– И откуда здесь взялся Егор? – «большой босс» обвел присутствующих тяжелым взглядом, как бык на корриде.
   «Ну вот, – обреченно подумал Берендей, – все и выяснилось». Он почувствовал невыносимую неловкость. Он старался никогда никого не обманывать, и ничего не скрывать. Именно потому что ситуация с раскрытием обмана была бы очень болезненной для его самолюбия.
   Все промолчали.
   – Ну, Людмила, кто позвал Егора?
   – Ну, уж не я, во всяком случае! – фыркнула та.
   Юлька еще сильней прижала ладошки к лицу и опустила голову на стол. Андрей вопросительно оглядел товарищей, и смерил взглядом Берендея, с головы до ног. Остальные переглянулись, но без особого любопытства. Только Антонина Алексеевна сохранила на лице полуулыбку.
   «Большой босс» опять повернулся к Берендею, снова с отвращением приподнял верхнюю губу и спросил, брызнув слюной:
   – Ну?
   Это властное и презрительное «Ну» зацепило гораздо сильней, чем вся безвыходность сложившегося положения.
   – Не могли бы вы выражать свои мысли ясней? – Берендей тоже умел показывать зубы, и ничуть не хуже «большого босса». На этот раз его издевательская улыбка была больше похожа на оскал.
   – Я хочу знать, кто ты такой и как здесь оказался! – взревел «большой босс».
   – Вот видите, можете же, когда хотите, – усмехнулся Берендей.
   На эти его слова усатый вскинул голову и покачал головой. Недобро так. А учитывая, что перед этим он смотрел на своего хозяина, как мать на ребенка, Берендей почти не сомневался, что скоро усатый прикроет своей спиной рычащего «большого босса», и тогда начнется совсем другой разговор.
   Юлькина мама, до этого с любопытством наблюдавшая за происходящим, наверняка заметила, что добром их разговор не кончится, и поспешила Егору на выручку:
   – По какому праву вы устроили допрос моим гостям? Вы ведете себя…
   «Босс» не дал ей договорить и выплюнул ей в лицо:
   – Не лезьте не в свое дело.
   Антонина Алексеевна испугалась. Она именно испугалась, отшатнувшись от «большого босса» и прикрыв рот тыльной стороной ладони, как будто хотела защититься.
   – Не надо, я сам, – шепнул ей Берендей, сделал шаг в сторону, слегка прикрыв ее плечом, и посмотрел в глаза «большого босса», – так что вы спрашивали? Я не очень хорошо расслышал.
   Если раньше Берендей имел дело с нервным папашей, у которого пропал сын, то теперь перед ним стоял бандит, нарушивший покой приличного дома. И это окончательно развязало ему руки – с бандитом можно не церемониться.
   «Большой босс» стиснул увесистые кулаки, но пока не решился их использовать. И сделал еще один шаг по направлению к Берендею. Увесистых кулаков Егор не боялся, даже наоборот, ему было бы интересно посмотреть, как при таком пузе можно ими пользоваться. Если «большой босс» устроит здесь безобразную драку, это будет его окончательным поражением, после этого можно смело выкидывать его вон. Его и сейчас можно попросить уйти, но, право, повод пока мал.
   Похоже, «босс» это понимал. Понимал это и усатый, все более угрожающе глядя на Берендея. Нет, усатый в драку не полезет. Он чувствует себя неловко из-за глупого поведения своего хозяина, и хотел бы вытащить его из этой дурацкой ситуации, которую Берендей делает еще более абсурдной. Интересно, что он сможет предпринять, если Берендей продолжит в том же духе?
   – Не смей говорить со мной в таком тоне, – прошипел «большой босс», нагибаясь к лицу Берендея.
   – Да ну? – Берендей сузил глаза и сжал губы, – не вижу, чем мой тон хуже вашего. И не понимаю, почему должен его поменять.
   – Потому что я так сказал! – «большой босс» снова сорвался на крик.
