной не случится.
   — Миссис, я должен вам рассказать что-то. Анна резко остановилась.
   — Что такое?
   Моуз переминался, уставившись на тротуар. Выражение его лица обеспокоило Анну.
   — Моуз?!
   — Он собрался на бой с Магири… Послал уже вызов в газету…
   Анна прижала руку в перчатке ко лбу. Несмотря на слова Стефена, она не верила, что до этого дойдет.
   — Помилуй нас, Господи! Он собирается себя убить!
   — Я пытался ему это объяснить, но он не слушает. Даже Джилу это не нравится, он говорит: брось это. Он не такой уж сильный, как был. Магири его сильно покалечил. — Он посмотрел на Анну умоляюще. — Миссис, даже я могу его высечь, если сильно напрягусь…
   Анна почувствовала смешанное чувство гнева и страха. Кончится ли когда-нибудь это сумасшествие?!
   — Миссис, возвращайтесь, — тихо сказал Моуз. — Вы всем нам очень нужны. И чемп вас послушает.
   Анна никогда не слышала, чтобы Моуз говорил так настойчиво и так долго. Сам факт, что он подошел к ней, означал очень многое, — Анна отвела взгляд, пытаясь прогнать от себя видение Стефена, избитого и окровавленного, в памяти промелькнуло лицо парня, убитого Били… Ее глаза встретились с глазами проходившей дамы, которая взглянула на Моуза неприязненно.
   — Я не могу вернуться, Моуз, ты это знаешь… Я замужем за Били, и Стефен не хочет, чтобы я вернулась.
   — Это неправда. Он хочет… Только сам не знает об этом. И эти мальчишки… — Моуз покачал головой с сожалением. — Они бегают совершенно дикими без вас. Недавно брали Рори в те конюшни, где женщины дерутся без одежды. Слыхал, как они толковали…
   — Ах, нет! — Анна прижала ко рту руку.
   — А еще они собираются пойти в эту крысиную яму, если не ходили уже. Пэги говорит — они сами дьяволы. Я мог бы их выпороть, да от этого добра не будет. Порка никогда никому не впрок.
   Анна покрылась испариной от волнения. Она вынула платочек и промокнула лоб.
   — Возвращайтесь, миссис.
   Анна беспомощно развела руками:
   — Я не могу вернуться. Ты же знаешь — не могу. Но я скажу Рори, что обо всем этом думаю. И Стефену — тоже. Это все, что я могу сделать, Моуз.

ГЛАВА XIII

   Рори пристально и мрачно смотрел на стаканчик со взбитыми сливками.
   — Пэги говорит, чтоб Эди и Майк больше не приходили к нам…
   У Анны перехватило дыхание.
   — Вот как?!
   — Она сказала, что мы уголовники и нас нужно отослать в исправительный дом.
   У Анны упало сердце. Ей нужно хотя бы разок поговорить с Пэги…
   — Пэги была не в настроении, Рори. Уверена, она так на самом деле не считает.
   Но Анна боялась, что именно так и думает Пэги.
   — Эти толстокожие мальчишки заслуживают порки, — часто говаривала Пэги. — И этот Рори тоже не лучше.
   Рори закинул голову и уставился в потолок, украшенный золочеными завитушками.
   — Мы недавно забрались на крышу и стали кидать яйца. Пэги стукнула нас и сказала, чтобы Карэны больше не приходили.
   — Ах, Боже мой! — воскликнула Анна, испуганная тем, что мальчики принялись за такие проделки. — Рори, как вы могли! Ты же знаешь, что этого не следует делать!
   — Эди и Майк на доках стащили кое-что… Медные ручки они продали. А еще они подобрали сигары с земли и курили их, — вызывающе добавил он.
   — Твой папа знает об этом? Он знает о воровстве? Рори забарабанил пятками по ножкам кресла.