Страница:
"обособленный", "особь", "особа" ("лицо"). В сочетании с
древнейшим смыслом, означающим "родственность" и
"единоплеменность", а также будучи спроецированным на
социальные, родоплеменные отношения, слово "усобицы" и
позволяет истолковать его как "тотемы": особый род --
это и есть тотем.
Но вернемся к Гиперборее. О ней имеется немало прямых и
косвенных свидетельств, сохранившихся в разных языках, мифах и
фольклоре. Одно из них -- история рождения Персея
Гиперборейского. "Водитель народа" не просто так отправился в
Гиперборею (там его, кстати, обучили летать с помощью крылатых
сандалий) -- он возвращался на родину предков, где на северной
оконечности Ойкумены обитала Горгона Медуса (существует,
кстати, обоснованная версия о том, что способность Горгоны
Медусы обращать все живое в камень означает не что иное, как
способность превращать живых существ в лед). Персей -- сын
Зевса. В виде золотого дождя сошел владыка Богов на лоно
прекрасной Данаи, и у нее родился герой Эллады -- Персей. Не
станем повторять традиционную версию, заглянем чуть глубже.
Сначала обратимся к сказке. У царевны родился чудесный
сын, его вместе с матерью недруги закупорили в бочку и бросили
в море. Спрашивается: о ком идет речь? 99 процентов русских
читателей немедленно ответят: Пушкин -- "Сказка о царе
Салтане", написанная на основе русского фольклора. Между тем
речь идет совсем о другом. У Пушкина родила царица, а вопрос
относится к царевне. Царевна эта -- Даная, дочь аргосского
царя, запертая им в темницу. Но туда проник Зевс, обратившись в
солнечные лучи, и от этого света Даная родила будущего героя
Эллады Персея -- победителя Горгоны Медусы. Сходный миф
обнаруживается и в недрах совершенно иной неиндоевропейской
культуры. В китайских народных поверьях излюбленным образом
является Данай Фужень -- Богиня, помогающая при родах. Образ
этот проистекает из цикла сказаний о великой Богине Гуань-инь.
По преданиям, Данай Фужень родилась от луча света, исходящего
из пальца Гуань-инь и попавшего в утробу матери. В русле
развиваемой здесь концепции моногенеза всех народов мира, их
языков и культур представляется совсем не случайным сходство
сюжетов (рождение от луча света) и имен -- Даная и
Данай (дословно "большая бабушка") Фужень.
Итак, что же общего между русской сказкой и
древнегреческим (а также китайским) мифом? Общая сюжетная
основа -- объясняют специалисты -- бродячий сюжет. Но сюжеты
бродили не сами по себе, а по той причине, что бродили люди и
народы, их распространявшие. Когда-то был единый пранарод с
единым праязыком и едиными праверованиями. Единый очаг культуры
находился на Севере Евразии. Затем начались дифференциация и
расселение народов, растянувшиеся на тысячелетия. Одни
впоследствии оказались в Индостане или Иранском нагорье, другие
остановились в ареале от Волги до Одера (Одры), от
Черноморско-Кавказских степей до Прибалтики и Волхова (это были
предки славян), третьи двинулись на Балканы через Малую Азию и
с севера, основав по берегам Средиземного, Эгейского и
Адриатического морей древнегреческие колонии и полисы.
Былое же время, когда они тесно соприкасались, и
отразилось в дошедших до нас сильно измененных преданиях о
Данае или славянской Дане -- жене Солнца (она же Дева --
Божество, олицетворяющая не только Солнце, но и воду51). О Дане
современным потомкам древних индоевропейцев известно больше по
именам великих славянских рек -- Дон, Данапр
(Днепр), Донец, Данувий (Дунай). Но не только в
гидронимах сохранилась память о Дане. Спустя тысячелетия в
местах ее былого почитания, на Дунае, старуха Изергиль поведала
молодому Максиму Горькому легенду об огненосном Данко и
его горящем сердце, которое "пылало так ярко, как солнце, и
ярче солнца".
Не приходится сомневаться, что древняя Гиперборея имеет
непосредственное отношение к древнейшей истории России, а
русский народ и его язык напрямую связаны с исчезнувшей
гиперборейской цивилизацией. Неспроста ведь Мишель Нострадамус
в своих "Центуриях" именовал россиян не иначе как "народом
гиперборейским". Быть может, рефрен русских сказок о
Подсолнечном царстве, что расположено за тридевять земель, --
смутные воспоминания о стародавних временах, когда наши предки
соприкасались с гиперборейцами и сами были гиперборейцами.
Имеются и более детальные описания Подсолнечного царства. Так,
в былине-сказке из сборника П.Н.Рыбникова рассказывается о том,
как герой на летающем деревянном орле посещает Подсолнечное
царство:
Прилетел он в царство под солнышком,
Слезает с орла самолетного
И начал по царству похаживать,
По Подсолнечному погуливать.
Во этом во царстве Подсолнечном
Стоял терем -- золоты верхи,
Круг этого терема был белый двор
О тых воротах о двенадцати,
О тых сторожах о строгих... 52
Другое свидетельство, зафиксированное многими авторами, в
том числе Н.М.Карамзиным, А.Н.Афанасьевым и А.А.Коринфским,
касается легендарного Лукоморья. Оказывается, это не сказочная
страна, невесть где расположенная, а древнее Северное царство,
где люди на два месяца впадают в зимнюю спячку, чтобы
проснуться к возвращению весеннего Солнца53.
И совсем уж невероятную картину рисовали русские поморы,
издревле промышлявшие на самой крупной островной территории
России -- Новой Земле, по-северному -- Матке (откуда и
поэтическое название пролива -- Маточкин Шар). Еще в прошлом
веке среди стариков живы были сказания о новоземельских ледяных
городах, церквях и замках. Вот один из записанных рассказов
очевидца (!): "Посреди Матки <...> города есть, не нашим
земным городам чета. Церкви в эфтом городу ледяные, дома тоже.
А живут там на просторе, в таком захолустье, куда живой душе не
добраться, все охотнички да ловцы, что на Матке [исчезли]...
Видел я, братцы, великое чудо. Быд-то висит посреди Матки гора
ледяная, а на эфтой горе все церкви да церкви, и сколько эфтих
церквей, поди, не сосчитать, -- одна другой выше, одна другой
краше. Колоколенки -- словно стеклянные, тонкие да прозрачные
такие. И только я стою, вдруг со всех эфтих колоколен звон
поднялся. Я обмер да скорее назад".