   – Не может быть. Мне даже интересно, что вы сделаете, если я его не поменяю, – Берендей чуть наклонил голову и поднял брови, изображая недоумение и внимание.
   Вот теперь «большому боссу» пора начинать драку. Потому что ему больше ничего не остается. Громче кричать он уже не может, и сказать ему нечего.
   «Большого босса» спас усатый. Похоже, для него и вправду было невыносимо смотреть, как какой-то мальчишка издевается над его хозяином. «Босс» начал поднимать кулак, но Усатый его опередил: молниеносным движением схватил Берендея за запястье, так что тот, обладающей отличной реакцией, не успел отдернуть руку. И так же молниеносно, с силой прижал его руку к раскаленной стенке котла.
   – Ну, щенок, быстро говори мне, кто ты такой, – прошипел он.
   Берендей умел терпеть боль. Но помимо воли кровь отхлынула от его лица, глаза зажмурились, и скрипнули зубы. Пахнуло паленым, и громко ахнула Юлькина мама. Усатый смотрел ему в лицо, и взгляд его резал глаза, как зазубренный клинок. Он сжимал запястье Берендея тремя пальцами, и едва сам не касался раскаленного металла. Берендей напряг руку и почувствовал, как давление усилилось. Это было похоже на извращенный армрестлинг – кто кого? Усатый мог давить всем весом, а Берендей – только рукой и плечом. Он преодолел соблазн ударить усатого левой рукой в челюсть, хотя возможность для этого имел: драки он начинать не планировал. Его рука дрожала от напряжения, а по лбу покатился пот. Но он побеждал. Медленно, мучительно медленно. Он был берендеем. Он был моложе и сильней усатого. Ему помогала боль. Наконец рука полностью оторвалась от стенки котла, но противостояние продолжалось еще несколько секунд. В последний момент Берендей собрал все силы и рывком выдернул запястье из цепких пальцев усатого. Тряхнул головой и скроил на лице подобие усмешки. Усмешка получилась жалкой.
   – Ну? – спросил он, стараясь, чтобы голос прозвучал непринужденно.
   За что боролись, что называется…
   Усатый продолжал смотреть ему в лицо своими пронзительными глазами. И Берендей по его взгляду понял, что вовсе не победил. Что его поведение – мальчишество и бравада. И возмутители спокойствия приехали сюда по делу, и это дело гораздо важней, чем безмятежность этого дома и его собственные гордость и самолюбие. И, наверное, усатый выбрал наилучший способ дать это понять – простой и действенный. Во всяком случае, Берендей догадался, что ситуация намного серьезней, чем ему показалось вначале.
   Хамить усатому не было ни повода, ни желания.
   – Я здесь случайно оказался, – сказал он вполне мирно, – меня никто не приглашал.
   Берендей опустил голову и робко глянул на Антонину Алексеевну. Но почему-то не увидел ни гнева, ни даже осуждения в ее глазах. На Юльку он взглянуть побоялся.
   – Ну ни фига себе, – совершенно нелитературно высказался Андрей. Ему никто не ответил.
   – Ты видел Ивана? – прогрохотал «большой босс», не оценивший жеста доброй воли.
   – Нет. Он уехал до того, как я появился. Я слышал, как отъезжает его машина.
   Берендей все же глянул на Юльку – она смотрела на него, широко открыв глаза. И он не понял, что она думает сейчас. Возмущена она, удивлена или восхищена?
   Услышав это, «большой босс» вдруг размяк, опустился на низкую скамеечку, на которой до него сидела Юлькина мама, и разрыдался. Это было так неожиданно и нелепо, что растерялись все, даже усатый.
   – Мы того… – начал усатый, ни к кому конкретно не обращаясь, как будто оправдываясь вместо хозяина, – мы машину его нашли. Здесь недалеко, метров пятьсот… И следы в лес уходят…
   Юлькина мама опять ахнула и прикрыла рот рукой.
   – Как? – выдохнула Людмила.
