Деланси Элизабет. Нежное прикосновение

   — Я его отослал, и Дэйви тоже. Дэйви не хватает твоей стряпни, всегда жалуется, что еды ему не хватает.
   — Ах этот Дэйви! — И она улыбнулась Стефену.
   Выражение его лица внезапно изменилось. Он уставился на нее со странным видом, что-то поразило его — как если бы он увидел привидение. Он было открыл, рот, но казалось, лишился дара речи.
   — Стефен? Что?..
   И прежде чем Анна договорила, он повернулся и выскочил из комнаты.
   — В самом деле, миссис Флин, это недопустимо — джентльмен вызывающий вас так поздно ночью. Вы отлично знаете, что мы запрещаем джентльменам вызывать наших дам…
   — Пожалуйста, миссис Татл. — Анна пыталась . обойти хозяйку, которая бесстрастно стояла перед ее дверью. — Это чрезвычайные обстоятельства. Я просто уверена в этом. Видите ли, произошла неприятность.
   Миссис Татл отступила в сторону, слагая с себя ответственность, но с неодобрением:
   — Свое отношение я миссис Смит-Хэмптон высказывала, но она заверила меня, что вы совершенно не похожи на обычный ирландский элемент, миссис Флин. Совершенно не такая…
   Последние слова миссис Татл Анна уже не слышала, потому что она понеслась к лестнице. Пришел Стефен! Он, должно быть, пришел забрать ее домой…
   Анна остановила себя. Ах, как она могла такое подумать и даже этого желать — после всего, что она сказала и сделала, после всего, что он ей наговорил? Скорей всего, он пришел только из-за ее встречи с Били.
   Анна перешла на шаг и спускалась по ступенькам, уже помрачнев.
   Стефен стоял посередине скучной, крошечной гостиной. Он посмотрел на нее с отчаянием. Анна почувствовала, что от страха по спине поползли мурашки.
   — Стефен, — смогла она только прошептать, — что, ради Бога, случилось?
   Казалось, он вот-вот расплачется:
   — Рори.
   У Анны сердце упало.
   — О, Боже!
   — Он ушел… Убежал.
   — Убежал! — Анна обмякла от облегчения, прижав к сердцу руку. Слава тебе, Господи, подумала она, слава тебе, что пощадил мальчонку, что он не умер. — Ты напугал меня до смерти.
   — Я все обыскал. — Голос Стефена звучал хрипло. — Дэйви, Моуз, Эмет, все парни ищут. Он неизвестно где: ни у Карэнов, ни у Пэги, ни здесь. Я даже к Били ходил, он ничего не знает. — Стефен обескураженно провел пальцами по лицу. — Я его весь день не видел. И не беспокоился до вчерашнего вечера. А сейчас уже почти десять.
   Анна жестко спросила у него:
   — А почему ты не пришел ко мне раньше?
   — Дэйви приходил уже сюда раньше, но хозяйка сказала, что его не видела. — Взгляд Стефена уперся в пол. — Я сказал, чтобы тебя не беспокоили.
   Анна закипела, но осталась в рамках приличий.
   — Пропал Рори, и ты не хотел меня беспокоить? Стефен безнадежно развел руками:
   — Ты считаешь, что я не обращаю на него внимания. Я не хотел, чтобы ты на меня набрасывалась.
   Посмотрев ему в лицо, Анна увидела, что силы его иссякли. Он был потерян и не имел понятия, что теперь делать.
   — Так я настолько для тебя тяжела, Стефен? Он попытался улыбнуться:
   — Да, ты не из легких, Нэн. И с тобой никогда не будет легко.
   Печаль в его голосе — это для Анны было чересчур. Она подошла к нему, обняла его за пояс, положила голову ему на грудь, страстно желая, чтобы он успокоился.
   — Удивительно тогда, как ты меня так долго терпел.
   Большие руки Стефена погладили ее по волосам.
   — Вытерпел с тобой? — Он издал пустой смешок. — Без тебя. Я не знаю, как дальше прожить.
