Дэвид Питер. Сэр Невпопад и Золотой Город

   Мордант терпеливо смотрел на меня, и я — уже в который раз — спросил себя: сколько он понимает из того, что я говорю? Я зашел за скалу, чтобы ответить на естественный позыв, ведь неуязвимость не освободила меня от столь низменных проявлений человеческой природы. Вернувшись к Морданту, я продолжал:
   — Такие верные слуги, как Бикси, просто не бросают своих хозяев. Может, она и удивила меня тем, что умеет разговаривать, но есть вещи, которые я считаю неколебимыми, и верность хозяину — одна из них. А потом, я видел, как она относится к Беликозу. Она была готова сделать для него все. Она так его обожает, что я не удивлюсь, если узнаю, что она любит его по-настоящему… насколько может любить такое существо, которое человеком является лишь наполовину.
   Мордант с интересом меня слушал — он даже голову набок склонил. Ловя каждое мое слово, он и моргать перестал.
   Хотя нас не могли подслушать, я заговорил еще-тише.
   — Я думаю, что наиболее вероятно вот что: скорее всего, она действует так, как велел ей Беликоз. Она дала себя поймать, а теперь, как всегда, действует в интересах Беликоза. Отсюда два варианта: она либо ведет нас прямо к нему, либо в противоположном направлении. Однако я думаю, вернее первое. Мы идем по чьему-то следу. Я видел немало следов, которые остаются после проезда верховых, и поэтому уверен. Конечно, мы можем выслеживать и кого-то другого, не Беликоза. И если окажется, что Бикси ведет себя нечестно, мы просто убьем ее и ничего не потеряем. Но я подозреваю, — медленно продолжал я, — что она ведет нас прямо к нему. А это означает… он что-то задумал. И знаешь, — тут я широко улыбнулся, — мне все равно.
   Мне действительно было все равно.
   Моя неуязвимость полностью избавила меня от размышлений на тему о том, что я стану делать в тех или иных неожиданных обстоятельствах. Я больше не пытался предугадать действия своих противников. Я больше не чувствовал, что мне надо напрягать мозги в битве с миром. Я был более чем доволен тем, что собирается предложить мне мир, уверенный (если не брать небольшого недоразумения с огнем), что смогу справиться с чем угодно. Не будет же Беликоз устраивать мне встречу в огненном аду.
   Особенно если посмотреть, куда он отправился, — перед нами высилась гора Орлиное Гнездо.
   Огромная гора лежала всего в дне пути. Совсем недавно мы с Шейри брели спотыкаясь по Трагической Утрате, а горы все не приближались к нам, сколько бы мы к ним ни стремились. Сейчас все было не так. Орлиное Гнездо становилось все ближе и ближе, и чем ближе, тем более зловещей мне казалась эта гора.
   Ее окружала цепь гор, но саму гору Орлиное Гнездо не узнать было нельзя. Она была самой большой, а ее пики вздымались так высоко, что их окутывали облака и туман. Я чуть было не подумал, что на вершинах сидят боги, глядя вниз и размышляя: неужели найдутся настолько суетные люди, которые решат, будто могут добраться до небожителей? Верхнюю часть горы покрывали белые шапки снега, значит, там должно быть очень холодно. Ран я не боялся, но не мог не задаться вопросом: не окажется ли холод вреден для меня? В конце концов, если превышение температуры сказывается на мне так плохо, возможно, что и значительное понижение тоже может доставить мне неприятности.
   Но я не собирался идти на попятную и бросать преследование… даже если впереди, как я думал, меня ждет засада.
   Бикси и Тот Парень хорошо подходили друг другу. Она говорила очень редко, а он — вообще никогда. По мне, так лучшего и пожелать нельзя. Мне болтовни совсем не надо было, мне надо было найти должника, расплатиться с ним и вернуться обратно в Золотой город, где я мог бы насладиться заслуженным отдыхом. Я уже не раз пожалел, что пустился в последнее, самое безумное приключение. Если задуматься, кто такой этот Беликоз? Да, встреча с ним стоила мне «Буггер-зала». Однако если вспомнить, что я получил взамен, нельзя не признать, что сделка все же оказалась удачной.