Продолжение темы неожиданным образом обнаруживается в
преданиях российских саамов (лопарей) -- древнейшей коренной
народности Европейского Севера. О лопарской легенде поведал
Василий Иванович Немирович-Данченко (1845 -- 1936) --
некогда весьма популярный и плодовитый писатель, чье собрание
сочинений насчитывало 50 томов. Он еще в конце прошлого века
пешком исходил чуть ли не всю Русскую Лапландию, написал об
увиденном несколько сочувственных книг, одну даже детскую, "для
народа и школ", с трогательным названием "Лопь белоглазая". По
саамской версии, древний народ, что раньше обитал на Севере,
погрузился на дно океана и там продолжает жизнь. Под водою, как
и наверху: те же горы, леса, бродят звери, летают птицы. "Чудь
подземная" (точнее было бы сказать, "подводная") -- так
собирательно назван исчезнувший народ -- пасет под водой не
только оленей, но и моржей, тюленей, разводит вместо коров
дельфинов, отбиваясь от нападения акул с помощью огромных
железных луков и каменных стрел. Своеобразная полярная версия
известной легенды о Невидимом граде Китеже, с той лишь
разницей, что речь идет о целом народе, погрузившемся вместе со
своими городами в пучину Ледовитого океана и продолжающем там
прежнюю жизнь.
В русских народных преданиях живет также память о "дивьих
народах", обитающих под землей на краю света. Известны разные
версии этой легенды, одна даже вошла в канонический Сборник
сказок Афанасьева, хотя к сказке в собственном смысле данного
слова имеет отношение самое незначительное. В русском народном
сознании древний сюжет о подземных жителях смешался с
библейскими "Гогами и Магогами" и Александром Македонским:
он-то якобы и загнал свирепых ворогов в глубь земли. Но они
живы до сих пор и вырвутся на свободу перед самой кончиной
мира.
Представление о подземном царстве имеет древнейшие корни.
И не только сказочные или мифологические. В преданиях о людях
(или человекоподобных существах), обитающих в недрах Земли:
Хозяйка Медной Горы, Подземная чудь, Аггарта -- северная
Шамбала. Сведения на сей счет сохранились и в русских
летописях, где они излагаются как сами собой разумеющиеся
факты. Так, в Начальной летописи под годом 1096-м (6604) Нестор
воспроизводит свою беседу, надо полагать, с приезжим
новгородцем:
Теперь же хочу поведать, о чем слышал 4 года назад и
что рассказал мне Гюрята Рогович новгородец, говоря так:
"Послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают
Новгороду. И пришел отрок мой к ним, а оттуда пошел в землю
Югорскую. Югра же -- это люди, а язык их непонятен, и соседят
они с самоядью в северных странах. Югра же сказала отроку
моему: "Дивное мы нашли чудо, о котором не слыхали раньше, а
началось это еще три года назад; есть горы, заходят они к
заливу морскому, высота у них как до неба, и в горах тех стоит
клик великий и говор, и секут гору, стремясь высечься из нее; и
в горе той просечено оконце малое, и оттуда говорят, но не
понять языка их, но показывают на железо и машут руками, прося
железа; и если кто даст им нож ли или секиру, они взамен дают
меха. Путь же до тех гор непроходим из-за пропастей, снега и
леса, потому и невсегда доходим до них; идет он и дальше на
север".
Повесть временных лет
(перевод).
Сохранились в народной памяти также смутные воспоминания и
о так называемой ледниковой эпохе, точнее о катастрофическом
похолодании, постигшем Гиперборею. Выдающийся чешский поэт,
историк и фольклорист Карел Яромир Эрбен (1811 -- 1870)
свидетельствует, что хрустальная или стеклянная гора славянских
сказок есть не что иное, как образ ледяной горы54,
трансформировавшийся в сознании людей, а также при устной
передачи от поколения к поколению (в чешском фольклоре известен
и город Ледян -- сродни русскому Леденцу, -- что значит
"ледяной"). Чтобы убедиться в правомочности данного вывода,
достаточно еще раз внимательно просмотреть волшебную русскую
сказку "Хрустальная гора" (по сборнику Афанасьева No162). Здесь
тридесятое царство наполовину втягивается в хрустальную гору
(что наглядно воспроизводит действие наступающего ледника). Но
главное в другом: чтобы спасти гибнущее царство и заточенную в
хрустальной горе царевну, герой, победив змея о двенадцати
головах, "разрезал его туловище и на правой стороне нашел
сундук; в сундуке -- заяц, в зайце -- утка, в утке -- яйцо, в
яйце -- семечко, зажег и отнес к хрустальной горе -- гора скоро
растаяла". Растопить подобным образом, как не трудно
догадаться, можно только лед и никак не хрусталь (стекло).
В славянском фольклоре имеются и другие любопытные
подробности, касающиеся стеклянной горы. На ее вершине растет
чудесная яблоня с золотыми молодильными яблоками. Стережет ее
беспощадный сокол (!), сметающий вниз всякого, кто пытается
одолеть скользкие, как лед, склоны. Потому-то все подножье
стеклянной горы сплошь усеяно человеческими костями. Герой
одной карпатской сказки сумел перехитрить кровожадного сокола
-- носителя тотемной символики; с помощью рысьих когтей он
незаметно поднялся на вершину и отсек хищному стражу волшебной
горы ноги. Кровь пролилась вниз, и все жертвы безжалостной
птицы ожили. Обо всем этом можно узнать из сборника "Повести и
предания народов славянского племени" (СПб., 1840), изданного
ныне совершенно забытым этнографом и историком Иваном
Петровичем Боричевским (1810 -- 1870). Русские
исследователи фольклора справедливо усматривали в сказочной
стеклянной (хрустальной) горе отголоски общеарийской мифологии
-- воспоминания о вселенской горе Меру55.
В известной словацкой сказке о солнечном коне также
подробно описывается полночная страна, где люди
приспосабливались к ночной жизни среди гор и боролись с тьмой с
помощью волшебного коня с Солнцем во лбу. Как бы ни
трансформировался сказочный сюжет за свою долгую жизнь -- он
неоспоримо свидетельствует об одном: далекие предки словаков и,
надо полагать, предки всех славян знали о такой стране за
Полярным кругом, где царит долгая ночь и бушует нескончаемая
буря.