   В его голосе была усталость, будто он перестрадал потерю, которую вынести невозможно и которая слишком утомила его, чтобы продолжать бороться. Было так, как если бы он все годы боролся с судьбой на кулаках и всегда выигрывал. Сейчас потерял сына и снова надо сражаться.
   Анна обняла его крепче:
   — Стефен, прости, я так виновата перед тобой. Его пальцы скользнули с ее волос на спину. Он крепко прижал ее к себе. Она почувствовала в его теле дрожь.
   — Помоги мне, Нэн. Помоги мне найти моего мальчика.
   Кухня была полна народу. Сборище по проводам Эмета превратилось в поисковую партию. О'Мэгони был здесь с какими-то мужчинами, которых Анна не знала, и Дэйви с Эметом, и Моуз, и другие мужчины из соседства. Они облазили весь город, выглядывая и расспрашивая, но безрезультатно.
   Пэги и ее мать заняли себя кухонной плитой, помешивая и переливая, наполняя чашки и тарелки.
   — Рори — бедный маленький драчун, — сказала миссис Кэвенах Анне. — С тех пор как вы ушли, у него дня счастливого не было.
   Пэги сердилась:
   — Это все мальчишки Карэны. Я знаю, они в этом замешаны.
   Анна тоже так думала. Она пошла в комнату Рори, открывая и хлопая ящиками, порылась в одежде, пересчитывая, чего не хватает: нескольких рубашек, нижнего белья, двух пар чулок. Она перебрала книги о боксерах. Недоставало только одной — о Стефене. Не было пачки писем от его дяди Пэди, а остался плакат со Стефеном, висевший над кроватью Рори.
   — А какой еды не хватает? — спросила Анна. Стефен выглядел озадаченным.
   — Не знаю. У нас не так уж много стало вокруг еды.
   «Не удивительно, что он сбежал», — подумала Анна.
   — Нам следует пойти повидаться с Карэнами.
   — Я там был. Они сказали, что ничего не знают.
   — Эти бесенята мастера соврать.
   — Ты так думаешь? — Стефена, казалось, обнадежили. — Я ничего не добился от них.
   — Мне они расскажут, — заметила Анна.
   По пути к Карэнам Анна прокручивала все, что ей было известно. Не было сомнения, что Рори попытался вернуться в Ирландию к своему дяде Пэди. Вопрос был в том, где он сейчас — где-то в море или прячется, ожидая отплытия? И несомненно было одно: мальчик знает где спрятаться на корабле; он и Карэны обследовали «Мэри Дрю» снизу доверху.
   В многоквартирном доме Карэнов было уныло и шумно. В такое позднее время коридор гремел детскими голосами, кашлем изнуренного работой человека и визгливым спором. Анна воротила нос от запаха сала и переполненных уборных. «Да, это не то место, где можно растить ребенка», — подумала она.
   Стефен барабанил в дверь до тех пор, пока мистер Карэн не прорычал им убираться.
   — Мистер Карэн! Это миссис Флин, — позвала Анна. — Простите, что беспокою вас, но не могли бы вы открыть?
   За дверью раздались голоса, возникло смятение, заплакал младенец, и тогда мистер Карэн, сонный и взъерошенный, открыл дверной крюк.
   — Ну как же, миссус, — сказал он, поднимая лампу, чтобы взглянуть на нее. — Если вы пришли из-за парня, то его тут нету.
   — Я хотела бы поговорить с Эди и Майком, если позволите, мистер Карэн.
   Мистер Карэн колебался, поглядывая то на Анну, то на Стефена.
   Анна понимала нежелание впустить их в перенаселенные, без нужной мебели комнаты, со спящими вповалку детишками.
   — Я войду только на минутку, — сказала она, нажимая на плечо Стефена, —г сигнал, чтобы он остался ждать снаружи.
   Мистер Карэн отступил назад.
   — Моя жена… — начал он.
   — Вашу жену сейчас беспокоить не надо, — говоря так, Анна проскользнула в дверь. — Только этих близнецов.
   Мистер Карэн направился во вторую комнату — из-под ночной рубашки виднелись ноги в брюках. В комнате было темно, но при свете лампы в руке Карэна Анна разглядела в углу кровать, где миссис Карэн укачивала младенца.