   С другой стороны, Беликоз связался с Меандром. А один из воинов Беликоза пустил мне в зад стрелу — причем в момент, когда подобная рана значила гораздо больше, чем простое неудобство. Да, если хорошенько подумать, эта попытка стоила затраченного на нее времени.
   Мы проехали мимо нескольких отрогов, не принадлежавших к горной системе Орлиного Гнезда, и я еще подумал: а вдруг Беликоз прячется здесь? Но Бикси даже не замедлила ход. Кажется, она очень хорошо знала, куда ей идти, и, если это действительно была ловушка, конечно, она не могла не знать дороги.
   Наутро четвертого дня погони Бикси привела нас в ущелье у подножия гор. Вдали высилась гора Орлиное Гнездо, и, взбираясь на лошадях вверх по крутому ущелью, я начал понимать, что скоро нам придется их оставить.
   Тут я обругал себя дураком. Мы двигались по ущелью, а по обеим сторонам нависали стены. Такое место идеально подходит для засады, и нападающие ничем не рискуют. Все, что им надо сделать, — занять положение над нами и столкнуть кучу заранее приготовленных камней на наши ничем не защищенные головы. Не важно, насколько я неуязвим для оружия. Если я окажусь погребен под кучей камней, там я и останусь лежать до скончания времен… или пока не умру от голода, что случится гораздо раньше. Эту сторону моей устойчивости к воздействиям я не изучал, но, насколько мне было известно, чтобы поддерживать свои силы, я должен был питаться, как и все прочие люди. И мне совсем не хотелось рисковать быть погребенным заживо, чтобы проверить, так это или не так.
   — Стойте! — крикнул я, и Тот Парень натянул поводья. Он резко дернул за веревку, и Бикси остановилась тоже. Она обернулась и посмотрела на нас. Лицо ее намеренно ничего не выражало. Я не мог догадаться, что происходит в ее крошечном диком уме.
   Я как мог оглядел верхние края склонов долины. Ничего не увидел. Это, конечно, могло ничего не значить. Мордант сидел у меня на руке, и я повернулся к нему. Умел ли он разговаривать, понимал ли мою речь — так я толком этого и не знал, но одно было ясно: маленький хролик хорошо чувствовал настроение и желание.
   — Послушай, Мордант. Я хочу, чтобы ты стал моими глазами в небе. Полети-ка и посмотри — нет ли впереди засады.
   Он посидел немного, словно обдумывал мои слова, и потом, не отталкиваясь от руки, подпрыгнул, несколько раз хлопнул крыльями и поймал воздушный поток. Он взмывал все выше и выше, а я следил за его полетом. Потом я посмотрел на Бикси. Если ее и беспокоило то, что Мордант может обнаружить засаду, она отлично скрывала свое беспокойство, особенно принимая во внимание то обстоятельство, что и ее засыпало бы вместе с нами. Но она лишь вылизывала свою шерсть. Я только понадеялся, что она не начнет вылизывать у себя в паху. Мне совсем не хотелось это видеть. Тот Парень, кажется, был доволен тем, что просто сидит в седле и ожидает развития дальнейших событий. У него был очень спокойный характер. Я даже ему позавидовал.
   Прошло несколько минут, а потом раздалось карканье — это вернулся Мордант. Может, это звучит бессердечно, но то, что он вообще вернулся, уже само по себе было хорошим знаком. Если бы наверху прятались лучники, они вполне могли бы попытаться сбить его стрелой, чтобы скрыть свое присутствие. Я протянул руку, и хролик послушно сел на нее.
   — Ну? — спросил я, отлично осознавая, сколь невелика вероятность получить от Морданта подробный и обстоятельный доклад. Я полагался на свою способность понимать его настроение.