Современное русское слово "буря" имеет древнеарийские
корни: bhurati в древнеиндийском означало --
"двигается", "вздрагивает", "барахтается". Но в достопамятную
старину "буря" произносилась и писалось как "боуря" (с юсом
малым на конце). Вот он и Борей -- северный ветер, а значит,
бореи -- те, кто с бурей дружит (или спорит). Известен синоним
"ураганного ветра", одного корня со словом "буря". Это --
"бора": так именуют ураган на море и турки, и итальянцы, и
русские. Но, вопреки безапелляционному утверждению этимологов
(и в частности такого авторитета, как М.Фасмер), в русский язык
слово "бора" никак не могло попасть из турецкого, так как турки
появились на берегах Черного и Средиземного морей сравнительно
недавно и, скорее всего, сами заимствовали данное понятие у
аборигенов.
Сказанное подтверждают и данные германо-скандинавской
мифологии. Первобогом-прародителем древних германцев и
скандинавов, согласно Старшей и Младшей Эдде, был Бури, а его
сыном -- Бор (Бер) -- отец Одина, главы пантеона северных
Богов. Рождение Бури сопряжено с мировым катаклизмом, когда
Север "заполнился тяжестью льда", что сопровождалось его
таянием и неотвратимым потопом. Из гигантской ледяной глыбы
(айсберга?) в течение трех дней и родился Бури с помощью
космотворящей коровы Аудумлы. Она паслась на льду, облизывая
соленые (морские?) ледяные глыбы, подобные камню. К концу
первого дня на вершине одной из глыб появились волосы, на
другой день -- целая голова, а к концу третьего дня могучий
титан Бури родился окончательно.
Согласно Татищеву, в утраченной Иоакимовской летописи
упоминается князь Буревой, отец легендарного Гостомысла,
правивший в Новгороде до появления Рюрика и упорно боровшийся с
варяжской агрессией. Корень "бор" древнейшего, вероятно,
доиндоевропейского происхождения. Он образует любопытное
лексико-смысловое гнездо, позволяющее судить и о многообразии
функций, проецируемых и на Бога Борея. Прежде всего, бор -- это
"хвойный, преимущественно сосновый, лес". У болгар, сербов и
хорватов "бор" означает "сосну". Но не только у славян:
название народа "буряты" дословно означает "лесные" и по смыслу
смыкается с русским "бор" -- "лес". Затем ряд однокоренных
слов: "борьба", "борец", "брань" ("боронь" -- в смысле "битва"
и в смысле "ругань"), "оборона", "борзой", "борозда", "борона",
"борода", "боров", бородавка", "борщ", "собор", "боркан"
("морковь"), "борт" (в смысле "борта лодки, корабля").
Разветвленность смыслов -- лучшее доказательство древности
исходного слова. Кстати, о Сивке-бурке -- откуда такое
словосочетание? Если Сивка (светлая), то почему Бурка (темная)?
Не зебра же ведь это, у которой полоска -- черная, полоска --
белая. Все дело, оказывается, в том, что прозвище Бурка
первоначально звучало как Бурька. А если взглянуть на его
истоки, то обнаруживаются явственные следы Борея. Обратившись
темногривым жеребцом, Бог -- покровитель Севера -- оплодотворил
двенадцать кобылиц и стал отцом двенадцати чудесных жеребят,
что могли летать по поднебесью над землей и морями. Такими их
описывал еще Гомер в "Илиаде" (XX, 220 -- 230):
Бурные, если они по полям хлебородным скакали,
Выше земли, сверх колосьев носилися, стебля не смявши;
Если ж скакали они по хребтам беспредельного моря,
Выше воды, сверх валов рассыпавшихся, быстро летали.
Точно так же описывается полет волшебных коней в русском и
славянском фольклоре, где прозываются они Сивками-бурками,
Бурушками-косматушками, что в конечном счете значит --
Бурьки-Борейки. Не случайно и мифический летучий конь алтайских
сказаний также зовется Буура. Между прочим: до сих пор
имеет распространение славянская фамилия Борейко (вспомним
героя-поручика из романа А.Н.Степанова "Порт-Артур").
У ираноязычных осетин в их знаменитых нартских сказаниях
также действует могучий богатырь по имени Бора. Повествуется о
его встрече со счастливым в духе "золотого века" морским
народом -- донбеттырами ("дон", как уже было
продемонстрировано, -- общеиндоевропейское понятие для
обозначения любых водных объектов). Бора пришел в их страну,
минуя царство ночи. Там он нашел огненное озеро (читай -- море)
с загадочным хрустальным образованием на самом дне (в фольклоре
хрусталь -- коррелят льда). Вот как описывает древний сказитель
тектоническую битву огня и льда:
Вертящийся хрусталь на самом дне
Кремень огромный точит в глубине
И высекает пламенные искры
Движением молниеносно-быстрым.
А озера бушующего дно
Как будто светом дня озарено...
Воистину картина вселенской катастрофы. Как явствует из
фольклора, первоначально нарты жили не в горах, а в пределах
морских просторов -- они часто упоминаются в осетинских
сказаниях. По преданию, нарты вообще были потомками Морского
царя -- Донбеттыра.
Нельзя не вспомнить и древнегреческое название Днепра --
Борисфен. А европейские мореплаватели, добравшиеся в XVII веке
до устья Печоры, столкнулись на побережье Северного Ледовитого
океана с туземцами-борандийцами. Да и в названии
северо-восточной страны скандинавских саг, именовавших регион
от Беломорья до приполярного Урала Бьярмой (Biarmia),
улавливается искаженное имя Борея. Крылатый чернобородый Бог
Борей считался эллинами сыном Астрея (Звездного неба) и Эос
(Утренней зари) (рис. 49). По Диодору Сицилийскому, потомки
Борея -- Бореады (их не следует смешивать с его сыновьями
Калаидом и Зетом -- участниками похода аргонавтов) были
владыками (царями) главного города Гипербореи и хранителями
сферического (!) храма -- святилища Аполлона, куда Солнцебог
прилетал каждые 19 лет.
В русском фольклоре есть сказочный Буря-богатырь -- чем не
Борей? В афанасьевском сборнике сказок Буря-богатырь -- не
просто могучий исполин -- он еще и Коровий сын: корова слизала
остатки (помои) от златокрылой щуки, которую приготовили на
обед бездетной царице. Буря-богатырь сражается на знаменитом
Калиновом мосту поочередно -- с шестиглавым, девятиглавым и
двенадцатиглавым змеями -- сыновьями Бабы-яги (они же чуда-юда
-- мосальские губы). Здесь же и волшебная яблоня, и
Сивка-бурка, и утка, что кличет беду, и свинья-оборотень (да и
сам Буря-богатырь оборачивается тотемным соколом), и Морской
царь с золотой головой, которую отрывают и используют для
распутывания злых козней (вспомним титана Форкия -- Морского
старца, обитавшего близ Гипербореи). Все это гиперборейская
закодированная символика -- она еще ждет своей расшифровки.