   — Это миссис Флин, так?
   — Да, миссис Карэн, это я.
   — Бог благословит вас за то, что заботились о моих Эди и Майке. Они с вами так хорошо себя вели. Сейчас они снова затевают свои проказы. Каждый день полиция к нам наведывается.
   — Сожалею об этом. У мальчиков доброе сердце, они неплохие.
   — Вот это и я все время говорю себе, а он всегда тянется их выпороть.
   Вернулся мистер Карэн с двойняшками в драных ночных рубашках. Волосы у парнишек стояли дыбом, они терли сонные глаза кулаками. Они пытались выглядеть недовольными, но Анна заметила сдавленные улыбки.
   — Вы скажете правду миссис Флин сейчас, слыхали? — потребовал мистер Карэн, толкнув к ней мальчиков.
   Анна протянула руку, загоняя мальчиков в уголок. Они были грязноваты, а лица как будто похудели. Ох, она упустила маленьких чертенят. Ей очень хотелось бы, чтобы можно было взять их домой, отмыть и крепко обнять, и дать им большую миску чего-нибудь. Вместо этого она глянула на их отца, моля его, чтобы он ближе не подходил.
   Анна согнулась над мальчиками в три погибели.
   — Так, ну-ка, Эди, Майк, где сейчас Рори?
   — Нигде, — ответил Майк, смягчив ответ легкой улыбкой.
   — А вы не пропустите, когда он отправится назад в Ирландию?
   Майк удивился:
   — А как вы смогли об этом узнать?
   — Я точно это знаю, вот и все. Сейчас скажите мне, где он, тогда я смогу его забрать.
   — Не сможете.
   Анна взглянула на Эди, хранившего молчание. Она увидела, как он больно толкнул брата.
   — Вы разбиваете мое сердце, вы оба, — сказала Анна. — Рори мне, как собственный сын, а теперь я его потеряла.
   Майк бросил на нее укоризненный взгляд:
   — А тогда почему вы нас бросили? Почему вы Рори бросили?
   — Это не имеет отношения к Рори. Или к вам, мальчики.
   — Вы возвращаетесь?
   Анна изучающе поглядела на обоих.
   — Что, если я вернусь?
   Мальчики обменялись взглядом, обозначавшим согласие.
   — Мы тогда скажем вам, где он, — сказал Майк.
   — Можем сказать, — добавил Эди, вытирая рукавом нос.
   Анна пробежала руками по плечам мальчиков. Они были худые, как мощи.
   — Вы сейчас скажете мне, где Рори. А о другом поговорим позже.
   Майк смотрел в пол, как бы все взвешивая. Эди бросил на него обеспокоенный взгляд.
   — Он нас убьет за то, что рассказали.
   — Нет, не убьет, — возразила Анна. — Рори уже напугался до смерти и хочет вернуться домой прямо сейчас. Я в этом уверена.
   Майк поглядел на Эди, потом на Анну, потом, наконец, решился.
   — На корабле «Гром» на доках нека, — сообщил он. — Это на нем завтра отплывает Эмет.
   У Анны перехватило дыхание.
   — Но никто не знает, когда отплывает Эмет и на каком корабле, — шепотом сказала предостерегающе Анна. — Это секрет.
   — Мы знаем, — гордо ответил Эди. — Мы все слыхали, когда он разговаривал с мистером Флином.
   — О Боже, вы маленькие дьяволята…
   — Но мы — ни-ни. Мы все знали об оружии и обо всем, но не сказали ничего, правда, Майк?
   Майк подтвердил:
   — Ничего не сказали.
   Анна подумала, как бы много заплатил за информацию Били этим мальчишкам, которым известно решительно все.
   — Рори собирается с Эметом доставать в Англии оружие, — объяснил Майк. — А потом он собирается с этим оружием вернуться к своему дяде Пэди.
   Анна закрыла глаза:
   — Спаси и помилуй.
   — Мы в доках однажды облазили все судно, когда в трюме кое-что стибрили. Мы были на борту и все осмотрели.