   Если верить хролику, то, судя по его спокойному настрою, впереди никакой опасности не было. Я решил — будь там что-то, он бы каркал, или прыгал, или постарался бы еще как-нибудь привлечь к себе мое внимание. Если же дело обстояло не так, то значит, я вверял свою безопасность и безопасность своего помощника в руки — то есть в когти — глупого животного, которое не имело ни малейшего понятия о том, что мне нужно, и просто слетало позавтракать.
   На миг старый Невпопад высунул голову, чтобы недвусмысленно сообщить: я рискую жизнью без всякой на то причины, и следует развернуться и бежать отсюда, пока еще есть такая возможность. Однако я не мог заставить себя это сделать. Называйте это спесью, если хотите, или излишней уверенностью в себе — как вам будет угодно. Даже гордостью — атрибутом роскоши, который я ранее никак не мог себе позволить. Совсем в небольшой степени я начал верить в то, что говорили люди вокруг меня. Я хорошо знал, что я не бог, но я был так близок к ним, как только возможно в этом мире.
   — Едем, — сказал я коротко, и мы поехали дальше.
   Мы вступили в долину, потом стали подниматься в ущелье, и поступь лошадей делалась все менее и менее уверенной. Скоро придется спешиться. Если продолжать ехать верхом, лошадь может упасть, а сломавшая ногу лошадь — все равно что мертвая, тогда придется возвращаться вдвоем на одной. Если пострадают обе, тогда пешком до Золотого города мы не скоро доберемся.
   — Отсюда пойдем пешком, — сказал я Тому Парню.
   Он, понятное дело, не стал спорить. Очень удобный солдат.
   Мы спешились и привязали поводья к выступу скалы. Бикси рвалась вперед.
   «Наверное, хочет поскорее встретиться со своим настоящим хозяином и посмотреть, как захлопнется поставленная на нас ловушка», — подумал я.
   Мой посох был приторочен к седлу. Я больше не страдал от хромоты, но там, где мы собирались идти, он может стать хорошей помощью даже и для человека с двумя здоровыми ногами. Кроме того, сам по себе он был по-прежнему неплохим оружием. Поэтому я отвязал его и, взявшись покрепче, пустился в путь.
   И мы начали карабкаться.
   И карабкаться.
   Солнце перевалило за полдень, а мы все медленно поднимались вверх. В какой-то момент Бикси вскрикнула, и я подумал: «Вот он — сигнал!». Но тут на нас кинулся огромный хищник — свирепая горная кошка. Бикси отпрыгнула назад. Хоть она и сама была злобной тварью, но все же испугалась зверя, атаковавшего нас. Однако Тот Парень действовал не раздумывая. Он выхватил меч и взмахнул им, пока кошка была еще в прыжке, и как только она приземлилась в десяти шагах справа от меня, ее голова откатилась шагов на двадцать влево.
   Бикси всхлипывала от испуга. Она не могла встать — ее руки были по-прежнему связаны. Тот Парень наклонился, взял ее под локоть и поставил на ноги, действуя с неожиданной мягкостью.
   И, к моему полному изумлению, он заговорил — впервые с тех пор, как я его знал. Он обращался к той, которую я когда-то считал безмозглой тварью, не понимающей человеческую речь.
   — Не бойся, — сказал он.
   Голос у него был удивительно тихий и нежный. Такой голос больше подошел бы поэту или исполнителю романтических баллад, а никак не воину. Наверное, поэтому он и молчал все время. Молчи, и все будут считать тебя грозным. Заговори, и над тобой могут посмеяться. Конечно, при таком раскладе лучше молчать.
   Бикси посмотрела на него с изумлением. Лицо же Того Парня осталось бесстрастным, а в ее взгляде явно читалась благодарность.
   — Хорошо, — только и ответила ему Бикси, и мне показалось, что не одну благодарность ощущала она… Но похоже, она сама боялась своих чувств. Мордант тем временем, не размениваясь на благодарности, уселся на отрубленную голову кошки и принялся выклевывать ей глаза, лакомясь таким жутковатым образом.