   – Вот так, – ответил ей усатый, – я собак хотел… по следу. Но снег кругом.
   – Этого не может быть, – вскочил Андрей, – он бы вернулся обратно. Наверное, это вовсе не его машина?
   «Большой босс» всхлипнул и поднял лицо:
   – Вот и я говорю – это не его машина. А Семен говорит – его.
   – Наверное, надо милицию вызвать, – робко предположил Виталий, но Света дернула его за рукав.
   – Не надо, – «босс» размазал слезы по лицу, – Семен сам себе милиция.
   – Слышь, Николаич, не раскисай, – попросил усатый, беспокойно оглядывая присутствующих.
   – Дать ему воды? – спросила Юлькина мама. Усатый кивнул ей.
   Людмила вскочила с места, обойдя Юльку, и подлетела к «большому боссу», присела рядом с ним на корточки и положила руку ему на плечо. Как ни странно, Берендею захотелось сделать тоже самое. Он скрипнул зубами и опустил голову. Он был уверен, что перед ним нервный папаша, который не умеет держать себя в руках. Он не предполагал, что перед ним человек, убитый горем, которому требуется это горе заглушить любой ценой. Пожалуй, напрасно он не вспомнил, что кроме себя, надо уважать еще и других.
   Он виновато глянул на Юльку, но она смотрела на него все так же, не отрывая глаз. Андрей с Виталиком молча переглядывались между собой, посматривая на рыдающего «большого босса», и не знали, надо ли что-нибудь сделать или достаточно просто помолчать. Наташка кусала свой кулак, силясь понять, что это вызвало у всех такие сильные чувства. Только Света оставалась равнодушной.
   Берендей не выдержал чувства неловкости и тронул Семена за плечо:
   – Может, стоит пойти поискать? – спросил он в полголоса.
   – Там снегу по пояс, замело все, никаких следов не видно. Уж если собачки мои след не взяли… Надо бригаду собирать, на лыжах. Иначе ничего не найдем.
   – Я егерь, хорошо знаю лес. Может, подскажу чего. Что стоять-то без толку?
   – Пошли, – неожиданно согласился Семен и шагнул через порог на веранду.
   Берендей вышел вслед за ним, натянул сапоги и накинул ватник. Обожженная рука болела невыносимо, просунуть руку в рукав оказалось тяжелей, чем он думал.
   – Ты это… – Семен тронул его за плечо, – ты извини.
   – Да ладно, – пожал плечами Берендей, – может, так оно и надо было.
   – А че ты Николаичу хамил? Не мог с ним спокойно?
   Они направлялись к выходу, подхватив по дороге истукана с бочкообразной грудью, когда на веранду выскочила Юлька.
   – Можно, я пойду с вами? – спросила она, и Берендею показалось, что она запыхалась.
   Берендей от неожиданности опешил и глядел на нее, хлопая глазами. Она спрашивала разрешения у него, а не у Семена, и Семен это понял.
   – Может не надо? – усатый скептически осмотрел Юльку, и Берендею не понравилось, как он смотрит. Просто не понравилось и все.
   Юлька подарила Семену взгляд полный ненависти, и снова вопросительно посмотрела на Берендея.
   Ему очень хотелось, чтобы Юлька пошла с ними. Он прекрасно понимал, что ей там делать совершенно нечего, но ему так этого хотелось! После того, как она вела себя сегодня, это вообще были первые ее слова, обращенные к нему. Он все утро не мог найти себе места, и не понимал, в чем провинился. Так неужели придется снова ее оттолкнуть?
   – Одевайся, – сказал он коротко и вышел на крыльцо.
   Семен покачал головой, но не возразил.
   Небо посветлело, и над горизонтом повисло унылое зимнее солнце, проглядывающее сквозь мутную дымку перистых облаков. Берендей огляделся и не почувствовал страха. Он сгреб немного снега с перил крыльца и приложил к ожогу. Стало легче.