В индоевропейское лексическое гнездо с корневой основой
"бу(р)" входят слова со смыслом "буйный", означающий: 1)
"яростный", "бурный"; ср.: буйная удаль, буйные ветры, Буй-Тур
Всеволод в "Слове о полку Игореве", буйвол = дикий (буйный) бык
(вол ); 2) "плодоносный", "обильный" (ср.: буйная --
растительность, лес, травы, хлеба, пшеница, рожь, овес). В этом
ряду и знаменитый символический образ русского фольклора --
Остров Буян, присутствующий как в сказках (присказках),
так и в магических заговорах: что свидетельствует о глубочайшей
древности самого образа. Но чтобы произвести его полную
смысловую реконструкцию, необходимо подняться на высоту
птичьего полета.
В современном обыденном понимании буян -- это человек,
склонный к буйству, попросту -- скандалист. Не так в прошлом,
когда слово "буян" означало совсем другое. В "Слове (Молении)
Даниила Заточника" (ХII в.) буян -- это гора (холм), а за
буяном кони пасутся: "Дивиа за буяном кони паствити".
Исторический анализ дает целый букет значений слова "буй" и
производного от него "буян": 1. высокое место: гора, холм,
бугор; глубокое место в море, реке, озере -- стремнина, пучина,
быстрое течение; множество рыбы, косяк, стая; 2. открытое
место: 2.1. для построения кумирни, то есть языческого (позже
-- православного) храма; 2.2. для княжеского суда или менового
торга (позже его вытеснил "базар" -- тюркское слово,
заимствованное во время татаро-монгольского нашествия); 3.
кладбище, погост56. Те же значения (среди прочих) находим и в
народных говорах. Так, в Ярославской, Тульской и Тобольской
губерниях под "буяном" еще совсем недавно подразумевали
"открытое возвышенное пустое место, не защищенное от ветра".
Древнейшая корневая основа "бур" подтверждает свое
первоначальное значение и в ныне употребляемой лексике.
Каждому, например, известно, что название города Петербурга
образовано от имени апостола Петра (а не царя, как полагают
некоторые) и германоязычного слова burg -- "город". Но
не каждый знает, что современное "бург" восходит к
индоевропейскому праязыку, где "бур" нередко превращалось в
"пур", также означавшее "крепость" (один из эпитетов грозного
Бога Индры в Ригведе -- "разрушитель пуров"). Между прочим,
древнеегипетская идеограмма, обозначавшая "дом", тоже читалась
как pr (гласные звуки в египетской письменности не
употреблялись). Археологи считают, что типичным образцом
архаичных "буров-пуров" могут служить недавно открытые в
Челябинской области кольцеобразные крепостные постройки
Аркаима.
Около десяти лет тому назад научная общественность была
потрясена открытиями на южноуральской реке Синташте, где были
обнаружены остатки мощных древних поселений с развитой добычей
руды и выплавкой металла. Как и водится, все произошло
совершенно случайно. Десятилетиями никто не обращал никакого
внимания на близлежащие холмы. Но когда задумали возвести
плотину, что влекло за собой затопление обширных площадей, --
пригласили археологов и... Мир вздрогнул от нечаянной сенсации!
Настоящая уральская Троя! Кольцевидные (можно даже сказать --
раковинообразные) крепостные валы (рис.50), образующие
сооружение, похожее на недостроенную Вавилонскую башню, шахты,
плавильные печи, фундаменты рухнувших жилых и хозяйственных
построек, поделки и утварь -- все это позволило связать находки
с продвижением на Юг во 2-м тысячелетии до н.э. еще не
полностью расчлененных индоевропейских племен.
По имени расположенной поблизости горы новонайденное
археологическое чудо получило звучное название -- Аркаим. С тех
пор здесь полным ходом идут комплексные исследования. Есть ли
вероятность, что в спиралевидной форме Аркаима заложен
какой-либо космический смысл? Есть! И потому, что многие
аналогичные постройки Древности имели астрономическое
предназначение (шумерские и вавилонские зиккураты, храмовые
комплексы ацтеков и майя). И потому, что алгоритм спирали лежит
в самом фундаменте Мироздания (торсионные поля, генетический
код, спиральные галактики и т.п.).
По всей видимости, к праязычному "пур" восходит название
пурпурного цвета, образованного от финикийского названия
пурпуроносной морской улитки, из которой добывалась самая
популярная в Древнем мире краска. Так что русская тяга к
красному (синониму "прекрасного") имеет глубочайшие
исторические корни, откуда, собственно, и пошли червонные щиты,
плащи и красные стяги, реявшие и на Куликовом поле, и над
поверженным рейхстагом. Применительно же к нашей теме
первоначальное значение слова "бур" ("город", "крепость")
вполне соответствует искомому смыслу названия Острова Буян.
Выявление архаичных значений помогает разгадать глубинный
смысл мифологемы Остров Буян. Это -- не просто гора на острове,
а, скорее всего, гористая земля посреди пучины (стремнины) Моря
Окияна, где близ города-крепости раскинулось разгульное торжище
и откуда торговые гости -- соловьи будимировичи -- развозят по
всему свету товары -- рукотворные и нерукотворные (последние
известия и новости). И здесь снова и неизбежно напрашивается
аналогия с Гипербореей -- Северной территорией в акватории
Ледовитого океана.
В сказочном обличии остров Буян -- прежде всего средоточие
тех самых волшебных сил, общение с которыми способно повернуть
течение жизни в какую угодно сторону, изменить судьбу и
победить враждебные происки. Отсюда остров Буян -- непременный
символ магических актов: он присутствует в качестве
обязательной формулы в заговорах и заклятиях -- без обращения к
Буяну колдовские акты не имеют никакой силы. И тут сквозь
поэтическую сказочную пелену до нас доносится дыхание древней
прародины, исчезнувших языческих обрядов, жреческой и шаманской
магии, позволяющей напрямую общаться с высшими космическими
силами -- вплоть до временного слияния с космическим началом.
Самый выдающийся собиратель, систематизатор и
исследователь русского фольклора Александр Николаевич
Афанасьев (1826 -- 1871), которому Отечество обязано
поклониться до самой земли, разъяснял: на острове Буяне
сосредоточены все могучие грозовые силы, все мифические
олицетворения громов, ветров и бури; тут обретаются: и змея
всем змеям старшая, и вещий ворон, всем воронам старший брат,
который клюет огненного змея, и птица-буря, всем птицам старшая
и большая, с железным носом и медными когтями (напоминающая
собой чудесную Стратим-птицу, всем птицам мать, что живет в
древнейшим смыслом, означающим "родственность" и
"единоплеменность", а также будучи спроецированным на
социальные, родоплеменные отношения, слово "усобицы" и
позволяет истолковать его как "тотемы": особый род --
это и есть тотем.