   И мы продолжали свой путь вверх. Дорога оказалась трудной — ее никто не прокладывал, но пройти было можно. Если бы я по-прежнему хромал, мне пришлось бы нелегко, но теперь мои трудности были далеко в прошлом. Однако я начал беспокоиться о привязанных внизу лошадях. Они окажутся беспомощны, если какой-нибудь зверь, подобный атаковавшей нас кошке, нападет на них. Может так случиться, что нам и впрямь придется возвращаться пешком.
   Тут я начал раздумывать: а что Беликоз сделал со своими лошадьми? Мне на ум приходили лишь два варианта. Он или спрятал их в какой-то пещере, или отпустил их. Он вполне мог так сделать — чтобы лошади выжили, а также чтобы сбить нас со следа. Впрочем, такая уловка к успеху не привела бы — ведь за ним по следу шла Бикси. Она-то искала его, а не лошадь, на которой он ехал.
   Мое внимание привлекло и еще одно событие.
   Камень в моей груди начал нагреваться.
   Я вполне мог это терпеть, но жар был постоянный, ровный — словно камень требовал моего внимания. Он наполнял мою душу беспокойством, от которого я не мог отмахнуться. Камень… словно требовал от меня чего-то. Я не представлял, чего именно, но впервые начал ощущать, что камень не просто волшебный талисман, который дает неуязвимость и могущество тому, кто его носит. Я начал подозревать, что проклятый камешек имеет свою волю.
   Пока я раздумывал над этим, камень жег все сильнее, а я понял, что мне делается страшно. Неужели ко мне приросло… какое-то живое существо? Со своими желаниями, совершенно неизвестными для меня? Тогда все, что я сделал, становится крайне сомнительным. Насколько это было делом моих рук? Насколько — делом камня? Все, что я говорил и совершал, имело для меня значение и смысл, но было ли это действительно так? Или же это внушил мне камень — для своих собственных целей?
   Я отогнал эти мысли так же поспешно, как поспешно они пришли ко мне.
   «Это просто драгоценный камень, вот и все. Ты сам принимаешь решения. Ты — бог, сошедший на землю. Не давай себя отвлечь или запутать. Ты — Невпопад Победа. Ты — выше всех!»
   Такие мысли пронеслись в моей голове, успокоили тревоги, разрешили сомнения.
   День начал клониться к вечеру. Становилось холоднее, и, хотя жжение в груди оставалось прежним, я все еще ощущал холод в душе. Но я не впадал ни в ужас, ни в сомнения, как это часто бывало в прошлом. Я только ощутил прилив гнева. Как личное оскорбление воспринял я то, что мне приходилось гоняться за Беликозом: почему он не сделал так, чтобы мне можно было спокойно его убить?
   Но выбора у нас не было. Даже полагаясь на Бикси, мы не могли двигаться дальше — становилось слишком темно. Мы уже добрались до подножия самой горы Орлиное Гнездо и начали взбираться на нее. В темноте один неверный шаг может привести к долгому падению. Я не беспокоился о себе, но меня ничуть не радовала перспектива начинать восхождение опять с самого низа. А если упадет Тот Парень или даже Бикси, последствия и вовсе будут плачевными.