   Мимо него прошел Семен, направился к джипу, и ему навстречу тут же выскочили две шавки. От счастья они повизгивали и припадали на передние лапы. Семен, ласково улыбаясь, потрепал их холки.
   «Да, знатные ищейки», – подумал Берендей. Не хотелось огорчать Семена, но они никогда не будут ходить по следу. Можно научить собаку брать след, но нет способов улучшить ее нюх. И у этих собак нюха быть не могло, для Берендея это было очевидно. Он, правда, не понимал, откуда. Впрочем, он тоже с удовольствием потрепал их гладкую, лоснящуюся шерсть, совершенно нетипичную для дворняжек.
   – Красавицы? – спросил Семен.
   – Хорошие девчонки, – согласился Берендей.
   – Нюх – во! – Семен показал большой палец.
   Берендей вежливо кивнул, пряча улыбку.
   Юлька сбежала с крыльца, огляделась, и, натолкнувшись на взгляд Берендея, зарделась и потупилась.
   – Пешком пойдем или поедем? – спросил Семен.
   – Если метров пятьсот, то пойдем. Дольше мотор греть будем, – ответил Берендей.
   – Эт точно, – согласился Семен, свистнул собак и пошел к воротам. Вслед за ним направился молчаливый истукан. Как будто и ему Семен свистел тоже.
   Берендей шагал рядом с Юлькой и чувствовал, что она напряжена. Не так, как утром, но все же напряжена. И поэтому он тоже чувствовал скованность и неловкость. И боялся хоть что-нибудь сказать. Она молчала. Он мучительно искал слова, с которых можно было бы начать разговор, и не находил. Они вышли на дорогу, по которой вчера возвращались в дом, после того, как часа два бродили по зимнему поселку. Почему вчера все было так хорошо, а сегодня так неуютно и непонятно?
   Юлька, как всегда, поскользнулась, едва шагнув в обледеневшую колею. Он поддержал ее под локоть, как и вчера. Но на этот раз не стал отдергивать руку.
   – Я лучше поведу тебя под руку, – он улыбнулся и заглянул ей в лицо, – а то рано или поздно ты упадешь.
   Она кивнула и тоже робко улыбнулась в ответ. Но это было не то, совсем не то! И все же… Они прошли эти пятьсот метров молча. Теперь Берендей не пытался придумать слов для начала разговора. Ему было хорошо идти с ней рядом. И он хотел, чтобы цель их пути оказалась как можно дальше. Но она оказалась гораздо ближе, чем он ожидал. Сразу после того, как дорога раздваивалась – один ее рукав поворачивал к реке, а другой изгибался в другую сторону.
   Как только они свернули, Семен показал на сползшую в кювет машину. Ее очистили от снега, видимо, когда обнаружили. Берендей подошел ближе, оставив Юльку стоять на дороге. Машина накренилась на левый бок, а на правой дверце красовалась глубокая вмятина. И вокруг вмятины краска была ободрана. Берендей попробовал открыть правую дверцу, но ее заклинило. Левая дверь оставалась приоткрытой, и завязла в снегу. Берендей вслед за Семеном обошел машину слева, и в эту минуту почувствовал запах бера. И одновременно с ним – страх. Он не мог его ни с чем перепутать. Этот запах был знаком ему лучше всех остальных. Но бер не может вызвать страха у берендея! Это закон природы! Так у собаки не может вызвать страха запах зайца.
   Берендей отшатнулся и принюхался. Сомнений быть не могло. Он снова обошел машину справа и внимательно осмотрел вмятину на дверце. Если это бер, то это огромный бер. Да, глубокие царапины вокруг вмятины запросто могли оказаться следами медвежьих когтей. Огромных когтей. Сантиметров десять длиной.
   Берендей жестом подозвал Семена и указал на вмятину:
   – Это медведь.
   Семен посмотрел на него, как на сумасшедшего.
   – Да, я знаю, что здесь нет медведей. Лучше всех остальных знаю, – недовольно проворчал Берендей в ответ на его взгляд.