   Анна была потрясена. Если каких мальчишек и нужно наказать за все их проделки, так это вот этих. А она крепко обняла их обоих, сжав руками так, что они застонали и сморщились. Отпустив, погладила веснушчатые щеки.
   — Рориному папе пора идти и его забирать.
   — А вы спросите у мистера Флина, когда вы можете вернуться, ладно? — спросил Эди.
   — Сокровище мое, вначале мы найдем Рори.
   От мальчишек Анна повернулась к их отцу и пожелала доброй ночи. В темноте на зловонной лестничной площадке расхаживал Стефен и сразу повернулся, когда она вышла в коридор.
   — Ну, что они сказали?
   Анна без сил привалилась к двери. Думая о том, что знали мальчишки, она почти потеряла голову от страха.
   — Он на корабле Эмета. На «Громе» в нековых доках.
   Стефен сам спустился в мрачную темноту трюма на «Громе». Нервы, да и мышцы на теле были в напряжении, а во рту вкус страха. Ему хотелось орать, окликая Рори, и разнести корабль вдребезги. Но Анна предупреждала его — с парнишкой обходиться мягко.
   В трюме пахло плесенью, сыростью и путешественниками-эмигрантами, давно покинувшими свои трюмные койки. Стефен поднял фонарь, который ему дал сторож, и вгляделся в темноту. Палуба была завалена корабельными вещами: запасными парусами и мачтами, бухтами вант. Здесь должны будут находиться несколько пассажиров четвертого класса, выезжающих в Англию, как сообщил хозяин дока, — мужчины, уезжающие домой, чтобы забрать свои семьи.
   — Рори! — позвал Стефен, стараясь изо всех сил, чтобы в голосе не было слышно волнения. — Выходи, ну же, дружище. Я знаю, что ты здесь.
   В ответ была тишина, нарушаемая только скрипом дубовых досок, когда «Гром» лениво покачивался на цепи.
   Стефен повесил фонарь на гвоздь, торчащий из переборки, и присел на деревянные нары.
   — Ты меня насмерть перепугал, парень, — сказал он в темноту. — Всех нас перепугал.
   Руки у него тряслись. Он потер их об колени и бедра. Он чувствовал себя по-дурацки, обращаясь к стенам, но шестым чувством понимал, что ушки Рори его слушают.
   — У нас вот будет тяжелый бой, и ты мне нужен. Если ты вернешься в Килкенни, я останусь совсем один. — Стефен попытался засмеяться. — Как я смогу побить Магири без твоей помощи, ну? Я тебя возьму с собой на ринг, и тебя, и Дэйви и Моуза, и Хэмера. И если вы все там будете, то я легко с Били справлюсь. Клянусь, так и будет. Как ты на это, дружище? Как насчет того, чтобы выйти и поговорить со своим старым папой?
   Слышны были только звуки слабого царапанья и крысиные повизгивания. Вздохнуло дубовое днище корабля. От его покачивания оранжевый свет лампы разливался, выхватывая из темноты бочки с водой.
   Стефен подождал: ему хотелось бы знать, не напрасно ли это все, не потерял ли он сына навсегда. Он подумал, что Рори — сильный духом, у него чистая и благородная душа. Он вспомнил, как сильно парнишка его любил: сделал так, что он почувствовал себя достойнейшим человеком, приличным и гордым.
   — Я попрошу Анну вернуться, — продолжил он. — Ты и я, вместе, мы попросим ее вернуться.
   Раздался громкий стук вблизи двух больших бочек с водой — в пятнадцати футах, не дальше. Стефен напрягся. «Еще одна крыса», — сказал он себе, не смея надеяться. Но потом из темноты раздался тихий, укоризненный голосок.
   — Она не вернется. Никогда.
   Стефен расслабился, отлегло от сердца. Он проглотил эмоции, стараясь быть спокойным.
   — Я знаю, что она не вернется, — снова повторил Рори.
   — Мы ведь можем попросить ее, ведь так, можем?
   — Она замужем за Били Магири. И ты ее за это ненавидишь.
   — Ненавижу ее? — переспросил удивленно Стефен. Ни разу, никогда и никому он ничего не говорил против Анны. — Так, и с чего ты это взял?