   Мы разбили то, что можно назвать лагерем, под уступом скалы, дававшим небольшое укрытие. Я велел Тому Парню встать на дежурство, сам же решил поспать. Удивительно, но сон пришел ко мне легко. Но отдыха не принес. Может быть, из-за постоянного жжения в груди ночь оказалась наполнена странными снами, которые текли так, словно ехали верхом, сталкиваясь друг с другом и привнося в мои мысли страшное смятение. Перед моим внутренним оком мелькали образы, которых я не узнавал. И я видел…
   Я видел…
   Второй алмаз рядом с первым. Он парил передо мной в темноте, словно они оба были обращены ко мне, и в центре каждого пылал огонек, делая их похожими на глядящие на меня горящие глаза, и вдруг я тоже запылал внутри, и черные тени нападали на меня, тащили вниз, вниз, во тьму, падение казалось бесконечным, и я потянулся, отчаянно пытаясь прекратить падение, а кто-то схватил меня за запястье, потянул вверх, и я увидел леди Кейт, но она смеялась надо мной, насмехалась, и глаза ее превратились в два сверкающих алмаза, и вдруг мимо меня пролетел Беликоз, а с другой стороны — Шейри, они падали и падали, взявшись за руки, словно танцуя, медленно опускались по спирали вниз и кричали мне: «Мы тебя предупреждали, не говори, что ты ничего не знал, траля-ля, тра-ля-ля», — и тут леди Кейт опять засмеялась и сказала: «Вот чего она хотела!» — и отпустила мою руку, и я, отчаянно замахав руками, стал падать, падать…
   Я резко проснулся и безумным взглядом обвел окрестности; мне показалось, что и проснувшись, я продолжаю падать. Будто я свалился с утеса, которого не заметил, и теперь лечу в глубокое ущелье. Но нет, я все еще был там, где уснул. Тогда я посмотрел на Того Парня.
   Он был мертв, его убила Бикси.
   Так я подумал.
   Если только… я не ошибся. Да, он сидел на земле, а она лежала рядом, и руки ее по-прежнему были связаны за спиной. Грудь Того Парня мерно поднималась и опускалась, и слышалось тихое посапывание. Он сидел, привалившись к скале, но усталость взяла верх, и он уснул, свесив голову на грудь. А Бикси свернулась калачиком рядом и тоже уснула. Дышала она в такт дыханию Того Парня. Если бы один из них не был закаленным в боях воином и убийцей, а другая — безумным существом, получеловеком-полуживотным, картина вышла бы умилительная.
   Я решил, что надо бы разбудить Того Парня и выбранить за то, что он уснул на посту. Но потом подумал: «Ничего страшного не случилось, все в порядке», — и тут на нас опустилась гигантская крылатая фигура и каркнула так громко, что и мертвый мог бы проснуться, не то что мы.
   — Что это? — воскликнул я, хватаясь за меч.
   Я взмахнул клинком, и существо, захлопав крыльями, взмыло вверх. На миг его осветила луна.
   Оно походило на Морданта, разве только размах крыльев имело футов в двадцать, а клюв мог бы перекусить любого из нас пополам.
   «О боги, Мордант превратился в чудовище», — в отчаянии подумал я, но тут же понял, что это не так.
   Мордант, того же размера, что и раньше, с карканьем пикировал на гигантского хролика. Сначала мне показалось, что все сейчас решится: Мордант, наверное, просит своего крупного родственника дать ему дорогу. Но все было не так. Громадный хролик испустил оглушительный крик и взмахом огромного крыла отбросил Морданта в сторону. Мордант, кувыркаясь в воздухе, отлетел, ударился о скалу и пропал из виду.
   Чудовище вновь спикировало на нас, но Тот Парень был наготове. Он размахивал мечом, стараясь создать защиту. Однако чудовище, несмотря на свои размеры, оказалось очень проворным. Оно металось из стороны в сторону, избегая попыток Того Парня порубить его на части, а потом вдруг яростно захлопало крыльями. Поднялся ветер такой силы, что сшиб Того Парня с ног. Чудовищу только этого и надо было — оно налетело на Бикси и схватило ее.
   Если бы руки Бикси были свободны, она вполне могла бы позаботиться о себе сама. Но сейчас у нее не было шансов. Она злобно завизжала на огромного хролика и начала яростно извиваться, но чудовище взмыло в воздух.
   Конец поводка болтался в воздухе, и Тот Парень не стал мешкать. Поднявшись на ноги, он подпрыгнул и уцепился за него. Он надеялся подтащить чудовище к земле. Но нисколько в этом не преуспел. Силы крыльев гиганта хватило на то, чтобы поднять в воздух и барахтающуюся Бикси, и разозленного Того Парня.