Но вернемся к Гиперборее. О ней имеется немало прямых и
косвенных свидетельств, сохранившихся в разных языках, мифах и
фольклоре. Одно из них -- история рождения Персея
Гиперборейского. "Водитель народа" не просто так отправился в
Гиперборею (там его, кстати, обучили летать с помощью крылатых
сандалий) -- он возвращался на родину предков, где на северной
оконечности Ойкумены обитала Горгона Медуса (существует,
кстати, обоснованная версия о том, что способность Горгоны
Медусы обращать все живое в камень означает не что иное, как
способность превращать живых существ в лед). Персей -- сын
Зевса. В виде золотого дождя сошел владыка Богов на лоно
прекрасной Данаи, и у нее родился герой Эллады -- Персей. Не
станем повторять традиционную версию, заглянем чуть глубже.
Сначала обратимся к сказке. У царевны родился чудесный
сын, его вместе с матерью недруги закупорили в бочку и бросили
в море. Спрашивается: о ком идет речь? 99 процентов русских
читателей немедленно ответят: Пушкин -- "Сказка о царе
Салтане", написанная на основе русского фольклора. Между тем
речь идет совсем о другом. У Пушкина родила царица, а вопрос
относится к царевне. Царевна эта -- Даная, дочь аргосского
царя, запертая им в темницу. Но туда проник Зевс, обратившись в
солнечные лучи, и от этого света Даная родила будущего героя
Эллады Персея -- победителя Горгоны Медусы. Сходный миф
обнаруживается и в недрах совершенно иной неиндоевропейской
культуры. В китайских народных поверьях излюбленным образом
является Данай Фужень -- Богиня, помогающая при родах. Образ
этот проистекает из цикла сказаний о великой Богине Гуань-инь.
По преданиям, Данай Фужень родилась от луча света, исходящего
из пальца Гуань-инь и попавшего в утробу матери. В русле
развиваемой здесь концепции моногенеза всех народов мира, их
языков и культур представляется совсем не случайным сходство
сюжетов (рождение от луча света) и имен -- Даная и
Данай (дословно "большая бабушка") Фужень.
Итак, что же общего между русской сказкой и
древнегреческим (а также китайским) мифом? Общая сюжетная
основа -- объясняют специалисты -- бродячий сюжет. Но сюжеты
бродили не сами по себе, а по той причине, что бродили люди и
народы, их распространявшие. Когда-то был единый пранарод с
единым праязыком и едиными праверованиями. Единый очаг культуры
находился на Севере Евразии. Затем начались дифференциация и
расселение народов, растянувшиеся на тысячелетия. Одни
впоследствии оказались в Индостане или Иранском нагорье, другие
остановились в ареале от Волги до Одера (Одры), от
Черноморско-Кавказских степей до Прибалтики и Волхова (это были
предки славян), третьи двинулись на Балканы через Малую Азию и
с севера, основав по берегам Средиземного, Эгейского и
Адриатического морей древнегреческие колонии и полисы.
Былое же время, когда они тесно соприкасались, и
отразилось в дошедших до нас сильно измененных преданиях о
Данае или славянской Дане -- жене Солнца (она же Дева --
Божество, олицетворяющая не только Солнце, но и воду51). О Дане
современным потомкам древних индоевропейцев известно больше по
именам великих славянских рек -- Дон, Данапр
(Днепр), Донец, Данувий (Дунай). Но не только в
гидронимах сохранилась память о Дане. Спустя тысячелетия в
местах ее былого почитания, на Дунае, старуха Изергиль поведала
молодому Максиму Горькому легенду об огненосном Данко и
его горящем сердце, которое "пылало так ярко, как солнце, и
ярче солнца".
Не приходится сомневаться, что древняя Гиперборея имеет
непосредственное отношение к древнейшей истории России, а
русский народ и его язык напрямую связаны с исчезнувшей
гиперборейской цивилизацией. Неспроста ведь Мишель Нострадамус
в своих "Центуриях" именовал россиян не иначе как "народом
гиперборейским". Быть может, рефрен русских сказок о
Подсолнечном царстве, что расположено за тридевять земель, --
смутные воспоминания о стародавних временах, когда наши предки
соприкасались с гиперборейцами и сами были гиперборейцами.
Имеются и более детальные описания Подсолнечного царства. Так,
в былине-сказке из сборника П.Н.Рыбникова рассказывается о том,
как герой на летающем деревянном орле посещает Подсолнечное
царство:
Прилетел он в царство под солнышком,
Слезает с орла самолетного
И начал по царству похаживать,
По Подсолнечному погуливать.
Во этом во царстве Подсолнечном
Стоял терем -- золоты верхи,
Круг этого терема был белый двор
О тых воротах о двенадцати,
О тых сторожах о строгих... 52
Другое свидетельство, зафиксированное многими авторами, в
том числе Н.М.Карамзиным, А.Н.Афанасьевым и А.А.Коринфским,
касается легендарного Лукоморья. Оказывается, это не сказочная
страна, невесть где расположенная, а древнее Северное царство,
где люди на два месяца впадают в зимнюю спячку, чтобы
проснуться к возвращению весеннего Солнца53.
И совсем уж невероятную картину рисовали русские поморы,
издревле промышлявшие на самой крупной островной территории
России -- Новой Земле, по-северному -- Матке (откуда и
поэтическое название пролива -- Маточкин Шар). Еще в прошлом
веке среди стариков живы были сказания о новоземельских ледяных
городах, церквях и замках. Вот один из записанных рассказов
очевидца (!): "Посреди Матки <...> города есть, не нашим
земным городам чета. Церкви в эфтом городу ледяные, дома тоже.
А живут там на просторе, в таком захолустье, куда живой душе не
добраться, все охотнички да ловцы, что на Матке [исчезли]...
Видел я, братцы, великое чудо. Быд-то висит посреди Матки гора
ледяная, а на эфтой горе все церкви да церкви, и сколько эфтих
церквей, поди, не сосчитать, -- одна другой выше, одна другой
краше. Колоколенки -- словно стеклянные, тонкие да прозрачные
такие. И только я стою, вдруг со всех эфтих колоколен звон
поднялся. Я обмер да скорее назад".