   — Ты мне говорил, что есть два вида женщин: хорошие — как моя мама, и плохие. Как Анна.
   У Стефена тяжело, медленно застучало сердце. Он старался припомнить, что он говорил.
   — Знаю, что случится, когда ты женишься, — голос Рори искажался из-за того, что он прятался, но в нем было страдание, и это было слышно. — Эди и Майк сказали, что хорошие женщины это делают, только чтобы родились дети, — потому что священник говорит, что их надо иметь. А плохие делают это со всеми мужчинами. И вот почему ты думаешь, что Анна плохая.
   Тупая слабость охватила Стефена. Он не знал, что ему ответить сыну.
   — Ведь так? — спросил Рори.
   Стефен засопел, сидя на тяжелой деревянной платформе, и быстро, нервно провел рукой по волосам. Он никогда не был так ошарашен и смущен.
   — Ты лучше выйди сюда, дружище.
   Позади водяных бочек раздались ломкий стук и грохот, а затем на свет лампы вышел Рори, волоча за собой мешок, сделанный из какой-то скатерти Анны. После своего приключения он не выглядел измученно, если не считать грязных следов от высохших слез на щеках да темных кругов под глазами. Стефен заставил себя сидеть спокойно.
   — Я не ненавижу Анну, — сказал он.
   — Но ты думаешь, что она порочная. Стефен уставился на свои руки.
   — Ты сам делал с ней то же самое, что Били Магири делал, то же, что пытался сделать Спинер, пока она его не убила. Ты ее заставил грешить, папа; она это делала, а потом ты за это же ее обвинил.
   Стефен открыл было рот сказать, что Рори — ребенок, который не способен еще понимать такие вещи. Хотел объяснить, что однажды Рори научится оценивать женщин и выберет для себя стоящую. Хотел сказать, что то, что было между Анной и им, — не его, Рори, дело, но прикусил язык. Где-то в душе Стефен понимал, что в речи Рори есть нечто близкое к правде и что он должен ответить ему.
   Он разбирал свои чувства к Анне, глядя, как качается фонарь в печальной пещере подпалубного помещения. Никогда он не допускал, что это нечто другое, как откровенная, без подмеса, похоть. А сейчас мысли об Анне возвратили ему радость бытия рядом с ней, глубочайшую страсть.
   Он поглядел на Рори.
   — Анна и я сделали друг друга счастливыми, — сказал он. — Видишь ли, дружище, мужчина может сделать женщине больно, навредить, как хотел сделать Спинер. А может также сделать ее счастливой. Я никогда Анне не причинил боли. Вместе мы были счастливы.
   Обвиняющее выражение лица Рори не изменилось. Стефен потянулся, притянул его к себе. Он погладил сверху вниз тонкие ручки мальчика.
   — Это трудно понять, но ты разберешься, когда станешь старше. Обещаю — ты все поймешь.
   — Ты обвиняешь ее, что она замужем за Били Магири, — настаивал Рори. — Но это не ее вина, что она его узнала раньше, чем познакомилась с нами.
   — Ты прав. Это не ее вина.
   И тем не менее мысль, что она была с Магири, вызывала в нем глубочайшую ярость.
   — Ты думаешь, что она не такая хорошая, как моя мама?
   — Твоя мама была лучшей, какой может быть девушка. — Стефен начинал уставать от Рориных вопросов и обвинений, но изо всех сил сохранял терпение. — Она была словно ангел — такая добрая и чистая.
   — А вы с ней были счастливы, вот как с Анной?
   — Конечно, я был счастлив. Она была твоей матерью.
   Но он врал — Роза счастливым его не сделала. Стефен остановил мысли до того, как они могли перейти в проклятия. Господи помилуй, не должен он поворачиваться к Розе спиной. Не должен отвергать ее за то, что она приносила себя в жертву, отдавая ему свое тело, а сыну — отдав жизнь.
   — Дядя Пэди говорит, что моя мама была такой праведной, что должна была стать монахиней. Он сказал, что она от каждого ждала, что он такой же хороший, как она сама.
   — Да, она была такая, — подтвердил Стефен.