   Для меня это было серьезное поражение. Я не очень беспокоился за жизнь Бикси, потому что еще не забыл, как она пыталась меня убить. Тот Парень был весьма ловок, но я не особо был привязан к нему. Однако я испытывал чувства, знакомые всякому, кто потерял свою собственность. Они же принадлежали мне! Мой помощник, моя лохматая ищейка. Как посмела эта летучая тварь утащить их у меня? Какое право она имеет вмешиваться в мою жизнь?
   Тварь поднималась все выше. Скалистая стена была не очень надежной, но забраться по ней было можно. Для этого мне потребуются обе руки. Я дернул за концы своего посоха, разобрал его на две части и засунул половинки себе за пояс. Потом, глубоко вдохнув и стараясь не терять из виду летящее чудовище, я полез.
   Думая об этом сейчас, я поражаюсь, насколько тогда я был уверен в себе. А если бы я сорвался и упал? Моих слуг похитили, и я должен был выручить их — вот почти все причины, которые двигали мной тогда.
   Огромный хролик пропал в тумане, скрывавшем вершину горы. Теперь я вспомнил — весьма запоздало, — почему гору назвали Орлиным Гнездом и что за существа могут тут обитать. Что же касается Морданта, я понятия не имел — жив он или нет. К несчастью, у меня не было времени побеспокоиться о моем крылатом товарище.
   Высоко вверху я услышал шум — довольно неприятный. В основном оглушительное карканье хролика, к которому прибавлялись крики другого хролика — тише и слабее.
   Я понял, что происходит наверху.
   Наступило время обеда. Обеда в семье хроликов, и лохматая ищейка явно значилась в их меню. А Тот Парень предложил себя в качестве десерта.
   Я полез быстрее, и камень под моими пальцами подался. Я поехал вниз, скала обдирала мне ладони, я кое-как зацепился ногами и задержал падение. Руки тут же зажили, и с прежней решимостью я снова принялся карабкаться вверх. Крики становились все громче и громче, и я уже не мог разобрать — кричал ли это взрослый хролик или детеныш, а может быть, и Бикси,
   Потом раздался тонкий вскрик — чей, я не мог понять, как не мог понять, что там произошло. Мимо меня пролетела какая-то окровавленная туша, я едва мог разглядеть ее, как она тут же скрылась с глаз. Это оказался огромный кусок крыла. Если я не ошибся, это было крыло хролика с торчащей костью. Тот Парень явно не собирался полагаться на милость крылатого чудовища.
   Раздалось карканье, завывание, а потом послышались звуки, какие можно услышать в лавке мясника. Мимо меня пролетели новые куски тела чудовища, и мне пришлось прижаться к скале. Выбора у меня не было — если бы я этого не сделал, рано или поздно кусок хролика сбил бы меня со скалы, прервав опасное восхождение.
   Так продолжалось несколько минут — хряск топора, крики, потом опять хряск и крики, а потом все стало стихать. Дождь из кусков хролика поредел и прекратился. Я еще немного подождал, а потом крикнул:
   — Я поднимаюсь! Это я! Если перед тобой высунется голова, пожалуйста, не отрубай ее сразу, это невежливо, а потом, я к ней очень привязан!
   Я быстренько проделал оставшийся путь и обнаружил площадку шириной футов в шестьдесят. Тонкий слой инея покрывал землю и гнездо. Что это было за гнездо: десять футов в поперечнике и три — высотой!
   Над изморозью в гнезде поднимался пар — горячая черная кровь его обитателей заливала все вокруг. Кровь заставляла иней таять, а те, кто был ею раньше наполнен, то есть детеныши хролика, валялись вокруг в виде мелких кусков. Если вспомнить, сколько всего пролетело мимо меня, пока я поднимался, странно было, что тут еще что-то осталось.