Продолжение темы неожиданным образом обнаруживается в
преданиях российских саамов (лопарей) -- древнейшей коренной
народности Европейского Севера. О лопарской легенде поведал
Василий Иванович Немирович-Данченко (1845 -- 1936) --
некогда весьма популярный и плодовитый писатель, чье собрание
сочинений насчитывало 50 томов. Он еще в конце прошлого века
пешком исходил чуть ли не всю Русскую Лапландию, написал об
увиденном несколько сочувственных книг, одну даже детскую, "для
народа и школ", с трогательным названием "Лопь белоглазая". По
саамской версии, древний народ, что раньше обитал на Севере,
погрузился на дно океана и там продолжает жизнь. Под водою, как
и наверху: те же горы, леса, бродят звери, летают птицы. "Чудь
подземная" (точнее было бы сказать, "подводная") -- так
собирательно назван исчезнувший народ -- пасет под водой не
только оленей, но и моржей, тюленей, разводит вместо коров
дельфинов, отбиваясь от нападения акул с помощью огромных
железных луков и каменных стрел. Своеобразная полярная версия
известной легенды о Невидимом граде Китеже, с той лишь
разницей, что речь идет о целом народе, погрузившемся вместе со
своими городами в пучину Ледовитого океана и продолжающем там
прежнюю жизнь.
В русских народных преданиях живет также память о "дивьих
народах", обитающих под землей на краю света. Известны разные
версии этой легенды, одна даже вошла в канонический Сборник
сказок Афанасьева, хотя к сказке в собственном смысле данного
слова имеет отношение самое незначительное. В русском народном
сознании древний сюжет о подземных жителях смешался с
библейскими "Гогами и Магогами" и Александром Македонским:
он-то якобы и загнал свирепых ворогов в глубь земли. Но они
живы до сих пор и вырвутся на свободу перед самой кончиной
мира.
Представление о подземном царстве имеет древнейшие корни.
И не только сказочные или мифологические. В преданиях о людях
(или человекоподобных существах), обитающих в недрах Земли:
Хозяйка Медной Горы, Подземная чудь, Аггарта -- северная
Шамбала. Сведения на сей счет сохранились и в русских
летописях, где они излагаются как сами собой разумеющиеся
факты. Так, в Начальной летописи под годом 1096-м (6604) Нестор
воспроизводит свою беседу, надо полагать, с приезжим
новгородцем:
Теперь же хочу поведать, о чем слышал 4 года назад и
что рассказал мне Гюрята Рогович новгородец, говоря так:
"Послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают
Новгороду. И пришел отрок мой к ним, а оттуда пошел в землю
Югорскую. Югра же -- это люди, а язык их непонятен, и соседят
они с самоядью в северных странах. Югра же сказала отроку
моему: "Дивное мы нашли чудо, о котором не слыхали раньше, а
началось это еще три года назад; есть горы, заходят они к
заливу морскому, высота у них как до неба, и в горах тех стоит
клик великий и говор, и секут гору, стремясь высечься из нее; и
в горе той просечено оконце малое, и оттуда говорят, но не
понять языка их, но показывают на железо и машут руками, прося
железа; и если кто даст им нож ли или секиру, они взамен дают
меха. Путь же до тех гор непроходим из-за пропастей, снега и
леса, потому и невсегда доходим до них; идет он и дальше на
север".
Повесть временных лет
(перевод).
Сохранились в народной памяти также смутные воспоминания и
о так называемой ледниковой эпохе, точнее о катастрофическом
похолодании, постигшем Гиперборею. Выдающийся чешский поэт,
историк и фольклорист Карел Яромир Эрбен (1811 -- 1870)
свидетельствует, что хрустальная или стеклянная гора славянских
сказок есть не что иное, как образ ледяной горы54,
трансформировавшийся в сознании людей, а также при устной
передачи от поколения к поколению (в чешском фольклоре известен
и город Ледян -- сродни русскому Леденцу, -- что значит
"ледяной"). Чтобы убедиться в правомочности данного вывода,
достаточно еще раз внимательно просмотреть волшебную русскую
сказку "Хрустальная гора" (по сборнику Афанасьева No162). Здесь
тридесятое царство наполовину втягивается в хрустальную гору
(что наглядно воспроизводит действие наступающего ледника). Но
главное в другом: чтобы спасти гибнущее царство и заточенную в
хрустальной горе царевну, герой, победив змея о двенадцати
головах, "разрезал его туловище и на правой стороне нашел
сундук; в сундуке -- заяц, в зайце -- утка, в утке -- яйцо, в
яйце -- семечко, зажег и отнес к хрустальной горе -- гора скоро
растаяла". Растопить подобным образом, как не трудно
догадаться, можно только лед и никак не хрусталь (стекло).
В славянском фольклоре имеются и другие любопытные
подробности, касающиеся стеклянной горы. На ее вершине растет
чудесная яблоня с золотыми молодильными яблоками. Стережет ее
беспощадный сокол (!), сметающий вниз всякого, кто пытается
одолеть скользкие, как лед, склоны. Потому-то все подножье
стеклянной горы сплошь усеяно человеческими костями. Герой
одной карпатской сказки сумел перехитрить кровожадного сокола
-- носителя тотемной символики; с помощью рысьих когтей он
незаметно поднялся на вершину и отсек хищному стражу волшебной
горы ноги. Кровь пролилась вниз, и все жертвы безжалостной
птицы ожили. Обо всем этом можно узнать из сборника "Повести и
предания народов славянского племени" (СПб., 1840), изданного
ныне совершенно забытым этнографом и историком Иваном
Петровичем Боричевским (1810 -- 1870). Русские
исследователи фольклора справедливо усматривали в сказочной
стеклянной (хрустальной) горе отголоски общеарийской мифологии
-- воспоминания о вселенской горе Меру55.
В известной словацкой сказке о солнечном коне также
подробно описывается полночная страна, где люди
приспосабливались к ночной жизни среди гор и боролись с тьмой с
помощью волшебного коня с Солнцем во лбу. Как бы ни
трансформировался сказочный сюжет за свою долгую жизнь -- он
неоспоримо свидетельствует об одном: далекие предки словаков и,
надо полагать, предки всех славян знали о такой стране за
Полярным кругом, где царит долгая ночь и бушует нескончаемая
буря.