   — Я больше хочу Анну, папа. Я думаю, что она подходит для нас лучше, чем моя мама.
   — Послушай-ка, — вскочил Стефен. —? Твоя мама была святая, настолько она была хорошая. Анна никогда не сможет быть…
   Спина взмокла от пота. Трюм был непереносимо завален вещами, в такой духоте нечем дышать. Да провались она в тартарары! — подумал он. Будь проклята Анна и похоть, которую он к ней чувствовал… Похоть… любовь. Ах, Боже, он ведь ее любил — не только в постели, но и на кухне, и в саду, и возвращающейся с прогулки. Он ее любил с полным подолом кружев и полными руками стирки; он любил ее беседы с Дэйви и Джилом и ругань на мальчишек. Он любил ее на острове, когда вздымались ее юбки и она улыбалась, и по ночам, когда она шептала ему на ухо нежные словечки. Анна не была святой и — спасибо ей за это.
   Она славная и любящая женщина, которая лучше, чем он сам, понимает его, а когда он ее обнимает, то благодаря ей чувствует себя Богом.
   — Один раз я слышал, как говорили дядя Пэди и бабушка, — добавил Рори виноватым голосом. — Дядя Пэди сказал, что с моей мамой ты не был счастлив.
   Стефен в изнеможении опустился на нары. В мозгу пронеслись воспоминания, прежде чем он их остановил: как это было — быть с Розой. Как было тяжко, когда он старался подавить вожделение и задавить революционную страсть — все из-за нее. Он был молодым мужиком, полным огня, и похоти, и политического рвения, женившийся на очень красивой, набожной девушке, чья семья дала шанс приличной жизни дикому, осиротевшему парню. Она была невинна, а он взял ее страстно. Он хотел ее позабавить и старался, чтобы она его захотела. А она только каждый раз плакала и молилась, пока длилось тяжелое испытание, убивая его привязанность, вызывая в нем гнев. Когда позвало Братство, он пренебрег ее желанием. Он принял клятву и ушел. Он хотел уйти, отчаянно хотел. Для него это было освобождением — оказаться подальше от набожной Розы, от ее жертвенных вздохов. Потом он вернулся, а она уже умерла, оставив позади плачущее дитя и последнее воспоминание — иссушающее и пожирающее чувство вины.
   Роза всегда вызывала в нем чувство вины — из-за его вожделения, сатисфакцию ему он находил в бешенстве на ринге, в страстном желании революционной справедливости. Когда она умерла, эта тихо ноющая вина выросла в страдание, едва не доведя его до безумия. У него не было выбора, кроме как сбежать.
   — Дядя Пэди сказал бабушке, что тебе нужна жизнерадостная, веселая девушка, чтобы сделать тебя счастливым, — добавил Рори.
   Стефен потер виски. Пэди это ему тоже говорил: «Найди себе хорошую жену, Стефен, мать — для мальчика. Найди такую девушку, которая знает, как тебя рассмешить и любить».
   И Анна знает, как рассмешить. И любит его. Ей также известно, как на него поворчать, обычно по стоящей причине, и из-за нее у него не бывает чувства вины.
   Стефен посмотрел на Рори. Все-таки странно, как парнишка, кажется, понимает вещи, которые и взрослого мужчину ставят в тупик.
   — Давай-ка двигаться домой, дружище, — сказал он. — Анна нас ждет.
   Рори опустил глаза, рот сжался в упрямую линию. «Еще не определился, — подумал Стефен. — Что-то еще есть».
   — Ну, что еще? Рори затряс головой:
   — Я не хочу, чтобы ты дрался.
   Стефен сильно удивился. Потом припомнил свой сердитый обмен речами с Анной в Бэтери-парке, когда она сказала, что Рори боится, что его или убьют, или он станет, как Хэмер. Он ей не поверил: он не мог вообразить, что его мальчишка не хочет, чтобы он дрался.
   Он поставил Рори между коленями, взял за подбородок, оторвав с силой от груди, чтобы смотреть ему в лицо.
   — Но ты всегда был на моей стороне насчет боя с Били Магири.
   Рори не поднимал глаз.
   — Это было раньше.