   Взрослый хролик тоже находился здесь — и тоже порубленный на части. Тот Парень стоял, опираясь на край гнезда, — уставший, но улыбавшийся мрачной и довольной улыбкой. Бикси пыталась избавиться от веревок. Когда хролик схватил ее, его когти попортили веревки, и теперь ищейка без особого труда могла их скинуть. Но если я думал, что она кинется на меня, то ошибся. Она стала помогать Тому Парню выбраться из гнезда с той же деликатностью, с какой он помогал ей, когда на нее напала горная кошка. Тот Парень, похоже, страшно устал. Его доспехи были попорчены, он был весь залит кровью. Я не мог понять — его ли это кровь или кровь хроликов, но видно было, что ему пришлось нелегко. Еще было видно, что на Бикси его подвиги произвели огромное впечатление.
   «Ого, они, кажется, подружились», — подумал я, вылезая на площадку неподалеку от них.
   Бикси так внимательно разглядывала Того Парня, что можно было подумать, будто она собирается его съесть. Но никакой враждебности она не проявляла. Она смотрела на него с почтением… или смущением… или сожалением… или же испытывая все эти чувства сразу. Бикси стояла в нескольких шагах от Того Парня справа.
   А потом раздался звук «банг». Он прозвучал прямо над ухом, так громко и близко, что я тут же пригнулся, хотя знал, что никакая стрела повредить мне не может.
   Бикси тоже отреагировала… но скорее как дикий зверь — она не присела, а подпрыгнула изо всех сил.
   Огромная стрела была бы бесполезна на больших расстояниях — она просто не могла бы улететь далеко. Но при ближнем бое, таком как сейчас, она представляла смертельную опасность, и остановить стрелу было нельзя.
   Однако Бикси попыталась ее задержать. Стрела пронзила ее насквозь и полетела дальше…
   И пронзила Того Парня.
   Я закричал. Я звал его и, к собственному удивлению, ее тоже. Я не знал, могут ли они меня слышать. Силой удара Бикси прижало к Тому Парню. Оперение стрелы торчало из груди Бикси, наконечник вышел из спины Того Парня. Он закашлялся, попятился, взмахнул руками, схватил Бикси за талию — они словно обнялись. Она сжала его руки и всхлипнула.
   Я и сейчас не знаю, как возникла между ними эта связь душ. Странная, неестественная, извращенная… любовь в самом чистом виде. Из всего того, что мне в этой жизни непонятно, более всего меня занимает эта трагическая загадочная связь. Я не мог ее понять и очень жалею об этом.
   Они сорвались с края площадки и, не издав ни звука, упали вниз.
   В тумане впереди я разглядел лучника, который прилаживал следующую стрелу. Я узнал его в тот же миг — это был тот, который стрелял в нас с Шейри и чуть не убил обоих.
   Я выхватил кинжал из сапога и с криком: «Сукин ты сын!» — размахнулся и метнул его. На землю я упал в тот миг, когда стрела просвистела над моей головой, и тут же раздался еще один свист — с таким свистом выдыхают воздух сквозь стиснутые зубы. Я поднял голову и увидел, что мое лезвие попало лучнику точно в центр лица. Он закатил глаза и испустил дух даже раньше, чем упал на землю.
   — СТРАННО, ЧТО ТЫ ПРИЗЫВАЕШЬ ЕЩЕ КАКИХ-ТО СУКИНЫХ СЫНОВ, — раздался знакомый оглушительный голос. — ОСОБЕННО ЕСЛИ ПОДУМАТЬ, КТО ТЫ ТАКОВ И ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ! БЕЗНАКАЗАННО ШВЫРЯЕШЬСЯ ЧУЖИМИ ЖИЗНЯМИ, ТОГДА КАК САМОМУ ТЕБЕ НИЧЕГО НЕ ГРОЗИТ!
   Его голос гремел вокруг меня, отражаясь от каменных стен. Я даже испугался, что может сойти лавина — мне вовсе не хотелось опять нестись куда-то сломя голову.