   – Ну и…?
   – Это медведь. В этом нет никаких сомнений. Посмотрите на следы, – он провел пальцам по глубоко процарапанному металлу, – это когти. Это огромный медведь. Я никогда таких не видел. Он одним ударом сбил машину в кювет. Сколько весит семерка?
   Семен пожал плечами:
   – Под тонну, не меньше.
   – Представляете, какой силы должен быть удар? Конечно, дорога скользкая, но ведь удар он нанес сбоку. Если бы он ударил сзади, все понятно. Но сбоку…
   – Но откуда? Откуда здесь взяться медведю?
   – Не знаю! – почти выкрикнул Берендей, – здесь их никогда не было. И медведя такого размера здесь вообще быть не может! Разве что с Аляски на вертолете американские шпионы привезли. Кроме этого, медведи не нападают на людей. Это редчайшие случаи. Пойдемте посмотрим следы.
   Собаки жались к ногам Семена и поскуливали.
   – Вот почему ваши ищейки следа не взяли, – сказал Берендей Семену, – они бояться медведя.
   – Мои девочки ничего не боятся, – хотел обидеться Семен.
   – Они ничего не боятся, если им надо защитить хозяина. А в другой ситуации они действуют инстинктивно. Медведь одним ударом убьет их обоих.
   Это объяснение успокоило Семена. Берендей перелез через глубокую канаву, где снега и вправду было по пояс.
   – Стойте на месте! – крикнул он Семену, который хотел пойти вслед за ним, но немного правее.
   – Что такое? – не понял Семен.
   – Вы не видите? След! Его засыпало, но его еще видно. Очень глубокий след. Идите там же, где я.
   Семен подобрался к нему поближе.
   – Смотрите, – показал Берендей, – человек выбрался из машины. Вот его следы. Он целую дорогу здесь пропахал. А вон там, еще правее, прошел медведь. Пойдем дальше, в лесу снега меньше, может быть будет лучше видно. И… У кого-нибудь есть оружие?
   – Вован? – повернулся к истукану Семен.
   Вован молча и с достоинством кивнул, направляясь за своим командиром.
   Вот тут-то Берендей искренне пожалел о том, что взял с собой Юльку, которая одиноко стояла на дороге и расслышала не все, о чем они говорили.
   – Юль, – позвал он.
   Она встрепенулась.
   – Ты сможешь идти с нами по лесу, или тебя отвести домой?
   – Смогу! – она обрадовалась. Напряжение между ними вдруг исчезло.
   Берендей вернулся к канаве и помог ей перебраться к лесу.
   – Егор, это что, правда медведь? – спросила она тихо.
   – Правда, – кивнул Берендей.
   – Мы же здесь вчера проходили. Всего-то ничего не дошли… Он мог и вчера быть здесь?
   У Берендея передернулись плечи.
   – Мог, – коротко и зло ответил он.
   – Слушай, и чтобы мы сделали, если бы его встретили? – похоже, она совершенно не осознавала всей серьезности ситуации. И Берендею это понравилось. Он боялся, а она – нет. Это было интересно и здорово.
   – Ну, я бы геройски погиб, защищая тебя. А тебя бы он съел… – рассмеялся он. И на этот раз Юлька рассмеялась вместе с ним.
   Они пролезли сквозь густой кустарник и оказались в лесу. Там действительно снега было меньше, не выше, чем по колено. И следы действительно были видны отчетливей. Их не так сильно присыпало снегом.
   – А человек может убежать от медведя? – спросил Семен.
   – Нет, – ответил Берендей мрачно.
   – Точно?
   – По снегу медведь бегает значительно хуже, но и человеку по снегу бежать нелегко. Смотрите. Вот следы человека, медведь бежит не прямо за ним, а чуть в стороне. Я так думаю, он его обгоняет.