Современное русское слово "буря" имеет древнеарийские
корни: bhurati в древнеиндийском означало --
"двигается", "вздрагивает", "барахтается". Но в достопамятную
старину "буря" произносилась и писалось как "боуря" (с юсом
малым на конце). Вот он и Борей -- северный ветер, а значит,
бореи -- те, кто с бурей дружит (или спорит). Известен синоним
"ураганного ветра", одного корня со словом "буря". Это --
"бора": так именуют ураган на море и турки, и итальянцы, и
русские. Но, вопреки безапелляционному утверждению этимологов
(и в частности такого авторитета, как М.Фасмер), в русский язык
слово "бора" никак не могло попасть из турецкого, так как турки
появились на берегах Черного и Средиземного морей сравнительно
недавно и, скорее всего, сами заимствовали данное понятие у
аборигенов.
Сказанное подтверждают и данные германо-скандинавской
мифологии. Первобогом-прародителем древних германцев и
скандинавов, согласно Старшей и Младшей Эдде, был Бури, а его
сыном -- Бор (Бер) -- отец Одина, главы пантеона северных
Богов. Рождение Бури сопряжено с мировым катаклизмом, когда
Север "заполнился тяжестью льда", что сопровождалось его
таянием и неотвратимым потопом. Из гигантской ледяной глыбы
(айсберга?) в течение трех дней и родился Бури с помощью
космотворящей коровы Аудумлы. Она паслась на льду, облизывая
соленые (морские?) ледяные глыбы, подобные камню. К концу
первого дня на вершине одной из глыб появились волосы, на
другой день -- целая голова, а к концу третьего дня могучий
титан Бури родился окончательно.
Согласно Татищеву, в утраченной Иоакимовской летописи
упоминается князь Буревой, отец легендарного Гостомысла,
правивший в Новгороде до появления Рюрика и упорно боровшийся с
варяжской агрессией. Корень "бор" древнейшего, вероятно,
доиндоевропейского происхождения. Он образует любопытное
лексико-смысловое гнездо, позволяющее судить и о многообразии
функций, проецируемых и на Бога Борея. Прежде всего, бор -- это
"хвойный, преимущественно сосновый, лес". У болгар, сербов и
хорватов "бор" означает "сосну". Но не только у славян:
название народа "буряты" дословно означает "лесные" и по смыслу
смыкается с русским "бор" -- "лес". Затем ряд однокоренных
слов: "борьба", "борец", "брань" ("боронь" -- в смысле "битва"
и в смысле "ругань"), "оборона", "борзой", "борозда", "борона",
"борода", "боров", бородавка", "борщ", "собор", "боркан"
("морковь"), "борт" (в смысле "борта лодки, корабля").
Разветвленность смыслов -- лучшее доказательство древности
исходного слова. Кстати, о Сивке-бурке -- откуда такое
словосочетание? Если Сивка (светлая), то почему Бурка (темная)?
Не зебра же ведь это, у которой полоска -- черная, полоска --
белая. Все дело, оказывается, в том, что прозвище Бурка
первоначально звучало как Бурька. А если взглянуть на его
истоки, то обнаруживаются явственные следы Борея. Обратившись
темногривым жеребцом, Бог -- покровитель Севера -- оплодотворил
двенадцать кобылиц и стал отцом двенадцати чудесных жеребят,
что могли летать по поднебесью над землей и морями. Такими их
описывал еще Гомер в "Илиаде" (XX, 220 -- 230):
Бурные, если они по полям хлебородным скакали,
Выше земли, сверх колосьев носилися, стебля не смявши;
Если ж скакали они по хребтам беспредельного моря,
Выше воды, сверх валов рассыпавшихся, быстро летали.
Точно так же описывается полет волшебных коней в русском и
славянском фольклоре, где прозываются они Сивками-бурками,
Бурушками-косматушками, что в конечном счете значит --
Бурьки-Борейки. Не случайно и мифический летучий конь алтайских
сказаний также зовется Буура. Между прочим: до сих пор
имеет распространение славянская фамилия Борейко (вспомним
героя-поручика из романа А.Н.Степанова "Порт-Артур").
У ираноязычных осетин в их знаменитых нартских сказаниях
также действует могучий богатырь по имени Бора. Повествуется о
его встрече со счастливым в духе "золотого века" морским
народом -- донбеттырами ("дон", как уже было
продемонстрировано, -- общеиндоевропейское понятие для
обозначения любых водных объектов). Бора пришел в их страну,
минуя царство ночи. Там он нашел огненное озеро (читай -- море)
с загадочным хрустальным образованием на самом дне (в фольклоре
хрусталь -- коррелят льда). Вот как описывает древний сказитель
тектоническую битву огня и льда:
Вертящийся хрусталь на самом дне
Кремень огромный точит в глубине
И высекает пламенные искры
Движением молниеносно-быстрым.
А озера бушующего дно
Как будто светом дня озарено...
Воистину картина вселенской катастрофы. Как явствует из
фольклора, первоначально нарты жили не в горах, а в пределах
морских просторов -- они часто упоминаются в осетинских
сказаниях. По преданию, нарты вообще были потомками Морского
царя -- Донбеттыра.
Нельзя не вспомнить и древнегреческое название Днепра --
Борисфен. А европейские мореплаватели, добравшиеся в XVII веке
до устья Печоры, столкнулись на побережье Северного Ледовитого
океана с туземцами-борандийцами. Да и в названии
северо-восточной страны скандинавских саг, именовавших регион
от Беломорья до приполярного Урала Бьярмой (Biarmia),
улавливается искаженное имя Борея. Крылатый чернобородый Бог
Борей считался эллинами сыном Астрея (Звездного неба) и Эос
(Утренней зари) (рис. 49). По Диодору Сицилийскому, потомки
Борея -- Бореады (их не следует смешивать с его сыновьями
Калаидом и Зетом -- участниками похода аргонавтов) были
владыками (царями) главного города Гипербореи и хранителями
сферического (!) храма -- святилища Аполлона, куда Солнцебог
прилетал каждые 19 лет.
В русском фольклоре есть сказочный Буря-богатырь -- чем не
Борей? В афанасьевском сборнике сказок Буря-богатырь -- не
просто могучий исполин -- он еще и Коровий сын: корова слизала
остатки (помои) от златокрылой щуки, которую приготовили на
обед бездетной царице. Буря-богатырь сражается на знаменитом
Калиновом мосту поочередно -- с шестиглавым, девятиглавым и
двенадцатиглавым змеями -- сыновьями Бабы-яги (они же чуда-юда
-- мосальские губы). Здесь же и волшебная яблоня, и
Сивка-бурка, и утка, что кличет беду, и свинья-оборотень (да и
сам Буря-богатырь оборачивается тотемным соколом), и Морской
царь с золотой головой, которую отрывают и используют для
распутывания злых козней (вспомним титана Форкия -- Морского
старца, обитавшего близ Гипербореи). Все это гиперборейская
закодированная символика -- она еще ждет своей расшифровки.