   — Да того, как Магири высек меня как следует? Рори кивнул:
   — Я перепугался.
   — Не хочешь видеть своего старого папу разжалованным?
   — Не так сильно, — из глаз Рори хлынули слезы.
   Стефен глядел на трясущиеся губы сына, на испачканные, в слезах щеки, и язык его присох. Мальчонка его любит не за то, что он боксер, а за что-то еще, что-то более дорогое, и Стефен даже не догадывался, что бы это могло быть.
   Потом он вспомнил о Били, обо всем, что тот сделал. Он женился на Анне и ее иссушил. Украл у нее деньги. Имел ее в постели. Он разгромил салун «Эмирэлд Флейм» и предал ирландское дело. Могут такие бесчинства пройти безнаказанно? — хотелось бы знать Стефену. Может он, будучи мужчиной, отказаться от реванша, и гордости, и чести, от всего — для спасения сына? Может он отозвать вызов Били и отменить бой только потому, что его мальчик любит его?
   Ответ пришел сразу.
   — Давай я скажу Били, что бой отменяется, — решил он. — И попрошу Анну вернуться. Если так будет?
   Рори попробовал улыбнуться, но вместо этого из глаз потекли слезы.
   — Она не вернется, пап. Я знаю, не вернется. Стефен обхватил мальчика:
   — Ну, посмотрим. Вначале мы должны встретиться.

ГЛАВА XV

   Когда они вошли на кухню, Анна вскочила.
   — Что ты натворил! — закричала она, схватив и притянув к себе Рори. — Ах, как же мы волновались! Богу прожужжали все уши своими молитвами. И ты еще испортил проводы Эмета…
   И она не могла никак остановиться, чтобы не целовать, не прижимать его к груди, а Рори в это время что-то бубнил, жаловался и вырывался. Только насытив свою жажду объятий, Анна отодвинула его от себя, чтобы оглядеть всего. Она послюнявила палец и потерла его щеку.
   — Да на тебе больше грязи, чем на грядке с картошкой, — ругалась она. — Хорошо бы Дэйви взял тебя вниз и хорошенько оттер под душем. И это надо — взять для мешка скатерть!
   Вокруг собрались люди, тоже желая дотронутся до Рори. Миссис Кэвенах сунула ему в руку чашку шоколада, а Моуз с Эметом с чувством его похлопывали. Рядом пошатывался Джил — изрядно пьяный. Пэги плакала. Пролили шоколад, мужчины отталкивали друг друга локтями, и все обнимали Рори и щекотали его, а он только моргал, счастливо изнемогая.
   Анна за всем наблюдала глазами, полными радостных слез. Стефен одной рукой обнял ее за талию. От его улыбки стало спокойно внутри. Она потянулась к нему, чтобы только похлопать по плечу, как уже ее руки обняли его за шею, лицо прижалось к плечу, и она разрыдалась. Все засуетились, она повисла на нем, рыдая, чувствуя, как напряжение в груди тает, уходит. Он прижал ее сильнее, пробежав пальцами по спине вверх и вниз.
   — Нэн, — пробормотал он ей в волосы. — Сейчас-то все в порядке.
   Когда он отпустил ее, она вытерла щеки пальцами.
   — Смотри-ка, плачу от счастья. Честное слово, как хорошо, что он вернулся.
   После завершенного дела Стефен казался посвежевшим. Он выглядел таким, каким был в те недели до Били, когда каждую ночь они были вместе.
   — Пойдем в спальню, Нэн. Мне что-то надо тебе сказать.
   Он взял ее под руку. Анна отпрянула, внезапно чего-то испугавшись. Ей не хотелось быть со Стефеном наедине; она чувствовала себя такой слабой, такой беззащитной.
   — Лучше я буду укладывать Рори спать.
   — За этим проследит Пэги.
   Выражение его лица было таким непреклонным, что она сдалась и позволила увести себя.
   В спальне на туалетном столике стоял кувшин с увядшими цветами. Латунная кровать была в беспорядке и требовала немедленной полировки, а пыль всюду была с дюйм толщиной. Анна провела пальцем по туалетному столику и поцокала языком.