   Берендей подошел поближе к следу медведя. Они уходили глубоко в снег, и сверху их сильно запорошило. Но все равно было заметно, что ширина лапы медведя около тридцати сантиметров. Берендей подозвал Семена и молча указал ему на хороший отпечаток. Семен присвистнул. Похоже, он перестал сомневаться в том, что это настоящий медведь.
   Они прошли по снегу еще метров сто. Берендею было привычно ходить по заснеженному лесу, остальные же порядком подустали.
   – Быстро вы выдохлись, – усмехнулся он, ни к кому конкретно не обращаясь, – смотрите. Вот здесь медведь остановился. Он переминался с ноги на ногу. Он ждал. А вот следы человека. Он увидел медведя, который его караулил, и свернул в сторону.
   Берендей прошел еще несколько шагов. Ему нередко приходилось ходить по следам. И он всегда находил это занятие увлекательным, вроде чтения детектива. Но никогда еще ему не приходилось идти по следу убитого человека. Человека, убитого зверем.
   – А здесь медведь его настиг… – почти шепотом сообщил он, только сейчас до конца осознав, что это означает.
   Он осторожно разгреб руками снег и уловил еле слышный запах крови, а потом и увидел красные пятна, пропитавшие снег. Кровь не побурела в снегу, и от этого стало особенно страшно. Семен остановился над ним, ни слова не говоря, а потом подошли Вован и Юлька.
   – Он… Медведь убил его? – спросила Юлька, запинаясь.
   Никто ей не ответил. Берендей представил себе снежную ночь и человека, в отчаянье бегущего в лес, по глубокому снегу. Он слишком хорошо мог это представить, потому что сам в ту же ночь бежал через лес, спасаясь от неведомой опасности. Только он отлично знал лес. И мог долго держать хороший темп. И он был берендеем. А этот несчастный мальчик – нет. Каким ужасом он был охвачен, если успел пробежать эти сто метров? Берендей представил бера, который из темноты поднялся на задние лапы ему навстречу. Бера, который наверняка был под три метра ростом.
   – Пошли дальше, – Берендей поднялся.
   – Куда? – не понял Семен.
   – Медведь потащил его тело в лес. Посмотрите, это же видно. Возможно, он унес тело не очень далеко. Да и лесок этот, похоже, небольшой.
   – Да, – подтвердила Юлька, – метров пятьсот в поперечнике. А дальше вырублено все, там коттеджный поселок строить собираются.
   Они двинулись дальше по следу. Юлька честно не показывала вида, что очень устала. Ей было тяжелей других, она проваливалась в снег выше колена. Берендей взял ее за руку, но больше ничем помочь не мог. Ему было не до шуток, да и Юльке, видимо, тоже. Она по-настоящему испугалась, когда увидела кровь и поняла, что все, что происходит не игра, и не приключенческий фильм. И это не считая усталости.
   А Берендей шел и думал, как же ему самому удалось уйти? И как бер посмел напасть на берендея? Человек не может бегать быстрей медведя. Это невозможно. Да, в лесу было много снега, и бер, особенно тяжелый бер, не может бежать по нему быстро. Но и Берендей не бил рекордов. Единственное, что могло его спасти, так это то, что он петлял, постоянно менял направление. Возможно, он интуитивно чувствовал засады, которые ему устраивал медведь, и обходил его. Бер – не человек, хотя и человек не всегда может поменять привычную, но проигрышную тактику. И бежал он долго. Возможно, бер просто выдохся, петляя за ним по лесу. Десять километров было по прямой от того места, где Берендей почувствовал опасность до Юлькиного поселка. А учитывая петли и бесконечные повороты, пробежал он все двенадцать. Да, тяжелый бер мог устать. И пошел искать более легкую добычу. Берендей не слышал погони, он отдавал себе отчет в том, что только чувствовал ее. Ему лишь казалось, что он слышит дыхание за спиной. Возможно, последние минут десять-двадцать его никто не догонял.