В индоевропейское лексическое гнездо с корневой основой
"бу(р)" входят слова со смыслом "буйный", означающий: 1)
"яростный", "бурный"; ср.: буйная удаль, буйные ветры, Буй-Тур
Всеволод в "Слове о полку Игореве", буйвол = дикий (буйный) бык
(вол ); 2) "плодоносный", "обильный" (ср.: буйная --
растительность, лес, травы, хлеба, пшеница, рожь, овес). В этом
ряду и знаменитый символический образ русского фольклора --
Остров Буян, присутствующий как в сказках (присказках),
так и в магических заговорах: что свидетельствует о глубочайшей
древности самого образа. Но чтобы произвести его полную
смысловую реконструкцию, необходимо подняться на высоту
птичьего полета.
В современном обыденном понимании буян -- это человек,
склонный к буйству, попросту -- скандалист. Не так в прошлом,
когда слово "буян" означало совсем другое. В "Слове (Молении)
Даниила Заточника" (ХII в.) буян -- это гора (холм), а за
буяном кони пасутся: "Дивиа за буяном кони паствити".
Исторический анализ дает целый букет значений слова "буй" и
производного от него "буян": 1. высокое место: гора, холм,
бугор; глубокое место в море, реке, озере -- стремнина, пучина,
быстрое течение; множество рыбы, косяк, стая; 2. открытое
место: 2.1. для построения кумирни, то есть языческого (позже
-- православного) храма; 2.2. для княжеского суда или менового
торга (позже его вытеснил "базар" -- тюркское слово,
заимствованное во время татаро-монгольского нашествия); 3.
кладбище, погост56. Те же значения (среди прочих) находим и в
народных говорах. Так, в Ярославской, Тульской и Тобольской
губерниях под "буяном" еще совсем недавно подразумевали
"открытое возвышенное пустое место, не защищенное от ветра".
Древнейшая корневая основа "бур" подтверждает свое
первоначальное значение и в ныне употребляемой лексике.
Каждому, например, известно, что название города Петербурга
образовано от имени апостола Петра (а не царя, как полагают
некоторые) и германоязычного слова burg -- "город". Но
не каждый знает, что современное "бург" восходит к
индоевропейскому праязыку, где "бур" нередко превращалось в
"пур", также означавшее "крепость" (один из эпитетов грозного
Бога Индры в Ригведе -- "разрушитель пуров"). Между прочим,
древнеегипетская идеограмма, обозначавшая "дом", тоже читалась
как pr (гласные звуки в египетской письменности не
употреблялись). Археологи считают, что типичным образцом
архаичных "буров-пуров" могут служить недавно открытые в
Челябинской области кольцеобразные крепостные постройки
Аркаима.
Около десяти лет тому назад научная общественность была
потрясена открытиями на южноуральской реке Синташте, где были
обнаружены остатки мощных древних поселений с развитой добычей
руды и выплавкой металла. Как и водится, все произошло
совершенно случайно. Десятилетиями никто не обращал никакого
внимания на близлежащие холмы. Но когда задумали возвести
плотину, что влекло за собой затопление обширных площадей, --
пригласили археологов и... Мир вздрогнул от нечаянной сенсации!
Настоящая уральская Троя! Кольцевидные (можно даже сказать --
раковинообразные) крепостные валы (рис.50), образующие
сооружение, похожее на недостроенную Вавилонскую башню, шахты,
плавильные печи, фундаменты рухнувших жилых и хозяйственных
построек, поделки и утварь -- все это позволило связать находки
с продвижением на Юг во 2-м тысячелетии до н.э. еще не
полностью расчлененных индоевропейских племен.
По имени расположенной поблизости горы новонайденное
археологическое чудо получило звучное название -- Аркаим. С тех
пор здесь полным ходом идут комплексные исследования. Есть ли
вероятность, что в спиралевидной форме Аркаима заложен
какой-либо космический смысл? Есть! И потому, что многие
аналогичные постройки Древности имели астрономическое
предназначение (шумерские и вавилонские зиккураты, храмовые
комплексы ацтеков и майя). И потому, что алгоритм спирали лежит
в самом фундаменте Мироздания (торсионные поля, генетический
код, спиральные галактики и т.п.).
По всей видимости, к праязычному "пур" восходит название
пурпурного цвета, образованного от финикийского названия
пурпуроносной морской улитки, из которой добывалась самая
популярная в Древнем мире краска. Так что русская тяга к
красному (синониму "прекрасного") имеет глубочайшие
исторические корни, откуда, собственно, и пошли червонные щиты,
плащи и красные стяги, реявшие и на Куликовом поле, и над
поверженным рейхстагом. Применительно же к нашей теме
первоначальное значение слова "бур" ("город", "крепость")
вполне соответствует искомому смыслу названия Острова Буян.
Выявление архаичных значений помогает разгадать глубинный
смысл мифологемы Остров Буян. Это -- не просто гора на острове,
а, скорее всего, гористая земля посреди пучины (стремнины) Моря
Окияна, где близ города-крепости раскинулось разгульное торжище
и откуда торговые гости -- соловьи будимировичи -- развозят по
всему свету товары -- рукотворные и нерукотворные (последние
известия и новости). И здесь снова и неизбежно напрашивается
аналогия с Гипербореей -- Северной территорией в акватории
Ледовитого океана.
В сказочном обличии остров Буян -- прежде всего средоточие
тех самых волшебных сил, общение с которыми способно повернуть
течение жизни в какую угодно сторону, изменить судьбу и
победить враждебные происки. Отсюда остров Буян -- непременный
символ магических актов: он присутствует в качестве
обязательной формулы в заговорах и заклятиях -- без обращения к
Буяну колдовские акты не имеют никакой силы. И тут сквозь
поэтическую сказочную пелену до нас доносится дыхание древней
прародины, исчезнувших языческих обрядов, жреческой и шаманской
магии, позволяющей напрямую общаться с высшими космическими
силами -- вплоть до временного слияния с космическим началом.
Самый выдающийся собиратель, систематизатор и
исследователь русского фольклора Александр Николаевич
Афанасьев (1826 -- 1871), которому Отечество обязано
поклониться до самой земли, разъяснял: на острове Буяне
сосредоточены все могучие грозовые силы, все мифические
олицетворения громов, ветров и бури; тут обретаются: и змея
всем змеям старшая, и вещий ворон, всем воронам старший брат,
который клюет огненного змея, и птица-буря, всем птицам старшая
и большая, с железным носом и медными когтями (напоминающая
собой чудесную Стратим-птицу, всем птицам мать, что живет в