   Они шли медленно и долго, пока не вышли на просеку. Нет ничего хуже, чем ходить по просеке. Зачастую большие бревна вывозят бульдозером, а мелкие стволы и ветви оставляют на земле. Да и пни здесь еще не раскорчевали. Юлька чуть не плакала, но шла, стиснув зубы, и не жаловалась. Берендей пару раз помогал ей перебираться через тонкие, висящие над землей бревна, подсаживая наверх и опуская под мышки вниз. Он мог бы нести ее, и с удовольствием, но постеснялся.
   Следы здесь едва просматривались, снега нападало гораздо больше, чем в лесу.
   И тут Берендей увидел. Он просто знал, что должен увидеть, и увидел.
   Собаки, идущие гуськом позади своего хозяина, подняли головы и начали лаять, подвывая, как волчицы.
   – Юль, остановись здесь, – сказал он и положил руку ей на плечо.
   Она кивнула. Он махнул рукой, указав Семену на шалаш, сложенный из валежника. Но он лишь издали походил на шалаш. Подойдя ближе, все увидели, что валежник просто навален высокой островерхой кучей. Берендей откинул засохшие сосновые ветви.
   – Ванька… – тут же прошептал Семен.
   Тело лежало лицом вниз, и затылок был размозжен так, что сделал голову похожей на блин. Обе ноги выше колена медведь обглодал до костей.
   – Это точно он? – спросил Берендей. Он не часто видел мертвых, но они не вызывали у него приступов тошноты, как у обычных людей. Он, как зверь, просто испытывал небывалую тоску при виде мертвого тела. Так собаки воют, если находят труп. И они выли, подняв морды к небу. Не громко, тягуче и страшно.
   Но вид этого тела заставил Берендея содрогнуться. Он был бером, и при этом не мог уложить в голове, как можно есть человеческую плоть. Его внутренняя гармония дала трещину и рассыпалась на глазах, как стена от взрыва превращается в песок. До этого он всегда понимал мотивы зверя, а в этот раз натолкнулся на то, чего понимать не желал. Желудок сжался в комок, и от запаха крови поплыла голова.
   – Да. Это его одежда, – Семен нагнулся и дотронулся до закоченевшей руки, – и печатка на руке его.
   Берендей удивился, как легко Семен прикасается к телу.
   – Что смотришь? – раздраженно бросил ему Семен, – мент я. Повидал такого добра.
   Он перевернул тело лицом вверх. Лицо было съедено, и обглоданный череп блеснул на солнце белыми, ровными зубами.
   – Да уж… – Семен качнул головой, – что я отцу-то его скажу?
   – Тело нельзя здесь оставлять, – сказал Берендей, – медведь может вернуться в течение ближайших часов.
   – Напрасно ты девчонку взял, – ответил на это Семен.
   Берендей кивнул. Он и сам давно понял. Как только догадался, что это бер.
   Он вернулся к Юльке.
   – Не ходи туда и не смотри, даже если тебе очень любопытно, – он ласково взял ее за руку, и она кивнула.
   Берендей очистил толстый пень от снега.
   – Садись. Нет, садись сюда лицом. И отдыхай. Я минут сорок могу провозиться.
   – А что ты будешь делать? – с испугом спросила Юлька.
   – Волокушу.
   – Зачем? – удивилась она, но поняла до того, как он ответил. И побелела.
   – Ничего не бойся, – он погладил ее по щеке.
   – Тебе помочь? – спросила она.
   – Не надо. Отдыхай. Я бы понес тебя домой, но, боюсь, не смогу. Так что набирайся сил.
 
   Чем больше старый берендей Макар Степанович узнавал людей, тем сильней любил животных. Люди, которых он встречал по большей части, были браконьерами. Они приходили, чтобы убивать. И иногда Макару Степановичу казалось, что весь мир людей состоит из браконьеров, которые не знают других удовольствий, кроме этой кровавой забавы. Ведь не ради куска хлеба приезжали они в лес, ни за теплой одеждой. А только ради своего извращенного тщеславия и желания доказывать что-то друг другу.